Встреча с отцом

Она ждала следующий вызов. В ординаторской городской больницы было тепло и уютно. А за окном белая зима. В неистовом танце кружилась метель. Эта красавица то поднимала свой белый наряд высоко - высоко, то вдруг стелилась по земле лёгкой позёмкой, то завивалась в причудливые кольца. Её танец был бесподобен! Его не могло повторить ни одно живое существо! В этих забавах ей помогал всемогущий ветер. Его пронзительный свист иногда пугал. Он то завоет, застучит по крышам домов, бросится в окна, то, теряя свой голос, просто замолчит, то застонет и зашипит, как змея. Заварив чай, доктор предалась воспоминаниям. В памяти всплыл случай из детства.

Вера бежала в аптеку. По лицу текли слёзы.  В её руке было самое главное - деньги! Она отдышалась перед входом, достала из портфеля рецепт на лекарство для мамы:

- С вас триста пятьдесят рублей, - протараторила молодая девушка - фармацевт.
  Вера разжала кулак и выложила триста рублей. А куда же делись эти пятьдесят
  рублей?  Ведь все денежки были в зажатом кулаке! Значит, где - то выронила.
  Она даже похолодела от ужаса. А как мама будет без лекарства сейчас?! Эти
  мысли роились у неё в голове.
- Я потеряла, не могу найти. В руке были и нет! - шёпотом произнесла девочка.
  По её щекам опять потекли слёзы.
- Мама сильно болеет, - выдавила она. – Это последние деньги, больше у нас нет.

В очереди за ней стояла красиво одетая молодая женщина. Услышав это, она молча протянула фармацевту пятьдесят рублей. Затем посмотрела на Веру и сказала слова, которые девочка запомнила на всю жизнь: «Если можешь, всегда помогай людям, ведь любой из нас может оказаться в трудной ситуации!» Вера покраснела, поблагодарила женщину, взяла лекарство и вышла из аптеки.

Вот и дом, вот маленькая комнатка на втором этаже. В этой комнатке и жили пятиклассница Вера и её мама Люда, Людмила Петровна Сорокина.  Большие две комнаты снимали другие жильцы, ведь квартира была коммунальная. В город они перебрались из небольшого села три года назад. Проблема возникла, когда девочка стала учиться в школе.  Из школы Вера приходила грустная, а иногда и зарёванная. Во втором классе деревенские мальчишки стали обзываться обидным словом -  безотцовщина. Отца Вера не знала. Мама говорила, что всегда жили вдвоём. И родных нет, мама из детдома. Завидовала подружкам школьным, конечно, у которых были отцы, но где взять -то им?  Вот и уехали в город. Подальше от злых языков.  Мама в библиотеке с утра до вечера. Даже в выходные дни там были какие - то мероприятия. Вера всегда на них присутствовала. А куда же она от мамы?! Так и называли её сердобольные люди – мамин хвостик. Вера дала маме лекарство, а потом покормила её. Готовить она научилась в четвёртом классе. Не деликатесы, разумеется, но сварить кашу, пельмени, пожарить картошку могла запросто. Как это было давно! Воспоминания прервал звонок. Опять вызов.

Скорая мчалась по улицам ночного города. Промедление смерти подобно, когда речь идёт о больных с сердечными приступами. «Кардиолог Вера Павловна Сорокина на вызове», - объясняла кому – то дежурная медицинская сестра скорой помощи, разговаривая по рации. – Скоро подъедет, не переживайте так!

- Да уж, выдалось дежурств сегодня на славу, Вера Павловна! Пятый вызов с
  сердечными приступами! – громко выпалил молоденький шофёр Слава Петров. -  Как
  раз на ваше дежурство! Как будто знали больные, когда ургентный врач именно
  кардиолог!
- Ты и балагур, Слава. Больные не выбирают время! Четверых спасли, дай Бог этого
  мужчину спасти!

Кардиологом первой городской больницы Вера работала пятый год после института. Стать врачом была её мечта с седьмого класса. Она это поняла тогда, когда спасли её маму от инфаркта. Институт окончила с красным дипломом. Приглашали в аспирантуру, но она захотела работать практикующим кардиологом в своём городе, да и от мамы уезжать надолго не хотелось.
А вот и улица Некрасова. Вера позвонила в квартиру. Открыла моложавая женщина лет пятидесяти. «Наверно, жена больного. По возрасту, как моя мама», - подумала она. В комнате лежал мужчина в сознании, даже мог говорить. Боль за грудиной, липкий холодный пот, слабость и некритичное давление говорили о том, что, действительно, у него начало приступа инфаркта миокарда. Сделав необходимые процедуры, Вера ждала, когда ему станет легче, чтобы начать госпитализацию. Всё это время он внимательно смотрел на девушку. Вере стало даже как - то не по себе:

- Вы не подумайте, Павел Сергеевич, я всё делаю правильно, профессионально. За
  пять лет работы я спасла много жизней. Вы будете жить. Сейчас вас доставим в
  отделение, где проведём полное обследование.   Вас будут лечить под
  наблюдением врачей. Вера Павловна широко улыбнулась.
- Я знаю, знаю, я верю вам, доктор.  Просто вы походите на одну девушку из моей
  молодости, красивую и удивительную! И эта улыбка!

