Я все-таки считаю себя счастливым человеком. Родные меня поддерживают. Работа приносит мне удовлетворение, особенно, когда я закрываю дело о поимке очередного преступника и сдаю его в архив. Конечно, этому предшествуют недели, а иногда и месяцы кропотливой изматывающей морально и физически работы, но осознание того, что я причастен к тому, что Земля становится чище от уродов, психов и разной шушеры, греет душу.
Но иногда попадаются такие дела, которые кровавой полосой проходят по сердцу и оставляют на нем шрамы на всю оставшуюся жизнь. И я потом еще долго вспоминаю их, анализирую, корю себя за ошибки, которые совершил…
Вера, моя жена, преподаватель гуманитарных наук в Университете, не раз говаривала мне о том, что ошибок не бывает, события которые приходят в нашу жизнь, необходимы для того чтобы мы научились чему-то новому или особенно важному.
- Вот, посмотри на себя со стороны. - продолжала она разглагольствовать. - Каждое очередное твое дело — это наука, для того, чтобы ты научился анализировать, логически мыслить и не брать близко к сердцу то, что порой творят люди.
- Тебя послушать, так если бы не было преступлений, я остался бы старым слабоумным идиотом, не способным связать свои мысли воедино и запомнить, сколько будет дважды два. И бог настолько любит меня и заботится о маем развитии, что допускает убийство одним из своих детей, другого. В мире ежеминутно совершается три крупных преступления и еще дюжина «бытовых», и все ради меня?
- Фу, Боря, не передергивай! Не было бы зла, человечество бы не поняло, что такое добро!
- Ага, верно. А на кой нам сравнения? Ну не знали бы мы зла — какой ужас, кругом царит любовь, гармония и достаток… Не в этом ли замысел Бога?
- Ну, ладно, проехали, я не хочу с тобой спорить. Лучше не поднимать такие темы, если не хотим рассориться.
- Так ведь, по твоим словам — мы и не знали бы, что живем хорошо, если бы не разругались
вдребезги. Зато будем вспоминать, как замечательно нам было когда-то.
- Ну согласись, когда ты берешься за новое дело, расследуешь его, строишь свои гипотезы, разве тебе не приходят на ум воспоминания о том, что такое уже было, тебе это знакомо, все всегда повторяется?.. И тогда дело сдвигается с мертвой точки и расследование потом идет быстрее?
- Очень редко! - возразил я. - Как раз мне достаются такие дела, которые можно ставить на полочку, и любоваться ими как уникальными.
Как бы то ни было, дело, которое я только что окончил было настолько необычным, жестоким и порочным, что я не вспомнил ни одного эпизода, чтобы можно было опереться на мой опыт.
В ту ночь мне снился кошмар. Я бежал, пытаясь спастись от монстра, лица которого было не разобрать. Густой туман, словно парное молоко окутал всё пространство вокруг, и я никак не мог понять в какую сторону мне следует двигаться. Я не знал что это за злобное существо, которое меня преследует, что ему от меня нужно, и от этого становилось не по себе. Вдруг до моих ушей стали доноситься стоны, мольбы о помощи, и вереница женских лиц начала неистовое кружение вокруг моей головы.
- Спаси нас! - слышался зловещий шепот. - Спаси нас!
Я силился что-то сказать, спросить кто все эти… люди ли? Призраки? И тут лица стали меняться, превращаясь в кровавое месиво и холодные руки облепили мое тело, стараясь затянуть в небытие. А я не мог пошевелиться, задыхался, лишь осознавая, как кровавые потоки льются на меня со всех сторон.
- Отпустите! - наконец смог прохрипеть я. - Я помогу вам.
- Хорошо! Иначе ты отправишься с нами, чтобы оберегать нас...
Я вздрогнул всем телом и открыл глаза. Резко сел на постели и попытался понять — сон это или реальность? Я весь был покрыт липким потом. Сердце колотившееся о ребра, никак не хотело успокаиваться, а дыхание сбилось и было учащенным. Постепенно морок рассеялся, и я с облегчением вздохнул, когда обнаружил себя в своей квартире, в собственной кровати. С трудом перевел взгляд на часы — половина восьмого утра.
- Твою ж мать. Я опаздываю на работу. - но спустя мгновение понял, что у меня отгулы за очередное раскрытое дела. И только вчера мне выдали грамоту, поощрили деньгами, весьма внушительной суммой, и по этому поводу состоялся банкет. Меня все поздравляли, хлопали по плечу, отдавали честь… говорили, что гордятся тем, что я работаю в их отделении и прочую ерунду в том же духе. Коллеги накрыли стол, и мы, что говорится «накушались» до поросячьего визга. Я даже не помнил, как вернулся домой.
Посмотрев на себя я обнаружил, что раздет, укутан в одеяло, а вся моя одежда аккуратно висит на плечиках на ручке шифоньера. Голова непрестанно гудела, во рту пересохло, и я сам чувствовал, какие источаю миазмы перегара. Уснуть скорее всего у меня больше получится, поэтому я свесил ноги с кровати, нащупал ногой тапки и поплелся в ванную, чтобы смыть остатки ночного кошмара и вчерашних возлияний.
Я включил воду погорячее, в надежде быстрее прийти в себя, потом переключил душ на холод и так чередовал минут двадцать, пока наконец головная боль не отступила, а в глазах перестало рябить.
Растирая себя полотенцем, я услышал, как проснулся Женька и теперь грохотал посудой на кухне, намереваясь сварганить завтрак.
Я вознес хвалу небесам, за такого золотого племянника, которого неожиданно несколько месяцев назад послало мне поведение и продолжил обтирание, напевая веселенький мотивчик, услышанный вчера на импровизированной дискотеке в отделении.
Вполне счастливый и довольный, я выполз из ванны, отправился на кухню выпить чашечку крепкого кофе и взбодриться, пока племянник готовит кулинарные шедевры по своим собственным рецептам.
Когда-то он мечтал поступить в кулинарный техником, но связался с дурной компанией, подсел на наркоту и был сослан моей сестрой, своей матерью ко мне, на перевоспитание.
Сначала я сопротивлялся этой нагрузке, но потом понял всю прелесть жизни с таким «подарочком». В то время мы с Верой претерпевали не лучшие времена нашей совместной жизни, и она перебралась жить к дочери «перезагрузиться и подумать о наших отношениях», и племянник заменил жену во всех домашних делах — я оказался абсолютно недееспособный в быту и с ужасом думал о будущем, когда Вера ушла из дома. К тому же он оказался «с изюминкой», когда происходили наркотические срывы, он давал мне весьма ценные советы относительно дел, над которыми я работал. Мой начальник знал о способностях ясновидения у парня и весьма поощрял его, хвалил за успехи и помощь - даже предлагал ему ставку консультанта в нашем отделении… это было бы здорово, если бы не одно но… свои подсказки Женька мог воспроизвести только в состоянии полной отключки, и потом нам с полковником не раз приходилось вытаскивать бедолагу с того света.
Каждый раз я обещал себе, что пользуюсь услугами парня последний раз, но как только оказывался в тупике, вновь обращался к нему за помощью.
Мои родные для меня весь мир. У меня практически нет друзей, с моим образом жизни и работой это практически невозможно — постоянные задержки на работе, звонки коллег, новые дела, которые выматывают душу, и после которых я лежу, не двигаясь и не реагируя на реальность, почти неделю. А потом снова начинается бег по кругу — засады, писанина, допросы, слежка… итог моей работы — нервный срыв и ночи в кошмарном бреду. Когда выпадают редкие выходные, я наслаждаюсь домом и одиночеством, правда Вере удавалось пару раз вытащить меня в «люди», но это скорее исключение, чем закономерность.
Смерть — это далеко не весело, а когда приходит мысль, что все мы смертны, становится совсем грустно.
Олег Остряков потерял родителей, едва ему исполнилось четыре года. С тех пор его воспитанием занялась бабушка — папина мама. Жизнь со старушкой была не сахар, денег вечно не хватало, много ли можно позволить себе на небольшую пенсию?! Получать детские Елизавета Семеновна не могла — отказалась писать заявление в органы опеки, боясь, что внука у нее отберут в виду преклонного возраста. Так они и жили вдвоем, пока парню не исполнилось восемнадцать лет.
Несмотря на откровенную нищету, Олег не роптал — бабушка была для него всем, заменила отца и мать, друзей и приятелей. Умудрялась совмещать воспитание внука и работу. Могла и соседям помочь, естественно за копеечку, и дома прибраться, и из «топора» кашу сварить, и в лес за грибами да за ягодами съездить, пока внук в школе учился, и шить умела, все отцовские рубашки перешила под мальчишку и вроде бы даже прилично получилось — как-то неожиданно, стильно, хоть и не по моде, и игрушки мастерила, и сказки знала...
После окончания школы Олег засобирался в столицу. Елизавета Семеновна отговаривать не стала, собрала нехитрые пожитки, сняла с книжки скудные накопления и перекрестив внука, помахала ему на прощанье рукой.
- Даже не всплакнула. - обиделся парень. - Говорила что любит, а сама не слезинки не проронила, отговаривать не стала. - видно так хотелось ей поскорее сбросить с себя эту обузу, снять груз с плеч. - Ну и черт с ней. Проживу как-нибудь.
Уже много позже, став директором крупной IT компании, он понял, что такое настоящая любовь, жертвенная и всепрощающая, осознал, что дала ему в жизни старенькая женщина, посвятившая себя внуку и ничего не требовавшая в замен. А он? Уехал и забыл. Звонил конечно, но только по большим праздникам — восьмое марта, да новый год… А уж приехать, попроведать… такая мысль и в голову не приходила! Считал, что и так баба Лиза всё ему отдала, пора и отдохнуть… Зачем лишний раз тревожить пожилого человека своим приездом — на стол ринется накрывать, нервничать начнет, давление повысится. А может и вовсе не желала она видеть своего внука, натерпелась с ним в детстве, а потом — с глаз долой из сердца вон.
Долго пытался он оправдать себя нехваткой времени, работой, всё тянул с визитом, не торопился и со звонком. Так и жил, пока её соседи не сообщили, что его бабушка умерла.
Звонок раздался, когда он проводил совещание. Выслушал, сухо пообещал приехать. И только дома осознал, что не стало единственного в мире человека, который его любил по-настоящему, бескорыстно… И запоздалая вина пролилась раскаянием.
До города добрался часов за шесть на своем «Бентли», и сам удивился, как оказалось близко жила его бабуля, мог бы и на выходные наведаться, хоть иногда… В какой-то момент нервы не выдержали, и мужчина остановившись на обочине, дал волю слезам.
- Подлец! Какой подлец! - бился он в истерике. - Подонок! Дебил! Урод!.. Просрал всё! Польстился на деньги… на престиж! Стыдно было старой родственницы, стеснялся!..
Добрался до места лишь к вечеру, когда совсем стемнело. Как последний трус, оглядываясь по сторонам, бочком протиснулся в подъезд, поднялся на второй этаж и открыл старенькие двери двухкомнатной квартиры. Увидел скромный гроб на двух табуретках, свечу в изголовье, соседок, шепчущихся о делах досужих. Тихо поздоровался и сел в сторонке. Никто его не узнал, никто не поинтересовался — кто он, откуда,, и что принесло его в эти края? Потом одна за другой женщины, поклонясь покойнице в последний раз, стали расходиться по своим квартирам — у всех дела, свои семьи.
Лишь одна осталась дежурить, Олег помнил ее молодой, доброй теткой, к которой он не раз забегал после школы, когда бабули не оказывалось дома. Соседка его привечала, не гнала, кормила пирогами, угощала конфетами. В такие моменты мальчик до боли сжимал кулаки, злился на бабушку за то, что не могла она дать ему всего, чего хотелось, на родителей, что бросили его так рано, на жизнь, которая не удалась...
Мария Федоровна узнала его сразу, но не стала разглагольствовать при посторонних — зачем выносить сор из избы, нагнетать. Она поманила гостя пальцем, указав на табуретку рядом с собой. Завела разговор.
Только сейчас Остряков узнал от неё, что Лизонька каждый день ходила в церковь и ставила ему свечу за здравие, скучала и плакала целыми днями напролет.
- Как же он там? Один, без помощи, без поддержки? - причитала она всякий раз, когда подружки встречались за чаем по выходным. - Хоть бы написал, дал весточку о себе.
- Вот так и воспитывай их, неблагодарных. - пожимала плечами соседка.
- Да не нужно мне ничего, лишь бы знать, что всё у него там ладно. Сыт, обут, одет… Женился вот, мальчонка растет. Дай-то бог, все у него наладится.
«Бабуля, бабуля, какой же я дурак, променял родную душу на непонятно что! - в очередной раз корил себя Олег. - А кругом вьются вороны, готовые растерзать, разорвать в любую минуту, только слабину дай! Может и не жизнь это вовсе!
Он вгляделся в сухонькое морщинистое лицо некогда единственного человека, дарившего ему любовь и заботу — не оценил. Юношеский максимализм. Потянулся, коснулся морщинистых холодных рук. Опоздал. Теперь уже никогда эти руки не обнимут, не согреют, не протянут тарелку с кислыми щами...
Мужчина понуро опустил голову, уносясь в мыслях в настоящее и прошлое.
Прежде чем поднять свой статус, сколько же ему пришлось шататься по столичным улицам, голодным и раздетым, даже в мусорных баках ковырялся, выуживая остатки с барского стола каких-то богатеньких буратинчиков. Он специально ходил в богатые районы, где вчерашний кусок мяса выкидывался без угрызений совести. Частенько перепадали и апельсины с ананасами. Там же он сумел и прилично одеться. А однажды парню несказанно повезло, кто-то выкинул ноутбук — блестящий, почти новый. Он притащил его в коммуналку, которую снимал за гроши, с восхищением и трепетом открыл крышку. Вот с того самого дня, с той самой минуты, жизнь молодого человека резко изменилась. Это была любовь с первого взгляда, с первого вдоха.
С тех пор прошло не мало времени. Олег Иванович — теперь его звали исключительно по имени отчеству, сделал головокружительную карьеру, а два года назад основал свою компанию, известную теперь далеко за пределами столицы.
С женой ему, однако, не повезло — Валерия оказалась обычной охотницей за деньгами, не интересующейся ни чем и ни кем кроме себя.
Доходы были, и Олег не очень беспокоился на сей счет — ну любит его жена гульнуть, пошататься по клубам — что ж такого?! Его целыми днями нет дома, пусть хоть она повеселится… Сын Егорка тоже не порадовал — родился больным, хилым. Врачи давали ему жизни не больше трех-пяти лет, но отец приложил все усилия, чтобы вытянуть мальчишку, гонял по всему свету, знакомился со знаменитостями - светилами медицины. На днях парню исполнилось пятнадцать лет — и это достижение. Мальчик оказался на редкость умным и здравомыслящим. Он твердо решил стать врачом — хирургом, и не абы каким, а пластическим. Но отдавать сына в Институт, Остряков всё же опасался — не для него все эти ежедневные походы на учебу — шум, долгое сидение за партой - многочисленные аллергии, слабые мышцы спины и ног…
Будет время подумать, что делать с этой идеей фикс. Остряков старший не стал отговаривать мальца от этой затеи, хотя в душе и лелеял надежду передать свое дело наследнику. Да видно не судьба. Не справится с компанией Егор, не сможет. Вот бы Лерка родила ему еще одного — пусть хоть сына, хоть дочь, но жена была категорически против.
- Ты с ума сошел, Олежа, - закатывала она глаза в потолок, - я и слышать об этом не хочу. После первых родов, и фигуру потеряла, и вес набрала. Сколько потом пришлось восстанавливаться! Да и зачем они нужны, спиногрызы бестолковые, только проблемы одни. Лучше давай слетаем на Бали или Мальдивы… - она посмотрела на кислую физиономию мужа и чуть приобняв его сзади за плечи, сменила тактику. - Или полетим куда хочешь. Только я и ты.
- У меня работа. - ответил он и вздохнул, потом подумав, добавил. - Ты прекрасно выглядишь, да и всегда выглядела. Лишних килограммов у тебя отродясь не было, а полнота тебе идет даже больше. Беременность тебя не изуродовала, напротив, зато все эти спа, после рождения Егорки, сделали тебя старше…
- Что?! Что ты такое говоришь?! Я постарела? - в глазах её плескался ужас. - Мне нужна пластика! Рождение еще одного ребенка вконец превратит меня в старуху. Я завтра же начну поиск подходящей клиники…
- Ты совсем меня не слышишь! - впервые в жизни он осознал всю порочность и глупость своей супруги. - Я говорю о нашем будущем! Кому я передам всё то, что построил потом и кровью?
- Да брось переживать о том, чего ты не в состоянии изменить. В свое время ты продашь бизнес и нам хватит денег, чтобы безбедно прожить остаток дней. Давай купим круиз на лайнере, будем путешествовать, поселимся в Испании, например, и станем отдыхать на море круглый год…
- Ты настолько эгоистична, что даже не вспомнила о сыне.
- А что сын?! Он всё-равно долго не протянет. Дашь ему денег, будешь содержать. Отправишь куда-нибудь в санаторий.
- Дура! - не выдержал он, закипая всё больше и больше. - Эгоистичная дура! Как мог я не замечать все эти годы твою гадкую натуру, бесполезной безмозглой самовлюбленной курицы?! Так и курица носится со своим птенцом! А ты?
Он тогда хлопнул дверью, ушел в кабинет и закрылся на замок. Ему нужно было прийти в себя, подумать, что делать дальше. Через полчаса из-за двери раздался голос Леры, масляный и тревожный одновременно:
- Дорогой, так ты дашь мне денег на подтяжку?
Это было последней каплей. Он кричал, ругал её, обзывал, топал ногами, а когда пыл его иссяк, Лера так же невозмутимо проговорила:
- Ну что ты так разнервничался? Хорошо, если ты не в духе, поговорим об этом завтра.
- О, Боже! - Олег схватился за голову, рухнул в кресло, да так и просидел пол ночи в расстроенных чувствах и сожалениях.
Деньги на пластику всё же пришлось дать, он не мог вынести нытья и стенаний той, кого до вчерашнего вечера считал женой и опорой. Но с тех пор стал замечать, что Лера изменилась не только внешне, но и внутренне. Она старалась не попадаться мужу на глаза, уходила из дома в любое время, стала строить глазки его коллегам и будущим партнерам, с которыми он вел переговоры. На многие встречи приходилось брать и жену, так было принято в определенных кругах. Он стал более внимательно наблюдать за ней, и то, что он видел, ему совсем не нравилось.
А тут еще и конкуренты активизировались. Как только умудрялись пронюхать про все его слабые места? Остряков подозревал, что к этому каким-то образом причастна жена, но верить не хотел — не настолько же она глупа, чтобы рубить сук, на котором сидишь. Или настолько? А может и вовсе мстила за то, что пришлось выпрашивать деньги, что он накричал тогда, напомнил о сыне, об обязанностях хозяйки дома?
Следующий день прошел в хлопотах. Соседи и профсоюз предприятия, где до пенсии трудилась Елизавета Семеновна, все организовали сами. Выделили деньги, и на могилку, и на гроб, и на нехитрый стол. И снова Олег чувствовал себя виноватым — даже материально не успел помочь, всё уже было готово до его приезда. Он как-то воровато, суетливо сунул деньги соседкам, поблагодарил, что пришли проститься с бабулей и вздохнул с облегчением, когда те, мелко кланяясь, пытались целовать руки благодетелю, подарившему им пару тысяч наличными, ретировались задом. А потом за дверью громко обсуждали странного мужика, то ли нищего, то ли олигарха.
Оставшись один, Олег Иванович допил из своей рюмки, слил остатки из всех бутылок в один бокал и выпил залпом. Потом улегся здесь же на диван и задумался — а что дальше? Он вдруг понял, что возвращаться в столицу не хочет — бесконечные переговоры, стрессы, предательства… и домой его тоже не тянет — вот в этой малогабаритке, обшарпанной и убогой, он чувствовал себя спокойней и уютней, чем в огромном богатом доме, набитом техникой и предметами роскоши. Здесь все так мило и знакомо с детства.
Брак с Леркой трещит по швам, держится лишь на честном слове, взмахни рукой — и нет ничего. На работе тучи сгущаются — вот уже третий крупный контракт срывается… Егор! Вот о чем стоит подумать! Он единственный остался. И тот инвалид.
Олег Иванович задумался — а что он знает о сыне, кроме его медицинских диагнозов? Каков он по характеру, о чем мечтает, чем живет? Неужели с этой проклятой работой, он потерял и его? Надо обязательно с ним поговорить, расспросить, узнать… Сделать всё, чтобы сын остался жить с ним… Дать ему всё необходимое, чего бы тот ни попросил...
С этой мыслью он и заснул.
Племяш расстарался — приготовил свои фирменные пирожки с капустой, хрустящие, ароматные — пальчики оближешь. Ну как здесь похудеешь, когда с самого утра такие деликатесы?!
- Да ешь спокойно, дядь Борь. - довольно усмехался Женька. - В кои веки такой праздник - и грамота, и похвала с занесением в личное дело, и отгулы, и премия! Отрывайся на всю катушку! - и осторожно добавил. - Не собираешься пройти обследование? Не долечился же.
- Ой, не напоминай! - огрызнулся я. - Вот сейчас поем от пуза, пивка дерябну, телевизор на весь день и ничего не делать — вот это и правда праздник! А больница подождет, чего я там не видел — таблетки да уколы? Это и дома можно принять - чего зря койку занимать?
- Ну как знаешь! Отдыхай! - и парень ушел к себе в комнату.
Последнее дело вымотало Женьку не на шутку. Сестра уехала, так и не разгадав нашей с ним тайны, не поняла, что вырастила неисправимого наркомана — ясновидца, как и не поняла, что мы все вместе, обманывали её все эти месяцы, уверяя, что парень встал на путь исправления. Не сказали ей и о том, что он в «такие» дни становится экстрасенсом, и как бы это ни было печально, иногда мы в отделении ждем его видений, закрывая глаза на «обстоятельства».
Я схватил огромную миску с пирожками, вооружился пультом и уселся напротив телевизора, включив местные новости. Где-то произошел пожар, какая-то старушка лишилась своих сбережений, благодаря мошенникам, представившимися работниками собеса, в торговом центре изъяли партию сильтификата…
Ничего интересного, обычная жизнь всех современных городов. Я уже было поднес пульт, чтобы переключить канал, как диктор сообщил:
- Сегодня утром была найдена девушка, которую неизвестные, въехавшие на остановку и сбившие четырёх человек, увезли в неизвестном направлении неделю назад. - я напрягся. Что-то я не помню такого в сводках. А может как раз был занят делом в соседнем городке и пропустил все интересные вести. - Подробнее. Сообщается, что черный БМВ, номера которого так и остались неизвестными, въехал в пассажиров, ждущих свой автобус на остановке. Были сбиты супружеская пара, пенсионер и девушка. Трое скончались на месте, а девушке повезло больше, она находилась в дальнем углу остановочного павильона, и благодаря счастливой случайности осталась жива, но как утверждают свидетели, из машины выскочили двое в масках, схватили её и посадили в машину. Все произошло так быстро, что никто ничего не успел, ни сообразить, ни запомнить. Показания двух старушек, пьяного мужчины и трёх старшеклассниц местной школы, которые находились неподалёку, сильно разнятся. Камеры наружного наблюдения тоже ничего не дали — остановка на них не просматривается, и сказать какая именно машина стала виновницей происшествия, выяснить не удалось. Девушку обнаружили сидящей в «Пионерском» сквере на лавочке без сознания. У нее отсутствовала левая нога, девушка потеряла много крови. Семья Ивановых, обнаруживших жертву преступления, вызвала скорую.
