Когда падают звёзды

Когда падают звезды…

Аннотация
К тридцати восьми годам в жизни Вениамина Суханова, на первый взгляд, есть все: стабильный доход, положение в обществе, красивая жена. Женщины задерживают на нем томный взгляд, мужчины завидуют. Шальные деньги, алкоголь, рестораны, отдых в самых дорогих отелях мира… Но есть ли в сумасшедшем круговороте его жизни место для счастья?

 
КНИГА 1

I

- Дорогой, мы еще не опаздываем? - голос жены заставил Вениамина вздрогнуть. Диана спускалась вниз по лестнице. Серебристый шелк ее палантина сверкал в приглушенном вечернем свете. Комната постепенно наполнялась ароматом ее духов.
- Дорогой, застегни мне, пожалуйста, платье! - повернувшись спиной к мужу, она слегка наклонилась вперед и приподняла подол длинного платья.
- Отлично выглядишь, милая! Мы можем идти?
- Конечно, любимый! Сейчас только нанесу последние штрихи макияжа!
- Я думаю, это лишнее! Ты и без этого выглядишь сногсшибательно! – Вениамин подошел к Диане со спины, крепко обхватил ее за талия и уткнулся лицом в ее кудри цвета горького шоколада.
- Венечка, ну подожди! Ты испортишь мне причёску! – игриво смеясь, Диана высвободилась из крепких рук супруга
 - Идем скорее, милая! Саша ждет нас через полчаса!
- Венечка, ну кто тебе важнее? Твоя любимая женщина или этот Саша? Согласись, лучше прийти на часик попозже, зато при полном параде! – подняв ногу на стул, Диана запустила руку в волосы, поправляя локоны.
-  Для того, чтобы быть при полном параде, тебе достаточно просто причесаться с утра! – Вениамин снова подошел к жене, обнял ее плечи и поцеловал в щеку. Диана отмахнулась от него небрежно, совсем по-девичьи. Быть может, не слишком солидно. Ей скоро тридцать пять (к слову, на вид ей можно было дать не больше двадцати семи). Но некоторые скабрезные жесты придавали ее поведению особый шарм.
- Вечно вы, женщины, придумываете себе проблемы на пустом месте! Вот брали бы пример с нас!
- Ну да, ну да. А что спасет мир, по-твоему?
- Например, философские идеи!
- А вот и неправильно! Мир спасет красота! - Диана подошла к Вениамину и дотронулась указательным пальцем кончика его носа. – Вот теперь я полностью готова! Скажи своей жене что-нибудь одобрительное!
- Выходить в свет с такой женщиной – лучшая награда для любого мужчины! - Вениамин улыбнулся, гордо приобняв жену
- Ну вот, другое дело! - взявшись за руки, они вышли из дома. Привычный звук сигнала автомобиля. Как будто он приветствует своих хозяев и рад оказаться полезным.
- Дядя Веня, дядя Веня! Почему ты так давно не заходил к нам в гости? - девчонка лет шести, подбегая к чете Сухановых, запрыгнула на руки Вениамину. Ею оказалась Оленька. Дочь школьного друга Вениамина, Дмитрия. 
- Много дел, солнышко! Но на днях обязательно зайду, обещаю!
- Честно-честно, не обманешь? – Оленька обхватила шею Вениамина маленькими детскими ручками
- Не обману, милая! Передавай родителям привет! А это тебе - извлекая из нагрудного кармана пиджака небольшую шоколадку, Вениамин вручил ее Оленьке. Взяв шоколадку и поцеловав Вениамина в щечку, девочка скрылась за поворотом.
- Боже мой! Несносная девчонка! Подняла всю пыль! - Диана наклонилась, брезгливо стряхивая с подола дорожную пыль
- Не сердись, милая! Ты только посмотри, какое чудо! А нам с тобой, по-моему, не мешало бы подумать о продолжении рода! – Вениамин с нежностью положил руку на живот Дианы, на мгновение представив, что она уже носит под сердцем его ребенка. - Как говорил Дарвин, если особи не размножаются, есть риск исчезновения вида!
- Вот так сравнение! Пусть размножаются те, кто не способен на большее! Мир не стоит на месте. Если раньше смысл жизни умещался в диаметре семейного круга, то теперь все иначе! - Диана улыбнулась, закуривая сигарету.
- А тебе не кажется, что мы сегодня видели знак? Оленька крайне редко гуляет на нашей улице. Я тоже редко бываю около дома по будням. А сегодня обстоятельства оказались сильнее нас: мы встретились. Быть может, Бог посылает нам знак, что пора подумать и о своих детях? Ты только представь, как будет здорово, если в доме будет звучать детский смех!
- Веня, Веня! Я думала, ты не веришь в подобную чушь! Какие знаки, милый? Нет никаких знаков! Мы вправе сами выбрать свой путь! - Диана говорила с неподдельным апломбом. В ее зеленых глазах отражалась непоколебимая уверенность в себе, граничащая со спесью.
- Золотые слова! Мы сами вправе выбрать свой путь! Так почему бы нам не сделать выбор в пользу рождения ребенка? Я понимаю, стоит откладывать, когда есть проблемы с жильем, нет стабильного дохода. Но ведь нас с тобой эти проблемы обошли! В нашем огромном доме так не хватает нашего малыша! Мы будем гулять с ним в парке по вечерам, а по выходным…
— Это наводит некие подозрения! – перебила Диана. - Ты стал подозрительно часто говорить о детях. А раньше тебя не особо прельщала перспектива стать отцом. Все ли с тобой в порядке? - Диана шутливо провела рукой по его лбу.
- Времена меняются, такова наша жизнь. Мне уже тридцать восемь, тебе скоро тридцать пять. Пора всерьез задуматься об этом!
- Но сначала поживем немного для себя! - бросив окурок в ближайшую урну, Диана села в машину. Вениамин сел вслед за ней. Они оба молчали. Выход в свет давно стал неотъемлемой частью жизни Сухановых. Диана предпочитала тихим семейным вечерам шумные компании, восхищенные взгляды и вечерние платья. Она была страстной любительницей сибаризма . Несмотря на свою надменность, Диана все же зависела от мнений извне. Ей было недостаточно простого одобрения. Она стремилась к восхищению со стороны. И хотя она, безусловно, считала себя совершенной, ей нужно было снова и снова находить подтверждение этому. А Вениамин не привык в чем-либо отказывать супруге. Семейная жизнь давно шла по задуманному Дианой сценарию. А он был рад обеспечить ей достойную жизнь, порою даже в ущерб своим интересам. Вениамин готов был часами слушать ее восторженные тирады о новых направлениях в моде, возить ее отдыхать в дорогущие отели мира, восхищаться ее нарядами. Лишь бы только видеть загадочную улыбку на лице супруги. Постепенно он смог убедить себя в том, что семейная жизнь совпадает с картинками из юности, которые нередко возникали в его воображение. Он любил Диану и был готов втиснуть свою жизнь в рамки, соответствующие ее идеалу.
- Прошу на выход, моя прекрасная леди! Мы подъехали! - открыв дверь автомобиля, Вениамин подал жене руку
- Как ты думаешь, приглашенные гости заметят мое новое платье?
- Непременно заметят! Ты прекрасна в любом наряде!
- Кто будет приглашен?
- Многих ты знаешь. Супруги Белкины, Юлиана, братья Васильевы. И еще несколько коллег Саши. Не считая семьи самого именинника - Вениамин внезапно заметил, что Диана резко изменила выражение лица, и теперь выглядела весьма встревоженной. В воздухе повисла минутная пауза. Желая разбить стену напряжение, возникшую между ними, Вениамин решился разорвать тишину.
- Все в порядке?
- Ты сказал, Юлиана? – наконец, заговорила Диана, всматриваясь вдаль
- Неужели, ее имя заставило тебя так напрячься?
- Наверное, я должна была спокойно услышать имя той, с кем мой муж до меня был близок! - Диана высвободила свою руку из руки супруга и резко отстранилась от него
- Верно сказала, Дианочка! Твой муж был с ней близок до тебя! Понимаешь? До! Все в прошлом! - Вениамин попытался приобнять супругу, но она придержала его руку
- И ты так спокойно говоришь мне об этом?
- Хочешь, я скажу тебе об это торжественно: дорогая Диана! Да, я был до тебя близок с Юлианой! Если хочешь, я могу продолжить список и назвать всех, с кем когда-либо состоял в отношениях! – желая разрядить обстановку, Вениамин решил говорил с нарочито выразительно. Он посмотрел на супругу и, к неудовольствию, заметил, что она явно не разделяла его юмора. - Послушай, милая, когда мы встретились, мне был тридцать один. Неужели, ты думала, что я до встречи с тобой служил дьяконом в местном храме?
- Я не об этом, Веня! А ты подумал о том, какого мне сливаться с твоим прошлым?
- А тебе вовсе не обязательно пить с ней на брудершафт! Ты, кажется, забыла, что Юлиана не только женщина из моего прошлого, но и давняя подруга семьи Сазоновых
- Пусть так, милый! – не желая далее развивать конфликт, Диана сделала вид, что приняла ситуацию. Она всегда чувствовала тонкую грань между защитой собственных границ и откровенным занудством
- Вот и умница! - Вениамин придержал для супруги дверь в ресторане. Музыка, доносящаяся из полуоткрытой двери, слилась со свистом ветра.
- Ветер – это злейший враг моей прически! - Диана поправила волосы, зайдя в ресторан.
- А, по-моему, твой злейший враг – твой прелестный язычок! - Саша, увидев из окна их припаркованный автомобиль, решил встретить гостей.
- Очень рад вас видеть, проходите! - он жестом пригласил гостей к столу
- О, Боже, Веня! Вот так встреча! - Юлиана, удивленная встречей с Сухановым, встала из-за стола и подошла к нему. Она высокой статной светловолосой женщиной лет тридцати с большими серыми глазами, одетой в шелковое платье цвета изумруда до щиколоток.
- Я тоже рад тебя видеть! – Вениамин поцеловал ей руку. А ты совсем не изменилась!
- Врешь ведь! Конечно, изменилась! Двенадцать лет прошло!
- И, правда, изменилась! В лучшую сторону! - Вениамин, привыкший говорить комплименты, всегда пользовался головокружительным успехом у женщин. Природное обаяние, харизма и энергичность не могли не сказаться на популярности Вениамина.
- А ты все тот же, Суханов! - негромко смеясь, Юлиана подняла бокал и слегка дотронулась им кончика носа Вениамина. - За тебя, дорогой друг, за тебя!
Сцена общения Вениамина и Юлианы оказалась весьма болезненной для Дианы. Холодный укол ревности коснулся сердца, распространяясь по всему телу. С мрачным выражением лица она глотнула вино, не в силах спокойно смотреть на то, как ее супруг общается с другой женщиной. Она привыкла быть единственной! А сейчас другая бессовестным образов перетягивает внимание ее мужчины на себя. Заметив смятение супруги, Вениамин подошел к ней.
- Все в порядке, дорогая? – Вениамин положил руку на плечо Дианы
- Все в порядке, дорогой. Иди, вы, кажется, недоговорили! – она снова говорила надменно.  - Иди, тебя ждут! - Диана снова взяла бокал
- Прошу прощения, я кажется, заставила тебя понервничать! - Юлиана, улыбнувшись Диане, разрезала кусочек рыбы и съела его. Она пользовалась приборами с особым шиком. Ее манеры с легкостью вписывались в рамки бомонда. Но Диана, кажется, не приняла извинения потенциальной соперницы. Она сидела, плотно сжав губы.
- Ты так обворожительна, только печальна! – к Диане подошел один из гостей. – Ты позволишь пригласить тебя на танец? - он протянул ей руку. Диана подала руку, выразив тем самым свое согласие. Вениамин посмотрел на это с недоумением. Он не ожидал данной перипетии. Он не успел и лова сказать, как уже наблюдал за танцем Дианы с незнакомцем, подавляя в себе поток неистовой ревности. Его женщина извивалась в объятиях другого.
- Ты необыкновенная женщина! Ты самая красивая из тех, кого я встречал! - руки незнакомца скользили вниз по спине Дианы
- То, что ты говоришь – звучит весьма тривиально! Я ждала более креативных комплиментов! - улыбнувшись загадочной улыбкой, она слегка отстранилась от него
- Твоему мужу несказанно повезло! Раньше я думал, что такие женщины приходят только во сне! Кстати, меня зовут Алексей!
- Очень приятно, Алексей!» - Диана уткнулась носом в щеку нового знакомого. Его рука в это время скользнула ниже. Алексей прильнул губами к губам Дианы, но та отстранилась от него.
— Это лишнее, Алексей! Для меня унизительна мысль о том, что ты принимаешь меня за распутную девицу!
- Бог с тобой, Диана! Где ты, и где распутные девицы? - Алексей крепко сжимал ее в объятиях
— Это уже лучше! - Диана прижалась лицом к плечу Алексея. Внезапно музыка закончилась. Диана заняла свое место рядом с супругом. Тот вопросительно посмотрел на нее.
- Что-то не так, милый? - Диана положила руку на плечо Вениамина. Не отвечая на вопрос, он отстранился от нее. До конца вечера он больше не сказал жене ни слова.
- Что загрустили, дорогие друзья? Праздник же! Мне сегодня сорок два! Давайте же отметим это! - видя затишье среди приглашенных, Александр решил взять инициативу в свои руки. Открыв шампанское, он стал наливать гостям. – Ешьте, пейте, заказывайте все, что душе угодно! Сегодня я за все плачу! - его движения были размашисты и небрежны. Первый след алкоголя неслабо отразился на его поведение.
- Милая, любимая, пойдем танцевать! - Александр прижал жену к себе, целуя ее в щеку. Но та резким движением высвободилась из его рук.
- Саша, что за моветон? Мы в публичном месте находимся!
- Вот пусть вся публика знает, как я люблю тебя!»- встав из-за стола, Александр подхватил супругу на руки. Видя их танец, Диана тут же захотела последовать их примеру. Потрепав Вениамина за волосы, она шепнула ему:
- Милый, а не пойти ли и нам танцевать! Я полностью солидарна с Сашей: хочу, чтобы все знали, как я люблю тебя! – она попыталась поцеловать супруга, но Вениамин, отодвинувшись от жены, ничего не ответил.
- Твой муж - настоящий мужлан! Разве можно обижать такую женщину? - кинул на ходу проходящий мимо Александр. Диана искренне не могла понять, что происходит с ее супругом. Она привыкла быть в центре его внимания, быть первой и последней страницей в книге его жизни. Остаток вечера тянулся для нее медленно и мучительно. Наконец, устав от двусмысленного молчания, Диана решила для себя, что вечер подошел к концу.
- Поедем домой, милый! Я устала!
 Вениамин не сказал ни слова. Он молча встал из-за стола, пожал поочередно руки Александру и другим приглашенным и направился к выходу.
- До свидания, Сашенька! Спасибо, что пригласил! - кинула Диана, выходя из ресторана. Диана и Вениамин сели в автомобиль. Шум мотора. Ресторан оставался вдали. Казалось, что они вступили в другую галактику.  Всю дорогу они молчали. Наконец, Сухановы переступили порог родного дома. Навязчивое молчание навеяло тревогу.
- Почему ты молчишь, любимый? - сказала, наконец, Диана после долго молчания
- Любимый, говоришь? И ты еще спрашиваешь, почему я молчу? - голос Вениамина был тверд
- Я ничего не могу понять! Что-то не так? -  Диана все еще не понимала причин молчания мужа. Ей были чужды скрытые недомолвки.
- Да нет же, милая, все очень хорошо! - закурив, Вениамин отвернулся к окну. Диана подошла к нему. Несколько минут они оба молчали. Наконец, Диана решилась прервать эту угнетающую звенящую тишину, которую до этого нарушал лишь звук ветра, доносящийся из открытого окна
- Может быть, ты объяснишь мне, что происходит?
- Нет, дорогая жена, это ты должна мне объяснить, что происходит! Ничего не хочешь мне сказать?
- Ты о чем?
- Например, о твоем развязном танце в ресторане!
- Ты о моем танце с Алексеем? Боже мой, Веня! А я думала, что случилось что-то непоправимое! – Диана искренне не могла понять, почему танец вызвал столь бурное негодование супруга
- Для тебя это ничего не значит? Скажешь, это я раздваю из мухи слона? А, по-твоему, нормально, когда замужняя женщина у всех на виду, не стесняясь мужа, прижимается к чужим мужикам? - Вениамин еле сдерживался, чтобы не накричать на супругу
-  Веня, о чем ты говоришь? Ты ведешь себя, как неотесанный чурбан!  Что значит «прижимаюсь к чужим мужикам»…. Эта формулировка оскорбительна! Мы просто танцевали, Веня! Просто танцевали!
- Замечательно: просто танцевали! Да будет тебе известно, что это неприлично, милочка! Он лапал тебя у всех на глазах!
- Милый, ну что в этом такого? Мы не делали ничего непристойного! Это был обыкновенный танец, который никого ни к чему не обязывает!»
- Да ты хоть понимаешь, что опозорила меня своим сомнительным поведением?
- Я не понимаю, в чем ты меня обвиняешь! Да, я красивая женщина, это так! И многие мужчины замечают это!
- В первую очередь, ты моя женщина! Моя! А не публичная девка! Я забочусь о тебе, искренне тебя люблю! И, по-моему, я заслуживаю верности!
- Что за Средневековье, дорогой? Это неправильно!
- А развязный танец – это правильно, по-твоему?
- Я не вижу в этом ничего постыдного! Сейчас двадцать первый век, кругом эмансипация. Женщина отныне не является приложением к своему мужчине! Женщина – это, в первую очередь, свободная личность! Может быть, ты меня еще на костре сожжешь, как настоящую ведьму? – Диана попыталась обнять супруга, игриво утыкаясь носом в его щеку, но он слегка оттолкнул ее.
- Ты вела себя очень некрасиво и даже не хочешь извиниться?
- Мне не за что извиняться! – твердо сказала Диана. Ловким движением скинув платье, она неглиже прошла в комнату, чтобы взять халат. 
- Тогда нам не о чем разговаривать! Можешь танцевать хоть с каждым встречным, только без меня, на этот раз! – Вениамин направился к двери и , накинув плащ, вышел из дома. Ссора женой выбила его из колеи. Он вышел из дома и, не оглядываясь, пошел в сторону парка… 

 

II

   Диана не обратила внимания на уход супруга: зачем зацикливаться на тривиальной семейной ссоре? Она была уверена, что он вернется, как только немного успокоится. В глубине души она испытывала гордость и мелочное удовлетворение. Муж ревновал ее. А это значило только одно: она нужна. Вениамин боится потерять ее. Она никогда не упускала возможность дать лишний повод для ревности, совсем не заботясь в этот момент о своем реноме. Ей было важно знать, что Вениамин боится потерять ее…
   Вениамин не заметил, как прошел несколько кварталов пешком. Ревность безжалостно душила его. Окутанный сдавливающей цепью подозрений, он был готов совершить страшный шаг. Пытаясь забыться в дыму сигарет, он остановился. В голове крутился один вопрос: за что? За что Диана так поступила с ним? Разве он был все эти годы плохим супругом? На протяжении всей семейной жизни, Вениамин был любящим, заботливым и щедрым мужем. Он исполнял любой каприз жены, был верен и искренне любил ее.
- О, Венёк! Какими судьбами? - услышал он из-за спины. Обернувшись, он узнал своего давнего знакомого, Владимира.
- Володька? Ушаков? - Вениамин обнял старого друга и похлопал по плечу. Эта встреча ненадолго вырвала его из круга меланхолии.
- Выглядишь так, как будто попал в плен вечной скуки. Семейная жизнь наскучила?
- И не говори! С семейной жизнью в точку! - Вениамин закурил очередную сигарету
- Неужели, поссорились?
- Мягко сказано, поссорились. Иногда мне кажется, что наш брак трещит по швам. Ее сегодняшняя выходка в ресторане стала последней каплей - Вениамин говорил, уставившись в небо. Казалось, что он не столько хочет быть услышанным, сколько выговориться. Слово за словом, он как будто вытаскивал из себя колючки душевной смуты, больно царапавшие его самолюбие.
- И что же натворила твоя прекрасная леди?
- Она танцевала развязный танец с одним из приглашенных. Представляешь, его руки скользили по ее телу вниз! И ладно бы она испытала хоть легкий укус совести. Она считает себя бесконечно правой!
- Что? Да она совсем совесть потеряла! Ты думал о том, что она может быть неверна тебе? Может быть, она прямо сейчас не теряет зря время и развлекается с очередным?
- Конечно, думал. – Вениамин отошел не несколько шагов и добавил. - В такие моменты я искренне завидую людям, которые вообще думать не умеют!
- Нечего им завидовать, дорогой друг! Ты же страдаешь этим - Владимир усмехнулся. Вениамин посмотрел на него с явным непониманием.
- Что за намёки?
- Какие уж тут намеки?! Я говорю самым прямым текстом, который только может быть. Ты со своим обожанием супруги до рогов доживешь!
- Что ты сказал? Не смей так говорить! - Вениамин разозлился на Владимира, задевшего честь его жены. Своим предположением он попал прямо в десятку терзающих его смутных сомнений. Он больше всего боялся, что в жизни Дианы появится другой мужчина. Пытаясь оградить жену от опасных соблазнов, он удовлетворял все ее запросы, с каждым днем растущие в геометрической прогрессии. Ему казалось, что его щедрость, понимание и искренность станут залогом верности Дианы.
- Да ладно, ладно! Я же, как друг, уберечь хочу! Ты ее распустил!
- Скажи, вот что я сделал не так? Я ни в чем ей не отказываю! Вожу ее в самые дорогие отели мира, задариваю ее дорогими подарками! Чего она еще хочет?
- Чего она еще хочет, спрашиваешь? Кнута хорошего ей не хватает! Ты хотя бы иногда отдаешь отчет своим действиям?
- Скажешь, что еще и я виноват во всем?
- Ты один виноват во всем! Посмотри вокруг, не веди себя, как типичный идиот! Другие женщины, чтобы удостоиться чести стать замужней, лезут из кожи вон! Домашние обеды, постоянное внимание, ухоженный вид. Им бы хоть в голову пришло так грубо и беспардонно вести себя с другими мужчинами? Я тебя уверяю, что нет! А все почему? Потому что их преследует навязчивый страх потерять своего мужчину! А у тебя что? Ты боишься ее потерять! А так быть не должно! Она у тебя совсем от рук отбилась! - Владимир говорил с гордостью, разрастающейся с каждым словом. Он был уверен в неопровержимости своей теории.
- Странная у тебя позиция!
- Правда у каждого своя. Только моя позиция приносит мне дивиденды: женщины просто пачками вешаются на меня, змейками вокруг меня вьются, чтобы в ЗАГС затащить, только мне это ни к чему. А ты что? Стоишь тут и трясешься, что она тебе изменит!»
- А что ты предлагаешь?
- А вот это другой разговор! Домой ты, видимо, в ближайшие несколько часов возвращаться не собираешься? Так пойдем в сауну! Расслабляющая музыка, отличные девочки! Как друг говорю!
- Что? Какая сауна, какие девочки? Ты о чем вообще? Это тебе ни о чем не говорит? - подняв правую руку, Вениамин указал на обручальное кольцо
- Да ты, я смотрю, совсем подкаблучником стал! Говорю тебе, поедем в сауну!
- Знаешь, я думаю, эта идея не из лучших! Несмотря на нашу ссору, я люблю свою жену и не хочу ей изменять!
- Ты явно не с нашей планеты! Какие измены? Измены – с любовницей, а с теми, кто торгует плевками любви, никакая не измена! - Владимира переполняла спесь. Ему казалось, что он доказал теорему любви. В отличие от Вениамина, он никогда не был адептом моногамии. Его жизнь по праву можно было сравнить с фейерверком. Затишье сменялось яркой вспышкой. Рутине он предпочитал вечный праздник
- Ты хочешь сказать, что я должен пребывать в экстазе от брызг продажной любви только для того, чтобы отомстить Диане?
- Ты как маленький, ей-богу! Тебе скоро сорок стукнет, а ты не можешь понять простых вещей! В сауну мы идем для того, чтобы ты отвлекся и, между прочим, вспомнил о том, что ты привлекательный мужчина! И твоей Диане тоже следует бояться потерять тебя! Заодно встряхнете ваши отношения!
- Если так, то ты меня убедил! - Вениамин улыбнулся. Эта улыбка скорее была защитой. Он не был уверен в том, что поступает правильно. Но слова Владимира о том, что поход в сауну «встряхнёт семейные отношения» подарила ему надежду
- Вот и отлично! Поехали, тут недалеко!
 Они отъехали.
- Знаешь, когда-то давно я заехал сюда совершенно случайно. Ну, знаешь, надоели местные недотроги, захотелось развеяться, вкусить любовный плод, так сказать. Это было незабываемо! Я стал частым гостем здесь! Очень советую тебе снять Королеву Марго! Еще Элеонора неплоха, фигуристая. Еще там есть Серафима Прекрасная…
Слова Владимира слились для Вениамина в круговорот бесполезных звуков. Неведомые ранее имена, характеристики, данные другом. У Вениамина звенело в ушах. Спустя какие-то полчаса он, вероятно, забудется в пучине страсти. Надолго ли? Будет ли он заживо четвертован бесконечными ножами совести? Он не мог не думать об этом. Быть может, все обойдется? Этот вечер грехопадения будет забыт им, подобно страшному сну, как только Диана с красными от слез глазами бросится ему на шею и скажет, что любит его? Только это не больше, чем блаженная апория. Высота моральных устоев вступила в борьбу с мелочным мстительным удовлетворением. Вениамину казалось, что это происходит не с ним…
Через несколько минут Владимир припарковал автомобиль.
- Ну, прошу на выход, дорогой друг! – Владимир открыл дверь со стороны Вениамина.
- Может, я зря затеял это? Зачем мне сближаться со жрицами любви? Только для того, чтобы отомстить Диане? Это так глупо и по-детски!
- Глупо и по-детски, Веня, смотрятся твои сомнения на фоне дюжей фигуры и годом рождения, указанным в паспорте!
- Наверное, ты прав! Просто, я никогда раньше ей не изменял!
- Все бывает впервые! Пошли!
Они зашли внутрь. В холле их встретила женщина. Ее красота неминуемо шла на убыль. Тем не менее, годы еще не успели изуродовать ее лицо и шею дряблостью и морщинами. Ей, вероятно, было около полувека, но приглушенный свет меноры, отвечающий за интимную атмосферу, брал на себя порядка пятнадцати лет.
- Мы рады видеть вас, господа! Располагайтесь, чувствуйте себя, как дома! - ее слова выглядели неприкрытой аффектацией. Когда она заговорила, казалось, что включили диктофон, который в тысячный раз воспроизводит давнюю запись. Она подошла к столу и, усадив гостей на диван, принесла каталог.
- Разрешите ознакомить вас с прекрасными жительницами этого заведения! Что вам будет угодно? Если вы хотите неистовой страсти – возьмите Лаиду, если вам больше по душе нежность и умиротворение – советую связаться с Виолеттой. Если вам хочется девочку с фигурой античной богини – советую снять Алисию - женщина с наработанной быстротой перелистывала страницы каталога. С глянцевых страниц на Вениамина смотрели женщины в костюмах Евы. Ему казалось, что они отличаются только цветом волос и комплекцией. Наконец, на последней странице, Вениамин увидел девушку, заставившую задержаться взглядом на своей странице.
- А это кто? - спросил Вениамин
- Джозефина. Она никогда не пользовалась особой популярностью у мужчин, хоть и симпатичная - женщина говорила о ней с неприкрытым пренебрежением.
- Пожалуй, я выберу ее!
«Это ваше право. Пойду и скажу, чтобы приготовилась
- Ну, ты и выбрал!  - Владимир явно негодовал. – Она же бревно! Только деньги зря потратишь!
- А я пришел сюда не для удовольствия! Пусть девочка немного заработает! А отклекусь- Вениамин дал понять, что его выбор не подлежит переменам.
- Проходите в комнату! - бросила на ходу вернувшаяся хозяйка. Джозефина ожидает вас
Вениамин подошел к двери. Несколько минут он не решался зайти.
- Девочка ожидает вас! - напомнила хозяйка. Сделав глубокий вдох, Вениамин зашел в комнату. Сквозь густую пелену пара Вениамин мог разглядеть девушку, одетую в свободную белую рубашку.
- Ну, здравствуй, сударь! - начала она. Подойдя к Вениамину, она протянула руку.
- Джозефина!
- Вениамин - робко ответил он
- Красивое имя, мой господин!
- Не называйте меня так! - выдавил Вениамин после минутного молчания. Он всегда придерживался равноправия, и ему было не по себе, что женщина унижается
- Как скажешь! И давай на «ты»!
- Давай! - Вениамин говорил неуверенно и слишком тихо. Слова были скомканы, их было трудно разобрать. Джозефина подошла к нему и рывком сняла с него пиджак. Как только он оказался на полу черным пятном, Джозефина ловким движением руки принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. Вениамин странно посмотрел на нее. На несколько секунд она остановилась:
- Что-то не так? Тебе не нравится?
- Все нормально, продолжай!
 Через несколько минут и Джозефина, и Вениамин оказались полностью обнаженными. Окутанная вуалью страсти, Джозефина  запрыгнула на него, обхватив его руками и ногами. Их лица и конечности терялись в матовом облаке пара, влажные волосы Джозефины липли к плечам.
- Ты лучший, Вениамин! Ты лучший! - шептала она, обвивая шею Вениамина руками. Их конечности сплетались между собой. Вениамин не понимал, что с ним происходит. Время тянулось медленно. Слышалось прерывистое дыхание. Наконец, обессиленная Джозефина, тяжело дыша, легла рядом с Вениамином. Тот несколько минут лежал, молча смотря в потолок. Им овладели смешанные чувства. Вскоре его смуту заметила Джозефина.
- Что-то ты неважно выглядишь! Что-то случилось?
- Тебе не все равно? - резко ответил Вениамин. Ему вовсе не хотелось делиться своими переживаниями
- Мне показалось, что тебе плохо. Может быть, я могу тебе помочь?
- Можешь не стараться, я за фальшивую заботу не доплачиваю! И за психотерапию тоже! - Вениамин говорил с Джозефиной резко. Вероятно, он не подумал о том, что может ее обидеть. Женщина, торгующая почасовой любовью, по мнению Вениамина, не могла сопереживать. Он считал, что люди, которые торгуют тем, что всегда было свято, лишены всяких чувств. Косвенно он обвинял Джозефину в своей измене. Это чувство нагоняло на него странные мысли. Ему казалось, что если бы женщины перестали выставлять плотскую любовь на продажу, мужчины не изменяли бы своим избранницам. Он не думал о том, что, согласно экономике, предложение рождается тогда, когда появляется спрос. Вениамин все глубже и глубже погружался в пропасть разрывающих сомнений. Только голос Джозефины смог вырвать его из этих цепей.
- Зачем ты так? Я не собиралась тянуть с тебя лишние деньги! Я всего лишь хотела тебе помочь!
= Интересно, и как же ты мне поможешь? Неужели, проведешь со мной еще одну ночь незабвенной страсти?
- Что за буффонада, Вениамин? Не стоит воспринимать все слишком буквально. Неужели ты думаешь, что помочь можно только так?
-Слово еще какое – «буффонада». И не думал, что вы, продажные женщины, знаете такие слова
- Продажные женщины и женщины, которые вынуждены продавать свое тело, это не одно и то же! Чему ты удивляешься? Или, может быть, ты думаешь, что девочки по вызову обладают только красивым телом, а души у них нет? - в голосе Джозефины слышались ноты обиды. Уставшая от тривиальный психологии людей и от стереотипов, она больше не могла держать это в себе. Боль и обиды слезами вырывались наружу из ее души.
- Что же ты, такая умная, сохранившая душевную чистоту и искренность, делаешь в сауне? - спросил Вениамин с усмешкой в голосе. У него в голове не укладывалось двойственность поведения Джозефины.
- Не все в жизни зависит от нас. Если ты думаешь, что эта работа приносит мне радость и удовлетворение, ты ошибаешься. Я многое бы отдала за то, чтобы зарабатывать деньги другим способом! - внезапно голос Джозефины сорвался, и она заплакала. Вениамин, осознав, что он обидел ее, попытался исправить свою ошибку. Наклонившись к ней, он обнял ее:
- Прости, я не хотел тебя обидеть! Ты, наверное, права – нельзя делать огульные выводы, не разобравшись в сути дела!
 Но Джозефина отстранилась от него:
- Ты ни в чем не виноват! Тебе пора! - она встала и надела рубашку. Тонкая ткань липла к влажному телу.
- Прости, я не хотел! - Вениамин чувствовал свою вину
- Не извиняйся. Тебе пора! - повторила она и ушла в сторону
- Джозефина, подожди! - Вениамин пошел за ней, но попытки ее догнать были тщетны: ее силуэт растворился в белом дыму. Она вышла из сауны и ушла в неизвестном направлении. Осознав, что незаслуженно обидел человека, поникший Вениамин стал одеваться. Наконец, он вышел из сауны и направился в сторону выхода.
— Вот ваш счет! - послышался голос хозяйки. Но этот голос звучал слишком далеко…
 

