Ошибка выжившего

Рассказ был написан для конкурса на развлекательном портале ЯПлакал и даже что-то там выиграл.


Меня зовут Макс. Я – техник грузового корабля с бортовым номером 96573 и сейчас я стою на палубе, направив пистолет в голову своей любимой. Но по порядку…

Наш грузовоз спокойно летел себе в гипере, никого не трогал, когда неизвестная сила выдрала его из тоннеля гиперперехода и выбросила в межзвездное пространство. Самый страшный сон современного космического работяги. Для того, чтобы открыть тоннель гиперперехода, корабль должен находится в звездной системе. Именно взаимодействие с гравитационным полем звезды позволяет открыть тоннель. Нет звезды – нет гравитации. Нет гравитации – нет тоннеля. А на маршевых мы до ближайшей будем пилить, как посчитал наш «Умник», бортовой компьютер с искусственным интеллектом, не менее трехсот лет. Даже если бы мы и прожили столько, то все равно загнулись раньше. От голода. Система рециркуляции жидкости и атмосферы может работать исправно много лет, если вовремя проводить техническое обслуживание, а вот запас пищи на таких грузовиках как наш, ограничен.

Капитан, конечно, сразу сделал все по инструкции. Сориентировал наше корыто на ближайшую звезду, дал импульс на маршевые двигатели и врубил аварийный маяк. Толку только с него. Сигнал до ближайшей обжитой системы будет идти не менее ста лет. Причем не факт, что у спасателей под рукой будет борт с оборудованием, позволяющий делать нуль-переход. Штука, которая позволяет кораблю выходить в любой точке пространства, не привязываясь к гравитации звезды. Оборудование дорогое, тяжелое в обслуживании и требующее высококвалифицированного персонала. А провианта, даже с учетом НАЗа(носимый аварийный запас) в шаттле и урезанных пайков экипажу из восьми человек хватит всего на полгода. «Умник», сука, посчитал. Вот почему в этом рейсе мы под завязку набили трюм автоматическими сельскохозяйственными роботами, а не консервированной ветчиной, например? Или замороженными пельменями? Впрочем, голод был не единственной бедой…

Космос… Сам космос был враждебен к людям. Это на заре космонавтики парни, выходящие на орбиту, считались настоящими героями. Проходили многочисленные тренировки, физические и психологические тесты. В наше время профессия космонавта, или, как ее сейчас называют, «внешника» – такая же обыденность, как и профессия продавца. Ну да, придется поучится, получить профессию. Но за последние века, благодаря прогрессу в науке и технологиях, в космос может полететь хоть ребенок. Гравитационные компенсаторы напрочь убрали некомфортные перегрузки и поддерживают стандартную единицу g на любых режимах полета. Будь то взлет, посадка, да даже аварийное падение. Если гравикомпенсаторы не вышли из строя – вы будете себя комфортно чувствовать вплоть до того момента, пока не размажет тонким слоем по поверхности планеты.

Люди настолько освоились в звездных системах, что даже гигантские расстояния между планетами перестали их пугать. Тем более, сейчас не нужно годами лететь от края системы к месту назначения. Выпал из гипера, сориентировался, запросил по гиперсвязи диспетчера, сделал подскок – и ты уже на месте. Красота. Из профессии космонавта ушла романтика. Нет, несомненно были крутые парни. Служба Дальней Космической Разведки, например. Там всё по серьезному. И требования к кандидатам просто запредельные. Особенно на психологическую устойчивость. Но основная масса внешников – самые обычные люди, волею рабочего контракта собранные в одном месте на определенный срок. Это как XX – XXI веках на рабочую вахту поехать было. Пусть ты и находишься в отрыве от семьи несколько месяцев, но точно знаешь, что вернешься назад, да еще и с прибытком.