На экране выплыло видео, где мужчина средних лет, в майке и спортивных штанах сбивчиво рассказывал:
- Мы, это… с супругой, - камера поехала влево, запечатлев испуганные глаза его жены, блондинки с повязанной лентой на голове. Она трясла головой, подтверждая слова мужа и лишь взмахивала руками, - решили заняться спортом, и вот уже целую неделю бегаем по утрам здесь. А вот сегодня день не задался с самого утра — кран сломался, ни умыться, ни водички попить… решили слесаря вызвать… а он, эта, сказал, что только к обеду явится… ну мы и решили не прерывать наши занятия… ну и вот, бежим значит… ну вот тут… мимо этой лавочки… а тут она сидит… это Люда, жена, её заметила, - женщина еще активней закивала головой, - я то бы и не того… не обратил бы внимания, а она у меня молодец — всё видит вокруг… я сосредоточился, бегу… а она меня остановила и на девушку-то на эту тычет, говорит: - «Что-то не так с ней»… ну я и подошел ближе… а тут, вот оно как… прямо жесть… кровища капает… а сама сидит, глаза закрыты… я её за плечо-то цап, а она и повалилась… - женщина промокнула глаза платочком, что-то бормоча под нос и репортаж с места события прервался.
На экране снова появилась диктор и продолжила рассказ.
- Бригада скорой помощи прибыла довольно быстро. Ждать оперативников не стали, так как состояние пострадавшей было тяжелым и её срочно повезли в больницу, но к сожалению, организм девушки не выдержал стресса и потери крови — она скончалась не приходя в сознание прямо в неотложке. Подробности происшествия в целях следствия не разглашаются. Мы будем информировать вас о ходе розыскных работ. Оставайтесь с нами!
- Ничего так себе новости! - крикнул я Женьке. Тот спустя пару секунд выскочил из своей комнаты и замер на пороге.
- Ты чего орёшь, дядь Борь, словно у нас пожар! - спросил он оглядываясь по сторонам. - Вроде тихо все.
- Ну-ка расскажи мне, что у нас тут творится в городе?! - пододвигаясь на край дивана, чтобы он мог сесть, попросил я. - Что это за дела такие? Две недели не был дома, и вот на тебе — новости!
- Да я столько же знаю, сколько и ты. - ответил он присаживаясь на самый край. - Сам знаешь — пролежал в больнице, а на трезвую голову никакие мысли в голове не задерживаются.
- Принеси тогда мне мой мобильник, брякну Нестерову.
- Да на кой тебе оно сдалось. Отгулы выделили, так сиди и отдыхай. Небось без тебя справятся. Нужен бы был — позвонили.
И в этот самый момент раздалась трель моего смартфона.
- Надеюсь — это Вера решила справиться о моих делах.
Но звонил как раз полковник.
- Вот и помяни чёрта в суе… - изрек я, поднося трубку к уху.
- Доброго утречка, Боря. Как оно ничего?
- Вашими молитвами, Анатолий Петрович! - ответил я осторожно. - Отдыхать — оно всегда дело богоугодное! Вот пью пиво, закусываю пирожками — ляпота. А то, приезжайте к нам, угостимся по полной. Небось со вчерашнего вечера тоже на душе неспокойно.
- Не спокойно. - не стал отрицать начальник. - Может и правда стоит заглянуть на огонёк. Ты это, оставь мне парочку, с капустой, а то знаю я тебя — доверь тебе еду охранять…
- Да вот прямо сейчас отложу на тарелку. Не два, а с десяток.
Нестеров хмыкнул и отключился. Я повернулся к Женьке.
- Слышал, Петрович катит! - он кивнул. - Может подсуетишься и чего мясного приготовишь?! Не каждый день начальство с визитом желает пожаловать.
- Да дело не хитрое, сейчас ребрышек потушу. Да только сдается мне — не пирожками едет он к тебе угоститься.
- Видно новости и до него дошли. А то и в разработке уже у наших это дело.
Острякову снилась бабушка. За что-то она журила его, была грустной и сердитой. А может что-то хотела сказать, да слов Олег Иванович понять не смог — пьян был, устал, измотался, поедом себя съел. Он едва осознавал себя и лишь пялился на Елизовету Семеновну, беспрестанно прося прощения. Бабушка вздыхала, пыталась втолковать бестолковому внуку какую-то мысль, но потерпев неудачу, схватила какую-то книгу с полки и достала из неё конверт, зажатый между страницами. Она протягивала сложенный лист внуку и настойчиво повторяла: «Возьми, прочти. Возьми, прочти». Олег Иванович протянул руку, но дотянуться не мог, слишком далеко она была.. Он всё тянулся и тянулся к недосягаемой цели, и наконец рухнул вниз, больно ударившись копчиком и локтем.
Застонав от боли, мужчина открыл глаза. Он лежал на полу рядом с диваном, а шея запуталась в одеяле так, что дышать было трудно. По лицу, спине и груди струился липкий холодный пот.
- Этого ещё не хватало, с кровати упасть. - застонал Олег Иванович, пытаясь подняться на ноги и стянуть с себя удушающий шарф. - Сроду такого не было. Нажрался я вчера видимо до потери разума. - он шлепнулся на импровизированную постель и потер ушибленный локоть. - Сон ещё этот.
Сон! Бабуля, какая-то книга, какое-то письмо. Что за бред?! Остряков хотел было вновь постараться уснуть, но перед глазами возникло видение из сна и голос бабушки: - «Возьми, прочти».
- Это просто сон. - пробормотал мужчина, но взбудораженный падением и четкостью видения, он встал и поплелся к стенке-шкафу, со стеклянными дверцами, какие были в моде полвека назад, и стал всматриваться через мутное стекло в неровные ряды старых потрепанных временем книг.
Он увидел, и сказки народов Севера, и всю литературу по школьной программе, которую Елизавета Семёновна кропотливо собирала для внука, и книги, которые бабуля читала ему перед сном, и те, которые он читал сам, прячась с фонариком под одеялом. Вот его любимый «Вий» от которого волосы мальчика становились дыбом, «Остров сокровищ», которым он зачитывался... Олег открыл дверцу, провел пальцем по корешкам, читая знакомые названия и вспоминал детство.
- А ведь не так всё было плохо! - констатировал он. - Спасибо тебе бабуля, за уютные вечерние посиделки.
Мужчина вздохнул, возвращаясь в реальность. Он никак не мог вспомнить, какую бабушка показывала ему книгу. Он оглядел полки и нахмурился.
- Да здесь не менее тысячи книг. - прошептал он себе под нос. - Даже в три ряда стоят кое-где, и стопками лежат, и распиханы поверх книжных рядов, там где хватило места втиснуть очередной экземпляр. Здесь нужно месяц-два провести, чтобы проверить всё.
Он шагнул к столу, на котором еще оставались остатки вчерашней трапезы, набрал полную тарелку разной снеди, и сосредоточенно жуя, вернулся к шкафу.
- Да что это я в самом деле?! Это же просто сон! - начал мысленно убеждать он сам себя. - Ты, Олежа, верно с катушек совсем съехал — верить ночным грезам. Доешь-ка, парень, ужин, и катись спать дальше.
Но мысль уже засела глубоко в мозгу, не давая переключиться на другие темы.
- Ещё ты, остолопина, в мистику не верил! Может к бабке-гадалки сходить, или к экстрасенсу записаться на приём?..
- Глаза боятся — руки делают. - зудел внутренний голос. - Делать всё-равно нечего — девять дней впереди, можно занять себя поиском мифического послания. Не найдешь ничего, так хоть порядок наведешь. Наверное продать всё придется… не тащить же в столицу это старьё.
И книга за книгой, Остяков начал осторожно доставать тяжелые тома с полок, встряхивать их, листать страницы, в надежде найти иллюзорный конверт и таинственный листок.
Нестеров прибыл минут через сорок после звонка. Женька уже накрыл стол, а я сменил пижаму на халат, смахнул пыль с полок и достал из укромного места, спрятанную когда-то до лучших времен бутылку старинного коньяка «Арарат Шарль Азнавур».
- Представляешь, Жень, сколько лет этой заначки? - я торжественно вручил парню свой давний трофей.
- Ооо, семь звезд! - брови парня поползли вверх. - Никогда такого не видел.
- А то! Эту бутылку мне вручил вместе со звездой подполковника Генерал-майор Антипин, за раскрытие одного очень интересного дела. Я потом как-нибудь расскажу тебе о нём. Я поставил её на видное место в буфете. И с тех пор можно смело пририсовать здесь еще несколько звёзд… - я мечтательно вздохнул. - Правда я стер глазами столько-же, давясь слюной, но пообещал себе не трогать бутылку до тех пор, пока не получу звание полковника. А потому убрал подальше с глаз долой. И забыл… Может настал её черед? Вряд ли в скором времени меня повысят. Да и годы уже не те. - мне вдруг взгрустнулось при воспоминании о тех временах, но я быстро взял себя в руки. - Бог с ним. Стоит ли оставлять на завтра то, что можно сделать сегодня? А завтра ведь может и не наступить.
- Да брось, дядь Борь, уговаривать себя. - племянник вытер пыль с бутылки влажной салфеткой и сунул её в холодильник. - Не придавай такое значение вещам. Будут у тебя ещё не одна такая бутылка.
Антон Петрович церемонно поздоровавшись, и со мной, и с Женькой, протопал на кухню, где уже все было готово к приему гостя, одобрительно крякнул, увидев шикарно сервированный стол и виновато стал переминаться с ноги на ногу.
- Зря ты всё это затеял, Борис. - сказал он. - Ни к чему.
- Да что вы, Антон Петрович, в кои веки начальство заглянуло, а я буду скромничать. - полковник пожал плечами, а я старательно делал вид, что не понимаю, ни его удрученно-виноватого взгляда бегающих глаз, ни его хмурого выражения лица, ни сознание того, что привело его ко мне отнюдь не желание посидеть по-дружески с рюмочкой коньячка.
- Вот по глазам вижу, Боря, что догадался ты обо всём. - сказал он, пригубив дорогого напитка и положил в рот дольку лимона, щедро сдобренную солью.
- О чём? - состроив удивленную мину, спросил я.
- Небось видел новости. Телевизор-то на местный канал настроен, а потому не поверю, что не смотрел новости. Об этом случае без конца все вещают.
Я не стал отпираться — к чему тянуть резину.
- Давайте сначала позавтракаем как следует, а потом уж и о деле поговорим.
В несколько минут мы справились с угощением и перешли в зал, чтобы удобнее было разговаривать. Женька быстро убрал посуду и присоединился к нам.
- Так что ты на это скажешь? - спросил полковник.
- Ничего. - развел я руками. - У меня есть только смутное представление об этом преступлении и то, только из услышанного по ящику. Понял лишь, что кто-то случайно или намеренно въехал в остановку с людьми, сбил четверых человек — троих сразу насмерть. А девушку схватили, посадили насильно к себе в машину и увезли в неизвестном направлении. А сегодня утром обнаружили её тело в парке. Девушка лишилась ноги и умерла от шока и потери крови. Вот и всё, что мне известно.
- К сожалению, нам известно не больше. - Нестеров протер рукой лицо. - Этот наезд произошел неделю назад, ты был еще в командировке, поэтому не знаешь о нём. Да и мы думали, что дело простое, пьяный водитель наехал на пассажиров, и взял девушку, чтобы не было свидетелей. Но отрезанная нога?!.
- Там были и другие свидетели, которым повезло избежать трагедии. - напомнил я.
- Три калеки, словам которых нет ни капли веры! Отрезанная нога — вот главная загадка!
Мы разом повернули головы в сторону Женьки, не проронившего ни слова с начала нашего разговора.
- Вы не смотрите на меня! - заявил он. - Я только два дня как из больницы, в голове стерильно чисто, а начинать по-новой… уж извините… я еще не готов.
- Да мы и не настаиваем. - одновременно выдали мы, отводя взгляды в сторону. - Всё же и так понятно с тобой. Хватит гробить себя наркотой.
- Мы только начинаем дело. - продолжил полковник. - Вполне вероятно, что оно не такое загадочное, как может показаться на первый взгляд.
- Попробуем справиться своими силами. - закончил я. - Иди к себе, отдыхай. - и как только парень закрыл за собой дверь, продолжил. - Так что вы хотите, Антон Петрович? Лишить меня законного отдыха, только вчера мне пожертвованного вами же?
- Да не знаю я, Борис. - он сжал кулаки и стукнул ими по подлокотникам кресла, как бывало он делал, чувствуя себя в смятении. Я хорошо за столько лет изучил привычки своего начальника, что читал его как открытую книгу. - Но чувствует мое сердце, что задаст нам жару это дело.
- Пусть ребята поработают с тем, что есть. А дальше видно будет. А я пока не вижу смысла выходить на работу, очень уж мало материала. Я подумаю над этим, а через два дня буду на работе. Может всё разрешится за это время. А нет, так будем возбуждать дело и работать в обычном режиме.
Полковник поднялся, тяжело ступая, направился в коридор и подав мне на прощание руку, удалился. А я отправился к дивану, намереваясь позвонить дочери и жене, чтобы узнать, когда Вера собирается вернуться домой и что это за ухажер у неё появился, о котором рассказал мне Нестеров.
Я ещё не совсем пережил события Новозаринска, (Рассказ: «Преступление без наказания») расследованием которого я занимался последние дни и мне хотелось просто отдохнуть и забыться. Ещё надо мной висело обещание вернуться в больницу, где я не долечился после инфаркта, и как бы я не отнекивался, не старался забыть о проблемах здоровья, завтра мне предстояло собраться с силами, поговорить с лечащим врачом, и сдать кардиограмму. Хотя бы это… на большее я был не согласен.
Спустя полчаса бесполезных поисков, Остряков посмотрел на кучку книг, которые он уже успел перебрать и осмотреть. Она казалась такой жалкой и мелкой по сравнению с тем, что ещё предстояло проверить, а уже успели заныть плечи и затекла спина. Мужчина двинулся к столу намереваясь отыскать хоть каплю спиртного и снять напряжение. На улице было ещё темно, сквозь тонкие шторы просвечивала огромная луна. Олег Иванович зевнул и выглянул в окно, любуясь открывшимся пейзажем. Весна активно вступающая в свои права, в этом году радовала почти летним теплом. Стояла середина апреля, а температура днём достигала отметки в восемнадцать градусов. Когда такое было? Может и вправду мир перевернулся и скоро настанет парниковый период.
Он вновь уселся за стол, сгребая остатки вчерашней еды на тарелку и переместился на диван. Спать уже не хотелось, а на часах всего три часа. Мужчина включил телевизор и принялся переключать программы.
- Ничего интересного. - вздохнул он. Извечная проблема телевидения донимала его и дома. - Хоть два канала, хоть двести — одно дерьмо. Ни фильмов интересных, ни передач…
Он поднялся с дивана, неловко, шатающейся походкой прошел на кухню, щелкнул чайник, насыпал в кружку кофе и поплелся к умывальнику, плеснул в лицо ледяной воды.
Дешевый кофе оставил неприятный привкус во рту и он вылил остатки в раковину.
- Как можно было жить в такой нищете? - он заглянул в холодильник и проверил полки — ничего такого, что привлекло бы его внимание. Кусок засохшего сыра, старый зачерствевший хлеб, протухшие яйца…
Олег Иванович досадливо хлопнул дверцей и принялся медленно обходить квартиру, разглядывая доставшееся ему наследство. Так он промаялся еще с полчаса, а потом накинул куртку и вышел на улицу. Но и там его ничего не радовало. Он сел на лавочку и понуро уставился на детскую песочницу с оторванными бортиками и ещё не оттаявшим после зимы песком.
Ночная прохлада немного привела его в чувство, он зевнул, размял шею и задумался — что теперь делать со всем этим, а мысли постоянно возвращались к книгам.
- Надо вспомнить, какую книгу показывала во сне бабушка. А лучше пораскинуть мозгами, куда она могла сунуть записку.
В том, что видение вещее, Олег уже не сомневался, слишком реально всё выглядело и откликалось в его душе.
- Давай-ка рассуждать логически. - сказал он себе. - Баба Лиза, человек умный, значит допускала, что каким-то образом я должен найти её послание. Она понимала, что я приеду, приму наследство и буду решать, что делать с книгами. Конечно, она полагала, что я оставлю себе некоторые из них. Какие? Ну конечно, самые любимые. Их не так много. Тот же «Вий» или «Остров сокровищ»… ну конечно, я обязательно по её уразумению оставил бы себе эти экземпляры, просто даже ради воспоминаний о детстве. - Остряков хлопнул себя по ляжке и рванул домой, перепрыгивая через две ступеньки лестничных пролетов.
Вот они родные. Стоят все на отдельной полочке, на самом виду, прямо на уровне глаз. Он схватил первый том — пусто, второй, третий… И уже медленней четвертый, пятый, шестой… и наконец, вот оно! То самое послание. У мужчины задрожали руки и он никак не мог вскрыть конверт от волнения. Вещий сон? Послание с того света? Неужели такое бывает? Кое-как, непослушными пальцами он разорвал конверт и принялся читать ровные строчки, начертанные мелкими бисерными буквами.
«Дорогой внучек. Если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет среди живых. Мне так хотелось рассказать тебе о многом при встрече, но видно не судьба. Я не обижаюсь и не ропщу — у меня была хорошая жизнь. Я старалась жить достойно, но, сейчас не об этом, не буду забивать тебе голову ненужной ерундой.
Ты стал большим человеком. Не удивляйся, я слежу за новостями и знаю о тебе почти всё. Настало время рассказать тебе о твоих родителях, кое-что посоветовать, кое-что разъяснить. Ольга и Ваня встретились и полюбили друг друга, когда твоя мать была замужем. Муж-чиновник, человек расчетливый и суровый по-своему любил жену, но требовал от неё слишком много. Она должна была полностью раствориться в нем и служить ему верой и правдой. У его избранницы не было и могло быть никаких других интересов, кроме как его собственных. И даже когда жена сообщила ему, что ждет ребенка, он вопреки всему не обрадовался наследнику, напротив, был сердит на жену, которая допустила такой промах. Девушка была красива, но из бедной неблагополучной семьи. Приданого за ней не дали, а вытолкали в зашей, узнав, что такой солидный молодой человек предложил ей руку и сердце. Ольге и деваться-то было некуда — в семье она — шестой ребенок, на которого никто особо и внимания не обращал. Доставались девочке лишь тычки да окрики от вечно пьяного отца и вконец измотанной матери. Каждый в этой семье выживал как мог. А Ольга была, что говорится, белой вороной — ни украсть, ни покараулить. В шестнадцать лет мать выпроводила дочь за порог со словами:
- Ты уже взрослая, сможешь позаботиться о себе сама. Беги отсюда куда глаза глядят, иначе ничего хорошего тебя здесь не ждет.
С этими словами она захлопнула дверь и девушка отправилась бродить по городу. Она обходила предприятие за предприятием в поисках работы, но везде слышала отказ: — «Возраст не подходящий, образования нет.», и лишь в какой-то «шарашкиной конторе» на окраине города её согласились принять уборщицей, и даже предложили комнату в общежитии. На седьмом небе от счастья, Ольга принялась за работу. Она чистила и мыла окна, двери, полы, а офисы, заваленные бумагами, плакатами и прочей литературной макулатурой, как она считала, засверкали чистотой и порядком. Она понятия не имела, чем занимаются люди в этом заведении, но слушала их разговоры с открытым ртом. А говорили они о жизни людей, таких как на сама, о трудностях, о высоких материях.
И однажды, спустя два года, в кабинете директора случилось крупное совещание, а потом, как следует, и банкет. Не желая оставлять уборку на утро, девушка задержалась допоздна. Вот тогда-то директор впервые обратил на неё внимание. Удивился. Начал расспрашивать о жизни. Они проговорили почти до утра, и вот после этой ночи Игнат Владимирович заинтересовался молодой «особой», начал уделять ей знаки внимания, а после и вовсе сделал предложение. Девушка испугалась, на тот момент избраннику перевалило за сорок и он казался ей глубоким стариком. Но мать обозвала её дурой и приказала принять предложение. Так девушка попала из полымя да омут.
Она побаивалась мужа и старалась не перечить. Оказалось, он занимается политикой и даже является лидером политической партии в их городе, а значит человек публичный, должен иметь статус хорошего семьянина. Вот тогда и поняла Ольга в какую ловушку попала. Все приёмы, выступления, встречи, организация мероприятий легли на её плечи. Она выполняла и мелкие поручения и при этом должна была содержать дом в идеальном порядке. Но на все её старания муж реагировал одинаково:
- А чем тебе еще заниматься. Ты же ничего не умеешь и ничего не делаешь. Содержанка должна отрабатывать свой хлеб.
Муж одергивал её всякий раз, когда его партнеры обращали на неё внимание. Он закатывал скандал, мог даже поднять на жену руку. Ольга всё терпела молча, куда ей было пойти? К родным? Те в один голос твердили:
- Тебе повезло с мужем, живешь как у Христа за пазухой! Кончай капризничать?
И она растворилась в муже, пытаясь угодить ему во всём, но получалось только хуже. А когда она узнала, что беременна и вовсе испугалась, что не справится. Муж тоже оказался не в восторге.
- Этот ребёнок нам не нужен. - орал он. - Он погубит мою карьеру. Кто будет работать, если ты уйдешь в декрет? Не время. Сейчас главное, чтобы меня выдвинули кандидатом в депутаты области. Дел невпроворот. А ты придумала слинять в самый ответственный момент!
Он сунул ей деньги и договорился со знакомым доктором-акушером, что тот всё сделает тихо и анонимно.
Всю ночь Ольга проплакала. Она так надеялась на ребенка, верила, что хоть один человек на всей земле будет её любить по-настоящему… И этого человека она должна была убить. Но ослушаться мужа она остерегалась, как всегда не посмела возразить, отстоять своё право быть матерью.
Утром за ней заехала машина, и молодая женщина послушно уселась на заднее сидение, сдерживая рыдания и тупо уставившись в окно. Водитель, молодой парень, сумел разговорить несчастную пассажирку, и та доверилась ему, поведала всю свою жизнь. Парень съехал с дороги и остановился.
- Нельзя лишать неродившегося ребёнка жизни. - сказал он. - Соври мужу, скажи, что сделала как он велел, а сама уходи от него. На некоторое время можешь отговориться от работы плохим самочувствием после операции — это даст тебе возможность спокойно собрать вещи и замести следы. Переедешь ко мне. Я живу один в двушке, а потому могу выделить тебе одну комнату. Родится малыш, а там видно будет. А чтобы тебе было спокойнее, я каждый день буду ждать тебя у фонтана в парке. Ты можешь приносить вещи частями и передавать их мне.
Ольга сжималась от страха, когда сообщила мужу, что выполнила его волю. От переживаний у неё появились бессонница и одышка, черные круги под глазами и усталый вид. Даже у такого чёрствого человека, как Вяземский, проснулась жалость. Он позволил жене несколько дней отдыха. Девушка же, как только за ним закрывалась входная дверь, соскакивала с постели и начинала собирать свои вещи в пакеты, а потом, как и договаривались, относила их Ивану. За эту неделю она так прикипела сердцем к этому человеку, что в тайне стала грезить о свадьбе с ним.
Своими переживаниями она чуть не довела себя до нервного срыва. В конце недели у неё началась паранойя — ей казалось, что муж всё знает или подозревает неладное, что у стен есть не только уши, но и глаза, и всё что происходит в доме, тут же узнает её благоверный. Она считала, что он готовится жестоко с ней расправиться и его вполне добродушный вид — это лишь прикрытие злого умысла.