III

- Ты не представляешь, как я потрясающе провел время! Королева Марго была великолепна! - Владимир восторженно делился с Вениамином подробностями минувшей ночи.
- Я рад, что ты хорошо провел время! - отстраненно ответил Вениамин
- Что-то не так? А как твоя девочка? Неужели, бревно?
- Нет, все хорошо! - голос Вениамина звучал все еще далеко
- Что-то ты темнишь! - усмехнулся Владимир
Они сели в машину. Вениамин думал о предстоящей встрече с женой. Внутри все сжималось от этой мысли. Жгучее чувство вины, так недавно безжалостно терзавшее его, отошло на второй план. Он больше не чувствовал себя безнадежным грешником. Слова Джозефины густой вуалью залегли в его душу.
«Все не так, как кажется!» - стучало в его висках. А что, если Джозефина ни в чем не виновата? Быть может, ее обманули, подставили? Может быть, ей пришлось ступить на путь бесконечных пороков, потому что жизнь завела ее в тупик? Он стал ловить себя на мысли, что эта девушка больше не вызывает у него презрения. Ему внезапно стало жаль ее.
- Что призадумался? - Владимир не мог не заметить смятения Вениамина
- Как ты думаешь, друг, почему женщины становятся проститутками? - Вениамин озвучил то, что уже несколько часов крутилось в его голове. Он задавался этим вопросом, но не мог найти ответа. Неужели, все женщины, выставляющие на продажу свое тело и, в довесок, клочок быстротечной любви, пошли на это по доброй воле? Неужели, это их осознанный выбор? Если еще вчера Вениамин, не колеблясь, ответил бы положительно, то теперь минувшая ночь посеяла в его сердце сомнение.
- Почему-почему? Лень им зарабатывать деньги другим способом! Сам посуди: образование получать не надо, по восемь часов в офисе отсиживаться не надо. Разыграть дешевый водевиль, всего несколько наигранных вздохов – и деньги твои. Разве, это не мечта? - Владимир говорил об этом с усмешкой и презрением.
- Неужели, ты всерьез думаешь, что ощущать себя выгребной ямой для слива человеческих пороков – это подарок судьбы? - Вениамин был удивлен. Он пытался понять, что чувствуют женщины, осознавая, что они служат орудием для удовлетворения низменных инстинктов.
- А ты думаешь, они предпочли бы преть заживо в душном офисе и получать значительно меньше?
- Но ведь в офисных работников не плюет каждый встречный. Они считаются более уважаемыми людьми в обществе!
- Веня, уж не с луны ли ты упал? Иногда мне кажется, что ты ангел дождя, забытый на земле. Как ты не понимаешь, что женщина, так цинично набивающая цену своему телу, перестала быть человеком! Им чужды стыд, честь, совесть! Для них нет понятия поступать бесчеловечно. Для них существует только выгода. Только деньги решают все! – Владимир запрокинул голову и провел пальцами по растопыренным волосам. Со взглядом догматика, он продолжил: - А для таких доверчивых дурачков, вроде тебя, у них припасен нескончаемый запас красивых историй, достойных нового гротеска!
- Зачем ты так, Володя? Наверняка, есть такие, которые пошли на это не от счастливой жизни! Кто многое отдал бы за то, чтобы сбросить с себя навязчивую тюль всеобщего презрения!-  Вениамин говорил, а перед его глазами стояла Джозефина
- Уж не она ли тебе это напела?
- Я сам пришел к этому мнению! Вещи не всегда такие, какими кажутся на первый взгляд! Вспомни хотя бы притчу о двух ангелах!
- Оставил бы ты свою архаическую философию, адепт идей Сократа и Конфуция! – с усмешкой говорил Владимир. Налет сарказма в голосе друга задел Вениамина. Несмотря на убедительные, на первый взгляд, аргументы Владимира, он все еще не мог согласиться с ним. Вениамину показалось, что он увидел в глазах Джозефины искру доброты и понимания.
- Как ты считаешь, купить Дианке цветы, чтобы помириться? - Вениамин решил отвлечься, чтобы отвлечься от разрывающих его сердце мыслей.
- Ты смеешься, что ли? Какие цветы? Она была виновата перед тобой, а не наоборот!
 До конца пути они оба молчали. Наконец, они подъехали к дому.
- Рад был тебя повидать, друг! - Владимир похлопал Вениамина по плечу. Подав руку в ответ, Вениамин направился в сторону дома. Пять метров до дома казались ему вечностью. Наконец, он переступил порог.
- Милый, наконец-то! - Диана вышла ему навстречу. Она обняла его, запуская пальцы рук в его волосы.
- Здравствуй, милая!
- Я скучала! Слышишь? Я скучала! - голос Дианы, приправленный излишней патетикой, заполнил необъятный вакуум тишины. Но, казалось, что ее слова лишены смысла. Как пустой сосуд.
-Я скучала! - повторяла она, расстегивая пуговицы на рубашке Вениамина. Не желая сопротивляться, он взял супругу на руки и понес на второй этаж. Они оказались в спальне.
- Я думала, что не переживу эту ночь без тебя! Мне так не хватало твоих рук в ночном полумраке! - постепенно, под чутким руководством Дианы, Вениамин остался без одежды. Притянув супругу к себе, он прильнул к ее губам. Она скользнула обнаженной грудью по его плечам.
- Как ты мог оставить меня так надолго? Как ты мог? - шептала она, прерывисто дыша. Протяжный стон в ночи нарушал тишину. Запах свежей листвы за окном смешался с запахом приторных духов. Ночь дышала томной страстью. Вениамин прижимал к себе Диану, подыгрывая ей. Они уснули только под утро, когда серебристый луч, вестник нового дня, лег на полушку, освещая лица супругов. Они лежали, освещенные серебром утренней прохлады. Вениамин был рад, что его жизнь вернулась в привычное русло. Ему казалось, что эта измена смогла привнести в его отношения с женой новые краски. Диана не стала спрашивать его, где он был и что так сильно расстроило его. Она решала проблемы, подобно безвольному рабу аддиктивных привычек, привыкшему решать любую проблему с помощью алкоголя и табака. Только вместо алкоголя она использовала интимную терапию. Любые неурядицы растворялись в порывах неистовой страсти, как растворяется сахар в стакане с водой. Она не любила заглядывать внутрь: ей было достаточно того, что снаружи. Она искренне не понимала, что за красотой и блеском порой не стоит ничего, кроме нескольких грамм фальшивой позолоты. Она делила людей на несколько типов: тех, кто отвечает за всемирный прогресс, изобретая новые технологии, тех, кто создает эти технологии под четким руководством первых и, наконец, тех, кто этими технологиями пользуется. Себя она относила к третьим. Считая себя закоренелой представительницей бомонда, она брезговала общением с простыми людьми. Вызывая всеобщее восхищение, она никого не подпускала слишком близко. Никто, даже ее муж, не знал всю правду о ней.  Свое происхождение она тщательно скрывала. Ее смело можно было назвать типичной парвеню. С самого нежного возраста она точно знала, чего хочет. Просчитав с математической точностью, она в четырнадцать лет использовала свою девичью честь, как аванс за входной билет в двери светского общества. Она с детства не признавала ту жизнь, которая должна была настигнуть ее, по достижении совершеннолетия. Ее родители всю жизнь трудились на металлургическом заводе. Ее старший брат пошел по их стопам. Ей была уготовлена такая же судьба. Она ненавидела свое детство и никогда не говорила об этом. У нее вызывали бешенство бесконечная экономия, угасание от зарплаты до зарплаты, нехватка денег. Она ненавидела дни семейных походов по магазинам. Каждый раз в ушах звенели вздохи матери: «Доченька, мы не можем позволить себе три платья, выбери какое-нибудь одно!». Постоянные альтернативы душили ее. Каждый раз приходилось выбирать: поездка с одноклассниками на экскурсию или новые туфли, ужин в кафе или книга в новом издании. Все это было для нее омерзительно. Когда ей исполнилось двенадцать, глава семьи трагически погиб в результате несчастного случая. Ее мать осталось сорокапятилетней вдовой с двумя детьми на руках. Старшему брату Дианы было семнадцать. Он был вынужден устроиться на тот же завод и помогать семье материально. С этой минуты стало еще труднее сводить концы с концами. Диана с ужасом понимала, что скоро и ей самой придется работать на заводе, чтобы помогать матери, чье здоровье было подорвано. Вероятно, ее ждала встреча с одним из парней завода. Брак по примитивной любви, вечно недовольные дети и бескрайняя нищета… Диана не могла допустить этого. Наделенная яркой внешностью, она надеялась, что найдется мужчина, падкий на ее красоту. С ранних лет зная себе цену, она искала того, кто заплатит по счетам… А пока она вынуждена была подрабатывать посудомойкой в ресторане, чтобы оплачивать свои наивные детские шалости. Ее природное чувство противоречие и задатки догматика сыграли с ней злую шутку: она не могла выстроить нормальные отношения с начальством. Последней каплей стала ее очередная истерика. На просьбу администратора ресторана перемыть посуду заново, она, выйдя из себя, стала бросать одну за другой тарелки на пол. Успокоилась она только тогда, когда не осталось ни одной целой тарелки. Администратор, не ожидавший такой дерзости, ударил Диану по лицу, о чем сразу же пожалел и попытался успокоить девочку. Но Диана, заплакав, выбежала на улицу. В дверях она столкнулась с мужчиной представительного вида. Он заметил смятение Дианы, провел ее в ресторан, усадил за стол и стал спрашивать, что так расстроило ее. Она не стала скрывать и рассказала ему все, как есть. Услышав, что администратор поднял на нее руку, Артем, так звали мужчину, впал в ярость. Он оказался хозяином сети ресторанов. В этот ж день он уволил администратора, а Диане предложил стать помощницей по хозяйству в его доме. Диана сразу поняла, что добродушный и неприлично богатый Артем идеально подходит в качестве первой ступени в ее продвижении по лестнице бомонда. Их отношения развивались стремительно. Ей было четырнадцать, но она солгала Артему, прибавив себе четыре года. В одну из ночей они стали близки. Наутро Диана призналась Артему, что ей четырнадцать. Видя, как он изменился в лице, узнав об этом, она стала шантажировать его, выдвинув условие: либо он признает ее внебрачной дочерью, либо она рассказывает об этой ночи. Побоявшись потерять свою репутацию, а, возможно, и свободу, Артем записал Диану на свою фамилию и дал ей свое отчество. Она переехала жить к нему. Между ними ничего не было. Артем оплачивал все ее прихоти. Когда Диане исполнилось двадцать четыре, Артем уехал заграницу, оставив ей почти все свое имущество. Диану затянуло в круговорот шальной жизни. Поклонники, клубы, рестораны, бесконтрольная трата денег… Никаких искренних чувств, сплошная фальшь. Амикошонство заменяло дружбу. Зеркальный блеск поддельного золота стал родным и привычным. Так продолжалось несколько лет. А потом она встретила Вениамина. Не изменяя своим точным расчетам, она прикинула, что перспективный и обеспеченный молодой человек из благородной семьи лучшая партия для нее. Свои простонародные корни она держала в строжайшем секрете. Унаследовав фамилию Артема, Ковалевская, она выдавала себя за его внебрачную дочь. За несколько лет, неплохо освоившись в бонтоне, Диана вполне походила на девушку из высшего общества, поэтому окружающие охотно верили ей.  Она готова была доказывать с неподдельным энтузиазмом, что их с Вениамином связывает любовь. Только эта любовь все больше походила на симбиоз. Выгодная сделка. Диана клала на кон свою красоту, утонченность, обретенные манеры. Вениамин, в свою очередь, выкупал эти инсигнии за деньги и постоянное внимание. Со стороны брак Сухановых казался идеальным…
 

IV
- Милый, ты куда? - заспанным голосом спросила Диана, потягиваясь в постели. Ловким движением руки она стряхивала с себя остатки сна.
- Спи, я на работу! - Вениамин собирался быстро, и у него все валилось из рук. Разозлившись, он уже в третий раз застегивал пуговицы, но снова промахнулся.
- Так рано? Иди ко мне - прошептала она томным голосом, протянув руки к Вениамину. Но тот не обратил внимания на вожделенные вспышки супруги. Озабоченный непокорными пуговицами на рубашке, он ничего не ответил Диане.
- Ну же, иди ко мне, сладенький! - повторила она. Потянувшись, она обхватила руками Вениамина, уткнувшись лицом в его поясницу.
- Диана, подожди, мне, правда, некогда! - отмахнулся Суханов. Наконец, когда с пуговицами было покончено, он, прихватив на ходу телефон, вышел из дома.
- Ну, Веня, подожди! - протянула Диана, но Вениамин уже не слышал ее. Он шел быстрым шагом, не оглядываясь. Машинально он открыл двери автомобиля. Сев за руль, он поехал привычным путем. Все по накатанной. Душевная смута усыпила его бдительность. Он ехал, не слишком разбирая дорогу. Казалось, что внутри него навигатор. Он ехал, видя пункт назначения – офис. В его голове крутились разные мысли. Внезапно он задумался о своей жизни: ему около сорока. Кто он? Чего он добился? Казалось бы, он стоит на пьедестале. Вокруг – огромные деньги, клубы, рестораны, отели, гризетки, отравленные апломбом, сплошное амикошонство, бескрайний сибаризм… Зависть ровесников, эмфатические вздохи красоток… Но как же его душа? Счастлив ли он? Проводя каждую ночь в объятиях пылкой и эффектной жены, рад ли он наступлению утра? Каждый рано или поздно придается философии. Прожить и провести жизнь разные вещи. Пока человек ставит цели, мечтает, развивается, пока видит каждый новый день переломным моментом, пока может чувствовать чужую боль, он живет. Многие так отчаянно стремятся к тому моменту, когда все в жизни будет слажено, когда бесконечные будни обретут замкнутый круг рутинной стабильности. Все ждут того момента, когда течение жизни войдет в размеренное и спокойное русло. Ждут и стремятся к этому моменту, когда впору бояться его! Мало кто знает, что непоколебимая стабильность – злейший враг личности. Чрезмерная стабильность порождает рутину. Вязкое болото безжалостно затягивает внутрь себя таланты, задатки, потенциал. Рутина, которая под воздействием оптических иллюзий кажется завидной стабильностью, порою губит быстрее аддиктивных привычек. Клеврет алкоголя все равно понимает, что поступает неправильно, что губит свою жизнь. Если он сильно захочет вырваться из крепких цепей пагубного пристрастия, он сделает это. Будет нелегко, но это возможно. Тот же, кто попал в лапы сытой липкой рутины, не имеет пути назад. Он не хочет вырваться из круга стабильной жизни. Он получает немалый доход, налаженный быт, ровные отношения в семье. Жизнь удалась, скажут некоторые. Возможно. Но взамен человек отдает гораздо больше: амбиции, шанс быть реализованным и личность. Если на одной чаше весов стоит стабильность, выдающая себя за высшее благо, а на другой – личность с возможностью реализации, каждый сам выбирает, что перевесит. Жизнь – как море. Волны сменяются ровным течением. Разве есть такое море, где долго не бывает волн? Это будет неправильно. Прожить жизнь – значит, двигаться вперед. Жизнь – это бесконечное движение. А провести жизнь – значит, расплатиться своей личностью за показное благополучие. «Провести» - значит, взвалить свою жизнь на трухлявый воз бытовой рутины и вести ее по накатанному маршруту ровно до того момента, пока смерть не поставит логическую точку в этой истории…. Вениамин ехал за рулем и думал об этом. Внезапно он поймал себя на мысли, что его жизнь может быть ошибкой:
«Стабильность с каждой минутой неминуемо превращается в рутину. Пути назад нет. Рутина – это бездонная клоака, куда мы добровольно сбрасываем свою личность» - подумал он. Он посмотрел на дорогу. С ужасом он осознал, что в нескольких метрах от него идет женщина. Его автомобиль несся прямо на нее. Быстрым движением руки Вениамин попытался остановить автомобиль, но было поздно: резкое скольжение колес по разбитому асфальту, звук удара. Он вышел из машины. Женщина лежала на земле в небольшой алой луже. Крошечные капельки крови стекали на асфальт по ее волосам. Вениамин бросился к ней и пощупал пульс. Она была жива. Лицо пострадавшей показалось ему знакомым. Спустя несколько минут он узнал в этой женщине Джозефину…
 

V

… Еще не до конца понимая, что натворил, Вениамин поднял на руки Джозефину и усадил ее в машину. Она была без сознания. Ему было по-настоящему страшно осознавать, что он может стать причиной смерти человека. Набрызгав на платок одеколон, он поднес его к носу Джозефины. Постепенно она стала приходить в себя. Но она была слишком слаба для того, чтобы говорить. Вениамин поехал в сторону больницы. Он молил Бога о том, чтобы она осталась жива.
- Где я? - послышался слабый голос Джозефины
- Мы скоро доедем до больницы. Это я, Вениамин, я заходил к тебе на прошлой неделе. Как ты себя чувствуешь?
- Вениамин? - переспросила она
- Да. Наверное, ты уже не помнишь меня
- Где я? - еле слышно повторила Джозефина. Вениамин повернул голову к ней. Взгляд Джозефины был направлен в пустоту. Было ясно, что она все еще не пришла в себя. Он поехал быстрее. Через десять минут они уже были у дверей больницы. Поняв, что жертва происшествия не в силах дойти сама, Вениамин вытащил ее из машины на руках и отнес в больницу. Едва они вошли, их встретила работница приятной наружности.
- Мне нужно срочно госпитализировать человека» - кинул он
- В каком районе живет пострадавшая и какие документы есть при себе?
- Я не знаю.  Понимаете, я даже не знаю, как ее зовут. Мы с ней случайные знакомые. Мне она представилась Джозефиной. Но сейчас ей очень нужна помощь. Не знаю, по своей или по моей вине, но она попала под мою машину. Пожалуйста, госпитализируйте ее, как можно скорее! - голос Вениамина сбивался от волнения. Работница посмотрела на него странно. На мгновение ему даже показалось, что она приняла его за сумасшедшего.
- И вы думаете, что ваши слова сейчас похожи на речь разумного взрослого человека? – сказала, наконец, она после минутной паузы
- Я не понимаю вас!
- Это я вас не понимаю! Какая-то Джозефина, настоящее имя которой неизвестно, дамочка сомнительного вида, а мы должны оказывать ей помощь по первому требованию? Не понимаю, чем мы обязаны! - в тоне женщины чувствовался зловонный налет спеси.
- Что происходит? – услышал Вениамин у себя за спиной. Обернувшись, он увидел женщину лет пятидесяти. Внешний вид явно давал понять, что она озабочена своей внешностью. Ею оказалась главврач больницы. – Я главврач этой больницы, Альбина Юрьевна. Могу я чем-то помочь?
- Добрый день! Ваши сотрудники отказываются госпитализировать человека – Вениамин указал на диван при входе, куда он аккуратно переместил Джозефину. Главврач вопросительно посмотрела на сотрудницу
- Понимаете, Альбина Юрьевна, у этой женщины нет документов. Молодой человек даже ее имени не знает.
- Поймите, мы не имеем право госпитализировать людей без документов! – строго сказала Альбина Юрьевна, посмотрев на Вениамина
- Послушайте, вы ведь врач! Вы давали клятву Гиппократа! А теперь, когда жизнь человека в опасности, вас в этот момент интересует ее имя и место жительства! - Вениамин не понимал, как врач, человек, который априори обязуется помогать любому, невзирая на личность, может говорить такое.
- Я-то врач, а вы, я смотрю, резонер с полувековым стажем! Знаете, мне ни к чему слушать ваши нотации. Прошу вас покинуть здание больницы. Всего хорошего! - она повернулась спиной к Вениамину и собиралась идти, но Вениамин окликнул ее.
- Стойте! - его обрывистый тон заставил ее обернуться
- Я вас слушаю!
- Сколько?
- Сколько чего? - она смотрела на Вениамина, не понимая, о чем он говорит
- Сколько я должен заплатить, чтобы вы оказали ей помощь?
- Пойдемте со мной – сказала Альбина Юрьевна. Вениамин проследовал за ней, и она вместе зашли в кабинет.
- Ну вот, другой разговор! – начала она, присаживаясь на стул и приглашая жестом Вениамина присесть рядом с ней.  -  Ваши последние слова могут заставить меня изменить решение!
- Так сколько? - сухо и твердо переспросил Вениамин. Главврач достала из кармана блокнот и ручку, вырвала листок и, написав на нем что-то, протянула Вениамину.
- Я заплачу! Готовьте палату! — твердо сказал Вениамин…. По распоряжению главврача, Джозефину госпитализировали. Вениамину сообщили, что у нее черепно-мозговая травма и перелом руки. Разговор с главврачом заставил его вспомнить о том, что когда-то говорила ему Джозефина.
«А ведь она была права! – подумал Вениамин, выходя из больницы.
«Если я подойду к любому мужчине на улице и спрошу, женился бы он на проститутке или нет, я почти уверен, что все засмеяли бы меня! Мол, надо было додуматься до такого вопроса. Но ведь, если посмотреть с другой стороны, многие мужчины женаты на женщинах, продающихся за разные инсигнии. Даже эта главврач… Я видел на ее безымянном пальце кольцо, а это значит, что она чья-то жена. Если бы я не дал ей эти деньги – страшно подумать! Она отказалась бы оказывать помощь Джозефине. То есть, жизнь человека измерялась для нее количеством денег! Разве это не есть продажность? Если задуматься, сколько женщин каждый день продают себя, можно сойти с ума! Да, не каждая назовет свою почасовую оплату. Но, черт возьми, сколько женщин-иезуиток изо дня в день сорят фальшивым золотом приторных слов о любви, готовы часами петь дифирамбы о том, что их мужчина самый лучший, не чувствуя к нему ничего! Скольким парам лживый апофеоз заменил нормальные отношения! Ложь порождает ложь. Зачем? Причин может быть много! Кто-то врет о любви, чтобы удержать рядом богатого мужа, кто-то – ради статуса! День за днем драная пелена мерзкой лжи застилает целые города. Профанация какая-то! И чем, скажите, эти женщины отличаются от тех, кто сдает в аренду свое тело, запрашивая почасовую оплату? Только почему-то первых женщин уважают и чтят в обществе, а во вторых плюет каждый встречный!» - думал Вениамин. Постояв немного у больницы и убедившись, что жизни Джозефины больше ничего не угрожает, он поехал на работу. Он стал ловить себя на мысли, что самочувствие Джозефины занимает все его внимание. Он не мог не думать о том, что происходит с ней в данный момент.
«Они получили с меня деньги. А значит, теперь они почти наверняка оставят ее без присмотра. Какое им дело до ее здоровья, если за дополнительную заботу никто не доплачивает? Все остальное плавно ложится на пустынное поле их души, где должна быть совесть. Хотя, о чем это я? Совесть для таких, как они, давно и безнадежно устарелый архаизм».
 Он не мог спокойно работать, зная, что едва не убил человека. Из липкого болота болезненных мыслей его вырвал звонок от Владимира.
- После нашей последней встречи ты снова решил пропасть на пять лет? - саркастично-задорный тон старого друга немного взбодрил Суханова
- Прости, друг, закрутилось все как-то. Как жизнь?
- Да жив, как видишь! Как жена? Все еще ведет себя вызывающе?
- Все хорошо у нас с Дианой!
- Вот видишь! Стояло сходить к девочке, само собой все наладилось в отношениях! Я же говорил! - гордость Владимира почти преступила черту апломба. Его распирало от мысли, что он смог помочь другу. Он готов был часами нравоучать, возвышаясь в собственных глазах
- К девочке… Я встретился с ней сегодня - голос Вениамина был тих. Только он немного забыл об утреннем происшествии, друг напомнил ему снова.
- Ого! И все на том же месте?
-  Нет, тут все сложнее: я сбил ее на машине
- Шекспировская страсть прямо: во имя любви под машины бросается - Вениамин услышал смех в трубке
- Не слишком смешно, знаешь ли! Я не любитель черного юмора!
- Ладно, прости. Так что с ней? Жива?
- Жива. К счастью, отделалась не слишком сложными травмами. Я с трудом устроил ее в больницу, оплатил лечение. Но сердце как-то не на месте
- Так в чем проблемы тогда?
- Понимаешь, я не знаю, как она там. Может, врачи излишне халатно относятся к ее лечению?
- Слушай, дружище, прекращай быть таким альтруистом! Ты устроил ее в больницу, оплатил лечение. Считай, что ты компенсировал ей моральный ущерб! А остальное – не твоя забота!
- Но ведь врачи могут сгубить ее!
- Как бы там ни было, ее образ жизни все равно сгубит ее. Это вопрос времени. Просто прими тот факт, что у таких, как она, нет будущего! Такие люмпены долго не живут
- Зачем ты так? - Вениамину вдруг стало так жаль Джозефину! Он задумался о словах друга. Во многом Владимир был прав: что ожидает Джозефину? Бесконечный мрак ночей с фальшивой страстью, тысячи мужчин, делящие с ней постель? А что будет потом? Внезапно Владимир как будто озвучил его мысли.
- Сбрось, наконец, свои розовые очки и посмотри правде в глаза: ей сейчас, вероятно, тридцать с небольшим. Возраст пока еще довольно юный, однако первые отпечатки времени уже успели набросить легкую тень на ее лицо и фигуру. Сколько она еще продержится на своем месте? Пускай лет пять, хотя, я уверен, что еще меньше. Эта сауна – одна из лучших в городе. Им нужно заботиться о своем репутации и, поверь мне, возиться с проституткой бальзаковского возраста им явно не слишком интересно. А что будет дальше? Случайные встречи со стареющими семьянинами за копейки. Пусть так. Но и это долго не продлится: женатые мужчины хотят утверждаться и повышать самооценку, встречаясь с молодыми девушками. А, иначе, зачем менять шило на мыло? Ее не ожидает ничего, кроме нищеты и голодной смерти. Знаешь, не думал, что скажу, но если ты бы сбил ее насмерть, облегчил бы ее жизнь! - Владимир говорил сухо, лапидарно. Его последние слова особенно задели Вениамина.
- Ты что такое говоришь? Не смей!
- Ладно-ладно. Это твоя Эсмеральда будет жить долго и счастливо!- смеясь, сказал Владимир
- Ее зовут Джозефина! - Вениамин почувствовал легкую дрожь в ногах, произнося ее имя
- Да хоть Василиса Премудрая! - усмехнулся Владимир. Он всячески демонстрировал свое пренебрежение к работнице сауны. Вениамин на минуту замолчал.
- Я думаю, может, мне навестить ее? Наверное, ей одиноко сейчас!
- Боже мой! Да ты, я смотрю, совсем свихнулся после встречи со своей этой Джозофиной! Ты еще ей все свое имущество завещай, а сам в монастырь, чтобы наверняка уже!
- Ты все остришь, друг. Даже если она зарабатывает собственным телом, она все равно человек! - Вениамин был готов защищать Джозефину. Почему-то он почувствовал, что за ее внешним холодом и отстраненностью скрывается ранимая и хрупкая личность.
- Ну, как знаешь! Смотрю, бабы из бомонда надоели, на люмпенов потянуло тебя. Бывай, друг! - Владимир положил трубку. Но этот разговор с другом породил в Вениамине множество загадок. Многое теперь было неясно. Ему вдруг до дрожи захотелось приехать в Джозефине, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Немедля, он вышел из офиса, купил по дороге фрукты, сел в машину и направился в сторону больницы. Дойдя до больницы, Вениамин снова столкнулся с главврачом.
- И снова здравствуйте! - в ее голосе слышался налет сарказма
- Здравствуйте! Я хотел передать посылку для Джозефины - Вениамин передал пакет главврачу. Та взяла, немного побрезговав. Промолчав минуту, она сказала:
- Вы хотите, чтобы она продолжила лечиться здесь?
- Конечно. А почему вы спрашиваете? Ведь ей, наверняка, нужна помощь?
- Конечно, помощь нужна! Но все в жизни чего-то стоит. Понимаете, о чем я?
- Да, все в жизни чего-то стоит, вне всякого сомнения. Да вот только мы с годами все реже ценим и все чаще оцениваем! - голос Вениамина прозвучал далеко. Несмотря на то, что его слова можно было назвать значимой апофегмой, они были лишены патетики.
- Вы мне в философию не ударяйтесь! Если хотите, чтобы она продолжила лечение, платите деньги! Она лежит в отдельной палате, а это, знаете ли, немалые деньги! - главврач говорила сухо и надменно
- Хорошо! – Вениамин достал из кармана пиджака бумажник и достал несколько пятитысячных купюр. Хватит?
- Этого вполне хватит на неделю. Возьмите мой номер, и я позвоню, если ей что-нибудь понадобится! - главврач достала из кармана халата визитку и передала Вениамину. Она уже собиралась идти, но Вениамин остановил ее.
- Можно один вопрос? - сам не зная, для чего, он начал этот разговор
- Я слушаю вас! – Альбина Юрьевна всем своим видом давала понять, что не слишком желает уделять ему много времени
- А если бы у меня не оказалось этих денег, вы бы выставили на улицу больного человека, который нуждается в медицинской помощи?
- Странный вопрос. Знаете ли, я никогда не претендовала на место Матери Терезы, и в Тимуровцы тоже не нанималась! Эта ваша загадочная Джозефина – взрослый человек, и она сама в состоянии о себе позаботиться. Пускай лечится в больнице по месту жительства! До свидания, всего хорошего! - быстрым шагом она свернула в другую сторону. Вениамин остался на месте. Эта вопиющая эскапада главврача заставила его снова задуматься о смысле жизни и цинизме.
«Куда ни сунься  - везде апофегмы на всех я зыках: твори добро, возлюби ближнего своего, прощай ошибки. У любого спроси: все, как один, скажут, что следуют этому принципу. Да еще как рьяно рвутся осуждать тех, кто этим канонам не соответствует! «Сволочи», «мрази» - подобными словами они называют тех, кто не поступает по совести. А сами как поступают? Разве, они сами соответствуют? Даже такое простое дело, как советы друзей. Конечно, они будут с неподдельным энтузиазмом доказывать, что желают добра и хотят, как лучше. Только где, интересно, написано, что они знают, как лучше жить другим? А ведь, если друзья откажутся следовать их совету – непременно это будет рассматриваться, как личная обида. А все почему? Потому что они желали благо не другому, а себе. А сколько людей клялись в вечной любви, а оказалась, что их любовь жива только до того момента, пока цел капитал! И, вроде, кругом прогресс, а толку? Да лучше бы мы жили, как раньше, безо всяких условий, но оставались людьми и больше ценили вместо того, чтобы оценивать» - думал Вениамин
- Вы что-то ищете? - спросила уборщица, заметив, что Вениамин несколько минут стоит неподвижно
- Нет, мне пора! - он вышел на улицу, сел в машину и направился к дому…
 



VI

- Милый, смотри скорее: как тебе мое новое платье? Ты не забыл, что мы сегодня идем на вечеринку, посвященную крестинам дочери Гронских? - Диана выскочила ему навстречу и, поцеловав его, отошла на несколько шагов. Она крутилась, демонстрируя новое платье. Красный шелк переливался в лунном полумраке. Каштан волос лег невесомым облаком на плечи. Она была прекрасна, но в то же время далека. На минуту Вениамину показалось, что он смотрит на нее через экран телевизора. Он задумался о том, что его и Диану давно разделяет экран. Холодный, тяжелый. Сквозь него каждый видит лишь то, что хочет видеть…
- Помню, дорогая, помню! Красивое платье! - Вениамин поцеловал ее холодно и отстраненно. Этот поцелуй не выражал любви и желания снова видеть человека. Он больше отражал пустую формальность и этикет. Вениамин был корифеем с области бонтона.
- Не просто красивое! Я уверена, что Аллка от зависти упадет в обморок! Толик ведь ей такое не купит никогда в жизни, он у нее тот еще скряга! А ты у меня не такой! - наклонившись над сидячим Вениамином, она поцеловала его в щечку. Вениамин слегка отстранился. То ли от неприязни, то ли от неожиданности. Он осознал, что ему неприятны прикосновения жены. Он больше не тает, растворяясь в бездонном омуте неистовой страсти томных ночей. Он смотрел на Диану. Она, такая красивая и сверкающа, я сидит перед ним. Но он с ужасом осознает, что совсем не скучал по ней. Его не тянуло возвращаться домой. И предстоящий выход на вечеринку рассматривался им теперь скорее как неприятная необходимость, ассоциировалось с ненавистным словом «должен». Этот вечер не представлялся ему возможностью отдохнуть.
- Как день провела? - спросил внезапно Вениамин, чтобы развеять тягостное молчание
- Замечательный день, Веня! Утром пошла на сеанс массажа, потом съездила на маникюр, столкнулась в салоне с Ирой. Ты ее помнишь, наверное. Ну, подруга Стаса. Теперь уже бывшая. Так вот. Представляешь, все ей раньше завидовали, что такого мужчину соблазнить смогла. А теперь он выставил ее из дома, представляешь? А ведь мне говорили, что ты себе другую найдешь! Наивные. – усмехнувшись, Диана потрепала Вениамина за волосы
- Правильный я выбор сделала, да?  - она подсела на колени к Вениамину и уткнулась лицом в его волосы. Боже, тот самый одеколон! Я схожу с ума! - она закатила глаза, прижавшись к Вениамину сильнее. Он был обескуражен ее рассказом. Он не мог понять, почему изо дня в день она говорит только о салонах красоты, маникюрах и женах своих знакомых. Она всегда осуждала заядлых домохозяек, называя их «халдами» и «курицами». Но чем она в этот момент отличалась от них? Они часами могли говорить о новых рецептах и оттенке обоев в спальне, а она, в свою очередь, была не меньше озабочена своим внешним видом. Как известно, если заменить одну переменную другой, условия задачи не изменятся, на то они и переменные. Вениамин внезапно подумал о Джозефине: как она там? Поела ли? А что она бы ответила ему на вопрос о том, как прошел день? Ему вдруг захотелось под любым предлогом отказаться от поездки на вечеринку и навестить в больнице Джозофину, хотя он даже не был уверен в том, что она его узнает и вспомнит.
- Дорогая! - начал он тихим голосом
«Да, Венечка!» - она теснее прижалась к нему, но этот контакт почему-то вызвал легкое раздражение Вениамина
- Ты не обидишься, если я не пойду с тобой на эту вечеринку? Ты ведь давно знакома с этой семьей, да и со всеми остальными приглашенными. А я хотел немного поработать сегодня! - Вениамин говорил спокойно, его тон был лишен эмфатического оттенка. Он посмотрел на Диану. Она немного изменилась в лице. Надув губы, она заглянула в глаза мужу:
- Как это поработаешь, Венечка? Ты хочешь оставить меня одну?
- Почему же одну, милая? Ты ведь давно знакома со всеми, кто будет приглашен! Как раз немного посплетничаешь со светскими девушками!
- Венечка, но что же скажут люди? Диана Суханова пришла на вечеринку без мужа? Неужели, ты хочешь, чтобы меня засмеяли?
- А тебе так важно, что скажут другие?
- Конечно! Я хочу, чтобы мне завидовали, а не сочувствовали! И я очень обижусь, если ты не пойдешь со мной! В конце концов, разве ты не хочешь наблюдать за тем, как твоей женой восхищаются?
- Ладно, милая! Я пойду! - Вениамину не слишком легко дались эти слова. Вечеринка должна была начаться только через полтора часа, но он уже чувствовал, что устал от бессмысленных разговоров светских филистеров и приторного блеска бомонда. Он сидел рядом с женой, но его мысли медленно уплывали вдаль. Ему почему-то хотелось уйти куда-нибудь далеко, подальше от брызгов шампанского, дизайнерских нарядов, пятизвездочных отелей и опостылевшего комеража, который еще долго звучал в его ушах протяжным эхом. Он снова подумал о Джозефине. Его мучила совесть за то, что он сбил ее тогда по неосторожности. Он понимал, что в больнице к ней явно относятся, как к второсортному человеку, и от этого чувство вины острым лезвием впивалось еще глубже в его сердце. Ему захотелось навестить ее. Не для того, чтобы задобрить и выпросить индульгенцию, а для того, чтобы узнать, как она себя чувствует.
- Милый, нам пора! - протянула Диана, закидывая свою руку на плечо Вениамина
- Да, пора - обреченно ответил Вениамин
- Ты разве не рад провести вечер с любимой женщиной? Разве тебе не хочется лишний раз утереть нос своим друзьям? У них нет такой жены! - она заглянула в его глаза. Очередной акт идеолатрии жены вызывал в нем раздражение.  Он настолько устал от этого, что ему больше всего хотелось заткнуть уши, чтобы только не слышать ее. Вздыхая, он направился в сторону машины. Дорога казалась бесконечной. Каждую минуту он вспоминал, как сбил на днях Джозефину. Свист колес, момент столкновения, сдавленный женский крик, кровь на асфальте Он помнил все, и от этого ему становилось страшно.
- Что ты задумался, милый? - протянула Диана, заметив сосредоточенность на дороге.
«Что она еще хочет от меня? Мало того, что я и так пошел у нее на поводу и еду с ней туда, куда мне совсем не хочется ехать, я еще должен развлекать ее всю дорогу? Наверное, моя отравленная гордыней женушка забыла, что я не нанимался к ней в личные скоморохи. Если бы не мой священный принцип не грубить женщинам, я бы выписал ей вербальную путевку в самых скабрезных выражениях! Но, нет же, нам, представителям бомонда, моветон противопоказан!» - думал Вениамин. Злость кипела в нем на медленном огне слов жены, вызывающих у него идиосинкразию. Но, взяв себя в руки, он сдержался и не стал грубить жене и спокойно ответил:
- Я слежу за дорогой. Ты же не хочешь попасть в аварию?
- Нет, что ты, не хочу! Я так тебя люблю, милый! - протянув к нему руки, она поцеловала его, чем снова вызвала раздражение с его стороны. 
«Она говорит, что любит меня. Это слово стало для нее чем-то вроде «спасибо» и «доброе утро». Она произносит это красиво и величественно, но искренне ли? Снова аффектация! Слово «люблю» слишком емкое и глубокое, а мы, безвольные рабы дешевого декорума, адепты псевдобонтона, корифеи в области этикета, обесцениваем его! Каждому слову своя частота применения и свой случай. Слово «люблю» не может произноситься, подобно приветствию, по несколько раз в день. То, что произносится с завидной регулярностью, теряет смысловую нагрузку. Частота повторения лишает  эти слова глубины. Некоторые идут другим путем: используют слова о любви, как разменную монету. Слово «люблю» служит для них ключом от двери успеха. Разве это не верх цинизма? Все вокруг кричат об искренних чувствах,  презирая тех, кто вступает в брак по расчету. Все чаще ото всюду слышится: «она продала ему свое тело», «он покупает красивую женщину, в обмен на бездонный капитал». Продавать свое тело и молодость за деньги всегда считалось постыдно. А продавать свои чувства, самое светлое и чистое, что дарит нам Бог, - разве, это не есть преступление? Как назвать людей, расплачивающихся чувствами? Чувства – это априори бескорыстный дар. Разве можно превращать их в начальный капитал для реализации своих планов?» - думал Вениамин. Внезапно он понял, что не может больше находиться рядом с женой. Ему не хватало воздуха рядом с ней. Атмосфера, исходящая от жены, душила его. Теперь он осознавал, что если останется с ней в этот вечер, рискует задохнуться в пыли суррогатной патетики.
- Диана! – начал он твердым и решительным голосом. Я чувствую себя очень плохо! Поезжай одна, если хочешь! А я не могу! - он остановил машину и вышел. Она вышла вслед за ним.
- Как это? Ты же мне обещал, Венечка! Приедем домой, и я вылечу тебя! - она провела рукой по его плечу, спускаясь ниже, эфемерно демонстрируя свои намерения
- Дианочка, я серьезно! Ты же не хочешь рисковать моим здоровьем?
- Может, ты просто не хочешь ехать со мной? - догадка Диана сильно задела Вениамина. Но он не врал о своем плохом самочувствии. Он чувствовал нестерпимую боль от психологического давления жены с ее филистерской идеологией, а это, наверное, намного страшнее физических недомоганий.
- Знаешь, что, моя милая! Если ты так мне не доверяешь, вероятно, нам лучше развестись! - его тон был твердым и решительным. Диана, осознавая, что сильно перестаралась, тут же начала отступать:
- Смешная шутка, мой милый! Может, и мне поехать домой, я проведу курс целебной терапии. Понимаешь, о чем я? - в ее голосе слышались нотки вожделения. Но Вениамину сейчас меньше всего хотелось остаться наедине в женой.
- Что ты, не стоит! Поезжай, тебе нужно развеяться! - он обнял ее за плечи
- Возможно, ты прав! Буду скучать, мой сладенький! - поцеловав Вениамина, Диана села за руль и скрылась в вечернем полумраке за поворотом. Вениамин понимал, что нисколько не будет скучать по ней. Напротив, он ценил эти минуты, как исключительный шанс отдохнуть от городских сплетен, исходящих из уст жены. Минуту он стоял молча. Он решил пойти пешком: ему не хотелось вызвать такси. Медленным шагом он приближался к дому. Ему хотелось только одного: поскорее лечь спать, чтобы утром навестить Джозефину. Совесть не давала ему покоя, впиваясь тысячей мачете в его сердце. Дойдя до дома, он лег спать, не раздеваясь.  Ему казалось, что завтра все будет по-другому…


