Ты - музыка

Ты - музыка
Палочка выписывала восьмёрки, разбивая тишину брызгами аккордов. Он и забыл, что сегодня дважды особый день – день его рождения и день первой встречи с оркестром. Оркестром – продолжение его рук, мыслей, чувств; оркестром, который он любил и которым дорожил больше себя самого. Струнно-смычковые инструменты — это душа оркестра, его мягкий шелковый шепот и бурные водопады эмоций. Скрипки, альты, виолончели и контрабасы сплетают тончайшую ткань мелодий, будто ветер треплет струны невидимой арфы. Этой арфе вторят деревянные духовые  -  звучат как дыхание природы. Флейты, гобои, кларнеты и фаготы — это леса и поля, звуки ручьев и пение птиц. Без них не будет у оркестра теплоты, без них не опишешь встречу любимых на опушке леса, не взгрустнешь томным летним вечером и не услышишь завывания ветра за стенами замка. Медные духовые — это голос героев, трубный зов и величественный рёв; трубы, валторны, тромбоны и тубы наполняют оркестр мощью и блеском, словно лучи солнца пробиваются сквозь грозовые тучи. Они возвещают возвращение героя с победой, они – глас славы и блеск богатства. Ударные — это сердце оркестра, его пульс и энергия; от нежного звона треугольника до громогласного удара литавр они задают ритм и оживляют музыку, придавая ей драматизм или лёгкость. А еще фортепиано, арфа, орган, клавесин – нечастые гости, которые своими голосами вплетаются в музыкальную ткань, как редкие драгоценные камни, придавая музыке новые оттенки, глубину, живость, страсть.
Ему нужно было сегодня сыграть три ночных музыкальных произведения: колыбельную – для тех, кто должен уснуть; серенаду – для тех, кого нужно разбудить; и ноктюрн – для тех, кто и не собирался спать. Ночи в Петербурге были белыми, и в шутку ли или всерьез, но солисту он намекнул, что неплохо бы пошутить: играли в до мажор, а это – самая-самая белая тональность, на  рояле играют только на белых клавишах. Полный бекар всем шуткам в музыке; как тогда – бекар сочинениям Прокофьева для постановщиков балета, ведь «нет повести печальнее на свете, чем музыка Прокофьева в балете»…
Задумавшись, он и не заметил, что то, чем дирижирует и то, что слышит – не совпадает нисколько. Остановил палочку, изумленно поднял бровь: оркестр играл без него, и играл «Как на …. именины испекли мы каравай». А он стоял и смеялся – ведь это здорово, когда музыка – продолжение тебя, когда музыка – с тобой, когда ты сам – Музыка.