Латвия во времена, когда все мы были советские...

Фото из личного архива артиста Лиепайского Драматического театра
прислано через 6 лет после того, как мы побывали в Советской Латвии.

Год 1963. Лето. Ах, счастливые советские времена! Сегодня нам осталось вспоминать о них, как о времени, проведенном в раю. Бесплатно полученные квартиры. Бесплатные путевки в пионерский лагерь. Практически бесплатные туристические путевки в любой конец великой страны.
Путевка на 18 дней в одну из Прибалтийских стран  стоила 60 рублей. Летом, после окончания  10 класса, мы купили сразу три такие путевки и отправились в Латвию втроем, с мамой и сестрой.  За 18 дней должны были побывать в трех местах. 6 дней в Риге. 6 дней на турбазе в Стрелниеки и 6 дней на турбазе, расположенной на реке Абава, где-то на самом краю республики

Первое, о чем я хочу сказать в связи с этой давней поездкой - ни какого национализма, никакой враждебности по отношению к русским в Риге, да и во всей Латвии тогда не было. Утверждаю это со 100% достоверностью. Мы жили в замечательной гостинице в центре Риги на улице 13 января. У нас было отличное трехразовое питание, на которое нам в самом начале выдали на руки талоны. Мест , где мы могли по этим талонам много и вкусно поесть в Риге было несколько.
И, кстати, эти талоны не имеют ничего общего с талонами голодного времени перестройки. Эти талоны просто заменяли деньги, которые турист уже заплатил за свое питание, покупая путевку. На эти талоны можно было очень вкусно и очень сытно поесть. И в добавок тебе что-то давали с собой на сдачу. Шоколадку, булочку, или пирожок. 

Мы выбирали то кафе, или столовую, к которой находились ближе, исполняя свою насыщенную экскурсионную программу, предусмотренную на время нашего пребывания в Риге. Программа была обширная, мы посетили практически все примечательные места Риги, побывали в Домском соборе, много времени провели на улочках Старой Риги, посетили национальный музей в городе и какой-то этнографический музе под открытым небом, побывали на кладбище Яниса Райниса Словом, каждый из шести дней пребывания в Риге был заполнен событиями полностью. Все экскурсии проходили с экскурсоводами, на больших, голубых автобусах ЛИАЗ. 

Важно: Помню много внимания на экскурсии по городу было уделено Рижской статуе Свободы. Туристы спрашивали экскурсовода, почему латышская Свобода смотрит на Запад. Чего они ждут от Запада? Почему не развернут свою Свободу на Восток, в сторону освободителей, в сторону России, которая датирует республику.


В программе нашего пребывания в Риге был еще выезд на Рижское взморье. Многое уже, конечно, забылось, но точно помню, что мы побывали в Майори, Дзинтари и Юрмале.  И даже провели день на каком-то пляже на Рижском взморье. Не помню точно, где это было на взморье, кажется это все-таки была Юрмала, где пришлось попробовать местный серо-водородный источник. Не знаю, насколько он лечебный, но пить это точно нельзя.  Вечером, кажется, уже электричкой, мы вернулись в свою гостиницу, в Ригу.

Все латышские магазины были забиты разными товарами, техникой, красивой одеждой, обувью.  Там было все. и отечественное и импортное. И местное латышское. Республика была очень развита. Буквально процветала. Было полно импорта.  Светлая мужская куртка из лайковой (!) кожи стоила 60 рублей. Правда, в те времена и в Таганроге цены были такие же. Например, в магазине  на улице Энгельса, напротв нашего корпуса Г огромный шалевый песцовый воротник стоил 15 рублей, а белые лайковые женские перчатки до локтя, и с тонкой перфорацией стоили 12 рублей.   

Посуда в Латвии стоила вообще копейки. У нас до сих пор есть в хозяйстве необычной формы обеденная тарелка, привезенная тогда из Латвии.  Стоила она 20 копеек.

Шесть дней в Риге пролетели как один день, а дальше началось самое интересное.
Следующим пунктом нашего пребывания стала турбаза Стрелниеки, расположенная в 26 километрах от Риги. И вот это место нам всем, и мне и маме и сестре запомнилось особенно и вот почему.

Во первых, мы очень подружились с директором Стрелниекской турбазы Яном Яновичем. Он, почему-то относился к нам так, словно мы его семья. Я, конечно не помню уже фамилию Яна Яновича, но помню, что от знакомства с ним, от общения остались самые теплые воспоминания. Я тогда, пожалуй, впервые почувствовала, как не хватает мне в моей жизни такого вот умного и доброго отца.