 


VII

- Здравствуйте! Это Альбина Юрьевна? - едва Вениамин проснулся, он позвонил главврачу больницы, где лежала Джозефина. Он не хотел откладывать поездку к ней.
- Да, я слушаю! - голос главврача был тверд, но, в то же время, немного заспан. Раннее время давало о себе знать.
- Это Вениамин, друг Джозефины. Скажите, я могу навестить ее сегодня?
- Пожалуйста, приходите. У нас разрешено посещение с 12:00 до 18:00
- Понимаете, я не могу ждать до 12:00. Я подъеду через час!
- Вы не слышите меня? У нас есть правила посещения! – Альбина Юрьевна понизила голос, высказывая свое недовольство. Для Вениамина это прозвучало, как приговор. Он не мог ждать еще несколько часов.
- Сколько будет стоить посещение? Понимаете, я должен ее видеть, я не могу ждать!
- Этот разговор мне нравится больше. Приезжайте через час, поговорим об этом лично! - Альбина на время сменила гнев на милость. Когда разговор заходил о деньгах, она явно смягчалась. Она была абсолютно уверена в том, что деньги могут решить любую проблему.
- Хорошо, я заплачу. Может быть, что-то нужно привести ей?
- Вы можете привести все, что считаете нужным. Ей можно принимать любые продукты питания!
- Спасибо, до встречи!
- Всего хорошего!
Вениамин встал с кровати и начал одеваться. Он снова взглянул на часы. Семь часов пятнадцать минут. Диана все еще не вернулась с вечеринки. Было бы логично, если бы Вениамин, сходя с ума от волнения, обрывал жене телефон, ездил по городу, одолеваемый состоянием бескрайнего саспенса и повсюду искал ее. Но Вениамин был абсолютно спокоен. Ему было не стыдно признаться себе самому, что он совершенно не думает о том, где и с кем находится его супруга. Ему показалось, что даже если он застанет Диану в объятиях неизвестного искусителя, в его душе ничего не шелохнется. Все его мысли занимало здоровье Джозефины. Он вышел из дома. Проезжая мимо поля, усыпанного ромашками, он вдруг понял, что хочет сорвать для нее цветы. Не потому, что этот жест входит в рамки бонтона и не потому, что он боялся нести наказание за ту аварию, в которой пострадала Джозефина. Ему искренне захотелось порадовать ее. Он поймал себя на мысли, что Диане он дарил цветы, руководствуясь другими мотивами. Он никогда не рвал для нее полевые цветы. Он дарил ей огромные букеты роз. Красивых, но таких холодных. Таких же, как ее взгляд. Он дарил ей цветы, потому что именно так было положено. Так делали все представители светского общества, и он решил не отставать от них. Выйдя из машины, он шел по полю, срывая ромашки. Он шел очень осторожно, стараясь не раздавить маленькие комочки полевых цветов. Он почему-то был уверен, что Джозефина обрадуется, если на ее подоконнике, в вазе, будут стоять ромашки. Он переживал только об одном: что она не вспомнит его. Дорога до больницы казалась долгой, но, вместе с тем, спасительной. Наконец, он припарковал машину у дверей больницы. Он договорился о встрече с Альбиной в ее кабинете. Когда он подходил к дверям, его сердце почему-то забилось сильнее.
- Здравствуйте! - внезапно окликнула его Альбина
- Доброе утро!
- Пройдемте в кабинет! - она жестом указала ему на дверь. Вениамин послушно пошел за ней. Достав из ящика стола небольшой листочек, Альбина написала на нем что-то и передала Вениамину.
- Столько я должен заплатить за посещение?
- Да
Вениамин достал бумажник и положил на стол сумму, указанную Инной.
- Цветы, я так понимаю, для нее?
- Да, вы правы
- С вашими-то возможностями могли бы и в магазине купить – Альбина негромко засмеялась, прикрывая лицо тыльной стороной ладони. В этой невинной шутке скрывался необъятный цинизм. Вениамин разозлился на женщину, пропитанную алчной спесью.  Но он решил не устраивать скандал и не развивать эту тему. Он перевел разговор:
- Скажите, как она? Ее кто-нибудь навещает?
- Нет, ни разу никто не навестил. Странная она какая-то: почти ничего не ест, может часами лежать и смотреть в одну точку, ни с кем не разговаривает. Я вот все чаще задумываюсь, нет ли у нее психических расстройств - Инна не скрывала своего пренебрежения к Джозефине
- Проводите меня к ней! - твердо сказал Вениамин. Ему не хотелось развивать более эту тему.
- Пойдемте! - выйдя из кабинета, Инна пошла вверх по лестнице. Вениамин следовал за ней. Наконец, они остановились у одной из палат.
- Вот здесь лежит ваша Джозефина. И, на будущее, скажите ей, что представляться в таком возрасте прозвищем – это, по меньшей мере, странно! - отрезала Альбина, уходя. Преодолевая свое волнение, Вениамин зашел в палату. Джозефина не спала. Она сидела, привычно уставившись в одну точку.
- Здравствуй, Джозефина! - начал он, заикаясь от волнения
- Ты? - тихим голосом отозвалась Джозефина. Она была немало удивлена, увидев его.
- Джозефина, можно войти?
- Входи - ее голос сливался с шумом за окном, и было трудно разобрать слова. Она чувствовала себя намного лучше, но всё еще была слаба
- Ты, наверное, не помнишь меня! - Вениамин зашел в палату и присел на стул рядом с ее кроватью
- Помню. Ты был моим клиентом, а потом… В общем, после нашей второй встречи, я оказалась здесь! - Джозефина слабо улыбнулась
- Прости меня, если сможешь! - Вениамин начал разговор совсем не так, как планировал ранее. Такое нередко случается: можно тысячу раз прокрутить в голове идеальный диалог, а когда приходит время говорить, все идет совсем по-другому. Другие слова, другой смысл. Вениамин посмотрел на Джозефину. Она тоже смотрела на него и молчала. Наконец, спустя несколько минут, она заговорила.
- Я не сержусь на тебя. Если ты пришел ко мне, чтобы избежать разборок с полицией, тебе лучше уйти: будь спокоен, я не собираюсь писать на тебя заявление. Даже, наоборот: я намерена вернуть тебе деньги за мое лечение! - Джозефина говорила сухо и холодно. Но чувствовалось, что каждое слово дается ей с трудом. Вениамин был обескуражен данной перипетией. Того, что Джозефина заговорит об этом, он ожидал меньше всего. В растерянности, он попытался оправдаться:
- Нет, нет, что ты! Я не думал! Я не собирался! - начал он, сбиваясь. Джозефина смотрела на него. Заикаясь, он продолжил:
- Я не собирался просить тебя о заявлении… То есть, я здесь не за этим. Никакие деньги мне возвращать не надо… Ты мне скажи лучше, как ты себя чувствуешь? – он подшел поближе и взял её за руку.
- Мне лучше, спасибо! Спасибо, что привез меня сюда. Иначе, я подохла бы под забором, как паршивая собака. Хотя, кто знает, может, так мне и надо! - Джозефина говорила настолько тихо, что Вениамину пришлось слегка наклонить голову, чтобы расслышать слова.
- Не смей так говорить, слышишь? Никогда не смей! - Вениамин заговорил громко и решительно, пытаясь прервать меланхолию Джозефины. Он крепче сжал ее руку в своей, но Джозефина вырвала свою руку.
- Что уж там, называю вещи своими именами! Зачем ты пришел ко мне, к падшей женщине, недостойной высшего общества, и держишь меня за руку? Быть может, ты думаешь, что я затеяла двойную игру, но это не так. Даю тебе слово: та авария никак не отразится ни на твоей карьере, ни на твоих отношениях с законом! Тебе лучше уйти! - она отвернулась к стене. Последние слова она произносила дрожащим голосам. Вениамин почувствовал, что она сейчас заплачет. Он присел на корточки рядом с ее кроватью и положил голову на ее ладонь.
- Джозефина, я пришел сюда только для того, чтобы узнать, как ты себя чувствуешь! Мне, поверь, это совсем небезразлично! А то, что ты работаешь, сдавая в аренду свое тело, нисколько не порочит твой моральный облик! –  Он говорил уверенно и внятно, пытаясь взбодрить ее. Она смотрела на него, молча. Через минуту она заговорила. Ее голос уже сильно дрожал, а слезы предательски стекали вниз по ее щекам.
- Правда? А тогда, когда ты снял меня, ты говорил совсем по-другому!
- Прости меня! Пожалуйста, прости, я очень виноват! Мыслил схематично, как чертов филистер! - он посмотрел ей в глаза. Сколько боли скрывалось в ее взгляде! Ему показалось, что он ни разу не видел столько боли отчаянья за всю свою жизнь.  Внезапно Вениамин вспомнил про букет ромашек, который от волнения забыл ей вручить. Подойдя к двери, он вытащил его из пакета.
- Кстати, это тебе! - он положил букет на постель Джозефины. Она вопросительно посмотрела на него, вероятно, не осознавая, что эти цветы теперь принадлежат ей. Затем она взяла букет и прижала его к груди дрожащей рукой:
- Спасибо! Знаешь, последние годы я ничего не получала от мужчин, кроме денег. А некоторые не скрывали свое пренебрежение и не упускали возможности напомнить мне о том, что я даже не стою столько, сколько они платят мне за ночь! - она говорила, а слезы стекали вниз по ее лицу. Но на ее губах застыла легкая улыбка. Она была тронута заботой Вениамина.
- А я ведь не был исключением! - Вениамину было трудно говорить об этом. Он испытывал жгучий стыд.
- Прекрати себя винить! Твое самобичевание вряд ли что-то изменит! - голос Джозефины внезапно стал чуть громче. В надежде избавиться от разрывающего чувства вины, Вениамин перевел разговор на другую тему:
- Что ты можешь сказать о лечении здесь, Джозефина? Тебе уделяют достаточное количество внимания? Если нет – мы можем перейти в другую больницу!
- Персонал хороший, видно, что знают свое дело. Что касается их личностных качеств… Знаешь, не мы одни продаем расположение за деньги, если ты понимаешь, о чем я - Джозефина улыбнулась. Заглянув ей в глаза, Вениамин понял, что готов многое отдать за эту обезоруживающую искреннюю улыбку.
- Полностью согласен с тобой! Этот храм пропитан цинизмом и спесью. Но мы ведь можем перейти в другую больницу!
- Не стоит! Что это изменит? Нигде не уважают девушку с подмоченной репутацией! Кто станет возиться с безродной Джозефиной, у которой при себе даже нет паспорта? - Джозефинна посмотрела на Вениамина. Он улыбнулся. Спустя несколько минут, он решился спросить:
- Как твое настоящее имя? Я давно хотел спросить!
- А ты ведь первый, кто заинтересовался моим именем. Обычно всех мужчин волнуют только мои умения исполнять их низменные желания! - Джозефина засмеялась, прикрывая лицо ладонью
- Ты скажешь мне свое настоящее имя?
- Если ты хочешь знать, то при рождении меня назвали Евгенией. Можно просто, Женя! - она улыбнулась
- И как мне называть тебя?
- Мне все равно - она говорила ровно, но было видно, что она скрывает какие-то эмоции за словом «все равно»
- А все-таки?
- Называй меня Женей, если тебе не сложно, конечно! Имя Джозефина давно стало мне ненавистно. Каждый раз, слыша его, я вспоминаю продажные ночи и дни, пропитанные болью и раскаяньем, и от этого мне становится совсем плохо! - говоря это, Евгения изменилась в лице. Пропала улыбка. На смену ей пришла угрюмая маска тяжелых мыслей.
- Как скажешь, Женя! - когда Вениамин произносил ее настоящее имя, она искренне улыбнулась. За годы работ в сауне она отвыкла от своего имени. Она даже забыла о том, что у нее есть это самое имя, записанное в паспорте, свои желания, цели. Ее давно никто не спрашивал о том, как у нее дела. Она стала забывать о том, что она – живой человек. Для всех она была только Джозефиной. Падшей женщиной, не имеющей права голоса. Объектом для удовлетворения низменных инстинктов. Выгребной ямой, куда обычно сливают нечистоты. Она не привыкла посвящать кого-то в свои личные проблемы. Она и сама не думала об этом. Ее жизнь сводилась к бесконечным ночам, которые она продавала за деньги. Она привыкла смотреть сквозь серебряную пластину зеркала на свое тело, как на личный капитал. Каждая новая складка, каждая морщинка означала для нее, что привычный капитал может дать трещину. Она привыкла следить за собой, держать фигуру, но не для себя, а для того, чтобы не остаться голодной.
- Пора на процедуры! - послышался хриплый голос за дверью. Это была санитарка.
- Я сейчас! - тихим голосом отозвалась Евгения
- Тебе пора? - Вениамин  немного напрягся, осознавая, что она вот-вот уйдет
- Да. Наверное, и тебе пора!
- До свидания! - Вениамин наклонился и поцеловал руку Евгении
- До свидания. Спасибо, что пришел! - встав с кровати, она медленно направилась к двери, слегка придерживаясь за стену
- Тебе помочь?
- Не стоит - она вышла за дверь. Вениамин пошел за ней.
- Женя! - решительно произнес он, когда она уже надавила на дверную ручку одного из кабинетов
- Да
- Можно, я буду навещать тебя?
- Если хочешь - тихо ответила она, немного заикаясь
- Тогда я приду завтра! До свидания! - не дождавшись ответа, Вениамин быстрым шагом направился к выходу. Сев в машину он направился в сторону дома. По его подсчетам, Диана должна была вернуться домой. Он поймал себя на мысли, что ему хотелось бы избежать общения с ней. Еще какие-то полгода назад он мчался домой, окрыленный перспективой увидеть супругу. Теперь же он предпочел бы ее не видеть. Ему было стыдно от того, что ему хотелось пренебречь общением с собственной женой.
«Кто я еще? Тряпка?  Да нет, я не тряпка! Я – жалкий клеврет абулии! Негоже высокопоставленным людям выражаться скабрезностями! От кого я бегаю: от Дианы или от себя? Я сам когда-то выбрал эту девушку из тысячи, я видел ее своей спутницей, матерью своих детей! Я хотел идти с ней рука об руку, пока карета смерти не заедет за нами! А теперь что? Я избегаю ее, предпочитаю одиночество ее обществу. Разве я мужчина? Вряд ли! Но ведь я не ухожу от нее. Я предпочел влачиться в обмане! То, что я обрекаю жить в обмане себя – так мне и надо! Это достоянная кара за мои грехи! Но почему я обманываю ее, в чем она виновата? В том, что она такая, какая есть? Какой бы ни была моя супруга, она не заслужила жить во лжи. Порядочные люди, понимая, что рядом с ними не их человек, уходят. В народе их называют мерзавцами. И они правы: ведь, уходя, они заставляют страдать оставленного в одиночестве человека. А жалкие шельмецы, обломки скалы собственных страхов, вроде меня, предпочтут остаться и врать. Не стоит верить тем, кто говорит, что остается рядом с нелюбимым, заботясь о нем. Они заботятся исключительно о себе! Всегда трудно начинать все сначала, бросаться с головой в неопознанный омут. Это риск. Потому-то многие и остаются на долгие годы с теми, кто порою ненавистен, и бесконечно сетуют на неудавшуюся жизнь. Только вот те, кто по-честному уходит, сжигая за собой мосты, причиняют боль лишь однажды, а те, кто остаются рядом с нелюбимым, обрекая его жить в бесконечном обмене, причиняют боль постоянно». Вениамину было тяжело от того, что он не может принять решение. Любит ли он свою жену? Он не мог ответить однозначно. Внезапно для самого себя, он вспомнил их первую встречу. Это была глубокая осенняя воскресная ночь. Одолеваемый тяжелыми мыслями, Вениамин решил зайти в клуб, чтобы прийти в себя после трудовой недели. Заказав, как обычно, бокал красного сухого вина, он увидел ее. Она сидела за соседним столиком, немного гривуазно закинув ногу на ногу. Сквозь глубокий разрез платья обнажались ноги. Она медленно пила коктейль, думая о чем-то. Вениамин смотрел на нее, не отрываясь, несколько минут. Она то смотрела на него, то отводила взгляд в сторону, тем самым еще больше разжигая в нем интерес. Как порою иронично наша жизнь: неважно что, важно, как. Трюизм. Вечная апофегма. Скольким людям удалось привлечь свое внимание умением себя преподнести! Это умение порою бывает важнее внутреннего содержания. Мало наполнить бездонный кувшин своей личности, совершенствуя душу и тело. Надо еще суметь преподнести это в нужном виде. Доступном и понятном тому, на кого нужно произвести впечатление. Диана определенно умела это. Вениамин смотрел на нее тогда, не отрываясь. Наконец, она встала из-за стола и направилась в сторону барной стойки. Вениамин провожал ее трепетным взглядом. Бросив эфемерную улыбку, Диана отвернулась от него. Спустя всего несколько минут, он с ужасом заметил, что какой-то неопрятного вида, изрядно выпивший мужчина  средних лет грубо пытается соблазнить Диану. Она сопротивлялась его непристойностям, но он взял ее на руки и понес в сторону двери. Послышался протяжный визг. Это Диана звала на помощь. Вениамин, видя это, не мог не вмешаться. Быстрым движением он вскочил из-за столика и поспешил к ним. К тому моменту неизвестный спустил Диану с рук, но крепко сжимал ее в объятиях, не давая уйти. Она вырывалась, но было заметно невооруженным взглядом, что их расклад сил неравен.
- Немедленно отпусти девушку! – крикнул Вениамин. Его тон был тверд и решителен
- А ты кто такой? Проваливай по-хорошему! - отозвался хриплым голосом мужчина
- Вероятно, мне следует выражаться яснее?
- Ну, попробуй!  - усмешка мужчины окончательно выбила Вениамина из равновесия. Находясь во власти минутной ярости, он подскочил к неизвестному и ударил его по лицу. От неожиданности, тот разжал руки. Диана вырвалась из плена навязанной страсти. Мужчина, не желая продолжать скандал, скрылся за дверью.
- Понял я, понял. Ухожу – бросил он напоследок
- И прекрасная леди ничего не хочет сказать своему спасителю? - сказал Вениамин, улыбаясь. Он почувствовал, что жизнь свела их неслучайно.
- А вы ждете особой благодарности за то, что поступили так, как поступил бы любой уважающий себя мужчина? - Диана засмеялась, взяв Вениамина под руку.
- Без дифирамбов в исполнении прелестной богини могу обойтись, а вот ваше согласие провести этот вечер со мной станет отличной наградой!
- Что ж, ладно, я не против! - она улыбнулась. Обняв ее за плечи, Вениамин проводил ее до столика
- Вы будете что-нибудь заказывать?
- Может быть, вы для начала хотите спросить мое имя? - Диана повернула голову в сторону Вениамина и заметила его смущенный взгляд. Одолеваемый волнением, он забыл спросить ее имя. Сердце стучало в его груди с такой силой, что казалось, что этот стук слышен на другом конце клуба.
- И как зовут самую красивую девушку из тех, которых я встречал на своем пути?
- Диана
- Какое красивое имя! Я счастлив познакомиться с вами! - Вениамин поднес ее руку к губам и поцеловал ее
- А что, мой отважный спаситель не скажет мне в ответ свое имя? - Диана улыбнулась. Вениамин был окончательно смущен. Встав и поправив пиджак, он быстро выпалил:
- Меня зовут Вениамин
- Очень приятно, Вениамин. Что привело вас сюда?
- Судьба, наверное! Ведь мы оказались здесь в единый момент и единое время! – Вениамин улыбнулся и, поймав ответную улыбку Дианы, продолжил. – Не будет ли наглостью с моей стороны, если я предложу вам продолжить наше знакомство в более романтичной атмосфере?
- Смотря, что вы называете данной атмосферой!
- Я приглашаю вас на ужин в ресторан!
- Хорошо, я согласна! - подав руку Вениамину, она вышла из-за стола. Они направились к выходу. Вениамин все еще не мог справиться с разрывающим его волнением. Но, вместе с тем, это волнение было сладостным. Он вел за руку девушку, в которую влюбился с первого взгляда. Он был счастлив, предвкушая совместный ужин с ней. Когда они дошли до ресторана и сели за стол, Вениамин долго не мог произнести что-либо. Диана заметила это:
- Что же вы замолчали?
- Я наслаждаюсь каждым мгновением рядом с вами!
- Да вы романтик - Диана снова улыбнулась, проводя указательным пальцем по ладони Вениамина. В этот момент официант поставил два бокала шампанского на их столик.
- Я предлагаю выпить за вас, за самую прекрасную девушку из тех, которых я встречал!
- Мне нравится этот тост! - легкий звон бокалов еще больше заставил Вениамина волноваться. Его руки тряслись, и он очень боялся пролить шампанское.
- А, знаете, по легенде, прекрасные дамы выходят замуж за своих спасителей! Быть может, я излишне тороплю события и позволяю себе слишком много, но я бы хотел видеть рядом с собой именно такую спутницу. В моей жизни есть все: огромный дом, свой бизнес, капитал. Но нет самого главного – семьи. Глядя на вас, я понимаю, что неспроста до сих пор не женился! - Вениамин старался говорить уверенно и внятно, но волнение не оставляло его. Диана слушала его молча, изредка улыбаясь. Когда он приостановил свою тираду, заговорила она.
- Замужество – это слишком серьезный шаг. Вы торопите события, и я, как порядочная девушка, вправе обидеться на это! Я до сих пор не замужем, и это не просто так. Я ценю свою свободу. Время – это самое дорогое, что у нас есть, и я бы не хотела тратить его на тех, кто едва достоин моего внимания. Я сейчас не о вас, надеюсь, вы понимаете меня! Как бы я ни любила, моя свобода всегда будет превыше всего для меня! Многие не понимают этого, но я знаю точно - тон Дианы был тверд, как вековая скала. Эти слова, пропитанные патетикой, заставили Вениамина волноваться еще больше.
- Дианочка, я очень прошу вас, простите мне мою навязчивость! Просто, рядом с такой красивой девушкой, я не могу лгать и изворачиваться! Я говорю лишь то, что лежит на сердце и, клянусь вам, нисколько не хотел вас обидеть! Надеюсь, вы не против продолжения нашего общения?
- Не против, но впредь будете осторожнее! Я никогда не повторяю дважды, а сразу ухожу, таков мой принцип - ее последние слова задели Вениамина. Больше всего на свете ему хотелось удержать ее рядом. Он поклялся себе сделать все, чтобы она захотела быть с ним. Эту ночь они провели вместе. Этот день стал началом новой жизни для них обоих. Диана вела себя с Вениамином, как кошка: то пропадала, предпочитая других мужчин, то возвращалась, одаривая его потоком страсти. Она могла часами говорить о том, что Вениамин – это лучшее, что есть в ее жизни, а на следующее утро уйти, не попрощавшись. Вениамин любил ее и терпеливо ждал, когда она сделает свой выбор. На вопросы об этом она всегда отвечала, что не может подходить безответственно к выбору спутника жизни, ведь самое страшное – это провести жизнь не с тем человеком. Потребовалось больше года для того, чтобы Диана, наконец, дала согласие на брак с Вениамином. Он был счастлив. Его распирало от гордости, ведь Диана выбрала именно его. Он не знал о том, что она давно решила для себя стать его женой. Взвесив все pro et contra, она поняла, что именно этот человек может стать достойным спутником для нее. Зная переменчивость и склонность к апломбу людей, достигших уровня Вениамина, она решила сделать так, чтобы он сам мечтал о ней. Она понимала, что если их пара сложится так же, как и тысячи других пар, она может быстро наскучить ему. Во избежание этого, она предпочла играть его чувствами. Ни о чем не подозревавший Вениамин был счастлив все эти годы в браке с Дианой. Теперь же он ехал домой, надеясь, что она еще не вернулась…
 
VIII

… - Ты дома, дорогая?» - спросил Вениамин, надеясь не услышать ответа на свой вопрос. Но ответ последовал незамедлительно:
- Я дома, любимый! - через несколько секунд Диана выбежала ему навстречу.
- Ты совсем меня не любишь! -  она отвернулась к стене, поджав губки. «Только ее фальшивой патетики не хватает мне для полного счастья! Так и знал, что этим все закончится. Совершенно не хотелось бы сейчас вступать с ней ни в какие дебаты! И что я должен ей ответить?» - подумал Вениамин
- С чего ты это взяла? - сказала он, наконец, подобрав слова
- Ты даже ни  разу не позвонил мне! Неужели, совсем не скучал?
- Я не хотел отвлекать тебя! Разве плохо, что я решил дать тебе отдохнуть и развлечься? - Вениамин говорил неуверенно. Он едва мог признаться себе самому, что его не слишком заботило местоположение и состояние Дианы. Он был уверен, что она жива и здорова – все остальное не волновало его. Меньше всего ему хотелось сейчас участвовать в скандале, который Диана явно планировала предложить ему. Он думал свернуть этот неприятный разговор, как можно скорее.
- Веселиться, говоришь? То есть, ты серьезно думал так? А как мне теперь смотреть в глаза приглашенным? Все ведь будут теперь говорить о том, что мужу на меня наплевать! - голос Дианы срывался на крик. Крик обращался в протяжный визг. «Этого мне только еще не хватает! Эта женщина хочет втянуть меня в свои бабские разборки! Подумать только: что за бессмысленная диффузия? Какая-то глупая блажь! Не хочу и не буду участвовать в этом!» - думал Вениамин
- Дорогая, неужели, ты поведешься на эти дешевые сплетни?
- Причем тут сплетни? Ты хотя бы думаешь о том, как я буду выглядеть в глазах других?
- Послушай, ты бы лучше меньше думала о том, как ты выглядишь в других глазах! Разве можно так зависеть от чужого мнения в твоем-то возрасте? - Вениамин заулыбался, пытаясь поставить точку в этом разговоре.
- В моем возрасте? То есть, ты хочешь сказать, что я уже старая? Теперь мне все понятно: ты хочешь выставить меня из дома и найти себе помоложе! - восклицания Дианы отныне походили на истерику. Вениамин, ярый противник женских истерик, не мог этого вынести спокойно.
- Диана, ты несешь полную чушь! Что ты придумаешь в следующий раз? - Вениамин говорил жестко и коротко, пытаясь вразумить Диану. Но его справедливые порицания только еще больше спровоцировали ее.
- Если ты намерен выгнать меня, я уйду! Но я никому не позволю вытирать о себя ноги - Диана строго посмотрела на Вениамина. Ее эмфатическое восклицание выглядело скорее бравадой, чем осознанным и взвешенным решением.
- Диана, немедленно прекрати! Я больше не намерен слушать этот бред! Поверь, я уважаю свое и твое время, чтобы тратить его на эту чушь! Если бы я хотел променять тебя на другую, поверь, я сделал бы это! Дешевая аффектация – не мой метод! Если ты сейчас в настроении поругаться, то, извини, в этом я тебе не помощник! - тон Вениамина был тверд и холоден. Поняв, что переусердствовала в своем догматизме, Диана решила отступить:
- Веня, прости! Я же просто хотела убедиться в том, что ты меня все еще любишь - Диана обняла Вениамина за плечи. Эти прикосновения были настолько неприятны ему, что он мечтал высвободиться из ее цепких рук. Ему было плохо от того, что он снова солгал Диане. «За что я так с ней? Что я за человек? Я жалкий и презренный кондотьер! Почему я не ушел сейчас? Чего я еще жду? Она ведь сама предложила мне уйти, взяла на себя ответственность за это решение, а я не смог сказать ей! Что меня держит около нее? Страх остаться одному? Конечно, начинать с нуля отношения, когда тебе около сорока, это риск! Может и не получиться, а так – все слажено! Это только кажется, что мужчина – завоеватель, что он и в преклонном возрасте, и, будучи далеким от форм Аполлона, может вызвать интерес у девушки, едва успевшей раскрыть в себе женское начало. Это только иллюзия! Огульные выводы. Легко соблазнить девушку, лечь с ней в постель. А что будет дальше? Легко выстроить короткие отношения, держащиеся на вспышках страсти. Такие отношения обречены на скорое угасание. Можно удерживать их на взаимной выгоде. Но выстроить отношения, основанные на доверии, уважении и взаимных интересах – это очень сложно! За что я заставляю терпеть инфернальные муки и себя, и ее? Уйти ведь гораздо проще, но я не решаюсь! А раз не решаюсь, значит, наверное, не слишком хочу этого! Что ни говори, а настоящее желания пересилит любые «но» и «если». Я ведь любил Диану все эти годы! Я делал все, чтобы она была счастлива! Что сейчас происходит со мной, с ней, с нами? Что изменилось за эти годы? Ведь раньше я спешил домой, сбегал с работы только для того, чтобы провести вечер с ней! А сейчас она стоит передо мной, а я мучаю ее своей холодностью!»  - Вениамин терзал себя смутными сомнениями.
- Веня, ты меня любишь? Скажи? Ведь любишь? - Диана трясла Вениамина за плечи, пытаясь найти ответ. Вениамин долго думал. Он сам не мог сейчас ответить на этот вопрос однозначно. Он не понимал любит ли он ее или его держит рядом с ней привычка? А, может, ему просто льстит, что в его руках мечта тысячи мужчин?
- Да, люблю! Люблю - его голос был тихим. Он не решился завести продолжительную тираду о том, что он чувствует. Ему было проще сказать «да», чем вступать в дискуссию. Заметив улыбку на лице Дианы, Вениамин вздохнул с облегчением. Казалось, что этот разговор окончен…
… Вениамин все чаще и чаще ловил себя на мысли, что он постоянно вспоминает их встречу с Евгенией. Он не мог справиться с эмоциями.
Долгое время он убеждал себя в том, что он навестил ее только из чувства долга. Ему было тяжело осознавать, что он по неосторожности изувечил человека. Не считая себя подлецом, он решил, что было бы невежливо оставить ее одну в таком состоянии. Но теперь он ясно осознавал, что причина не в этом. Не только чувство долга тянуло его к ней. Причина была в ней самой. Его тянуло к Евгении. Он долго боролся с этими мыслями, но теперь он понимал, что больше не в силах обманывать себя. Состояние Евгении волновало его значительно больше, чем мысли и чувства жены. Оставшиеся полдня казались ему вечностью. Ему хотелось заснуть и проснуться в тот момент, когда он снова окажется рядом с ней. Ему хотелось узнать ее. Что он знал о ней, кроме ее сомнительной профессии? Но его тянуло к ней. С одной стороны, он презирал ее: женщина, запрашивающая почасовую плату за аренду своего тела, не могла быть достойной его уважения. Он презирал себя самого: его тянуло к женщине, падшей на самое дно. Но он не мог ничего сделать с этой тягой. До утра он ворочался с боку на бок. Диана осыпала его недвусмысленными экивоками, пытаясь окутать приторной нежностью. Вениамину вовсе не хотелось уединения с ней. Сославшись на усталость, он пресек ее попытку сближения. Он сам не ожидал от себя такого. Испокон веков было принято, чтобы женщины отказывали мужчинам в близости, ссылаясь на головные боли, усталость и плохое настроение. В этот раз все было наоборот. Диана, оскорбленная данной перипетией, отвернулась к стене, не говоря ни слова. Она была потрясена до глубины души. Ни один мужчина не мог устоять перед ее красотой и обаянием. Самые стойкие и холодные порою падали в неравном бою с потоком ее приторной страсти. Для Вениамина все эти годы было наградой сближение с ней. А сегодня он отказал ей, прикрывшись усталостью. Диана не могла спокойно вынести это. Желая победить в этой внезапной коллизии, она пустила в ход очередное оружие. Отвернувшись к стене, она заплакала. Это были не слезы отчаянья и жалости к себе. Это было верное и доступное средство достижения цели. Она всхлипывала, и с каждой минутой ее плач становился все громче. Этот протяжный звук стоял в ушах Вениамина и сводил его с ума. Он почувствовал, что эти слезы являются показной аффектацией.
- Что случилось, Диана, почему ты плачешь? - он задал этот вопрос не потому, что интересовался ее состоянием, нет. Он спросил об этом для того, чтобы она перестала плакать и, наконец, дала ему спокойно спать.
- Что случилось, спрашиваешь? Мой муж разлюбил меня, а ты спрашиваешь, что случилось? - ее всхлипывания усиливались. Если бы она была студенткой театрального вуза, вероятно, сдала бы на «отлично» экзамен по импровизации. Пожалуй, так бы и было. Но жизнь и театр – это разные понятия. Противоположные. Дихотомия мнимого и настоящего. Это в театре можно менять образы каждый день. Сегодня добропорядочная мать семейства, завтра – коварная валькирия, послезавтра -  приверженка теории конформизма. А в жизни все иначе. Каждому отведена только одна роль – самого себя. Нельзя быть сегодня холодной и недоступной амазонкой, а завтра – обиженной девочкой, ищущей истину. А Диана, в свои тридцать пять, похоже, не слишком понимала это…
- Твой муж не разлюбил тебя, а смертельно устал! Неужели, ты не понимаешь, что ресурсы человеческого организма не бездонны? У меня сейчас нет сил не то, что на сеяние бурной страсти, а даже на то, чтобы встать с кровати!
- Венечка, умоляю, скажи мне правду!»
- Послушай, если и ты дальше намерена сеять повсюду состояние саспенса, сопровождающиеся твоими всхлипываниями, тем самым не давая мне спать, наша близость случится гораздо позже, чем тебе хотелось бы, так как у меня не останется на это ни сил, ни желаний! - Вениамин говорил подчеркнуто сухо и твердо.
- Как скажешь, милый! - отодвинувшись от супруга, Диана, глубоко вздохнув, замолчала. «Уснула, наверное. Бог миловал!» - подумал Вениамин. Он сам уснул только тогда, когда глубокая синева ночного неба сменилась лиловой вуалью первых лучей – предвестников утра.
«Мне пора к ней!» - подумал он, когда громкий звон будильника оборвал его сон. Он совсем не выспался, но перспектива увидеть Евгению придавала ему сил. Встав с кровати, он стал собираться в больницу. Больше всего он боялся разбудить Диану: ему хотелось избежать допроса с ее стороны…
- Женечка, я рад тебя видеть! - громко сказал он, зайдя в палату к Евгении
- Женечка? Давно меня так никто не называл! Раньше меня так называли покойные родители - вздохнула она, улыбаясь
- Прости, я не хотел! - Вениамину было стыдно за то, что он заставил ее грустить
- Ничего страшного! Их нет здесь, со мной, но я верю, что они смотрят на меня с неба – глубоко вздохнув, она добавила: - Видели бы они, как их дочь, их гордость, подававшая большие надежды, живет сейчас и зарабатывает на жизнь! - увидев слезы на глазах Евгении, Вениамин забеспокоился. Присев на край кровати и бережно стирая их носовым платком, он попытался успокоить ее.
- Не надо об этом, Женечка. Тебе нельзя волноваться. Ты лучше расскажи, как прошел твой вчерашний день! – запустив руку в пакет, он извлек оттуда книгу в новом издании. Это бы роман Ремарка «Станция на горизонте». Смотри, что я тебе принес! Я надеюсь, что чтение скрасит твои больничные будни!
- Замечательная книга! Большое спасибо! – Евгения обвила руками шею Вениамина и поцеловала его в щеку. – Правда, я уже читала ее, но с удовольствием перечитаю снова. Со второго раза прочтения можно открыть для себя новые моменты, увидеть то, что с первого раза показалось незначительным - Евгения улыбнулась, прижимая к губам книгу.
- Полностью согласен с тобой! - Вениамин улыбнулся в ответ
- Знаешь, а я вчера долго не могла уснуть. Я села на подоконник и наблюдала за тем, как падали звезды. Ты видел это? Минувшей ночью был звездопад. Каждый раз, когда падают звезды, я начинаю понимать, насколько пуста и примитивна порою человеческая жизнь. Как часто мы выбираем неверный путь, довольствуемся рутиной, хотя могли бы жить. Понимаешь? Жить! Нашу жизнь выбираем мы сами. Ни войны, ни стихийные бедствия, ни политика не в силах помешать человеческой жизни. Люди склонны сами, собственными руками, портить свою жизнь! - Евгения посмотрела на верх, улыбаясь, будто над ней был не потолок, а звездное небо. Пока она говорила, Вениамин смотрел на нее.
- А я ведь тоже вчера не мог уснуть! Но я ничего не знал о звездопаде. Иногда жизнь затягивает меня в свой непрерывный круговорот, и я перестаю замечать настоящее счастье. Стремясь к чему-то, мы порою упускаем то, что по пути. А это может быть по-настоящему важным! Помню, когда-то давно, когда я был совсем мальчишкой, мы выезжали с родителями в загородный дом, в гости к моему покойному дяде. Ночью, когда все спали, я потихоньку выбегал на улицу и мог часами бегать по полю. Надо мной было звездное небо! И я ждал каждого звездопада, как праздника. Когда падали звезды, я давал каждой звезде имя. Я загадывал желания и верил, что они обязательно сбудутся! -  детские воспоминания накрыли Вениамина теплой волной. Он улыбался, говоря об этом.
- Я тоже загадала вчера желание!
- Какое твое желание, Женя?
- А разве ты не знаешь, что если раскрыть кому-то этот секрет, оно не исполнится? - в тоне Евгении чувствовался легкий задор. Ее глаза внезапно загорелись. Вениамин чувствовал, что от нее исходит энергия жизни. Как долго он скучал по этой энергии! Ему давно наскучила атмосфера его жизни. Он еще не осознавал, но уже чувствовал это.
- Забыл, Женечка! Но я верю, что твое желание обязательно исполнится! - Вениамин взял руку Евгении и накрыл ее своей рукой
- Спасибо, Веня! Знаешь, я хочу сказать тебе спасибо за все! Ты вошел в мою жизнь так же, как и сотни мужчин до тебя. Но ты осветил мою прежнюю жизнь, скрасил. Рядом с тобой я вспомнила, что я, в первую очередь, человек! Независимо от того, каким родом деятельности я зарабатываю себе на жизнь! С тобой хочется говорить! Рядом с тобой я именно живу! Несмотря на то, что я лежу и мучаюсь от страшных головных болей, я живу! И я счастлива! - Евгения целовала руки Вениамина. Он был растроган ее искренним признанием. Эти простые слова, лишенные приторной патетики, были для него гораздо дороже сотен эмфатических признаний его супруги. Он никогда не слышал ничего подобного от Дианы. Как давно он знал Евгению? Их связывало всего четыре встречи при странных обстоятельствах, на двух из которых он даже не знал ее настоящего имени. Но она уже стала для него близким человеком. Взяв руки Евгении, он прижал их к своим губам.
- Женечка, милая! Ты даже не представляешь, что значит для меня то, что ты сейчас говоришь! Мы почти не знакомы, но я чувствую, что ты потрясающая женщина! Если бы моя супруга хоть раз в жизни сказала мне что-то подобное… - Вениамин глубоко вздохнул, вспомнив о Диане. Ему было трудно скрыть обиду и раздражение. -  Все могло бы быть по-другому! - заметив смятение Вениамина, Евгения не осталась равнодушной
- Ты поссорился с супругой?
- Нет. Там все гораздо сложнее, Женя. Не знаю, поймешь ли ты
- Что бы там ни было, я постараюсь понять тебя и помочь! Я искренне желаю тебе счастья, и если я что-то могу сделать для тебя, я буду очень рада! -
- Ты очень добра, Женечка! Понимаешь, мы не ссорились с супругой. Но я чувствую, что мы с ней безвозвратно отдаляемся друг от друга. Раньше я восхищался ею, ценил каждый миг, проведенный рядом. Я бежал к ней, преодолевая сотни километров, когда был далеко. Ее взгляд пьянил меня сильнее, чем кого-то пьянит вино. Я не мог на нее нарадоваться и до конца не верил, что эта женщина моя. А теперь все по-другому! Я начинаю ловить себя на мысли, что мне гораздо комфортнее, когда ее нет рядом. Я стараюсь избегать ее. Мне стыдно в этом признаваться, но, как известно, contra factum non argumentum (1). Меня не слишком волнуют ее состояние: достаточно знать, что она жива и здорова. Я совсем не хочу проводить вечера с ней, и меня пугает перспектива совместного проведения выходных! Куда все это пропало, Женя? Я не могу понять! - Вениамин говорил искренне, без прикрас и недомолвок, и ему становилось легче. Евгения внимательно слушала его. Наконец, она решилась заговорить:
- А вы говорите с ней о событиях, о философии, а психологии? Вы давно обсуждали с ней то, что было всегда важным? - эти слова Евгения заставили Вениамина смутиться. Задумавшись об этом, он вдруг с ужасом осознал, что они никогда не говорили об этом. Все их разговоры ограничивались узким кругом предстоящих событий, модой и сплетнями о жизни в светском обществе. Он вдруг понял, что ни разу не обсуждал с женой, на чем держится настоящее чувства, можно ли простить измену и является ли месть грехом. Он даже не знал, что думает об этом Диана. Ему было страшно от своих открытий: он начал осознавать, что живет больше семи лет с абсолютно незнакомым человеком. Что он знал о ней, кроме ее ярого пристрастия к светским вечеринкам, дорогому алкоголю и дизайнерским нарядам? Евгения молча смотрела на него, и по ее взгляду было заметно, что она поняла его:
- Вижу, что ты никогда не говорил с ней о высоком и вечном! Вероятно, изо всех сил стремясь казаться, она забыла о том, что нужно быть. А ты не стал пресекать это. Вы привыкли довольствоваться напускным, а на настоящее у вас не останется ни сил, ни времени!
- Ты все верно говоришь, Женя! Целых семь лет мы с ней говорили только о том, что временно и поверхностно! Мы так и не открылись друг перед другом в своем настоящем обличии. Вероятно, теперь поздно что-то менять!
- Ты слишком рано намерен опустить руки! Не веди себя, как все эти филистеры, представители бомонда, прогнившие в жидкости цинизма и дешевых комплотов! Я не верю, что ты привык оценивать, а не ценить! Вспомни, как вы жили! Раз ты женился на ней, значит, ты испытывал к ней что-то! Если ваш брак был красивой иллюзией, вы все равно расстанетесь, потому что правда окажется сильнее! Но ты должен попробовать все исправить! Она ведь женщина, а значит, по своей природе, слабое и пассивное существо. Возможно, она ждет от тебя шагов! Попробуй поговорить с ней по-другому! - слова Евгении все больше и больше подталкивали Вениамина к принятию решения. Как будто она ответила на вопрос, заданный его внутренним голосом. Ему начало казаться, что он в силах все исправить, и эта мысль дала ему силы.
- Ты абсолютно права! Ты необыкновенный человек, Женя! Если бы только твоя жизнь сложилась по-другому… - внезапно Евгения прервала его на этом моменте:
- Не надо об этом. История не знает сослагательного наклонения. Иди прямо сейчас, не теряй время! Твоя супруга ждет тебя!
- Я приду к тебе завтра, обязательно приду! - поцеловав руку Евгении, он вышел за дверь. Почему-то он не стал спорить с ней, а послушно пошел в сторону дома. Ему хотелось, не откладывая, объясниться с Дианой…
 
