Ночь

    Он стоял возле стеклянной панорамы ночного города и потягивал холодный кофе из кружки. Его взгляд был направлен вниз, на бессонный проспект метрополиса. Отсюда, с высоты сорок девятого этажа отеля улица казалась бурлящей светящейся рекой, бегущей промеж отвесных берегов из стекла и стали. Свет фар, неоновые вывески магазинов и ресторанов, холодный свет уличных фонарей слились в единый поток. Шелест колёс электромобилей и электробусов, шаги вечно спешащих, но все равно вечно опаздывающих людей, их голоса, адресованные маленьким микрофоном в ушах, музыка у витрин дорогих бутиков — все это стало единым шумом, напоминающим тихий плеск волн все той же реки, устремляемой течением туда, куда устремляется все в этом мире — к своему концу.

    Хотя он этого шума не слышал.  В одиночестве и тишине, освещаемый лишь бледным светом луны, он стоял около панорамного окна отельного номера и пил кофе. Номер был чем-то вроде класса люкс, хоть и не отличался вычурностью. Три стены покрыты бежевой краской, однако прикоснувшийся к ним человек почувствует тёплую поверхность бумажных обоев. Пол не застелен ковром, а белые его плитки слегка мерцают при каждом шаге и прикосновении. Около западной стены большая двуспальная кровать с чёрной простынью, слева от неё застеклённая дверь ванной комнаты. На востоке тумба с большим изогнутым телевизором, напротив которой расположен небольшой бежевый диван и чёрный чайный столик. На столике слабо поблёскивал холодным металлом револьвер.

    Он развернулся.  Комнату сковывал полумрак. "Несправедливо." — подумал он — "Несправедливо устроен мир."
За окном неслышно пролетел рой дронов-доставщиков. Один из них завис в воздухе и развернулся в сторону окна номера, осветив двумя своими прожекторами пространство помещения. Стоящий посреди комнаты человек знал, что оборачиваться нельзя. Он знал, что может просто накинуть на плечи висящее около чёрной входной двери пальто, взять свою сумку и уйти, затеряться среди сотни миллионов живущих в метрополисе людей, сменить личность и жить спокойно. Он знал... Но развернулся. Он развернулся и слегка щурясь, подошёл вплотную к окну. Он смотрел прямо в камеру квадрокоптера. Дрон словно изучал его, перебирал все его кости, и нервы, и сосуды, и органы, измерял диаметр каждой поры на теле и количество извилин в головном мозгу. Это продолжалось всего несколько секунд. Затем холодные прожекторы погасли, глаз-камера втянулась обратно в туловище дрона, и он улетел. Бесшумно, словно его и не было. Комната снова погрузилась в мрак.

"Пара минут. Это всё, что у меня осталось. Пара минут."

    Он подошёл к чайному столику, оставляя за собой призрачный след на люминесцентных плитках пола. Поставил на столик опустевшую кружку.

"Почему мир так несправедлив?"

    Он взял в правую руку револьвер, доселе мирно лежавший на столике. Осмотрел его. В бледном лунном свете чёрная, как ночь, и холодная, как космос, поверхность манила своим слабым блеском.

Щелчок — барабан выдвинут, пазы для патронов немигая смотрит прямо на него.

    Он подошёл к панораме снова. Шумный беспокойный город, кажется чем-то далёким, неважным. Ненужным.
На мгновение, ему показалось, что он слышит вой сирены и видит мчащуюся к небоскрёбу машину с красно-синими огнями. Показалось, что он чувствует шаги полицейских по забитому людьми тротуару, слышит лёгкое шипение автоматических дверей и тихий вой вакуумного лифта. Однако же стены оставались всё так же безмолвны. Однако он знал, что всё это происходит там, внизу, на самом деле.

"Минута, не более. Несправедливо. Несправедливо, чёрт побери!"

    Он вытащил из левого кармана своих брюк патрон и вставил его в барабан револьвера.

Раз.

    В дальнем конце коридора бесшумно раскрылись двери вакуумного лифта. Три фигуры выскользнули из него, и стараюсь не издавать звуков, направились к его двери...

Два.

    Самая низкая из фигур потянула за ручку двери. Тихий писк и дверь открыта. Две другие фигуры вошли в полумрак комнаты и встали по обе стороны от двери. Щелчок выключателя...

Три.

    Испуганный визг женщины и возмущённый крик мужчины. Фигуры помешно ретировались, захлопнув дверь, и побежали дальше. Он усмехнулся.

Четыре.

    Распахнута ещё одна дверь, щёлкнут ещё один выключатель. Фигуры снова стоят по обе стороны от двери, а одна из них прошла в центр комнаты. И глядя на стоящего к ней спиной человека, мягким женским голосом начала:

— Вы обвиняетесь в убийстве генерального директора Корпорации, обладателя пятого по численности капитала в стране, лауреата премии за прошлый год...

Пять.

— ...вашего брата. Просьба не оказывать сопротивления, и приложить ладонь к вот этому сканеру.

    Девушка-полицейский кивнула двум фигурам, что стояли у двери, и те начали медленно и бесшумно, но неумолимо как хищники, приближаться к человеку у окна.

Шесть.

    "Да, это я его убил. Это было справедливо. Несправедлива была его успешность. У него был талант. Во всём. Он никогда не проигрывал. Он обладал самым главным во все времена качеством — наглостью. Наглые люди всегда получают то, что хотят. Им никто не сопротивляется. У них нет угрызений совести. Все почитают наглость, даже когда говорят, что это не так. Ведь у наглых людей есть всё. Любовь. Деньги. Работа. Власть. Слава. Наглость — ключ от всех дверей..."

Щелчок — барабан возвращён на место, курок взведён.

"... Но стоило мне взять и убить его — и я преступник. Может я сделал это недостаточно нагло?.. Теперь это не имеет смысла... Как и всё, чего добился мой брат."

Дуло ствола приставлено к виску.

— Стойте!

Девушка ринулась вперёд, безмолвные андроиды тоже.

"Мир несправедлив, категорически несправедлив."

    Он взглянул на город. Река из света все ещё не прекратила своё бессмысленное движение, но теперь ему казалось, что он видит каждую отдельную каплю в этой реке.  Каждого человека. Каждый автомобиль. Все они куда-то спешат и стремятся, и все они живут в несправедливости. День каждого несправедливо начинается, несправедливо проходит, несправедливо заканчивается. И никому нет до этого дела.

Выстрел.