Хирургия. Глава одиннадцатая

ОТТЕПЕЛЬ

В палату торопливо вошла принявшая смену Надежда Николаевна, поздоровалась, положив на Васькину постель пакет, сказала:
— Это вам, Василий Иванович, из деревни передали, я была там на выходных днях.
- Спасибо, Надька! Как там?.. В деревне-то…
- Извините, работы много, я тороплюсь! Не до разговоров! – сказала она и, предупредив Ривкина, чтобы не завтракал, выскользнула из палаты.
- Торопится она, деловая! – пробурчал Васька и зашуршал пакетом, доставая угощение.
Ривкин задумчиво сидел на койке, хотел что-то спросить у нас, но не решался. Меня он стеснялся беспокоить, а Ваську боялся. Васька заметил его растерянность и возник по своей инициативе:
- Ну, по какому поводу, суслик, задумался? Ничего не бойся, веди себя смело, решительно. Иди сейчас сдавать анализы и ни одним мускулом не показывай, что ты боишься чего-то. Докажи, что ты мужик. Вон Матросов амбразуру грудью закрывал, а ты для укола задницу для дела приоткрыть не можешь… Ступай с Богом, не мусоль кислой мордой наше хорошее настроение!
          В «суслике» что-то щёлкнуло, и он решительно вышел из палаты.
- Василий, ты себя ведёшь беспардонно, сказал я. Ривкин такого склада человек. Не все публичные, как ты. Он скромный, образованный, вырос в тепличных условиях, привязан к маме. Ты не знаешь, что такое еврейская мама – это ангел во плоти по отношению к своим детям. Отнесись к нему с пониманием. И относительно Надежды смени манеру общения. Она молодая, скромная девушка, стесняется таких откровений, проявляемых с твоим деревенским размахом. Не нужно её смущать, не нужно! – сказал я. Я не первый раз тебе об этом говорю…
- Петрович! Насчёт Надьки ты прав. Я в ней вижу свою дочь. Вся деревня знает, кто я ей, а когда я вместо коровника к Гальке попал, так моя сказала, чтобы я домой не приходил. Я после больницы к этой язве двенадцатиперстной уже точно больше не вернусь, только трактор и запчасти заберу – самое дорогое, что у меня есть, и собаку возьму. За время, что мы прожили вместе, она меня всего обгрызла. Ей всегда всего мало, ей всё не нравится, ей все – неугодные. Лихая скула, одним словом. Терпел, а сейчас отвернуло, как от тухлого яйца. Детей у нас с ней нет, любви и согласия нет. А недавно такое учудила! Когда я сексуальную революцию дома хотел совершить.
Васька сделал паузу в разговоре и решил до конца высказать наболевшее:
- Знаю, что она стерва необузданная, но дело житейское, а она баба – есть чем шевельнуть…, так для меня же нет шевеления ни с какого боку! Я к ней и так, и сяк! Она кочевряжится! Я с расстройства и возмущения налил в гранёного спутника по самую плешку, да саданул, не закусывая, а потом ещё добавил. Она в крик:
- Уходи из моей хаты, пьяница проклятый! Милицию вызову.
Петрович, поверь, не пьяница я. Ну выпью иногда танцевальную норму, не скандалю, никого не трогаю. Она меня пьяным названием оскорбила. Никто на селе меня пьяницей не называл. Мнение в селе, как решение Конституционного суда, никто не отменит!
- Вызывай! – говорю, гадость ты эдакая, тебя удавить мало! Милиции нужно бандитов ловить, да бухгалтеров, таких, как ты, что с председателем аферы всякие вытворяют против государства. Не отвлекай уважаемых людей от дела. Лучше себе скорую вызови, мозги отрегулировать. Разбросала их по своим дебитам-кредитам, в кучу не соберёшь. Дёргаешься, как конвульсия… В общем, прилетела милиция. Лейтенант с сержантом походили, послушали её истерики. Отозвали меня в сторону, и лейтенант мне сказал: - Хрюкин! Сочувствую вам. У меня тёща такая, значит и жёнка такой будет. Бегите от неё, если есть куда. А давить её не надо. Всех сволочей не передавить, себе будет хуже. По закону за неё отвечать придётся, как за нормального человека. Вот такая у нас справедливость…
- Что ты, Петрович, на это скажешь?
- Василёк! Я не такой многословный, как ты. У меня жена хорошая. Нет ни скандалов, и потребностей в сексуальных революциях – тоже нет. Завершим беседу этими строчками:
В нашей жизни всё организовано.
Есть определённые традиции:
Если плохо нам – приходит скорая.
Если хорошо – летит МИЛИЦИЯ!
- Петрович! Правильно ты заметил! А что ты скажешь насчёт Гальки? Она смотрит на меня, как на икону. Что мне ещё надо? И дитя готовое…
- Дорогой Василёк! У тебя хватит своей житейской мудрости, и ты в советах не нуждаешься! Я за тебя спокоен, не промахнёшься… Но устранять свои проблемы ты должен сам.
- Почему ты, Петрович, безразличен к моим проблемам? Что тебе стоит подсказать из своей благополучной жизни вариант, полезный для меня?
Я тебе расскажу одну историю, из которой ты сам сделаешь вывод. Давно это было, в молодости. Был у меня приятель, Володька. Встретились мы с ним случайно, и он так радостно мне сообщил:
          - Серёга! Я жениться решил. Такая красавица попалась мне – добрая, милая, умная. Таких я в своей жизни не встречал. Жить без неё не могу! Что скажешь?
- Чего скажу? Раз любишь, ценишь, веришь ей, так женись, конечно…
- Я знал, что ты со мной согласишься! Спасибо, ты мне помог!
Через какое-то время встречаю я Володьку. Злой, угрюмый, небритый, не ухоженный, пахнет куревом, алкоголем, короче – козлом.
- Ну и вляпался я! – пояснил он. – Скандалим, дерёмся, родители недовольны, соседи в претензии, милиция с нами приходит знакомиться. Решил разводиться.
Что скажешь?
- Раз такая картина получается, чего же терпеть. Разводись…
Эта встреча у нас была не последняя. Разыскал он меня по своей инициативе и опять с вопросом:
- Что мне делать, Серёга? Плохо мне одному. Жены нет, детей нет, шатаюсь без дела по пустой квартире… Ни поговорить, ни цапнуть, ни лапнуть, ни пригреть, ни приголубить. Нет рядом женщины, и ничего в жизни интересного нет. Не могу дальше так жить. Может, сойтись?
- Конечно, сойтись, – говорю ему. – Хватит дурью маяться, да людей смешить. Пора остепенившись, своим умишком жить.
Больше мы не встречались. Видно, всё у них уладилось. А мой совет основывался на его ситуационной информации – как он её преподнёс, такой и совет последовал…
- Я намёк понял, Петрович. Спасибо. Не ошибусь!