Квест. ВНИИ Электромеханики

Если работу во ВНИИТРе я нашел гуляя по городу, то теперь, придя к решению о необходимости смены работы, я взял телефонный справочник и стал искать подходящее место.
Именно место в городе внутри Садового кольца . Мне понравилось работать в центре города внутри Садового кольца и я не хотел с ним расставаться.
Пролистывая телефонный справочник, увидел адрес какого-то института – Хоромный тупик.
Где же это? Раскрыл карту города. Да это же рядом со станцией Лермонтовская (ранее как и теперь «Красные ворота»). Это мне подходит.
А как называется?
ВНИИЭМ – Всесоюзный научно-исследовательский институт электромеханики.
«ВНИИЭМ (Всесоюзный научно-исследовательский институт электромеханики) стал уникальным по своей многопрофильности институтом с мощной научно-технической базой и опытным производством. В 1953 году по инициативе А.Г. Иосифьяна в институте было начато создание одной из первых в стране ЭВМ для инженерных расчетов и УВМ для управления технологическими и информационными процессами в реальном времени.»
https://www.armmuseum.ru/news-blog/andronik-iosifyan
Да у меня же специальность по диплому инженер-электромеханик. Все, решение принято. Иду туда. К тому же, раз институт есть в обычном телефонном справочнике, значит он открытый.
Я подъехал в отдел кадров.
Познакомившись с моими документами кадровик одобрительно кивнул:
- Думаю, что у нас найдется для вас работа. Только вам надо будет подъехать на Семеновскую и встретиться с начальником отдела.
Надо, значит подъеду. Непонятно, почему для этого надо ехать на Семеновскую. Ведь тогда мне и в голову не пришло, что работать тоже придется на Семеновской, а не внутри Садового кольца.
На встрче с начальником отдела я узнал, что предприятие вообще-то режимное. Но не все. Есть открытые отделы , но есть и режимные. И в частности мне придется ездить на работу на Семеновскую, где находятся режимные отделы и опытное производство. И, к тому же должности ведущего инженера сейчас нет, поэтому меня могут принять на должность мнс (младшего научного сотрудника), но с той же зарплатой. Но при этом главное, что придется подождать один месяц пока оформят 2-ю форму допуска.
Да-а-а, это не Рио-де-Жанейро! Подумал я, но начинать новый поиск не хотелось. Поработаю, а там видно будет. Не военная приемка – перья не обрезаны, как говорил мой знакомый в армии.
Решение покинуть ВНИИТР было окончательное.
Во ВНИИТРе мой уход восприняли без особого сожаления. Хотя уход обученного и продуктивного сотрудника не бывает безболезненным, но руководители видели, что я уже не работник.
Отгуляв положенный отпуск и дождавшись оформления второй формы допуска, я вышел на работу в 25 отдел ВНИИЭМ.
В отделе было несколько лабораторий. Конструкторы, лаборатория солнечных бавтарей, лаборатория «гиродина» и другие.
Меня направили в лабораторию комплексных испытаний. Возглавлял ее приветливый молодой человек Олег Мирошник.
Нельзя сказать, что в лаборатории жизнь кипела. Шесть или семь человек неторопливо писали или читали за своими столами, изредка перебрасываясь какими-то репликами, не связанными с работой.
Никто с порога не требовал от меня результата научной или конструкторской деятельности.
Мне надо было войти в курс дела, понять, что делает институт, отдел и моя лаборатория. Кураторство надо мной поручили старшему научному сотруднику Славе Беляку.
Слава был сам по себе очень интересный и своеобразный человек. Это был ярко выраженный интраверт. Очень спокойный, абсолютно бесконфликтный, но неудобный в общении человек. Для него было практически физически трудно выразить свою мысль. Но довольно быстро мне удалось научиться понимать его с полуфразы и между нами установился хороший рабочий контакт.
Он порекомендовал мне прочитать учебник «Алексеев К.Б., Бебенин Г.Г. Управление космическими летательными аппаратами (2 изд.) 1974 г.»
Мне знакомство с этим учебником дало очень много в понимании управления полетом КА. Кое о чем я помнил еще из института, но учебник помог мне привести мои знания в систему и существенно обогатить их. Я стал представлять как управлять полетом КА.
Через пару месяцев я уже начал понимать, чем занимается наш отдел и моя лаборатория и был готов включиться в производственный процесс.
Но тут на нас свалилась беда всех НИИ – «картошка»!
Пришла разнарядка на наш отдел – послать в колхоз на уборку картошки 20 человек.
Надо сказать, что лето 1977 года было холодное и мокрое. Весь июль и август шли дожди и солнце редко выглядывало из-за туч. Кому же захочется в такую погоду ехать в колхоз, чтобы в грязи и под дождем копаться в грядках с картошкой?
Начальник лаборатории Олег Мирошник озвучил приговор: от нас требуется послать трех человек «на картошку». В лаборатории повисла тягостная тишина. Понятно, что никто не хотел отдать свой труд и свое время колхозу. Но, кому-то надо! Никто не отважился указать на кого-то первым.
Но я-то понял!
Всегда, кто новичок, тот и отрабатывает эти обязанности. Ведь от его отсутствия на работе меньше всего ущерба.
Поэтому, не принуждая моих коллег к неловкости, я взял инициативу на себя:
- Так как я новичок, то первая кандидатура моя!
Вздох облегчения прошелестел по лаборатории. Следом вызвался Володя, фамилию которого я забыл. И еще один сотрудник. Собрался необходимый коллектив и все повеселели.
29 августа 1977 года все собрались у проходной института в Хоромном тупике на Лермонтовской и небольшая колонна из четырех автобусов отправилась в Зарайский район село Чулки-Соколово.
Было прохладно, моросил дождь. Ехали не спеша и потому долго. Естественно по пути автобусам пришлось сделать остановку для отправления естесственных надобностей. Справа от дороги был прозрачный подлесок с молодыми, но высокими соснами. Возвращаться в автобус после нескольких часов пути не хотелось и все разбрелись. Моросил дождь и у нас прямо на глазах из под опавшей хвои стали вылезать молодые желто-коричневые маслята. Нам удалось набрать таких только что вылезших молодых маслят целый пакет.
Вот и закуска есть! Будет что пожарить, когда прибудем на место.
По приезде нас, мужскую часть волонтеров, разместили в сельском клубе. Женщин разместили в избе по-соседству. Собственно, женщин в нашем отряде было немного. В основном, молодые миловидные девушки, что несколько скрашивало нашу трудовую повинность.
За игрой в преферанс и распитием спиртных напитков, исключительно в виде водки, у нас быстро сложился на две недели небольшой дружный коллектив, в котором мы и провели положенное время, занимаясь не очень обременительным физическим трудом, прогулками по лесу, игрой в преферанс и неутомительным пьянством.
В нашей компании был бывалый «шабашник»-бригадир, который взял эти функции на себя и в этот раз. А потому, он первым делом взял несколько бутылок водки и пошел к руководителю отделения совхоза, где предстояло нам трудиться, для установления «деловых» отношений.
В результате, всей нашей бригаде в конце каждой недели исправно закрывали наряды и выплачивали зарплату. Это позволяло нам не скучать каждый вечер.
Но самый большой подарок поднесла нам природа.