На следующий день Вера Павловна сидела в палате напротив Павла Сергеевича. Кризис миновал. Он достал свой паспорт, под корочкой которого была маленькая фотография девушки:

- Вот посмотрите, Вера Павловна, на это фото. Ведь эта девушка копия вы! Бывает
  же такое!
  Вера с интересом взяла фото и обомлела! Это была фотография её мамы! Точно
  такая же есть в мамином альбоме! Это фото на паспорт. 
- Это моя первая любовь - Люда Сорокина.
- Она совсем не походит на вашу жену!
- Женщина в моей квартире – это же моя сестра! Она живёт на первом этаже, а я на
  третьем. Это  она вызвала скорую. Я был женат, но как - то не сошлись
  характерами и развелись десять лет назад.
- А дети у вас есть?
- Нет, жена не хотела обременять себя детьми. Любила путешествовать. Одна. Она -
  учитель истории. А я работаю механиком в автотранспортном предприятии.
  У Веры заколотилось сердце от мысли, что перед ней родной отец, но она ничем
  не выдала своего волнения.

После работы она не шла прогулочным шагом, как обычно, а бежала домой. Людмила Петровна уже пришла с работы и весело хлопотала на кухне. Вера пробежала в комнату и достала старый мамин альбом. Вот она - эта фотография!

- Мама, у тебя эта фотография единственная, или ты кому - то дарила такую же? –
  в волнении проговорила девушка.
- А что случилось, дочка? У тебя такой вид, как будто за тобой гнались! - Она
  присела на стул и  тихо произнесла – Дарила. Одному человеку.
- Кому, мама? Впрочем, я тебе скажу, кому ты дарила. Павлу Сергеевичу Дымову! Он
  мой отец?
- Да, он твой отец! Паша Дымов – прошептала она.

Людмила Петровна заплакала. Она думала, что тайна навсегда останется тайной. Она потянулась к божнице и достала из - за иконы ещё одну маленькую фотографию молодого Павла Дымова:

- Вера, он ведь и не знал, что я забеременела, что родилась ты… Когда я его прогнала, и я не знала. Паша проходил практику после техникума в нашем хозяйстве. Председатель колхоза хвалил его, говорил, что толковый парень. Познакомились на танцах. Встречались три месяца. Любили друг друга. Звал он замуж, но я всё не соглашалась, думала, сначала надо чувства проверить. Проверила, называется...
- Ах, мама, если б знать наперёд, что делать….
- Потом вовсе прогнала его. Приревновала к другой. А он просто помогал молодой
  фельдшерице переезжать в другую квартиру. К ней через неделю приехал друг, да
  так и остался шофёром в селе.
- Почему ты его не искала. Он жил в неведении. Тогда меня никто не посмел бы
  называть безотцовщиной.
- Глупо, но Паша уехал.  О нём я больше ничего не слышала, да и видеть не
  приходилось. Сейчас, оказывается, живём в одном городе. А чувства так и
  остались со мной. Вот так. Прости меня, дочка.
- Мама, перед выпиской Павла Сергеевича мы с тобой обязательно придём к нему! Он
  должен узнать всю правду! Это мой отец! Я знаю, что он хороший человек,
  чувствую интуитивно, да и по разговору видно! Я всегда мечтала, чтобы у меня
  был отец, папа!  Он виноват лишь в том, что на свет появилась я, больше ни в
  чём. А тебя, первую свою любовь, он до сих пор вспоминает с таким неподдельным
  теплом, что и мне стало жарко!

В тот вечер в ординаторской осталась только Вера. Подошла мама. Павел Сергеевич чувствовал себя хорошо, и Вера Павловна пригласила его в ординаторскую для личного разговора. Он вошёл неуверенно и сел напротив кардиолога. Вера встала, подошла к нему и тихо сказала: «Посмотрите, Павел Сергеевич, назад. На диване сидит женщина, знакома ли она вам?» Он повернулся и тут же вскочил со стула, как ужаленный. Медленно подошёл к Людмиле Петровне и шёпотом проронил:

- Людочка, ты??? Я не верю своим глазам!
- Я, Паша, я. Вот, дочка наша попросила прийти сюда.
- Дочка???  Наша??? Вера Павловна, Вера – наша дочь??? Значит, ты забеременела и
  родила, а я и не знал столько лет, что у меня есть дочь! Хорош, конечно, тоже!
  Ведь мог приехать в село, просто посмотреть на тебя, но ты тогда меня
  прогнала…
- Да, Паша, ты отец уже много лет! Я знаю, что виновата перед тобой и перед
  дочкой! И всё это глупая ревность! Надо исправлять свои ошибки, правда?! 
 
По её лицу катились слёзы. Это были слёзы радости от долгожданной встречи, от
любви, нерастраченной, единственной, сильной.
Павел Петрович был обескуражен. Растрогался до слёз!
Они так и стояли посреди ординаторской, обнявшись, втроём.
За окном шелестел снег, мягко укутывая дома, деревья, прохожих. В приоткрытую форточку доносилась музыка, а слова песни были такие значимые, такие родные:

А снег идет, а снег идет,
И все мерцает и плывет.
За то, что ты в моей судьбе,
Спасибо, снег, тебе…