Плод любви

       Дети - цветы жизни
                Глава 6

                ПЛОД ЛЮБВИ
            
                " Силой воли достигнешь всего
                И судьба пред тобой преклонится.
                Знай, что счастья лишь нет у того,
                Кто его не умеет добиться!"
                (Из школьного альбома)

               Итак, Земля за 365 суток сделала полный оборот вокруг Солнца и наступил Новый, 1957 год от Рождества Иисуса Христа, 40 лет со дня Великой Октябрьской Социалистической Революции, как тогда писалось на всех советских календарях; и только в мае исполнилось 12 лет со дня Победы в Великой Отечественной войне, на фронте которой погиб мой отец Анатолий Арефьевич.
 
                За эти короткие 12 послевоенных лет страна восстановилась из пепла, а мы – дети войны, вступали в самостоятельную жизнь.
Ушедший в прошлое 1956 год в жизни страны ознаменовался XX съездом КПСС, на котором выступил  приемник Генерального Секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущёв с докладом, разоблачающим культ личности И. В. Сталина – вождя и вдохновителя всех наших трудовых и воинских побед, как ежедневно до этого писалось во всех газетах.

                Для меня с Галей ушедший год был знаменателен тем, что мы ещё будучи студентами, официально стали мужем и женой, т.е стали супругами. А супруги это те, кто сам себя запряг в одну телегу жизни, и этот воз семьи тянут дружно в одной упряжке до конца дней своих, в радости и горе, бедности и богатстве, пока смерть не разлучила нас.


                После нашей свадьбы 16 сентября две недели медового месяца пролетели как одно мгновение, за время которых мы не смогли решить вопрос о совместной жизни, так как учились в разных городах. Встал вопрос, как начать работать, чтобы обеспечить самостоятельное проживание? Само собой напрашивалось решение – надо переходить на заочное обучение и найти работу в школе.

                Я перешёл только на третий курс, и о переходе на заочное обучение у меня не было резона. Перейти на заочное обучение Гале было сподручней, и РОНО гарантировало ей работу преподавателя химии и биологии в средней школе в селе Предтеченка, что в 15 км. Ниже села Сталинска (Беловодска).

                К 1 октября мне надо было возвращаться в Алма-Ату на учёбу в институте и нам нечего не оставалось, как разлучиться на неопределённое время с надеждой, что мы как-то сумеем в ближайшее время разрубить этот гордиевой узел.
Наши душевные терзания только усилились, и наше спасение оставалось в письмах.

                Рассветы осени … Уходят месяцы …  а дни прошедшие не возвращаются … И только практически ежедневные письма друг другу помогали нам переносить разлуку.

                На ноябрьских праздниках 39-ой годовщины Октябрьской революции я сумел приехать, и мы его отметили вместе.
И вот изнемогая от долгой разлуки, как говориться, на последнем издыхании, я приложил все свои усилия, и спросил разрешения в деканате уехать на несколько дней домой, 30 декабря на крыльях любви на первом попавшем на автовокзале такси примчался в город Фрунзе.

                Из Фрунзе рейсовым автобусом «Фрунзе – Кара - Балты», приехал в село Сталинское (Беловодское).
Родители Гали жили на центральной улице села в 15 минут ходьбы от автостанции. Едва поздоровавшись с уважаемой тёщей Анной Константиновной, я спросил велосипед тестя Ивана Николаевича, я привычно вскочил на седло железного коня, и вихрем, помчался по ухабистой, заснеженной гравийной дороге в Предтеченку. Дорога всё время идёт под уклон, что облегчало нажимать на педали. И к закату уже холодного, оранжевого солнца за белёсый горизонт, я вошёл в домишко тёти Зины, который стоял прямо на перекрёстке, когда дорога, сначала под прямым углом сворачивает в лево по ходу движения из Беловодска, и тут начинаются первые дома, построенные из самана и побелены известью, а затем, через 300 метров под тем же прямым углом поворачивает вправо, рассекая словно авеню село на две половины, далеко стоящих от кюветов шоссе.
Все дома, побеленные мазанки, однотипные, окнами горниц выходили на дорогу – улицу, а дверями и окнами на юг навстречу солнцу.
В задах дворов располагались приусадебные участки по 30 соток для садов и огородов.

               Поскольку я не смог предупредить Галю о времени моего приезда, то моё появление на пороге дома явилось картиной художника «Не ждали …».
Галя с тётей Зиной сидели за столом сколоченным из тополиных досок, колхозным плотником и накрытом недавно купленной клеёнкой, и ужинали.  На двух камфорной плите, на которой варилась пища (еда), и которая обогревала обе комнаты, стояло два чугунка. В том, который был поменьше был сварен картофель в мундире, а в чугуне побольше была готова домашняя (самодельная) лапша с курицей. Тут же на плите стояла алюминиевая кастрюля с «изваром» - компотом из сушёных яблок, груш, слив и урюка.

                На столе с хлебом испечённым в колхозной пекарне, стояли эмалированные жёлтые с голубыми васильками чашки с квашеной капустой с яблоками, с солёными огурцами и полузрелыми помидорами.
Колхозники жили в основном за счёт своего приусадебного участка, на котором выращивались овощи и фрукты: картофель, морковка, красная свекла, капуста, огурцы, помидоры, лук, чеснок, укроп и тыква. В садах были яблони летних и осенних сортов, черешни и вишни, урюк и сливы, малина и клубника.

                Работа колхозников на полях была сезонная, под открытым небом, на фермах крупного рогатого скота, свиней, овец и кур – круглогодично, и где в основном был слабо механизирован ручной труд. Так на МТФ для раздачи кормов – силоса использовались вагонетки на подвесной однорельсовой железной дороге, по которой по кормушкам развозился корм, который вручную вилами раздавался по кормушкам.

                Электричество сначала в Беловодске, а затем и по другим сёлам от высокогорной Карловки до низинной Предтеченки появилось только после победоносной войны  к середине 50-х годов и на фермах появились скребковые транспортёры для удаления навоза.

                В колхозе, согласно Устава сельхозартели были установлены обязательные минимумы по трудовым выхода днях, с учётом выполнения которых каждому колхознику начислялись «трудодни» в зависимости от профессии и вида работы. По этим трудодням начислялась натуральная продукция, произведённая в производстве, и выдавалась частью натурой – зерно, сахар, животноводство, а больше деньгами по закупочным, государственным, а не рыночным ценам.
До каждого колхоза доводился государственный план по производству сельхозпродукции и сдачи её государству по установленным закупочным ценам. В хозяйствах на основании плановых заданий составляли пронфинплан, в котором как правила предусматривалось превышение плановых заданий и уровня производства предшествующего  года.