Но Ян Янович стал только частью нашего счастья, найденного в Стрелниеки. Еще интереснее нам было общаться с нашими инструкторами. А инструкторами стали тогда у нас очень известный теперь латышский артист Улдис Думпис и его друг Янис Линевич. Ребята были тогда еще студентами Отделения артистов театра и кино, но, насколько я помню, это был, все-таки не институт, а Рижская консерватория, где учили на артистов. Да, это был  театральный факультет Латвийской государственной консерватории им. Я. Витола

Летом будущие артисты подрабатывали на турбазе инструкторами. Я очень подружилась с этими латышскими студентами. Они оба были большими, я рядом с ними казалась очень маленькой, они меня так и называли: Маленькая Жанночка,  и  всюду, куда только ни отправлялись сами, они брали меня с собой. Так братья в семье обычно таскают за собой младшую сестру. А вечерами, если Янис и Улдис оставались на турбазе, если они не были в отъезде, мы собирались в каком-нибудь помещении, где был инструмент, Улдис садился за пианино и, аккомпанируя себе, пел для нас.
Он, кстати, очень хорошо  пел.

Особенно нравились нам народные латышские песни, в исполнении Улдиса Думписа. И Янис и Улдис очень хорошо говорили по русски, при нас они вообще говорили только по русски. Именно из Латвии для меня пришло представление о том, что говорить на своем языке в присутствии тех, кто не понимает твой язык, не допустимо. В те времена это было естественно. Латыши относились к нам с уважением. Сегодня это правило, было бы не плохо обязать выполнять мигрантов.

Улдис вообще говорил на нескольких языках. По его рассказам,у него в семье, кроме латышского и русского, говорили еще на французском и немецком. Мне вообще было очень интересно слушать ребят, но многое я теперь уже не помню.

Помню, что у него был низкий приятный голос и он неплохо владел им. Возможно в программу подготовки артистов театра и кино, - предмет вокала входит, но я точно этого не знаю. Янис тоже бывало пел, но Улдис чаще пел один, а мы его с удовольствием, слушали. Вокруг собирались люди, свои же, туристы, и всем нравилось.

Наше пребывание в Стрелниеки по путевке длилось всего 6 дней. И за эти шесть дней мы очень сдружились и с ребятами и с директором, и с еще одной сотрудницей турбазы, которую звали Мария. Я с нею потом какое-то время переписывалась. Как переписывалась я и с ребятами - Янисом и Улдисом. Они долго и в письмах называли меня Маленькая Жанночка. А фото Марии у меня в домашнем архиве есть по сей день, как и фото наших инструкторов. Правда, качество фотографий оставляет желать лучшего.

Писем Улдиса Думписа я теперь уже не помню, а вот письма Яниса наверное, где-то у меня еще есть. Их я помню потому что Янис присылал фотографии, на которых он в костюме принца. После окончания учебы Улдис остался в Риге и начал сниматься в кино, а Янис Линевич уехал работать в Лиепайский театр. На присланном фото он в костюме принца, из спектакля «Принц и нищий».
Не обошлось в Стрелниеки и без приключений, без которых я, конечно существовать не могу.

Дело в том, что в программу пребывания на турбазе Стрелниеки у нас входил пеший поход по лесу до самого Кегумса, до плотины, и сплав на лодках по реке в обратном направлении, от Кегумса, до Стрелниеки.
Лодки Янис или Улдис Думпис отвозили в Кегумс заранее на древней бортовой машине ЗИС. С этой машиной у меня случилась отдельная история, но об этом чуть позже, а пока, с первых дней пребывания на турбазе нас начали готовить к походу.

Группы были многочисленные. Народ в них собирался с разных концов огромной тогда страны. Возрастной состав был разный. Физическая подготовка была тоже разная, поэтому сильно нас не нагружали. Шли налегке. Насколько я помню, шли всей толпой вдоль реки по просеке...

Но самое смешное, что мы заметили уже в пути, в группе, которая прошла этот маршрут перед нами, какая-то дама шла в туфлях на каблуке-шпильке. В это невозможно поверить, но весь путь неизвестная нам женщина прошла в такой обуви, а мы, видя оставленные ею следы не верили своим глазам. Но почва была песчаная, поэтому след от каблука оставался четкий.

В Кегумсе нас рассадили в пять, или шесть лодок, типа яликов и на веслах, и  мы отправили в плаванье вниз по Западной Двине до Стрелниеки. Янис Линевич и Улдис Думпис везде были с нами.
Как я уже сказала выше, в дни, когда группы уходили в поход, Лодки должны были быть уже на месте, в районе Кегумса., а для этого, вечером накануне похода их должны были отвезти кто-то из наших инструкторов - Янис, или Улдис.  Пока лодки вручную грузили в кузов машины мы все - моя мама, моя сестра, -  стояли неподалеку и наблюдали. Здесь же с нами были Ян Янович и Улдис Думпис.

Когда лодки погрузили и закрепили в кузове, Ян Янович предложил мне, или сестре , если хотим, прокатиться вместе с Янисом  до Кегумса. Мама было отказалась отпускать нас, но Янис и Улдис сказали, что дорога очень живописная, ехать, в принципе совсем не далеко и вернуться мы должны еще засветло. Тем более, что ночи сейчас светлые и очень короткие. 

