Армейские письма. Глава 4. Новый ход времени

К началу повести - http://proza.ru/2025/01/11/1723
Предыдущая глава - http://proza.ru/2025/01/14/590

В армии время отсчитывается иначе. Не имеет значения, сколько тебе лет. Тебе может быть восемнадцать, и ты впервые покинул родительский дом. Или двадцать пять, и за спиной институт и гражданская жизнь. Всё это стирается. Время здесь измерялось не годами, и даже не датами призыва, а сроком службы, который был одинаковым для всех, кто прибыл в одном весеннем или осеннем призыве.
«Дух», «свисток», «черпак», «дед» — эти звания дарит тебе не командир, а ход времени. За ними стоят не только армейские шутки, но и система, которая правит этим маленьким миром. Духи всегда в движении — подметают плац, бегают по поручениям старослужащих, думая, что впереди — бесконечность. Но никто из них не скажет об этом вслух.

В регулярных войсках многие сталкивались с "дедовщиной" — негласной системой подчинения, где старослужащие имели власть над молодыми. В учебке же действовала "уставщина" — строгая дисциплина, регулируемая правилами, но с лёгким привкусом землячества. В первые дни земляки тянулись друг к другу, находя в этом поддержку и знакомое тепло. Однако со временем эти связи начали стираться, уступая место новому чувству — взаимопониманию, рождающемуся от того, что мы узнавали друг друга всё лучше. Эта структура создавала уникальные условия, позволяя сосредоточиться на обучении и службе.

Сержанты, которые уже отслужили полгода и остались в “учебке”, чтобы обучать нас, выглядели как люди из другого мира. Не все из них были старослужащими в привычном смысле, но они носили сержантские погоны, командовали нами и занимались нашим обучением. А вот те, кто прибыл весной и ждал своего отправления в войска, находились между двумя реальностями. Они уже прошли через те же испытания, что и мы, но ещё не шагнули в следующий этап. Они держались особняком, как-то отстранённо, с терпеливым ожиданием своего часа.

Здесь, в “учебке”, существовало понятие микродембеля — своеобразного промежуточного рубежа. Через полгода курсанты завершали обучение, получали сержантские погоны и отправлялись в войска. Мы часто говорили о микродембеле, шутя и подсчитывая дни до своего. Для курсантов это был не просто рубеж — это было чувство приближения перемен, момент, когда долгие дни обучения превращались в шаг вперёд, в новую главу службы. Однако каждый раз это сопровождалось лёгкой завистью к тем, кто уже стоял на пороге нового этапа.

Язык, на котором мы общались, стал ещё одной гранью адаптации. Для нас, русских ребят, казарменный сленг был чем-то вроде связующих междометий. Бранные слова в наших кругах теряли свой истинный смысл, превращаясь в нечто обыденное. Но для ребят из Средней Азии эти слова звучали совсем иначе. Они воспринимали их буквально. «Что ты сказал про мою мать?» — вдруг вырывалось у кого-то неожиданно, и это часто становилось причиной серьёзных конфликтов. Некоторые вступали в перепалку, порой готовые драться, отстаивая свою честь. Другие пытались погасить пламя словами: «Ребята, нам же служить вместе».

Эти ситуации сначала казались нам абсурдными, но со временем мы начали понимать: каждый из нас пришёл в армию со своим языком, со своей культурой. Для многих ребят Средней Азии армия была не просто испытанием, но и своего рода культурным шоком. А для нас, привыкших к своему казарменному сленгу, важно было научиться учитывать восприятие других. Понадобилось время, чтобы мы адаптировались друг к другу. Постепенно острота таких ситуаций сошла на нет, уступив место взаимопониманию и уважению. Мы начали видеть в своих сослуживцах не только земляков или однополчан, но и людей с разным опытом и взглядом на мир.

Следующая глава - http://proza.ru/2025/01/21/24