В день побега она едва держалась на ногах, к тому же её начал мучить токсикоз и за завтраком, она еле сдерживала тошноту. Игнат Владимирович был занят предвыборной гонкой и совсем не обращал внимания на Ольгу и её состояние. Он привычно чмокнул её в лоб и спешно уехал в штаб. А Ольга собрала последние вещи, документы и вышла из дома, даже не оглянувшись напоследок. Такси они с Ваней договорились не заказывать, чтобы Вяземский не смог отследить, куда направилась его жена, поэтому она обливаясь потом от ужаса того что совершает, направилась пешком в центральный парк.
Парень встретил её с улыбкой и вздохом облегчения, и молодые влюбленные направились к нему домой.
Ну вот, Олеженька, теперь ты знаешь, что Иван, тебе не родной отец, а значит и я не родная тебе бабушка. Твой настоящий отец — Вяземский Игнат Владимирович, и он сейчас является мэром нашего города. Уже много-много лет.
Зачем я говорю всё это? Да просто потому, что он так и не был больше женат. После побега твоей матери, он ушел с головой в работу, строил карьеру и копил богатства. А на кой они ему? Он-то не знает, что наследник у него есть. Хотя, может и правильно, что Бог освободил его от этой ноши. В народе ходят упорные слухи о том, что в роду Вяземских, не все ладно с генетикой. Слава богу, тебя минула чаша сия, но вот Егорка…
И всё же, сходил бы ты к батеньке своему, авось чем подсобит. Дело ты открыл знатное, денежное, но обрати внимание на жену свою, кажется она мне девушкой продажной по натуре, но деньги любящей. Она мне не понравилась, как только по телевизору её увидела. Ох, и натерпишься ты с ней!
Ты парень прямой, добрый и наивный, помогаешь всем сирым и убогим. Да всё по доброте душевной, кабы эта доброта тебе боком потом не вышла. А ты прочти-ка Марио Пьюзо «Крестный отец». Тот тоже любил людям помогать!.. Но потом требовал отдачи. Вот так-то и правильно. Долг платежом красен!
А коли столица тебе кукишь покажет — оставайся у нас, папенька твой рад будет подыскать для тебя должность приличную, да вину свою перед тобой загладить.
Люблю, целую тебя, Олеженька. Твоя баба Лиза».
На этом записка кончилась, а Остряков всё ещё стоял в оцепенении, бессмысленно бегая глазами по строчкам, выхватывая отдельные фразы, слова и предложения. Осознать значение послания он сразу не смог, разум никак не хотел подчиняться, в голове всё перепуталось. Как лунатик, мужчина прошествовал к дивану и рухнул на него всем весом. Пружины гулко скрипнули, жалуясь на такое неделикатное обращение, но Олег Иванович не обратил на это внимания. Мужчина всё ещё пытался переварить прочитанное. Он пошарил глазами по столу, но ни спиртного, ни съестного уже не осталось и он пошел в ванну принять душ.
Я прохаживался по квартире с кружкой в руке, бестолково заглядывая в каждый угол и стирая пальцами невидимую пыль со столов, полок и тех поверхностей, мимо которых дефилировал. Сердце подсказывало мне, что изувеченной девушкой преступления не закончатся. И это только первая ласточка.
Пока я ничего не мог, ни понять, ни предпринять, надо дождаться вердикта мед. эксперта и тогда уже строить гипотезы. Женька настойчиво гнал меня к врачу продолжить лечение, но мою голову уже переполняли мысли о новом деле и всё остальное ушло на задний план.
Племянник надеялся уговорить меня вернуться в больницу, упрашивал, угрожал и я даже согласился завтра посетить врача, и снять с себя этот тяжелый груз, но жизнь внесла свои коррективы.
Вечером сообщили о пропаже еще одной девушки, и утром я отправился в отделение, для опроса свидетелей этого события.
Пожилая супружеская пара возвращалась от своей дочери, у которой недавно родился ребенок. Дедушка с бабушкой частенько навещали своих любимых. Жили они неподалеку и поэтому, когда наконец удалось уложить годовалого ребенка в кровать, помочь дочери с уборкой и приготовлением еды её мужу, отправились домой пешком. Погода была теплая, светила крупная луна и прогулка до дома была приятной. Супруги мирно вели беседу, обсуждая планы на завтра, когда из-за поворота выбежала их соседка по лестничной клетки с криками о помощи, они остолбенели, всего на несколько секунд, и муж ринулся было к ней на помощь, но не успел. За Милой следовала темный «Жигуленок». Резко затормозив перед девушкой, преграждая ей путь, автомобиль взвизгнул тормозами, и на улицу выскочило несколько темных фигур в масках. Они схватили девушку, запихали её в машину и быстро уехали.
Старики, некоторое время стояли на тротуаре, обсуждая увиденное, а потом решили пойти в полиция, так как знали Людмилу только с хорошей стороны. Девушка жила с родителями, была вежлива, всегда со всеми здоровалась, помогала донести сумки до квартиры, а с ними и вообще была предельна добра — и в магазин заскочит, и лекарства из аптеки принесет, и по хозяйству поможет — знала, что внук родился, что не до себя стало Жилиным, вот и старалась облегчить им быт. Мужчина был твердо уверен, что девушка никак не могла попасть в дурную компанию, никогда не брала кредитов, не занимала денег, и потому, врагов, способных похитить её из-за финансов, у неё не было. Да и отец с матерью, люди спокойные, не пьющие, не скандальные жили небогато, потому и похищение было совершено точно не ради выкупа - денег особых у семьи Милы не было. Жена полностью с ним согласилась.
Я поблагодарил Жилиных за проявленную сознательность и отпустил их домой. Потом отправил своего коллегу и помощника Сергея Петровского наведаться к родителям этой Милы и сообщить им неприятную новость, если они еще не в курсе. Попутно дал распоряжение, чтобы объявили поиск Милы Ивашиной и дали ориентиры всем постам ГБДД. Связаны ли эти два дела пока было неизвестно, слишком мало фактов, но и не отреагировать на сигнал мы не могли.
Нестеров развел руками, когда я сказал, что включаюсь в это дело, или дела, если всё же выяснится «серия», а о здоровье и отгулах придется забыть на неопределенное время. Он с благодарностью принял моё решение и твёрдо пообещал удвоить, а то и утроить мои отгулы и обязательно наградить меня путёвкой в санаторий.
Я хотел было рассыпаться в благодарностях, но стоило мне взглянуть на его сосредоточенное лицо и нахмуренные брови, как стало ясно, что он и сам осознаёт, что в ближайшее время на отдых надеяться не стоит и эти посулы — лишь пустые слова. Полковник молча уставился в бумаги, горой громоздившиеся на его столе, поглощенный необычайной драмой, ворвавшейся в нашу жизнь, а я вышел из кабинета, направляясь в гараж, чтобы взять машину до дома потерпевших искалеченной девушки .
Мне предстояло выяснить все обстоятельства её жизни, увлечения и прочую информацию, которая могла бы пролить свет на это дикое происшествие. У меня была надежда, что сотрудники упустили что-то важное, что посчастливится обнаружить мне.
Девушку уже опознали, так как её родители подали заявление о пропаже дочери ещё неделю назад, в день трагедии на остановке. Они забеспокоились её долгим отсутствием после похода в магазин. Поэтому у наших экспертов не было сомнений, кому принадлежит тело. Я не люблю опрашивать родственников, которые только потеряли своего ребёнка и пока ещё с трудом могут ориентироваться в обстановке. Но дело есть дело, я не имею права поддаваться эмоциям.
Родители Натальи, как я и предполагал, были убиты горем.
- Ну если тебе нужны органы, зачем убивать? - рыдала мать. - Пусть бы калека, но живая!
- Тут не всё так просто. - ответил я. - Видимо похитители не хотели такого исхода. Когда её высадили в парке, она была ещё жива.
- А мне думается, - вставил отец, - это показуха — ну кто оставит в живых свидетеля преступления?!
- Тоже верно. - кивнул я. - Ну, с этим нам предстоит ещё разобраться. Единственное, что я могу вам гарантировать — мы приложим все усилия, чтобы преступник был пойман и наказан по-справедливости. А пока ответьте мне на несколько вопросов. - Щербинкины с готовностью согласились.
Опрос ничего существенного не дал. Наталья Щербинкина, двадцать два года. Училась, работала, ни пила, ни курила, даже с парнями не дружила. Серая, скучная жизнь девушки, у которой всё было впереди.
- В тот день она отправилась к подруге, узнать какие главы учебника задали на следующую пару по математике. - добавил отец. - Ната в тот день не смогла пойти на занятия, работала в день, за сменщицу. А потом позвонила и сообщила, что по дороге зайдет в магазин. И после этого её номер не отвечал, а вскоре и вовсе стал недоступен. Телефон, кстати, так и не нашли.
Родители ещё долго наперебой хвалили свою дочь, рассказывали, какая она была замечательная дочь, подруга и старшая сестра, а ещё — умница и почти отличница в университете и ценный работник в юридическом офисе.
Я слушал их не перебивая — иногда стоит просто выслушать человека, дать выговориться, и ему станет легче, хотя, как может быть легче, когда предстоит похоронить своего ребёнка в рассвете сил и лет?!
Когда я вышел от этих простых и милых людей, в голове моей не было ни одной ниточки, за которую можно было бы ухватиться. Если это маньяк, то как-то не вяжется с этим отрезанная нога и истекающая кровью жертва.
Непременно стоит побывать у деканата на факультете, где Наталья училась и на её работе, может там найдется хоть одна стоящая улика.
Петровский тоже ничего стоящего мне не рассказал. Родители Милы Ивашиной восприняли известие о похищении дочери спокойно.
- Это какая-то ошибка. - сказал отец семейства с пафосом. - Бандюги скоро поймут, что схватили не ту девушку и отпустят её. Милка ни в каких сомнительных делах не участвовала. Это я могу сказать точно. Она - наивная и добра душа, но немного глуповата, на какие-то аферы не способна, боязлива и старомодна.
- Хоть так и не прилично говорить о собственной дочери, но это правда. Мы не богаты, но в деньгах её не ограничивали — да она и сама всё понимала и требования у неё были самые скромные. — подтвердила мать.
- В еде, - продолжил мужчина, - она была неприхотлива, вечно сидела на диетах, так что с питанием тоже особых проблем не было, ела что дадут, изыски не требовала, главное, меньше калорий и больше овощей.
- А ещё, ни с какими подозрительными лицами, а тем более, компаниями она связана не была, мы это точно знаем. - мать девушки покосилась на мужа и продолжила. - Она рассказывала нам всё — как прошел день, где была, с кем встречалась, кому звонила, кому помогла…
- В свои двадцать, она даже парня не имела. - вставил отец. - О чём очень переживала, завидовала парочкам, которые встречались во дворе нашего дома.
- А в тот день, почему она вышла из дома так поздно? - спросил лейтенант. - И куда так спешила?
- Сказала, что отправляется в соседний дом к бабе Маше. Женщина она пожилая, заболела, слегла. Скорая за скорой — давление. - мать Милы промокнула слёзы кончиком фартука — визит Петровского застал её за приготовлением обеда. - И наша Милка тут как тут: - «Надо помочь. Старушка одинокая, ночью сердце прихватит, а скорую вызвать некому». Вот и отправилась к ней. Наверное и сейчас у неё. - запоздало спохватилась женщина. - Лёша, - обернулась она к мужу, - ты бы позвонил ей, или сбегал к Григорьевне. А то нам тут ужасы рассказывают, а девочка поди спит после ночи.
Мужчина хлопнул себя по лбу и закричал:
- Ну конечно, как я сразу не догадался.
Он метнулся с быстротой молнии к телефону и начал набирать номер.
- Григорьевна! - прокричал он в трубку. - Милка у тебя?.. Нет? - голос его становился всё тише, всё тревожнее. - А вчера заходила вечером? Обещала и не пришла? Совсем?
Он положил трубку и молча помотал головой. Жена его, Ольга Васильевна, осознав наконец, что с их дочерью и впрямь случилась беда, надрывно завыла, запричитала.
- Да как же это? Лёшенька! Людочка, доченька!
- Что нам теперь делать? - удрученно спросил её муж.
- Писать заявление о пропаже дочери, Людмилы Алексеевны Ивашиной. - ответил лейтенант.
Мужчина хмуро схватил листок бумаги, протянутый ему Сергеем, сосредоточенно, и как-то даже остервенело, начал водит ручкой, что-то царапать на листе, от усердия высунув кончик языка.
Теперь этот лист лежал передо мной, я вчитывался в текст, раз за разом пытаясь найти те единственные слово или фразу, за которыми отыщется нечто важное, но как я ни старался, усмотреть подсказку не смог.
- Надо ждать. - сказал я Нестерову, когда пришел к нему с отчетом о проделанной работе. - Я даже не могу связать эти два дела. Слишком все неопределенно.
- А то, что похитители были на машине в обоих случаях и в масках? Это ничего тебе не говорит?
- Машины разные, места разные, время суток разное… - начал я перечислять.
- Хватит. - буркнул полковник. - Сейчас мы всё равно ничего не можем сделать. Видеокамер в том районе нет, свидетели ничего более того, что рассказали, дополнить не могут. Остается ждать и начинать рутинную работу — опросы, походы на места… ну сам знаешь, не мне тебя учить.
Олег Иванович Остряков пребывал в лёгкой прострации. Записка бабы Лизы ввела его в ступор, он никак не мог осознать, что его отец — и не отец вовсе, но ведь любил он пасынка как родного, хотя был обычным рабочим на заводе, неприметным и небогатым, а биологический отец — олигарх и важная шишка, ненавидел его с первых дней и пытался избавиться от отпрыска. Жалеет ли он сейчас о содеянном? Знает ли, что его беглянка жена родила сына? А сам он, любит ли своего сына Егора? Готов ли сделать для него всё? И что значит это Всё?
Мужчина откинулся на спинку дивана и воспоминания нахлынули на него разом. Мальчик, его Егорка, был слаб здоровьем с самого рождения. Вечно он был вынужден таскать пацана по больницам и врачам, но все в один голос говорили, что у парня плохая генетика. Не сказались ли гены его родни по деду?
Не дожидаясь девятого поминального дня, Остряков вернулся в столицу. Ему надо было подумать, прийти в себя и определиться, что следует делать дальше. Бабуле уже всё-равно, а ему надо решаться на что-то серьезное.
Егорка встретил его с улыбкой. В последнее время видеть мальчика в хорошем настроении было счастьем. Обычно Егор был тих, хмур и сосредоточен. Острякову старшему казалось, что его сын на него злится за что-то. Хотя он и подозревал, что сын обижен на него из-за матери.
Когда мальчику исполнилось восемь лет, и ему становилось всё хуже и хуже, Отец вновь ринулся по врачам.
- Мы больше ничего не в состоянии сделать. Можно лишь поддерживать ребенка витаминами, таблетками и поездками к морю. - говорили эскулапы в один голос.
Валерия услышала только про море, и с удовольствием проводила на пляжах и курортах большую часть года. Вот только о таблетках, терапии и походах к врачам она напрочь забыла. Олег Иванович, надеялся на жену, усердно зарабатывал деньги и оплачивал их с сыном поездки. Годы шли, и Остряков спохватился слишком поздно. Узнав, что лечение сына не дало никаких результатов и все благодаря жене, мужчина впервые в жизни вышел из себя. Он ударил Леру по щеке, собрал ее вещи и выставил из дома, выплатив определенную сумму, чтобы она оставила их с сыном в покое и больше никогда не показывалась в их доме. Женщина закатила скандал, носилась по улице с криками: - «Убивают», била окна, колотила запертые двери. А потом пересчитала деньги, врученные ей мужем и спокойно отправилась к любовнику.
Сын стал свидетелем этой сцены. Ему было жаль мать, с ней они неплохо проводили время. Вернее, мать просто не мешала ему заниматься тем, чем он хотел, не воспитывая его, не выговаривая за проказы, не ворчала, как это частенько делал отец. Уход матери, ребенок воспринял, как ограничение личной свободы. Отныне он был заперт в своем доме и больше не имел возможности вести тот образ жизни к которому привык. Отец требовал от него послушания, болезненного лечения и учебы. Нанимались репетиторы, которые из-за несносного характера ребенка менялись как перчатки. В конце концов, Егор подрос, остепенился и неожиданно для отца и самого себя полюбил книги, но не простые сказки-романы, боевики-детективы, а медицинскую литературу. Сначала он решил изобрести средство, чтобы вылечиться самому, а когда понял, что это невозможно, увлекся хирургией и пластикой. Мечта заработать много денег и стать знаменитым прочно засела в его голове.
- Кто знает, - говорил он отцу. - может я сделаю прорыв в медицине и стану светилом науки.
Отец кивал головой решив, что пусть парень занимается тем, чем хочет, лишь бы это отвлекло его от дурных мыслей.
Он обнял сына. Мальчик прижался к нему и посмотрел в глаза отцу.
- Я думал, ты уехал надолго. - сказал он спокойно.
- Я люблю тебя, сынок! У меня не осталось никого, кроме тебя! - неожиданно для себя признался Олег Иванович.
- У меня тоже, похоже, больше никого нет!
- Что ты хочешь? - растрогался отец. - Я сделаю всё, что в моих силах!
- Раз мне не позволено учиться, а теорию я изучил сам, хочу заняться практикой. Самостоятельно.
- Я подумаю над этим! - озадаченно сказал Олег Иванович. - Нужно только немного подождать.
- А ещё мне не хватает друга… или подружки...
Остряков заперся у себя в комнате и велел сыну никого к себе не пускать, не отвечать на звонки и никому не открывать дверь. А сам сел в свое любимое кресло и ещё раз прочитал письмо бабушки. А затем взял с полки томик «Крестного отца» и углубился в его изучение.
А еще настало время окончательно порвать связи с женой. Он позвонил своему другу-адвокату и дал команду начать бракоразводный процесс.
- Отлично. - ответил тот. - Давно надо было это сделать. Но не надейся, что всё пройдет как по маслу. Возможно предстоят большие расходы и много-много времени.
- Ну, надо начинать с чего-то.
Несколько дней ничего не происходило. Я маялся от неизвестности, собирал по крупицам акты экспертиз, опросы свидетелей, в сотый раз вчитывался в протоколы допросов.
- Ничего! - сказал я племяннику за ужином. - никаких зацепок, никаких версий. Вера не звонила?
- Нет. - ответил он, ставя передо мной тарелку с дымящимся жаркое.
- Наверное дела мои совсем плохи, раз она ни разу обо мне не вспомнила. - я горестно вздохнул. - Неужели полковник прав и у неё наметился роман с коллегой? - Женька только пожал плечами. - Может оно и верно. Зачем ей престарелый толстеющий дядька, повернутый на преступлениях? Ей нужен высокий, красивый, умный… а главное, всегда находящийся рядом, готовый на прогулки по вечерам в парке, походы в кафе, кино, и театры…
Сердце сжалось от жалости к себе. Неизвестность давила на плечи непосильным грузом.
- Позвони Дашке. - посоветовал племянник. - Уж она-то знает, чем занята её мать.
Трясущимися руками я набрал номер дочери.
- Привет, пап! - услышал я в трубке. - Как дела?
Я не стал вдаваться в подробности, лишь спросил:
- Мать дома?
- А ты что, не знаешь? - удивленный голос Даши, заставил меня встрепенуться, сердце пропустило удар и затрепыхалось в груди, как пойманная в клетку птица. - Она еще утром улетела с Павлом Аркадьевичем на какой-то международный форум. Мама собиралась тебе сказать, не знаю, почему этого не сделала.
- А кто такой, этот Павел Аркадьевич? - спросил я, лишь бы не затягивать паузу.
- Так это её коллега. Они какой-то проект делали вдвоем и их пригласили выступить на эту тему. На верху заинтересовались идеями, которые они предложили. Так что ты… - дальше я не слышал, что говорила дочь, уши словно заложило ватой и её слова еда могли пробиться сквозь эту преграду, голос звучал как будто издалека.
Я быстро попрощался и дал отбой.
- Вот так, - проговорил я по слогам сам себе, - похоже и здесь меня постигла неудача. Если ещё и Женька соберется слинять к какой-нибудь девице, я совсем останусь в одиночестве. - такие мрачные перспективы заставили меня приуныть.
Я быстро поужинал и отправился на покой. На удивление заснул быстро и без кошмаров.
Проснулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо. Я с трудом выплыл из сновидений, открыл глаза и несколько секунд пялился в темноту, пытаясь понять что или кто меня разбудил. Наконец я увидел склонившегося надо мной Женьку.
- Дядь Борь, проснись.
- Что такое? - я зевнул, пытаясь сбросить остатки сна. - Который час?
- Четверть пятого. - почему-то шепотом ответил парень.
- И? - недовольно протянул я.
- Звонил дежурный. - начал он скороговоркой. - Говорит ему срочно нужно тебе что-то сообщить.
Я вздохнул, так не хотелось вылезать из под теплого одеяла. А что вылезать придется, я был почти уверен — не станет дежурный шутки ради будить старшего по званию среди ночи. Я взял протянутый племянником мобильный и стараясь придать голосу твердую интонацию, произнес:
- Ракишов. Слушаю.
- Товарищ подполковник, - зачастило в трубке. - поступило ещё несколько заявлений о пропавших. Люди, после недавних сообщений по телевизору и в СМИ, требуют немедленно начать поиски.
- Будь они неладны эти СМИ. - буркнул я. - Хорошо, я сейчас буду. Проводи родственников в «допросную».
- Слушаюсь. Когда вас ждать.
- Через час буду. Если пришлешь машину — минут через тридцать.
- Постараюсь найти, иначе меня тут разорвут.
- Постарайся.
Женька, поняв по моему недовольному лицу, что сон мой завершился, принес одежду и отправился на кухню, готовить кофе.
Я быстро сполоснул лицо холодной водой, на ходу откусывая от оставшейся вчерашней сдобы большой кусок, запив его кофе, натянул куртку и выскочил за дверь. Машина уже ждала меня у подъезда — видимо Макаров побоялся быть разорванным толпой и быстро сориентировался в ситуации — похвально. Я втиснулся на заднее сидение и потер лицо руками. Спать всё ещё хотелось. Я старался не смыкать век, чтобы ненароком вновь не провалиться в сон — предрассветный час всегда был для меня особенно сладок, но как всегда работа смешала все мои планы.
Едва я переступил порог здания, как сразу услышал громкие голоса, крики, бормотание. Казалось шум исходит со всех сторон сразу, раскатываясь гулким эхом по казенным коридорам.
Свернув налево к своему кабинету, я увидел десятка полтора человек. Они возмущались, кричали все разом, размахивали руками, напирая на дежурного, который пытался успокоить и остановить убитых горем взволнованных родственников. Иногда шум смолкал на несколько секунд, в этот момент тишина резала слух, но лишь для того, чтобы взорваться неистовством стенаний с новой силой.
- Вот и подполковник Ракишов. - увидев меня, радостно возвестил Макаров, и вся черно-серая масса обернувшись, лавиной двинулась в мою сторону.
Перекричать обезумевших от волнения людей не представлялось возможным, и если бы на выручку не подоспели полковник Нестеров и мой помощник Петровский, я навряд ли сумел бы справиться с ситуацией.
Втроем нам кое-как удалось утихомирить толпу и мы принялись опрашивать каждого, разделившись на три группы.
