Чорух-Дайрон

     Чорух - Дайрон (с таджикского Чору;даррон – рваный ботинок или дырявый башмак) - поселок городского типа в Согдийской области Таджикистана, подчинен администрации города Гулистан. Расположен в предгорьях Моголтау, сложенные, в основном, гранитами. Скалы и большое количество острых мелких камней неблагоприятно отражаются на обуви, отсюда и название.

     Возник как поселок при руднике по добыче цветных металлов. Статус поселка городского типа с 15.03.1945 года.

     Нужно сказать. что поселку повезло больше, относительно других, о которых речь будет идти ниже. Он не канул в лету, а превратился вполне в  современное, относительно озелененное горное поселение с 4 тысячами жителей, как и 70 лет тому назад, с своей инфраструктурой, и даже несколькими сайтами в интернете.

     Есть фотографии поселка, сделанные с одной горушки в 1945, 1947 и 2010 годах.

     ГРП обычно располагалась на окраине, или даже в некотором удалении от поселка рудника или комбината по переработки руды и занималась разведкой прилегающей территории. Инфраструктура, условия работы и жизни гораздо хуже, чем в самом поселке, то есть ниже плинтуса.

     Когда отца призвали в армию, мама жила в палатке. На зиму ее поселили в однокомнатной землянке, окно было на уровне земли, так что жильцы (двое или трое женщин) видели только одни ноги идущих мимо людей.
Когда отец пришел из армии, родителям выделили комнату в землянке. И только после моего рождения нам выделили, можно так сказать, по современным понятиям, коттедж.

     Это был каменный дом на две семьи, с двух сторон пристроены из деревянного каркаса, обитые толью, веранды, все это под одной двускатной крышей, крытой камышом и залитой толстыми слоем самана. Дерево в страшном дефиците. Пол земляной, обмазан толстым слоем глины. Две маленькие комнаты, с маленькими окнами. Веранда выполняла роль коридора, кухни и столовой. У веранды маленькое деревянное крыльцо на четыре ступеньки, на этом крыльце в теплое время года крутилась вся жизнь. Во всяком случае, на нем все фотографировались. На ряде фотографий я сижу на нижней ступеньки, а голова на уровне верхней.

     Рядом с крыльцом пристроен большой деревянный ларь с крышкой, в нем хранился уголь, керосин, и всякий инвентарь. На нем то-же  сидели и фотографировались.

     В этом доме я прожил три года, до лета 1948.

     Отец всю жизнь занимался фотографией, эту страсть, как и к охоте, он передал мне. Фотографий  осталось очень много, особенно период моего раннего детства. Когда я разбирал архив отца, я нашел там сотни фотографий, многие одинаковые и плохого качества, и зачем их отец хранил, не понятно. Я отобрал хорошие или не очень, но значимые, остальные отправил на дачу с намерением сжечь. Они хранятся там до сих пор.

     С начала у отца был фотоаппарат Фотокор 1, с пластинками 9 х 12 см, он долго хранился в нашей семье. Затем был ФЕД-1, в 1947 году я сфотографирован с футляром от него. Этим фотоаппаратом папа пользовался до конца жизни.
Возможно, кое-что из того периода жизни я помню именно благодаря многочисленным фотографиям.

     В маленькой комнатке у меня была металлическая кровать с веревочными сетками по бокам и по рассказам мамы, как только я научился стоять на ногах, я все время прыгал на кровати, как на батуте. Над кроватью висел матерчатый коврик с какими-то рисунками, над кроватью родителей висел коврик с оленями. Самая любимая игрушка, я помню с тех пор, был большой грибок, ножка отдельно, шляпка отдельно, этот грибок мама использовала для штопки носок и других изделий. Еще была большая пирамидка и матрешка. Но самыми запоминающимися игрушками были большой коричневый плюшевый медведь и таких-же размеров белый заяц. Я их очень любил и долгое время с ними спал.

     Еще был большой приемник, высокий, который стоял на импровизированной тумбочке, впоследствии он был у нас и в Ташкенте.

     Воду брали из родника, который находился относительно близко, поскольку с мамой я часто ходил за водой.

     Недалеко от дома было кернохранилище, место хранения ящиков с керном от буровых вышек. Оно было длинное, метров 20, а может и больше, выкопанное в земле, над поверхностью возвышалась на полметра только крыша, крытая листовым, может быть, оцинкованным железом, что было большой редкостью. Днем крыша раскалялась на солнце, а к вечеру остывала, и на ней, тепленькой, сидел, отдыхая, весь народ поселка, свободный от других забот. Потому что больше сидеть, кроме камней, было негде.

     На краю поселка рудника, рядом с нами, была большая площадь. На ней в центре стоял на высоком постаменте, больше трех моих ростов, большой памятник В.И.Ленину, с вытянутой рукой вперед вверх, означающей:  “Верной дорогой идете товарищи”. Вокруг было посажено несколько чахлых деревьев. На этой площади проходили все мероприятия.

     Помню демонстрацию 1 мая 1948 года. В кузове машины ЗИС-5, покрытого красным материалом, стоит начальство. Вокруг много народу, в основном женщины и дети, многие держат флаги, плакаты, портреты Ленина, Сталина и других известных товарищей. Из громкоговорителей льется музыка и песни, все радостные и возбужденные, и я с мамой тоже. Папа, по моему, дежурил в конторе.

     Со временем на этой площади построили Дом культуры, большой, трехэтажный, с
колоннами. Есть три фотографии этого места в 1947, 1967 и 2000 годах. На последней, памятник В.И.Ленину совсем потерялся в окружении больших деревьев.

     Была еще одна достопримечательность. На небольшом пространстве, сотка или две, просачивалась вода, то есть было влажно. И там росли кустарники и подсолнухи, маленькие, с меня ростом, но красивые, желтые, и находящиеся в полном диссонансе с серой окружающей природой. Меня там часто фотографировали.

                2025