10. В наручниках иллюзий

   Закончилась весна, пролетело лето. Илья почти успокоился. Он видел ее каждый день.  Иногда они вместе  гуляли. И казалось,  вот оно – простое человеческое счастье, о котором он так долго мечтал.
 
   Как-то он зашел в гости к Мартину  (дверь оказалась не заперта)  и услышал обрывок разговора:

   - Да, я поняла, -  сказала она, - но осень – понятие не точное.

Голос деда пробурчал что-то невнятное.

   - Хорошо, я подумаю, - сказала она в ответ на бурчание.

   - Мы не одни, -  добавил дед громко и на этот раз вполне членораздельно.
 
   Прятаться не имело смысла. Илья зашел в  комнату. Они сидели  друг против друга на золотистом ковре. В  одном углу  «зала»  стояло широкое   и удобное кресло. В другом – экзотический цветок, выросший от пола до потолка трудами Мартина. Он походил на дерево,  укрытое  нежно-голубыми цветами, напоминающими  розы. Но это были не розы.  Другой  мебели в комнате  не было, только тонкий аромат  леса наполнял  собой пространство в двадцать квадратных метров.  Илья раньше  видел спальню деда и ее комнату. Там пол устилали точно такие же ковры.  Вместо привычных кроватей  от стены к стене протянулись довольно странные  гамаки из металлической сетки. Единственный шкаф в квартире напоминал широкий пенал из нержавеющей стали. На самом деле Илья не знал, что это был за металл, серебристый отшлифованный до  зеркального блеска.  При «госте» шкаф  не открывали. Непонятно,  куда эта милая парочка прячет свою одежду, крупные вещи, всякие мелочи в конце концов. Стерильная чистота, аромат леса, два гамака и пенал…
 
   - Когда двери раскроются и запахом леса повеет, я, может быть, разберусь, что осталось во мне от меня, - продекламировала она довольно чувственно.

Он смутился.

   - Я все время забываю, что ты меня слышишь.

   - Думай не так громко, -  ирония деда  смягчалась добродушием в голосе.
 
   - А что за катрен ты мне сейчас прочла?

   - Это строки Пабло Неруда, - ответила она, вставая с ковра. – Я могу угостить тебя чаем.

   -  С удовольствием.

   -  Вы тут беседуйте, а мне нужно одну компанию  проведать. Я обещал прийти  на посиделки.

   Дед быстро поднялся, словно имел первый юношеский разряд по спортивной гимнастике, и, не дожидаясь прощального  ответа, вышел из комнаты.

   Кухня этой странной квартиры немного  походила на помещение, привычное человеческому восприятию. Варочной  плиты не было.  В  углу стоял круглый бак. На его поверхности «в столбик» размещались  разноцветные полоски.    На единственной полке, прикрученной  над столом стояли  две  тарелки  и  две кружки. Второй бак, чуть большего размера,  скорее всего, был аналогом  холодильнику  и занимал другой угол «кухни».  Маленький стол,  два складных  кресла, все из того же металла, что и пенал – вот и все.

   - А что за металл? – Спросил Илья.

   - Это  сплав, чем-то похожий на тот, из которого вы делаете хирургические  инструменты только намного легче по весу.
 
   - Типа фольги?

Она улыбнулась и ничего не ответила на его шутку.
 
   Илья давно  привык к тому, что на вопросы ему отвечали  уклончиво-вежливо.  Добиться конкретной информации было невозможно. Следовал стандартный ответ:
 
   - Не все можно объяснить.

Из первого бака, пробежав пальцами по полоскам, как по клавишам,  она налила в кувшин воды.

   - Чай какой температуры  ты любишь пить?

   - Это можно регулировать?

   - Конечно.
 
   - Семьдесят градусов.

Указательным пальцем она слегка коснулась едва заметной черточки на блестящем серебристом боку. Вода нагрелась за доли секунды. Она опустила в емкость  голубой цветок с дерева Мартина. Взяла кружку с полки и, налив чай,  протянула  гостю.

   - Семьдесят градусов.

   - Я никогда не привыкну, - сказал Илья.

Чай обладал тем же лесным ароматом, что и воздух в квартире.
 
   О чем можно говорить с человеком, который старше тебя на века? Илья хотел быть главным в этом дуэте.  Но когда желания одеты в иллюзии,  разочарований  не избежать.

  Они сидели в небольших креслах напротив друг друга.
 
   - Можно я поцелую твою ладошку? -  Спросил он неуверенно.
 
   - Можно. Ты же никогда не говоришь того, чего не хочешь…

Ладошка была теплой и мягкой. Сколько веков она собирала поцелуи? Почему ее хозяйка  здесь? Это  добровольное решение или ссылка за провинность? Мы будем вместе?
 
   - Слишком много вопросов. Отвечать нужно на все? – Она поерзала на стуле, как маленькая. -  Илья, я благодарна  за то, что именно ты научил меня желать. Мне нравится, как бережно ты относишься к этому миру.  В последнее время ты стал чаще смеяться, почти как свободный человек.  И я рискну предположить, что внутри твоего живота родились крошечные рыбки оптимизма. Но ты все еще боишься просыпаться по утрам. Почему?

   - Ты слишком долго пугала меня. Я боюсь открыть глаза и понять, что тебя нет и никогда не было. Понимаешь?
 
   - Но я есть.
 
   - В каком мире  ты есть? – спросил Илья.
 
   - Ты хочешь заходить в гости?
 
   - Да. Я устал жить в ожидании твоих визитов и страха потери.  Я хочу сам решать, когда тебя видеть.

    - Но я не могу тебе сказать…

    - Почему?
 
    - Потому что одностороннего желания в паре не достаточно.
   
    - Влюбиться в тебя может только ненормальный.
 
Она рассмеялась звонко, как девочка, которую покружили, а потом посадили на качели и  дали сладкую вату… Это был счастливый смех.  И он тоже хотел научиться такому смеху и  такой свободе …  Он устал от  виртуальных наручников. Она же заражала и кормила  его своим благодушием и оптимизмом.
 
   - Ты помогаешь  мне быть счастливым одним своим существованием, - сказал он и вдруг понял, что, наконец, сформулировал то, что так долго  искал  на уровне ощущений.

   - Спасибо, - она ответила мягко и тихо, совсем как самая обычная женщина.


   В эту ночь они проговорили почти до рассвета.  До тех пор, пока не вернулся Мартин.
 
   - Мне пора, - сказал Илья.

   - До завтра, - отозвалась она.

   - До сегодня, - уточнил дед.