                Для приёма производственной сельхозпродукции в районах создавались заготовительные конторы «Заготзерно», «Заготскот», «Молзавод», «Сахзавод», «Заготживсырьё», «Заготсена», «Инкубаторная станция для вывода цыплят».
Производство механизированных работ по обработки земли и сбора зерна были возложены на государственные МТС – машинно-тракторные станции. И только с 1958 года колхозы были переведены на денежное авансирование по видам и объемам выполненных работ по установленным гос. расценкам, с выдачей дополнительной оплаты по итогам выполнения плановых заданий по производству и сдачи сельхозпродукции, приходящей уже не на трудодень, а на заработный и полученный рубль.

                Галя и я были несказанно рады нашей встречи. Я присоединился к ужину (вечере), но засиживаться за столом мы не стали.
Галя зажгла свою десяти линейную керосиновую лампу, (в Предтеченке ещё электричества не было). У тёти Зины лампа была с меньшим пузырём – семи линейная. И мы с Галей ушли в свою комнату, плотно закрыв за собой двухстворчатую, выкрашенную тёмно-синей краской дверь.

                Галя разобрала белоснежную пастель на полутора спальной кровати. Кровать была новая, с высокими железными спинками, покрашенными перламутровой краской и украшена блестящими никелированными шариками. Пружинистая сетка была туго натянута. Подушки на курином перу были взбиты и в них сразу утопала голова. Я укоротил у лампы фитиль так, что пожелтевший золотым отливом язычок пламени едва освещал комнату лунным полумраком, и мы провалились восторг и безумство лунной ночи.  В этом космическом бытии кроме нас двоих не было никого. Всё растворилось и исчезло в чёрной пустоте космоса. Мы слились в нечто единое целое и только сладостный восторг молнией сверкал из моих глаз в её глаза и обратно …  Всё блаженство рая было с нами здесь и сейчас.

                До самого рассвета мы утоляли жажду разлуки и никак не могли её утолить. И, несмотря на то, что это была одна из  самых длинных зимних ночей нам только и оставалось песенное сожаление: «Ах, зачем эта ночь так была коротка …»

                На деле же мы укорачивали и без того короткие декабрьские дни.  Едва солнце опускалось за горизонт и в доме зажигались керосиновые лампы, мы закрывались в своей комнате, и наше земное блаженство продолжалось все три бессонных ночи …

                Наутро Галя ушла в школу подводить итог учёбы за первое полугодие и готовить свой класс к новогоднему празднику по встрече Нового, 1957 года!
А с тётей Зиной взяли серп, две недлинных аркана (верёвки) и пошли за южную окраину села на замёрзшее болото заросшее камышом.
Село Предтеченка расположено ниже села Беловодское и на его землях выходят на поверхность скрытые подземные воды, которые насыщаются таяньем снега и ледников в горах. По всей округе летом и зимой бьют ключи родников, выпуская воду из земных глубин на её поверхность.
Вода беспрерывно бьющихся ключей вытекает из лона родников и разливается и заболачивает луга, скапливается в лощинах, образуя заводи, по берегам которых растёт азиатский тростник – камыш, образуя трудно проходимые заросли. Камыш – трубчатое растение, вырастающее до 3 метров в высоту, с пушистыми султанами на подобии лисьих хвостов, на концах.

               Зелёные дебри к зиме деревенеют, высыхают и остаются прочными, не тленными, не промокаемые и поэтому используются для покрытия крыш в домах. Это был самый доступный и при самозаготовке фактически бесплатный строительный материал.
Не впитывал влагу камыш, служил и видом топлива, которое давало высокую температуру при горении, только быстро сгорало в топках и поэтому требовалось его беспрерывно, постоянно подкладывать в печь.
Камыш без особого труда срезался серпом и поэтому говорилось: «Пойду, нажну камыша для топки».

                В обширных зарослях камыша находили себе приют птицы, самыми крупными из них были фазаны, родичи домашнем курам. Как и куры самки были маленькие и неброские по окрасу, что их хорошо маскировало в порыжевших зарослях и петухи с красочными хвостами, превосходящих своей расцветкой перья домашних петухов. Для рыжих лисиц фазаны были великолепной добычей.

                Вот и на этот раз, когда мы с тётей Зиной, прежде чем начать жать камыш, спугнули целую стайку фазанов. Неожиданно, испугав нас, прямо из под ноги выпорхнули они вверх и пролетев, несколько метров скрылись в глубине зарослей. Эти птицы, больше ходят по земле и свободно не летают по воздуху на большие расстояния.

               С вязанками сухого камыша на горбу за плечами, обсуждая увиденное, мы вернулись домой. Тётя Зина начала топить плиту и готовить ужин, а я пошёл в школу за Галей. Возвращаясь из школы домой, мы шли через всё село взявшись под ручку. Идти под ручку, когда за твою левую руку согнутую в локте она ложит свою левую, было признаком либо вы жених и невеста, либо вы уже муж и жена.  Что было обыденно для города, то были в диковинку для деревни.

Мы встретились и вокруг нас всё померкло. Перестало существовать. Нас никто не
          интересовал, и никто не был нужен. Мы не пошли и на новогодний вечер в школу. И отказались от приглашения её подружек – учительниц, встретить вместе Новый год.
В местном сельмаге Петровского сельпо, (Предтеченка относилась к Петровскому району) мы купили клубничной наливки и мятных пряников.
За ужином мы долго не засиделись. Распили бутылочку наливки с тётей Зиной и удалились в свою комнату.

         Первое января 1957 года мы никуда не ходили и как говориться, из дома даже не высунули носа. Всё время говорили, судили и рядили, что нам делать и как быть, когда родится ребёнок. Но куда не кинь, везде клин … Матовое положение, как в шахматной игре. Однако жизнь не терпит безвыходных положений. Сказав «А» надо говорить и «Б». До рождения ребёнка оставалось предположительно ещё полгода. А там «Бог даст день, даст и пищу». А пока остаётся всё по-прежнему, она работает, я продолжаю учиться очно.

