Герхард

1


В небольшом германском городке, окутанном мрачными облаками Второй мировой войны, жил человек с именем Герхард Штейнберг. Он был старшим надзирателем в одном из концлагерей, находившемся на уединенном острове.

Каждые две недели по понедельникам приходил паром, наполненный несчастными людьми в грязных лохмотьях.

Их лица отражали страх и обречённость. Для Герхарда эта картина давно перестала вызывать эмоции.

Рутинная работа, не такая уж и сложная, если отбросить некоторые детали. "Всяким лучше, чем на фронте, здесь моей жизни ничего не угрожает". Хотя мысли о безопасности с каждым месяцем становились всё более смутными: "Готовится отступление... быть может это не отступление, а перегруппировка... Не знаю, я не военный... По радио говорят, что всё идет согласно плану".

Встретить людей у ворот, отобрать сильных и здоровых мужчин в левую сторону; молодых женщин вместе с детьми на середину - для них заготовлены отдельные бараки и хозяйственные работы; стариков и больных людей в правую сторону. На этом сортировка заключённых закончена. Что будет с последними, его не волнует - эта забота военных.

Узники не знают куда они идут. Здесь не задают лишних вопросов. Может на поселение, может в госпиталь, может на дезинсекцию... а может..никто не хочет думать о плохом исходе...

Трубы крематория задымят уже вечером. "Я только делаю свою работу" - повторяет Герхард, когда его нервы начинают сдавать. Хотя, казалось бы, за несколько лет службы надзирателем - он уже повидал всё.

Единственная радость для Герхарда, что у него есть свои подчинённые - десяток крепких ребят, готовые взяться за любое грязное дело по его приказу.

Так легко стать извергом, когда тебе дозволено почти всё, чтобы усмирить заключённого и заставить его работать, или просто сорвать на нём плохое настроение.

Герхард гордился тем, что ему удалось сохранить "человеческое лицо" - он не любил насилие и всячески избегал его. "Как вообще, меня занесло сюда - я же был учителем!"

"Ладно... в это тяжёлое для Германии время - я тоже приношу пользу - пытаюсь обеспечить армию продовольствием во имя победы своего народа!" Так, иногда Герхард рассуждал о смысле всего того произвола, где он находился...

Это был сельскохозяйственный концлагерь, возможно содержание здесь было не самым ужасным, как в других…


2


После недельной вахты, Герхард сядет на катер и вернётся домой к своей любящей жене и детям. "Нет, они не должны знать, чем я занимаюсь, быть может потом...когда они станут взрослыми - сами всё поймут". Неделя дома обычно успокаивает нервы.  Вкусная мясная запеканка от жены и пара кружек пива - хорошее начало выходных. Работа будет не скоро, "это не я придумал, должен же кто-то быть на моём месте - почему бы и не я". А в воскресенье - церковь.

Так шли неделя за неделей. Времена работы сменялись временами отдыха. Где-то Герхард проявит жестокость, а где-то пожалеет заключённого и отправит в медчасть. Кому-то даст лишней еды или угостит конфетой - если это ребёнок. Дети не виноваты, что впутались в такую историю. Были в концлагере и такие дети, которые жили в отдельных бараках от остальных - сироты из еврейских семей.


3


Возможно у начальства были особые планы на них... "Буду надеяться, что с ними всё будет хорошо, они ведь дети... а эти двое - так похожи на моего сына и дочь". Герхард незаметно подозвал мальчугана и девочку и сунул им пару консерв под рубашки. Приложил палец к своим губам: " Тссс... это никто не должен видеть, иди и покушай это в амбаре со своей сестрой, пока солдаты и надзиратели заняты взрослыми…"


4


В 1943 году, когда война достигла своего пика, Герхард чувствовал, что его положение становится всё более уязвимым. Слухи о поражении на фронтах все чаще достигали его ушей, и он начинал понимать, что властям нужны будут жертвы не только среди узников, но и среди тех, кто служит нацистскому режиму. Он знал, что в любой момент может стать мишенью для своих же, если не выполнит приказы без разговоров.

Крематорий работал всё чаще, узников становилось всё меньше. Сокращалось поселение, работа лагеря с каждым днем становилась всё более бессмысленной.

Однажды, к нему пришел новый начальник, облаченный в форму с окровавленными руками — как говорили, с той стороны фронта. Он произнес слова, которые Герхард в жизни не хотел бы услышать: «Мы должны очистить лагерь. Остались лишь еврейские дети, их жизни не стоят ничего. Сделай это, и ты сохранишь свою шкуру». Герхард едва удержался на ногах, он был шокирован от всплеска эмоций. Как можно было поступить так с детьми?

Он понимал, что это не просто приказ, а испытание его преданности. Внутри, его разрывали чувства: страх, ненависть, бессилие и гнев. Однако, в сознании Герхарда нарастало желание выжить любой ценой. Он стал жертвой системы, которая раздавила его моральные принципы.

               
5


Ночь, которую он никогда не сможет забыть, пришла слишком быстро. Герхард оказался в крематории, готовясь совершить отвратительное деяние. Он посмотрел на детские лица, полные надежд и невинности, и, несмотря на свою уверенность, сердце сжалось от боли. Где-то там, среди остальных, прятались глаза мальчика и девочки, так похожих на его собственных детей. Но страх за свою жизнь заглушил здравый смысл Герхарда.

Герхард держал руку на рычаге, готовый выпустить смертельный газ. Он закрыл глаза.

.... В тот ужасный миг, когда он нажал на рычаг, он уже не был человеком — он стал бездушной машиной, исполняющей приказы. Смерть пришла внезапно и безжалостно, а сам он остался жив. Он всё ещё мог ощущать пронзающее осознание убийства, но его жизнь продолжалась.

Спустя годы, когда Герхард стал пожилым человеком, к нему стали приходить воспоминания — крики, голоса, которые он не мог заглушить. Он часто задавался вопросом: «Сколько чужих детей ты готов убить, чтобы спасти свою никчёмную жизнь?» С каждым разом ответ становился всё более безрадостным. Он понимал, что эта цена была слишком высокой, и искупления не будет.

В конце концов, Герхард остался один, с раскаянием, которое не мог искупить. Его жизнь, полная бесчеловечности, не принесла ни удовлетворения, ни спасения. Его собственные дети и жена - давно отвернулись от него. Герхард опять и опять задавал себе один вопрос, глядя в стену: «Кому он на самом деле был нужен?» ....


Герхард открыл глаза, его рука всё ещё была на рычаге. Нет, он не нажал на него, а только представил как сложится его судьба. Офицер кричал что-то Герхарду, но Герхард его не слышал.
"Неет, моя жизнь не стоит этого, я не сделаю так", - с этими словами он бросился на коменданта и успел ударить его. Раздался выстрел - пуля попала Герхарду в грудь. Кровь пульсировала из пробитого сердца и глотками вытекала из него.
"Пусть так... ведь я не чудовище, ведь моя жизнь что-то представляет... " - глаза Герхарда закрывались - "Пусть мои дети никогда не узнают..."