Глава 7. В городе распутица

Глава предыдущая: http://proza.ru/2025/01/17/1511

Александра Степановна, бабушка Яшки, которую все для краткости звали Асей, собрала посылку для Бориса, уехавшего в Израиль. Она сложила книги, которые просил Боря, две трикотажные футболки в подарок, видеокассеты с записями, сделанными ещё по осени, на которых увидит сын и родителей, и родственников, и брата, и, главное, Яшку, и, конечно, город, по которому очень, как видно из писем, скучал.
На дворе разливался ручьями апрель. Освобождающиеся от зимнего убранства улицы, которым дворники почти не помогали, ожидая естественной уборки дождём и солнцем, были больше похожи на просёлочные дороги: так часто их пересекали рытвины, заполненные водой.
Бабушка и внук осторожно продвигались к дому, в котором жил собирающийся в служебную командировку на Святую землю Асин сослуживец.
- Иди за мною след-в-след, а то вымажешься, - оглядывалась Александра Степановна назад: вместе по узенькой, утрамбованной в весенней распутице тропинке им было не пройти. Яшка, наклонив головёнку в голубой шапочке с белой шишечкой, старательно шагал по бабушкиным следам, не делая ни шагу в сторону. Бабушка оборачивалась, смеялась, а в уме думала: «Ох, и вымуштрован! Борька в его годы уже бы двадцать раз в лужу ногой топнул».

И когда они, отдав посылку Олегу Ивановичу, возвращались к остановке и вышли на тротуар, более-менее уже просохший, Александра Степановна взяла внука за руку и стала рассказывать, как его папа Боря «гулял на улице».
- Собираемся мы с твоим папой в кино.
- Какое кино?
- Ну, я уже не помню. Кажется, «Три толстяка», не важно. Ну вот. Одела Борика и говорю: «Иди, подожди меня на крыльце, а то вспотеешь». Сама пальто, шляпу надела, квартиру заперла, выхожу – а Бори след простыл. Давай его звать: «Боря, Боря!» Нету. Пошла искать. Гаражи обошла, двор наш. Какое кино! Тут ребёнка бы найти!
- Какого ребёнка?
- Твоего папу. Он же тогда такой как ты был.
- Нашла?
- Ага! Чуть не час искала. Через три дома, в чужом дворе. Стоит мой сын около лужи и сапожком в неё бьет. Тогда тоже весна была, но таяло плохо. Вот папа и помогал... Весь обрызган грязной водой, сапожки по самый верх – мокрющие, видно, что и внутрь налилось. Так и не сходили с ним в кино.
- А почему?
- Так пришлось домой возвращаться, чаем поить горячим, сапоги сушить и одежду чистить. Такой вот
он был – ни на минуту с глаз нельзя было выпустить, тут же набедокурит.
- На бедо… чего?
- Набедокурит.
- Как это – бедокурит.
- Ну, как? Так вот! Так говорят, если кто-то что-то себе или другим плохое сделал.

Дома Яшка лег на диван и затих. Баба Ася занялась на кухне, но долгое молчание внука её обеспокоило. Она зашла в комнату.
- Ты там не уснул?
- Не отвлекай меня, я мечтаю!
– О чем?
- О папе.
Александра Степановна вздохнула – о Яшкином папе она тоже часто мечтала: так его тут не хватало! Взял вот, уехал…
А Яша помолчал, глядя в потолок, и потом произнёс:
- Хочешь, я тебе песню свою спою, сам придумал?
- Ну, давай! - Ася села на край дивана.
И внук запел:
- Птицы хорошие, птицы разные. Вам хорошо - летите, живите…
Яшка пел про птиц нескладно, но так задушевно, повторяя через каждые две строки «птицы хорошие, птицы разные" – припевом, что у Александры Степановны защипало в глазах.
…Закончилось, правда, все птеродонами и птеродактилями.

Глава следующая: http://proza.ru/2025/01/19/1553