IX

… Вениамин медленно шел по улице в сторону дома. Намеренно припарковав автомобиль за несколько кварталов, он решил прогуляться пешком. Он думал над монологом Евгении. Каждое слово имело свой смысл. - Надо попробовать посмотреть на нее по-новому, надо поговорить с ней о вечном, раз я до сих пор с ней, значит, я любил ее и, наверное, сейчас люблю! - крутилось в его голове. Он шел по полю и представлял, как идет за руку с Дианой. Он вдруг решил нарвать для нее полевых цветов. Вспоминая о том, как обрадовалась такому подарку Евгения, он был уверен, что и Диана не останется равнодушной. Дойдя до дома, он, окрыленный своей идеей примирения с Дианой, крикнул прямо с порога:
- Любимая, я дома!
-Веня? - улыбаясь, Диана вышла к нему навстречу. Подхватив ее на руки, он понес ее в комнату. Она обхватила его шею руками, покрывая его лицо страстными поцелуями, предвкушая близость.
- Дианочка, любимая, это тебе! - он протянул ей букет полевых цветов. Она посмотрела на них с легкой усмешкой.
- Забавно - произнесла она с саркастичной интонацией. Взяв цветы в руки, она отложила их на кровать.
- Любимая, родная моя, у меня есть сюрприз для тебя! - Вениамин сжимал Диану в объятиях. Ему казалось, что он готов выплеснуть на нее весь поток своей нежности.
- Правда?
- Конечно! Пойдем со мной! Обещай, что пойдешь со мной до конца, это важно для нас обоих!
- Интригуешь! - Диана заговорила томно, вполголоса, приглушая слова.
- Так ты согласна?
- А если и да? - Диана крепко обвила его шею руками. Вениамин покрывал поцелуями лицо жены. Они опускались ниже.
- Как я люблю тебя, мой страстный интриган! - томный голос Дианы сопровождался смехом и стонами. Их сближение было бурным. Наконец, когда обессиленный Вениамин медленно соскользнул на подушку, он, тяжело дыша, заговорил:
- Милая, мы ведь с тобой идем? Ты пойдешь со мной?
- Пойду! - сказала Диана решительно
- Я люблю тебя! - они встали с кровати и стали одеваться. Вениамин был счастлив: ему казалось, что они вот-вот сблизятся душевно. Он страстно стремился исправить ошибки прошлых лет. Он посмотрел на жену. По своему обыкновению, она долго приводила себя в порядок.
- Может, ты пойдешь прямо так? Давай, сегодня обойдемся притягательной естественностью!
- Венечка, женщина всегда должна оставаться женщиной!
- А разве женщина – это яркий макияж и юбка, едва прикрывающая естественно? - Вениамин усмехнулся, обнимая жену, но та отмахнулась:
- Ничего ты не понимаешь!
Они вышли из дома.
- Закрой глаза, милая! Обещай, что не откроешь, пока я не скажу! - в этот момент Вениамин подхватил ее на руки и понес в сторону парка. Когда они дошли, он посадил ее на траву.
- Можешь открыть глаза!
- Где мы?» - Вениамину показалось, что Диана испытала шок, осознав, что она оказалась на траве.
- Мы в поле. Бескрайнее поле, здесь только мы вдвоем! Ты видишь, уже темнеет!
- Какое это имеет значение? Я не понимаю, что мы тут делаем! - Вениамин услышал в голосе Дианы ноты непонимания, граничащие с легким раздражением.
- Разве, здесь не прекрасно? Давай, вдвоем посмотрим на звезды и загадаем желание! - восторженный тон Вениамина не слишком вписывался в подавленное состояние Дианы. Она не могла понять, зачем он привел ее сюда.
- А где то, что ты приготовил для меня?
- Как, где? Я приготовил тебе прогулку под звездами! Мы будем говорить обо всем, держаться за руки! Мы вместе, а это главное! Разве, это ни счастье отдохнуть от городской суеты наедине с природой?
- Вениамин, ты, кажется, сошел с ума!
- Возможно, сошел! От любви к тебе!
- Я говорю с тобой серьезно!
- А мои чувства, по-твоему, ерунда?
- Послушай, как  можно назвать человека, который несет полнейший бред?
- Amantes sunt amentas, Диана!
- Мы живем в мегаполисе! Мы знаем о настоящих развлечениях! И кем тебя можно назвать после того, как ты предпочитаешь ресторанам, клубам и отелям эту глушь? Ты зачем-то привел меня сюда и говоришь о каких-то звездах! - тон Дианы был жестким. Казалось, что она перебила обухом своего цинизма романтическую жилку Вениамина. Он был обескуражен и не знал, что делать дальше. «Вероятно, она не привыкла к такому досугу, но это вопрос времени!» - подумал он и попытался исправить ситуацию.
- Хорошо, милая! Поедем в ресторан!
- Другой разговор! И обещай, что больше не будешь проворачивать подобное!
- Как скажешь! - по дороге в ресторан они оба молчали. Вениамин не оставлял надежды поговорить с Дианой. Не обсудить сплетни светского общества, а именно поговорить. О высоком, вечном. Обсудить идеи. Сев за столик, Вениамин несколько минут молчал.
- Что ты будешь заказывать? Давай, закажем шоколадный торт?
- Какой еще шоколадный торт? Я не ем сладкого, ты же знаешь. Я закажу вино!
- Как скажешь! - когда принесли заказ, Вениамин все еще не решался заговорить с ней. Он боялся, что и этот план потерпит фиаско.
Наконец, когда они подняли бокалы, он начал:
- Давай выпьем за то, чтобы каждый человек нашел в этом мире того, кто создан для него!
- Странный тост! - усмехнулась Диана, сделав глоток вина
- Как ты думаешь, дорогая, любовь – это судьба, приготовленная свыше, или мы сами вершим ее? Есть ли у каждого человека в этом мире тот, чье сердце бьется именно о нем или такие мысли -  это удел безумных романтиков?
- Веня, ты серьезно?
- Конечно! Любовь – это неотъемлемая часть жизни! Фильмы о любви, любовные романы, стихи.. Скольких людей именно любовь толкнула на подвиги! Мы все влюбляемся, избранный нами человек становится апофеозным. Но я давно задаюсь вопросу: нас сводит вместе Бог или для любви всего лишь нужно оказаться вовремя в нужном месте? Что движет нами? Действительно ли мы любим человека или мы, гонясь за состоянием вечного блаженства, готовы назвать любимым любого, кто окажется рядом?
- Какое это имеет значение? Ты бы не забивал себе и мне голову подобной ерундой! Ты лучше посмотри вон на ту парочку! - Диана взглядом указала на двух людей, сидящих, обнимаясь.
- Красивая пара! - ответил Вениамин, не понимая, к чему она
- Ты лучше посмотри на ее платье! Такое уже года три назад вышло из моды! Эта глупышка даже не знает, что этот ресторан – одно из лучших заведений в городе, а значит и внешний вид должен быть соответствующим! Вот ведь умора!  - Диана разразилась заливистым смехом. Вениамину совсем не хотелось поддерживать этот разговор. Ему не было никакого дела до платья незнакомки. Какое имеет значение, во что она одета, если она чувствует себя комфортно? Так и не дождавшись ответа от Дианы, он мрачно уставился в бокал с вином. Внутри него все сжималось: он осознавал, что они с Дианой безнадежно отдалились друг от друга. А были и они близки когда-нибудь по-настоящему? Задаваясь вопросами о любви, он сам не был теперь уверен, что это чувство когда-то связывало его и Диану. На секунду ему даже показалось, что ему, всего лишь, льстило внимание роскошной женщины. А это значит, что их связывала не любовь, а расчет. Вечер был безнадежно испорчен. Больше они не разговаривали, а сидели, задумавшись о чем-то своем. Терзаясь догадками, Вениамин пытался вспомнить и понять, где он допустил ошибку…
 
КНИГА 2

I
- Мама, я дома! - крикнула с порога двадцатилетняя Евгения. Она только что вернулась из магазина. Тяжелые сумки с покупками создали невыразимый дискомфорт для ее рук.
- Мама, я все купила. Но стирального порошка в магазине не было. Сказали, что привезут на следующей… - Евгения не успела договорить до конца, как из комнаты послышались громкие всхлипывания.
- Мама? - повторила она, зайдя в комнату. Открывшаяся перед ее глазами картина заставила ее вздрогнуть. Мать лежала на кровати, не двигаясь. Ее лицо было настолько бледным, что оно едва выделялась на фоне белого покрывала. Рядом сидела Люда, сестра Евгении.
- Мамочка, мамочка! - повторяла она, всхлипывая. Она держала мать за руку. Людмила и Евгения – сестры-близнецы. Внешне они настолько схожи, что даже мать порою путала их. По характеру же это было два совершенно разных человека. Людмила предпочитала жить ярко. Развлечения, постоянные всплески адреналина, новые встречи – все это складывалось в ее образ жизни. Она часто пропадала ночами, заставляя нервничать пожилых родителей. Ее жизнь была непрерывным движением. Правда, ее движение не было стремлением к прогрессу. Она была глубоко убеждена, что жизнь дается только однажды. Свою молодость она считала подарком судьбы и распоряжалась ею, как ей казалось, грамотно. Она считала, что тратить лучшие годы на поглощающее болото рутины – самая большая ошибка человечества. Каждый новый день был наполнен смыслом. Евгения, в отличие от нее, считала, что личность человека – это набор знаний, умений и принципов. Все свободное время она посвящала книгам, выставкам, изучению философских идей. Она старалась быть лучше, чем вчера. Каждый вечер перед тем, как лечь спать, она записывала в блокнот то, что ей удалось узнать за этот день. Она мечтала о любви, но все время была одна. Не потому, что мужчины не смотрели на нее. Это был ее осознанный выбор. Она хотела связать свою жизнь с тем, с кем ее сердце будет биться в унисон. В то время, как Людмила гордо рассказывала ей о том, как она соблазнила очередного красавца, Евгения не хотела тратить свою жизнь на временные отношения. Считая краткосрочные романы чем-то примитивным и вульгарным, она часто повторяла:
- Любовь должна быть длиною в жизнь. Если любовь догорает, спустя короткое время, значит, ее и не было. Было взаимное притяжение, страсть, выгода. Тот, кто сначала говорит, что любит человека, а потом говорит противоположное, в одном из двух раз точно лжет.
Не желая размениваться на чужих, она ждала именно своего человека, искренне не понимая тех, кто выходит замуж лишь для того, чтобы повысить свой статус в обществе, а потом мучаются, осознавая, что рядом с ними чужой человек. Она решила для себя жить иначе
- Мамочка, мамочка! - громко всхлипывала Людмила
- Люда, что происходит? Что с мамой? - бросив сумки на пороге комнаты, Евгения бросилась на колени перед кроватью матери и стала прислушиваться к ее пульсу.
- Она жива. Быстро вызывай скорую! - решительно сказала она. В отличие от Людмилы, Евгения могла собраться в сложной ситуации и взять себя в руки. Людмила же, одолеваемая состоянием саспенса, не могла принимать решения. Эмоции взяли над ней верх. По просьбе Евгении, она вызвала скорую помощь.
- Что здесь произошло? - спросила, наконец, Евгения, убедившись, что скорая едет. Опустив голову к ней на колени, Людмила, окончательно дав волю эмоций, громко разрыдалась.
- Это я во всем виновата! - всхлипывая, произнесла она
- Ты? Так что же все-таки случилось?
- Маме стало плохо! Все из-за меня! Я убила ее! - еле слышно произнесла Людмила. Ее голос прерывался, она громко всхлипывала
- Так что ты натворила, Люда? Ты можешь мне объяснить?
- Я призналась маме, что жду ребенка! Она не могла вынести такого позора! Услышав это, она побледнела и упала на кровать! - Людмила продолжала плакать, сдавленный  стон рвался из ее груди. Она не могла ровно дышать, а только отрывисто всхлипывала. Узнав о беременности сестры, Евгения испытала настоящий шок.
- Ты сказала, ребенка? А кто отец? Какой у тебя срок? - Евгения говорила и чувствовала, как в этот момент у нее трясутся руки.
- Я не знаю, кто отец! Ты же знаешь, я не создана для длительных отношений! Там несколько вариантов! Я дрянь, понимаешь? Я постыдная дрянь, убившая маму! Я опозорила всю семью! Хорошо, что отец не дожил до этого позора! - по голосу Людмилы было ясно, что она искренне винит себя в произошедшем. Евгения понимала, что от нее сейчас зависит очень многое.
- Прекрати! – решительно начала она. -  Столько слез навредят ребенку! Если Бог дает тебе ребенка – значит, так было нужно! Блудницы могут спасти свою душу, рожая детей. Возможно, ты жила неправильно, но ты в состоянии все исправить!
- Я опозорила всю семью! - продолжала Людмила. Она не могла себя простить.
- Перестань! Ты сохранила чистоту души – а это главное! Раскаявшийся Магдалене сам Иисус омыл ноги святой водой! Искреннее раскаяние – путь к очищению! - Евгения пыталась успокоить сестру. Но она сама было очень обеспокоена известием о беременности. Она мучилась смутными сомнениями: что будет с матерью, как им вырастить ребенка, когда семья находится в затруднительном материальном положении… Наконец, подъехала скорая помощь. Увидев на пороге врача, Людмила бросилась к нему. Целуя его руки, она причитала:
- Доктор, миленький, что с моей мамой? Скажите, она будет жить?
- Я осмотрю больную! - сухо сказал он. Подойдя к Антонине, матери Людмилы и Евгении, он стал осматривать ее. К этому моменту она стала приходить в сознание.
- Похоже, ваша мама перенесла инфаркт. Нужно ехать в больницу!
- Доктор, скажите, что собрать?
- Пока ничего не нужно!
- Мамочка, не умирай, мамочка! - протяжно стонала Людмила, плетясь за Евгенией. Антонина пришла в сознание, но была слишком слаба, чтобы передвигаться самостоятельно. Доктор дал распоряжение санитару отнести ее в машину.
- Тебе лучше остаться дома! - зная особенности своей сестры, Евгения посоветовала ей остаться дома.
- Нет, я не могу! Я должна быть с мамой! - Людмила была слишком настойчива и, во избежание скандала, Евгения сдалась под натиском ее напора. Все трое были в машине. Евгения изо всех сил старалась сохранить спокойствие.
- Доктор, а она не умрет? - не унималась Людмила
- Этот же вопрос вам следует задать Богу!
- Мамочка, милая мамочка! - она покрывала руки матери поцелуями. Евгения молча наблюдала эту сцену. Ее лицо не выражало никаких эмоций. Она переживала за мать ничуть не меньше сестры, но, по своей особенности, не давала волю эмоциям. В такой момент нельзя было погружаться в собственные переживания. Наконец, они доехали до больницы. Антонину госпитализировали.
- Надо поговорить с заведующим отделением, наша мама не может умереть! -  Людмила трясла сестру за руку
- Люда, сядь спокойно! Ты приехала сюда для того, чтобы посеять вокруг себя панику? Если так, то ты, определенно, достигла своей цели. Сейчас не до тебя! - Евгения была резка с сестрой, понимая, что это единственный способ заставит ее успокоиться.
- Женечка, нужно поговорить с врачом!
- Я сама поговорю с ним! А ты лучше посиди! На тебе сейчас лежит ответственность за жизнь будущего ребенка, подумай хотя бы о нем!
Оставив сестру сидеть в коридоре больницы, Евгения направилась к врачу.
- Скажите, как состояние Антонины Зарецкой?
- Вы родственница?
- Я ее дочь
- К сожалению, мне нечем обрадовать вас: состояние вашей матери крайне тяжелое. Она перенесла обширный инфаркт
- Можно ли ее спасти?
- Теоретически ей может помочь коронарка
- Что? Что это такое?
- Операция. Очень сложная операция. Мы не даем никаких гарантий, но это единственное, что может помочь ей
- Делайте операцию! Я подпишу любые документы! – распорядилась Евгения
- За все нужно платить, барышня. И это будет стоить немалых денег. За жизнь больной мы ручаться не можем, так что подумайте, готовы ли вы заплатить столь большую сумму
- О чем вы говорите? На кону человеческая жизнь! Я готова отдать любые деньги! Возьмите, здесь все наши сбережения! – Евгения достала из сумки небольшую коробку с деньгами, которую на всякий случай прихватила с собой. В ней хранились сбережения семьи Зарецких. Извлекая из шкатулки содержимое, врач, с застывшей маской изумления на лице, стал пересчитывать деньги. Наконец, когда сумма была подсчитана, он в голос рассмеялся. Евгения была смущена странным поведением врача.
- Что-то не так? - робко переспросила она
- И вы серьезно считаете, что этих денег хватит на операцию? В каком веке вы обитаете, прелестное дитя?
- А сколько нужно?
- По крайней мере, в десять раз больше!
- Сколько? Доктор, у меня нет таких денег! Столько я, наверное, не заработаю и за десять лет!
- Мне очень жаль! Ваша мать – довольно молодая женщина, ей бы еще жить и жить - показное сочувствие доктора выглядело шаблонной фразой. Он говорил об этом безо всяких чувств.
- А на сколько можно отложить эту операцию? Я попробую заработать эти деньги!
- Если мы не сделаем операцию в течение сорока восьми часов, у вашей мамы не будет шансов выжить!
- А вы не могли бы сделать моей матери операцию авансом? Я подпишу любую расписку и, клянусь вам, верну вам все до последней копейки! - Евгения вопрошающе смотрела в глаза врача. Резкий холод его взгляда растекся мурашками по ее коже. Она не нашла в его глазах ни сочувствия, ни понимания, ни участия.
- Да вы явно не с нашей планеты! Извините, но я в команду Тимура не вхожу и бесплатно не работаю!
- Должен же быть какой-то выход! - Евгения подняла голову вверх, будто искала ответы на  вопросы. Осознание собственной беспомощности угнетало ее.
- Впервые соглашусь с вами! Пройдемте в кабинет! - он взял Евгению под руку и повел в сторону кабинета. Бесконечные узкие коридоры с белыми дверями сводили девушку с ума. Казалось, что она зашла в лабиринт, из которого нет выхода. Наконец, они остановились у одной из дверей. Усадив Евгению за стол, врач предложил ей чай. Она вежливо отказалась и сразу же перешла к главному вопросу:
- Так о каком выходе вы говорили?
 Кабанов, главврач, смотрел на нее, не отрываясь. Наконец, он подошел к Евгении, опустился на корточки возле ее стула и крепко обхватил ладонями ее колени. Она была поражена столь гривуазным жестом врача и попыталась высвободиться из его рук. Но он крепко сжимал ее колени. 
- Ты красивая девушка! А красота, как известно, спасет мир. Если ты не откажешь мне в ласке, я готов сделать операцию за сумму в несколько раз меньше. Более того, я готов дать тебе отсрочку! - в этот момент, Кабанов запустил руку под юбку Евгении и скользнул выше. Она вырвалась и, оттолкнув его, резко встала из-за стола.
- Как вы смеете? Вы ведь врач, вы давали клятву Гиппократа! Больная умирает в вашей палате, а вы тут пытаетесь соблазнить ее дочь! - Евгения была оскорблена. Она едва сдерживала слезы. Соленый привкус жгучей обиды крепко засел комом в ее горле.
- Это ты верно подметила! Я – врач. Врач, а не священник! И я бы не советовал тебе отвергать меня, не обдумав! Подумай лучше не о себе, а о матери: ей экстренно нужна операция. Таких денег тебе никогда не заработать. Я предлагаю тебе альтернативу
- Послушайте, если вы принимаете меня за распутную девицу, то вы ошибаетесь! Все эти годы я хранила девичью честь для того, кого я полюблю по-настоящему! Я не хочу отдавать ее столь циничному и презираемому мною человеку! - тон Евгении был решителен. Она строго смотрела на Кабанова, пытаясь призвать его к совести.
 – Я готова подписать расписку. Я возьму эти деньги у знакомых! Но вы обязаны сделать операцию, вы не можете рисковать жизнью пациента! Кабанов подошел к ней и обнял ее за плечи:
- Девочка моя, мой ангелочек! Твоя непорочность меняет многое! Предлагаю тебе выгодную сделку: я готов купить твою невинность за сумму, равную стоимости операции. То есть, тебе не придется платить за это ни копейки! Решайся: состояние твоей матери слишком тяжелое и не может ждать! Скажи только «Да» и я немедленно дам распоряжение начать операцию!
- Нет! - ответ Евгении был решителен. Слезы стекали по ее щекам: она боялась потерять мать. Но и собственное достоинство она терять не спешила.
- В таком случае немедленно покинь мой кабинет! – Кабанов жестом указал ей на дверь. Евгения стояла, не в силах пошевелиться. – Ты не слышала меня? Пошла вон отсюда! - он уже направился в ее сторону, чтобы выпроводить Евгению, но она остановила его
- Подождите. Я согласна – сказала она сквозь слезы
- Другой разговор! - притянув ее к себе, Кабанов фальшиво поцеловал ее в голову. – Ты моя девочка! Дождись меня! Я дам распоряжение, и завтра же мы приступим к операции. Как только я вернусь, мы поедем в гостиницу. И ничего не бойся: тебе понравится! - Кабанов вышел из кабинета, а Евгения осталась один на один с тяжелыми мыслями. Не в силах больше сдерживать свои эмоции, она, закрыв лицо руками, громко вскрикнул. Ей хотелось, чтобы с этим криком наружу вырвалась вся душевная смута. Через каких-то пару часов ей придется отдаться тому, кого она презирает. Эти мысли сводили ее с ума. Она ненавидела себя за это, но, тем не менее, понимала, что иного выхода нет… Подняв руки к небу, она шепотом молила Бога о том, чтобы ее мать осталась жива. Своей сестре она решила ничего не говорить, ибо, зная ее характер, боялась, что такого рода известие негативно скажется на здоровье будущего ребенка. Ее руки тряслись от предстоящего сближения с омерзительным Кабановым. Но, осознав неизбежность этого, она пыталась смириться. Наконец, она услышала, как дверь кабинета открывается. Приход Кабанова прервал ход ее мыслей….

 
II

 - Пойдем, моя крошка!
- Можно, я предупрежу мою сестру? Она ждет в коридоре!
- Тебе сегодня можно все! - они вышли из кабинета. Евгения чувствовала, что ноги не держат ее. По телу прошел мелкий холод. Ей было страшно. Когда она увидела плачущую Людмилу, ее сердце сжалось.
- Иди домой, Люда! Маму будут оперировать завтра утром!
- А ты куда? - дрожащим голосом спросила Людмила
- Мне нужно отъехать по делам. Иди и ложись спать! - поцеловав сестру, Евгения пошла за Кабановым.
- А твоя сестра тоже красавица! - заметил тот
- Не трогайте ее! Она ждет ребенка!
- Ладно, как скажешь, моя королева! - они вышли из больницы и сели в такси. Евгения отчетливо осознавала, что пути назад у нее нет. Она дала согласие, а значит, в ближайшую ночь ей придется быть игрушкой в коварных лапах Кабанова. «Как только земля носит таких? – думала Евгения, уставившись в темнеющую синеву заката. – Как так можно? Он ведь врач! А врачи априори бескорыстны! Получается, если бы я не дала ему согласия на аренду своего тела, он бы оставил мою бедную мать умирать? Боже, этот мир безнадежно прогнил! Все продается и покупается! Почему его не остановило то, что я храню себя для того единственного? Неужели, он не думает о том, что он забудет обо мне, как только я окажусь за дверью гостиницы, а мне нести эту ношу всю свою жизнь? Я никогда не признаюсь в этом маме! Иначе она умрет, не вынеся позора! В эту ночь я буду развлекать иезуита, рискующего жизнью моей матери, а мой бедный отец будет смотреть на это с неба! Если бы только он был жив, вероятно, не допустил бы этого!» - Евгения почувствовала, как к глазам подступают слезы. Она не смогла сдержать их, вспомнив об отце. Кабанов, тем временем, одной рукой обнял ее за плечо, а второй грубо зажал ее ногу чуть выше колена. Ей были омерзительны эти прикосновения. Но она знала, что сопротивляться бессмысленно. Дорога казалась бесконечной. Наконец, они доехали до гостиницы.
- Деньги у тебя есть. Здесь, за углом, есть магазин. Купи себе красное кружевное белье, я уверен, что ты будешь в нем неотразима!
- Зачем это? - тихо спросила Евгения
- Потому что я так сказал, понятно? – резко ответил Кабанов
- Хорошо - она направилась к магазину.
- Дайте мне, пожалуйста, вон то, красное, кружевное! - заикаясь, произнесла она
- Боже мой, девушка! Вам предстоит ночь любви, а выражение вашего лица напоминает человека в трауре - легкая ирония продавщицы задела Евгению. Траур… Этим словом можно было объяснить ее состояние. Она медленно поднималась по лестнице в гостиничном коридоре.
- А вот и ты, девочка моя? Сходи в душ, я жду тебя в комнате! - с этими словами Кабанов зашел в комнату. Евгения, пересилив себя, зашла в душ и переоделась. Когда она шла в комнату к Кабанову, ей казалось, что ноги стали ватными. Здесь, за этой дверью, она должна была расстаться с девичьей честью. Несколько минут она стояла неподвижно, крепко обхватив пальцами дверную ручку. Наконец, пересилив себя, она вошла. Ей казалось, что то, что происходит сейчас – происходит не с ней. Вот-вот она проснется в своей комнате, повернув голову влево, увидит Людмилу, мирно сопящую после ночного моциона в своей кровати. С кухни будет доноситься легкий аромат корицы – мама, по своему обыкновению, будет готовить булочки… Но, нет. Она не просыпается. Все, что она сейчас видит и чувствует, происходит именно с ней. Кабанов смотрел на нее с фальшивой улыбкой. Евгения стыдливо прикрывалась полотенцем.
- Ты пришла, моя маленькая? - быстрыми шагами он оказался возле нее. Протянув к ней руку, он одним движением стянул с нее полотенце. Проскользнув по ногам, кусок голубой мохровой ткани оказался на полу. Евгения теперь стояла перед ним неглиже. Кабанов подхватил ее на руки и понес на кровать. Ее сердце билось с неистовой силой. Последние надежды на то, что Кабанов передумает, рухнули. Он был настроен решительно. Евгения беспомощно лежала на кровати, уставившись в потолок. Она не пыталась сопротивляться. Что бы это изменило? Кабанов губами скользил по ее телу. Каждое прикосновение было для нее мерзким и болезненным. Крепко обхватив ее руками за талию, он целовал и покусывал ее тело. Наконец, она осталась совсем без одежды. Терзаясь жгучим стыдом, она попыталась прикрыть свой девичий стыд руками, но Кабанов закинул ее руки себе на шею.
- Ты моя крошечка, моя ангельский цветочек! -  повторял он. Жадно впиваясь губами в ее грудь, он с такой силой сжимал ее за талию, что казалось, что он проткнет ее пальцами насквозь. Евгения наблюдала за этим молча. Ей было невыносимо стыдно и противно от того, что она оказалась во власти этого бурбона. Кабанов в этот момент напоминал гиену: в отличие от тигров и львов, убивающих свою жертву с одного удара, гиены предпочитали рвать животное, не имеющее возможность сопротивляться, живьем. Вместо того, чтобы по-быстрому удовлетворить свой животный инстинкт и отпустить Евгению, он терзал ее фальшивыми ласками. Он не думал о том, что эта ночь может перечеркнуть всю ее дальнейшую жизнь. Он не мог оценить ее благородства и жертвенности. Упиваясь сладким вкусом подлой победы, он истязал свой приз. Человек не может осознанно причинять страдание тому, кто не сделал ему ничего плохого. На все должна быть своя причина. Ослепленный обидой, человек может начать мстить. Месть далеко не всегда соотносится с увечьем, нанесенным врагом. Степень мести зависит от степени обиды. Нет универсальной мерки для измерения душевной смуты. Все обижаются по-разному. Но человек не может истязать невинного человека без причины. Только не следует забывать о том, что не каждый прямоходящий примат, наделенный даром речи, является человеком. Кабанов, судя по всему, было именно из таких. Про таких, как он, обычно говорят «зверь». Почему слово «зверь» является оскорблением? Животные убивают только по двум причинам: либо, защищаясь, либо, добывая себе пищу. Те же, кого ошибочно называют людьми, могут убить безо всяких причин…  Спустя несколько часов, Евгения  почувствовала пронзительную боль внизу живота. Чтобы сдержать крик, она прикусила нижнюю губу. Ей было нестерпимо больно. Кабанов был груб и резок. Ем убыло наплевать на то, что первое сближение обычно дается через боль. Только что она стала женщиной в объятиях ненавистного человека. Душевная боль и невыносимый стыд пересилили физические недомогания.  Кабанов совершал быстрые движения тяжело дыша. Наконец, содрогаясь нижней частью тела, он рухнул на кровать рядом с Евгенией.
- Теперь ты свободна! - жестко сказал Кабанов. Едва шевелясь от перенесенной боли, Евгения встала с кровати.
- Быстрее собирайся! Расписка у тебя на руках, можешь не беспокоиться: твоей маме завтра сделают операцию. А об этой ночи никому не слово, ясно? - укрываясь одеялом, Кабанов перевернулся на подушке. Плачущая Евгения, еще не придя в себя от ужаса, стала искать свою одежду. Капельки крови струйками стекали по ногам. Низ живота разрывался от резкой боли. А душа разрывалась от стыда и унижения.
- Побыстрее можно? - грубо фыркнул Кабанов. – Мне, между прочим, спать пора!
Вздрогнув, Евгения на ходу натянула на себя одежду и выбежала на улицу. Она больше не могла сдержать слез. Рыдая, она бежала по улице, не разбирая дороги.
- У вас что-то случилось? - спросил, наконец, остановившийся рядом таксист. – Может, вас подвезти?
- Да, подвезите, пожалуйста! Улица Благодатная, дом 5
- Садитесь - водитель завел автомобиль. Евгения отдалялась от того места, где она подверглась такому унижению. Только боль не покинула ее. Она везла ее с собой в сторону дома.
- Приехали! - слова таксиста прозвучали где-то далеко от нее. Расплатившись и выйдя из машины, она быстрым шагом направилась в сторону дома. Боясь разбудить Людмилу, она сразу зашла на кухню. В эту ночь она так и не смогла уснуть…
 