31 августа с самого утра распогодилось. Чистое голубое небо без туч и никакого дождя. К полудню солнце так раскалило воздух, что все разделись до маек. 1 сентября и того пуще. Температура поднялась , по-моему, до 25 градусов. На следующий день и еще выше. Даже вода в реке Осетр так прогрелась, что пошли купаться.
Девчонки умудрились голыми руками во время купания поймать судака. Среди нас был рыбачок, который привез с собой удочки и каждое утро до завтрака выходил на речку и старался что-нибудь поймать. Но кроме маленьких плотвичек и карасиков ничего не попадалось на его крючок. А тут голыми руками девочки отловили судака более килограмма! Можно было представить его обиду.
Но и нам всем стало интересно: как же это им удалось. Девочки рассказали, что просто мимо них проплывала эта большая рыба еле шевеля хвостом. Сначала мы подумали, что может она больная. Но внимательно осмотрев и обнюхав ее не нашли никаких признаков нездоровья. Правда у нее был поранен рот. Мы решили, что она сорвалась с крючка у какого-то рыбака и обессилила. Это привело нас к здравой мысли, что ее можно пожарить.
Девчонки начистили и нарезали картошки, добыли лука, благо они жили в доме, где у хозяйки все необходимое было. Мы сбегали за бутылкой. И в результате весело и с танцами отметили это событие.
И так продолжалось все оставшееся время.
Вернулись в институт мы после нежданного двухнедельного отпуска бодрыми, веселыми, загоревшими на зависть всем откосившим от «картошки» сотрудникам. Вот уж не знаешь – где найдешь, где потеряешь!