Заявления, дознания, акты опросов, замелькали в бешеном ритме. Уже через несколько часов я окончательно выбился из сил, голова пошла кругом, и мне показалось что ещё немного и мне станет дурно настолько, что я потеряю сознание. Пришлось открыть окна и двери, чтобы свежий воздух вытеснил из помещения духоту, запахи паники, страха и боли.
Когда за последним посетителем — дядечкой пятидесяти семи лет, потерявшем пятнадцатилетию внучку в торговом центре, закрылась дверь, я в изнеможении рухнул на раздолбанный диванчик, стоявший у дальней стены моего кабинета, и откинувшись на спинку из потрепанного кожзама, закрыл глаза.
Перед внутренним взором всё ещё мелькали лица, бумаги, искаженные в страхе рты… губы… зубы… Наверное я отключился на несколько секунд, потому что вздрогнул всем телом, когда надо мной раздался голос Нестерова. Я даже не услышал как он вошел.
- Что, Борис, давай-ка подытожим, что у нас получилось? - он повернулся к двери. - Входи, Сергей. Давай расположимся здесь, чего шататься по кабинетам.
Я с удивлением отметил, что уже начало одиннадцатого.
- Почти шесть часов без отдыха. - застонал лейтенант. - Дайте хоть десять минут перерыва! - он умоляюще посмотрел на полковника, и тот сдался. Скорее всего потому, что сам был крайне измотан.
Как самый молодой и резвый, Петровский естественно, был послан в ближайшую кулинарию за булочками, а я поставил чайник, и пока ждал, когда он закипит, разминал шею.
- Что ты обо всём этом думаешь, Борис? - спросил меня полковник.
- Кто-то похищает девушек и молодых женщин. - пожал я плечами. - И не спрашивайте зачем. Мы даже не можем утверждать, что это похищения. Возможно - это только совпадение, и родственники зря забили тревогу раньше времени. Эти СМИ нагнетают обстановку, не удосужившись разобраться в сути дела. Возможно сейчас, прозвенит звонок и кто-то скажет, что поиски следует прекратить — дочь, сестра, племянница… вернулись домой!
Через секунду раздался звонок стоявшего на столе телефона, мы с полковником вздрогнули и переглянулись. Это стечение обстоятельств настолько нас ошеломило, что ни один из нас не сдвинулся с места. А телефон всё звонил и звонил. Мы как завороженные смотрели на него, отсчитывая количество повторяющихся сигналов.
Антон Петрович очнулся первым. Он подошел к столу и как-то неуверенно снял трубку, словно ожидая, что она его укусит.
- Да. - коротко бросил он и покосился на меня. Я поднялся и тоже подошел к столу. Нестеров, чуть прикрывая ладонью микрофон, отодвинул трубку подальше от уха, давая мне возможность услышать говорившего. Но я как ни старался не смог разобрать ни слова.
Он же, ни то хрюкнул, ни то усмехнулся, пряча смешок в тонких, словно ниточка, губах, положил трубку на рычаг и расхохотался.
- Вот она мистика! - проговорил он, корчась от смеха. Я непонимающе, в смятении, смотрел на него — с чего это вдруг такая реакция на звонок? - Вот оно и сбылось — предсказание. - едва сумел проговорить он. - Нашлись-таки две пропажи. Брюсова Нина и Лапина Алена. Одна ушла к подружке. Родители той уехали на дачу, проверить, всё ли в порядке после зимы и что следует сделать перед началом садово-огородного сезона. Девушка не могла упустить такой случай и позвала подружек скрасить её одиночество. Нину она увидела в последний момент, когда бегала в магазин за пивом и продуктами. И девушка согласилась ненадолго погостить у подруги, поболтать, узнать новости. Телефон у неё разрядился и Брюсова не могла позвонить родителям, да и не особо переживала по этому поводу. «Посижу с девчонками часик-полтора, - думала она, - и домой. Никто и не заметит её отсутствия». Но получилось иначе. Вечер начался с пива и фруктов, а потом «догонялись» вином, шампанским, всё, что нашлось в родительском баре. Девушка и не заметила, как уснула, тут же на диване. А утром, когда пришла в себя — ужаснулась. Как могла быстренько умылась, причесалась и рванула домой, предчувствуя скандал с родителями. Но случилось невероятное, отец и мать встретили её со слезами счастья на глазах. Никто и не думал ругать дочь — родители были безумно рады, что их девочка нашлась живой и невредимой. Благо, хватило ума позвонить в полицию и сообщить, что в поисках дочери семейство Брюсовых больше не нуждается. Отец нерадивой дочери, чувствуя неловкость за панику и за причиненные неудобства, которые устроил вчера в отделении, рассыпался в извинениях и пожелал, чтобы и остальные девушки нашлись в ближайшее время.
- А вторая? - спросил я.
- Вторая? Загуляла с парнем, отправилась к нему домой и забыла обо всём на свете, когда её мать и бабушка сходили с ума от неизвестности. Готов поклясться, что они уже похоронили свою дочь и внучку, а она возьми да и явись домой, счастливая и ничего не замечающая вокруг. Вот такая нынче молодежь. Считается только со своими планами.
- Молодежь всегда была такая, - парировал я. - иначе бы не писали столько о конфликте отцов и детей, о личной свободе и так далее… Это всего две девушки из списка. Хотелось бы знать, что сталось с остальными.
- Не думаю, что с оставшимися всё решиться так же благоприятно. Но будем надеяться. У нас есть трое суток, чтобы начать действовать.
- Действовать нам всё-равно придется, так что можно начать заранее. Неофициально, конечно. - Нестеров нахмурился.
- Ты думаешь — это всё звенья одной цепи?
- А что ещё остаётся думать, если все эти девушки пропали практически в одно время, в одном городе и при схожих обстоятельствах.
- Вот это меня и беспокоит — в одно время в разных уголках города. Не многоголовая же это гидра?
Нашу беседу прервал ввалившийся Петровский. С его куртки ручьями стекала вода, он сжимал в руках довольно внушительный пакет, который грохнул на стол и дал волю чувствам.
- На улице страшный ливень, и это при том, что ещё кое-где лежит снег. Ветер как с цепи сорвался.
Мы с полковником удивленно переглянулись и не сговариваясь прильнули лицами к окну. Там творилась настоящая вакханалия — в середине дня - дождь со снегом!.. Словно погода решила отыграться за свою мягкотелость и податливость в последние дни. А мы с Антоном Петровичем так были заняты разговорами, что ничего не заметили, хотя не увидеть внезапно наступивший сумрак, не услышать, как будто в истерике бьются в окно ветви растущей под окном березы, не почувствовать, как завывает ветер… На такое способны далеко не многие или те, кто по самые уши увлечен делом, от которого мурашки идут по коже.
- Ну и ну. - только и смог сказать я.
- Давайте перекусим и займемся делами. - предложил Антон Петрович. - Погода-погодой, а работу никто не отменял.
Но как только я разлил по кружкам чай, а Сергей вытащил из пакета свертки с ароматными пирожками и беляшами, в кармане запиликало.
- Женька. - сказал я, глядя на монитор, где высветилась улыбающаяся физиономия моего родственничка. - Говори. - ответил я в трубку.
- Дядь Борь, ты не занят? - я ответил отрицательно. - Тут такое дело… Я познакомился с девушкой, и она пригласила меня к себе на именины. Будет небольшая компания её друзей… Я согласился пойти… Надоело уже отираться в четырёх стенах… Ужин я приготовил, оставил на столе. В холодильнике найдешь суп. Надеюсь ты сможешь его разогреть… ну и всего там полно… Я постараюсь прийти не так поздно. Но если что, меня не жди, ложись спать.
- И я, в свою очередь надеюсь, что ты вернешься до полуночи. - только и смог выговорить я.
- Если вечеринка затянется, я не стану говорить всем, что в двадцать с лишним лет меня контролирует дядя и не разрешает гулять по ночам. - он весело хохотнул. - Я уже вырос, если ты не заметил, и хочу общаться с молодежью. Я и так несколько месяцев просидел под домашним арестом...
- Да понял я понял. - перебил я его. - Только об одном прошу… ну ты сам знаешь.
- Ладно. - и он отключился.
Антон Петрович посмотрел на меня ободряюще:
- Ну что ты хочешь, парню давно пора начать устраивать свою личную жизнь. Не век же ему борщи варить! - я покосился на него — не хватало еще, чтобы полковник тоже стал ясновидящим, тогда я совсем сойду с ума, но он, поняв о чем я думаю, хмыкнул. - Не переживай на сей счет. Если бы бог наградил меня даром экстрасенса, я бы тут не сидел с вами и не гадал на кофейной гуще кто и зачем убивает и калечит людей, а оказывался бы на месте преступления раньше преступника и смешал бы все его планы. Но… такого дара у меня нет, поэтому опираюсь исключительно на логику и… - он посмотрел на наши с Сергеем недоуменные лица, - Я просто услышал ваш разговор, динамик у тебя громкий, а слух у меня чуткий.
Мы с лейтенантом вздохнули с облегчением. Как-то не хочется, чтобы кто-то посторонний, будь у него самые добрые намерения, мог читать твои мысли. Однако аппетит пропал окончательно и я отправился к нашему патологоанатому, узнать, что он накопал по нашей безногой жертве.
- Что я могу сказать. - обратился он ко мне, едва я переступил порог его владений. - И многое, и ничего. Во-первых, жертва не была подвергнута насилию. Во-вторых, операцию проводил неопытный хирург, или кто он там еще, но на дорогом оборудовании. Возможно действовал ученик. Но дилетантом его тоже не назовешь — уверенный, нахрапистый. Ампутация прошла со всеми нормами нарушений. Может сил не хватило, опытности. Шов тоже вначале неровный, дальше пошел лучше…
- Зачем же он отрезал ногу, - в раздумье я почесал подбородок, - если это ученик, который осваивает профессию. Вряд ли нога может служить как орган для пересадки.
- Трудно найти клинику, где аспиранта обучали бы практике таким вот образом. - с сомнением покачал головой Ренат Игнатьевич. - Я бы предположил, что какой-то ухарь провалил экзамен или практику и решил потренироваться таким вот образом.
- Если это бедный студент, то весьма своеобразный малый. В одиночку с таким не справиться, нужна машина, кабинет тот же.
- Ну, в одиночку, говоришь не мог… А я думаю, если он мнит себя врачом, то скорее всего воспользовался бы тем же хлороформом, средство верное, много ума, подойти к жертве сзади и заткнуть нос, не надо. Опыты можно проводить где угодно — на заброшенной даче, в отцовском гараже или еще где — наш малый не особо озаботился нормами санитарии. А насчет машины — это вы там у себя решайте, жираф большой, ему видней.
- Ну хоть это и немного, но уже кое-что. - сказал я и направился к выходу.
- Да, ещё, чуть не забыл. Жертве удалось сбежать. Как это получилось, сказать не берусь, но убежала она можно сказать прямо с хирургического стола, рана не зашита до конца. Сбежать-то сбежала, может наркоз не подействовал, может ещё что, но это её не спасло. По дороге она потеряла много крови, попала под ливень...
- А вот это очень важно! - сказал я, врываясь в кабинет Нестерова.
- И что это нам дает? - спросил он, глядя на меня из-под очков.
- Раз жертва сбежала и могла в таком состоянии проползти какое-то расстояние, значит преступление совершилось максимум в несколько сотен метров от парка. - брови полковника поползли вверх, он одобрительно кивнул и устремился к карте города, расположенной на стене за его спиной. - Смотри-ка, - ткнул он пальцем в центр парка и обводя вокруг невидимую черту. - И что мы имеем? Торговый центр с запада, жилой массив с востока, частный сектор, район «Локтево», где обитают наши «шишки» с юга... Вот с этой стороны, - он провел линию от парка влево. - ряд магазинов, гаражи, стройка… - он перечислил еще несколько объектов и посмотрел на меня. - Что скажешь?
- Центр города, - понуро ответил я. - Если обойти все направления и детально их изучить, нам не хватит и года. Если бы какой след остался, тогда можно было бы вычислить в какую сторону следует смотреть. А так…
Полковник вызвал Петровского, и когда тот явился, приказал ему просмотреть сводку погоды на день обнаружения девушки. Лейтенант направился к компьютеру и вскоре перед нами лежала точная карта осадков за тот день. Мы все трое склонились к столу и начали изучать данные.
- Так и есть. - с досадой полковник стукнул кулаком по столу. - Весь день и всю ночь шел дождь, а под утро вообще был ливень. Только в семь утра осадки прекратились, а к тому моменту, когда свидетели-«спортсмены» вышли на беговую дорожку лужи начали подсыхать. Потом, как известно — зеваки, полиция, наши ребята все вытоптали в радиусе километра от лавочки с телом. А сейчас, спустя столько времени и периодические разгулы стихии, стоит ли надеяться, что этот кровавый след отыщется?!
- Эх, знать бы заранее, быстренько бы всё обнаружили. - подал голос Сергей. - Уже бы дело раскрыли.
- Какой прыткий! - поморщился полковник.
- И все же давайте отправим группу экспертов, пусть поищут, авось где и наткнутся на улики. Радиус небольшой.
Полковник молча отправился к столу, снял трубку и отдал приказ.
- Пусть ребята работают. - вернулся он к нам. - А мы, как ты, Борис, говоришь, давайте поработаем на опережение.
Мы уселись за стол и разложили протоколы опросов оставшихся потерпевших, чьи родственницы так и не нашлись.
Их оказалось одиннадцать человек.
- Не думаю, что это совпадение. - заметил Сергей. - Никогда такого не было в городе, и вот на тебе, сразу чертова дюжина, включая нашу безножку.
- И только одна найдена. - задумчиво проговорил полковник. - И та мертва.
- Ну как такое может быть? - вернул я своих коллег в действительность. - Двенадцать душ не может похитить один человек. Все девушки живут в разных районах, и никак не связаны друг с другом, ни по возрасту, ни по сфере деятельности, ни по внешности, ни по статусу…
- Вспомните нашу калеку Наталью Щербинкину. - я побарабанил пальцами по столу. - Свидетели утверждают, что её похитили на черной БМВ двое мужчин в масках… и водитель. А это уже не одиночка.
- Первый раз слышу, чтобы орудовала группа маньяков. - покачал головой Нестеров. - Маньяк любит индивидуальность, единоличность. А тут Горыныч трёхглавый какой-то. Это уже слишком. Нет, что-то здесь не то. Да, ты прав, в первом случае в остановку врезался Бумер, а свидетели Милы Ивашиной утверждают, что похитителей было уже три человека и другая машина, «жигуленок», совсем непрестижная в наше время. Чтобы нанять две бригады похитителей нужны большие деньги… А вы мне про ученика говорите, студента недоучку.
- И всё же давайте подумаем. - вернулся я к теме обсуждения. - Когда похитители занимались Милой, на другом конце города пропала Лена Чувашова. А Настя Рябова исчезла из поля зрения приблизительно в семнадцать часов вечера… в торговом центре... в то время, когда в этом же центре похитили Ирину Гусеву. Первая — девочка пятнадцати лет, была с дедушкой на третьем этаже, другая двадцатипятилетняя работница кондитерский лавки - на первом. Отлучилась в туалет, попросила соседку по торговому ряду присмотреть за товаром, пока она отсутствует. Туалет находится за углом, буквально метрах в пятидесяти.
- Странная тусовочка намечается. - сострил Петровский. - самой молодой — пятнадцать. Самой старшей — тридцать два. Чем эти девушки привлекли к себе внимание? И сколько групп орудует? И кому это надо? Цель? И где они теперь?
- Хватит, хватит вопросов! - замахал руками полковник. - Давайте искать ответы.
- Зачем им столько девушек одновременно? - недоумевал Петровский. - И кстати, заметьте, первая жертва не была изнасилована.
- Значит, либо цель другая, либо не успели.
- Наш судмедэксперт предполагает, что девушек похищают, чтобы потренироваться делать операции.
- Ничего так себе, студентик, который может нанять похитителей и не может заплатить какому-нибудь хирургу, чтобы тот обучил его всем хитростям профессии. - Нестеров протер платком лысину. - Нет, здесь что-то не так. Но вот что?..
До конца рабочего дня я успел сделать несколько звонков, составить карту приблизительного места пропажи каждой из девушек, но так и не составив плана дальнейших действий, отправился домой.
Квартира встретила меня звенящей тишиной. Я пожевал оставленный племянником ужин и завалился на кровать не раздеваясь. За целый день Вера не позвонила мне ни разу, наверное развлекается там со своим хахалем. И все тридцать лет брака коту под хвост. Раньше она умудрялась дозвониться до меня в какой бы недоступной точке я не был. А вот её муж, то есть я, пренебрегал ею все эти годы, ставя интересы службы выше личных. Нет конечно, я не изменял ей, не ходил с друзьями по барам, не засиживался в гаражах и все свободное время посвящал семье, но видимо этого было недостаточно. Хотя, что говорить, сам виноват. Работа, работа, работа и выходные на диване…
Я впервые остался дома один. Вот и Женька нашел себе компанию и вскоре помашет дяде ручкой, сказав, что пора налаживать свою собственную жизнь. Сколько раз я сетовал на то, что в доме постоянно кто-то был — жена, племянник, дочь с зятем и внуками, подруги жены, знакомые Дашки, соседки, забегающие на огонек… А теперь в доме стало слишком тихо. Такую пустоту не заглушить ни телевизором, ни… да вообще ничем. Я попытался сказать вслух что-то ободряющее, но голос сник, а вскоре и совсем затих, словно боясь нарушить нечто таинственное… и страшное.
Мне не спалось, я ворочался на кровати, и никак не мог найти удобную позу, то рука неудобно сгибалась за спиной, то бок отлежал, то шея затекла. Я встал, достал из холодильника бутылку коньяка, которую мы пили за этим столом всего несколько дней назад, когда к нам наведался Нестеров. И вот теперь я плеснул немного ароматной жидкости в стакан только для себя одного, и разом опрокинул в рот. Горячая волна прокатилась по пищеводу, я отставил стакан в сторону и вздохнул. Расслабление пришло не сразу, я еще несколько раз порывался позвонить Женьке, но каждый раз отключал звонок не дождавшись гудка. Что я в самом деле буду трезвонить парню, как мамка-наседка — пусть отдыхает, он взрослый парень — не могу же я привязать его к своим штанам.
А еще мне остро не хватало общения с Верой, пусть бы хоть перекинуться парой слов, но звонка от неё не было. О том чтобы позвонить самому не было и речи — она приучила меня к тому, что мои звонки могут прервать учебный процесс или совещание, поэтому, стиснув зубы я откинул телефон в сторону и уткнувшись в подушку, закрыл глаза. Пролежав неподвижно с четверть часа, я вновь поплелся на кухню, и вновь плеснул в стакан коньяк, потом перевернув бутылку подождал, когда стекут последние капли лечебного снадобья и с выпивкой в руке подошел к окну, заглянув в темную бездну ночи. На улице было все тоже истязающее душу безмолвие. Дождь вылился еще днём, а для снега было уже тепло, тишина давила на уши, словно в мире исчезли все звуки. Я достал из аптечки Веры снотворное, выпил три таблетки и отправился спать.
Телефонный звонок ворвался в сознание оглушающим набатом. Я вынырнул из сна и поглядел на часы — восемь утра. Вот это я заспался! Номер был незнаком и я с опаской ответил.
- Ракишов Борис Петрович? - раздался звонкий женский голос, и я поморщился — резкие звуки отдавались в голове стуком миллионов маленьких металлических колокольчиков.
- Да, отводя трубку подальше от уха и морщась от головной боли ответил я.
- Вас беспокоят из третьей городской наркологической больницы... - сон слетел с меня разом. И уже через полчаса я был в приемном покое, ожидая лечащего врача.
Смерть бабушки стала поворотным моментом в жизни Олега Острякова. Он потерял не только родного человека, но и бизнес. Его бывшая жена, с которой он так и не удосужился оформить развод, преподнесла ему неприятный сюрприз. Вместе со своим любовником, к которому она перебралась жить и которого уговорила подсобить ей в мести, Валерия придумала план, как отобрать бизнес мужа и переписать на себя.
- Я могу… пока ещё могу действовать без его ведома. - говорила она Лапшову. - Многие его сотрудники знают меня в лицо и, думаю, у них не возникнет вопросов, если я, «якобы», подожду мужа в его кабинете, пока он отсутствует и покопаюсь в его бумагах. Наверняка там найдется много всего интересного, что пригодится нам с тобой в дальнейшем.
- Ты думаешь, что после того, как твой бывший выставил тебя за порог, он не примет мер предосторожности? - спросил молодой человек.
Это был высокий, атлетически сложенный мужчина, явно следивший за своим внешним видом. Его лицо, тело, волосы, одежда…, всё было в идеальном состоянии. Лапшов Никита Аркадьевич был настоящим, профессиональным жигало, живущим за счет женщин бальзаковского возраста и одиноких бизнесвумен постарше, которые могли позволить себе содержать красавчика вроде него. Не брезговал он и замужними дамочками, которые от скуки, пока их благоверные пашут на работе, ищут себе легких флиртов и развлечений. Главное правило его жизни звучало так: «Любая дурнушка и старушка становится молодой и красивой, если у нее есть деньги.»
С Лерой он познакомился на одной из светских вечеринок после того, как очередная его «мамочка» дала ему от ворот поворот. Наметанным взглядом он сразу остановил выбор на яркой и похоже не очень умной блондинке, которая пила один коктейль за другим. У своих друзей он выудил о ней всю информацию и решил действовать немедленно. То, что дама замужем, его ничуть не смутило, так даже лучше — никаких обязательств, никаких претензий — легкий флирт и только. К тому же, опытный соблазнитель знал, что в случае чего, такие женщины более пугливы и сговорчивы, они не будут поднимать шум, если он обманет свою пассию или «разведет» на деньги. Если их любовь даст задний ход, он может шантажом выбить из дурочки ещё пару миллионов, грозясь предать огласке их связь. Поэтому, Лера Острякова была для него лакомым кусочком и он тут же «взял стойку».
Лапшов подсел к красотке, преподнес ей очередной коктейль, закидал её комплиментами и уже к концу вечеринки полностью завладел её сердцем. Молодой человек понимал, что его красота не вечна и непременно хотел обезопасить себя финансово, чтобы в случае чего, ему хватило денег, пока идут поиски новой искательницы красивого тела или, когда он окончательно «выйдет в тираж». И вот теперь всё пошло не по плану. Лера наскучила ему почти сразу, ни интеллекта, ни образования, а теперь ещё остро встал денежный вопрос. Бывший не торопился обеспечить жену, а при разводе, на котором Никита так настаивал, эта лахудра, как выяснилось, получит сущие копейки. Альфонс уже подумывал, как избавиться от неожиданной обузы, как та сама предложила выход.
- Что же, надо обдумать, как разом избавиться от двух проблем. - решил он. - Да еще зайти к Вадиму в полицию. - дружок не раз выручал его и вытаскивал из довольно щекотливых ситуаций, конечно, получая за это щедрые презенты… - А сейчас как раз такой случай. Надо Вадика «подготовить», и морально, и финансово.
Как и предполагала Лера, ей без особого труда удалось попасть в кабинет бывшего мужа. Она посмеялась над Олегом, который поленился, а может просто не захотел или забыл сменить код на сейфе, и выгребла из железного ящика все деньги, которые он готовил для покупки нового оборудования, выручку и зарплату сотрудникам, а так же прихватила все бумаги, которые лежали в особой красной папке.
