Лазарев, дороги дальние

В начале девяностых расклеивал листочки на стендах, размещал информацию в рекламных газетах, предлагая услуги астролога. В третьем подъезде нашего дома на первом этаже размещался офис ЖСК. В течении года довелось быть председателем кооператива, чем и пользовался, принимая клиентов в квартире, окна которой выходили на четырёхэтажное кирпичное здание, в котором сначала размещалась фирма с производственными площадями в Сокольниках, потом фирма прогорела, директорат проворовался по крупному, здание отошло банку. Наша астрологическая школа некоторое время арендовала там небольшой зал, где проводились занятия. Потом перешли в соседнюю школу, там двухлетний курс завершился, после чего некоторое время собирались в частной квартире, дом рядом с Ленинской библиотекой.

Начало моей астрологический эпопеи осталось в памяти моментами, в одном из которых обозначилось присутствие Сергея Николаевича Лазарева его «Диагностикой кармы» (1993). Книга оказалась в поле зрения, когда работал с клиенткой, землячкой по рождению. Она из Уссурийского края, а я появился на свет в двухстах километрах севернее Владивостока. Как же звали даму?… не помню… попробую выяснить… нашёл – Люба. Удивительно, но имя дамы осталось в скудных записях тех времён. С клиентами доставало любопытных историй, Люба была та ещё… нет, сначала Лазарев.

У Любиной сестры, которая так и осталась на Дальнем Востоке, был сын среднего школьного возраста, эпилептик, следствие травмы. Сестра ездила в Питер к Лазареву на приём. Попасть удалось с большим трудом, но деньги были, встреча состоялась. Возвращалась через Москву, остановилась в гостинице, что у площади Трёх Вокзалов (то бишь, Комсомольской). Гостиница, кажется, ещё именовалась Ленинградской. Сестра появилась в приёмной вместе с Любой. Смотрел карту пацана, о чём-то говорили, проку было не больше, чем от визита к Лазареву. Тогда-то и познакомился с трудами довольно популярного в ту пору автора. Впоследствии купил все его книги. Сейчас, кажется, ни одной не осталось, выбросил. Сотни и сотни книг отправил в мусор за период с начала перестройки, часть пристроил в библиотеках. Первыми были изгнаны толстые тома классиков марксизма-ленинизма, попусту места занимающие в книжных шкафах.

Из Сибири в Москву приехал некий банкир со своим главбухом (полная дама, разделившая с начальником номер, обычная ситуация, повтор сюжета наблюдал в банке, где некоторое время занимался пластиковыми карточками, только входившими тогда в оборот). Номер банкира, этаже на двадцатом гостиницы, был соседним с номером Любиной сестры. Зашли по-соседски. В это время к банкиру заглянул Гречко Георгий Михайлович, космонавт (полёты 1975 и 1977 годов). Гречко, которого до того видел только по телевизору, работал в то время на Проспекте Мира, неподалёку от места действия. Посидели у банкирчика, выпили (Георгий не пил, за рулём), поговорили. Что-то мы с Георгием Михайловичем и про Физтех вспомнили. Люба попросила его помочь поправить форточку в номере сестры, они удалились на некоторое время.

Люба обожала сексуальные авантюры, приключений известного рода у неё было предостаточно. Практика психологических консультаций отчасти основана на потребности клиента делиться. Делилась. Замужем была за офицером, с ним переместилась с Дальнего Востока в подмосковный гарнизон. Электрички, автомобили…

В последующем Люба занялась сетевым продуктом, гербалайфом, Гречко дал деньги на раскрутку. Контора, с которой Люба завязалась, сначала была на Гоголевском. Рядом подвальное кафе, где бывал на встречах клуба выпускников Физтеха; потом место встречи переместилось в ресторан на первом этаже киноцентра Ролана Быкова. Любина контора переместилась в здание Комитета Мира, что рядом с Аптекарским огородом. Всё как-то рядом, но это уже эпоха после завершения консультационного периода. Встречались мельком пару раз. Похоже, консультации пошли даме на пользу, практика её приняла более конструктивный характер.

Банкира того, между прочим, ограбили. Вернее, сотрудника, с ним прибывшего. Сотрудник сей, имея поручение по доставке наличности, вышел из гостиницы, остановил такси… и попал совсем не туда, куда направлялся, расставшись со всей суммой, весьма значительной. Мутная ситуация.

Ну и зачем я всё это рассказываю? Лазарев, упомянутый в частном разговоре, промелькнул тенью на шторах, послужил поводом. Вычислял момент, с которого сей метафизик появился в круге внимания, обнаружил, что начинаю припоминать массу подробностей тех времён, малую часть которых различил в именах и образах. Процесс понравился. Ассоциаций череда, всё по верхам, штрихами – трещит аппарат, мелькают кадры, рвётся плёнка.

В конце восьмидесятых пару лет проработал научным сотрудником в МИИТе, в лаборатории железнодорожно-водных перевозок под началом доктора каких-то там наук Христофора Мануковича Лазареве, этнического армянина. Популярная на юге фамилия.

Замечательное было время – железная дорога в новом для меня качестве привела на Куршскую косу. Точнее, к паромной переправе Клайпеда-Мукран. Куда только не заносят ветры перемен и воспоминания!

Песок памяти. Промываю, что-то поблескивает. Золото? – Нет. Осколки, раковины, время прошедшее, находим и теряем, важное и пустое, малое и большое…

P.S. Заглянул в Сеть, удивился – Лазарев всё ещё диагностирует, просеивает кармы. Крепкий товарищ. Кому-то нравится лазарет воображения.

Когда не хватает ума, ищут духовное. Автора этой фразы не помню, памяти не хватает. Духовное пакуется в мистическое, в провидение, видение и созерцание. Ум замещается верой. От ума горе. Без ума тоже. Гора с горой…

На краю леса, на краю жизни, всё кажется таким далёким.