За время проведенное на «картошке» я познакомился со многими сотрудниками нашего отдела и некоторыми сотрудниками других отделов, что существенно расширило мои знания о том, чем занимается институт.
А институт занимался исследованиями и разработками во многих направлениях, о которых в то время я мало что знал.
В институте разрабатывался электромобиль (1977 год!). И я даже пару раз встречал его на улицах Москвы – неприметный серый РАФик с надписью «Электромобиль».
В институте разрабатывали систему управления для Чернобольской АЭС.
Вели разработку искуственного инкубатора для развития зародыша – «искуственная матка».
Был разработан астродатчик для ориентации по звездам.
В соседней лаборатории под руководством В.П. Куриловича была разработана система ориентации солнечных бытарей
Впервые, до американцев, была разработана силовая гиростабилизированная платформа для космических аппаратов на базе массивных двухстепенных стабилизаторов – гиродинов с магнитным подвесом ротора.
Наш отдел занимался несколькими направлениями системы ориентации и стабилизации космической станции «Алмаз».
«…В НПП ВНИИЭМ был разработан первый в мировой практике электромеханический комплекс для активной трёхосной ориентации орбитальных станций типа «Салют» на базе шарового двигателя-маховика с электромагнитным подвесом ротора и кольцевого двигателямаховика с фрикционным электроприводом. Первый обеспечивал непрерывную высокоточную стабилизацию станции относительно заданных программой ориентиров, а второй – быструю переориентацию станции вокруг продольной оси. Система с шаровым маховиком принципиально точнее, чем система с тремя маховиками, поскольку в случае шара отсутствуют гироскопические связи, которые понижают точность стабилизации. Ротор-маховик, выполненный в виде полого шара, удерживается без механических опор внутри корпуса трёхосного электродвигателя в подвешенном состоянии с помощью шести электромагнитов и приводится во вращение шестью дуговыми статорами, расположенными попарно на корпусе в трёх взаимно-перпендикулярных плоскостях. Измерение частоты и определение направления вращения производится тремя тахогенераторами, статорные дуги которых расположены на корпусе. Ротор маховика выполнен в виде кольца, опирающегося на две приводные и одну тахометрическую станции. Приводная станция состоит из электродвигателя с приводным роликом и прижимного ролика.
Кольцевой маховик хорошо вписался в контур станции, не сокращая свободного объёма жилого отсека. Уникальное оборудование ВНИИЭМ успешно отработало при эксплуатации станции «Алмаз» и получило высокую оценку заказчиков…
…Главную роль в выполнении этих работ играли Н.Я. Альпер, А.И. Мельников, В.П. Верещагин, Д.М. Вейнберг, Н.Н. Данилов-Нитусов (начальник 25 отдела), О.М. Мирошник (начальник моей лаборатории) , Л.М. Дубинский, В.Н. Карцев, Е.А. Кроль, Н.Н. Плещунов, М.Н. Фиалков, Г.Л. Людин, В.Н. Васильев, В.А. Беляк (мой руководитель), А.З. Емельянов, А.П. Сарычев, С.П. Квасников, Х.И. Аляутдинов, В.П. Курилович, В.П. Фока, А.Д. Подоплелов, А.К. Сионкин, В.С. Новиков и др. Руководили Н.Н.Шереметьевский (директор ВНИИЭМ), А.М. Платонов и С.А. Стома.»
УДК 629.7 КОСМИЧЕСКАЯ ПРЕЦИЗИОННАЯ ЭЛЕКТРОМЕХАНИКА В.Я. Авербух
Вопросы электромеханики Т. 124. 2011

Выделил тех кого помнил.