III

Было около семи часов утра, когда Людмила проснулась. Не обнаружив на соседней кровати сестру, она сильно забеспокоилась.
- Женя, Женя! - закричала она. Она стала ходить по дому в поисках сестры. Наконец, они встретились на кухне. Евгения, чтобы избежать лишних вопросов, сдерживала слезы. Но следы смуты и боли не могли не отразиться на ее лице.
- Ты плакала? - Людмила обняла Евгению
- Нет, просто, не смогла уснуть этой ночью
- А куда ты ходила вчера?
- Нужно было купить кое-какие лекарства для мамы. А врач меня подвез - Евгения была намерена скрыть правду от сестры. Ей было нелегко вспоминать одиозные подробности минувшей ночи, но она смогла взять себя в руки.
- Пойдем скорее к маме!
- Операция назначена на десять часов. Еще есть время
- Пойдем, мы ведь не успеем! - Людмила, отдавшись власти саспенса, металась по комнате и собирала в большую дорожную сумку вещи.
- Люда, зачем ты собираешь банки с солеными огурцами? Ты думаешь, что маме это нужно сейчас?
- А вдруг ей захочется поесть именно это? - Людмила продолжала собирать вещи. Она брала даже то, что не могла пригодиться Антонине по определению. Состояние саспенса способно толкнуть человека на необдуманные поступки. В отношениях человека с собственными эмоциями есть только два возможных варианта развития событий: либо человек управляет эмоциями, либо все происходит наоборот. Здесь не может быть паритета. Одна из двух сторон будет подавляема. В случае Людмилы, главенство оставалось за эмоциями. Евгения, зная эту особенность сестры, решила не усугублять ситуацию. Через полчаса они вышли из дома. Евгения с ужасом осознавала, что скоро ей предстоит столкновение с врачом. Она не знала, как вести себя с ним после того, что случилось минувшей ночью. При мысли о нем в ее сознание всплывали душераздирающие картинки их сближения. Через несколько минут ей предстояло увидеть его. Эта коллизия казалась ей омерзительной…
- Добрый день! Можем ли мы увидеть мать перед операцией?  - встретившись с Кабановым, она взяла себя в руки и говорила с ним так же, как говорила бы с любым другим врачом.
- Это ваше право. У вас есть пятнадцать минут - он проводил сестер Зарецких до палаты.
- Доктор, скажите, а моя мама будет жить после операции? Она же не умрет? Доктор! - Людмила отчаянно цеплялась руками за край халата Кабанова, но тот грубо высвободился из ее трясущихся рук.
- Держите себя в руках, барышня! Мы врачи, а не ясновидящие!
 Войдя в палату, Людмила подбежала к матери и села возле нее. Евгения шла следом.
- Мамочка, как ты себя чувствуешь?
-Мне лучше! - Антонина улыбалась, но было заметно, что она очень слабая. Бледная кожа, потухший взгляд и тихий, еда уловимый голос, выдавали ее самочувствие.
- Женечка, иди к нам! - Антонина протянула руки к Евгении. Теперь все трое сидели на кровати.
- Девочки мои! Какие вы у меня красавицы! - на ее лице застыла легкая улыбка
- Мама, тебе дать что-нибудь поесть?
«Не надо! Возможно, мне остались последние минуты, и я бы не хотела тратить их на прием пищи! Да и нельзя перед операцией! Дайте мне побыть с вами!
- Не говори глупости! Ты поправишься! Тебе сделают операцию, и ты будешь жить долго и счастливо! Еще Люде будешь с ребенком помогать! - подступивший к горлу ком душил Евгению, но она старалась выглядеть спокойной.
- Об этом я тоже хотела поговорить! – Антонина приподнялась на подушке. – Людочка, дай мне слово, что если я не выживу, ты родишь и воспитаешь этого ребенка! Я понимаю, что финансовое положение семьи нестабильно, и мы на грани разорения. Но разве это повод для того, чтобы лишить невинного человечка жизни? Раз Бог дает тебе малыша, значит, он даст тебе возможность вырастить его!
- Мамуля, не говори, что тебя не станет! Я не смогу жить без тебя, мама! - плача, Людмила прижала голову к груди Антонины. Она выглядела почти ребенком. Несмотря на то, что ее можно было отнести к категории жуиров и сибаритов, в глубине души она оставалась маленькой девочкой. Она не была отравлена медленным ядом красивой жизни. Все это было навязано ей стандартами извне и ее же личными убеждениями. Но этого не было в ней самой… Антонина гладила ее по голове.
- Люда, успокойся! Ты должна жить! Слышишь? Должна! Ты носишь под сердцем новую жизнь, а это значит, что ты не можешь больше так легкомысленно относиться к своей! Обещай мне, что станешь серьезней!
- Обещаю, мамочка!
- Ты не могла бы на несколько минут выйти? Я хочу поговорить с Женей наедине!
- Вы будете осуждать меня за то, что я забеременела, не выходя замуж?
- Да нет же, глупая! - Антонина улыбнулась. Несмотря на то, что она была сейчас слаба, было похоже, что она счастлива.
- Мама, что ты хотела мне сказать? «Это же касается Люды? —спросила Евгения, как только сестра покинула палату.
- Да, ты права, дочка! – Антонина обхватила руку Евгении. – Я очень тебя прошу: позаботься о ней, если меня не станет! Я всегда могла положиться на тебя! Не дай ей по ошибки сгубить свою жизнь! Она добрая и искренняя, только вот наивная слишком, неразборчива. Не оставляй ее одну!
- Хорошо, мама! Я не оставлю ее! Она у нас, конечно, непоседа, но она моя сестра, и я люблю ее!
- Я знала, что могу рассчитывать на тебя! - Антонина поцеловала Евгению. Можешь позвать ее. Я хочу обнять вас обеих.
- Люда! - крикнула Евгения. Та тут же вошла в палату. Антонина широко раскрыла руки, и обе дочери бросились к ней в объятия. Все трое молчали. Эти несколько минут надолго останутся в памяти обеих девушек, как самый счастливый и беззаботный момент жизни. Они сидели так, обнявшись, до тех пор, пока хриплый голос Кабанова не прервал их идиллию:
- Операционная готова! Посетителей прошу на выход!
 Через несколько минут Антонину повезли на выход.
- Будьте умницами, девочки! - обернувшись, крикнула она, когда ее уже подвозили к палате. Сестры Зарецкие остались ждать в коридоре.
- Она же останется жива, ведь останется? - судорожно спрашивала Людмила, хватаю Евгению за руки.
- Мы будем верить в лучшее! - сказала Евгения вполголоса. Полтора часа казались вечностью. Людмила  плакала, изредка поглядывая на сестру и задавая ей вопросы, на которые никто не знал ответа. Евгения старалась собраться и выглядеть невозмутимой. Но за внешним спокойствием скрывался целый шквал эмоций. Она привыкла подавлять в себе страх и боль. Но в ее душе разгорелся настоящий пожар неизвестности… Спустя некоторое время врач вышел из палаты. Его лицо было мрачным. Вслед за ним вышел и Кабанов.
- Мне очень жаль! – вполголоса произнес он. В его голосе слышался легкий налет сочувствия, однако, было заметно, что смерть стала для него скорее привычным, чем аномальным. – Мы сделали все, что могли
- Что? - еще не до конца осознав, что произошло, Евгения встала со стула и подошла к врачам
- Ваша мама не перенесла операцию. Она скончалась, не приходя в сознание
- Мама, мамочка! - отталкивая врачей и сестру, Людмила бросилась в палату. Антонина лежала неподвижно. Ее бледная кожа сливалась с больничными простынями. Глаза были закрыты. Только несколько небольших алых капелек нарушали эту белизну. Людмила встала на колени перед койкой и, уткнувшись в живот Антонины лицом, стала трясти ее:
- Мама, открой глаза, мама, умоляю тебя! Ты же слышишь!
В этот момент Евгения зашла в палату. Она сдерживала собственные слезы, понимая, что ей предстоит успокоить сестру.
- Люда, вставай! - повторяла она, поднимая сестру с колен. Встав, она кинулась на врачей с кулаками:
- Это все вы! Вы убили мою маму! Я ненавижу вас, слышите? Ненавижу! Будьте вы прокляты! Вы и ваши семьи! Вы не люди! Твари вы несчастные!» - повторяла она, нанося врачу удары. В этот момент Кабанов грубо оттолкнул ее:
- Или вы немедленно успокаиваетесь, или я упеку вас в сумасшедший дом!
- Ошибаетесь! Это я упеку вас за решетку! Вы за все ответите! - Людмила не успокаивалась, цепляясь за рукав главврача.
- Немедленно успокойтесь, вы ведёте себя как сумасшедшая! – Кабанов с такой силой оттолкнул Людмилу, что та упала, ударившись головой о стену. То ли от боли, то ли от неожиданности, Людмила резко вскрикнула.
Слезы ручьями скользили по ее щекам. Евгения, испугавшись за состояние сестры, немедля встала между ею и Кабановым:
- Что ты себя позволяешь, ничтожество? Только и можешь, что калечить тех, кто не может дать отпор! Кто ты после того, как толкнул беременную женщину? Мало того, что ты, воспользовавшись моей любовью к матери, лишил меня невинности, истязая вчерашней ночью, так ты еще и посмел поднять руку на мою сестру? Из-за тебя умерла наша мать! Знаешь, если ты сумеешь избежать суда здесь, на земле, от Божьего суда тебе не скрыться! Гореть тебе в аду, жалкое подобие человека! - с этими словами Евгения плюнула ему в лицо. Врач, стоявший рядом, слышал весь разговор. Он был повергнут в шок от того, что он услышал.
- Что? Что вы говорите? Лишил вас невинности?
- Она все врет! Кого ты слушаешь? Девчонка не оправилась после смерти матери, вот и несет всякий бред! - Кабанов пытался выкрутиться, чтобы избежать скандала.
- Женечка, он спал с тобой? - заикаясь, спросила Людмила, обняв сестру
- Это уже неважно – тихо сказала Евгения. Теперь они обе плакали.
- Как это произошло, Женя, как? - не унималась Людмила
- Какое это теперь имеет значение? Маму не вернуть!
- Мама гордилась тобой! - плача, сказала Людмила
- Она и тобой гордилась!
- Я поняла, что жила неправильно! Теперь я все исправлю! В память о маме. Знаешь, он бы очень любил свою бабушку! - Людмила приложила ладонь к своему животу. – Когда он появится на свет, я расскажу ему о том, какая у нас была мама! Я назову его в мамину честь! Благо, имя подойдет и для мальчика, и для девочки. Дочь назову Антониной, а сына – Антошенькой - Людмила улыбнулась, сквозь слезы.
- Замечательная идея! - Евгения пыталась отвлечься, но тяжелые мысли душили ее. Они медленно шли в сторону дома, который стал теперь  просто опустевшим помещением, лишенным тепла и света. Казалось, что с уходом Антонины, этот дом никогда не станет прежним. Пока живы родители любой человек, даже будучи в глубоко зрелом возрасте, чувствует себя ребенком. Кем бы он ни был, он знает, что в его жизни есть место, где всегда примут, поддержат и выслушают. Кажется, будто человек окружен невидимой стеной тепла, защищающей его от внешних невзгод. Родители склонны всю свою жизнь заботиться о детях, оберегая их, даже если их дети уже достигли взрослого возраста. Это громкий трюизм, занесенный песком времени, но так, как родители умеют любить своих детей, бескорыстно, искренне и жертвенно, не умеет любить никто. Теперь стена Людмилы и Евгении рухнула: после смерти Антонины, они остались совсем одни…
 
IV

… Прошло около пяти месяцев после смерти Антонины. Сестры Зарецкие постепенно стали приходить в себя. Было бы профанацией сказать, что они смирились с этой утратой. Смерть близкого человека – невосполнимая потеря. С этим нельзя смириться. Боль потери застывает сквозным отверстием в душе. Сколько бы времени ни прошло, каждый ветер воспоминаний разбередит эту рану. Время учит жить неразрывно с болью: по прошествии лет, человек становится с нею неразделим. Но смириться с этим еще никому не удалось. Отличие душевной раны от физической еще и в том, что физическая рана, какой бы глубокой и рваной она ни была, со временем затянется, оставив на память о себе грубый рубец. Только шрам не будет болеть, хотя и изрядно подпортит внешний вид. Душевные раны не могут затянуться. Еще никто не обрел панацею от них. Эти отверстия можно прикрыть тонкой повязкой времени, новых встреч и прочих радостей жизни, но первый же ветер потрясения нещадно сорвет ее… Антонина готовилась к рождению первенца. Желая помочь сестре, Евгения взяла на себя все заботы о финансах. Она устроилась продавщицей на рынок. Несмотря на то, что жизнь стянула их в тугие цепи череды потрясений, она не утратила свою любовь к чтению и саморазвитию. Будучи верующим человеком, Евгения верила, что покойные родители возродились на небе и смотрят на них. Однажды размеренный ритм жизни сестер нарушил непрошеный гость. Грубо ворвавшись к ним в дом, он потребовал освободить его.
- Кто вы? И почему вы разговариваете со мной в таком тоне?» —твердо спросила Евгения. Людмила в это время спала.
- Кто я? А вот кто ты такая? Думала, что можешь так легко кинуть меня, да? – тем временем незнакомец, грубо оттолкнув Евгению, вошёл в дом. Осматриваясь вокруг, он, вероятно, возомнил себя хозяином.
- Послушайте, я не понимаю, о чем вы говорите! Я вижу вас впервые!
- Да ты дурой-то не прикидывайся! Полгода назад ты брала у меня деньги под залог дома! Полгода прошло! Или отдавай всю сумму, или выметайся из дома!
- Никаких денег я у вас не занимала! Вероятно, вы с кем-то спутали меня! Прошу вам покинуть мой дом! – Евгения не понимала, что происходит, пытаясь выпроводить непрошенного гостя.
- Твой дом? Ошибаешься, милая! Это теперь мой дом! У тебя пять минут на то, чтобы собрать свои вещи и убраться отсюда! - мужчина разговаривал на повышенных тонах. Людмила, разбуженная криками, стала невольным свидетелем этого паноптикума. Пошатываясь, окутанная пеленой сна, она вышла в коридор
- Алексей? - тихо спросила Людмила. Она узнала незнакомца.
- Ах, вот оно что! Вас, оказывается, двое! - Алексей не знал, что у Людмилы есть сестра-близнец, поэтому принял Евгению за нее.
- Люда, ты что, знаешь его? - Евгения была поражена открывшимися подробностями.
- Да, я знаю его - Людмила произнесла это с виноватым видом
- Конечно, она знает меня, как же иначе? Давай, Людка, расскажи сестренке, как полгода назад взяла у меня крупную сумму под залог дома!
- Что? Люда, это правда?
- Да. Я действительно брала у него деньги!
- Раз брала, отдавай! – Алексей подошёл к Людмиле вплотную
- Сколько она вам должна? - вмешалась Евгения
- Много, деточка, много! Восемьсот тысяч отечественных!
- Что? - Евгении стало не по себе, когда Алексей озвучил сумму долга. Это были огромные деньги.
- Да, да! И где мои деньги? Сегодня ровно полгода!
- Женя, нам нужно освободить дом! - обреченно произнесла Людмила
- Вот, твоя сестра неглупой девахой оказалась! Я выйду и вернусь через пятнадцать минут. Вас тут быть не должно! - с этими словами Алексей вышел на крыльцо. Сестры остались наедине
- Что это значит, Люда? Какие восемьсот тысяч? - Евгения не могла понять, что происходит. Услышав вопрос, Людмила заплакала.
- Понимаешь, Валере, отцу ребенка, очень нужны были деньги. Он попросил меня взять долг под залог дома, обязался все вернуть. Я взяла деньги у Алексея и отдала ему. Понимаешь, я думала, что он любит меня, что мы поженимся. А оказалось, что он меня использовал: получив деньги, он тут же исчез. Больше я его никогда не видела – Людмила плакала, закрыв лицо руками
- Что? - Евгения испытала шок, узнав правду. – Ты ведь говорила, что не знаешь, кто отец ребенка, а замуж выходить не собираешься! - она посмотрела на Людмилу. Та продолжала плакать
- Я солгала тебе и покойной маме! Раньше я думала, что никогда никого не полюблю, но встретив Валеру, я изменилась! Я полюбила его! А он, оказывается, видел во мне только источник выгоды! В тот день, когда маме стало плохо, я рассказала ей обо всем: и про беременность, и про долг, и про то, что Валера бросил меня. Это я во всем виновата, я убила нашу маму! Я должна расплачиваться за свои грехи, а за них расплатилась она! - Людмила безутешно рыдала. Это были слезы раскаянья и безнадежности. Евгения, видя состояние сестры, не стала выяснять подробности займа.
- Пойдем собирать вещи! - сказала она. И они направились в комнату за вещами.
- Куда мы теперь пойдем, Женечка?
- Что-нибудь придумаем. На первое врем деньги у меня есть. Снимем небольшой дом!
- Прости меня, я так виновата перед тобой и перед нашей мамочкой!
- Столько слез навредят ребенку! Не время извиняться! – Евгения погладила живот беременной сестры
- Ты самая лучшая! - Людмила улыбнулась, обхватив руку сестры. Собрав вещи в дорожную сумку, они обе направились к выходу…
 
V

… Близился день родов Людмилы. Сестры Зарецкие арендовали небольшой домик в этом же поселке. Они часто навещали родителей, ухаживая за могилами.
- Знаешь, о чем я думаю? - задумчиво просила Людмила у сестры, прислонившись к кресту на могиле матери.
- О чем же?
- Мне ведь рожать чрез несколько дней. Я все еще не осознаю, что так скоро стану мамой! А ведь наша мама так никогда и не возьмет на руки моего малыша, своего внука!
- Мама смотрит на нас с неба! И папа тоже! Возможно теперь, когда ты сама станешь матерью, ты сможешь лучше понять наших родителей. Раньше ты обижалась на них, а теперь, наверное, осознаешь, что сама поступила бы так же, как и они
- Возможно, так оно и будет! Они самые были самыми лучшими!
- Жизнь и смерть всегда неразрывно идет рука об руку! Это дихотомия. Каждое из этих явлений – новое начало. Любая жизнь когда-нибудь закончится смертью, но смерть – это новая жизнь, только в другом состоянии
- Ты все со своей философией! - Людмила улыбнулась. Евгения была рада: в последнее время сестра улыбалась редко.
- Нам, наверное, пора
- Сейчас, только положу маме цветы! - Людмила наклонилась, чтобы положить цветы на могилу и внезапно почувствовала боль в животе. Евгения успела поймать ее и посадить на лавочку.
- Что с тобой?
- Кажется, начинаются схватки! - Людмила говорила с трудом
- Дыши непрерывно! Я сейчас кого-нибудь позову!
- Вам помочь? - сестры за спиной услышали мужской голос
- Да, помогите. Вы ведь на машине? Довезите ее до ближайшего роддома! - Евгения помогла Людмиле встать. Мужчина взял ее на руки и понес к машине. Крики Людмилы заглушали шум дороги.
- Крепись, сестренка, мы скоро подъедем! - Евгения пыталась взбодрить сестру. Все трое сели в машину.
- А рожать – это очень больно? - спрашивала она, заикаясь
- Я еще не рожала, не знаю! Наша мама родила, бабушка родила, и ты родишь! Не ты первая, не ты последняя!
- Вот бабы нынче пошли: раньше в поле рожали и шли дальше, а сейчас из родов культ делают! Скоро, глядишь, и род человеческий вымрет! - вмешался водитель
- Слушай лучше, что умные люди говорят! - улыбнулась Евгения. Вскоре они доехали до роддома. Людмилу поместили в палату. Она больше не говорила, а только кричала.
- Не надо кричать, лучше дыши, а то навредишь ребенку! - напутствовала Евгения, когда сестру везли в отделение. Она сама осталась ждать внизу, в коридоре. Время тянулось медленно. Крики сестры заставляли ее нервничать. Наконец, спустя несколько часов, сквозь протяжный крик Людмилы, можно было услышать детский плач.
- Боже мой, я стала тетей! - возводя руку к небу, сквозь слезы, произнесла Евгения
- У вас племянник - улыбаясь, сообщила акушерка, выйдя из палаты
- Как себя чувствует моя сестра?
- Все хорошо! Роды прошли нормально! Ох, и заставила она всех понервничать своими криками! – улыбнулась акушеркой
- Я могу ее увидеть?
- Не сейчас. Приходите завтра
Евгения ушла. Ей казалось, что рождения племянника – это награда за все то, что им пришлось вынести в последнее время. Она видела в этом маленьком человечке спасение от боли и одиночества. В какой-то момент ей даже показалось, что в это крохотное тельце вдохнули души умерших родителей. В эту ночь она не смогла уснуть от волнения. Новость о рождении малыша перевернула всю ее жизнь. Она едва дождалась утра. Ей очень хотелось посмотреть на частичку своей родной сестры – племянника. Говорят, что между близнецами существует неразрывная связь, они чувствуют друг друга даже на расстоянии. В этот момент сердце Евгении билось с неистовой силой. Она чувствовала, что Людмила в опасности. Она отчаянно гнала от себя эти мысли, пытаясь уснуть. Она убеждала себя в том, что с сестрой все хорошо… Как только наступило утро, она помчалась в больницу. Подойдя к палате, она услышала рыдания. Эти стоны тронули ее сердце. Она сразу поняла, что это плачет Людмила. В этот момент из палаты выбежала взволнованная санитарка. Увидев Евгению, она бросилась к ней:
- А вот и вы! Наконец-то!
- Почему плачет моя сестра?
- Это из-за ребенка! Я толком не поняла, что произошло. Тебе лучше спросить у нее!
- Что с ним?
- Говорю же, ей-богу, не знаю! - санитарка быстрым шагом направилась в другую палату. Евгения, пересилив по своему обыкновению волнение, зашла в палату. Людмила сидела на полу, уткнувшись головой в подушку. Были слышны ее сдавленные крики. Соседки по палате пытались ее успокоить, но она была безутешна.
- Люда, что случилось? - спросила Евгения после недолгого молчания
- Антошенька - всхлипывая, произнесла она
- Что с Антошей? Где он?
- Он больной родился, понимаешь?
- Что? - известие о болезни племянника повергло ее в шок. – Чем он болен?
- Он родился с пороком сердца! Мой сыночек скоро умрет! – Людмила плакала
- Не смей говорить глупости! Сейчас многое лечится! - Евгения была резка с сестрой, пытаясь привести ее в чувство.
- Что теперь будет?
- Я поговорю с врачом! - Евгения уверенно направилась в кабинет врача
- Войдите! - отозвался низкий голос в ответ на стук в дверь
- Здравствуйте! Я хотела спросить у вас по поводу ребенка Людмилы Зарецкой. Я ее сестра. Понимаете, моя сестра сейчас очень подавлена, поэтому я пришла поговорить с вами об этом!
- К сожалению, мне нечем порадовать вас: младенец родился с пороком сердца. Мы не можем прогнозировать его жизнь
- Порок сердца? - услышав это, Евгения привстала. Казалось, что ее собственное сердце выпрыгнет из груди от волнения. – А с этим пороком живут?
- Трудно сказать однозначно! Кто-то живет, кто-то умирает в детстве и юности. Но, в любом случае, его возможности сильно ограничены: ему запрещены любые физические нагрузки, он нуждается в постоянном уходе. Минимум дважды в год ему необходима реабилитация в санатории, постоянная медицинская помощь! А это стоит огромных денег
- Скажите, а если мы будем соблюдать все ваши рекомендации, он будет жить полноценной жизнью?
- Не могу ничего обещать. Вряд ли его жизнь когда-нибудь будет полноценной. – На секунду врач опустила глаза в тетрадь и что-то записала мелким почерком. Затем, вздохнув, она добавила: - Искренне советую вам отказаться от него
- Что? — это предложение повергло Евгению в шок. – Как вы смеете предлагать мне такое? Вы ведь женщина и, наверняка, тоже мать! Как только вам в голову пришло подобное?
- Да, ваша истина, я тоже мать! И мой младший сын болен дцп - в этот момент Евгения заметила, как из-под очков вытекла маленькая прозрачная капля. Это было слеза.
- Простите, я не знала
- Я забрала его, хотя все советовали подписать отказ. Рассуждала тогда так же, как и вы, молодая была. И, знаете, мне плохо от одной мысли о нем: постоянные санатории, массажи, таблетки… Он в больнице проводит больше времени, чем дома. И, вы думаете, что мне, как матери, легко смотреть, как он в свои пятнадцать, не играет со сверстниками в футбол не пытается ухаживать за одноклассниками, да и вообще, почти не общается с ребятами: кому охота возиться с инвалидом? Думаете, мне не больно возить его на коляске в то время, как другие мамы гордо ходят под ручку со своими выросшими сыновьями? - врач осторожно вытирала слезы кончиками пальцев. Ей было больно бередить свою рану.
- Я сочувствую вам! - Евгения искренне прониклась семейной драмой незнакомой ей женщины
- И, знаете, может быть, вы сочтете меня последней дрянью, но я искренне жалею, что не подписала отказ тогда, пятнадцать лет назад! Мне было бы легче не видеть всего этого!
- Вас вполне можно понять. Но мы не откажемся от Антоши: кого Бог дал, того и вырастим!
- Вы уже дали ему имя?
- Да. В честь наше покойной матери, ее звали Антонина
- Какое совпадение! И мою маму так звали! Вы невероятно сильная и благородная девушка, я желаю вам счастья! По выписке из роддома я обязательно дам вам координаты замечательного пансионата и буду просить для вас льготы! – врач обняла Евгению
- Спасибо! - Евгения вышла из палаты и почему-то почувствовала облегчение. Несмотря на то, что ее племянник был болен, она почувствовала, что его ожидает долгая жизнь. Евгения решила зайти в палату к Людмиле. Между сестрами была неразрывная связь, и Евгения была уверена, что может передать ей позитивный настрой и легкость. Людмила все еще плакала.
- Людочка, прекрати плакать! - Евгения подошла поближе. Людмила обняла ее, уткнувшись лицом в ее грудь.
- Мой Антошенька, мой сыночек! - сквозь всхлипывания Людмилы можно было разобрать эти слова. Она была безутешна. Евгения старалась успокоить ее.
- Я все знаю про Антошеньку! Но, при хорошем уходе, он может прожить вполне счастливую жизнь
- Я не хочу оставлять Антошу здесь, в чужих стенах! Я хочу, чтобы он был со мной!
- Ты с ума сошла? Как ты могла подумать, что я позволю оставить Антошу здесь? Он наш! И никому его не отдадим!
- Правда?
- Конечно! Бог послал нам его! Даже если он болен и никогда не будет наравне со сверстниками, для нас он самый лучший!
- Ты самая лучшая! - сказала Людмила, улыбаясь сквозь слезы
- Тебе нельзя волноваться! Я приду завтра. А пока буду готовить комнату для Антоши - поцеловав Людмилу, Евгения направилась в сторону дома….
 
VI

…  Прошло около года со дня рождения Антоши. Сестры Зарецкие не подозревали, что уход за больным ребенком будет отнимать столько времени и сил. Денег едва хватало на жизнь. На аренду съемной квартиры уходило около половины зарплаты Евгении. Людмила посвятила себя уходу за сыном. Постоянная нехватка денег, граничащая с нищетой, детские крики, бесконечные больницы и прочие перипетии вершили свои грязные дела. Сестры все чаще стали ссориться. Людмила, с каждым днем все больше и больше осознавая, что ее сын никогда не будет таким, как все, отдалась власти астении. Измотанная непосильным трудом и свалившимися на нее обязанностями Евгения время от времени срывалась на сестру, а после плакала по ночам от бессилия. Антоша рос беспокойным ребенком, что не могло не отразиться на психике обеих сестер. Нервы были напряжены. Из-за постоянной отсрочки аренды их неоднократно грозились выселить. Последней каплей стал звонок от лечащего врача Антона:
- Вам необходимо срочно приехать!
- Хорошо! - Людмила была взволнована этим звонком. Собравшись, она поехала в клинику. Евгения решила поехать вместе с ней: зная характер сестры, она не могла оставить ее одну. Антон в то время лежал в больнице: он нуждался в постоянном уходе врачей.
- Зачем он нас вызывал, что случилось? - Людмила заметно нервничала. Евгения, и без того раздавленная свалившимися на нее обязательствами, была не готова к тому, чтобы успокаивать сестру.
- Врач нам все скажет! Пойдем - они быстрым шагом шли в сторону клиники.
- О чем вы хотели поговорить? - спокойно спросила Евгения, войдя в кабинет к врачу
- Доктор, что с моим сыном, что с ним? - Людмила подбежала к врачу и стала трясти его за рукав
- Девушка, успокойтесь! «Присядьте! —врач говорил спокойно и уверенно, его слова не были приправлены эмоциями.
- Для вас не секрет, что у вашего сына серьезные проблемы с сердцем. Он нуждается в постоянном присмотре врачей. Я, как врач, понимаю, что в домашних условиях у него есть большой риск ранней смерти
-  Что? – услышав слово «смерть» Людмила приподнялась на стуле, а после резко опустилась, схватившись за сердце
- Я не собираюсь вас пугать! Я настоятельно рекомендую вам отправить сына в санаторий. Вы сможете его забирать на выходные, но основное время он должен находиться под присмотром врачей
- Скажите, с моим Антошенькой все будет хорошо?
- По крайней мере, мы сделаем все возможное, чтобы состояние его здоровья не смешало ему жить полноценной жизнью!
- Скажите, а сколько стоит его проживание в санатории?
- Суммарно – около двадцати тысяч в месяц. Но в эту сумму входит питание, проживание и медицинская помощь
- Сколько? - Евгения была потрясена, когда врач озвучил сумму
- Я не тороплю вас с решением. Не всем по силам оплачивать лечение, я все понимаю
- Мы найдем деньги, что-нибудь придумаем
 — Вот и замечательно! Мы можем прямо сейчас определить ребенка в санаторий. Потребуется подпись матери - врач дал Людмиле бланк, пальцем указав место для подписи. Вскоре они обе пошли собирать детские вещи.
- Что с ним будет? - плакала Людмила
- Мы справимся! Оно и к лучшему: теперь и ты можешь выйти на работу. Вместе мы поднимем Антошу!
- Да, ты права! - в голосе Людмилы царило явное беспокойство.  Будучи слишком слабой от природы, она не могла вынести столько испытаний. Ее спокойствие длилось ровно до тех пор, пока они не переступили порог родного дома.
- Знаешь, а я ведь читала, что в стационары обычно отправляют тех, кто совсем обречен. Я читала об этом где-то. Значит, наш Антошка умрет? Он ведь умрет, не познав жизни? Я не хочу, чтобы он умирал, слышишь? Я не хочу, так не должно быть! - Людмила билась в истерике. Евгения была больше не в силах это выносить. Плач сестры гулом стоял в ушах.  В отчаянье она схватила сестру за плечи и начала изо всех сил трясти её, а затем резко усадила на стул.
- Что ты несёшь? Что ты болтаешь какую-то чушь?  - склонившись над сестрой, Евгения нервно жестикулировала. Она была спокойным человеком от природы, но больше не могла выносить столько потрясений, навалившихся как снежный ком:
- Где ты это прочитала?  Из-за какой-то глупой бульварной статейки сына собственного готова похоронить? А если бы они там написали, что стоит прервать беременность, зная, что ребенок родится с пороком сердца, ты бы тоже последовала их совету? Ты – мать! Как ты смеешь не верить в то, что твой ребенок будет жить полноценной жизнью? Разве ты не знаешь, что ребенку передается волнение родителей? Если и ты не веришь в Антона, что ему еще остается? Ты должна верить, до последнего! Даже тогда, когда против него будет весь мир! - Евгения говорила, не останавливаясь. Казалось, что с этими словами уходит накопленная за эти месяцы усталость и боль. Людмила через несколько минут успокоилась. Она понимала, что сестра права. Ей внезапно стало стыдно. Ее истерики подточили нервы не только ей, но и сестре. В этот момент к ней пришло осознание этого. С этого дня Людмила сильно изменилась. Теперь она редко давала волю своим эмоциям. Но легче не становилось: несмотря на то, что сестры Зарецкие работали теперь вдвоем, денег постоянно не хватало. Хозяйка квартиры нередко оголяла им нервы своими меткими высказываниями.
- Еще раз просрочишь аренду хотя бы на один день, вылетишь вместе со своей распутной сестренкой и орущим довеском на улицу! И мне наплевать, куда вы пойдете - нередко восклицала она. Сорокалетняя женщина, выглядевшая на все пятьдесят, дебелая и круглолицая халда, возможности съязвить.
- Боже мой, кого я домой-то пустила! Одна гризетка, вторая – дура набитая! Да еще и этот вечно орущий инвалид!
За неимением собственной личной жизни, она любила косвенно присутствовать в чужой. Она имела задатки диссидента, однако все чаще отдавала предпочтение комеражу. Если бы природа одарила ее аналитическим складом ума, она бы наверняка была замешана во многих интригах. Но, к счастью тех людей, кто ее знал, ее интеллектуальные способности не выходили за рамки типичной мещанки. Сестрам было тяжело выносить ее постоянный напор. Но другого выбора у них не было: ввиду небольшого заработка, они не могли позволить себе аренду другого дома… Постепенно сестры стали привыкать к тому, что Антоша живет далеко от них. Они понимали, что так будет лучше для всех. Они думали только о том, как своевременно оплатить его лечение. Ввиду постоянной нехватки денег, Евгения уже не могла задумываться о том, что вечно. Когда элементарные потребности не могут быть удовлетворены, нет сил задумываться о высоком. Какие там философские идеи, когда нет уверенности в том, что твой ребенок завтра не умрет от голода? Зарецкие были озабочены судьбой Антоши…
Это был самый обыкновенный день. Ничто не предвещало необычного. Евгения возвращалась с работы.
- Я дома, Люда! Надеюсь, ты пообедала? - спросила она, как обычно, еще с порога. Людмила работала официанткой в ночную смену. Евгения думала, что она, по своему обыкновению, наводит порядок в комнате.
- Люда? - повторила она. Но ей никто не ответил. Внезапно Евгению одолело состояние паники. Она бросилась в комнату. Еще не до конца осознавая, что произошло, она вскрикнула и бросилась на пол, рыдая. Людмила висела на поясе от халата, слегка покачиваясь. Ее взгляд застыл. Она была мертва.
- Люда, Люда! - закричала Евгения, бросаясь к сестре. Обхватив бездыханное тело, Евгения невольно отстранилась: Людмила была холодной и твердой. На столе лежала записка. Дрожащими пальцами Евгения Развернула ее. Почерк был не слишком понятен. Было видно, что она писала, спеша, дрожащей рукой.
- Дорогая сестра, прости, если сможешь! Я больше так не могу: я слабая дрянная девчонка, я позор семьи! Я недостойна ни тебя, ни наших родителей! Отец Антоши бросил меня. Правильно сделал! Зачем ему тратить жизнь на недостойную и презренную папильонку, когда вокруг столько достойных и красивых девушек? Я приняла такое решение. Возможно, это первое и последнее взрослое решение в моей жизни. Так будет лучше! Позаботься об Антоше! Когда он подрастет, расскажи ему о том, что его мама очень любила его! А пока – пусть он думает, что он – твой сын! Прощай! Люда
 Евгения несколько раз перечитывала записку. Слезы душили ее.
- Как ты могла? - кричала она, утыкаясь в холодную грудь покойной. – Как ты могла? Ты же всегда была сильной, почему ты сдалась? Я никогда не смогу понять тебя!
Вскоре приехала полиция, зафиксировав смерть. Людмилу забрали в морг. Евгения осталась совсем одна. Она еще не осознавала, что потеряла сестру, но чувствовала, что произошло что-то непоправимое. Она сидела на полу, поджав под себя ноги и рассматривала детские фотографии. Тогда, десять лет назад, все были живы. Все четверо улыбались. Теперь все изменилось. Ветер жестоких перемен беспардонно ворвался в их дом, нарушив мирное течение их жизни. Все умерли. В живых осталась только Евгения. Она с горечью осознавала это… В этот момент  в комнату вошла хозяйка квартиры. Грубо отпихивая ногой сумку Евгении, она прямо с порога перешла к делу:
- Где мои деньги?
 Евгения ничего ей не ответила. От шока она на несколько минут лишилась дара речи
- Где деньги, я спрашиваю? - повторила она
- Я не могу сейчас оплатить квартиру! Сегодня умерла Людмила. Мне нужны деньги на похороны! Я оплачу позже
- Что ты сказала? Сколько раз ты мне уже так позже платила, сколько я могу ждать? - голос хозяйки теперь напоминал крик
- Послушайте, вы вообще меня слышите? Люда умерла! И я должна похоронить ее по-человечески!
- Это ты меня не слышишь! Мне абсолютно наплевать на твои обстоятельства! Мне нужны своевременно деньги!
- А как я, по-вашему, должна хоронить ее? Я не отказываясь платить, а всего лишь прошу отсрочку!
- Сколько я могу давать тебе поблажки? – тон женщины был раздраженным
- Но поймите же, кто мог знать, что так получится? Дайте хотя бы спокойно похоронить сестру, и я обещаю, что найду деньги и верну вам все до копейки!
- Я никогда не любила эту распутную девицу! Гулящая, неизвестно от кого ребенка нагуляла, еще и больного, работать не любила, а ты хочешь похоронить ее со всеми почестями!  Ей не место на кладбище рядом с честными христианами! - хозяйка властно откинула назад прядь волос, подчеркивая свою значимость.
- Да как вы смеете? Вы говорите что-то о честных христианах, а, при этом, нарушаете заповеди! В библии сказано не сквернословить о покойниках, где же ваша честность и человечность?
- Знаешь, что, сопля?  Мала еще мне нотации читать! Говорю то, что есть: твоя сестра ложилась под каждого встречного, скажешь, что это не так? Так что смерть — это лучший выход для нее. Осталась бы жива, закончила бы свои дни где-нибудь в тюрьме или под забором! - хозяйка села в кресло, властно закидывая ногу на ногу. Евгения, понимая, что больше не в силах сдерживать свои эмоции, бросилась на хозяйку, вцепляясь ей в волосы:
- Замолчи немедленно! Завистливая ведьма! Это таким, как ты, не место на кладбище рядом с честными людьми! Ты не человек! Я ненавижу тебя настолько, что готова плюнуть на тебя даже тогда, как твоя грязная душа покинет тело! - Евгения, забыв обо всем, наносила удары женщине. Она слишком долго терпела унижения, но сейчас больше не могла сдерживаться. Та издавала протяжный визг, не пытаясь дать отпор. Такие, как она, обычно боятся силу и не пытаются ей противостоять.
- Помогите, убивают, помогите! Люди добрые, спасите! Я тебе покажу, дрянь, ты у меня ответишь! – визжала она, пытаясь закрыться руками
- Это ты за все ответишь, ведьма! Ты будешь гореть в инфернальном огне за то, что причинила людям столько зла!
 Наконец, Евгения остановилась. В ее руках остался клок волос хозяйки. Та, обессиленная многочисленными ударами, осталась сидеть в кресле. Ее лицо было исцарапано.
- Будь ты проклята, змея! - пошипела она
- Ты будешь проклята! - бросила Евгения, плюнув в ее сторону. Взяв со стола записку сестры, семейный альбом и еще несколько вещей, она вышла из дома. Она больше не могла оставаться в этом доме. Выйдя на улицу, она понимала, что идти ей некуда. Вскоре снова предстояло платить за лечение Антоши. Уставшая от череды потрясений, она прямо на улице бросилась на колени:
- Господи, за что ты так наказываешь меня? Ты отнял у меня все, чем я дорожила! Помоги мне хотя бы не потерять Антошу! Помоги мне прокормить его! Он – это всё, что у меня осталось! - плакала она. Встав с земли, она пошла дальше. Ее ноги были испачканы комками грязи. Она не стала очищаться. Она медленно шла дальше, в неизвестном направлении. Внезапно она наткнулась на объявление:
«Ты молода и амбициозна? Мужчины бросают тебе вслед восхищенные взгляды? Приглашаем на работу в сауну! Оплата очень высокая» - далее следовал адрес. Евгения вдруг поняла, что это ее шанс заработать деньги на лечение Антоши. Она была согласна на любую работу. Терять было уже нечего, на кону стояла жизнь племянника, единственного родного человека. Сорвав объявление, она отправилась по адресу…
 
