Думая о вечном

      Дорога к Богу… У каждого она - своя, но далеко не все пытаются  ее отыскать, хотя давно, любому разумному человеку понятно, что это - великое благо для греховной души, если в лабиринте житейских проблем ей удастся найти эту единственную, узкую, извилистую, еле различимую среди тысячи, ту самую тропинку, что ведет ко спасению.         
        Это было давно... Умер сосед. Я узнала об этом от взрослых. Во дворе нашего маленького провинциального поселка с утра стояла какая - то непонятная суета. Мужики не пошли на работу, сидели  кто на деревянном крыльце восьмиквартирного барака, кто на лавке у колодца, много курили, бурно обсуждали что-то, но при этом без привычного мата и вполголоса. Женщины суетливо шныряли по двору то с кастрюлями, то со сковородками, ощипывали кур, трясли скатерти, дружно чистили картошку, скидывая ее в большой эмалированный бак. В воздухе витало какое-то зловещее напряжение. Не помню, сколько точно лет мне было тогда, но на всю жизнь запомнила эти первые, увиденные мною похороны…                                  
      Шок от происходящего буквально «пригвоздил» меня к забору. Несколько мужиков сняли с подъехавшего грузовика длинный ящик, обитый красной тряпкой, и поставили его на принесенные загодя табуретки. Народ живо обступил ящик плотным кольцом.  Дико завыла тетя Маша, потом заверещал еще кто-то из баб. Я не понимала сути всего происходящего, мне никто не говорил до этого, что так бывает в жизни... И любопытство толкнуло вперед. Поднырнув в узкую щель между плотно стоящими телами, я оказалась носом к носу с тем, кто лежал в ящике. Чего это дядька Ванька так посинел вдруг? И чего это он лежит, как принц, весь в цветах и спит среди бела дня? Мой детский мозг был не в состоянии переварить обрушившуюся лавину жестокой, житейской правды. Мне, как могли, объяснили, что дяди Вани, еще пару дней назад, как сохатый, гонявшему  по сопкам с охотничьим ружьем наперевес и снабжавшему пол деревни  пушистыми беличьими и заячьими шкурками, из которых нам шили шапки и шубки, больше нет...                          
Как это нет? Он ведь вот – лежит себе... Но как-то все непонятно, странно и страшно. А уж после того, как мы, с кучкой таких же, как я, малолетних сотоварищей, среди которых оказалась и дочка дядьки Ваньки –Танюха, оказались свидетелями процедуры погребения– все дружно впали в ступор. Я вцепилась в подол бабулиного пальто и молча телепалась за ней, боясь открыть рот, что-либо спросить, да и просто дышать было почему-то больно и страшно.             

     Ночью я ревела, не могла заснуть, все время перед глазами стоял этот красный ящик и злобный оскал дядьки Ваньки. Помню, как утром меня, зареванную, не выспавшуюся, посадила к себе на колени моя милая добрая бабушка и, ласково гладя по голове мои непослушные кудряшки, начала объяснять, что так будет со всеми. Что рано или поздно мы все умрем: и она, и мама с папой, и я... Я – умру? Как это? Моему детскому горю не было предела! Лучше бы я этого не знала! Я думала тогда, что я – самый несчастный ребенок на свете. А теперь скажите мне, дорогие мои, кто из вас не пережил в детстве подобную трагедию, узнав о неизбежности и жестокости  конца земного пути? Я уверена, что я была не одна в своем вселенском детском горе!!!                                        
Большая часть людей, моего поколения, росла атеистами. Редкие семьи  сохраняли истинную веру и соблюдали православные традиции. Все наши «свободы» нам диктовали «сверху». Слава Богу, все - течет, все -  меняется! Став взрослой, я по зову своей души, нашла ту тропинку, что привела меня в храм! С обретением Веры - улетучился прочь мой страх перед неизбежностью окончания земной жизни! Весть о Воскресении Христа поселила в сердце неугасимую Надежду! Я научилась терпеть, прощать и Любить!  И я счастлива от того, что радует души православных людей возрожденный колокольный звон по всей  России - от востока, до запада! Чудны дела Твои, Господи!