              К обеду налепили пельменей. С мясом в селе не было проблемы. К Новому году, как правило, в подворьях закалывали (зарезали) «кабанчиков» для себя, но не отказывали и покупателям. Одними пельменями не ограничились и закатили «пир на весь мир».  Боже, как нам было хорошо! И как мы были счастливы. И снова: «И зачем эта ночь так была коротка?» В течении всей ночи мы не выпускали друг друга из своих объятий, вслушиваясь как гулка в унисон стучат наши сердца.

          Но вот наступил поздний зимний рассвет. На замороженных стёклах оконных рам заиграли алмазными блесками лучи солнца. Надо было расставаться. Так по всей жизни приходится подчиняться этому «Надо». И мы снова расстались, не зная, когда встретимся вновь.

           Не задерживаясь не в Петровке не в Беловодске, я из Фрунзе сумел выехать в Алма-Ату на скоростном автобусе «ЛАЗ». Вжимаясь спиной в спинку мягкого кресла прикрыв глаза, чтобы мысленно вновь и вновь воспроизвести всё только что пережитое блаженство и тем самым умерить горечь расставания… Я вслушивался в мерный гул дизельного мотора автобуса и шелест колёс по заснеженному асфальту.

             А мне в след, вдогонку летели чувства и мысли моей Гали, моей жены, которая она изложила в первом же своём письме после нашего расставания.
Её письма были эликсиром для души, бальзамом на рваные очередной разлукой раны моего сердца. Надо было смириться с обстоятельствами и продолжать жить ожиданиями новых встреч.

          5 января я получил её новое очередное письмо.



           Здравствуй, мой Вулечка!
Когда тронулась «Победа» мне показалось, что она унесла мою жизнь. Я куда-то бессмысленно побрела, едва сдерживая себя. Потом я вернулась на квартиру, легла и, конечно, до вечера плакала. Мне, наверное, никогда за время нашей разлуки не было так тяжело, как в тот день: ведь я раньше не плакала, когда ты уезжал. Да, я очень слаба, чтобы мужественно переносить разлуку. Мне необходима почти также, как воздух твоя энергия, поддержка, твоё присутствие. Когда ты уезжаешь, ты увозишь, кроме моей души, мои руки, а это, пожалуй, значит, что всё моё существо. Нет, тебе, наверное, этого не понять. Ведь я больна неврастенией, а ты – моё лучшее лекарство.
           О, Вовочка, уже который день я не могу прийти в себя. С тобой мне было очень весело. А вчера я приехала домой. Только приехала, у нас гости: Саша и Валя. Я обрадовалась, но нет тебя, а они слишком живо напоминают нас с тобой.
Вечером мы ездили в Каганович и там ночевали. Я вспомнила, как мы с тобой ложились в Предтеченке, в Петровке, в Сталинском и как вставали. В Кагановиче мне было очень тяжело: я кушать хочу, а когда покушаю в животе становится тесно, давит, прёт во все стороны, просто дышать нечем. Утром я обнаружила в животе твёрдую шишку в левом боку. Мама потрогала и сказала, что это ребёнок, причём добавила, что если ребёнок ощущается в левом боку, то это девочка, а если в правом, то мальчик. Когда мы с малой стали вставать, то мне было трудно одевать чулки, знаешь, живот мешает! Я сказала маме: «Вот был бы Вова, помог бы мне чулки одевать». А мать: «Надо ему сказать, чтобы он тебя не баловал!» «Я говорю, торопитесь!» Саша спрашивал, как у меня обстоят дела. Я сказала, что хорошо. За столом мы много говорили о тебе. Саша с Валей тоже хорошо живут, Саша доволен, относятся они к друг другу хорошо, но мы, кажется, лучше.
                Мама говорит, что они с отцом рассудили так: на следующий год я работать не буду, буду жить у них. А там ты кончишь и возьмёшь меня. Да! Если бы ты взял! Но там ведь ещё год остаётся, во-первых, во-вторых, я не в силах больше жить в разлуке. Два года уже живём и ещё два года. Я не хочу, чтобы ты не знал своего ребёнка. Вова, мне хочется быть вместе, но как это получится, я не знаю. Я сейчас не разбиваю мамины планы, времени до лета ещё достаточно, а к этому времени мы что-то придумаем. Дело в том, что мне нельзя этот год работать, ибо я не смогу учится. Следующий год ребёнка можно будет сплавить матери, а самой работать и учиться. Мама сказала, что пока я буду учиться, они не снимают с себя обязанность помочь мне, потому и хотят, чтобы я жила у них. Когда ты приедешь на каникулы, мы об этом серьезно поговорим.
               Вовочка, мой мальчик, мой любимый, маленький Вулечка, ну скоро ли я снова буду говорить с тобой, слышать и видеть тебя? Ты мне скажи, хочешь ли ты меня также встретить? Как мне иногда хочется поделиться с тобой по поводу своего растущего живота, который я уже не в силах поджать и скрыть. Мне иногда даже больно, что ты не замечаешь его, тогда как для любого постороннего взгляда это не секрет. А ведь не замечаешь ты его из-за разлуки. Мой живот далёк от тебя, но ты нечего не видишь, не замечаешь, а для меня он смысл жизни. Вот таким же чужим будет тебе и ребёнок. Боюсь. До встречи. Скажи мне, родной, что-нибудь хорошее, поцелуй.
Это письмо Гали пришло ко мне в Алма-Ату к концу недели, а следующее за ним на третий день. Она в нём писала:

          Мой мальчик!
Снова я в городе, хлопочу личное дело. Я им отдала обходной лист, который я заполняла летом. Если они больше не станут приглядываться к нему и не придерутся ко мне, т.е если у меня всё ещё есть доля счастья, я завтра получу личное дело и оформлюсь заочно. Если же нет … да лучше об этом не говорить, ибо получатся новые неприятности, которые мне так не хочется снова переживать. Мне и без них горько.
            Вчера вечером я получила твоё письмо, которое ждала с нетерпением и тревогой. Я его весь проглотила и ни капельки не насытилась. А теперь, мой мальчик, тебе надо уже писать в Предтеченку.
Вова, это хорошо, что с тобой нечего не случилось. Но я очень переживаю, когда ты ездишь на такси. Дорога длинная и сколькая, машина может легко перевернутся. Я тебя очень прошу, чтобы ты сюда ехал на автобусе. Тогда я не буду беспокоиться.
             И ещё я тебе вторично напомню, а то может ты забыл, не лезь никуда в драки, особенно с ножом. За один нож, если его у тебя обнаружит милиция, тебе дадут три года, не говоря уже о драках с ножами. Подумай обо мне и о ребёнке, а потом о товарищах. Ты теперь не один, а с семьей, и не губи и не позорь нас. Ты же сознательный и умный человек. Как ты можешь идти на такие глупости.
Вот эти два обстоятельства меня сейчас очень волнуют. Дай мне честное слово, что ты будешь ездить ко мне только на автобусах, и не будешь драться с  ножом и вообще носить с собой нож. Для меня это очень важно.
           Тебя покинули сила и энергия? Но это не надолго. Тебе сейчас как никогда надо взять себя в руки. Работай и работай. Мы уже скоро встретимся. Скажи, нет!
Как встретил тебя декан? Поругал? Плохо, но не смертельно. Важно, чтобы твои пропуски не отражались особенно на твоей работе и учёбе.
             Сегодня ходила по магазинам. В одном я встретила прекрасные шляпки – миненгидки. Уж бардовую или синею я обязательно бы взяла. Но нет с собой денег. Вот досада! Шляпка – моя мечта, но вдруг я больше не встречу их никогда, а пока есть, я не могу взять. Придётся верно, смириться. А в другом магазине я встретила очень хорошие рубашки мужские шёлковые по 114 рублей. Повертелась я, повертелась вокруг них, но денег у меня нет. Тут я расстроилась больше чем около шляпок, потому что нужно рубашку тебе и отцу ко дню рождения.  А как уеду в Предтеченку, так оттуда не вырвешься. Когда уже мы будем жить так, что у нас будут деньги? Нескоро.
Купила тебе шёлковые носки. Кстати, какой ты размер носишь? На этом кончаю. До встречи.
           Шесть часов. Я не отослала письмо, потому что  не захотела идти на почту за конвертом. Днём я долго бродила по городу, сильно промёрзла, да съела два мороженных. Когда я зашла в комнату и пригрелась, мне не захотелось идти и снова мёрзнуть, так как у меня заболело горло и кашляю так, что  болят лёгкие. Не люблю зиму. Я вечно зимой мёрзну и болею. В этом году я уже стала беречься. Ты хочешь сказать о мороженом? Вова, мне очень захотелось. Я их принесла домой и в комнате ела. А потом разожгла в печке, сготовила покушать, а в комнате стало так жарко,  как было нам в последнюю ночь. Миша обедал. За обедом мы разговорились о супружеской жизни. Он мне сказал, что ему надоело жить не только с женой, но вообще. Говорит, что жизнь у него не радостная и не интересная, несмотря на достатки.
            В своём письме она беспокоилась обо мне, понапрасну переживала надуманные неприятности. Я как мог, разуверял её, успокаивал, что я отродясь ни в детском саду, ни в школе не просто на улице никогда не дрался. Я ей писал.

           Суббота. Девять часов вечера. Пустая аудитория…
Здравствуй, моя милая женушка! …
Целую неделю я тебе не писал ни слова… Но я не забывал тебя … С твоим именем я вставал и ложился спать, с твоим именем я слушал лекции, а потом ещё обычно до первого часа ночи занимался самостоятельно. Мне хотелось написать тебе, но на это у меня не хватало времени. И за эту неделю я сделал так много, как за месяц. Кроме того, что через день нужно было сдавать зачёты, я ещё ежедневно готовился сразу к двум экзаменам (зарубежной литературе и истории педагогики), да и к тому же ещё приходилось уделять время общественной работе. Сегодня лекции закончились. 23 первый экзамен. Мне очень хочется выдержать сессию на отлично. Мне нужно выдержать сессию на отлично, чтобы получать повышенную стипендию.
Каждый день я ходил на почту и только вчера получил от тебя письмо. Ну, родненькая, откуда у тебя берутся вздорные мысли. Я дерусь? Да кто тебе сказал? Знаешь ли ты, что я за все свои 21 год ни разу не дрался. Впрочем, ты этому не веришь, поэтому об этом поговорим, когда приеду. А сейчас мне хочется чтобы ты зря не переживала и не расстраивалась, ведь я у тебя примерный и хороший мальчик, поверь мне в этом.
         А теперь мне хочется просто поболтать с тобой, понежиться хоть в мыслях, обнять и поцеловать … Я так соскучился о тебе, Галиночка! Нечего нового я тебе не напишу, да и нет никаких мыслей. Видишь, как я заучился, аж но обалдел. Но через 20 дней мы встретимся вновь. Я так хочу поскорее тебя увидеть. Ты, наверное, сильно изменилась, но тем ты для меня ещё дороже ещё любимей.  Я всю эту неделю представляю, как пройдут мои каникулы, как ты будешь уходить в школу, а я буду встречать и провожать тебя. Ведь мы будем вместе на этот раз целых 15 дней! На каникулах я думаю не только отдыхать, но что-нибудь сочинить (сюжет и тема уже есть), заняться русским, поработать над курсовой темой. Планы большие и хорошие, так что, видишь, и отдыхать некогда будет. Только не знаю, справлюсь ли я с ними.
              Ты нечего мне не пишешь об университете. Да и вообще очень редко пишешь, ведь мы договорились, что ты будешь писать почти каждый день . Ах, Галиночка, но как ты не поймешь, что мне так необходимы твои письма.
Галинка, не сумеешь ли ты выслать мне рублей 100? Устал я, устал. Сейчас 10. Через час я пойду в общежитие и лягу спать. А завтра с самого утра вновь за книгу. Но чувствую я себя превосходно. Всегда бодр и жизнедеятелен.
Когда сдам экзамен, пожалуй, напишу мамам. Я скучаю и по ним, но мне трудно собраться с мыслями, чтобы написать.
                Хотя вчера выпал новый снег, в Алма-Ате все эти дни стоит тёплая погода, но я хожу в сапогах, пальто и шапке. Мне нравится зима. Особенно я не могу забыть, как искрился снег, когда на новый год мы шли домой, помнишь? Оленька и Галиночка, Вова не будет вас тревожить он будет вас нянчить, помогать готовить уроки, кушать, одевать чулки. Я так соскучился по тебе.
До свидания, родная. Будь здорова. Крепко обнимаю и горячо целую тысячу раз твой мальчик.
P.S. Привет маме, папе. Как поживает тётя Зина? Пиши, мне скорее.