Уже дома, они с Никитой пересчитали средства, сладко потерли руки и устроили настоящий праздник с шампанским, отдыхом на море, прогулками по ресторанам и покупкой золотых побрякушек. Никита, который уже начал тяготиться обществом надоедливой и глуповатой Валерии, требовавшей все больше к себе внимания, усмирил свой пыл, а когда просмотрел бумаги своего соперника пришел в настоящий экстаз. Он немедленно отправился к влиятельным друзьям и вскоре, от имени сожительницы продал бизнес Острякова за баснословные деньги.
Вот только Лера не увидела от этой сделки ни копейки — её любимый мужчина скрылся в этот же вечер в неизвестном направлении и она, как не старалась, не смогла обнаружить его местоположение. Пойти с повинной к мужу она не могла, да и что бы ей это дало? Нищий мужчина был ей не нужен. А у Олега больше не было средств её содержать. О сыне она даже не вспомнила.
Что стало с его женой Остряков так и не узнал, да и не особенно стремился. Он ещё пытался спасти остатки «своего дела», но условия сделки, которую провернул Лапшов, не оставили ему ни единого шанса.
Дом, машину, гараж, ценные бумаги, которые лежали у него дома, и поэтому остались в его распоряжении, пришлось продать за бесценок, сыну требовалось постоянное дорогостоящее лечение. И теперь, остро встал вопрос — что делать дальше?
На ум пришло единственное решение — переселиться в квартиру бабушки и навестить своего родного отца.
Переезд был очень болезненным. Егор, узнав о семейных проблемах, закатил настоящую истерику. Он обвинял отца во всех смертных грехах, топал ногами и требовал исправить положение вещей прямо сейчас. Но… решение было принято, и Остряковы отправились в город детства отца. Олег Иванович пообещал сыну, что найдет возможность заработать и подарить сыну его мечту стать хирургом, чего бы это ему не стоило.
После огромных хором, двухкомнатная «хрущевка» показалась настоящей каморкой.
- Зато, минимум уборки! - Остряков старался поднять настроение сыну и успокоить его. Мальчик вскоре уснул, а его отец уселся в кресло, да так и просидел до утра, углубившись в свои думы.
Утром он привел себя в порядок, надел свой лучший костюм, побрызгался французским «Демоном», начистил до блеска ботинки и отправился в мэрию знакомиться с родным отцом. Погода была теплая, но мужчину трясло, не то от волнения, не то от холодного озноба, липким страхом окутавшего его с головы до ног. Как встретит его отец? Не выгонит ли новоиспеченного сыночка взашей? И что тогда делать? Начинать все сначала? О себе он не беспокоился, сумеет прокормиться, но Егор? Что делать с ним?..
Но все прошло даже лучше, чем можно было ожидать.
Иван Евгеньевич Рогозин вначале был настроен воинственно, он решил, что перед ним очередной проситель-обвинитель и уже готов был прогнать визитера, но Олег Иванович бросил ему свое свидетельство о рождении, свидетельство о смерти матери и отчима и записку бабушки. Он надеялся, что имя его матери не стерлось из памяти Рогозина до конца, а если и так, то он будет просить сделать анализ ДНК и тем самым подтвердит свое родство с мэром этого города.
Внимательно изучив документы, мужчина молча поднялся, открыл один из многочленных шкафов, в котором замаскировался огромный холодильник и извлек из него бутылку дорогого коньяка, нехитрую закуску из шоколада и лимона, и так же молча плеснул ароматную жидкость в два бокала. Пока шли приготовления, Олег внимательно изучал родителя, пытаясь узнать, что можно ожидать от этого немолодого человека, наделенного властью.
На вид мужчина выглядел моложе своих лет, плотный, седовласый, с благородными чертами лица, в которых Олег Иванович нашел сходство с собой — тот же прямой нос, кустистые брови, острый взгляд больших карих глаз. Если раньше у него и были сомнения, то теперь они отпали сами собой.
Когда первая порция была выпита, мужчина встал и подошел к Олегу, долго внимательно вглядывался в его лицо, а потом крепко обнял. Острякову даже показалось, что в глазах его отца блеснули слезы.
Иван Евгеньевич вызвал секретаршу и приказал приготовить машину, а так же отменить все встречи на ближайшие дни.
- У меня появились неотложные дела. - сказал он молоденькой смазливой девушке, когда та приготовила блокнот для записей его распоряжений. - Будь добра, обзвони всех, кому назначены были встречи и перенеси их на следующую неделю. Меня прошу не беспокоить. Лишь в самых экстренных случаях. Можешь отправить все новости по смс или на почту.
- Конечно, Иван Евгеньевич. - улыбнулась та белоснежной голливудской улыбкой и чуть склонив голову в легком поклоне, покинула кабинет.
Следующие дни отец с новообретенным сыном прожили в загородном особняке в жилом массиве «Локтево», где обосновалась городская элита - видные лица города, местные олигархи и московские нувориши. Мужчины много говорили о себе, рассказывали о своей жизни, о планах и проблемах. Олег Иванович, с четырех лет не знавший родительской любви и поддержки вдруг понял, как это здорово иметь отца, на которого можно переложить часть своих проблем. А Рогозин был счастлив узнать, что есть человек, которому он нужен не просто как деловой партнёр, как важный человек, от которого многое, да почти всё, зависит в городе, а человек, который его любит просто так, потому что он есть.
Эти несколько дней в очередной раз перевернули жизнь Олега Острякова с ног на голову. Он вошел в дом своего отца, как разбитая невзгодами личность, неудачник, потерявший всё, а вышел главным прокурором города со всеми полномочиями. Рогозин был счастлив узнать о существовании внука, и немедленно предложил своим «мальчикам» переехать к нему в особняк, чтобы скрасить его одинокие будни.
С переездом тянуть не стали, как только мужчины обговорили все аспекты новой жизни, Олег Иванович и Егор переступили порог своего нового жилища. Вечером того же дня все трое устроили маленький пикник в честь новоселья и воссоединения семьи.
Дед души не чаял во внуке, видя, что несмотря на недуг, подросток умен, целеустремлен и знает чего хочет.
Отсутствие юридического образования не помешало Острякову Олегу Ивановичу занять прокурорский пост, отец поднял все свои связи, нажал на нужные кнопочки. Имея деловой опыт, хватку и твердое желание «выбиться в люди», он сменил команду отставного коллеги и нанял новую, состоящую из людей, для которых он стал царем-батюшкой и каждое его слово воспринималось как закон, не зависимо от того, был он прав или нет.
Отныне он оценивал людей по преданности себе, по размеру откупов и подарков, по своей симпатии. Олег Иванович наизусть запомнил наказ бабушки, хорошо изучил жизнь и поведение «Дона Корлеоне» и старался подражать своему кумиру. Он помогал избежать наказания некоторым коррупционерам, попавшимся на многомиллионных взятках, предпринимателям, обратившимся к нему с просьбами «отмазать» от налоговой, стал гарантом и поручителем в банках для новичков в мире бизнеса, а позже и сам стал давать деньги в долг под огромные проценты.
- Добрые дела должны вернуться сторицей. - говорил он отцу. - Рано или поздно они дадут «ответочку».
Дождаться «ответочки» мэр города не успел, его свалил с ног тяжелый недуг, и спустя полгода он умер, передав все свои дела, архивы, наработки и средства своему сыну.
- Как я рад, что успел обрести семейное счастье. - говорил он охрипшим слабым голосом. - Я умираю со спокойной душой, что мои старания не пропадут даром. И главное, будет человек, который принесет на мою могилку цветок, посадит рядом березку и положит печенье на холмик в родительский день. Я был молод, горяч и хотел добиться в жизни высот. И только спустя время понял, что это не главное. Народная память короткая, пройдет лет пять и кто такой Рогозин Иван Евгеньевич вспомнят не многие, а еще через десять лет, никто и знать не будет, что был такой мэр, который поднял город и вывел его в современные мегаполисы страны.
Олег только мотал головой. Он не был готов вновь потерять отца, которого обрел всего два года назад. Но судьба снова дала ему коленом под зад.
Похороны прошли помпезно. Было сказано много речей, красного дерева дорогущий гроб, выставленный в актовом зале здания администрации для посещения горожанами, утопал в цветах. Были и фотографы и телевидение, а когда домовину опустили в землю, соорудили временный крест и все отправились в поминальный зал на обед, Олег Иванович почувствовал страх и пустоту. Все люди, которых он любил уходили один за одним, оставляя чувство ненужности, страха и одиночества.
- Вот мы снова остались одни, Егор! - сказал он сыну, грустно отведя взгляд, полный слез, в сторону.
- Зато у нас есть этот дом, много денег и твоя должность, которая нам поможет защитить наши деньги. - спокойно сказал сын.
- Разве тебе не жалко деда? - отец внимательно посмотрел на сына.
- Жалко, наверное! Хотя какая разница!.. Ты обещал мне материал для работы. Теперь у тебя есть такая возможность его достать.
- Да, ты прав. - Олег Иванович задумался. - Ожидание исполнения слишком затянулось. Настала пора действовать.
И они долго обсуждали детали, рядили и спорили, как лучше совершить задуманное и ускорить процесс. Спать улеглись далеко за полночь. Но теперь план был намечен и все мосты были сожжены.
Мне ненадолго разрешили навестить племянника и я ворвался в палату, боясь увидеть самое худшее.
Женька лежал под капельницей, окутанный проводами, катетерами, с кислородной маской на лице. Мне показалось, что он еще больше похудел и пожелтел. Я взял его за руку и прошептал:
- Что же ты наделал? Обещал же быть осторожным. Возомнил себя взрослым, самостоятельным… и вот результат.
Веки его чуть дрогнули и парень с трудом открыл глаза. Некоторое время он никак не мог сфокусировать взгляд, но постепенно мутные зрачки стали проясняться. Я с криками ринулся по коридору в ординаторскую, а навстречу уже бежала мед сестра. Чуть позже подоспел и сам врач.
- Маску мы сейчас снимем. - сказал он прощупав пульс и смерив давление. - Но об окончательном возвращении с того света, говорить пока рано.
Я остался один на один с племянником. В голове ворочались тяжелые мысли. Передо мной лежал родной человек, а я ничем не мог помочь, только надеяться, что молодой организм справится, и Женька выкарабкается, как было много раз. И вновь меня одолело раскаяние, прошло столько времени, с момента появления его у меня дома, а я не нашел ни времени, ни желания помочь ему по-настоящему.
Парень что-то прошептал, и я наклонился над ним, чтобы услышать его слова.
- Дядь Борь, прости, не утерпел. От легкого косячка меня потянуло на подвиги, и вот… Но знаешь, мне снился сон… а может это и не сон был вовсе… в общем не важно… Главное, ты должен понять одно — люди не совершенны… они падки на… впрочем и это не важно… каждый человек уязвим своими детьми… - голос Женьки прервался, он закашлялся и тяжело дыша продолжил. - Мазаика… знаешь чем можно развлечь ребенка — мозаикой, которую он должен собрать сам… непременно сам… в этом вся суть и прелесть… счастье родителя в счастье ребенка… но ты должен понять одно — пока мозаика не собрана — всё бессмысленно… а если в игру вступают команды — это уже игра не только для ребенка, а и для взрослых… Ищи того, кто собирает мозаику… в двойной игре... Сильные мира сего страдают наравне со всеми…
Силы окончательно покинули парня и он откинувшись на подушке, закрыл глаза. Я тихонько вышел из палаты и отправился поговорить с доктором. Пришлось дать «сувенир», чтобы за парнем присмотривали более ответственно, и получив утвердительный кивок, я направился в отделение.
Кивнув дежурному, я попросил никому не сообщать, что нахожусь на рабочем месте. Мне надо было уложить в голове сведения, которые получил только что. Я взял ручку и начал записывать всё, что говорил мне Женька, стараясь вспомнить мельчайшие детали. А потом ещё долго ломал голову, как связать все полученные сведения воедино. В голове несколько раз промелькнула одна и та же догадка, но так и не сумев оформиться в голове, улетучилась. Я изо всех сил пытался ухватить за хвост эту мысль, но безуспешно. Наверное следовало пойти к Нестерову и попытаться пораскинуть мозгами вместе, но того не оказалось на месте.
Оставалось только ждать. Новых сведений, новых событий, новых версий…
В ближайшую субботу предстояло грандиозное празднество — совершеннолетие Егора. Отец выслал особые пригласительные всем, с кого хотел получить возвращение долга. Таких набралось девять человек. Для них было выделено отдельное место, чуть в стороне от остальных именитых гостей.
Столы уже были сервированы, повара готовили меню, закупали продукты, интерьерные украшения и цветы. Для оформления зала были вызваны лучшие декораторы города. В ателье шли последние примерки. Отец и сын решили подобрать идентичные костюмы — один побольше, другой - на худенькую фигуру парнишки.
Остряковы, и старший, и младший пребывали в трепетном волнении, отец — предстоящим разговорам, сын — ожиданием обещанного исполнения желания. Особенно тягостным стал канун торжества, ни тот, ни другой толком не могли уснуть, ворочались с боку на бок, считая часы до рассвета.
И вот, будильники прозвенели, поднялась суматоха и среди наемного обслуживающего персонала, и в комнатах отца и сына.
Наконец, без четверти десять, оба вышли в зал и бестолково топтались вокруг столов для фуршета, группы музыкантов и певцов, пытались проникнуть в столовую, заглянуть в смежные комнаты, надеясь хоть чем-то себя занять в ожидании гостей. И когда первые приглашенные появились на пороге, мужчина и парень были взвинчены до предела.
Посыпались поздравления, передача подарков, слова благодарности и прочие моменты, сопутствующие праздничному ритуалу. Заиграла музыка, модная певичка, облаченная в блестящий наряд, состоящий из полупрозрачной, покрытой пайетками и миллионами страз блузки и мизерной юбки, больше напоминающей пояс, выскочила на импровизированную сцену. Она бесстыдно вихляла бедрами, обнажая свои прелести, демонстрировала декольте и при этом умудрялась визжать в микрофон. Впрочем её вокал, как и содержимое песни, никого не волновали — гости здоровались друг с другом, перекидывались приветствиями и радостно выкрикивали слова восторга и одобрения происходящим. Публика веселилась вовсю, пила вино, шампанское и более крепкие напитки, угощаясь тем, что разносили официанты.
Когда все гости были на месте, как и следовало, начались поздравления, пламенные речи, тосты. Егор, из никому до сих пор неизвестного юноши, превратился в самого умного, красивого, талантливого парня. Ему неприятен был такой ажиотаж вокруг его персоны, но приходилось терпеть — отец сказал: - «Так надо для дела», и парень терпел. Когда гости разгорячились, пошли нестройные пьяные разговоры, танцы, больше похожие на пляски дикарей вокруг костра, т уже никто не обращал на него внимания, он попросил охрану отнести все подарки в его комнату, и сам отправился туда же, чтобы самолично распаковать и рассмотреть подношения.
В это же время его отец уединился в своем кабинете с группой лиц, никак не принадлежащих элите города, той самой девяткой, на которую он возлагал определенные надежды.
- Итак, дорогие гости… - на лице его появился ироничный оскал, и девять мужчин напряглись. - Вы были приглашены на праздник не просто так! - он медленно оглядел каждого из присутствующих. - Да вы и сами это понимаете! - все разом кивнули.
Мрачные испуганные лица, дрожащие руки и бегающие глаза выдавали крайнюю степень волнения. В комнате запахло страхом — Олег Иванович научился определять чувства людей по определенным ароматам, и с годами тренировки, его чутье только усиливалось. Он научился определять волнение, смятение, радость, эгоизм, гнев, вранье — и ни разу не ошибся.
- Садитесь, расслабтесь, будьте как дома. - на губах его промелькнула улыбка, вот только глаза оставались холодными, как лед.
Он подождал, когда все рассядутся и наступит тишина. Сам же он оставался на ногах, прохаживаясь вдоль ряда туда и обратно.
- Вот ты, - он повернулся всем корпусом к одному из гостей, мужчине средних лет, с первой сединой в висках, орлиным носом и острыми темными глазами, - Никита Сергеевич, вспомни, разве не я спас тебя от тюрьмы, когда ты попался на жареном? - тот опустил глаза и замер в ожидании. - А ты, Славян?! - Остряков остановился напротив молодого человека, вмиг покрывшегося испариной. - Не я ли помог тебе организовать автосервис? Который, кстати, до сих пор приносит тебе солидный доход. Вон и тачку себе подогнал, и дом построил… - парень мелко закивал головой и капли пота брызнули во все стороны. - А не вы ли Смирнов и Евгрейнер задолжали мне солидные суммы, которые до сих пор не были возвращены?! - молодые люди, к которым он обратился, испуганно взирали на своего «покровителя и спасителя» снизу вверх. - И заметьте, я дал вам ссуду без процентов! Но и этот заем вы не смогли оплатить! Ну а ты, Георгий?! - щеголеватый юркий парень, напоминающий хорька, с прилизанной головой, затравлено заулыбался, вот только вышло у него это заискивающе-дергано, словно его перекосило в инсульте. А может он и, правда, был на грани удара. - И все остальные… - Олег Иванович устремил указательный палец на оставшихся, словно пересчитал их по номерам. - Я оказал вам поддержку в трудную для вас минуту. - хозяин дома выдержал паузу и заговорил вновь. - И теперь мне нужна ваша помощь! Вы готовы вернуть мне долг одной услугой? - все молча кивнули, боясь поднять глаза на своего благодетеля. - Отлично! - Остряков потер руки. - Само собой разумеется, этой услугой вы полностью отплатите мне за мою доброту и все ваши долги канут в Лету.
- То есть, вы спишите мне долг? - раздался робкий голос молодого парня, который опасался самого страшного.
- Это мое слово! Я порву все бумаги и напишу расписку, что вы, молодой человек, вернули мне долг... весь... до копеечки. Ну для этого надо немного потрудиться.
Среди присутствующих пробежал вздох облегчения, лица мужчин оживились и обстановка тягучего напряжения разрядилась. Наверное, каждый подумал про себя, что готов исполнить любое желание «хозяина», лишь бы избавиться от кабалы, непосильным грузом давящей на плечи.
- Я знал, что могу на вас положиться! - довольно заявил прокурор. - Мой сын не блещет здоровьем, но вбил себе в голову, что хочет оперировать людей. Я не могу отказать ему в этой маленькой просьбе. Да кто ещё знает, возможно в нём скрыт определенный потенциал. И я намерен осуществить его стремление с помощью вас. - девять пар глаз с недоумением воззрились на говорившего. - Егору нужен материал для тренировки. А вы должны его добыть. А чтобы «игра» стала интереснее, я разобью вас на три группы по три человека. Вы должны найти девушек, молодых и красивых. Каждая группа по четыре души. Чья группа справится быстрее, получит приятный бонус.
И пока не прошел шок у «избранных», Олег Иванович предложил обговорить подробности.
Я сидел в кабинете, и пил противный растворимый кофе чашка за чашкой, пытаясь выработать версию, которая максимально бы соответствовала предсказанию племянника.
- Богатые тоже плачут. - повторял я из раза в раз Петровскому. - Что это значит?
- Был такой мексиканский сериал. - вставил он. - Моя жена его смотрела несколько лет. Жуткая хрень, должен сказать.
- Я, конечно, соглашусь с тобой насчет сериала — серии в нашем случае, но не думаю, чтобы Женька стал заострять на этом внимание. Скорее всего он намекает на то, что всё зло в нашем деле идет от какого-то богатого или значимого человека…
- Бандита, негодяя и маньяка! - перебил меня лейтенант.
- Не об этом сейчас речь. - я попытался анализировать дальше. - Пацан только подтвердил мои догадки о том, что организовать такое массовое похищение девушек, да ещё среди бела дня мог только богатый человек — очень богатый. Я даже допускаю, что может быть и влиятельный. Он не боится засветиться, не боится быть пойманным и наказанным.
- А чего ему бояться быть пойманным? - развел руками Сергей. - Он нанял людей, заплатил деньги и умыл руки. Не думаю, что он боится, что наемники его сдадут. По одиночке они получат меньше.
- Или они его очень боятся! - подытожил я. - В любом случае, он очень умен, расчетлив и… скорее всего вынужден так поступить — раз уж речь идет о слезах.
- И что это дает нам в поиске? - на лице лейтенанта отразился острый мыслительный процесс.
- А дает нам это очень даже многое! - возразил я на помощника. - Богатых людей в нашем городе не так уж и много. По-настоящему богатых. А если прибавить ум, смелость и оперативность — круг сужается. А теперь подумай, где сосредоточены такие вот нувориши? - Петровский озадаченно уставился на меня. - Правильно — Локтево.
- Ого. Нам туда и не проникнуть просто так. Там охраны, что у президента.
- Так вот надо над этим и подумать. Сколько там домов? Поди-ка разузнай. А я пока прикину, что там про мозаику племяш говорил.
Через пятнадцать минут возбужденный и довольный собой, Петровский, дал мне список всех проживающих в поселке.
- Так, что тут у нас. - я начал читать. - Пятьдесят восемь домов. Сто девяносто зарегистрированных проживающих. Лучшие семьи города! И кто из них так расстроен, что его слёзы текут кровавыми реками?.. Давай-ка прогуляйся к тому месту, походи, присмотрись. В дома не лезь, старайся внимание не привлекать. Скажи, что поступил сигнал о неисправности электропроводки или о том, что дворник работает абы как. В общем, сориентируйся по обстановке.
- Есть! - бодро вскинул руку Петровский. Он рвался в бой и теперь был несказанно рад действовать самостоятельно. Он, молодой ещё человек, мечтал о карьере, о новый звёздочках на погонах, о славе, не понимая ещё, что слава эта не так легка, как грезится в мечтах, а раскрытие преступления не всегда доставляет радость и чувство удовлетворённости — порой результат настолько горький, что не радуют ни карьера, ни чувство выполненного долга, ни премии.
Он резво сбежал с крыльца и зашагал к дежурной машине. Я открыл окно, и почувствовал, как весенний ветер взлохматил мои волосы, ощутил тот особенный запах, когда весна уже вошла в свои права и вот-вот начнут набухать почки берез. Перекинувшись через подоконник я крикнул Сергею вслед:
- Постарайся найти там кровавый след!
И кровавый след нашелся. Но поверить в то, что он тянется в самый фешенебельный район города было не просто. Здесь проживали самые сильные, богатые и влиятельные люди. Что могло заставить кого-то из них пойти на такое преступление.
Петровский, следуя указаниям «гулял» по улицам коттеджного поселка «Локтево», меж тем внимательно заглядывая за каждый куст, за каждое дерево. Он уже обошел все дома, осмотрел все окрестности и собирался вернуться в отделение, чтобы отрапортовать о проделанной работе, как его внимание привлек самый отдаленный угол района, за которым начиналась березовая рощица. Это был небольшой стадион с беговыми дорожками, турникетами и футбольными воротами, полузаброшенный и не убранный после весенней распутицы. Жители района предпочитали модные салоны, тренажерные залы и пользовались этим спортивным комплексом крайне редко.
Рядом с трибунами, чьи кресла покрыла облупившаяся, выцветшая краска, среди прошлогоднего бурьяна примостилось некогда помпезное, сейчас же обшарпанное двухэтажное здание, служившее ранее, и складом, и комнатами для занятий различного рода кружков и секций, но оставленное за ненадобностью и постепенно ветшающее.
Размышляя о бренности и несправедливости всего вездесущего, Петровский решил заглянуть внутрь. скорее из любопытства, чем по необходимости. Что он хотела там найти? Просто понять, как он признавался позже, как в самом благополучном район города, мог отыскаться такой заброшенный объект, до которого никому не было дела.