КНИГА 3

I

… Прошло уже около месяца с тех пор, как Евгения оказалась в больнице. По настоянию Вениамина, умноженному на солидные денежные средства, ее окружили заботой и вниманием. Вениамин все больше и больше разочаровывался в людях: он часто вспоминал разговор с главврачом. Он все еще не мог понять, как адепты клятвы Гиппократа могут рисковать жизнью пациента, ввиду отсутствия денег. Теперь он каждый день навещал Евгению. Он приезжал ранним утром, а уходил только тогда, когда над городом нависала глубокая ночь. Их отношения с Дианой теперь больше напоминали фиктивный брак. Он не мог находиться рядом с супругой. С каждым днем он все более отчетливо сознавал, что рядом с ним совершенно чужой человек. Он не мог поверить, что прожил с этой женщиной в счастливом браке семь лет. Было ли счастье? Что значит счастье, и чем оно измеряется? Теперь он часто предавался философии. Ему казалось, что вся его прошлая жизнь – ошибка, бесконечная погоня за пустой мишурой красивой жизни. Будто ему была определена чужая роль, в которую он охотно вжился. Диана была только инсигнией жизни в высшем обществе.
- Знаешь, Женечка, мой план рухнул! Я пытался последовать твоему совету, а Диана ничего не умеет ценить! Она эгоистка и мещанка, как бы ни было больно осознавать это. Как она могла, скажи мне, за что? Я не уверен, что смогу простить ее!
- За что ты должен ее простить, Веня? За то, что она поступает, согласно своим правилам? Каждый видит этот мир по-своему!
- Как же ты не понимаешь: я стараюсь! Я все эти годы пытался быть хорошим мужем для нее! А она оказалась такой неблагодарной и алчной!
- Ты делал так, как ты считал нужным. Ты сам выбирал свой путь? ты поступал, согласно своим жизненным принципам. Она же делала свой выбор
- Может, ты и права. Но ведь она так цинична, понимаешь? Я просил ее неоднократно родить мне ребенка, а она все время находила сотни причин для отказа. Все ее интересы сводятся к тому, чтобы обсудить гардероб светских дам и посетить салоны красоты
- Одна из основных ошибок человечества – осуждать других людей только за то, что они ведут себя определенным образом. Ты называешь ее эгоисткой. А не проявляешь ли ты эгоизм, пытаясь подогнать ее под свой шаблон? Она такая, какая она есть. Ты тоже. А ты хочешь, чтобы она была такой, какой она существует в твоем воображении. Ее жизнь – это ее выбор, ее идеология. А твой выбор – остаться с ней, именно с такой, настоящей, а не с безликим плодом твоего воображения, или нет
- Пойми, она ведь тоже могла постараться быть хорошей женой! Я ведь не могу один тянуть на себе наш брак!
- И все-таки наш мир устроен бесконечно странно! Мы все говорим о том, что искренность превыше всего, пропагандируем это, а сами толкаем друг друга к лицемерию! Обижаясь на то, что другой человек делает свой выбор, отличный от нашего, мы сами подталкиваем его к фальши! Если бы она старалась вести себя так, как ты этого хочешь, она бы лгала тебе в каждом своем действие! Разве, ты об этом мечтал?
- Ты во всем права, Женечка! Как испортился наш мир! Мы сами себе противоречим!
- Если тебя не устраивает твоя жена, ты всегда можешь уйти! Ты осуждаешь ее, а сам каждый день обманываешь ее, живя с ней, не любя. Да ты никогда не любил ее! Ты любил только ее образ, не слишком соотносящийся с ней настоящей!
- Так оно и есть, милая! И почему я раньше не встретил тебя?
- Мы встретились в тот момент, когда оказались нужны друг другу!
- Женя, а у меня есть подарок для тебя! - Вениамин полез в карман пиджака и извлек оттуда маленькую коробочку.
— Это тебе! - он протянул ее Евгении. Она открыла ее. Там лежала маленькая подвесочка в виде ангелочка. Взяв ее дрожащими пальцами, Евгения почему-то заплакала:
- У моей покойной сестры была такая же! Ей подарила ее крестная. Я помню, как она потеряла ее, когда мы ходили на реку
- Прости, я не хотел! - Вениамин обнял ее
- Ничего страшного, ты не виноват ни в чем! Но я не могу принять, это очень дорогой подарок!
- Что ты такое говоришь? Прими его! Ты ведь не хочешь обидеть меня?
- Хорошо! Спасибо! - Евгения поцеловала его в щечку
- Знаешь, а рядом с тобой я начинаю верить в оборотную сторону жизни! Я верю, что честность и искренность еще не иссякли!
- Ты тоже смог осветить мою жизнь!
- Ты настоящая, Женечка! Ты невероятный человек! - внезапно Вениамин притянул к себе ее голову и коснулся ее губ. Но та отстранилась от него.
- Что-то не так?
- Ты женатый человек! А я против того, чтобы заводить отношения с женатыми!
- Но я ведь с ней не счастлив!
- Это не дает мне право посягнуть на то, что пока принадлежит ей!
- Извини! - Вениамин встал и пошел в сторону двери.
- Веня? - окликнула она его
- Да?
- Я могу тебя попросить кое о чем?
- Конечно!
- Ты не мог бы перевести небольшую сумму на лечение Антоши? Я обязательно все тебе верну, как только отработаю!
- Конечно, я переведу деньги твоему племяннику! И не надо ничего отрабатывать, не делай глупостей! Ты стала для меня родным человеком. Неужели, ты думаешь, что я не помогу тебе?
- Я не хочу использовать тебя!
- Считай, что помощь тебе – это мое благо. Доставь мне радость!
- Я не могу так! Никогда мужчины не давали мне деньги просто так
- Все бывает впервые!
- И еще я могу попросить тебя кое-что?
- Все, что угодно!
- Сегодня ровно пятнадцать лет с того дня, как ни стало мамы. Ты мог бы отнести ей цветы на могилу?
- Непременно!
- Спасибо! Я буду ждать тебя!
- Я скоро приду! - поцеловав руку Евгении, Вениамин отправился в банк, чтобы перевести деньги Антону…
 
II

- Какая встреча! - услышал Вениамин у себя за спиной. По голосу он узнал, что это был Владимир.
- Здравствуй! - он пожал руку старому другу
- Какими судьбами? Было странно увидеть тебя здесь!
- Я переводил деньги одному человеку
- В благотворители заделался? - саркастичная манера была отличительной чертой Владимира. Он любил иронизировать.
- Не совсем так. Помощь нужна одному очень хорошему человеку!
- А для кого цветы? Что-то я не припомню, чтобы твоя Диана когда-нибудь любила хризантемы
- А это и не для Дианы
- Слушай, сколько всего произошло за то время, пока мы не виделись. Так для кого же цветы, позволь спросить? Уж не для той ли жрицы любви, которая угодила к тебе под колеса?
- Для ее покойной матери. У нее сегодня годовщина со дня смерти
- Царствие ей небесное, конечно, но я смотрю, что твои отношения с Джозефиной зашли слишком далеко!
- Ее зовут Женя
- Ты уже и имя ее узнал. Ты, часам, не пригласил ее в свои любовницы?
- Перестань. Она не из таких! - тон Вениамина был очень твердым. Он приготовился защищать женщину, ставшую для него родной.
- Ну да, ну да. А в сауне она оказалась случайно. Мимо проходила и решила зайти! – Владимир, усмехнувшись, хлопнул друга по плечу и закурил сигарету.
– Тебе скоро сорок стукнет. Можно быть таким наивным?
- Nec sutor ultra crepidam! Я знаю, из-за чего она пошла на это. А ты не в праве осуждать ее
- Вы только посмотрите на этого благородного Айвенго! И что же ты о ней узнал, интересно?
- Ты как был саркастичный папильон, так им и остался! Ты говоришь о моей наивности, а сам дожил до солидных лет, а все мыслишь идиомами! Как ты думаешь, когда у нее на руках остается больной ребенок покойной сестры, она будет думать о чистоте своего тела?
- Больной ребенок покойной сестры… Это она тебе сказала? А ты не думал о том, что она сама нагуляла этого ребенка от одного из многочисленных клиентов, а теперь прикрывается маской порядочной женщины?
- Замолчи! Ты мне друг, но даже тебе я не позволю оскорблять ее! Ты думаешь, если она сдает себя в аренду, значит, она безнадежно прогнившая дрянь? Вспомни хотя бы «Преступление и наказание»!
- Да уж, простота, ничего не скажешь… Причем тут Сонечка Мармеладова? Она сошла со страниц художественной литературы. А в жизни все иначе! Вероятно, твоя ночная бабочка очень хорошо знакома с этой героиней, вот и проецировала на себя эту роль!
- Не смей так говорить! Если бы это было так, она не была бы такой искренней и мудрой!
- Ну, конечно! Если нынче в проститутки святые девы подались, куда мир катится?
- Володя, перестань! Я не разделяю твою точку зрения, и давай мы не будем ссориться!
- Какой ты наивный, старина! Когда на кону брак с влиятельным бизнесменом, еще не так притворяться научиться можно! Она уже, пади, тебя в койку тащит?
- Она не заводит отношения с женатыми!
- А что, грамотный ход! Молодец девка, своего не упустит!
- На что ты намекаешь?
- А на то и намекаю! Разжигает она интерес к себе, так сказать, цену набивает!
- Зачем ты так?
- Ну, дело, конечно, твое! Я предупреждал! – Владимир хлопнул Вениамина по плечу.
– Бывай, а я пошел, мне пора! И не дай этой бабочке возможность властвовать над собой! - Владимир отдалился, оставив Вениамина наедине с его мыслями. Постояв на месте около двух минут, он сел в машину и направился в сторону кладбища. Его сердце дрогнуло, когда он увидел на памятнике фотографии двух совсем еще молодых женщин и мужчину средних лет. Все члены семьи Зарецких были похоронены в одном месте. Когда он посмотрел на лицо Людмилы, не смог сдержать слез: с черно-белой фотографии, высеченной на бездушном камне, на него смотрела совсем еще юная девушка, почти ребенок. Вениамин вдруг, с ужасом, осознал, как хрупка человеческая жизнь. Людмила, по рассказам Евгении, не была склонна к депрессиям. Что заставило ее уйти из жизни добровольно? Как тонка грань между жизнью и смертью! Как часто привычное русло жизни сменяется бесконечной черной полосой! Внезапно он вспомнил, как трепетно Евгения отзывалась о своей матери. С ужасом Вениамин начал осознавать, сколько он упустил в своей жизни! Его мать ушла из жизни много лет назад, а он проводил с ней ничтожно мало времени. Его жизнь долгое время представляла собой бесконечную погоню за капиталом, статусом, мнимыми связями. Ему казалось, что он на верном пути. «Вроде бы человек считается высшим млекопитающим. Только в чем проявляется высота его интеллекта? В том, что некоторые люди изобретают новые и новые технологии? Да, согласен, человек с низким интеллектом вряд ли способен на такое. Но зачем все это? Хоть кто-то задумывается о том, что ради минутного престижа, приходится расплатиться своим временем? Приходится отрывать себя от тех, кто дорог! Зачем все эти яхты, автомобили, счета в банке? Неужели, кто-то надеется положить все это в гроб? О чем мы, люди, высшие существа на планете, думаем? Мне около сорока. Денег у меня столько, что их хватило бы на семь поколений вперед. Я – уважаемый человек! Все в городе знают, кто такой Вениамин Суханов. А что толку? Разве от этого я стал счастливее? Чем я счастливее тех, кто едва сводит концы с концами? Нет разницы, где плакать над неудавшейся жизнью и отдаваться власти аддиктиыных привычек! Хоть в дешевой забегаловке, хоть в дорогущем ресторане! Счастье не купишь ни за какие деньги. Вроде бы, аксиома, трюизм, но почему мы понимаем это слишком поздно? Я бы сейчас мог всё отдать за то, чтобы хоть несколько часов побыть с мамой! А ее нет. Я больше никогда не увижу ее! Она положила на меня все свое время и силы, а я, клеврет красивой жизни, не смог отблагодарить ее! Да, я обеспечил ей достойную старость, она ни в чем не нуждалась, но как я раньше не понимал, что это не может ей заменить общения со мной? Она просила меня чаще навещать ее, все время спрашивала, поел ли я, не замерз ли. А я, идиот, отмахивался от нее, её забота меня раздражала! Она умерла в дорогущем пансионате, где ей были обеспечены комфортные условия для жизни. Но ведь меня, единственного родного и обожаемого ею человека, не было рядом! Да лучше бы она умерла в крохотной коммунальной комнате, пропитанной сыростью и плесенью, но зато со мной! И почему мы ничего не умеем ценить? Когда мама была жива, я относился к этому, как к чему-то обыденному, прилагающемуся естественным путем. Каким я был дураком! Как я не понимал, что моя мать была лучшей матерью на свете, а я упустил столько моментов рядом с ней! - Вениамин уже не стыдился своих слез. Он вспоминал мать и с ужасом осознал, что жизнь затянула его слишком глубоко в болото бесконечной суеты. Он нечасто вспоминал мать в последнее время… Протерев пыль с могильной плиты, он сел в машину и направился в сторону дома. Почему-то ему стало легче. Его светлые мысли омрачала только предстоящая встреча с Дианой…
 
III

- Ты дома, мой милый? - Диана, как обычно, выбежала навстречу к Вениамину. В приглушенном свете блеск стразов Сваровски на ее платье особенно выделялись. Она подошла поближе и обняла Вениамина. Меньше всего ему сейчас хотелось отвечать на фальшивый поток ее нежности.
- Как тебе мое новое платье?
- Боже мой, столько лет ничего не меняется! Только и слышу «Как тебе мое платье», «Как тебе мой маникюр». Послушай, Диана, у тебя в жизни есть какие-то интересы кроме твоих тряпок и светских вечеринок?
- Ну, Венечка, родной, разве тебе не нравится, как мы живем?
- Живем – это громко сказано, Диана. Существуем, притворяемся, как-то влачимся в паланкине мнимого блеска. А вот жили ли мы когда-нибудь? Не думаю
- Боже, Веня! Что тебя тут понесло на какую-то странную философию? Не выношу подобные разговоры, у меня от них болит голова! - Диана демонстративно приложила по три пальца на каждый висок. – Куда пойдем сегодня вечером? - когда она задавала этот вопрос, казалось, что ее совсем не мучают недомогания. Было видно, что ее головная боль – обычная профанация.
- Почему нельзя хотя бы один вечер провести дома? Обязательно надо куда-нибудь уйти, что ли? Можно подумать, ты хочешь оправдать аксиому, гласящую о том, что хорошо там, где нас нет!
- А тебе, что, на любимую жену денег жалко? Разве так можно, милый? Уж не намерен ли ты положить деньги в гроб?
- Почему у нас все сводится только к деньгам? Разве деньги – это главная ценность в жизни? Ты в одном права – в гроб их не положишь!
- Ну, что мы забыли дома? Здесь никто, кроме тебя, не увидит мое новое платье! Ты не хочешь, чтобы все видели, какая твоя жена красавица? - сложив руки, Диана надула губы. Раньше этот жест вызывал умиления Вениамина. Теперь же он вызывал у него идиосинкразию. Он был на грани срыва. Вероятно, если бы Диана была мужчиной, он бы сейчас ответил ей очень грубо.
- Диана, а ты когда-нибудь думала о том, что я не выношу твои эти нескончаемые разговоры о шмотках, косметике и дорогих отелях? Ты думала когда-нибудь о том, что я, может быть, не об этом мечтаю? - Вениамин чувствовал, что вот-вот сорвется. Из него рвались слова, которые не были сказаны раньше. Казалось, что из его нутра вот-вот выплеснется все, что копилось долгие годы.
- Веня, прекрати! Ты забываешь о том, что тот факт, что ты женат на мне – это уже мечта! В твоих руках мечта миллионов, ты об этом помнишь? - Диана пристально посмотрела в его глаза. Вениамин вспомнил, как долгое время добивался расположения Дианы. Еще минуту назад он был готов уйти от нее, не оборачиваясь и поставить точку в этой истории. Но теперь он снова усомнился в правильности своего решения. Ему вдруг стало жалко рушить то, что строилось годами. Он не хотел уходить от женщины, за руку которою боролся так долго. В этот момент он не думал о своих чувствах. Человек по своей природе ленив. Возможно, в мире для того и существуют трудности и препятствия, чтобы заставить человека сделать что-либо. Каждый склонен трепетно относиться к своему труду, и мало кому хочется начинать все заново. Вениамин трепетно хранил память о тех днях, когда он добивался Диану. Теперь он снова не хотел терять ее. Не потому, что любил. А потому, что ему не хотелось рушить то, что построил сам. Ведь если бы он ушел, расписался бы в собственной глупости. Стояло ли так долго добиваться, чтобы уйти?
- А сказать тебе на это нечего, да, милый? - Диана кокетливо обняла его, уткнувшись носом в его щеку. Он не стал отталкивать ее. Их совместная жизнь теперь казалась ему чем-то само собой разумеющимся. Но он ни на минуту не переставал думать о Евгении. Он понимал, что несчастлив рядом с Дианой. Но и разрушить брак не был готов. Сославшись на плохое самочувствие, он лег спать. Чтобы быстрее наступило утро. Ведь утром он должен был увидеть Евгению…
- Женечка, я больше так не могу! Диана не говорит ни о чем, кроме своих тряпок и походов на вечеринки! Только и слышу о ее новых платьях, маникюре и гардеробе ее подруг! Как же я устал от этого, если бы только знала! - опустив голову на руки к Евгении, Вениамин рассказывал ей о нынешней обстановке в семье. Она гладила его по голове и слушала молча.
- Ее действия – результат ее выбора. Бог ей судья. Возможно, где-то она поступает подло, но ты не будь подлым! Уходи от нее, будь честным человеком! Если осознаешь, что вы с ней слишком несовместимы, что молитесь о разном, уходи! Не мучай ни ее, ни себя! Наша жизнь не бесконечна, а порою слишком коротка! Видя мою семью, ты понимаешь, что жизнь может оборваться в любой момент, совсем нежданно! И только тогда, на смертном одре, многие жалеют о том, что жили неправильно. А времени на то, чтобы исправить, уже нет. За свои ошибки мы платим слишком дорого! Нет, не деньгами, так было бы намного проще. Мы платим временем, а его не купишь ни за какие богатства! Если ты вправе распоряжаться своим временем, пусть даже и неграмотно, это твое дело! Но ты не имеешь право распоряжаться ее временем, какой бы она ни была! Оно не щадит никого! И ты не имеешь право тратить ее время на ложь! - Евгения, как обычно, говорила прямо и искренне, без прикрас.
- И все-то ты понимаешь, милая!
- Жизнь научила понимать! Пускай даже слишком дорогой ценой!
- Знаешь, Женя, я все чаще начинаю понимать, что только рядом с тобой я по-настоящему живу! Ты – единственная женщина в моей биографии! Именно женщина, понимаешь? Не жантильная особа в юбке, как многие другие
- Знаешь, а мне никто не говорил таких слов! - Евгения улыбнулась. По ее щеке скользнула едва заметная капля слезы.
- Почему ты плачешь?
- Я очень тронута, Веня! То, что ты говоришь, бесценно! - Евгения попыталась смахнуть слезу, но Вениамин бережно прижал ее голову к своей груди. Только теперь он познал цену настоящей близости. Не томного сближения двух тел, а настоящего родства душ. Он осознавал, что вся его семейная жизнь не стоит и дня, проведенного с Евгенией.
- Знаешь, я точно решил: развожусь с Дианой! Я не хочу обманывать ни ее, ни себя! Я с тобой быть хочу, понимаешь? - притянув Евгению к себе за лицо, он поцеловал ее плачущие глаза. Она опустила голову к нему на плечо.
- Ты все правильно делаешь. Ты сильный человек!
- Я прямо сейчас пойду и расскажу ей обо всем! Я не буду тянуть с разводом! И я буду с тобой!
- Ты готов строить свою жизнь с проституткой?
- Проститутка – это твоя профессия. Но, в глубине души, ты осталась чистой и непорочной! Я поверил тебе! И мне все равно, кем ты работала раньше!
- Правда?
- Ну, конечно! Я понял, я все понял!
- Веня! - окликнула его Евгения, когда он уже подходил к двери
- Да? - он подошел к ней и взял ее за руку
- Знаешь, для меня бесценно, что мужчина, которого я полюбила, хочет быть со мной. Раньше я чувствовала себя воровкой: общаясь с тобой, мне казалось, что я краду тебя у твоей жены. А теперь я понимаю: ты ей никогда не принадлежал! Вас союз напоминал параллельные линии. Я не могу украсть у нее то, чего у нее никогда не было! Я чувствую, что сердцем ты со мной! Стояло познать в жизни столько боли, чтобы встретить тебя! И, поверь, я никогда не разрушила бы вашу семью, если бы вы по-настоящему любили друг друга!
- Твоя истина, Женечка! Жди меня! - поцеловав ее, он направился к выходу. Он был полон решимости прекратить отношения с Дианой…
 
IV

Вениамин уже подъезжал к дому. Он был готов к нелегкому разговору с Дианой, которую мысленно уже считал бывшей женой. Кто знает, где заканчиваются отношения между людьми? Штампы и браки – это формальность. Не может бумажная власть поработить душевные связи. Отношения заканчиваются там, где прерывается душевная связь. Вениамин понимал, что он не связан с Дианой ничем, кроме штампа в паспорте и совместного дома. Теперь отчетливо понимал, что никогда не любил ее. Он впервые смог честно ответить самому себе, почему он женился на ней: ему льстила победа в борьбе за ее сердце. Диана с юности владела искусством обольщения. Мужчины один за другим оказывались в плену ее всепоглощающего обаяния. Никто не мог устоять против неистового потока ее страсти. Они возносили ее на пьедестал и готовы были сутками напролет молиться на нее, добиваясь минутного снисхождения. Она же, подобно дикой кошке, то одаривала лаской, то исчезала, не попрощавшись. Вениамин до последнего не был уверен, что она сделает свой выбор в его пользу. Даже, ведя ее к алтарю, он боялся, что она сбежит в последний момент. Он бережно обращался с ней, задаривал ее дорогими подарками, делал комплименты. Но все это он делал не от любви. Своими профитами он был намерен удержать Диану, потому что боялся, что она предпочтет ему другого мужчину. Он не признался себе в этом, но он боялся. Он с первого дня бракосочетания заключил с ней взаимовыгодную сделку. Встретив Евгению, Вениамин познал цену настоящего чувства. Он почувствовал разницу. Теперь перед ним стояли весы: на одной чаше жизнь, скроенная по расчету, на другой – власть чувств. Он сделал свой выбор и теперь хотел окончательно расстаться с Дианой. Они уже давно не были вместе. Осталось только сообщить ей об этом. Он был готов оставить ей большую часть имущества: зачем оно ему теперь, когда перед ним открылась новая дверь? Он хотел оставить ей приличные отступные, в обмен на развод. Диана не была виновата в том, что она именно такая. Виноват был сам Вениамин: зная, что она не подходит ему по мировоззрению, он оставался рядом с ней. Уже подъезжая к дому, он обнаружил, что забыл телефон. Он развернулся и направился в сторону больницы…
- Женечка, представляешь, я так спешил войти в двери нашей с тобой новой жизни, что забыл телефон! – начал он, открывая дверь палаты. Он зашел и посмотрел вокруг. От неожиданности он даже выронил из рук пропуск в больницу.  Евгения стояла у окна в объятиях неизвестного мужчины в медицинской форме. Казалось, что эти двое настолько увлечены друг другом, что совершенно не заметили прихода Вениамина. На столе лежала ваза с букетом цветов. Но букет был не от Вениамина.
- Кажется, мне пора! Всего хорошего! Спасибо за все, Женечка, еще увидимся - мужчина в белом халате, заметив Вениамина, поспешил уйти. Вениамин остался наедине с Евгенией. Он никак не ожидал этой коллизии. В ярости, он подскочил к ней и едва сдержался, чтоб не ударить ее.
- Веня, твой телефон на стуле - Евгения говорила спокойно и ровно, как будто ничего не произошло
- Какая же ты дрянь! Гадина! - начал Вениамин. От волнения он заметно жестикулировал обеими руками. Евгения смотрела на него, не понимая, о чем он.
- Веня? - начала она, все еще не понимая
- Что, Веня, что, Веня? Я-то уже около сорока лет Веня, а ты продажная дрянь и гадина! Прав был мой друг, во всем прав! А я, дурак, не послушал! - Вениамин закрыл лицо руками. Он с трудом сдерживал слезы обид и разочарований. Вспышки гнева по капле вырывались наружу из его груди.
- Какой друг, ты о чем?
- Я о чем? Может, это ты о чем? Как ты могла, я же поверил тебе! Продажная актриска! – Вениамин смотрел на Евгению, вероятно, намериваясь дождаться объяснений, но она не понимала его.
- Как ты точно все просчитала: окрутила известного бизнесмена, воспользовалась моим разладом в семье! И ведь как аккуратно мне внушала, что жена не пара мне! Такому расчету, пожалуй, позавидовали бы и Евклид, и Пифагор! Один я, идиот, жил в плену своих иллюзий!
- Веня, прекрати! - голос Евгении немного срывался, но она сдерживала слезы
- А ты мне рот не закрывай! Что, выучила несколько теорий и подала мне их с умным видом? Жалкая ты резонерка! А натуру-то не скроешь, нет! За меня, значит, замуж собиралась, а для души себе помоложе и покрасивее нашла, да? Что, не прошло и двух месяцев, а ты уже по работе соскучилась? Как тебе только совести хватило: ты же знала, что  поехал объясниться с женой, потому что выбрал тебя! А ты в это время стоишь и обжимаешься с каким-то мужиком! - Вениамин смотрел на нее с явным презрением. В этот момент ему казалось, что мир рухнул: женщина, которой он поверил и которую искренне полюбил, предала его. Евгения не смотрела на Вениамина: она смотрела вверх. Выдержав паузу, она начала ответное наступление:
- А ты как был маленьким ребенком, так им и остался! Твое тело меняется, но уровень развития явно стоит на месте! Тебе всегда нужно свалить ответственность на кого-то: то на друга, то на жену, то на меня! А сам ведь так и не научился принимать решения! Ты ведь и на Диане женился только для того, чтобы в очередной раз доказать себе и окружающим свою значимость! Что же ты, такой правильный и принципиальный, собрался вести под венец проститутку? Что, экзотики захотелось или, может быть, тебе надоело молиться на свою жену и захотелось побыть обожаемым властелином? Ты не забыл, дорогой мой, что я тебе на шею не вешалась, ты сам хотел быть со мной!
- Да ты просто ведьма! Как ты могла? Или ты решила, что у тебя уже все в руках и можно теперь пускаться во все тяжкие? Я ведь думал, что ты будешь хранить мне верность, что ты стала публичной женщиной от безысходности
- Проститутки не меняются. В этом роде деятельности нет отпуска и выходных! Это не профессия, а состояние души - голос Евгении был твердым, но в ее глазах застыла бесконечная боль
- Хоть постыдилась бы! Ты не могла крутить шашни со своими любовниками подальше от меня?
- Ты призываешь меня лицемерить?
- Я тебя призываю навсегда исчезнуть из моей жизни! И, вот, что я тебе скажу: отныне я точно знаю, что ты врала мне! Ты прикрываешься заботой о больном племяннике, чтобы спрятать свое грязное дело под покрывалом благородства! Я теперь все понимаю! Только, знай: я никогда не любил тебя! Люди моего круга любят разнообразие. Можешь не сомневаться: и года бы не прошло, как ты бы вылетела за дверь! – в этот момент Вениамин врал: он не собирался бросать Евгению и был настроен серьезно. Но в этот момент он был одержим идей причинить ей боль за причиненную обиду
- Все сказал? Не смею более задерживать! Еще не поздно вернуться к твоей супруге: благо, ты не успел ей сказать о своем намерении развестись. И, знаешь, я рада, что не стала женой такого безвольного мальчишки, который даже собственной жизнью управлять не может! - Евгения опустилась на кровать. Вениамин простоял несколько секунд неподвижно.
- Иди уже! Еще сифилис подхватишь! Не забывай, что рядом с тобой проститутка!
- Ненавижу! - прошипел Вениамин. Замахнувшись на Евгению, он выскочил из палаты. По дороге он нос к носу столкнулся с Альбиной. Помня о том, что он является инвеститором, она избежала привычных пейоративов.
- Рада вас видеть, Вениамин! Вы будете продлевать лечение вашей знакомой? Тех денег, которые вы дали, хватит только на несколько дней. Правда, она уже не так нуждается в медицинской помощи
- А мне наплевать, понятно? - резко отрезал Вениамин
- Я не понимаю - ! Альбина была шокирована изжитками моветона, исходящими от Вениамина. Она привыкла считать его воспитанным и сдержанным человеком.
- А что тут понимать? Я к ней не имею больше никакого отношения! Если закончились деньги – гоните ее в шею! Пусть хоть под забором живет, мне это неинтересно! Ничего, не сдохнет: собой приторгует – выкрутиться! Всего хорошего! - не дождавшись ответа, Вениамин направился к выходу. Ему хотелось скорее оставить то место, где ему причинили боль. Жизнь рухнула: отныне он больше не верил людям. Он не верил, что бывают настоящие чувства. Ему казалось, что любая женщина торгует собой – здесь только вопрос цены и конфиденциальности. Чтобы справиться с нестерпимой болью, он решил забыться во власти градуса. Он заехал в ближайший бар…
 
V

Вениамин уже больше полутора часов сидел в баре. Сходя с ума от боли и ревности, он отчаянно пытался утопить свою смуту в стакане. Ему было невыносимо больше оставаться с болью наедине. Он решил позвонить Владимиру. К счастью, тот оказался недалеко.
- И чего мы раскисли? Мы такие нежные, что не в силах сносить удары судьбы? - сарказм Владимира ранил Вениамина. Он чувствовал себя тряпкой, не способной принять решение.
- И тебе привет! - Вениамин был уже слегка пьян
- Какими судьбами ты оказался здесь?
- Ты был прав, друг! Во всем прав!
 - Это даже не обсуждается! – с гордостью сказал Владимир
- В чем на этот раз?
- Ты был прав насчет Евгении! Она оказалась обыкновенной гадиной! Я ради нее с Дианкой развестись хотел! Думал, что она другая, что мы будем счастливы!
- Нет, брат, другие разве что, в параллельных вселенных! Все бабы – продажные твари, абсолютно все! Испокон веков женщина была товаром! В средневековье родители называли ее цену. Сейчас каждая сама назначает стоимость. И, запомни, все, абсолютно все женщины, продаются! Природу не изменишь!
- Но ведь есть, наверное, те, кто ищет любовь! Не все ведь замужем за бизнесменами, олигархами и актерами! Какой расчет им с обыкновенного мужчины?
- Не всех природа одарила яркими внешними данными и высокой самооценкой! Первые продаются за деньги, вторые – за статус, уверенность в завтрашнем дне! Но продаются абсолютно все!
- Ты был прав! – Вениамин говорил с надрывом
- Представляешь, Евгения обнимала другого мужчину у меня на глазах!
- Что поделаешь: профессия обязывает! Ты не сказал Диане о разводе?
- Нет, не успел. Я забыл телефон в больнице. Пришлось вернуться. И, представляешь, я увидел эту страшную сцену!
- И хорошо, что вышло именно так! Было бы хуже, если бы ты женился на ней и разрушил бы себе всю жизнь! А то, что не успел с Дианой развестись – это хорошо!
- Что же здесь хорошего? Я ведь не люблю ее!
- Сколько ни наступай на грабли – жизнь не учит тебя ничему! Какая любовь? Ты все еще веришь в этот  бред, в твои-то годы? Это все наивные мечты молодых романтиков! Посуди сам: если все бабы – продажные дряни, так лучше жить с красоткой, о которой мечтают миллионы мужчин и иметь связи на стороне! К чему менять шило на мыло?
- Наверное, ты прав! - к этому моменту Вениамин был уже сильно пьян. Владимир вызвался проводить его.
- Можно, я у тебя переночую? Я не могу ехать домой в таком состояние?
- Конечно! Да ты на ногах не держишься! - они вместе поехали домой к Владимиру. Вениамин решил навсегда забыть о Евгении. Зачем думать о той, которая предала его?  На следующее утро он вернулся к Диане с твердым намерением жить заново. Он убедил себя в том, что Диана, красивая и уверенная в себе женщина, станет хорошим дополнением к нему. Он не любил ее. А есть ли любовь? Быть может, настоящее чувство всегда обречено? Он полюбил Евгению. Это чувство вознесло его над замлей. Но она обрезала ему крылья, обрекая на падение. Стоит ли взлетать так высоко, чтобы, упав, причинить себе столько боли? Вениамин не верил больше ни в настоящие чувства, ни в то, что на свете еще остались бескорыстные женщины. С чувством обреченности он слушал очередные рассказы Дианы о новинках в мире моды, исправно ходил с ней на вечеринки. А в его душе разрасталась огромная пропасть боли, непонимания и безнадежности. С каждым днем эта пропасть становилась все шире и глубже. Он больше не думал о душе и философии. Каждая такая мысль, напоминая ему о Евгении, причиняла ему нестерпимую боль. Он заглушал нежные чувства к ней, оставшиеся в его душе, грубым обухом воспоминаний о ее измене. Он не мог не думать о том, где она и с кем, но каждый раз обманывал себя, внушая, что она безразлична ему. Когда он выходил вечером из дома, ему хотелось заехать в сауну и забрать ее. Навсегда извлечь ее из порочного круга и увезти туда, где они будут только вдвоем. Но он сдерживался и каждый раз ругал себя за эти порывы. Для чего он изводит себя мыслями о продажной девице? Он гордо шел с Дианой по улице, думая о том, что в его руках мечта других мужчин. Он ничего не чувствовал к ней. Гордыня и чувство собственной значимости заменяли ему душевную близость. Теперь он ненавидел звездопад. Каждая упавшая звезда напоминала ему о Евгении. Каждый раз ему хотелось загадать только одно желание: быть с ней. Он хотел попросить у Бога счастья для нее. Но в Бога он больше не верил. Он жил по инерции, убеждая себя в том, что так и должно быть. Он не жил. Он вез собственную жизнь в дощатой колеснице рутины….
 