             Письма мы писали друг другу, не дожидаясь ответа на предыдущие, поэтому в письмах не всегда были ответы, на поставленные вопросы. Порой они писались ежедневно след в след вчера написанному. Были разные задержки из-за работы почты, но мы их ждали ежедневно и всегда были несказанно рады, когда получали их.

           13.01.57 г. Воскресенье.
           Здравствуй, Володя!
Всё-таки не писать я тебе не могу. Писать письмо тебе у меня естественная потребность, я словно говорю с тобой. А говорить с тобой у меня тоже необходимость. Уж слишком я скучаю без откровенных разговоров. Несмотря на то, что каждый день говорю до хрипоты, мне иногда кажется, что я одичаю и онемею.
Вчера уроки прошли хорошо. Я вернулась домой уже поздно, потому что с Любой просидели, проболтали у директора. Дома я написала 4 учебно-воспитательных плана, а на 7 часов я была приглашена на день рождение к Рае. С шести часов я начала собираться, и в семь часов вышла из дома… Вечер был хороший. Приготовлено было много и тщательно. Подано было тоже хорошо. Вина и водки было много, так что гости (особенно мужчины) были довольны. А мне то, собственно было всё равно, потому что я не пью. Меня и не тревожили на вечере.
          Гостей было много: Д. К. Сецко с женой, Мария Дмитриевна Малышева с мужем, Василий Петрович без жены, Григорий Романович без жены, Нина, Валя, я, Надя, Шура, Люба, Рая и хозяева. Было весело. Дмитрий Кузьмич ухаживал за Марией Дмитриевной, Василий Петрович то за Любой, то за Валей, то за мной, в общем жены не было так свобода была полная. Михаил Семёнович (муж М. Д) за Надей, Григорий Романович за мной. Между прочим, Мария Дмитриевна присматривала за директором и одёргивала его.
Видно он трепло.
           Ну, в общем, пили, ели, пели, плясали, танцевали, всё что угодно. Мне очень понравился вечер. На вечере Рая мне сказала, что любит меня больше всех («Спроси хоть у Любки, мы с ней говорили»), Василий Петрович рассказывал о своей жизни с женой и просил совета. Он говорил, что никогда не любил жену, что его женили 19-ти лет, а он тогда не знал совершено жизнь. Его сразу увлекла половая жизнь, а когда он возмужал и понял жизнь, он понял, что ошибся в выборе. Главное, что его смущает, это то, что жена совершенно не грамотная, не знает ни одной буквы и служит ему всего на всего подстилкой,  а никаких интересов у них нет, нет духовной жизни. Но когда приедешь, я тебе подробно расскажу. Он мне много говорил и о тебе. Это тоже я должна тебе сказать.
            Вова, вот в компаниях я почему-то острее чувствую своё одиночество. Как было бы хорошо, если бы мы были вместе. Всё окрасилось в более нежный и приятный свет. Я сидела и думала, где ты сейчас можешь быть. Ты был, конечно, или в кино, или на вечере, или в театре. Домой я пришла во втором часу. Ночью мне снилось, что ты, прислав мне 2 письма, причём в обоих написано о смерти Чаги. Странно. Почему? Потом я видела тебя. Вова ты напиши мне расписание экзаменов. Сегодня я хотела поехать домой, но про похмелялась до 12 часов, а сейчас нет смысла ехать. Что-то болит голова. Надо лечь.
             Хорошо поспала. У тёти Зины гости. Мы сделали пельмени, покушали, выпили. Ох, и много мне в это время приходилось бывать в компаниях!
Вова, ты пишешь мне, что наши письма представляют собой перечисление фактов без чувства и мысли. Вот мне кажется у тебя такие письма.  Редко какие меня устраивают, которые с мыслями и чувствами. Остальные письма суховатые. А я, глядя на тебя, также пишу. А раньше наоборот ты никогда не перечислял нечего, а только мысли и чувства.

И следом на второй и третий день:
       14 января 1957 года.
       Здравствуй, мой мальчик!
Получила твоё письмо. Я прочла его с таким волнением, словно первое признание в любви. Спасибо за хорошее письмо. Мне стало так легко и хорошо.  На какое-то время я совсем успокоилась, мне не о чем не хотелось думать.
Да, я, конечно,  очень слаба и часто пишу тебе глупые письма. Но ты должен меня просто прощать за это, снося мои слабости за счёт моей мнительности  слабости. Слабость я, пожалуй, в себе не искореню, не смогу никогда стать сильной, но ведь я знаю свой недостаток и всегда готова извиниться за обиды.
Вова я ложусь рано, и в 10 часов я зачастую лежу в постели, хотя и не сплю. А частот я уже сплю в 10 часов, потому что за день я успеваю сделать всё необходимое, а к вечеру устаю, и не хочется нечего делать. Я стала ещё слабее и физически и морально в связи с Олей. Для тебя я несколько раз пыталась ложить подушку, но без тебя так спать холодно. Когда я и под себя положу подушку, мне теплее. А вообще я очень мёрзну. Приезжай скорей, обогрей меня. Твоё присутствие вносит смысл и содержание в мою жизнь. А без тебя моя жизнь лишена светлости и радости. Я с радостью и с каким-то диким восторгом отрываю каждый вечер листочек календаря.
              Сегодня уроки прошли хорошо. Особенно в 10 классе. У меня с ними дело пошло на лад. На уроки в 10 класс я иду с удовольствием.
15.01.57 г. Вовочка, продолжу письмо. Сегодня уроки прошли хорошо. Пришла, написала планы, в общем приготовилась к урокам. А теперь и делать нечего. Вот бы мы с тобой побаловались,  посмеялись.
Ты сейчас много работаешь. Но тебе сейчас иначе и нельзя. Успешно кончишь экзамены, весело отдохнёшь.
          О нет! Жить в разлуке ещё просто невозможно. Эта пытка хуже любой другой.
Вова, завтра я поеду в Петровку в больницу. С ноября ещё не была. Чувствую себя неплохо, если не считать мелких недомоганий. Я уже не дождусь каких-нибудь изменений в моей жизни. Ой, Вова, я очень боюсь, чтобы не получилось двойни. Ну, их к монаху! Правда?
Где ты нашёл имя Глеб? Имя неплохое, но как, же звать малыша? Глеб? Грубо. Глебка? Так де ведь не могут его все звать. Почему тебе нравится это имя? А Игорь?
Привет Володе и Коле.  До свидания.
Всегда твоя Г.