Так что Маленькая Жанночка вполне может прокатиться с Янисом туда и обратно. Дорога хорошая, ни какой опасности нет. Через минуту я была уже в кабине и мы тронулись. Дорога была грунтовая, и, действительно,  шла все время через лес. А латышский лес, насколько я помню, это высоченные ели и сосны с двух сторон от дороги. С тех пор есть несколько фотографий этого леса, но качество их не очень хорошее.

Самое интересное, что дорога была лесная и никаких деревень, поселков, или городов по пути у нас не было. Я уже не помню, как долго по времени мы ехали, но где-то посредине пути наша машина неожиданно заглохла. Просто встала! Янис долго возился с мотором, пытался запустить двигатель, но мотор, едва схватившись, тут же глох. Янис долго возился с машиной, но завести ее так и не получилось . Уже давно стемнело, фонарей у нас не было и Янис, закрыв капот, или кожух, как там это называется в ЗИСе, вернулся в кабину. Я сидела, боялась пошевелиться. Кругом темнота, вокруг черный лес, идти куда-то пешком  не реально. Кто пойдет? Янис? А меня бросит в машине одну в ночном лесу? Не реально. Идти вдвоем? Далеко. С полпути мы уже проехали.

Янис начал дремать... Пытался откинуться назад, не удобно. Пытался положить руки и голову на руль, тоже не получается. Руль большой и жесткий, коврик, который он пытался подложить на руль, сползает и проваливается. Короче, закончилось тем, что соорудив из коврика что-то вроде подушки, Янис положил голову мне на колени и тут же заснул.

Я сидела, замерев, боялась пошевелиться! Ночной лес особо не шумел, но все равно было страшно.  Изредка хрустнет где -нибудь рядом с машиной ветка, или вдалеке гортанно закричит птица. Сколько я просидела так, замерев, я не знаю, часов у меня не было. Но когда начало светать, перед машиной на дороге  появились клочки белого тумана. Туман быстро растаял, когда взошло солнце. Но пока туман еще был, дорогу перед машиной несколько раз пересекал заяц. Самый настоящий ушастый, лесной заяц. Я не стала будить Яниса.

Так и сидела, замерев, пока совсем расцвело.
А утром за нами пришла другая машина. Мы же не вернулись, как должны были вернуться, но и в Кегумс мы лодки не довезли.. Турбаза и Кегумс между собой созвонились, сопоставили факты, и решили нас искать. Дорога то все равно одна, никуда не свернешь. Утром со спасателями приехал автомеханик, он машину завел и мы поехали завершать свою миссию.

Короче, со всеми этими приключениями и с реально очень хорошим отношением к нам персонала турбазы, мы очень сдружились с латышами.
Еще  в один из дней нашего пребывания в Стрелниеки нас возили на экскурсию в Саласпилс. Там во время Великой Отечественной войны с 1941 по 1944 год находился концлагерь, в котором с 1942 года, кроме евреев, русских военнопленных и прочих представителей неполноценных народов, содержали очень много детей, вывезенных из СССР .

Именно в Саласпилсе детей использовали для выкачивания крови, с целью дальнейшего использования детской крови для лечения раненых немецких солдат.
В программе у нас еще была поездка в город Огре и мы туда съездили. И на этом наши 6 дней пребывания с Стрелниеки закончились. За группой пришли автобусы и мы, распрощавшись с Ян Яновичем, Улдисом и Янисом отправились на другую турбазу.
При этом директор нам сказал, что, если нам не понравится на Абаве, мы можем вернуться в Стрелниеки и догулять свои путевки здесь. Что мы, собственно и сделали.

Нет, до Абавы мы все-таки доехали, но пробыв там день, снова вернулись в Стрелниеки. Причем, когда мы приехали, радовались не только мы - я, мама и сестра, радовались Янис и Улдис. Радовался нашему приезду и Ян Янович. Он очень загрустил, когда мы уезжали. Вот такая история однажды произошла с нами, когда мы жили в Союзе Советских Социалистических республик.

В то время в наших паспортах еще была графа НАЦИОНАЛЬНОСТЬ. И у каждого там было написано что-то свое: латыш, еврей, эстонец, русский. И никому эта графа не мешала. Наоборот, это был реальный повод гордиться и своей национальностью и тем, что мы все разные, а живем в одно стране дружно. А все нынешние заявления, что конфликты на национальной почве были заложены еще в СССР, вранье!

Ни в республиках Средней Азии, ни в Таджикистане, ни, тем более на Кавказе, никому в голову не приходило поднимать национальный вопрос.
За все время пребывания в Латвии мы не услышали там ни единого грубого слова в наш адрес. Мы подружились с латышами так, что переписывались потом и с ребятами-артистами, нашими инструкторами и с Марией несколько лет. Да, еще поддерживали какое-то время связь с некоторыми туристами из нашей группы. Переписывались с девушкой из Ярославля.