96

Бабка шла быстро и не жаловалась, а вот Уша к вечеру едва держалась на ногах, но тоже не жаловалась. Санка было не видно, не слышно - держит слово, ни во что не вмешивается. Может, и напрасно она от бабки секретничала, но теперь поздно признаваться.

- Вот туточки он и живёт.

Уша жадным взглядом попыталась охватить едва открывшуюся поляну, но ничего похожего на жильё не заметила - мешали оставшиеся на пути деревья и кусты.

- Да чего ты трясёшься? Чего ты?

Только теперь девушка заметила, что вцепилась в бабкину руку и сжала её до боли в пальцах. Испугалась, что той ещё больнее, отпустила.

- Вон он, - бабка отступила чуть в сторону, давая правнучке дорогу.

Уша вышла на поляну. Теперь заметила низкую неприметную землянку и человека, поднимающегося навстречу гостям. Остановилась. Отец.

Высокий, борода скрывала большую часть лица, но волосы ещё не совсем поседевшие. Выглядел крепким, но... от локтя, там, где взгляд ожидал привычное продолжение руки, было... не было ничего.

Но это всё неважно. Уша сделала шаг, другой, медленно приблизилась, заглядывая в глаза. Сейчас она увидит главное. Действительно ли это отец? Любит ли он её?

Серые глаза смотрели спокойно и печально:

- Уша... Дочка... Пришла.

Человек шагнула навстречу, и девушка упала в тёплые объятия - отец!

Бабка молча смотрела, покачала горестно головой, потом огляделась:

- Ну, куда мне садиться?

Два пенька. Один, догадалась, предназначен для сидения хозяина, другой служил столом. На земле лежали две крупные птицы.

- Ты, либо, с охоты только вернулся?

Тай повернулся к бабке:

- С охоты. Парочка глухарей как раз к спеху. Сейчас найдём, где посидеть - отдохнуть. А ты, старая Нала, всё также шибко бегаешь?

- Ага, не догонишь, - засмеялась, - давай, тяни что-нибудь, ноги едва держат.

- Да садись пока сюда. Сейчас я.

Вскоре Тай принёс из землянки короткую лавку:

- Садись, доча. Тоже, наверное, устала.

- О-о, она прошла, считай... Да как тут посчитать? Много. Сначала до нас, потом уже сюда, к тебе. И всё без отдыха.

- Сейчас, ещё принесу.

Тай поспешил за новой лавкой.

«В одной руке две сразу неловко нести», - кольнула Ушу горькая догадка.

Бабка уже тянула руки к птице.

- Сейчас мы её быстро. Ну-ка, Уша, бери другую. А ты, Тай, становь пока воду.

Уша несмело потянулась к глухарю. Поглядела на отца, тот ловко управлялся одной рукой и с костром, и с котлом, помещая его в самый угольный жар.

- А как ты догадался? - спросила.

- О чём, дочка? - отец ласково посмотрел на неё.

Ах, как приятно. Отец. Родной.

- Ты как увидел меня, сразу узнал, назвал Ушей. Бабушка рассказала?

- Не рассказывала я. Да и как я расскажу, коли сама толком ничего не знала.

- Я тебя давно знаю.

- Как?

- Тебя впервые увидел - вот такую, - отец показал рукой невысоко от земли. - Это было летом, и ты бегала по поляне за бабочкой.

Уша глядела во все глаза, не понимая.

- А мать?

- И Каму видел. Я часто к вам приходил после того, как нашёл.

- Почему же ты... Почему ты не показался?

Тай опустил голову. А потом поднял изуродованную руку:

- Вот поэтому...

Уша замотала головой. Ей причина показалась неправильной.

- Но мать...

Слова застряли. Нельзя про мать. Пусть Кама сама решит, что сказать.

- Уша, я видел мужа Камы. Твоего отца, получается. Того, кто спас и тебя, и твою мать. Того, с кем вы жили. Он здоровый и крепкий мужчина. А я калека. В любой день могу погибнуть. Этот мир и так суров для одинокого человека, а для одинокого калеки - и того больше. Что я мог вам дать?

Уша промолчала. Отец не прав. Но спорить не стала.

- Крепко вы осторожные, погляжу, - буркнула Нала. - Всё боитесь не пойми чего.

Уша украдкой глянула на осторожного отца, тот тоже бросил на неё взгляд. Девушка не отвела свой, сдержала, робко улыбнулась.

- На мать похожа.

- А мать говорит, что на тебя.

- Давай своего глухаря, - бабка уже управилась, стала искать, чем бы ещё занять руки. - Ночь на дворе, а мы всё ещё не емши.

Уша поглядела по сторонам. Как потемнело! Действительно, скоро ночь. Где же Санк? Голодный, должно быть. Напрасным оказался его поход, ничего страшного с ней не случилось.

В котле уже забулькало и поплыли ароматы, дразня бабку. От костра пыхало приятным жаром, и разговоры медленные, спокойные, мирные окутывали невероятным уютом.

Уша рассказывала о своей жизни. Отцу всё было интересно. Но девушка избегала упоминаний о матери и о другом отце, поэтому рассказывала о своих знакомых из нового племени. И по всему выходило, что таких добрых и отважных людей свет ещё не видел.

- Ишь ты, - то ли удивлялась, то ли насмехалась бабка.

- Они - особенные. Вот только беда у них.

- Какая беда?

- Девочка пропала. Такая умничка смешная.

- Дык, можа, найдётся. Убегла куда?

- Да в том-то и дело, что они за детьми всё время глядят, одних не оставляют. Просто... Нала, я слышала, как мужчины твоего племени интересовались Лу. Так девочку зовут.

- С чего бы им интересоваться детёнком?

- Они думают, что она прорицательница.

- Прорицательница? Эвон что...

Старуха помолчала.

- Ну в таком разе старейшина, сынок мой, мог и заинтересоваться. Тут я не удивлюсь. Вот только в селении про это ничего не слышно. А я бы услыхала, если б было что.

- Хаша не дурак, чтобы чужого дитя у всех на виду держать, - задумчиво произнёс Тай.