              Мы жили не в пустоте, не в изолированном мире. Вокруг нас была жизнь других людей, с которыми мы каждый день контактировали, вступали в разные взаимоотношения, не задумываясь к каким последствиям, они могут привести на следующий день. Особенно меня волновали её сообщения о своих конкретных взаимоотношениях с кем бы то и когда ни было.

        Я в своих письмах старался её оградить от соискателей её внимания:
24 января 1957 года.
Здравствуй, моя милая девочка!
Сегодня я сдал второй экзамен (первый – вчера) и оба на отлично. Но я крепко устал, готовясь сразу по двум предметам. И хоть шумит сейчас в голове от напряжения,  но я рад, ведь я теперь приеду на целых 5 дней раньше! Когда я приеду? 8 февраля вечером я тебя уже буду сжимать в объятиях и целовать, целовать, целовать …
             Вчера и позавчера я получил от тебя по письму, на которые я отвечу сейчас. Но мне их нужно перечитать. А пока я напишу о погоде. К. и Ч. ушли сдавать зачёт по физкультуре. В комнате Ким, моряк пыхтит над конспектом, и я. За окном снежный парк, улица, машины, пешеходы, солнце.
Вчера целый день летел снег, и теперь он лежит нежный, свежий и пушистый, сверкая под солнцем. Тепло. А ночь вчера была чудная, как в Венеции. На небе громады облаков с синими полынями чистого неба, с сверкающими звёздами, и луна. Кругом снежная чистота, тишина и спокойствие. Уснул я в час, а в 8 был уже в институте.
         Письмо! Хорошее письмо для друга в разлуке тоже, что костёр ночью для путника в снежной пустыне. Сейчас для меня самыми хорошими минутами и счастливыми днями являются те, когда я получаю от тебя письмо. Но не всегда письма обогревают душу, иногда они жгут, иногда морозят её.
           Так то, что ты пишешь, что бываешь в компаниях (и конечно, пьёшь), где за тобой ухаживают разные неудачники, обиженные судьбой и женой (а каждой женщине лестно, когда на неё засматриваются), и ли же, что тебе кажется, что я обязательно должен быть, где то в кино, на вечере или в театре. До каких же пор можно не верить и как можно называть другом того человека, которому, если и не веришь, то сомневаешься? …
           Что касается В. П., то если он действительно понял жизнь, и если он действительно на высоте, то пускай сумеет в душе своей найти силы поднять на ту же высоту и жену свою. О жизни я теперь кое-что могу сказать. Бросить – не выход из положения. Пусть научит читать, пусть образует. Собственно говоря, мне кажется, уж не так велики его духовные запросы, чтобы не найти им пишу. Ведь не собирается же он делать мировую революцию. Ну да хватит о нём, ведь это нечего не изменит. Но вот и перемешалось всё в голове, от усталости, наверное. А в груди тоска. Ведь ещё мне здесь торчать 15 дней, а я хочу к тебе, хочу тебя видеть, слышать, ощущать … Как Оленька? А Галя пусть будет спокойной и осторожной, ведь Оленька этого заслуживает.
           Я чувствую, что письмо получилось какое-то неполное. Но всё, что не удастся высказать в письме, выскажем при встрече. Ах, я так соскучился и так истосковался…
Будь здорова. До скорой встречи. Целую .
Твой мальчик.
Привет маме и папе.
Привет тёте Зина, Рае, Любе.
Привет от Ч. и К.
Сегодня буду печатать фотокарточки.
Стихи Логфелло замечательны.

               Всякая задержка писем на несколько дней вводила нас в расстройства и переживания, хотя было и сами пропускали несколько дней из-за этого, что говориться, руки не доходили. Это значит, что мы хоть день бы забывали друг о друге. А просто «Некогда» было всё отставить в сторону, взять в руки ручку и бумагу и написать письмо.

       Так, не получив от меня письма в течение трёх дней она писала.
22.01.57. г
Вова! Что-то ты долго не пишешь… Последнее письмо, я получила в пятницу, а сегодня уже вторник. Сегодня нет письма… Теперь надо ждать завтрашнего вечера. А будет ли завтра? То я себя успокаивала, что тебе некогда, а сейчас начинаю волноваться.
              Мне тоже сейчас некогда. Сегодня родительское собрание, вчера было собрание моего класса присутствие учкома, послезавтра политзанятия, а после послезавтра мой отчёт на партийном собрании. Всё это помимо уроков, внеклассной работы с учащимися и занимает много времени. Воспитательную работу в 7 классе я решила перестроить по-новому. А вообще у меня сейчас нет энергии вести эту работу. В пед. коллективе и со стороны директора отношение ко мне хорошее, по крайней мере, я ещё незапятнанная. О Нине на всё село разговоры, что дружит с десятиклассником, и Люба, и Рая. Люба с Раей делятся со мной. Вова, боюсь партсобрания. Ругать особенно не должны, но что-то всё-таки скажут.
              Ты мне сегодня снился. Ты часто стал сниться, но как-то не очень хорошо. Что с тобой? Как плохо, что я о тебе так мало знаю.
Надо мной учителя теперь частенько подшучивают. Например, сегодня захожу в учительскую, а Николай Гаврилович говорит: «Вы не замечаете, что наша Галина Ивановна поправляется?» Дм. К.: «Да, да, заметьте, она в плечах шире стала»… «Хороша Маша, да не наша» - закончил Н. Г. Ну, конечно, при таких разговорах каждый учитель старается вставить своё слово. Я иногда думаю, что ты не весьма лестного мнения о моём положении в пед. коллективе. Но я при тебе не стараюсь вовсе нечего показать. А вообще, мне кажется, обо мне ничего плохого учителя не говорят, если может быть кое-какие мелкие недостатки по работе опять-таки от недостатка опыта.
            Я сейчас сижу в учительской. Никого нет. Вечер. Скоро будут сходиться на родительское собрание учителя и родители …
Мне очень много нужно ещё совершенствоваться, много читать и знать, чтобы быть хорошим человеком и учителем. Единственно, чего мне не хватает, так это знаний.
Физически я часто устаю, за тревогами и заботами я не чувствую себя. Но когда я ложусь вечером или просыпаюсь утром, я кладу руку на живот. Тихо… Я шепчу: «Ну-ка стукни маму… так ей, так …». Знаешь, и начнёт стукать. Причём иной раз стучит в левой стороне, а иной раз в правой, а то и совсем внизу живота. Иногда я остро ощущаю какую-то радость, прелесть материнства и истерически хохочу. Я иногда думаю, что когда родится ребёнок и впервые мне принесут его кормить, я захохочу от радости и счастья. Ведь это будет что-то новое. Девочка или мальчик? Что мы с тобой состряпали?
Начинают собираться…
До свидания. Пиши чаще.
Твоя Г.
          А я ведь в новом пальто! Я тебе забыла написать. Мне ведь мама пальто отдала. Спасибо ей мне так удобно в нём. Ты замечаешь, что иногда не пишу «целую?» что бы это значило?