Петровский с удовольствием смотрел видео, где любители острых ощущений лазили по «заброшкам», осматривали предметы и вещи, оставшиеся от бывших хозяев, и находил в этом особый трепетный интерес, словно приобщение к истории, окутанной некоей таинственностью. Он и сам мечтал побродить по деревням, заглянуть за двери таинственного… И вот такой случай выдался ему наяву.
Он приоткрыл дверь, и у него сразу перехватило дыхание — сладковато-приторный запах ударил в нос. Сергей поморщился и было уже отказался от своей идеи, даже сделал несколько шагов назад, но что-то его остановило — чутьё? Профессиональная привычка доводить всё до конца? Необходимость удовлетворить любопытство? Сейчас это было уже не важно.
Увиденное внутри повергло его в такой шок, что он, никому ни сказав ни слова, помчался в отделение и ворвавшись ко мне в кабинет рухнул на диван, тяжело дыша и хватая ртом воздух. Мне битый час пришлось отпаивать его валерьянкой, коньяком и кофе одновременно, чтобы узнать причину такого поведения.
Немного придя в себя, он начал рассказывать. Я мало чего понял из его сбивчивого повествования, но ухватил лишь фразу, что он таки обнаружил трупы. Я немедленно отправился с опергруппой на место. Сергей долго отнекивался и лишь после того, как я пригрозил ему увольнением, нехотя согласился отправиться с нами. Всю дорогу он пытался донести до нас весь ужас увиденного, но то, что предстало перед нашими глазами было поистине ужасным.
- Мужики, нам действительно нужно это сделать? - спросил тощий как скелет парень, один из троицы, сидящих в «Бэхе» с затемненными окнами. Его руки заметно дрожали, а в том месте где пальцы сжимали руль остался влажный след.
- А ты решил, что тут шутки с нами шутят? - хмыкнул другой, бешено стреляя глазами по сторонам. - Надо побыстрее с этим закончить и валить по домам, ко всем чертям. Его шумное дыхание вырывалось рвалось из глотки, словно он пробежал стометровку.
- Вы еще молодые пацаны против меня, - сказал мужчина, представившись Никитой Сергеевичем, - У меня дочь почти ребенок, недавно восемнадцать стукнуло. Как я смогу совершить то, что нам приказали, ума не приложу.
- Может просто свалим? - спросил водитель, парень, которому прокурор помог организовать автосервис — меня, кстати, Славиком зовут.
- С ума сошел? Этот нас везде достанет и покрошит на кусочки. - огрызнулся второй напарник. - Имя вам мое знать не обязательно. Не думаю, что после всего этого нам захочется запомнить друг друга и встречаясь, по-дружески говорить по душам. Свела судьба — что ж, но после я бы хотел все забыть, выкинуть из головы и продолжить жить, уже без обязательств и долгов.
- Эх, быстрее бы свершилось. - поддакнул Слава.
- Не забудьте, нам надо опередить друге команды. - Никита Сергеевич, пожал плечами. - Давайте думать, что это обычная работы, за которую платят деньги и прощают долги. В Чечне и не такое приходилось делать — пачками мочили, и ничего, выжил, оправился. Даже медаль есть.
- Ты крутой значит? А как же дочь?
- Так ради неё и просил помощи. А вот теперь и расплачиваться пришлось. Дурак был, думал, что обойдется, быльём порастёт — не поросло. Что уж теперь вспоминать прошлое.
Машина катила по центральной дороге с черепашьей скоростью. За разговорами все трое осматривались по сторонам, выискивая взглядами что-то интересное, полезное для дела.
- Глядите, мужики. - водитель прервал беседу напарников. - Вон девка какая красивая стоит.
- Где? - откликнулись те разом и прижались лбами к затемненным стеклам, разглядывая улицу. Время было послеобеденное, народ сновал туда-сюда и разглядеть что-то было практически невозможно.
- На остановке стоит. Там еще несколько.
- И что ты предлагаешь? - спросил анонимный член команды. - Сейчас два часа дня. Мы же хотели только прокатиться, осмотреться, подумать… прикинуть…
- Да какая разница, день — ночь. - выпалил Никита Сергеевич. - Быстрее отмахаемся, быстрее забудем всё как страшный сон. Может до вечера и остальных найдем. Будет неприятно, если всё зазря пропадет. Конкуренты ждать не будут. И все наши усилия — коту под хвост.
- И что вы предлагаете? — повторил свой вопрос парень.
- Ехать прямо туда. Придется парочку-тройку сбить, люди в ступоре будут, вы вдвоем хватаете девку, и в машину. Я по-газам дам. Номера грязью заляпаны, никто из свидетелей в суматохе и не заметит.
- Как это у тебя легко получается.
- Больше будем думать, больше запаникуем. — нервно выкрикнул Вячеслав.
- Меньше будем думать — остаток дней в тюрьме проведем. Этот гад нас вытаскивать не будет — по-тихому от нас избиваться. Ему свидетели ни к чему, а нам никто не поверит!
- Мы же и других людей, «ненужных» порешим. - подлил масло в огонь старший.
- Я не собираюсь делить кого бы то ни было на наших и ваших. Девка в углу будки ошивается, без лишних потерь не обойтись. Или предлагаешь в сторонке остановиться и пехем до остановки чапать?
- Давай-ка, сделай круг, - предложил Никита Сергеевич успокаивающе, - нам подготовиться надо.
Мужики одели приготовленные заранее шлемы, черные маски, внутренне собрались с силами и водитель, выйдя на прямую линию, утопил педаль газа до упора. Его пальцы мертвой хваткой впились в руль, по лбу потекла мутноватая капля пота, скатываясь по щеке и дальше падая на грудь. Теплая ветровка прилипла к спине, сковывая движения, но останавливаться он не спешил. До цели оставалось сто метров... девяносто... восемьдесят… Сзади слышались два натуженных дыхания… семьдесят... шестьдесят… пятьдесят… Еще можно остановиться, проехать мимо, свернуть на другую полосу… сорок... тридцать... двадцать… Поздно… надо перестать думать о ерунде, и держать руль…
- Пора! — скомандовал он себе и с силой вывернул руль вправо.
Машина дернулась, словно запнувшись о невидимую преграду, потом забуксовала, наехав на чье-то тело, на капот опрокинулась женщина, оказавшаяся на пути к цели, и иномарку отбросило в сторону. Водитель едва удержал руль, резко дал по тормозам. Прокатившись еще с полметра, задев девушку правым крылом, и отбросив ее на асфальт, автомобиль встал как вкопанный. Секунда-две — показались вечностью.
- Пошли! - сдерживая порыв внутренней ярости, сквозь зубы процедил Славян.
Дальше было все как в тумане. Он видел, как напарники, перепрыгивая через трупы схватили девушку, рывком подняли с земли и поволокли к машине. Пленница не кричала, не сопротивлялась, лишь глаза её широко распахнутые, не то от удивления, не то от ужаса, наполнились слезами. Водитель услышав, как сзади хлопнули дверцы, почуял запах пота и крови, рванул с места и уже через несколько секунд пристроился в плотный ряд машин, спешащих своей дорогой.
Ошеломленные и одновременно взбудораженные все молчали, лишь девушка тонко попискивала, зажатая с двух сторон незнакомцами в черном. Она не могла понять что происходит, и кто эти люди, так бесцеремонно нарушившие её планы.
Никита Сергеевич поежился на своем сидении, скосил глаза на спутницу, мрачно, безнадежно выругался про себя, отмечая её молодость и красоту, и сожалея о незавидной судьбе, которую уготовила ей жизнь. Пленница напомнила ему его дочь, вот уже несколько лет борющуюся с раком. Благодаря помощи прокурора, девочку удалось спасти, но кто знает, эта коварная болезнь может вернуться в любую минуту. Мужчина не мог не сравнивать их, одну бледную и хилую, вторую здоровую и цветущую. Первой дана жизнь, вторая обречена на смерть. Как несправедлив всё устроено в этом мире!..
Пленница пребывала в состоянии шока. На секунду совесть мужчины чуть не взяла верх над желанием свободы, и он уже готов был открыть дверцу и высадить её прямо на обочине, но оценивая её шансы на выживание, усилием воли отказался от этой затеи. Никита Сергеевич оглядел её с головы до ног, и лишь сейчас заметил, что её правая нога неестественно вывернуты. Он протянул руку и коснулся распухающего на глазах колена, и девушка вскрикнула. «Вот черт, - мелькнула мысль, - нам было сказано, что жертва должна быть здорова, за любые физические повреждения снижался балл и вероятность победы падает.». Мысли тут же вернулись в «нужное» русло и он моментально забыл о своем благородном порыве.
- Куда теперь? - спросил Слава, едва способный произнести хоть слово. Его язык словно прилип к нёбу, а губы пересохли так, что вот-вот готовы были лопнуть.
- С обратной стороны коттеджа, напротив согнутой березы есть чуть заметная калитка. - Никита Сергеевич прокашлялся, горло саднило и он с трудом выговаривал слова. - Там нас будут ждать. Условный сигнал — два коротких гудка, два длинных и один короткий.
- Куда вы меня везете? - непослушными губами спросила девушки. Её била мелкая дрожь, заплаканное лицо было измазано брызгами крови, которые она пыталась стереть ладонями, но никто ей не ответил.
Улучшив момент девушка дернулась, освобождаясь из рук похитителей, перекинулась через переднее сиденье и схватив водителя за волосы, потянула его голову на себя.
Не ожидавший такой прыти от хрупкой девушки, Славик выпустил руль из рук и перехватив её руки, попытался высвободиться. Машину повело. Оставшись без присмотра, она пустилась в свободное «плаванье», виляя из стороны в сторону, потом её закрутило и «Бэха» съехав с дороги, скатилась в овраг. Перевернувшись несколько раз, она встала на колеса.
- Сука. Падла! - заорал безымянный, первым придя в себя, он оглядел спутников и снова заматерился.
Спустя время и другие пассажиры начали приходить в себя. Кое как удалось выбраться из покореженной машины, чтобы осмотреть повреждения и проверить механику. Сильнее всего досталось девушке. К сломанной ноге добавилась рассеченная бровь, разбитый в кровавое месиво нос и огромный парез на руке.
- Ну что, довыделывалась, дура?! - набросился на нее парень без имени, стряхивая с себя стеклянное крошево лобового стекла. Он собирался пнуть её и даже занес ногу для удара, но резкий окрик его остановил.
- Отстань от неё. - рыкнул старший. - Ей и так досталось! А главное, она нужна нам в «приличном виде». За ссадины и порезы нам спасибо не скажут. А у нее еще и перелом.
- Помогите! - простонала несчастная жертва, пытаясь подняться на ноги, но только лишь усилила свои страдания.
- Помогите! - передразнил её шофер. - А кто поможет мне отремонтировать тачку? - он тихонько пнул её в бок ботинком и девушка затихла, свернувшись калачиком на земле.
- Прекрати, я сказал! - завелся Никита Сергеевич. - Ей ещё предстоит узнать почём фунт лиха, а если мы не приведем её в божеский вид — не видать нам ни денег, ни прощения грехов. Если поторопимся, можем ещё успеть опередить остальных. Есть вода?
- Бала где-то в машине.
Совместными усилиями, мужчинам удалось открыть искореженный багажник, и они принялись отмывать лицо жертвы. Для такой благородной цели Славик пожертвовал свою рубашку, всё равно она, изрезанная и потрепанная при падении уже больше не годилась ни на что другое.
Справились быстро, девушка больше не сопротивлялась, и казалось находилась в глубоком обмороке.
- Так даже лучше. - проговорил аноним. - Меньше хлопот.
Машина, не смотря на опасения команды, завелась сразу, и бросив девушку в багажник, перемотав крышку скотчем, чтобы скрыть внутренности, они ринулись к пункту назначения.
- Какого черта вы с ней сделали? - спросил шкафоподобный амбал, встретивший машину. - Товар бракованный.
- Это не тебе решать! - взвился Славян. - Принимай что есть. Пусть парнишка тренируется — это как раз для него самое то!
- Заглохни, щенок! - ругнулся охранник Остряковых. - Мне по фигу. Но предупреждаю, Олег Иванович такую дрянь может и не засчитать. Узнаете, когда привезете следующий материал.
- Материал! Какое слово-то подобрал… - сплюнул Никита Сергеевич.
Остальные подавленно молчали. Так же молча выехали на центральную дорогу. И так же молча отправились на поиски новой жертвы.
После первого пазла в душе не осталось ничего — все сгорело, осталась лишь пустота и никаких эмоций. Но это им сейчас и было необходимо, иначе бы ни о какой второй жертве, тем более третьей и четвертой не могло быть и речи. Грань пройдена. Теперь уже не страшно. Просто тошно и противно. А ещё вызывало досаду то, что придется потратить время на ремонт машины, в таком виде показываться в городе опасно, подозрения и вопросы могут возникнуть у первого же поста ГБДД. Скорее всего, придется подыскивать новый автомобиль, по ка этот остается не пригоден для работы.
Смирнов Аркадий, Евгрейнер Роман и Николайчук Георгий выехали на задание, когда взошла луна, осветив своим мерцающим светом окрестности.
Машину решено было попросить у друга Романа, так как светить свои тачки было боязно и небезопасно — лучше перестраховаться, чем потом пытаться в случае неудачи продать, утопить или где-то её прятать — мало ли что?
Старенький, тёмно-синий жигуленок затрясся на затвердевшей грязи, когда парни свернули с главной дороги и въехали во двор стандартных девятиэтажек. Притормозили у одного из дальних подъездов крайнего дома и начали старательно всматриваться в темноту двора. Начавший было накрапывать дождик сильно мешал, запутывал. Пришлось включить дворники, но и это помогло не сильно.
- Черт бы подрал эту погоду! - саданул по рулю Аркадий. - Надо было попытать счастье днём.
- Ага, герой, - Роман громко хохотнул. - на виду у сотен людей далеко бы мы уехали?!
- Успокойся и жди. - бросил третий подельник. Ему не хотелось влезать в это дело, но выбора не было — либо он, либо его самого. - Действовать нужно быстро. Иначе конкуренты могут обойти нас в два счета и с лихвой компенсировать свои потери. А мы останемся ни с чем, а страх быть пойманными на мокрухе будет преследовать нас всю жизнь.
- Да, попали мы пацаны. - протянул второй. - Куда ни кинь, всюду клин.
- Гляди-ка, девка! - Смирнов прильнул к стеклу. - Вон, от подъезда семенит.
- И дождь вроде прекратился. - Георгий сжал в руке приготовленный хлороформ.
- Давай, Смиря, двигай!
- Да поторопись!
- Пацаны, может ну его? Мне как-то не нравится это всё! - водитель причитал, трусливо разглядывая темноту вокруг — нет ли свидетелей.
- Заткнись и рули. - прикрикнул Николайчук. - Ныть и стенать будем потом. Вот получим откупные и на всю ночь зависнем в баре. Ох и напьёмся! Во всяком случае я.
- А что сейчас-то делать? - Аркадий стиснул руль так, что затрещала оплётка.
- Ты, дебил, полегче. Не выломай руль! - ткнул его в бок Роман. - Мне за машину отвечать. Езжай навстречу и врубай фары. Ослепи её, пока будет соображать — мы её в багажник.
Аркадий трясся так, что казалось, машина под ним ходит ходуном. Но всё оказалось проще, чем предполагалось. Девушку схватили, когда она, ослепленная ярким светом остановилась, и приложив руку козырьком к глазам, начала всматриваться в непонятную помеху на пути. Из машины выскочили все трое. Один из парней приложил к носу девушки смоченную в эфире маску, и обмякшее тело быстро втиснули в салон. Аркадий на удивление плавно, надавил на газ и машина двинулась со двора, высветив пару стариков, пробирающихся через лужи.
- Чёрт - это ещё кто? - истерично взвизгнул Роман. - Дави их! Нахрена нам свидетели?!
- Одно дело — доставить в нужное место девицу, другое дело — убийство, да ещё двух человек, да ещё и групповое! - возразил Николайчук. - Да и что они видели? Как три придурка сцапали девку? Так если что — знакомый попросил, сказал, что она его невеста и сама просила, чтобы жених организовал настоящее похищение. Чтобы свадьба интереснее прошла, гостям надолго запомнилась. Типа — приключение, сценарий такой! А что они там дальше делать собираются — нам это всё по-фигу. Попросил — помогли! Свадьба же!
- Какая свадьба? - замотал головой Роман.
- Да вот такая! - Георгий прищелкнул пальцами. - Кто их разберет, у всех свои тараканы в голове. А что он нам наврал — не наше дело, откуда мы должны знать, что правда, а что ложь.
- Ты хочешь, чтобы мы выдали прокурора?! - Аркадий в ужасе затрясся. - Да так мы и до суда не доживём.
- А кто сказал, что будет суд? - Николайчук повел плечами. - Что видели эти двое? Да ничего. Нас не найти, не опознать. Сомневаюсь, что запомнили номер машины… да и цвет… и уже успокойтесь, ребята, поехали-ка лучше сдадим первый заказ.
- Красавцы! - охранник всмотрелся в жертву, которая всё ещё была в отключке. - Браво! Хороший материал! Вам плюс очко! Замолвлю за вас словечко хозяину!
Несмотря на похвалу, парни сидели притихшие и подавленные. Адреналин спал и осталась горечь причастности к чьей-то гибели. А что девушку ждет печальный конец — сомневаться не приходилось. Ну, это уже не их дело. Главное — очко плюсом, значит справились лучше других бригад, и это хоть немного, но утешало. Надо немного отдохнуть и отправляться на новое дело — куда? Покажет время.
Сколько сейчас натикало? Уже наверное утро. Доставать телефон было лень. Предвкушение освобождения сменилось сомнением и страхом. Машина тихо, без фар и сигнальных огней отъехала от поселка и постаралась вклиниться в предрассветный поток машин, чьи пассажиры спешили на работу или наоборот, только возвращались домой.
Семён Лобачев вел машину уверенно, десять лет работы таксистом в молодые годы помогли досконально изучить город. Мысли в полном беспорядке крутились в голове. Как так получилось, что он, честный и порядочный гражданин, вдруг с готовностью согласился превратиться в убийцу? Семья, сын лоботряс провалил экзамены после пяти лет обучения. Ну не бросать же институт в шаге от диплома! Взятка оказалась непосильной, острая нехватка денег и постоянные слезы жены… Сил терпеть уже не было, вот и пошел к прокурору — ребята посоветовали. Да что уж теперь? Сына «отвоевали», но дальше стало только хуже — проблемы с работой, отпрыск никак не мог определиться — то далеко добираться, то коллектив плохой, то начальник самодур… Время шло, долги остались, проценты капали...
Семён покосился на спутников, вернее сказать — подельников — что заставило их продать свои души этому чёрту-прокурору? Да какая разница? У всех своя правда.
- Куда мы поедем? - спросил тихий, молчаливый Артём.
Лобачев не ответил, он искал гаражи. Там, не понаслышке знал, собираются толпы молодых парней и девчонок. Там кипит ночная жизнь и можно схватить всех разом, обмануть, пообещать веселье, косячок и хату… И только когда подъехал к цели, сообщил об этом товарищам по несчастью, и те сразу согласились, повеселели даже. Делов-то минут на тридцать, от силы на час, а четверых одним разом можно доставить на место.
Только это легче сказать, чем сделать. Следовало набраться смелости сделать первый шаг.
В машине повисло тяжелое напряжение. Казалось, зажги спичку и всё вспыхнет, запылает огнём. Но нужно было нацепить маски добреньких пьяненьких дядечек, которые ищут компанию и приключения на свою пятую точку — это чтобы молодёжь прониклась и приняла за своих, или уж по крайней мере решила, что можно с этих лохов поиметь чего для себя полезного. Главное, отобрать девчонок и осадить пацанов, чтоб не увязались следом, выручать своих телочек.
Завернув за угол первого гаража, Семён ухмыльнулся — всё как он и предполагал — сидят голубчики на коробках, на старых колёсах и прямо на стылой ещё не прогретой весенним солнцем, земле. Тут их вотчина, здесь они хозяева, здесь своя жизнь, свои правила и своя иерархия.
Клубы приторно вонючего дыма не мог развеять даже свежий воздух. Смог стелился по земле, поднимался вверх, пряча в свои недрах людей, предметы, и даже начинающее темнеть небо. Мелькали силуэты с затуманенным сознанием парней с неизменной бутылочкой энергетика, слышалось пьяное девичье хихиканье…
Подъехали впритык, вышли из машины не заглушая мотора и не закрывая дверей, на случай, если придется дать задний ход.
Кирилл закашлялся, сплюнул горькую слюну, Артём вытер рукавом слезившиеся глаза, и только Семён уверенно двинулся вперед.
Пребывая в дурном угаре, никто не обратил особого внимания на запоздалых гостей. И только когда долговязый парень с длинными грязными патлами, в рваных штанах и выцветшем растянутом свитере поднялся с единственного старого, покореженного стула, встал перед машиной заслонив рукой глаза от слепящего света фар, гул голосов стих, в воздухе повисла напряженная тишина.
- Чё надо? - спроси он неестественно писклявым голосом. — Кто такие? - парень стоял пошатываясь и на его лице застыла глуповатая улыбка обкуренного или уколотого наркомана со стажем.
- Да мы гульнуть решили. - начал Кирилл, выступая вперед и криво ухмыляясь. - Праздник у нас. Афган вместе прошли…
- Уважуха. - выкрикнул кто-то из толпы. - А чё к нам приперлись?
- Торкнуться решили?
- Да вроде того. - ответил Семён.
- Скучно нам стало. - поддакнул Артём. - Молодость решили вспомнить.
Подростки загалдели, зашевелились, заржали, отпуская ехидные шуточки.
- Ну так что, составите нам компанию? - Кирилл хлопнул себя по ляжке там, где должен был быть карман. — Деньги есть!
- А из развлечений? - спросил вожак. Он, наверное, считал себя самым умным, крутым и важным. Хотел показать, что может вести деловые переговоры, просчитывать наперед ходы. Артём и Кирилл еле сдерживали улыбки, наблюдая как пыжится недоросток, стараясь выглядеть солидно.
- Из развлечений — музыка, жрачка, и полная свобода. Частный сектор. Природа. И никого вокруг. В доме — камин, много спален и два туалета… и само собой, море выпивки и ещё чего поинтереснее.
- И как мы туда попадем?
- Сначала отвезем девчонок — пусть они освоятся, столы накроют, салатиков нарежут. А мы, тем временем, за вами метнемся. За две ходки перевезем всех. Машина просторная, человек по десять влезет. Можно и в багажник кого. Ехать не далеко, потерпеть можно.
- Тебя как зовут? - обратился Кирилл к главному.
- Пахой кличут. Паханом. - он смешно и важно выпятил грудь и стал даже как-то выше ростом.
- Так что, Паха-Пахан, вы согласны?
Подросток деловито сплюнул на землю и повернулся к своим:
- Ну че, едем отрываться?
Толпа одобрительно загудела, заулюлюкала. Некоторые начали подниматься с насиженных мест.
- Так, Валька, Настюха, Жанка и Ирка - на выход! - поманил он девушек к себе. - Вы там устройте нам все по высшему разряду. А мы прикатим, и вас отблагодарим. - он противненько захихикал и пошатнувшись, сделал шаг назад, чуть не упал, словно споткнувшись о невидимую преграду, но кто-то из шестерок услужливо его поддержал, чем спас от позорного унижения.
Девчонки уже втискивались в машину, устраиваясь на коленях у Кирилла и Артема. Семён не стал ждать, пока все рассядутся с комфортом, нажал на газ и, взвизгнув покрышками, полетел прочь.