VI

Было около пяти часов дня. День выдался на редкость дождливым. Не проходило и нескольких минут, как человек, выходя на улицу, промокал с ног до головы. Раскат грома звучал в гармонии со свистом порывистого ветра. Вениамин с раннего утра чувствовал недомогания. Он с юности страдал гипертонией. И сегодня давление дало о себе знать.
- Вениамин Григорьевич, вам плохо? - неоднократно спрашивали его в этот день на работе. К середине дня, поняв, что плохое самочувствие не может быть совместимым с продуктивной работой, он решил поехать домой. Переступив порог, он хотел сказать, как обычно: «Дорогая, я дома». Но обрывки разговора супруги, доносящиеся из комнаты, заставили его остановиться и прислушаться. Он всегда был против того, чтобы подслушивать чужие разговоры. Будучи убежденным в обязательном наличии у каждого человека личного пространства, он всегда отходил в сторону, давая возможность человеку спокойно продолжить разговор. Но в этот раз он был вынужден поступиться своим принципам. В этот момент чувствовал себя непорядочным человеком. Но поступить иначе он почему-то не мог. Он чувствовал, что должен услышать этот разговор
- Что ты меня взываешь к совести? - доносилось из кухни. Диана говорила на повышенных тонах и в скабрезных выражениях. Из этого Вениамин сделал вывод, что она с кем-то ссорится.
- И что? Какая она мне мама? Она была моей мамой только по паспорту. Царствие ей небесное, но от того, что я приеду на похороны, ей легче не станет. Зачем мне знать о том, как она умирала? Я не общаюсь с ней почти двадцать лет! По всем документам я являюсь дочерью абсолютно других людей! А ты меня не оскорбляй! Или завидуешь, что мне удалось устроиться в жизни, а ты так до седых волос на своем заводе работаешь? У меня нет по документам никаких братьев и сестер! …..По закону мы с тобой чужие люди! Я не отказывалась от своих родителей! Пойми уже: ты не соответствуешь моей планке и можешь меня опозоирть! Да, я живу так, как я хочу, и ты не можешь мне запретить этого! То, что я сделала, это тоже талант! ….Я давно не считаю вас семьей, у меня своя жизнь, а у вас – своя! …..Я еще раз тебе говорю, на похоронах меня не ждите! Вам придется проводить ее в последний путь без меня! …. Да, она родила меня и вырастила, но это ничего не меняет! Слишком много вопросов на сегодня! ….Ни разу не навестила, потому что у меня началась совсем другая жизнь, а  к прошлому я не возвращаюсь. И не надо сюда больше звонить! Мой нынешний статус не позволяет мне общаться с простыми людьми! Всего хорошего! - Вениамин все это время стоял в дверях. Наконец, она заметила его. Натянув привычную улыбку мнимого добродушия, она подошла к нему и попыталась его обнять, но он придержал ее.
- Ты уже дома, милый? А я тебя позже ждала!
- С кем ты разговаривала? - сухо начал он
- Да так, это мелочи!
- С кем ты разговаривала? - повторил он
- Да ни с кем, Веня! Ты лучше скажи, как твой день прошел! – Диана снова попыталась его обнять
- Собственный брат для тебя – это никто? - Вениамин с трудом сдерживал свои эмоции, но старался говорить спокойно.
- Какой еще брат? Нет у меня ни братьев, ни сестер, о чем ты? Тебе что-то показалось. Я… Я вообще разговаривала с мастером по маникюру!
- С мастером по маникюру, говоришь?
- Ну, конечно!
- И давно это мастер по маникюру стал членом твоей семьи? Я все слышал, Диана! Можешь даже не стараться выкрутиться!
- А тебя, милый, не учили, что подслушивать нехорошо? - Диана была настроена кокетливо, но суровый взгляд Вениамина заставил ее вздрогнуть.
- Ты меня еще будешь отчитывать? Ты всю жизнь обманывала меня, всю жизнь! Ничего не хочешь мне сказать? - тон Вениамина стал значительно громче. Диана, испугавшись, отступила на несколько шагов: никогда раньше он не повышал на нее голоса.
- А что тебе сказать?
- Правду мне сказать, Диана, правду! За семь лет нашей жизни я имею право знать правду о своей жене? То, что я услышал по телефону, повергло меня в шок! Ты не хочешь рассказать об этом?
- Ну, зачем тебе правда? Ты и так знаешь обо мне все, что нужно! - Диана положила руки ему на плечи, но Вениамин, изрядно разозлившись, толкнул ее на стул. Посмотрев на него, она резким движением встала.
- Правду захотел? Так слушай! Да, я наврала тебе когда-то! Я не была дочерью Артема Ковалевского! Мне было четырнадцать, ему – около сорока. Я давно навела на него справки и поняла, что он станет идеальной ступенью в моей биографии! Чтобы сблизиться с ним, я прибавила себе возраст. Мы стали любовниками. Потом я призналась ему, что несовершеннолетняя и пригрозила испортить ему репутацию, если он не запишет меня своей внебрачной дочерью. Да, моя мать умерла не в родах. Моя мать умерла вчера вечером. Да, это звонил мой биологический брат и звал меня на похороны. Но мне нечего там делать: я давно оборвала эту связь. Что ты еще хочешь услышать? - Диана говорила твердо. Казалось, что она испытывает гордость за себя и абсолютно не стыдится своих поступков
- И ты так спокойно говоришь мне об этом?
- А что в этом такого?
- Ты еще спрашиваешь? Да ты чудовище, Диана! Ты просто гадина! Как ты могла? Ты, распутная дрянь, торгующая собственной невинностью, ты ничтожество, отказавшееся от собственных родителей! Не понимаю, как я раньше не замечал, что живу под одной крышей с такой женщиной!
- А ты выражения выбирай! Ты сам хотел правду – ты ее получил. А как я должна была еще поступить? Мои биологические родители всю жизнь проработали на заводе. Мой брат пошел по их стопам. И мне была уготовлена та же участь. Думаешь, я мечтала трудиться на заводе, едва сводить концы с концами и в тридцать лет выглядеть на все пятьдесят? Да я с ранних лет стыдилась своего происхождения! Думаешь, я могла спокойно смотреть, как другие сорят деньгами и ездят на шикарных машинах? Я тоже хотела красивой жизни, достойной меня! Я не собиралась выходить замуж за какого-то люмпена и родить от него парочку довесков! Я поставила себе цель, и я ее добилась!
 - Ты никогда не любила меня, дрянь! Ты меня использовала, как и всех остальных! – Вениамин замахнулся на Диану, но ударить не решился. Закрыв лицо руками, она взвизгнула, вжимая голову в плечи. Через минуту, увидев, что супруг упокоился, она продолжила, как ни в чем не бывало:
- Я давно поняла, что ты – идеальная партия для меня! Преуспевающий бизнесмен с солидным капиталом и безупречной репутацией – подходящий вариант! А не выходила долго за тебя замуж только для того, чтобы ты боялся меня потерять!
- У меня нет слов! Ты изменяла мне? Скажи: ты мне изменяла? - Вениамин тряс Диану за плечи, а в его глазах отражалась неприкрытая злость.
- Да, изменяла! И не делай вид, что не знал ничего! У каждой уважающей себя женщины есть любовники, я не исключение! А ты как хотел? Ты будешь пропадать в командировках, а я буду жить монашкой это время? – Диана говорила о своих похождениях с особой гордостью
- Ах, ты стерва! – Вениамин со всей силы ударил кулаком о стену.
- Ты ударишь меня? - тон Дианы, как и раньше, был приправлен кокетством
- Мне тебя не то, что ударить, убить хочется! Я сегодня же подам на развод!
- Какой развод, Венечка? – наконец, осознавая всю серьезность намерений супруга, Диана испугалась и поняла, что переборщила.
- Я не собираюсь больше жить с продажной гадиной!
- Веня, пожалуйста, Веня! Не бросай меня! - Диана хватала его за рукав, пытаясь остановить, но он был слишком решительно настроен. В этот момент весь ее апломб растаял, как мираж. Теперь Вениамин видел перед собой жалкое существо, готовое унизиться. Она стала для него еще более одиозной.
- Ты и на колени встанешь?
- Встану, если надо! Зачем нам разводиться? Мы же хорошо жили все эти годы!
- Посмотри на себя, на кого ты похожа сейчас! Готова и унизиться, и прогнуться, лишь бы добиться своего! На тебя противно даже смотреть!
- Венечка, ну не надо разводиться! - повторяла она, пустив в ход главное оружие – слезы.
- Нет! Я сказал, что я развожусь с тобой! Это даже не обсуждается! И твои унижения тут не помогут!
- Ах, вот, как ты заговорил? Ну, ничего! Развод – так развод! Только, милый, учти: я заберу все, что полагается мне по закону! – поняв, что развода не избежать, Диана решила выжать из него максимум выгоды
- О правах заговорила? Да после того, что ты сделала, тебя впору голой на улицу выгнать!


- А ты не умничай! Половина твоего имущества полагается мне! Я потратила на тебя лучшие годы своей жизни, и я имею право на компенсацию!
- Умерь свою жадность! Детей у нас нет, а значит тебе полагается только то, что было нажито совместно! Этот дом мы разделим пополам, он был приобретен в браке! Одну машину могу оставить тебе – не буду вести себя, как последний жмот! Но на большее даже не претендуй! И пусть совесть периодически напоминает тебе о том, что ты сделала! Может, когда-нибудь ты и поймешь все!
- А ты мою совесть не трогай, резонер! И, учти: я не пропаду: эффектная молодая женщина с деньгами, подобно магниту, притягивает к себе мужчин. Да и, по правде говоря, поднадоел ты мне за эти годы! Деньги заработал, а жить красиво не научился. Все в философию ввязаться хочешь!
- Я тоже рад развестись с тобой! И хорошо, что ты не родила мне ребенка: не дай Бог, он унаследовал бы твой эгоизм и приспособленчество! Сегодня можешь остаться в этом доме, ляжешь в другой комнате, но завтра я подам на развод и раздел имущества
- Как скажешь, милый! – бросив на ходу воздушный поцелуй, Диана подошла к окну и привычно поставила одну ногу на стул, обнажая ее. Вероятно, в своей голове она уже прокручивала план дальнейшей жизни. Она не любила Вениамина, а значит, сейчас ее волновало не то, как жить без него, а то, как снова найти теплое место в жизни.
 Вениамин отправился в комнату и лег спать. Он не осознавал, что это конец. Точка в этих отношениях давно была поставлена. Этот разговор окончательно обнажил запятнанную душу Дианы. Но Вениамин не чувствовал ни боли, ни разочарования. Он даже не злился на нее. Внутри него была пустота. В этот момент он снова вспомнил Евгению. Теперь он понимал, насколько она достойно повела себя во время их последней встречи. Ему хотелось увидеть ее. Но он гнал от себя эти мысли, убеждая себя в том, что Евгения – это просто попытка испить чашу любви. Попытка прожить жизнь по-другому, отлично от образца, заданного когда-то Дианой…
 
VII

Время тянулось медленно, как это обычно бывает у заключенных. Сидя в камере, они наблюдают за плывущими облаками сквозь маленькое окошко. Жизнь, безусловно, идет, но вдали от них, за забором. Они не имеют выхода на свободу. Их жизнь делится на до и после. Изо дня в день наблюдая за стенами в этой камере, лишенные возможности выхода, они постепенно сходят с ума. Вениамин сейчас сравнивал себя с арестантом. Вся его жизнь напоминала большую одиночную камеру пожизненного заключения. Мир настолько сузился в его глазах, что казалось, что он наблюдает за ним через крошечное окно тюремной комнаты. Все стало безразлично. Он влачился, сжигая каждый день рутинными заботами. После развода с Дианой и раздела имущества все его существование походило на болото, с каждым днем все глубже и глубже затягивающее его. Алкоголь и непрекращающееся одиночество стали ему верными друзьями. Он ненавидел то, во что он превратился. Это был уже не Вениамин. Жалкое ничтожное существо, раб бесконечной абулии в его оболочке. Впрочем, время скоро не пощадит и ее: с каждым месяцем оно оставляло свои следы на его лице. Прошло полгода с тех пор, как Вениамин не видел Евгению. Он безжалостно втаптывал ее образ в грязь раскрывшейся правды, топил нежные мысли о ней в многочисленных стаканах одурманивающей жидкости. Но эти чувства оказались сильнее него. Как он ни старался убеждать себя в том, что продажная женщина, не умеющая хранить верность, не стоит его мыслей и чувств, он не мог заглушить голос своего сердца. Стоило ему на секунду закрыть глаза, ее образ являлся ему. Больше всего на свете ему хотелось навсегда забыть о том мне дне, когда он увидел ее в объятиях другого мужчины. Но он не мог предать свои принципы: убеждая себя в том, что Евгения ничем не лучше Дианы, он немного успокаивался. Женщина, способная на измену, вызывала у него омерзение. Он почти не общался с друзьями. Закрывшись в себе, он безжалостно доедал дни свои жизни, мечтая быстрее оставить этот мир…
- Веня, ты дома? - послышалось однажды с порога. Будучи изрядно пьяным, он забыл накануне закрыть дверь.  Вениамин был удивлен: он давно никого не ждал. Будучи во власти алкоголя, он не понял, кто это.
- Веня, боже мой! Во что ты превратился, друг, постыдился бы! - пришедшим человеком оказался Дмитрий. Между ними всегда существовала взаимная связь. Они могли не видеться долгое время, но эта связь не ослабевала, а только становилась крепче. Их дружба была проверена годами. И сейчас Дмитрий оказался вовремя рядом.
- Что же ты творишь? Что ты делаешь? Совсем с ума сошел!» - Дмитрий, присев на корточки, собирал бутылки. Их за эти дни скопилось немало. Вениамин давно не прибирался дома.
- Веня, как ты так можешь? Самому не противно? – причитал Дмитрий. Наконец, аккуратно сложив бутылки, он присел на кровать рядом с Вениамином и положил руку ему на плечо:
- Ну посмотри, на кого ты похож!
- Дима, отстать, мне тошно, понимаешь?
- Нет, Венечка, тошно мне сейчас! Мне противно смотреть, как мой лучший друг, человек, добившейся всего своим трудом, на глазах превращается в жалкого алкоголика с пустыми глазами! Мне тошно от этого, понимаешь? Во что ты превратил свою жизнь? А ведь годы идут!
- Какая жизнь, Дима? Моя жизнь кончена! Кончена, понимаешь? Быстрее годы пройдут, быстрее сдохну! Все равно здесь мне оставаться незачем!
- Что за спесь, Веня? Ты решил примерить на себя роль Бога? Не тебе решать, есть смысл жить или нет! Раз живешь, значит, для чего-то нужно!
- Для чего, скажи? Для боли, разочарований, потрясений?
- Для любви, для прогресса, для радости! Что ты раскис, как последняя тряпка? Возьми себя в руки! Мужик ты или нет, в конце концов? Ты же сильный, умеющий взять ответственность! А ведешь себя, как подзаборный филистер! Хорошо, мама твоя до такого позора не дожила!
- Да плевать мне, как я выгляжу, понимаешь? Мне на все наплевать! Нет никакой любви! И ничего хорошего в жизни тоже нет! – Вениамин сполз с дивана на пол, потянулся за бутылкой и попытался попить, но Дмитрий резким движением вырвал ее из рук Вениамина и поставил на пол.
— Это слова обиженного школьника, а не взрослого человека! Ты жалуешься на жизнь, строишь из себя страдальца? Бонза ты зазнавшийся, вот ты кто! Посмотри вокруг: сколько людей смертельно больны, им осталось жить считанные месяцы, да вот только они, в отличие от тебя, не утратили своего оптимизма! А, знаешь, почему? Потому, Венечка, что они, несмотря на все невзгоды, не забыли о своем главном назначении! Они остались людьми. А ты – безвольное животное. Разве может человек так опуститься? - Дмитрий наклонился, чтобы помочь Вениамину подняться с пола. Но тот оттолкнул его.
- Тебе чего надо, скажи? Я тебя звал, что ли? Иди куда шел, а я как-нибудь сам справлюсь!
- Да, как я вижу, сам ты уже справился! Если ты и дальше будешь справляться с таким завидным успехом, перспектива ночевать под забором не заставит себя долго ждать!
- Ты все остришь? А мне, знаешь, не до этого! Хотя, делай что хочешь! Меня уже ничего не волнует!
- Какие мы нежные: ничего не волнует, не трогайте меня, дайте мне страдать! Оглянись вокруг: столько красивых одиноких женщин! Тебе впору сейчас снова жениться и детей растить, а ты вместо этого делишь дни с алкоголем!
- Что ты давишь мне на больное? Жениться, говоришь? На ком жениться, Дима, на ком? Все бабы – продажные гадины! Меня дважды использовали.
Больше я не намерен позволять этим глупым бабам вытирать о себя ноги!
- Дважды? Если ты о Диане, мне она никогда не нравилась! Если помнишь, я не скрывал это от тебя! Я говорил, что за безупречной оболочкой порой скрывается гниль. А кто вторая?
- С этого и надо было начинать! Я полюбил проститутку, представляешь? Я ради нее готов был из семьи уйти, а она, почувствовав свою власть надо мной, изменила мне! Как была продажная, так и осталась!
- Да ты подожди! Повесить ярлык всегда успеешь! Раз ты полюбил ее, зная о ее прошлом, значит, чем-то она зацепила тебя! С чего ты взял, что она тебе изменила? Ты застал ее в постели с другим? – Дмитрий был удивлен открывшейся правдой
- Какая разница, где? Главное, что я застал их вместе! Я видел ее в объятиях другого! Получается, она подкупала меня своим фальшивым бескорыстием, а сама в это время думала о другом?
- Не спеши с выводами! Кто тебе сказал, что тот мужчина, которого она обнимала – ее любовник?
- А кто он еще? Брат, что ли?
- А ты не мог спросить у нее, кем он ей приходится? Ты тоже обнимаешь мою Анну. Исходя из твоей логики, я должен был счесть вас любовниками?
- Ты что такое говоришь? Не путай! Твоя Анна для меня – как сестра. Я никогда не видел в ней женщину!
- А почему мужчина, которого обнимала та женщина, не может быть ее другом?
- Мне с трудом верится в это!
- Конечно, мы охотнее верим в плохое, нежели в хорошее. Что поделаешь, такова наша природа. А ты не пробовал спросить у нее?
- Да и мы и не поговорили тогда толком! Я накричал на нее и ушел. Больше мы не виделись
- И ты так спокойно говоришь мне об этом? Да ты просто пустоголовый балван, вертикальная алкогольная лужа! Ты даже не дал ей возможности объясниться, решил все за вас обоих! Знаешь, я, как твой близкий друг, должен пожалеть тебя, только мне абсолютно тебя не жаль! Ты получил то, что заслужил!
- Ты так защищаешь ее, а кто подумает обо мне?
- Бог подумал о тебе, послав тебе ее, а ты так легко отказался от своей любви!
- Но тогда почему же в тот день она не догнала меня, не попыталась оправдаться? Она сказала только, что ей не нужен безвольный идиот
- Она повела себя достойно! Несмотря на то, что жизнь толкнула ее на панель, она смогла сохранить свое человеческое лицо! Зато ты легко надломился под влиянием своей бывшей супруги и еще парочки парвеню! И кто из вас, скажи, продажный?
- Что теперь говорить? Прошлое не вернуть!
- А она была права, назвав тебя безвольным! Ты говоришь, что полюбил ее, а сам так легко записываешь ее в прошлое? А как же твоя воля, стремление? Мужчина должен бороться за свою любовь! Бороться, понимаешь? Даже тогда, когда против весь мир!
- А как же она? Почему она не стала бороться за нас?
- Она женщина! А женщина создана для взаимности, для созидания, уюта в очаге, но никак не для борьбы! Она и так настрадалась за свою недолгую жизнь! Как ты думаешь, она имеет право жить и просто быть любимой?
- Конечно! – Вениамин резко встал с пола. В этот момент он многое осознал. В самом деле: он ведь тогда даже не дал Евгении и слова сказать, а сразу накинулся на неё с обвинениями. Если бы он только дал ей объясниться, возможно, все было бы иначе!
 – Боже, какой я идиот!
- Кажется, я слышу просветление!
- Я ведь оттолкнул ее от себя! Знаешь, я найду ее! Я найду ее, где бы она ни была! Я докажу ей, что я достоин ее!
— Вот это другой разговор! Иди спать, тебе нужно выглядеть по-человечески! А я помогу прибраться
- Да, ты прав, во всем прав!  - Вениамин зашел в ванную и умылся. Он вооружился твердым намерением начать все сначала. Он был благодарен Дмитрию: тот смог вернуть его к жизни. В этот момент он смог честно признаться себе: он любит Евгению. Как он ни старался забыть ее, он не смог. Ему было все равно, кем тот мужчина приходится ей. В эту ночь он молил только об одном: чтобы она простила его и дала ему шанс быть рядом…
 
VIII

Утром Вениамин был абсолютно трезв. Он поставил себе цель найти Евгению, во что бы то ни стало. Жизнь редко дает повторные шансы. Удивительное существо – человек. Способен вершить, создавать новое, но сам же строит себе препятствия. Жизнь редко дает плод желаемого. Она преподносит зерно, и человек сам в состоянии прорастить его. Вениамин ехал в сауну. Именно там когда-то произошла их первая встреча. Он хотел увидеть ее, попросить прощение. Он надеялся, что она выслушает его.
- Добрый день! Я могу вам помочь? У нас замечательные девочки! - начала, как обычно, администратор заведения
- Мне нужна Евгения Зарецкая
- Простите, кто? – администратор явно не привыкла, чтобы жриц любви называли по именам
- В этом заведении она больше известна, как Джозефина!
- Простите, но такой девушки у нас нет!
- Как это нет? Вы что-то путаете! Около года назад я снял ее! Вот, смотрите – достав из кармана телефон, Вениамин показал администратору Евгению.
- Вот вы о ком? Припоминаю! Только она не работает здесь уже около полугода
- Как не работает? Подождите, вы ничего не путаете?
- Я говорю вам абсолютно точно!
- Что-то случилось?
- Дело в том, что у нас дорогое заведение, солидные клиенты. Содержать Джозефину, которая мало того, что уже не такая юная, так еще и не слишком пользуется популярностью, по меньшей мере, глупо!
- Вы выгнали ее?
- Не стоит бросаться такими громкими словами!
- Я понял! - Вениамин уже собирался уходить, но администратор остановила его.
- Вы, кажется, пришли сюда не за этим. Я могу предоставить вас каталог, и вы выберите себе девочку по душе!
- Я пришел для того, чтобы поговорить с Евгенией. Вы не знаете, где она сейчас?
- Не имею представление! Она не говорила, куда она пойдет. Обычно списанных девочек, как показывает практика, ждет перспектива одиночной работы, если вы понимаете, о чем я! - она улыбнулась недоброй улыбкой
- Всего хорошего! - Вениамин вышел на улицу. Он был раздавлен. Не зная, где искать любимую, он слонялся по длинным улицам. Он винил во всем себя. «Боже, какой же я идиот! Из-за проклятого апломба, осевшего, подобно ржавчине, на стенках моей души, я потерял любимую женщину! Я до последнего не доверял, стыдился ее профессии. А сам в это время был женат на продажной женщине. По-настоящему продажной. И чем Диана чище, чем Евгения? Да, она ни разу не спала за деньги. Но до какой степени цинизма и низости нужно дойти, чтобы в четырнадцать лет, в период розовых грез и наивной влюбленности, выставить на аукцион собственную невинность? Евгении платили по часам за близость, а я, дурак, за мнимую близость с  Дианой и дешевую аффектацию расплатился семью годами жизни! И сколько таких Диан на свете? Какой же я идиот! Я сам виноват во всем, сам! Евгения, не смотря на то, что жизнь заставила ее низко пасть, осталось высокой своей душой, а я нет! Я, упав низко, переступил через свои принципы, через все, что было важно, через себя! Да кто я после этого? И зачем я ей такой? За свои жертвенность, благородство и чистоту она заслужила быть счастливой, а что могу дать ей я, кроме гниющей спеси и парочки шелестящих бумаг?» - думал Вениамин. Он не знал, где искать Евгению. Перспективы найти ее таяли с каждой минутой. Теперь его жизнь потеряла всякий смысл. Задумавшись, он не заметил, как едва не попал в аварию: огромный рейсовый автобус ехал прямо на него.
- Мужик, жить, что ли надоело? - гневно бросил водитель автобуса
- Да лучше бы я под твоими колесами оказался бы, чем так мучиться! - ответил Вениамин вполголоса. Внезапно он посмотрел на надпись на автобусе. Табличка «Тула-Москва» не давала ему покоя: именно в этом городе родилась и выросла Евгения.
- Это знак! Знак свыше! - подумал Вениамин. Он быстрым шагом направился к своей машине с твердым намерением отправиться в родной город своей любимой. Ему казалось, что там помогут.
- Я, должно быть, сошел с ума – думал Вениамин. – Я точно безумец! Но я чувствую, что в родном городе Евгении есть частичка нее! - настроив навигатор, Вениамин двинулся в сторону Тулы…
 
IX

Вениамин блуждал по родному городу Евгении. Ему казалось, что этот воздух пропитан ею. Он не надеялся встретить ее здесь. Но в городе, где прошли детство и юность Евгении, ему легче дышалось. Здесь не было налета апломба и замашек парвеню, к которым он привык. Он был рад отдохнуть от этого. Он стоял возле могилы родителей и сестры Евгении. Сам не зная, зачем, он мысленно стал извиняться перед родителями любимой за то, что так сильно обидел их дочь. Прильнув к памятнику, он высказывал им пиетет и просил их о помощи. Мысли настолько затянули его, что он не заметил, как в какой-то момент к нему подошла пожилая женщина.
- Сынок, а что ты здесь делаешь? - произнесла незнакомая женщина. От неожиданности он вздрогнул.
- Я пришел сюда поклониться родителям женщины, которую я люблю
- Ты о Женечке? Раньше я тебя здесь не видела. Ты им знакомый, что ли
- Да, я о Евгении. Вы знакомы с ее семьей? Меня зовут Вениамин! - протянув руку незнакомке, он почувствовал, что она может помочь ему.
- Очень приятно, Вениамин. А я Вера Арсеньевна. Ну, баба Вера по-простому
- Вы хорошо знаете Евгению?
- Да как ее не знать-то? Она ж такая примерная, домашняя. Замечательная девочка была! Отличница, читать любила, всем помогала! - Вера Арсеньевна говорила о Евгении с явным пиететом
— Значит, вы всю ее семью знаете? - Вениамин понимал, что нашел зацепку
- Знаю, сынок, знаю. А пойдем ко мне домой, ты ж, пади, устал с дороги!
- Спасибо - они вместе направились к дому Веры Арсеньевны. Женщина тепло встретила его в скромной атмосфере.
- Женька на моих руках выросла. Мы ж с Тонькой, с матерью ее, подругами были. Вот сестра ее, Людка, непутевая девка была, прости Господи. Никогда не отличалась строгими нравами, учиться не хотела. Хотя и добродушная. Эх, хорошая семья была, да невезучая только
- А вы не знаете, из-за чего все началось?
- Ой, не знаю, сынок. Над их семьей прямо злой рок какой-то навис. Сначала Витька, отец их слег. После его смерти Тоня совсем поникла. Потом инфаркт. Делали операцию какую-то, но не спасли. Потом Людка родила от неизвестного. А ребенок больной родился. Вот после смерти Людки Женька и тянет его
- А вы знаете, каким способом она зарабатывала деньги?
- Знаю, конечно. Она мне все рассказала. Плакала, мучилась. Жаль мне ее!
- То есть, вы знаете про сауну?
- Знаю, конечно! И не осуждаю ее! Она ведь чистая, целомудренная, переживает так после каждого клиента. И ты, смотри, не суди ее! Так их девок еще поискать нужно!
- А вы не знаете, где она сейчас? Я узнал, что в сауне она больше не работает
- Она приезжала недавно с Антошей! Антоша-то вырос, возмужал! Хороший парень растет
- Так вы все знаете? - Вениамин подошел к Вере Арсеньевне и обнял ее. – Баба Вера, милая, пожалуйста, скажи мне, где она?
- Ох, как ты заговорил! Уж не влюбился ли, часом?
- Я люблю Евгению! По-настоящему люблю, понимаешь?
- Любишь, говоришь?  И готов приять ее с таким прошлым принять, и осуждать не будешь?
- Готов! Она самая чистая и невинная женщина в мире! Она сохранила целомудрие, непорочность души, и мне неважно, сколько мерзавцев касались ее тела!
- Хороший ты человек, сынок. Правильный, мудрый. Только вот Женька просила никому не говорить, где она сейчас работает. Видно, почувствовала, что ты приедешь. Знаешь, город у нас маленький. Про нее то и дело сплетни ползут. Девки сами на сеновале развлекаются, а на Женьку нашу наговаривают! - Вера Арсеньевна вздохнула
- Баба Вера, я умоляю тебя: расскажи, где она! Я люблю ее, я жить без нее не могу, понимаешь? Она – это вся моя жизнь!
- И ты нашу Женечку не обидишь?
- Не обижу!
- И не попрекнешь ее прошлым?
- Ни словом!
- Не обманешь?
- Честное слово! - Вениамин приложил руку к сердцу, доказывая свою честность. Видя его серьезный настрой, Вера Арсеньевна оттаяла.
- Вижу, что не обманываешь! Женька – девка хорошая, правильная! Я так хотела, чтобы Ванька, сынок мой, ее в дом привел. Только вот он на городской крале женился. Ох, что тут говорить, не любит она его! – баба Вера махнула рукой
- Скажи мне, где Женечка! Я люблю ее, я клянусь тебе! Больше жизни люблю!
- Ладно-ладно, скажу тебе. Она ушла из сауны. В доме она работает, помощницей по хозяйству. В доме какого-то богача. Говорит, мужик он хороший, солидный, деньгами не обижает, держит себя пристойно!
- А где он, этот мужчина, который ее нанял?
- Да откуда же я знаю, сынок, где? Разве я что-то понимаю в этой вашей Москве? Там ведь и запутаться недолго!
- А что она еще говорила?
- Говорила, что у Антоши состояние получше. Видно там, наверху, услышаны мои молитвы. Он теперь чаще бывает с ней. Жалко мальчишку: сирота. Правда, с такой теткой он не пропадет! Говорит, теперь они в какой-то поликлинике наблюдаются. Кардиолог у них хороший. Фамилия у него… Сейчас…  Не помню, как его, Долгих, Долгов. Как-то так
- Может быть, вы хотите сказать, Долговской? - Вениамин поднял глаза на Веру Арсеньевну. Ему казалось, что он нашел способ вернуть любимую.
- Точно, сынок. Долговской! Совсем стара стала! - Вера Арсеньевна по-старчески покачала головой. Ее простота не вызвала негатива у Вениамина. Напротив, общение с этой доброй старушкой успокаивало его.
- Я понял! Я найду ее! Спасибо, баба Вера! Мне пора! - он наклонился и поцеловал ее в щеку. Он уже подходил к дверям, когда она окликнула его:
- Сынок, подожди!
- Да?
- Знаешь, она говорила, что впервые полюбила по-настоящему, но тот человек не смог поверить ей и принять. А того человека Вениамин зовут. Не верю, что это совпадение, имя-то редкое. Ох, непросто будет тебе ее вернуть! Она девка гордая, принципиальная. Но ты борись, не сдавайся! Она любит тебя и простит, в конце концов!
- Я буду бороться! Она поверит мне! - Вениамин вышел. Перекрестив его в воздухе, Вера Арсеньевна подошла к иконе.
- Благослови их, Господь! - шептала она, кланяясь….
 