Конечно я был далек от разработки всех этих замечательных изделий. Мне поручили проведение автономных испытаний системы ориентации и стабилизации, которую изготавливали на фирме Челомея в «НПО машиностроения» в Реутове.
В первый раз меня туда привез Слава Беляк. Провел небольшую экскурсию по предприятию. Познакомил со стендом, где мне надлежало проводить испытания. Но главное, объяснил как мне следует себя вести в цехах и бюро предприятия.
«Держать руки в карманах и оттуда их не доставать, пока не выйдешь на улицу!»
- А с чем связаны такие строгости? – естественно поинтересовался я.
И он мне рассказал как во время таких же испытаний с шаром в магнитном подвесе, которые всегда проходят в присутствии военпреда, и длятся несколько часов, военпреду стало скучно и во время болтовни на всяческие темы он в задумчивости опустил какой-то тумблер на стенде. А это было питание магнитного подвеса шара. Шар весит 80 кг. Вращается со скоростью 1000 оборотов. Имеет прецизионную обрезиненную поверхность с минимальным зазором от обечаек.
И шар «со всей дури» бьется и начинает прыгать по обечайкам, срывая резину и корежа обечайки!
Все надо изготавливать заново. А до установки на изделие остается одна неделя!
Последствия не надо описывать.
Я отнесся к этому предупреждению внимательно. И когда сам проводил испытания следил не столько за приборами, сколько за руками военпреда.

В принципе для меня это было даже интересно. Впереди предстояла командировка на полигон, когда туда прибудет Изделие и снова будут испытания.
Но для себя я понимал, что эта работа не слишком интересна и деньги не так велики, чтобы из-за них терпеть. А у меня уже вовсю строится кооператив и для его оплаты потребуется несколько больше средств, чем я сейчас имею.

В канву моих размышлений в очередной раз вмешался случай.
Как и полагается в космическом НИИ у нас работала военная приемка. По работе я общался с парой молодых офицеров из приемки. Отношения у нас складовались приятельские. Приемка не зверствовала и мы ее не подводили. Соблюдали все положенные стандарты и требования. В нашем случае это были недавно введенные требования «Мороз-5».  Комплекс государственных военных стандартов (КГВС) «Мороз-5».
Как-то в курилке мы разговорились с одним из офицеров и я рассказал о своей службе в армии и о возможности пойти в военную приемку, от которой я отказался. Офицер оживился и спросил:
- А сейчас ты не хотел бы пойти к нам в приемку?
Я ответил:
- А что это зависит от моего желания?
- Ты знаешь, у нас как раз сейчас открылась вакансия на одного офицера в наш отдел. Подумай! Денежное обеспечение у нас военное. Плюс, форму мы не носим, и потому получаем за нее денежную компенсацию. Нам выдают «двушки» - 2% премии за выполненные работы. По средам у нас полдня физподготовки и мы играем в футбол на соседнем стадионе, плюс бассейн. По сути за ту же работу, что ты делаешь теперь, ты будешь получать около 300 руб. Разве это плохо!
- Пожалуй, такой расклад меня сейчас привлекает. Но почему ты думаешь, что меня возьмут?
- Я поговорю о тебе с нашим начальником, районным инженером, Орловым.
- Хорошо.
На том мы и разошлись. Уже на следующий день он позвонил мне и сказал, что Орлов хочет со мной поговорить.
Я подошел в его кабинет. Естественно, он попросил рассказать о моей службе и последующей работе. Спросил о моем разговоре в ГУКОСе (Главное управление космических средств (ГУКОС) Министерства обороны) с Кулюкиным Генрихом Фоттеевичем. Когда он услышал от меня, что тот предлагал мне устроиться в военную приемку, то сказал, что узнает не передумал ли он, и тогда будем решать.
Через неделю он снова пригласил меня и сообщил, что Кулюкин меня помнит и не возражает, чтобы я работал в их отделе.
- Так что можно начинать оформление – заключил Орлов нашу беседу.

Вот и начало нового периода моей жизни.
Понимая, что моя деятельность будет продолжаться хоть и в этих стенах, но в другом качестве, я испытывал некоторую легкость. Меня уже не так интересовала работа нашей лаборатории, да и всего отдела.
Спешить с оформлением в приемку мне не надо было. Процесс не быстрый. Мне же надо было сначала военизироваться, то есть снова поступить на службу в вооруженные силы.
Конечно, я потерял три года, за которые уже стал бы капитаном, если бы сразу пошел на службу. Но Орлов пообещал в течение года сделать меня капитаном. Майорская должность это позволяла.
Казалось бы, перспективы дальнейшего жизненного пути для меня определились, и судя по всему надолго. Минимум 22 года мне надо будет отдать армии, чтобы получить полную пенсию. А шел в это время 1978 год.