В салоне стало душно. Запах курева, дешевого спиртного, мерзкого перегара и копеечного приторного парфюма заполнил все пространство. Парни морщились, задыхаясь от такого стойкого амбре. Семён опустил стекло и в салон сразу хлынул прохладный ночной воздух. Стало зябко и неуютно. Он вперился взглядом в лобовое стекло, стараясь не спускать глаз с дороги. Фонари не горели и путь освещали только фары, но Лобачёв прекрасно ориентировался на дороге и в темноте. Он выключил свет в салоне, боясь, что кто-то обратит внимание на необычную машину, крадущуюся в ночи. Кто? Одинокий пенсионер, гуляющий с собакой , или бабки, вышедшие на прогулку… да мало ли… случайный прохожий, например. И кто знает, не запомнит ли он номер машины, марку, странную компанию в салоне? Хотя, скорее всего, Семён волновался зря — в такой темноте что можно понять и разглядеть?
Парням очень хотелось рассмотреть свой трофей, но не позволяла теснота. Невозможно было шевельнуть ни рукой, ни ногой. Перед лицами мелькали ярко накрашенные губы, вульгарно-синие тени, до рези в глазах размалеванные глаза и щеки. Длинные волосы все время норовили залезть в нос, рот, вызывая тошноту и кашель. Составить полную картинку не получалось. Даже сказать, сколько девицам лет, симпатичные они или страшненькие, не было возможности. Девушки без умолку беззаботно болтали, беспричинно прыскали смехом, пытались, даже в такой стесненной обстановке размахивать руками и беспрестанно пинали друг друга, отпуская скабрезные шуточки.
Парни молчали. Они понимали, что этот смех оборвется довольно скоро и перейдет в крики отчаяния, страха и боли. Осталось потерпеть еще немного.
На выезде с центральной трассы к «Локтево» машина наехала на какое-то препятствие, скрытое в темноте. Вся компания разом подпрыгнула на сидениях, разразившись потоком ругательств, а Лобачев заорал от злости. Послышался резкий хлопок, машина накренилась на бок.
- Прокололи колесо. - зло выкрикнул Семён. - Держитесь крепче.
Он надавил педаль тормоза, и машина резко вильнула в сторону. На узкой дороге, после дождя и ночного морозца образовалась гладкая ледяная корка, машину, мчавшуюся на приличной скорости понесло юзом, тряхнуло, закружило на месте. Семён сжал руль так, что побелели костяшки пальцев. Он пытался выровнять ход, но она перестала слушаться хозяина, заскользила под горку набирая скорость и сорвавшись с обрыва к местной речке, кувыркаясь понеслась вниз. Последнее, что увидели пассажиры перед тем, как померк свет — толстый ствол березы, появившейся прямо перед лобовым стеклом и который сумел-таки остановить безумное падение авто, став его последним пристанищем. Удар был такой силы, что капот и передние сиденья салона превратились в груду искореженного металла, погребая под собой изувеченные человеческие тела.
- Что за херня? - охранник всмотрелся в даль. - Эй, Серёга, закричал он внутрь двора — Чеши сюда!
- Какого черта так орать? - показался тот на дороге, зевая и потягиваясь. - Чё за… Вот бля… - он уставился на темную массу внизу обрыва, куда указывал его напарник.
- Давай бегом, - закричал первый, срываясь с места. - хватай огнетушитель пока машина не загорелась. Там должны быть четыре девки. Нам их никак нельзя потерять! Да и огонь надо потушить, не привлекая внимания соседей. Потом греха не оберёшься.
Кое-как работая ломом и лопатой, мужики выволокли на землю тела девушек.
- Этих дебилов бросаем, ну их к черту — меньше проблем, а девок надо срочно тащить в лабораторию, пока свеженькие.
Охранник набрали чей-то номер и когда на том конце сняли трубку, быстро обрисовал ситуацию.
- Понял. Слушаюсь, - отчеканил он, и обращаясь к напарнику приказал. - Хватай девок и тащи быстрее в дом, пока никто не вышел на огонек. Счас бахнет.
И схватив обездвиженные тела, кого за шиворот, кого за ногу, охранники рванули к калитке. Там их уже ждали люди хозяина. Они быстро перехватили ношу и утащили в глубь коттеджа.
Машина взорвалась пламенем лишь через несколько минут. Жильцы близ лежащих имений выскочили наружу, таращась на эффектное фееричное зрелище. Кто-то вызвал полицию и скорую. Многие недоумевали, какого лешего чужаков занесло в их поселок. Многие предположили, что готовилась террористическая акция против элиты города, но случай защитил жителей от вандализма и бандитского налета. Вскоре послышался вой сирен, и озаряя окрестности светом мигалок, прибыли служители правопорядка, медики и вездесущие репортеры местных сми, которых тут же отправили восвояси. Съемки на территории поселка были под строжайшим запретом. Мэр издал указ, оберегающий жителей «Локтево» от посторонних глаз, и попасть в святая святых было практически невозможно.
- Вот тебе и новый год в середине весны. - послышалось в толпе зевак. - И пиротехника, и огни, и свист.
- Было бы весело, - ответили ему, - если бы знать, что понадобилось здесь этим выродкам в час ночи.
- А я говорил, что нужно ставить забор со стороны леса, да еще пустить ток.
- Просто так сюда никто не приезжает.
- Я готов это расценить, как покушение на кого-то из местных.
- Давайте все по домам. - выступил вперед мэр. - Не ровен час, еще кто нагрянет. А полиция сообщит нам результаты расследования. Я прав, Вячеслав Григорьевич?
- Да. Конечно. Николай Иванович! - козырнул полковник местной охраны.
Егор, заспанный и недовольный шумом, который разбудил его хрупкий сон, выглянул в окно.
- Что случилось, папа? - позвал он отца.
- ЧП. - коротко бросил тот, входя в комнату сына. - Машина с «мозаикой» перевернулась, есть погибшие. - глаза парня округлились в тревоги и удивлении.
- Что теперь? - спросил он с дрожью в голосе. - Нас поймают?
- Нет. Но мне надо выйти к людям, чтобы не заподозрили неладное. Там уже собрался весь поселок.
- Не уходи. - сын бросился к отцу и обнял его своими худыми руками-тростинками. - Мне боязно оставаться одному.
- Я ненадолго. - мужчина нехотя отстранился. - Будет подозрительно, если в двух шагах от нашего дома такая шумиха, а прокурор отсиживается дома. Ты ложись спать, а я скоро вернусь.
Он вернулся через полчаса и застал парня сидящим в кресле с прижатыми к подбородку коленями. В глазах его застыло выражение смятения и отчаяния.
- Всё в порядке. - сказал Остряков сыну. - Четыре штуки у тебя есть. Должен сказать, ребята оказались сообразительные. Думаю, если бы не случай, можно было бы считать их победителями. Но… все они погибли. И знаешь, так даже лучше. Меньше проблем, меньше расходов.
- Нет человека - нет проблем. - улыбнулся сын успокаиваясь. Он уже предвкушал, как отправится в свой кабинет и начнет работу. У него уже было достаточно материала для практики. А все меры предосторожности были соблюдены. Это после того первого случая, когда первая его жертва сбежала, стоило ему немного расслабиться. - Главное, чтобы нас не заподозрили в чем-либо.
- Эти не доехали до места метров двести, а это порядка пяти имений. И любого из локтевских можно считать соучастником, преступником или потерпевшим. А ту, что поступила так неразумно обнаружили в парке, не далеко уползла. Она умерла, так и не поведав всех обстоятельств случившегося с ней, а дождь смыл все следы. Так что не переживай, сынок, всё будет хорошо! Всё под контролем. Утром я уточню детали у следователей и приму меры, если что-то пойдет не по плану.
- А я хочу поработать! - паренек потер руки. - Есть чем заняться. Столько материала! А уснуть мне уже не удастся.
- Тогда за дело, мой дорогой!
- Спасибо тебе , папа! Ты у меня самый лучший!
Остряков старший украдкой смахнул набежавшую слезу умиления. Доволен ребенок — счастлив родитель!
Когда мы прибыли на место, возле спортивной площадки уже стояли два полицейских УАЗика. Я узнал ребят из районного отдела и участкового, весьма толкового мужчины средних лет - Митрошина, с которым нас связывали некоторые дела. На удивление, я не обнаружил ни одного зеваки, спасибо закрытому району — в городе обязательно надо было бы опечатывать место, разгонять любопытных и шугать везде сующих свой нос репортеров.
Пришлось выбираться из машины прямо в грязь, теплое солнце ещё не успело осушить последствия недавнего ливня, а показать себя чистоплюем в таких обстоятельствах не очень хотелось. Сергей тоже поморщился, его начищенные до блеска ботинки тут же оказались в липкой грязи. Он обтер их салфеткой и отошел в сторону, стараясь быть незаметным, спрятался за спину дородного дежурного охранника поселка, но я сверкнув на него возмущенным взглядом, поманил за собой.
Поздоровавшись с коллегами, я направился к зданию, где уже работали эксперты. Шагнув внутрь, я скривился от приторного запаха гниющей плоти и, натянув шарф выше подбородка, уткнулся в него носом. Помогало мало, но хоть что-то.
Мы попали в просторный холл. Сразу стало понятно, что несколько лет здесь не ступала нога человека, кроме преступника, конечно, но его вряд ли можно назвать человеком. С потолка свисали огромные тенёты, стены сплошь были в грязных разводах. Под мутным, едва пропускающим дневной свет окном примостился стол, на котором лежал толстый журнал посещений, валялись несколько ручек и журнал с кроссвордами. Видимо раньше это место принадлежало вахтеру, который коротал время, упражняясь в знании слов и их значений. Рядом со столом стоял стул, дальше небольшой кожаный диванчик и стойка с ключами. Вдоль другой стены вытянулся ряд банкеток, где посетители могли переодеться, подождать своих подопечных или просто отдохнуть. Все было покрыто толстым слоем многолетней серой пыли.
Оглядев все пространство беглым взглядом я уперся глазами в бесформенную кучу тел, наваленных друг на друга, как раз между диваном и стулом, у самого окна.
Хаотично раскиданные руки, ноги, чьи-то волосы разметались по когда-то новому ковру, устилавшему пол под местом вахтера, успевшему теперь впитать в себя кровь. Рядом, сидя на корточках пристроился эксперт в белом халате. Он бегло водил ручкой по белоснежному листу бумаги, прикрепленному к планшетке и что-то бормотал себе под нос.
- Андрей Викторович? - окликнул его я.
Мужчина поднял голову и кивнул вместо приветствия. Потом перевел взгляд на Сергея, маячившего за моей спиной и слегка приподнял брови.
- Мой помощник. - понял я немой вопрос и обернулся в сторону своего спутника. - Лейтенант Петровский. Это он обнаружил тела.
- Зздравствуйте! - пошептал молодой человек, не сводя глаз с ужасной картины. Лицо его было белее снега, губы заметно дрожали, а колени тряслись под фирменными штанами. Он широко открывал рот, подобно выброшенной на берег рыбе, глаза его слезились, и мне показалось, что он вот-вот грохнется в обморок.
- Гони его на улицу, Борис, живо! - поднимаясь во весь рост рявкнул эксперт. - Не хватало мне тут ещё с живым возиться. Уделает мне все улики.
Не дожидаясь моего ответа, Сергей пулей выскочил во двор и метнулся к одинокой ели, растущей чуть в стороне от входа, согнулся пополам и вывернул содержимое желудка прямо на корни, цепляясь за ствол ослабевшими руками. Потом отошел в сторону и уселся прямо на тротуарный бордюр, сжав голову руками и слегка раскачиваясь из стороны в сторону.
- Он у тебя первый раз что ли? - с пониманием спросил Буйновский. Мне оставалось лишь развести руками.
Андрей Викторович покопался в своем саквояже, выудил из его недр какой-то пузырек, достал из кармана бутылку с минералкой и отправился к Сергею. Протянув тому пару таблеток, заставил выпить воды и намочив ватку нашатырём, протер виски и кончик носа.
Пока парень приходил в себя, а эксперт возился с ним, я издалека, чтобы не уничтожить следы рассматривал то, что раньше было красивыми девушками, а сейчас превратилось в отвратительную гниющую желеобразную субстанцию.
Несмотря на прохладную погоду, по телам уже ползали черви, создавая впечатление шевелящейся черной массы. Кровь, почерневшая и вязкая, кое-где сочилась липкой слизью. Привыкнув к полусумраку помещения, я все же разглядел, что некоторые трупы были без рук, ног, голов. Некоторые части тела валялись тут же, неровными заветренными обрубками. Огромная крыса, невесть откуда взявшаяся, вдруг вскарабкалась на самую вершину человеческих останков и застыла, увидев меня. Мы, некоторое время, пялились друг на друга, а потом она резко кинулась в сторону, зацепившись лапкой за рваный лоскут пестрой одежды, зверек заверещал, задергался, и чья-то черная голова с пустыми глазницами скатилась ко мне под ноги. Я вздрогнул и отскочил в сторону, наступив при этом на что-то круглое и скользкое. Я едва успел схватиться руками за стол, чтобы не шлепнуться в это жуткое месиво. Меня передернуло от отвращения, когда я увидел, что наступил на глаз и он, лопнув, растекся мутно-белесой лужицей у меня под ботинком.
Я чуть было сам не последовал следом за лейтенантом, но кое-как взял себя в руки и сдержал рвотный порыв.
За спиной послышались шаги и я обернулся, думая, что вернулся криминалист, но в проходе с выпученными глазами и перекошенным лицом застыл участковый.
- Да, - выдавил я, - зрелище не из приятных. Иди лучше глотни воздуха. - но он лишь махнул рукой, стараясь придать лицу вполне нормальное выражение.
- Всё в порядке. - прохрипел он. - Не такое видали.
- Да ну? - удивился я. - Где это?
- В учебнике по криминалистике! - хмыкнул он.
В это время вернулись Андрей Викторович и чуть порозовевший Сергей, и мы разом прекратили шутливую перепалку.
- Что скажешь, Буйновский? - спросил я. - Это наши?
- Я же не ясновидящий, Борис Петрович! - сказал он, кидая в саквояж пузырек с лекарством. - Ваши, наши… Могу сказать одно — здесь одиннадцать тел. Возможно двенадцатое — у вас. Но это еще проверить надо. А главное, все они истекли кровью при попытке отделить часть конечностей.
Духота, вонь, неприятное зрелище сделали мои мозги заторможенными и я сосредоточенно пытался вникнуть в суть его слов. Видя мое состояние, он пояснил:
- У каждой жертвы отсутствует часть тела — нога, рука, голова… Возможно всё это мы найдем в этой куче, но сказать с налету что у кого пропало или кому принадлежит, пока не берусь. - он провел рукой, указывая на конечности. - Это возможно только в лаборатории. И надо сказать, работенки здесь не на один день. Жара, разложение…
Вскоре подъехали санитары. Увидев фронт работы, скривились, но артачиться не стали. Я не стал ждать завершения процесса погрузки, представив, как лопатами будут сгребать отвратительную массу и распихивать по мешкам, и отправился в отделение. Петровский понуро следовал за мной. Он даже не пытался оправдаться за свое состояние, лишь упорно старался не смотреть в мою сторону. Видя, что парню и так плохо, я не стал над ним, ни подтрунивать, ни обвинять, лишь потрепал его по плечу и подбодрил:
- Такое бывает со всеми, особенно в первый раз… Да и в другие — тоже. Одни могут к этому привыкнуть, другие — нет.
Я оставил его писать протокол осмотра места преступления, а сам отправился к Нестерову с докладом.
Вернулся я через полтора часа. Петровский всё ещё корпел над бумагами.
- Вы не представляете, Борис Петрович, - начал канючить он, - чего мне стоило описать то, что мы видели. Меня до сих пор мутит. Да и писать я не мастак. Может кому другому поручим или у участкового спросим.
- А на что ты мастак? - спросил в свою очередь я. - Раскис как красна девица на выданье... к оперативной работе не готов, писать не можешь.
Сергей покраснел. Даже кожа головы, просвечивая сквозь светлые волосы, засияла пунцовым оттенком.
- Ты же вроде ученый, с дипломом. - мне хотелось выместить на нём все свои горести и неудачи. - Неужто не научили мозгами шевелить? Бери чистый лист, ручку и начинай заново… в мельчайших подробностях… обстановка в комнате такая-то, трупы лежат так-то… цвет, расположение, где руки, где ноги…
Парень чуть не расплакался, в глазах заблестели слёзы.
- Меня сейчас стошнит. - он поднёс руку ко рту и его передернуло.
- Вот сопляк! - не выдержал я. - Идут в органы кто попало. Насмотрятся телевизора и думают, что тут вам романтика одна. Ну вот теперь и хлебай полным лаптем свою романтику. Теперь-то усёк, что жизнь наша далеко не сахар и не развлечение. Это наша проза..
- Усёк. - протянул парень и углубился в письмо.
А я подтянул к себе папку с предварительными актами криминалистов и патологоанатома и углубился в их изучение.
Ближе к вечеру заглянул Нестеров.
- Вы хоть обедали? - спросил он.
- Никак нет. - завопил Петровский. Я даже подскочил на стуле.
- Ты чего это орёшь во всё горло? - накинулся я на него.
Но полковник остановил меня взглядом.
- Как же так? - всплеснул он руками. - Не дело это, Борис Петрович, молодое поколение так эксплуатировать. Беречь надо кадры. А ну, лейтенант, бегом в столовую и домой, завтра все доделаешь.
- Но, товарищ полковник… - встал я в стойку.
- Да не кипятись, Боря, поостынь! - он показал жестом, что Петровский может быть свободен, и тот мигом выскочил за дверь.
- Вы мне кадры распустите. - посетовал я возмущенно, но Нестеров указал мне на стул и я сел.
- Вот что пришло мне в голову, даже при беглом ознакомлении с документами. Не та ли это мозаика, о которой говорил твой племянник? От каждого тела «отломить» по кусочку.
- И из этого составить новое! - забарабанил я по столу пальцами. - Я думал об этом. В общей сложности у нас 12 трупов. И у каждого отсутствует какая-то часть. И этот извращенец, возможно, собирает нового человека из этих частей.
От волнения и предвкушения развязки, спина словно покрылась ледяной коркой. Откуда-то изнутри пробивался азарт. Вот только как найти преступника там, где всё покрыто завесой тайны?
- Знаешь, даже моей власти не хватит на то, чтобы вот так огульно внедриться в это Локтево. - покачал головой Нестеров. - Никто нам не даст развернуться, делать запросы, проводить допросы.
- Здесь нам нужно будет, либо внедрить своего тайного агента, хоть дворником устроить, либо бежать к главному прокурору, либо пораскинуть мозгами…
- Дворника нам внедрить не удастся, там идет проверка кандидата сверху до низу. - вставил полковник. - Ну впрочем можно постараться, состряпать досье. Но вот много ли это нам даст? Ну ходит человечек, метет, прибирает улицы, дороги — кто при нем разговоры вести будет. Вести слежку за каждым домом? Кто ушел, кто пришел? Тут годы пройдут, прежде чем кто-либо из мира сильных совершит оплошность. Лететь в столицу? Боюсь никто нам не одобрит открытых действий. Люди запаникуют, начнется шумиха… не дай бог кто под горячую руку попадет. Тогда и нам несдобровать. А там наверху рука руку моет, это еще пол беды, а раскрывать дела государственные — это уже переворотом может запахнуть.
- Остается включить мозги и думать.
- Ну может племянника подключи, пока он в себя не пришел окончательно.
Я зло глянул на Антона Петровича, но тут же отвел взгляд — подсказка Женьки была ох как необходима.
- Я загляну к нему сегодня! - пообещал я с горечью в душе. Ну почему ни в чем не повинный парень, должен рисковать здоровьем и даже жизнью, ради чертовых ублюдков, попутавших границы дозволенного?!
- Главное, постараться обойтись без огласки. Ни к чему нам ссориться с властями!
Шумихи избежать все-таки не удалось.
Все СМИ набросились на эти новости как хищники на добычу. Писали и говорили, кто во что горазд.
- Волна жутких преступлений прокатилась по городу на прошлой неделе. Были жестоко убиты и искалечены 12 молодых девушек и женщин. Их имена в интересах следствия не разглашаются. По предварительным данным, жертвы не были знакомы между собой, занимали разное социальное положение и проживали в разных концах города. Объединяет их лишь крайне непонятный и жестокий способ убийства. Предполагается, что преступник входит в десятку богатейших и влиятельных людей города…
- Только и могут что предполагать. - с сарказмом в голосе проговорил Остряков старший и бросил пульт от телевизора на диван. Он отправился в душ, чтобы освежиться. Необыкновенно жаркая погода стояла для этого времени года. Организм еще не отвыкший от холодов изнывал от духоты.
- Надо заканчивать с отоплением. - он протянул руку за гардины и потрогал радиатор. Так и есть — шпарит на всю катушку — на дворе середина апреля, пора сворачивать отопительный сезон. Да и для дела это нехорошо. Пора избавляться от улик.
- Егор! — позвал он сына. Парень тотчас явился на зов. - Я сделал все что было в моих силах. Ты доволен?
- Да. Спасибо, папа.
Лицо Егора светилось счастьем, но Олег Иванович отметил его бледность и темные круги под глазами. Да и сам парень еле стоял на ногах, руки нервно подрагивали, а колени заметно сгибались, словно худенькое тело подростка было для них непосильной ношей. Но сам парень казалось этого не замечал.
- Знаешь папа, теперь мне не будет так одиноко, даже если я никогда не смогу быть хирургом, даже если никогда не встану с постели, даже когда ты будешь работать, мне будет с кем поговорить и провести время. Да, папа, я доволен. Я счастлив. Я умиротворен. Ты должен увидеть мою подружку. Я назвал её Алисой.
Мальчик пошатнулся, на лбу его выступили крупные капли пота, он попытался стереть их с лица, но рука не дотянулась, зависла на полпути, словно в удивлении, что ей не хватило сил двигаться, и мальчик рухнул на пол. Олег Иванович подскочил к сыну, поднял его на руки и переместил на диван.
- Врача! Скорую! — заорал он, и всё вокруг пришло в движение. Его телохранитель и правая рука отдавал распоряжение по рации, гувернантка и сиделка сына в одном лице носилась по дому, принося, то холодную воду с уксусом, чтобы смочить и положить холодную марлю на лоб, подопечного, чтобы уменьшить жар, то наоборот, горячую, чтобы обтереть его руки и ноги, когда его начинал бить озноб. Женщина притащила плед, чтобы укутать мальчика, потом заменила его на легкую простынь. Она суетилась, не зная что делать, за что схватиться.
Наконец приехала скорая. Врач торопливо подошел к мальчику, сел в ногах, пощупал пульс. Все столпились вокруг дивана и молча наблюдали, как мужчина в белом халате, достал ампулу с лекарством, шприц, смазал смоченной в спирте ватку, протер почти прозрачную руку мальчика и поставил укол. Затем ловким движением сжал его челюсти и просунул таблетку в рот. Потом проверил давление, снял кардиограмму, и после четырех часов борьбы за жизнь Острякова младшего, пожав руку отцу, удалился прочь.