        Тягучие, изнуряющие дни разлуки тем ни менее сокращались с каждым прожитым днём. Всё ближе становился день встречи, когда наступят, зимние каникулы после экзаменационной сессии. Подсчёт вёлся ежедневно. Так я ей писал:
26 января.
Здравствуй, моя нежная девочка!
Суббота. Такой хороший снежный день. Вот уже третье сутки валит пушистый, лохматый снег. А на улице тепло. В 4 часа я пришёл домой передохнуть, и мы с К. сходили на почту. Получил письмо, маленькое, но прелестное. И когда ты получишь это, то останется ждать не 20 а всего каких-нибудь 5 дней, родная … Сейчас я готовлюсь к политэкономии. Чувствую себя хорошо, голова не болит. Ах, мне до сих пор не верится, что будет детка… Скорее бы убедиться своими глазами. Вот посмотришь будет мальчик, раз он так беспокоен. Я уже скоро-скоро приеду, Галиночка.
             Галя, книги я сумею привести тебе, только у меня сейчас трудно с деньгами. Позавчера мы купили К. костюм и вот от сегодняшней стипендии нечего не осталось. Так что ещё на дорогу нужно будет где-нибудь взять, если мама не успеет прислать.
Купил тебе лимоны.
Чаще я писать не могу, Галиночка. Да теперь (особенно после этого письма) не имеет смысла. Правда?
Я скоро приеду и сразу тебя вылечу. Вот посмотришь. А можно будет тебя носить на руках? Я тебя зацелую …
Будь здорова. До свидания.
Твой медведь ВАМ.
P.S. Я сейчас в кабинете литературы, сижу на политэкономикой. Крепко целую … Сегодня ты мне снилась. Вчера я сделал фотокарточки.

           Между тем я оставался так сказать в своём первозданном виде, а вот Галиночка менялась не то, что ежедневно, и даже не ежечасно, а ежесекундно в её организме происходили созидательные перемены – формировался и рос наш ребёнок. И ей очень важно было моё присутствие, моя поддержка и опора, и поэтому как хорошо, что рядом с ней были родители и прежде всего мама Анна Константиновна. У Гали была своя дорога, но она шла тропами, по которым прошла её мать.
Почему-то мы в своих ожиданиях больше всего склонялись к тому, что у нас будет дочь, которую уже мы называли Оленькой, очевидно по имени университетской подруги Ольги Плетнёвой.

          Если бы мы сыновья, знали какой ценой мы достаёмся своим матерям, мы бы не были такими толстокожими и не чуткими к своим самым, самым,  самым родным людям на земле.
Не редко вырастая, и становясь взрослыми, мы не только не уделяем им должного своего внимания, но ещё предъявляем разные претензии и поучаем их, как жить, совершенно забывая, что яйца курицу не учат.


         27.01.1957 г. Воскресенье.
          Здравствуй, Вуля …
Три часа дня. Я только что из дома. Вчера после занятий я на автобусе уехала домой. Дома уютно, чисто, тепло. Как хорошо! Я снова начинаю скучать по дому. Надоело мне одиночество. Здесь я одна. Как часто мне сейчас хочется поделиться своими мыслями, мечтами, ощущениями. И я невольно обращаюсь к матери. И хотя раньше я никогда с ней нечем совершенно не делилась, теперь я говорю ей самое сокровенное. Всё, что я ей скажу, не знает никто. Она отцу нечего не рассказывает. Мне это нравится.
           А ведь если бы ты был со мной, я бы и маме нечего не рассказывала, а только тебе. Вова, ты мне снишься каждый день. Вчера я видела тебя голого. Мама говорит, что это  к свиданию. А сегодня во сне тебя увидела мама, она говорит, что тоже к свиданию. И я уже, правда думаю, что ты скоро приедешь, и жду тебя. Но ведь фактически ждать целых две недели. Это я рано стала волноваться. Снова дело дойдёт до отчаяния, и буду проклинать жизнь. Мне уже здесь надоело. Скорей бы вырваться! У меня сейчас много работы: уроки, классное руководство, кружковая работа, агитаторская работа и подготовка к мартовским занятиям в институте. И всё это при моей слабости и быстрой утомляемости. Я страшно устаю, я прихожу из школы разбитая и прежде всего, ложусь. Полежав немного, я могу садиться за уроки. А если я не ложусь после уроков, я ложусь в 8-10 часов. Настроение самое дурное. Но как мне работать! Всё это, конечно, изменение в психике. Часто хочется плакать. Очень обидчивая. Да ты ещё по недели письма не пишешь. Разум верит, что у тебя нет времени, а сердце нет. Кончу ли я когда-нибудь мучиться?
Вова, я просила тебя написать расписание экзаменов. Ты почему-то не сообщил. Ты готовился сразу к двум экзаменам. Почему? Удалось ли тебе сдать досрочно? Когда сдал или будешь сдавать? Когда ты приедешь? Примерно ждать я буду одиннадцатого. Ты пишешь, что будешь меня провожать в школу и встречать. Но провожать ты, допустим, не будешь, а встречать можно. У тебя много планов? Вряд ли что-нибудь из них будет выполнено.
             Ты пишешь, что я, наверное, изменилась. Да, я, наверное, изменилась, т.е пополнела больше в одну сторону, а в общем подурнела. Оленька хулиганит. Не жалеет маму, толчёт чем угодно и головой, и ногами, и руками. То голову упрёт мне в живот так, что совсем твою Винеру изуродует: шишка на животе получается. То она лежит вниз головой, то лежит горизонтально, то вдруг очутиться вверх головой. Виртуоз, в общем. Мне весело бывает только тогда, когда Оленька начнёт шалить. И мама смеётся. А дочка притихнет, и маме смотреть на людей не хочется. А вчера нас с ней крепко потрясло в автобусе. Так она не вчера, ни сегодня не шалит, притихла. Не знаю почему. Ей уже 5 месяцев, а когда ты приедешь, будет половина шестого. Большая уже.
           Как мне хочется, чтобы ты меня поцеловал … Вовочка … Ну скоро ты?
Лягу … болит спина, да и Оле тесно когда я сижу.
Вова, будешь сюда ехать, захвати несколько рубашек для перемены.
До свидания.
Привет Володе и Коле. Пиши, как только выберешь время. И, пожалуйста, скорее приезжай!
Целую тебя горячо и нежно.