И тут, внезапно, ты понимаешь, что с этими людьми тебе придется провести остаток своей недолгой жизни. А они далеко не все белые и пушистые. И относишься ты к ним по-разному. Кого-то уважаешь, как капитана. К кому-то испытываешь неприязнь, как к старпому. Кого-то просто ненавидишь, потому что он постоянно подкатывает к твоей девушке, как второй пилот, и даже намеков в виде кулака в глаз не понимает. Плюс нехватка ресурса в виде пищи. Плюс осознание того, что конец близок и его никак не отсрочить. Плюс понимание, что там, за обшивкой корабля, нет НИЧЕГО. И от осознания расстояний, которое отделяет тебя от других людей, хочется выйти в открытый космос без скафандра. У великого философа прошлого Фридриха Ницше была фраза: «Когда ты долго вглядываешься в бездну то бездна начинает вглядываться в тебя». Только на борту терпящего бедствие грузовика я прочувствовал всю глубину этого изречения.

И я был не один такой. О нет! Все были заражены этим вирусом страха, даже панического ужаса, я бы сказал. Но первой в этом призналась моя девушка. Ксюша. Как только стала ясна ситуация, она затащила меня в свою каюту, бросилась на грудь и разрыдалась. Что мне нужно было ей сказать? «Я тоже боюсь»? Конечно же нет, прижал к себе, гладил по волосам, успокаивал как мог… Аж три раза. В тот раз истерику удалось победить. Надолго ли? Нам с ней повезло, или, скорее, не повезло попасть на один борт. Я – техник. Она – карго-мастер. Отвечает за погрузку, выгрузку и размещение груза в трюме. Высокая блондинка с огромными глазами небесно-голубого цвета, курносым носиком и точеной фигуркой. Впрочем, уровень медицины в наше время достиг таких высот, что по заказу тебе могут сделать любую внешность с фигурой. А про слово «диета» дамы вообще забыли. Только деньги плати. Не все были готовы платить за то, чтобы отлично выглядеть. Кому-то просто не хватало денег. А кто-то, как наш второй пилот, исповедовал культ боди-позитива, пришедший из седой древности. Ксюша и наш доктор – единственные из экипажа, кто не имеют напарников. Остальные обязаны нести двенадцатичасовую вахту, так что на борту присутствуют еще два техника, один из них я, два пилота, ну и капитан со старпомом. И уже всех поразил вирус страха. И чем больше проходило времени, тем дальше он запускал свои щупальца в наши мозги. А страх порождает агрессию.

Первый выход напряжения произошел через две недели, во время совместного приема пищи, которое и так сократилось до двух раз в сутки и это при урезанном пайке. Сидевший рядом со вторым пилотом мой напарник-техник, Теодор Крэйг, молча взял со стола нож и с размаху всадил в сердце жирного пилота. После секундной оторопи все бросились на убийцу. Отобрали нож, скрутили руки за спиной. Причем Тео искренне не понимал за что ему руки крутят.

-Эта жирная скотина жрет в два раза больше любого из нас. – орал он – Еще и чавкает, падла!

Пытавшийся нащупать пульс на шее лежащего пилота, док выпрямился, повернулся к нам и отрицательно помотал головой.

- Этого заприте в каюте. – приказал капитан.

Тео отволокли в его конуру и капитанским доступом заблокировали дверь. Часа четыре он бушевал в своей импровизированной камере, а потом затих. Когда на следующий день ему принесли поесть, тело Тео уже остыло. Как можно повесится в каюте, где до потолка согнутой рукой достаешь, а на потолке нельзя ничего закрепить? Оказывается, можно. Правду говорят: если целеустремленный человек очень сильно хочет чего-то добиться, то он этого добьется. Тео был очень целеустремленным. Закрепил ремень от гражданской одежды на стене и удавился. Тело убийцы отправили к его жертве – в грузовой трюм, который заодно стал нашим моргом. Ну а что, технике, как и трупам, ни азотно-кислородная атмосфера, ни соблюдение температурного режима не нужны.

- По крайней мере, еды нам теперь хватит продержаться подольше. – со смешком прокомментировал ситуацию первый пилот.