Щеки Егора едва заметно порозовели, ресницы затрепетали. Олег Иванович обняв сына, как годовалого младенца, гладил его по голове, тихо шепча:
- Ты поспи, сынок, отдохни. Ты устал и переутомился. Сейчас ты полежишь здесь, я даже не буду переносить тебя в твою комнату, а завтра будет новый день и ты поправишься, и мы будем гулять в парке, а потом поедем на море, как только станет теплее. Ты только борись, не сдавайся... Остряковы не сдаются... Мы переживем все твои недуги и ты вырастешь и станешь знаменитым хирургом. Я куплю тебе клинику… ты прославишься… а потом познакомишься с девушкой… настоящей… живой… будет красивая свадьба… у тебя будет много детей… - голос мужчины становился все тише, он баюкал сына как делал это в его младенчестве, и на лицо мальчика падали горькие отцовские слезы…
А под утро мальчик умер.
Я вернулся домой уже затемно. И как только я повернул ключ в замке, все внешние звуки перестали существовать, квартира погрузилась в безмолвие. Лунный свет отражался в полированной поверхности платяного шкафа с застекленными фотографиями на пыльных полках. Я вгляделся в снимки — вот мы с Верой и Дашей на пляже. Здесь я еще молодой, полный сил муж и отец, держу девочку на руках, а она обвила мою шею руками. Вера смотрит на нас со счастливой улыбкой на губах... А вот я с женой на корпоративе, посвященному дню учителя... Вот мы всей семьей с детьми и внуками — все улыбаются, искренне и счастливо. Куда всё ушло? Тишина. Как я мечтал когда-то остаться один в квартире, чтобы выспаться, отдохнуть, пожить в безмолвии, без криков детей, шума телевизора и работающей стиральной машины, разговоров Веры по телефону, звона посуды на кухне...
И вот оно свершилось! Да только и отдыхать не хочется, и тишина давит на плечи, и тоска в душе такая, что сердце сжимается в мелкий клубочек и замирает от грусти.
Но, всё походит…
Я опустился на кровать, не раздеваясь, даже не сняв ботинок и смотрел в потолок, где лунные блики исполняли свой таинственный танец.
Чем больше я лежал в тишине, тем меньше она ощущалась. Вот кто-то кашлянул за стенкой, с грохотом пронеслась под окном машина, пролетела над ухом ожившая муха. Мне уже не было так страшно и одиноко, я повернулся на бок и тут же уснул, полный решимости вернуть племянника и жену домой. Черт с ним с ухажером, придется начинать все с начала и добиваться Вериного расположения. А потом… что было потом я додумать не успел, погрузившись в ночные грезы.
Но и во сне кошмары не перестали меня мучить. В голове, вплетаясь в линию сновидений врывались мысли, которые вертелись в сознании весь день.
Вот были годы, когда я мог сутками вкалывать без устали — вздремнуть пару часиков и снова в бой. Эх, вернуть бы то время — и преступники по-проще были, и преступления не такие запутанные… Сейчас же все в интернете сидят, грамотные стали, ученые… Книг начитаются, детективчиков разных, где можно подобрать рассказ под себя — готовый сценарий… Потом я словно разговаривал со своей копией, сидя за столом в кабинете
- А не погорячились ли мы с подозрениями… Ну не мог же кто-то из элиты вот так просто оказаться маньяком?! Кого там следует подозревать? Мэра? Управляющего налоговой? Директора алюминиевого завода? Кому из них стало так плохо на своей должности, что решил податься в мясники?
Мой визави перебирал фамилии из списка жильцов, а я не мог поверить, что один из них, или даже целое семейство решились на такое? А что родные должны быть в курсе, в этом сомнений не было — такое утаить от домашних не удалось бы ни в каком виде, да и прислуга обязательно бы кому-то рассказала, о нехороших делах, что творятся за закрытыми дверями.
Звонок телефона выдернул меня из тягостных сновидений и я с трудом разлепил глаза.
Невольно взглянул на часы — два часа ночи. Кому там не спится?!
- Привет, дядь Борь! - услышал я слабый голос Женьки, и даже подскочил на постели, только сейчас сообразив, как меня тяготили переживания за племянника. - Знаешь, мне тут пришло в голову — не у всех богатеньких большие семьи, а значит и в слугах нет необходимости. Только преданная охрана… Ищи там, где беда с родным человеком. Хочется порадовать кровинку напоследок.
- Ну ты меня совсем запутал, - прокричал я. — то родни нет, то порадовать надо кровиночку.
- А еще ищи куст что-то вроде сипрея, на заднем дворе. - словно не услышал он меня. - Кругом то все чисто, а этот куст кровью питается… даже зацвел раньше времени... Ладно, пора мне, сестра идет — увидит — отберет телефон. - и трубка разразилась гудками.
Я поднялся, что толку пролеживать бока, уснуть скорее всего больше не удастся. Ещё одна кружка кофе или хватит уже гробить организм — все лимиты кофеина на сегодня уже давно исчерпаны.
Я намазал себе хлеб маслом, кое-как соорудил себе нехитрый бутерброд и заварил чайный пакетик «Липтона», что завалялся на полке. Рука сама потянулась к телефону.
«Стоит разбудить Нестерова или дождаться утра? Что можно сделать ночью? Кто пойдет искать какой-то цветок в самое темное время суток?
Но всё же служебный долг пересилил, и я взял трубку в руку. Антон Петрович ответил после второго гудка и по голосу стало ясно, что он тоже не спит.
- Чем порадуешь, Боря? - твердым голосом спросил он.
Я быстро пересказал ему наш разговор с Женькой.
- Как только настанет утро, надо отправить кого-то на осмотр территории. Кого? Да хоть сантехника, хоть газовика… да хоть дворника… - начал я.
- Успокойся. Не кипишуй. - шепотом остановил он мой порыв. - Погоди, уйду на кухню — мои спят. - я услышал в трубке шум, его сопение, скрип закрываемой двери, грохот передвигаемой табуретки, и спустя некоторое время он вновь заговорил. - Никого никуда не надо посылать. Я знаю, чей это дом. Недавно в новостях был сюжет… там говорилось, что в доме одного из жителей нашего города в апреле зацвел этот самый сипрей. Дальше там шел рассказ о том, что наступает глобальное потепление и скоро мы будем жить в тропиках, ну и так далее. А это вот первое свидетельство надвигающейся катастрофы и первая ласточка, что говорится, грядущих перемен и аномалий климата… Сипрей… откуда название-то твой племянник знает?
- Название знает, потому что его мать этот куст любит. - отмахнулся я. - Лучше скажите - Кто? - не выдержал я
- Прокурор Остряков Олег Иванович.
Я крякнул и телефон скользнул из руки, ударившись о стол и опрокинув недоеденный бутерброд мне на брюки… Но это происшествие выбило меня из колеи гораздо меньше услышанного. В голове эхом звучал голос полковника:
- Прокурор Остряков Олег Иванович… Прокурор Остряков Олег Иванович…
В это я никак не мог поверить. Разум отказывался принимать этот факт. Человек, к которому я обращался много раз, который казался мне умным, справедливым и честным, которого я уважал, в котором видел спасение города от коррупции, лжи и преступлений, сам оказался преступником и взяточником!..
Я потряс головой, собираясь с мыслями и вновь прижал трубку к уху.
- Вы уверены?
- Так говорят факты… и твой племянник. - отрезал Нестеров. - Я сам пребываю в шоке, но… сейчас… когда сопоставляю некоторые детали, которые ускользали от меня раньше… всё может быть…
- И что нам делать? - устало спросил я. - Следует написать наверх.
- И что мы можем предъявить? - я слышал сомнение в голосе полковника. - Слова парня наркомана? Больше зацепок у нас нет. Кто нам даст ордер на обыск? А без фактов… весомых, сто процентов проверенных фактов, нас примут, в лучшем случае, за сумасшедших, а в худшем… сам знаешь… Полетят все наши головы, как заговорщиков и бунтарей… Если это правда, я не знаю, что мы можем сделать, как не закрыть дело по-тихому.
Перед моими глазами встали лица родственников, которым я обещал, что сделаю всё возможное для поимки преступника. А сон? В котором девушки просили помощи… и я тоже обещал им… Я вспомнил угрозы, которые они мне озвучили, если я не выполню хорошо и правильно свою работу. А как я буду работать дальше? А что я могу?.. В конце концов, я прожил жизнь и кое-чем могу гордиться! Отставка?!.. Ну и пусть! Но надо довести дело до конца, а там пусть будет, что будет…
- Диктуйте номер его телефона. - приказал я полковнику, а тот, погруженный в тяжкие думы, не обратил на мой тон внимания.
- Позвонить хочешь? - удивился он. - Так не станет он с тобой разговаривать...
- А вот это мы посмотрим. - перебил я начальника.
- Ты думаешь, что говоришь?
- Если прокурор не дурак, а он точно не дурак, тогда он сам захочет со мной поговорить.
- Чтобы послать тебя по известному маршруту? Поиздеваться?
- Чтобы Поразнюхивать. Что мы знаем, чего и кого ему стоит бояться...
- Ох, не нравится мне это всё! Пропадешь ни за грош, Боря!
- Зато совесть моя будет чиста! - отрезал я.
Антон Петрович продиктовал цифры, и ещё раз спросил — готов ли я к разговору
- Может не стоит решать такие вопросы вот так — с кондачка?
- Может и не стоит! - согласился я. - Но если дождаться утра — разум и сомнения, неверие в справедливость и страх за свою участь возьмут верх. И тогда… Как тогда нам работать дальше? Хватать бабушек, укравших в магазине булку хлеба? Повесить на подростка, подравшегося с хулиганом, убийства и грабежи? Или забить на всё и уйти в отставку?!
- Как знаешь! - голос Нестерова сорвался на хрип. - Но перед системой мы бессильны!
Я, трясущейся рукой набрал номер, продиктованный полковником, и пока шли гудки , моё сердце захлебывалось стуком. Трубку долго никто не брал, и я хотел было дать отбой, но тут из телефона раздалось:
- Остряков. Слушаю.
- Это полиция! - я старался не выдать своего смятения, хотя в глазах потемнело от волнения. - Нам всё известно!
Я ожидал чего угодно, гнева, злости, истерики, но услышал только, как усталость сквозит в каждом его слове. Он не стал отпираться, не стал юлить, угрожать или просить. Он тихо, но спокойно и вместе с тем обреченно сказал:
- Сегодня, два часа назад не стало моего сына. Я просто хотел исполнить его мечту. У вас есть дети?
Мне вдруг на миг стало жаль этого человека, взявшего на себя обязанности прокурора совсем не маленького города, и заботу о больном сыне. Но я не мог позволить своим чувствам взять верх.
- Подполковник Ракишов Борис Петрович! - представился я. - Мне надо с вами встретиться!
- Приезжайте. - спокойно сказал Олег Иванович и повесил трубку.
- Хорошо! - сказал я уже пиликающей трубке. И предварительно позвонив Нестерову, отправился в отделение, чтобы обговорить детали.
Спустя полчаса я с двумя экипажами отправился в «Локтево». Остряков встретил нас сидящем на ступеньках крыльца. Он ни сказал ни слова, спокойно докурил сигарету, стрельнув окурок в сторону. Медленно поднялся, протянул руку для приветствия, но никто не сдвинулся с места, он горько усмехнувшись, вздохнул.
- Обещайте позаботиться об Алисе.
- Кто это — Алиса?
Он не ответил. Повернулся к двери, поднялся по ступенькам. Ребята, направив на него оружие, напряглись, встали в стойку.
- Бросьте! Бежать мне некуда. Соберу некоторые вещи. Документы…
Я сделал жест рукой, и парни расслабились. А через минуту мы услышали выстрел. Бросились в дом.
Остряков лежал на полу в гостиной, а рядом на диване лежал его сын. Я перевел взгляд с худенького подростка вниз, на пистолет, зажатый в руке прокурора, на лужу крови, растекающуюся у его головы и отвернулся, сожалея и радуясь такому повороту дел.
- Так даже лучше! - сказал я ребятам. - Вызывайте криминалистов. И не светитесь. Пресса ни о чём не должны пронюхать. Это под твою ответственность, Ребров! - командир группы кивнул, и ребята тихо вышли во двор.
Теперь, в ожидании спецов я смог оглядеться вокруг. Интерьер дома был, и простым, и роскошным одновременно. Огромная потолочная люстра источала теплый, слегка желтоватый свет, от чего в комнате царил легкий полумрак, что создавало уют и спокойствие. По всей длине дальней стены тянулись шкафы с книжными полками, на другой стене висели картины с изображением каких-то фантастических мест. На полу лежал персидский ковер бледно салатовых оттенков, в центре стояли диван и два кожаных кресла. Имелся и камин, над котором на стене висел телевизор неимоверных размеров. А посередине комнаты стоял журнальный столик с чайным сервизом.
Я старался не смотреть на два трупа — отца и сына, которые портили впечатление о величии хозяев дома. Вот и раскрыто очередное дело. А на душе муторно и тоскливо. И ничего уже не исправишь, не вернешь назад. И ведь нет, в целом, тут заслуги, ни моей, ни Нестерова… Я ходил по комнате взад и вперед, бесцельно заглядывал в окна, открывал и закрывал двери в другие комнаты, вместе с тем стараясь соблюдать спокойствие. Дальнейшее - дело экспертов, нельзя затоптать следы или повредить улики. Поэтому я, бросив беглый взгляд на тела Остряковых, вышел в сад.
Машины прибывали, каждый делал своё дело, а я ни как не мог смириться с тем, что и в дальнейшем не смогу доверять тем, кто стоит у власти. Как я буду обращаться к тому, кто займет место прокурора? Во всех кандидатах я буду видеть не профессионалов своего дела, а людей, которые ради своей выгоды ли, семьи, отрекутся от клятвы служить людям. И даже Нестеров, мой непререкаемый авторитет, дал слабину.
Я так углубился в свои мысли и переживания, что не сразу услышал оклик эксперта:
- Борис Петрович! Борис Петрович!
Я перевел на него взгляд и лишь через несколько секунд смог вынырнуть в реальность. Лицо Рената всегда спокойное и сосредоточенное, сейчас выражало крайнюю степень растерянности, смятения, удивления и, не виданного до селе, страха в глазах.
- Что там еще такое случилось?
- Вы должны это увидеть! - пролепетал он и скрылся в глубине дома.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Мы брели по каким-то коридорам, переходил из комнаты в комнату, и наконец спустился по лестнице в подвал. Яркий свет резанул по глазам и я даже не сразу понял, где мы очутились. Множества подвижных ламп, каких-то аппаратов, медицинского оборудования, до блеска начищенных инструментов, лежащих рядком на белоснежных салфетках на столе…
- Лаборатория! - понял я. - Логово маньяка и его приспешника.
- Смотрите сюда! - Никольчук кивком головы указал в сторону.
Я не сразу понял, что это за странный предмет, который едва шевелился, но когда до меня дошло, что я вижу, потерял дар речи.
Передо мной во всей своей красе, на большом кресле полусидело полулежало творение Острякова младшего.
Первое, что бросилось в глаза - одутловатое лицо черно-синего оттенка, с непропорционально большой головой. Правая рука откинута в сторону и черные, с запекшейся кровью пальцы то сжимались в кулак, то разжимались, левая же рука безвольно висела вдоль туловища. Худенькое тело было одето в детский белый банный халат, из под которого торчали!.. совершенно разные ноги, по длине, по складу, даже по виду. Несмотря на странный, жуткий вид этого существа, оно шевелило конечностями, вертело головой и вращало огромными, налитыми кровью глазами, не способными остановиться ни на мгновение и сосредоточиться на какой-либо одной точке.
Моё сердце от увиденного сделало кульбит и ухнуло вниз, я даже закашлялся, пытаясь выровнять дыхание. Как я мог забыть об этой мозаике, которую пазл за пазлом собирал Егор.
- Алиса? - выдохнул я.
Существо затрясло головой, пытаясь поймать фокус, руки хаотично задергались, и когда наконец глаза наши встретились, я чуть не закричал от ужаса. Мое тело сковал паралич, колени подогнулись и я чуть не упал на пол. Слава богу Ренат оказался рядом и смог удержать меня на ногах.
- Да. - прохрипело существо. - Не знаю. Что я такое? - окровавленные, распухшие губы кривились, лицо корчилось в ужимках. - Что я такое? - повторила Алиса. - Что я такое?
Я не мог этого больше вынести. Спотыкаясь, на почти не гнущихся ногах я выбежал из этого адского кабинет и устремился наружу.
От всего увиденного я обливался потом. И теперь, на улице, обдуваемый прохладным ветерком я озяб настолько, что мои зубы начали выбивать дробь. Я не мог произнести ни слова, и наверное, в этот момент ничем особо не отличался от той, что назвали «Алиса».
Судмедэксперт оказался крепче меня, или же не до конца понял весь ужас того, что мы увидели.
- Ты представляешь, что нам делать с этим… этой… Алисой? - прохрипел я, беря у него из рук стаканчик со спиртом. - Куда нам её девать? Кто она? И что теперь с ней делать? Была бы она мертва — один разговор! Но она жива! Жива! И даже шевелится! Это невероятно… кошмарно...
- Прошло слишком мало времени! - спокойно ответил Ренат. - Синяки сойдут, и она может стать вполне симпатичной. Если тебя интересует её дальнейшая судьба — могу сказать только одно — с вероятностью девяносто и девять десятых процента начнет отторжение, затем гниение, гангрена и девушка умрет. Но ты прав — это невероятно, что мозаика собрана! И все её конечности двигаются и управляются мозгом!
- И за что это ей?! Какие муки она должна испытывать? И как долго будет продолжаться этот процесс?
- На её месте я бы мечтал, просил бога или черта, чтобы смерть произошла быстрее, избавив её от адских мук.
- Так помоги ей! Прекрати страдания!
- Ну так это улика!
- Судить некого, все фигуранты дела мертвы! - я умоляюще посмотрел на коллегу. - Не будет, ни судов, ни разбирательств. Осталась только писанина. Ну еще рутина, экспертиза, опознание останков, работа с родственниками… и архив. А что ждет её? Изучение, опыты, бесконечные смотрины… Ученым, медикам этот случай нужно будет разобрать, описать. Никто и не задумается о её чувствах. Назовут этот случай уникальным…
- Она может войти в учебники по хирургии. - перебил меня эксперт. - Её именем могут назвать многие процессы, болезни, методы. Для медицины будущего — она очень хороший экспонат.
- У тебя есть дети? - спросил я упавшим голосом, вспомнив, что такой же вопрос задал мне Остряков, но в связи с другими обстоятельствами. Прав был Женька — родная кровинушка — это сила и боль.
- Есть! Сергей и Маринка.
- Ты захотел бы, чтобы твоя дочь стала вот таким подопытным кроликом, за возможность увековечить свое имя в энциклопедиях?
Ренат посмотрел на меня долгим взглядом, чуть кивнул головой и вернулся в дом.
Разбирательства шли еще долгие две недели. На мой стол ложились десятки папок с актами экспертиз, допросов, выписок, пояснений, читать которые не очень хотелось. Вспоминать тот кошмар не было никакого желания. Но работа есть работа.
Удалось выяснить, что в Алисе обнаружили двенадцать фрагментов, принадлежащих разным девушкам.
- Если бы Алиса не умерла. - вещал один из профессоров хирургии. - Было бы очень интересно понаблюдать за её жизнью в дальнейшем. Упущен такой уникальный случай! - он повернулся к Нестерову, и с легким поклоном и нажимом в голосе продолжил. - Если бы её нашли чуть раньше… мы имели бы возможность наблюдать за ходом её, так называемой, «болезни», и сумели бы понять, как взаимодействуют меж собой системы жизнеобеспечения. Должен сказать, что операции сделаны были талантливым человеком… можно даже сказать, что он — светило медицины… Но тут, увы, мы ничего не можем уже сделать. Жаль, что уважаемый Егор Олегович не оставил записей. Очень жаль!
Я не смог досидеть до конца этого заседания и покинул кабинет в таком смятении, что моим первым порывом было бросить на стол Нестерову заявление об уходе. Никто не вспомнил о тех, кто выполнял «заказ» Остряковых. Кто они — эти люди? Их так и не нашли… и даже не искали, списав все грехи на тех, кто погиб в аварии.
- Какой цинизм! Какое откровенное пренебрежение нормам человечности, порядочности и состраданию! - говорил я, сидя за кухонным столом дома Женьке. Я, покинув кабинет полковника, прямиком отправился в больницу и забрал племянника домой. - Больше никаких экспериментов!
Переживая последние дни заново, я разволновался не на шутку. Чтобы не тревожить парня домашними хлопотами и чувствуя за собой вину, я предложил заказать, или пиццу, или роллы, или и то, и другое вместе, чтобы порадовать Женьку. Пока ждали заказ, сидели молча, избегая встречаться друг с другом взглядами. Я оперся на стену, прикрыв глаза. Женька тоже нервничал, он несколько раз передвинул солонку с места на место, налил стакан воды, но так и не выпил его.
- Скажи, Женьк, неужели я был не прав, избавив девушку от таких страданий? А может стоило отдать её в руки эскулапов на изучение? Может я отодвинул развитие медицина на много лет вперед? И теперь меня самого надо посадить в тюрьму?
Ответить он не успел. В коридоре раздалась возня, шум, и на кухне появилась Вера, таща за собой чемодан. За ней маячила фигура высокого худого мужчины с необыкновенно яркими голубыми глазами.
«Вот это и случилось. - подумал я. - Жена привела в дом ухажера для знакомства и сейчас сообщит новость, что теперь уходит к нему.»
- Вот, глядите… - Вера протянула мне папку.
Мы с Женькой переглянулись. Я дрожащими руками, боясь, что сейчас увижу документы о разводе, открыл её, и буквы заплясали перед глазами.
- Ну что? Ты даже не поздравишь нас с победой? - спросила она чуть обиженно.
- С какой победой? - отрешенно спросил я.
- Мы с коллегой почти год работал над проектом, и теперь нам его одобрили, дали грант, и наши предложения будут внедрять в систему обучения Университетов страны.
- Конечно я вас поздравляю! - хмуро пробормотал я. - И поздравляю вас с союзом, и творческим, и личном! - я едва сумел скрыть досаду. - Берегите её, коллега!
- Это надо отпраздновать! - Вера обернулась к мужчине. - Давай. - он протянул ей бутылку шампанского, и пакет с деликатесами. - Держи Боря, а ты, Женя, неси посуду, будем накрывать стол.
Племяш нехотя поднялся и отправился в зал, где хранилась наша праздничная посуда. Вера, не обращая внимание на наш настрой, была в ударе, смеялась, рассказывала анекдоты, сыпала остротами. Мы же с Женькой сидели притихшие, сломленные.
- Дорогая Вера Михайловна! - заговорил непрошеный гость. - Мне было невероятно приятно с вами работать! Но, мне пора домой. Завтра придут мои братья с поздравлениями, и нужно подготовиться к их визиту. У нас с вами впереди много интересной работы, а сейчас вам пора отдыхать. Вот и Борис Петрович, уже, наверное хочет побыть с вами наедине! - и обращаясь ко мне добавил. - У вас прекрасная жена — умная, интеллигентная, почти святая. Вам очень повезло с ней! А мне разрешите откланяться! - он картинно поклонился, приложив руку к сердцу.
Вера пошла провожать гостя, а мы с Женькой одновременно пожали плечами, выражая недоумение происходящему.
Вера вернулась, как только за гостем захлопнулась входная дверь.
- Пойдем, Боря, спать. Я очень устала — прямо валюсь с ног, глаза закрываются.
- А как же… - я не стал договаривать, понимая, что Вера дома и никуда уходить не собирается… по крайней мере пока. Женька здоров и вернулся из больницы.
А мне завтра на работу — дописать отчет и сдать дело в архив.
Живая мозаика
© Copyright: Тира Видаль, 2025
Свидетельство о публикации №225011600408
Свидетельство о публикации №225011600408
Рецензии