X

Шло время. Жизнь Вениамина постепенно стала обретать новый смысл. Окрыленный разговором с Верой Арсеньевной, он верил, что однажды он найдет любимую. Он наизусть выучил расписание доктора Долговского и уже больше недели сидел в коридоре у двери его кабинета в часы приема. Евгения с Антоном ни разу пришли за это время. Он был не намерен сдаваться. Уладив дела с работой, он мог часами сидеть на одном месте, ожидая ее. Чувства к ней оказались сильнее всех предрассудков. В этот день он, как обычно, с самого утра сидел в коридоре. Он отчаянно боролся со сном: от сбитого режима сна глаза слипались. Вдалеке он заметил два приближающихся силуэта. Встряхнув головой, он понял, что это Евгения. Рядом с ней шел подросток. Вениамин догадался, что это Антон. Он встал и быстрым шагом подошел к ней.
- Женя, Женечка, подожди! - он попытался придержать ее, но она прошла мимо
- Мама, кто это? - Антон с удивлением посмотрел на Евгению
- Никто. Этот мужчина обознался!
- Молодой человек, давайте знакомиться! Меня зовут Вениамин, а вы, наверное, Антон? - Вениамин протянул руку. Антон пожал ее в ответ.
- Извините, вы ошиблись! - Евгения взяла Антона под руку, и они собрались идти
- Как же ошибся, мама? Он же знает, как зовут нас обоих!
- Антош, заходи к доктору, мы и так опаздываем. Я сейчас подойду! - Евгения похлопала Антона по плечу. Он, оглядываясь, зашел в кабинет. Вениамин остался наедине с Евгенией.
- Женечка, я так долго искал тебя! Но почему ты не познакомила нас? Почему сказала Антону, что я обознался? - Вениамин попытался обнять Евгению, но она отстранила его.
- Нет никакой надобности знакомить тебя с моим племянником! – резко сказала она. -  Зачем ты пришел? - Евгения подошла к стулу и присела. Вениамин сел рядом.
- Женечка, пожалуйста, прости меня за тот разговор! Я тысячу раз пожалел об этом!
- Если тебе это так важно – давно простила. Я не держу зла на людей! - Евгения говорила, не глядя на Вениамина
- Ты просто святая! Ты самая лучшая! Знаешь, я давно поджидал тебя здесь! И, оказывается, не напрасно! – Вениамин присел на корточки рядом с Евгении и обнял ее за колени, но та отстранилась. Вениамин присел на стул рядом с ней.
- Не неси откровенную чушь! Женщина с почасовой оплатой не может быть святой!
- Не говори ерунду! Ты нужна мне! И мне нет дела до твоего прошлого!
- Глупо было пытаться что-то построить! Мы люди из разных миров. Ты никогда не сможешь по-настоящему принять то, что было в моей жизни! Тебе нужна другая женщина!
- Я тебя люблю, мне не нужен никто другой, понимаешь?
- Понимаю. Только это – твой минутный каприз. Тебе не дает покоя, что я, какая-то проститутка, женщина из провинции, отказала тебе, крупному бизнесмену, а такие, как ты, привыкли своего добиваться!
- Неправда, Женя! Это не так! Почему ты не веришь мне?
- Предлагаю закончить этот бессмысленный разговор! Мне пора к Антону! - Евгения встала и подошла к двери, в которую ранее зашел Антон. Но внезапно она подошла к Вениамину. Открыв сумочку, она извлекла оттуда кошелек и достала несколько купюр.
— Это деньги за мое лечение, лечение Антона и за прочие расходы. Возьми их, нам не надо чужого!
- Женя, я не возьму этих денег! Не делай глупостей! - Вениамин попытался встать, но она придержала его за плечо. Положив купюры с на стул рядом с Вениамином, она открыла дверь кабинета.
- Всего хорошего! И не стоит больше искать нас! – бросила Евгения,  закрывая дверь. Вениамин так и остался сидеть на стуле. Он испытывал смешанные чувства: боль, но, в то же время, облегчение. Он нашел ее, а значит, еще не все потеряно! Он боялся потерять ее навсегда, но, в то же время, верил, что она оттает. Спустившись вниз, он хотел уже ехать домой, но внезапно его осенила идея: он решил проследить за Евгенией и Антоном. Он притаился недалеко от входа больницы, дожидаясь их. Наконец, они вышли. Сев в машину, Вениамин направился вслед за ними. Дом, в котором работала Евгения оказался довольно далеко от больницы. Внезапно на порог вышел пожилой мужчина. Он взял у Евгении сумки и занес их в дом. В этом человеке Вениамин узнал своего давнего знакомого. Этот мужчина когда-то был его преподавателем.
- Как тесен наш мир! – с удивление подумал Вениамин. – Я и не ожидал, что она работает у него! - теперь Вениамин точно знал, что сможет вернуть любимую. Он был спокоен, что она работает в доме порядочного человека. Свернув в сторону своего дома, она начал думать, как расположить к себе Евгению и добиться ее прощения…

 
XI

Ранним утром следующего дня Вениамин стоял невдалеке от дома своего учителя. Из-за угла он увидел, как Евгения вышла из дома. Быстрым шагом он направился в сторону дома и уже через полторы минуты стоял на пороге. Он постучался.
- Веня, неужели, это ты? - дрожащим голосом спросил пожилой человек
- Семен Михайлович! Да, это я! Как я рад вас видеть!
- Уже и не ожидал увидеть тебя снова! Заходи скорее! – Семён Михайлович жестом пригласил Вениамина зайти и усадил за стол. -  Как сложилась твоя жизнь? Я не видел тебя около пятнадцати лет! – расспрашивал пожилой учитель
- Денен нажил, а вот счастья нет! – вздохнул Вениамин -
Если честно, я к вам по делу. – добавил он, спустя несколько секунд. -  Это касается вашей домработницы!
- Ты знаешь Женечку?
- Знаю, конечно, знаю! Скажите, как она оказалась в вашем доме?
- Случайно. Сын три года назад уехал в Швецию, у него там невеста. А нам с матерью свой дом оставил. Год назад умерла моя Дашенька. Я остался совсем один. Знаешь, одиноко мне было. Однажды я выходил из дома – хотел на кладбище к жене сходить, а было скользко. Не удержался на ногах, упал. В этот момент ко мне подходит девушка, помогла встать, проводила до лавочки. Мы с ней сговорились, она открылась мне сразу же. Призналась, что растит больного племянника после смерти сестры, что ей очень нужна работа и негде жить. Я хотел ее безвозмездно пригласить к себе жить, не так одиноко будет. А она никак не соглашалась. Деньги, говорит, не привыкла брать просто так. Вот я и предложил ей работать у меня помощницей по хозяйству!
- А она рассказывала что-нибудь о себе?
- Нет, мало рассказывала. Больше меня слушает, головой кивает. Хорошая девочка, добрая!
- А вы не могли бы мне помочь?
- Чем я могу тебе помочь?
- Пожалуйста, устройте нам с ней встречу! Нам очень нужно поговорить!
- Не влюбился ли ты, часом? - Семен Михайлович улыбнулся и потрепал волосы Вениамина. Этой открытой улыбкой он еще больше расположил Вениамина к себе
- Да, я люблю ее. А она обижена, разговаривать со мной не хочет!
- Тут уж я не могу тебе ничем помочь! Она у нас гордая, принципиальная
- У меня есть план! Вы не могли бы под любым предлогом попросить ее прийти ко мне домой?
- Хочешь, чтобы я обманул ее? Ты же знаешь, я всегда только правду говорю!
— Это ложь во спасение! Понимаете, я жить без нее могу!
- Ладно, Веня, я попробую. Завтра я пошлю ее к тебе. Скажу, что нужно передать документы!
- Спасибо вам, Семен Михайлович!
- Не за что! Вижу, что ты ее любишь. Только и у меня к тебе будет просьба!
- Я слушаю вас
- Ты когда ее к себе жить возьмешь, вы уж старика не забывайте! Заходите ко мне! А как детки у вас пойдут, я помогать буду, дедом стану! Мой-то сынок с женой внучками так и не порадовали, так хоть с вашими возиться буду!
- Мы будем навещать вас, я обещаю! - Вениамин вышел из дома Семена Михайловича. Он верил, что жизнь дает ему шанс. Теперь все зависело от того, простит ли его Евгения. Веря в лучшее, он с нетерпением ждал завтрашнего утра…
…Утренний звонок в дверь нарушил привычный покой Вениамина. Едва встав с кровати, он почувствовал, что это она. Сердце забилось с неистовой силой. Он посмотрел наверх, будто искал одобрения у неба. Постояв минуту, он пошел открывать в дверь.
- Здравствуйте! Семен Михайлович попросил передать вам… - Евгения подняла глаза. Она была удивлена, увидев Вениамина.
- Ты? А что ты делаешь здесь?
- Я здесь живу
- Возьми документы! - Евгения положила на стол папку с листами и уже собиралась идти, но Вениамин придержал ее за руку.
- Документы – это всего лишь предлог!
- Что? Все было подстроено? От Семёна Михайловича я такого не ожидала!
- Не совсем так. Зайди, пожалуйста! – Вениамин пытался поцеловать Евгению, но она отстранилась.
- Послушай, если ты заманил меня сюда для того, чтобы слить избыток своей нереализованной страсти, мне лучше уйти!
- Женечка, о чем ты? Я хочу, наконец, сказать тебе обо всем!
- Хорошо - Евгения зашла в дом
- Я люблю тебя, Женя, понимаешь? Я тысячу раз пожалел о том, что тогда сорвался на тебя! Хочешь, ударь меня, только, пожалуйста, прости! Я тогда едва не сошел с ума от ревности и обиды!
- Ты принял того мужчину в палате за моего любовника?  - Евгения улыбнулась
- Да. Я тогда не дал тебе возможности объясниться, а теперь сожалею об этом!
- Я могу объясниться сейчас, раз ты так настаиваешь: тот мужчина – медбрат. Пока я лежала в больнице, мы подружились. Он признался мне, что был в ссоре с женой, она даже съехала от него к родителям, а я помогла им помириться. Тогда, когда ты заметил нас, он подарил мне цветы и пришел поблагодарить меня, ведь жена к нему вернулась и согласилась родить ему ребенка1 - было заметно по лицу Евгении, что она рассказывает об этом с облечением. Как будто она все это время держала в себе всю свою боль и недосказанность. Вениамин подошел поближе, чтобы обнять ее. Они оба ждали этой минуты.
- Боже мой! Если бы я тогда дал тебе высказаться, не было бы этих мучительных месяцев раздумий! Прости меня, мой ангел! – Вениамин прижал Евгению к себе, как будто боялся, что если он разожмет руки, она снова исчезнет. В этот момент они оба плакали.
- Скажи, ты еще любишь меня?
- Если бы не любила, не стояла бы сейчас рядом с тобой!
- Я люблю тебя! Ты для меня самый родной человек!
- Я тоже люблю тебя! По-настоящему люблю! – сквозь слезы говорила Евгения. Их губы слились в единое целое. Эту ночь они провели вместе…
 
XII

…. Смысл жизни – это то, к чему в итоге сводятся годы, проведенные на земле. Это то, что заставляет людей вставать по утрам, собирать осколки воли в кулак, когда мир на глазах рушится. У каждого свой смысл. То, что для одного является лучом света среди бесконечного мрака потрясений, для другого совсем бессмысленно. Порою человек сам не знает, ради чего он живет. Он принимает за смысл жизни навязанные ему идеалы, мнимые ценности. Кто-то находит свой смысл жизни в зрелом возрасте, а кто-то умирает, прожив чужую роль. Вениамину шел сорок третий год. Его жизнь делилась на до и после. Все, что было до встречи с Евгенией, казалось ему теперь ерундой, репетицией жизни, иллюзией. Он осознавал, что по-настоящему начал жить, только встретив эту женщину. Она стала для него истинным смыслом. С ней он по-новому взглянул на мир. То, на что раньше он не обратил бы внимания, теперь стало для него важным. Он стал замечать красоту в чем-то обыденном. Теперь Вениамину казалось, что раньше он жил без органов чувств. Глазами не увидеть того, что действительно важно. Это можно увидеть только сердцем. Раньше он жил, спрятав свое сердце в заточении. Теперь его сердце было на свободе. Они прогуливались по набережной. В его руке была рука любимой. Они были по-настоящему счастливы. Каждый раз, когда падали звезды, они загадывали всего одно желание на двоих: всегда быть вместе. Вениамин почти не вспоминал то, что было до встречи с Евгений. Ему казалось, что это был сон, которому суждено раствориться в серебряных лучах наступающего утра. С ней он обрел новый смысл: год назад она подарила ему дочь, Эллину. Малышка стала не просто наследницей Суханова, а плодом их любви, естественным продолжением страсти, главным человеком в их жизни. Теперь Вениамин понимал, что, будучи в браке с Дианой, он хотел стать отцом, руководствуясь инстинктом продолжения рода. Он был намерен компенсировать отсутствия душевной близости в браке заботой о малышах. Но, встретив Евгению, он понял, что мечтает видеть именно ее матерью своих детей. Маленькая Эллина стала ангелом их любви. Вениамин не жалел о том, что раньше не жил по-настоящему. Все было просто: он не знал ее. У каждого человека в этом мире есть только один по-настоящему родной и близкий человек. Встречи, расставания, слезы – все теряет смысл, когда сходятся две половинки одного сердца. Романтическая и свободная душа Вениамина ранее не находила отклик и поддержку в других, и он был вынужден прятать ее под покровом мнимых и навязанных извне ценностей. Жизнь затягивала его в болото цинизма и аффектации, и он вынужден был надолго отказаться от своих чувств и желаний. Евгения вернула ему себя. Антон все эти год жил вместе с ними, лишь изредка посещая санаторий. Его жизни больше ничего не угрожало. Усилия врачей и вера Евгении сделали свое дело.
- О чем ты больше всего жалеешь? - однажды спросила его Евгения. Они сидели на берегу озера втроем, любуясь на звезды.
- О том, что не встретил тебя раньше!
- Разве стоит жалеть об этом?
- Ну, конечно! Ведь мы оба могли быть счастливыми намного раньше!
- Нет, Веня, ты заблуждаешься! Все в нашей жизни происходит вовремя! Ты встретил меня именно тогда, когда был готов ко встрече со мной, как ни банально!
- Почему же, милая? Ты же знаешь, что я не был счастлив в браке с Дианой
- Ты осознал это только тогда, когда изменились твои ценности и приоритеты в жизни. Долгие годы ты был уверен, что живешь правильно. В тебе сидели навязанные ценности. если бы ты встретил меня раньше – ты отнесся бы ко мне, как к человеку второго сорта. И не о какой любви между нами не было бы и речи!
- Но ведь ты помогла мне понять, что именно важно и ценно для меня!
- Нет. Ты сам понял это! Каждый человек может измениться только сам, когда осознает, что жил неправильно. Его совесть, идеология и цели диктуют ему правила поведения! Обстоятельства и люди извне лишь подталкивают его, помогая ему стать самим собой!
- Но я ведь полюбил тебя!
- Потому что я оказалась рядом в тот момент, когда ты стал самим собой. Мы тали попутчиками: ведь мы мечтаем, по сути, об одном и том же
Вениамин искренне восхищался мудростью своей любимой. И хотя он согласился с ней, в глубине души немного жалел, что они не встретились раньше. Каждый раз, когда он брал на руки маленькую дочь, он забывал обо всех человеческих пороках, обо всей грязи, которая запятнала мир. Он просто был счастлив…
 
XIII

… В это утро Евгения убирала со стола. После дня рождения Эллины скопилось немало посуды. Вчера ей исполнилось три года. Занимаясь домашними делами, Евгения почувствовала себя плохо. Головокружение и тошнота выбили ее из колеи. Женщина сама не поняла, как оказалась на полу. Услышав шум от падения, Вениамин очень быстро оказался на кухне. Евгения лежала без сознания.
- Женя, Женя! - Вениамин тряс ее за голову. Она не отвечала ему. Испуганный Вениамин отнес Евгению на кровать. Она все еще не пришла в сознание. Вениамин пытался привести ее в чувство.
- Мама, мамочка! - внезапно в комнату забежала Эллина. Она проснулась от громкого голоса отца. – Папа, а что с мамой? – малышка не понимала, что происходит.
- Доченька, мама спит! Не буди ее, иди лучше и поиграй в своей комнате, я сейчас приду - кое-как выпроводив дочь из комнаты, Вениамин вызвал скорую помощь
- Только не уходи от меня! - шептал он, взяв любимую за руку
- Веня? - еле слышно произнесла она
- Да, это я! Что с тобой?
- Где я? - голос Евгении был почти не слышан
- Ты дома, родная! Сейчас придет врач!
- Кто?
- Все хорошо, Женечка! - Вениамин прижал руку Евгении к своей груди. Через несколько минут приехала скорая помощь.
- Доктор, скажите, что с моей женой?
- Пока трудно судить. Мы отвезем ее в больницу!
- Пожалуйста, сохраните ее жизнь! Я заплачу любые деньги!
- Мы сделаем все, что мы можем! Соберите вещи вашей супруги!
- Антон, присмотри за Эллиной, а мы поедем в больницу!
- Да, я присмотрю за сестренкой! - отозвался Антон
Евгению отвезли в больницу. Эти полчаса, пока врач осматривал больную, Вениамин сходил с ума. Он молил только об одном: чтобы ее здоровью ничего не угрожало. Наконец, врач вышел из палаты.
- Вы, я так полагаю, супруг Евгении?
- Да, меня зовут Вениамин!
- У меня к вам непростой разговор!
- Что-то с моей женой?
- Да. Не хочу вас заранее пугать, но есть подозрения на онкологию!
- Что? - эта новость нанесла Вениамину сильный удар. Он не был готов к такому повороту.
- Завтра я проведу анализы и тогда смогу сказать вам точно. Но сразу могу сказать: будьте готовы к худшему. Вероятность слишком большая! - врач ушел к себе в кабинет. Вениамин так и остался стоять на месте. Ему было по-настоящему страшно. Он чувствовал, что страшный диагноз подтвердиться. Внезапно перед его глазами пронеслась вся их совместная жизнь. Он вспомнил все, что у них было за эти годы. Каждый день был наполнен ярким смыслом. Никогда раньше он не был так счастлив!  Всю ночь он провел в больнице без сна. Он заснул только под утро. Ближе к полудню его разбудил врач и просил срочно подъехать.
- Что? Что-то прояснилось? – начал Вениамин, едва переступив порог кабинета. Врач жестом пригласил его присесть.
- Да. Мне нечем вас порадовать, к сожалению! – начал врач
- Что? Моя жена больна? – Вениамин почувствовал, как внутри все сжимается. Он не был готов потерять любимую.
- Да. Диагноз подтвердился. Ваша жена больна онкологией
- Как? Этого не может быть! - в бессилии Вениамин встал со стула и тут же сел обратно. В висках стучала страшная новость: его жена больна. Он не знал, что будет дальше. Больше всего на свете он боялся потерять ее. Потерять свое только что обретенное счастье, что может быть страшнее!
- Я сообщаю вам то, что есть
- Давайте сделаем операцию! Я заплачу любые деньги! Только, пожалуйста, спасите ее, она не должна умирать!
- Операция уже не поможет! - врач говорил с искренним сочувствием. Несмотря на то, что он привык видеть смерть и безнадежность, он не мог отнестись равнодушно к тому, что молодая женщина, едва познавшая радость материнства, должна умереть.
- Как это? Доктор, вы, наверное, боитесь, что у меня нет денег на операцию. Но деньги есть! И я ничего не пожалею!
- Поймите же: не все в нашей жизни можно уладить деньгами! Поверьте, если бы у Евгении были хотя бы малейшие шансы на выздоровление, я бы сделал эту операцию безвозмездно! Но, увы, мы слишком поздно обнаружили опухоль! – голос врача был тверд, но по было заметно, что он искренне переживает. Он был не из тех, кто всё измеряет деньгами.
- Почему так произошло?
- Эта болезнь давно сидела внутри нее. Поздние роды ускорили развитие
- Сколько она проживет? – дрожащим голосом спросил Вениамин
- При хорошем уходе и своевременной помощи, а также если применять химиотерапию, в ее состоянии можно прожить от трех до пяти лет
- Что? Значит, моей любимой осталось максимум пять лет? - Вениамин не мог смириться с тем, что говорил врач. Что такое пять лет? - Неужели, так скоро я потеряю ее?
- Таковы прогнозы
- Пожалуйста, сделайте что-нибудь! Вы же видите, как она молода! Разве это нормально, что она умирает?
- Мне искренне жаль вашу жену! Если бы я только что-то сделать – без сомнений, сделал бы! Но, увы, в некоторых случаях медицина бессильна! А вам надо держаться: у вас маленький ребенок. Не будьте эгоистом! Подумайте не о себе, а о дочери! -  врач пытался успокоить Вениамина, хотя сам понимал, что любые слова тут вряд ли помогут.
Вениамину хотелось кричать от боли, разрывающей его изнутри. Ему хотелось снова и снова выкрикивать только один вопрос: за что? Почему женщина, ставшая для него смыслом жизни должна умереть? Чем она успела прогневать вселенную? Почему столько филистеров и подлецов живут долгую жизнь, а ей осталось жить считанные годы? Вениамин вышел на улицу. Он не решился зайти к Евгении в таком состоянии. Он больше не мог держать все в себе. Резкая боль вырвалась из него наружу потоком слез. Он не мог смириться с тем, что вот-вот лишиться любимой женщины. Так не должно быть! Он едва обрел своего счастье, а уже должен лишиться его! Он жалел и себя, и Евгению, и их дочь. Долгие годы она отдавала себя в жертву, жила опротивевшей ей жизни, проглатывая все обиды. Бог наградил ее за годы одиночества и самопожертвования: он послал ей Вениамина. Почему теперь, когда они оба счастливы, она должна умереть? Не найдя ответа, Вениамин вышел из больницы и медленно направился в сторону дома…
 
XIV


- Папочка, проснись! Папочка, а где мама! - голос Эллины заставил Вениамин вздрогнуть и проснуться. Одолеваемый нестерпимой болью, он, придя вечером домой, прилег на диван, не раздеваясь. Сам не заметив этого, он заснул. Он не заглянул в комнату Антона и Эллины. Его мысли захватило волнение за супругу.
Вениамин смутно помнил то, что произошло в больнице. Ему казалось, что разговор с врачом ему приснился. Нет никакого страшного диагноза, никакой больницы. Евгения рядом с ним. Он повернет голову и увидит ее. Голос Эллины вернул ее к жизни. Он осмотрел комнату. Евгении не было. Значит все, что сказал ему врач – правда. Евгения больна, ее жизни висит на волоске. Ком боли застрял в его горле. Кое-как взяв себя в руки, он попытался успокоить дочь. Он взял малышку на руки.
- Доченька, мама решила побыть в гостях у своей подруги!
- А почему она не поцеловала меня на ночь? - Эллина по-детски надула губки. Вениамин готов был умилиться этой детской эскападе, но мысли о Евгении не давали ему покоя.
- Малышка, мама тебя очень любит!
- Когда она придет?
- Скоро, Эллина, скоро! - Вениамин поцеловал дочь. – Иди, поиграй! - Эллина быстрым шагом направилась в комнату. В этот момент в дверях показался Антон.
- Папа, можно войти?
- Да, Антош!
- Что с мамой? Только скажи мне все, как есть, я уже взрослый! - Антон зашел в комнату и сел рядом с Вениамином. Убедившись, что Эллина играет в комнате и не слышит их, Вениамин решил рассказать Антону правду о состоянии Евгении.
Грядущий тяжелый разговор еще больше разрывал его душу. Зная, что у Антона больное сердце, он не нал, как преподнести ему эту новость. Но и ложь не была выходом: Вениамин понимал, что если смерть Евгении, заменившей Антону мать, станет для него неожиданностью, есть риск того, что он не переживет это. Любая ложь – легкое покрывало, способное лишь ненадолго прикрыть гниющий сноп. Чем больше проходит времени – тем больше зловония. Он начла непростой разговор издалека:
- Сынок, я и не собирался тебя обманывать! Но я не знаю, как тебе сказать обо всем!
- Мама умрет? Скажи мне, она умрет? - Антон схватил руку Вениамину и сильно сжал ее.
- Что с мамой, скажи мне! Она должна умереть?
- Не кричи так, Эллина услышит. Мама болеет. У нее нашли опухоль!
- Что? Опухоль – это рак? Значит, моя мама умрет, как и сотни других людей от этой болезни? - Антон резким движением вскочил с дивана. Слушая его, Вениамин едва сдержался, чтобы не закричать. Боль нахлынула с новой силой. Ведь Антон был прав: его жена сгорает от неизлечимой болезни. Пройдет немного времени, и Евгения умрет, как сотни ее друзей по несчастью. Еще три дня назад количество умерших от онкологии было для Вениамина лишь статистикой, лишенной смысла. Теперь от страшного недуга умирала его жена и мать и его дочери. Собравшись из последних сил, он встал и обнял Антона. Несмотря на обильный рост и крупное телосложение, в глубине души он оставался маленьким и беззащитным ребенком, примостившимся много лет назад под крылом Евгении.
- Антошенька, ты прав! У мамы рак. Эта болезнь смертельно, но с ней живут какое-то время. Ты не должен раскисать сейчас, слышишь? Не должен! Ты же мужчина! Она положила на тебя всю свою жизнь. Страшно представить, что с ней будет, если она увидит тебя в депрессии! - он гладил Антона по голове, пытаясь успокоить, но тот резко вырвался и выбежал из комнаты.
- Ты куда, сынок?
- Отстань от меня, не твое дело! - голос Антона сорвался. Было понятно, что он плачет. Вениамин осторожно пошел за ним, чтобы убедиться, что он не сделает ничего с собой под действием потрясения. Добежав до конца сада, Антон сел на землю. Закрыв лицо руками, он начал содрогаться всем телом. Были слышны сдавленные стоны. Сердце Вениамина разрывалось от жалости к этому юноше, почти ребенку. Но он не мог ничего сделать. Он пытался его успокоить, хотя сам готов был сесть на землю и вместе с ним разрыдаться от невыносимой боли и обиды. Он понимал, что должен ехать к любимой, но не знал, как показаться ей в таком состоянии. Выбора не было: теперь была дорога каждая минута, проведенная с Евгенией. Он отвез дочь к Семену Михайловичу, понимая, что Антон, находясь в таком состоянии, вряд ли сможет присмотреть за ней. Убедившись, что Эллина в надежных руках, он отправился в больницу. Все это время он чувствовал себя заторможенным. Казалось, что он ходит во сне.
- Милый, ты пришел? - дрожащий голос Евгении подействовал на него не хуже утреннего кофе.
- Да, родная! - он держал ее за руку. Ему не хотелось говорить с ней о страшном диагнозе, но она опередила его:
- Я знаю, что я больна. Я давно чувствовала это
- Так не должно быть, слышишь? Я не хочу, чтобы ты умирала!
- Снова парадокс человеческой жизни. – Евгения улыбнулась. В ее глазах было больше жизни, чем в глазах большинства филистеров. Ее стремление жить брало верх над болезнью. Сильная женщина и сейчас не намерена была сдаваться.
 – Люди – это самое странное, что создал Бог. Какой бы скоротечной ни была наша жизнь, человек склонен все ускорять. Посуди сам: не успевая познакомиться с человеком, мы вешаем на него ярлык друга или возлюбленного, предписывая ему определенный набор качеств. А потом мы плачем и разочаровываемся, когда этот человек не соответствует. То же самое и со смертью: услышав обрывки звуков, напоминающие название страшной болезни, еще при жизни мы начинаем считать себя покойниками. То время, которое мы тратим на эти ярлыки и сожаления по этому поводу, безвозвратно уходит. Я еще жива, а ты уже готов похоронить меня! -  Евгения вздохнула. Вениамин сильнее сжал ее руку. Он ненавидел себя за трусость, слабость и инфантильность. Осознавая, как тяжело сейчас его супруге и как стойко она при этом держится, он готов был расплакаться. Больше всего ему хотелось поддержать ее, взять всю ее боль на себя.
- Женечка, не надо об этом! Если бы я только мог умереть вместо тебя, я сделал бы это!
- Ну вот, ты опять говоришь о смерти! Зачем тратить жизнь на то, то бессмысленно? Мертвыми мы быть всегда успеем, а земная жизнь коротка. Не говори глупости, Вениамин! Каждый из нас умрет тогда, когда придет его время! Бог знает наперед, кому и сколько отпустить!
- Ты такая мудрая, сильная! Женечка, ты ангел, подаренный мне! - опустив голову на грудь Евгении, Вениамин с трудом сдерживал слезы. Это были не слезы жалости к себе. Это были слезы восхищения. Евгения гладила его по голове.
- Те, кого мы любим, навсегда в нашем сердце! Они живут в нашей памяти, в наших сердцах, в наших молитвах! Их нет физически, но они есть в нашей душе! Я буду являться тебе падающей звездой с неба!
- Что я могу сделать для тебя сейчас? - Вениамин пытался перевести разговор на другую тему, чтобы отвлечь себя и любимую от мрачных мыслей, сковавших его.
- Ты, пожалуйста, привези мне сюда небольшой мольберт, несколько холстов, кисти и краски! Я хочу успеть воплотить некоторые идеи! – Евгения с детства любила рисовать, и сейчас хотела найти утешение в творчестве.
- Что? Ты хочешь рисовать прямо здесь?
- Какая разница, где рисовать, если есть вдохновение? Раз время решило сыграть со мной злую шутку, я должна перехватить этот ход! У меня есть несколько работ, еще некоторые я воспроизведу сейчас. Много лет ведь откладывала, все некогда было. А теперь я, как никогда раньше, понимаю, что больше тянуть нельзя! Я хотела бы открыть свою выставку. В самом скором времени!
- Я сделаю все, как ты хочешь! Эллина будет гордиться тобой, я уверен!
- Мне вовсе не обязательно, чтобы моя дочь гордилась мной! Куда важнее мне видеть ее счастливой! И я хочу как можно чаще видеть улыбку на ее ангельских губах!
- Она спрашивает о тебе и очень скучает!
- Меня выпишут через несколько дней!
- Ты нужна ей! Ты мне нужна, любимая! - Вениамин еще сильнее прижал голову к груди Евгении. Он слушал ее сердце. Ему не хотелось думать о том, что это может закончиться. Он, наконец, научился жить здесь и сейчас, забыв о прошлом и не думая о будущем. Все люди смертны. Если каждую секунду трястись, ожидая смерти, стоит ли жить вообще?
- Ты даже не представляешь, как мне важно слышать эти слова! - Евгения прильнула к губам Вениамина, запустив руки в его волосы. В эту минуту они походили на юных влюбленных, умеющих ценить каждое мгновение. В глубине души Вениамин осознавал, что пройдет совсем немного времени, и Евгения, женщина, ставшая для него всем миром, подарившая ему дочь и сумевшая раскрыть его истинную душу, навсегда канет в землю. Эта нежная рука, которая сейчас обнимает его, будет истлевать в могиле. Он останется вдовцом с маленькой дочерью на руках и едва повзрослевшим Антоном. Эта перспектива была для него жупелом, наводящим страх. Но сейчас он не хотел думать об этом. Он был счастлив в объятиях любимой…
 
ЭПИЛОГ

… Вениамин открыл глаза и огляделся вокруг. Белые стены непрошено врезались в его взгляд. Он не мог сообразить, где он находится. Откинув назад серебряную прядь волос, он приподнялся на постели.
- Папа, ты пришел в себя? - Эллина суетилась вокруг него. Было видно, что она сильно взволнована. Ей было около двадцати пяти. С каждым годом Вениамин все больше поражался ее сходством с Евгенией. Ему казалось, что любимая не умирала, а просто перенеслась и теперь живет в теле его дочери.
- Где я?
- Это больница! Врач сказал, что ты перенес инфаркт! Как ты себя чувствуешь? - Эллина присела на край кровати Вениамина и взяла его за руку. Заглянув в его глаза, Вениамин понял, что она плакала.
- Инфаркт? Видимо, Женечка меня там ждет! - Вениамин откашлялся. Его бархатный низкий голос все чаще сменял старческий храп.
- Папа, не говори так! Ты же знаешь, что роднее тебя и Антона у меня никого нет!
- Ты тоже самый родной человек для меня! И Антошу я считаю своим сыном, хоть я и растил его только с пятнадцати лет
- А почему ты никогда не женился после того, как не стало мамы? Ты ведь был довольно молодым, когда овдовел – неожиданно спросила Евгения
- Знаешь, доченька, благодаря твоей маме я понял, что жить в браке без любви – это профанация. Несмотря на то, что твоя мама рано ушла от нас, я всегда любил и буду любить только ее. Ты, наверное, плохо помнишь маму?
- Почему же? Я помню все, что связано с ней! Мне ведь было семь лет, когда она умерла. Я до сих пор помню, как мы с ней ходили на выставку ее картин. Помню эту толпу, череду вопросов маме. Она была такая красивая в тот вечер!
- А я помню, как мы вели тебя в первый класс! Бант в твоих волосах был больше, чем твоя голова! А ведь я так боялся, что Женечка не доживет до этого момента! - Вениамин засмеялся, но в его глазах застыл уголек грусти. Евгения умерла почти восемнадцать лет назад. Тот роковой день запечатлелся в сознании Вениамина. Зная, что ей осталось немного, она отказалась от госпитализации и последний месяц жизни провела дома. Незадолго до смерти в свои сорок с небольшим она больше походила на женщину в преклонном возрасте: впалые щеки, неестественная худоба, серая кожа. Только огонек в глубине ее ласковых глаз выдавал в ней желание жить. За те несколько лет, которые она провела под навесом страшного диагноза, она как будто бы жила с особенной силой. Вениамин трижды организовывал выставку ее картин. Желающих посетить было так много, что они не уместились бы в зале в один прием. Никто из них не мог даже предположить, что Евгения, виновница этого торжества, смертельно больна. Желая помочь тяжелобольным людям, она написала длинную статью в  журнал под названием «Пока ты жив - не обречен», в которой уверяла, что только сам человек способен обречь себя… Вениамин помнил почти каждую минуту этих страшных дней. Прошло чуть больше четырех лет с тех пор, как ей был поставлен неутешительный диагноз. Это были первые выходные октября. Эллина ходила в первый класс и уже успела порадовать родителей первыми успехами в учебе. Было около часу дня, когда проснулась Евгения. К этому моменту она была настолько слаба, что редко вставала с кровати. Почувствовав, что это конец, она подозвала к себе родных. Первую она позвала Эллину.
- Доченька, я должна уйти! Ты не сможешь обнять меня или взять за руку, но я навсегда останусь с тобой.  – начала она непростой разговор. Несмотря на то, что Эллина едва достигла семилетнего возраста, Евгения разговаривала с ней, как со взрослым человеком.
- Ты будешь чувствовать меня, будешь обо мне вспоминать!
- Мама, а я могу пойти вместе с тобой? – Эллина обняла мать
- Пока нет. Ты останешься с папой и Антоном
- А ты придешь к нам?
- Я обязательно буду приходить к вам во сне, обещаю! - слабеющими руками она привлекла дочь к себе.
- А теперь иди, поиграй! И позови папу и Антона
…  Евгении умерла в этот вечер. Убитый болью от потери любимой, Вениамин, вероятно, свел бы счеты с жизнью, если бы на его попечении не осталась маленькая Эллина. Теперь она стала смыслом его жизни…
- О чем ты задумался, папа? Почему ты плачешь? - голос дочери вернул его к реальности, помогая вырваться из мира воспоминаний. Эллина была рядом и держала его за руку.
- Я вспомнил Женю. Твоя мама была удивительной женщиной! А ты вся в нее! – Вениамин плакал, громко всхлипывая. В этот момент он больше походил на ребёнка несмотря на то, что давно разменял седьмой десяток. Правильно говорят: стар и мал обычно бывают похожими.
- Я тоже часто вспоминаю маму. Каждый раз, перечитывая письмо, которое она написала для меня, я плачу. Мама помогла мне научиться ценить жизнь!
- Твоя мама всегда умела мудро распоряжаться своей жизнью! Я не жалею, что дал тебе это письмо только два года назад. Если бы ты прочла его раньше, вероятно, не смогла бы понять весь смысл
- Знаешь, быть может, я сошла с ума, но я верю, что мама смотрит на нас с неба. Я хочу, чтобы она гордилась мной!
- Она гордится тобой, я уверен! Несмотря на то, что ее нет с нами, я не хочу говорить о ней в прошедшем времени. Она в моем сердце. Тот, кого мы любим, никогда не умирает. И я не променяю ее ни на кого. Разве можно променять человека, которого ты любишь, на жалкое подобие семьи с нелюбимой?
- Я понимаю тебя! Я тоже не променяю того, кого я полюбила на кого-то другого!
- Я чего-то не знаю о тебе? - Вениамин улыбнулся. Он посмотрел на дочь, улыбнувшись. Перед ним сидела красивая статная девушка, вступившая в пору рассвета женской красоты. Ее наивный взгляд, пухлые губы и ямочки на щеках выдавали в ней юность. Казалось, что легкая тень детства застыла бабочкой на ее губах. Вениамин все еще не осознавал, что его дочь стала взрослым человеком. Несмотря на то, что с ранних лет она отличалась ответственностью и рассудительностью, он привык считать ее маленьким ребенком с хрупким сердцем.
- Я не хотела тебе говорить! Но в моей жизни появился дорогой для меня человек! Мы любим друг друга, и уже полгода мы вместе. Он так похож на тебя! У вас даже имена созвучны: его зовут Валентин. Пока я только Антону сказал об этом по секрету
- И ты до сих пор не познакомила нас? - в голосе Вениамина послышался легкий иронический оттенок обиды. В этот момент в палату зашел врач.
- Эллина, можно вас на пару слов?
- Да  - Эллина вышла в коридор
- Я хотел сказать по поводу вашего отца
- Что с ним, доктор? Он будет жить?
- Не могу ничего обещать! Он перенёс обширный инфаркт, на склоне седьмого десятка у многих случается подобное. Но шансы выжить у него есть!
- А что я могу сделать, чтобы он выжил?
- Не заставляйте его нервничать, это ему сейчас категорически запрещено!
- Хорошо, доктор, я все сделаю! - Эллина хотела вернуться в палату к отцу, но сзади ее окликнул Антон. Узнав об инфаркте Вениамина, он немедленно приехал.
- Как там отец?
- Пришел в себя. Он будет рад тебя увидеть! - они вместе зашли в палату
- Здравствуй, папа! Как ты себя чувствуешь? К сожалению, жена не смогла приехать: младшенькой всего полгода, не с кем оставить! – Антону было уже больше сорока. Из юноши он превратился в статного мужчину с проседью.
- Мне лучше, спасибо. Присядь - он жестом указала на стул. Антон подошел ближе.
- Значит, ты все знал, и отмалчивался, партизан ты эдакий? – засмеялся Вениамин, в шутку дав Антону подзатыльник
- Ты об отношениях Эллины с Валей?
- Ну, я же говорю – партизан
- Папа, ты можешь быть спокоен: Валя – надежный и благородный человек, именно такой и нужен нашей Эллине! Она нас недавно познакомила
- Тогда я могу спокойно умереть!
- Папа, не смей даже думать об этом! У них свадьба через несколько месяцев! Ты обязан повезти свою дочь за руку к алтарю! Слышишь? Обязан! А там и внуки пойдут, им дед нужен! - Антон взял Вениамина за руку
- Ну, раз обязан -  значит, поведу! – улыбнулся Вениамин
- Вот это по-нашему! - улыбаюсь, Антон протянул руку Вениамину. Тот пожал ее дрожащей рукой.
- Папа, без тебя моя свадьба не будет полноценной! - Эллина подошла к кровати Вениамина и присела на край.
- Я буду стараться дожить до этого заветного дня! А, может, Бог подарит мне возможность взять на руки внука или внучку! – слабой рукой Вениамин притянул Эллину к себе.  - Эх, доча моя, совсем ты стала взрослой!
- Ты обязательно понянчишь внуков, папа! - Эллина отвернулась, пряча слезы. Она искренне верила, что отец выживет, но все же очень переживала
- Отведите меня в больничный сквер! – попросил Вениамин после минутной паузы. – По новостям передали, что сегодня звездопад. Я хочу увидеть падающие звезды! Я хочу увидеть, как Женечка пошлёт мне с неба привет падающей звездой!  - Вениамин осторожно встал с кровати, опираясь на костыль, и все трое направились в больничный сквер…