Но тут опять вмешался случай.
После Дня донора нам полагался обед и мы пошли в диетическую столовую на Щербаковской улице.
И в этой столовой я встречаю своих однокурсников Москалева и Гаркушу из 4-й группы, с которыми не виделся с момента окончания института.
- Привет!
- Привет!
- Ты где работаешь?
- Во ВНИИЭМе, на Кирпичной. А вы где?
- На «Восходе», на Ткацкой.
- А вы же вроде бы собирались к Семенихину в НИИАА? Там вроде были суперклевые условия.
- Так «Восход» выделился из НИИАА. А условия у нас даже лучше, чем там были.
- Послушай, - говорит мне Мишка, - а давай, иди к нам. У нас как раз сейчас прием открыли. Зарплата у нас по первой категории. Плюс коэффициент 25%. Плюс квартальные 40 %. Плюс «двушки». В среднем на старшем инженере будет выходить 240-260 руб. в месяц.
- Интересно, - говорю я, имея ввиду зарплату, - а чем вы занимаетесь?
- Создаем вычислительные комплексы на базе ЕС ЭВМ.
- Но я же в них ничего не смыслю!
- Это не проблема, - уверил Мишка, - ты представляешь, что такое компьютер?
- Ну, в самых общих чертах, - наполовину соврал я, - представляю архитектуру.
На самом деле я и этого не представлял.
- Этого достаточно, - уверил Мишка, - остальному обучишься. Я переговорю с начальником сектора, который ведет набор, и тебе перезвоню.

Вот это поворот.
Денег, конечно, меньше, но зато «крылья не обрезаны». Да и особенности военной службы мне уже известны. Сейчас коллектив хороший и комфортный, но неизвестно каким он будет, когда придет новый начальник. А ты на коротком поводке. И никуда не перескочишь. Будешь только «выть и пить». Нет уж, лучше к друзьям!
Через неделю я встретился с начальником сектора. Он написал «служебку» в кадры, чтобы начать оформление. Хотя вторая форма допуска у меня уже была, для «Восхода» требовалось пройти проверку заново. Проверка занимает месяц. После одобрения можно подавать заявление об увольнении. Это еще две недели. Итого полтора месяца мне еще надо отработать во ВНИИЭМ.
Так как мои перспективы в работе уже никак не были связаны с этим местом, то я с охотой воспринял предложение комсорга постоять на нашем стенде на ВДНХ, где проходила «Выставка НТТМ». На этом стенде как раз демонстрировался наш шар для прецизионной стабилизации космической станции «Алмаз», в разработке которого я не принимал участия, но проводил его автономные испытания. К тому же участникам выставки компенсировалась половина стоимости костюма.
Однако, мое согласие вызвало возмущение начальника отдела, Николая Николаевича Данилова-Нитусова. Он вызвал меня в кабинет вместе с комсоргом и начал меня отчитывать.
- Вы пришли к нам работать или шляться по выставкам!
Такого упрека я не заслуживал и потому не принял и ответил довольно резко.
- Почему вы ко мне предъявляете претензии? Я что сам попросил послать меня на ВДНХ? Ко мне обратился комсорг, и я полагал, что его предложение согласовано с руководством и дал свое согласие. Поэтому, Николай Николаевич, разбирайтесь со своими общественниками, а ко мне претензий никаких не может быть.
После этого я вышел из кабинета. Я знал, что в любом случае я здесь уже не буду работать, и потому у меня не было необходимости каким-то образом смягчать ситуацию.
Когда, через месяц я подал заявление об увольнении, начальник отдела вызвал меня и извиняющимся тоном поинтересовался:
- Ваше заявление вызвано тем резким разговором?
На что я ответил, что о том разговоре я давно забыл, но мне предложили место которое по зарплате меня больше устраивает.
- И сколько вам там предложили?
Я назвал.
- Ну, столько я вам предложить не могу, - с явным сожалением отреагировал начальник отдела.
На этом мы с ним попрощались по-доброму, почти по-товарищески. И когда отделу исполнилось 25 лет меня пригласили на торжественные мероприятия включая застолье, которое отмечалось в «Избе рыбака» на Бауманской. В своем тосте начальник отдела отметил, что рад видеть даже тех, кто уже не работает в отделе.