Я всегда подозревал, что у него не все в порядке с головой. Похоже, мои подозрения были небеспочвенными. Надо будет приглядеть за ним. Но следующим нас порадовал не пилот. Через три дня от тягот и лишений на тот свет сбежал док. Хитрая старая клизма нажралась каких-то таблеток и уснула в своей каюте со счастливой улыбкой на лице. Таким, улыбающимся, мы его и нашли, когда я пошел проверить, почему он не пришел на обед.

Ну а еще через неделю слетел с катушек старпом. Получив в свое дежурство доступ к капитанскому сейфу, достал оттуда двенадцатизарядный пистолет, единственное оружие на борту, и пошел сеять добро, как он его понимал. Первым он пристрелил пилота, сидевшего на вахте в своем ложементе перед приборами. Подошел сзади, приставил ствол к голове – и всё. Следующим под раздачу попал капитан, который выскочил из своей каюты в нижнем белье и помчался проверять что там за шум в рубке. Две пули в грудь. Потом должна быть Ксюша, но, к счастью, старпом промахнулся.

Выскочив из своей каюты на шум, для экономии сил мы старались ограничить передвижение по кораблю, я увидел бегущую по коридору девушку с дикими глазами. Сзади появилась фигура старпома. Грохнул выстрел, и пуля неприятно взвизгнула по переборке. От увиденного я на какое-то время впал в ступор. Подбежавшая Ксюша буквально вбила меня назад в каюту, запрыгнула следом и хлопнула ладошкой по сенсору управления дверью.

- Что случилось? – только и спросил я.
- Старпом! – проорала девушка – Он сошел с ума! Застрелил капитана и, возможно, пилота. Надо как-то зафиксировать дверь! Да быстрее ты! Очнись!!!

Так… Зафиксировать дверь… Зафиксировать дверь… Я обежал глазами свою каюту. Один из плюсов работы техником состоит в том, что у тебя, со временем, в каюте скапливается куча железного хлама. Это, конечно, не по уставу, все должно хранится на рабочем месте, но кто на него смотрит, на этот устав? Выдернув из-под койки ящик с инструментом, я достал оттуда раздвижной универсальный ключ, рукоять которого могла удлиняться до полутора метров и заклинил дверь в каюту. Через пару секунд на нее обрушился тяжелый удар. Ксюша взвизгнула, подскочила ко мне и прижалась к груди. В которой от удара все похолодело. Но дверь выдержала.

Еще около часа старпом бесновался около моей каюты, пытаясь до нас добраться. Орал, что мы все обречены и он просто избавит нас от страданий. Что мы не сможем там сидеть вечно и все равно выйдем, чтобы не подохнуть от голода раньше срока. Даже выстрелил в дверь несколько раз. Но дверь, рассчитанная на удержание давления и атмосферы при аварийной ситуации, держалась. В конце речь его стала совсем уже нечленораздельной и больше напоминала рычание и вой дикого зверя. Потом раздался выстрел и все затихло.

- Ушел? – с надеждой спросила Ксюша шепотом.
- Не знаю. – ответил я – Может, затаился? Ждет, когда мы выйдем.
- Мне страшно, Макс. – сказала Ксения.
- Я знаю, солнышко. – покрепче прижал ее к себе.

Еще час мы сидели в каюте, тщательно прислушиваясь к тому, что происходит за дверью. Но, кроме технологического шума, идущего на маршевых двигателях корабля, ничего не было слышно.

- Надо посмотреть. – решился я.
- Не надо, Макс. – Ксюша ухватила меня за руку.
- Он был прав. – указал я свободной рукой на дверь – Мы не сможем сидеть тут вечно. Рано или поздно, голод выгонит нас наружу. Так лучше это сделать сейчас, пока мы еще совсем не ослабли.

Шмыгая носом, Ксюша наблюдала как я осторожно снимаю ключ, заношу его для удара и по моему кивку, ткнула в сенсор двери. Предосторожности оказались напрасны. Старпом лежал на полу в луже собственной крови. В затылке зияла дыра с кулак размером. Пистолет валялся рядом.