                Заканчивался лютый январь. Зима подходила к началу своего конца,  к февралю, а вместе с этим и приблизились каникулы. В своём письме я не состоятельно оправдывался за задержку своих писем…
Оставшиеся 6 дней до встречи казались ещё вечностью, так, что от нетерпения хотелось бить землю ногой, как конь копытом, чтобы она вертелась быстрее, чтобы – день, да ночь и сутки прочь!

         29.01.1957 г.
         Здравствуй, Галиночка!
Конечно, та ссылка, что я сейчас слишком занят, чтобы выбрать время для письма, несостоятельна. Но что сейчас нет и минуты свободного времени, то это правда. И, однако, письмо можно написать при любых обстоятельствах. Дело тут совсем не во времени, а в том, что весь мозг направлен на овладение того или иного предмета, что он прикован к нему, а по этому для письма просто не остаётся мысли, да и нет пиши, ведь день похож на день. Правда остаётся чувство. Но оно одно, хотя и неистощимо!!!
            Сегодня получил твоё письмо. Вот уж право не знаю, почему ты иногда не целуешь меня в письме. Очевидно, у тебя нет потребности, и ты просто забываешь приписывать это в конце… А? Ну, не сердись, я язвлю немножко. Не знаю почему. Вот сейчас я кончил тему «Судный капитал» и вот уже сколько нацарапал. Завтра в 2 часа дня сдаю «Политэкономию», так что ещё не знаю, чего я стою в ней. Завтра же я отправлю это письмо, но приеду, пожалуй, скорее его. А сейчас за новую главу.

            30.01.
            Здравствуй, любимая! …
Сдал экзамен на хорошо. Это меня не то что расстроило, но погрузило в какое-то неприятное ощущение, я же не без честолюбия. Не знаю, право, что и писать. Следующий сдаю 5 февраля, поэтому приеду, может быть, быстрее этого письма. Боже, ещё торчать здесь мне 6 дней … когда же это кончится? Так уже это надоело, так хочется к тебе, домой…
До скорой встречи, родная. Будь здорова.
Целую … горячо…
Твой мальчик.
P.S. Привет Любе и Рае.

          5 февраля я успешно досрочно сдал экзамен и 10 февраля уже был в Предтеченке, где жила и работала Галя.
Это были не каникулы, это была зимняя сказка. Блаженство продолжалось 2 недели.
Село Предтеченка было в 15 км. ниже села Сталинское и к нему вела за гравированная дорога по левому берегу малой Ак-Суд. За этим селом одну улицу в 200 дворов Чуйская долина переходила в бескрайние степи Казахстана. Образованный в селе колхоз назывался именем Фрунзе. Под эгидой колхоза в селе работала общеобразовательная средняя школа, клуб культуры и отдыха, изба-читальня, преобразовано в библиотеку. В селе функционировала почта с телефонной связью, работал магазин сельпо от районного потреб союза. В колхозе было две полеводческой бригады, МТФ – молочно-товарная ферма, СТФ – свиноводческая ферма, ОТФ – овоще товарная ферма и птичник для содержания кур. Колхозники имели по 30 соток приусадебных участков под садами и огородами, содержали домашний скот. Кроме пашни, где возделывались зерновые, люцерна и сахарная свекла были обширные выпасы с заболоченными местами из-за выхода на поверхность родников оттаявшего в горах снега и ледников. Хрустально прозрачная, холодная, пресная, вкусная вода скапливалась в балках, в поросших густыми зарослями камыша трёхметровой высоты. Камыш рос быстро как тростник, возобновлялся ежегодно и использовался как кровельный материал, крыши всех домов были камышовые.
Камыш использовался и топлива печек. К моему приезду во всю уже ощущалось наступление весны, солнце с каждым днём поднималось всё выше над горизонтом гор и днём уже припекало во всю, но по ночам стояли морозы и лёд в зарослях камыша ещё не таял.
           Утром Галя уходила в школу, расположенную на другом конце улицы, а я часом позже шёл с тётей Зиной на болото жать серпом камыш. Вернувшись с вязанками камыша на плечах, мы топили печку – плиту на два кружка и в чугунах варили еду.
Сварив обед, я шёл встречать Галю. Часто приходил раньше окончания уроков и ожидал её в тесной учительской. Все постройки были сделаны из необожжённого кирпича – самана, смеси глины и соломы. Такой дом, построенный родителями Гали в 1950 году, стоит и посей день. Возвращались мы из школы как муж и жена «под ручку» через всё село на удивление её жителей. Такого дива ходить под ручку в селе не водилось.
           После обеда мы едва не сразу завалились в белую постель с пышными подушками в своей маленькой комнате на 2 оконца, и говорили, говорили, говорили нос к носу, глаза в глаза блаженные и счастливые. И не могли не насмотреться, не наговорится. Потом поднимались ужинать при свете керосиновой лампы. В селе тогда ещё не было электричества. И снова ложились. Галя засыпала у меня на левом плече, и я всю ночь чутко оберегал её сон, вдыхая аромат её волос в завитках на голове. Мы уже не только знали, что у нас будет ребёнок, но уже осязали его присутствие между нами. Положив руку Гали на живот, я с замиранием в сердце, осязал как там таинственно развивается новая жизнь. Мы почему-то сразу подумали, что это будет девочка, которую мы назовём Олей, но, а если будет мальчик, то назовём Александр! Какое великолепное созвучие – андр!
             Пытали мы решить и проблему совместной жизни за свой счёт. Одно было ясно, что мне надо начать работать, но всё упиралось в то, что как я только оставлю учёбу в Вузе, у меня закончится отсрочка, и меня сразу заберут в Армию, и мы останемся с носом у разбитого корыта. Но если мне невозможно приехать к Гале по месту её работы, то, как можно приехать ей по месту моей учёбы? Вот в чём неразрешенный был вопрос.