- Боже мой… ¬– прошептала Ксюша, зажимая себе рот двумя ладошками и глядя на открывшуюся картину широко распахнутыми глазами – Боже мой…

Подобрав по дороге пистолет, я направился в сторону рубки. Девушка пристроилась сзади. Капитана мы нашли на пороге главного помещения на корабле. Он лежал на полу в некогда белой, теперь буро-коричневой футболке и семейных трусах. Босой. На лице навсегда застыло выражение глубокого удивления. Безжизненные глаза смотрели в потолок. Первый пилот навечно остался на вахте в своем кресле.

 - Он был прав. – убежденно сказала вдруг девушка – Старпом был прав.
- В чем?
- Мы умрем. Мы все равно умрем, рано или поздно. Посмотри вокруг. Они все мертвы. Остались только мы с тобой.
- У тебя истерика.
- Нееет… – помотала перед моим носом указательным пальцем Ксения – Это не истерика. Это – констатация факта.
- Сколько мы еще сможем протянуть на остатках пищи? Год? Два?
- Год и восемь месяцев. – подсказал услужливый «Умник» по внутрикорабельной трансляции.
 - Вот! – воскликнула девушка – Чуть больше полутора лет медленно сходить с ума в железной коробке с трупами! А что потом? Начнем жрать трупы? А затем друг друга?
- Нас спасут. – вяло возразил я.
- Перестань! Ты сам в это не веришь. Зачем продлевать агонию? Зачем медленно погружаться в мир безумия? Хотя, почему медленно? Я уже одной ногой там. Макс… – она посмотрела мне в глаза своими лихорадочно блестящими глазами – Помоги мне уйти. За грань.

Я смотрел на нее и с ужасом думал, что она права. Меня за это время посещали аналогичные мысли. Лишь присутствие этого существа, единственного пятнышка света в холодном мраке бесконечного космоса удерживало меня от последнего шага.

- Вот. – я протянул ей пистолет – Если хочешь уйти, я удерживать не буду.
- Макс… – улыбнулась Ксюша – Ты же знаешь, что я верующая. А самоубийство – тяжкий грех. Ты сделай это.
- Я не могу. – опустил я голову – Я же тебя люблю.
- Если любишь – сделаешь. – убежденно прошептала девушка – Избавь меня от страданий. Пожалуйста.

И вот, я стою на палубе, направив пистолет в голову своей любимой. Палец ложится на спусковой крючок. Последний взгляд в ее живые, прекрасные глаза. Одобрительный кивок с ее стороны.

- Жди меня. – прошептал – Я быстро.
- Обязательно дождусь. – шепот в ответ.

Короткое движение пальцем. Всё…

Я бесцельно брел по коридорам еще живого корабля с экипажем из мертвецов. Именно из мертвецов. Себя к миру живых уже не причислял. Правую руку оттягивал зажатый в ладони пистолет Человек слаб. Мы все оказались слабыми, столкнувшись с этой ситуацией. Плюс открытый космос. Триллионы… Триллионы триллионов кубических километров абсолютного ничто. Хотя нет, вру. Что-то там было. И это жаждало нашей смерти. Я просто физически ощущал это. Как оно взрывалось радостью, когда очередной член экипажа уходил за грань.

Ну что же, жди. Скоро я тебя порадую. И ты, Ксюша жди. Блин, что мешает пройти дальше? Поднял глаза. А… Шлюз в грузовой отсек. Ноги сами поближе к моргу привели. Пора заканчивать. Ксюша заждалась. Я развернулся спиной к шлюзу, медленно взвел курок, приставил ствол к виску. Я иду, Ксюш, скоро увидимся. Но что это? Сильные руки в перчатке бронескафандра рванули ствол вверх. Пуля, предназначавшаяся мне, бесцельно ушла в потолок. Та же рука вырывает у меня пистолет. Меня разворачивают лицом к шлюзу. Передо мной двое в скафандрах оранжевого цвета. Что они говорят? Кто? Спасатели?! И все будет хорошо? Я поднял голову вверх и расхохотался. Вы опоздали, парни. Спасать тут больше некого. Все уже мертвы. Отдайте мне пистолет, чтобы я смог поставить точку. ОТДАЙТЕ МНЕ ПИСТОЛЕТ!!!