Шёпот мертвых 4

Не думал, что Мика способен на такие выходки - даже для него это слишком глупо. Он мог либо сбежать, либо спрятаться. В первом случае, можно предположить, что он руководствовался гордостью или неким чувством самопожертвования. Во втором случае, если он рядом, то скорее всего, сейчас он пытается проучить меня из чувства обиды. В обоих вариантах его поиск может затянуться, а времени у нас не так много.

С новым вздохом, мысли наконец сошлись на одной орбите. Единственным лучшим решением сейчас будет исключить второй вариант. Уже потом поднимусь на крышу и осмотрюсь. Без света он далеко не уйдет, и потом же - найти его во мраке будет легко. Главное, что-бы он не упал в какую-нибудь яму или не попал к мусорщикам. Эти ублюдки едва-ли пощадят кого-либо. Одна лишь загадка: как он смог выбраться, если я был на лестнице?

Выйдя из кабинета директора в коридор, я первым делом осмотрел ближайшие комнаты до обвала. Их было всего две. Одна более менее целая, а вторая находилась прямо у обвала и на первый взгляд: попасть туда было бы проблематично.

Первая комната принадлежала группе Д1, а на табличке с номером был нарисован слон. Не в эту ли группу раньше ходил Мика? Войдя внутрь, я обнаружил множество разбросанных личных вещей: карандаши, бумага, маленькие рюкзаки, а помимо них: битое стекло, пыль, засохшую кровь и бетонные осколки разной величины. Виной бетонным осколкам стал пробитый в правом углу потолок и пол. Похоже сюда был прилёт, удивительно, что комната так сохранилась.

Я подошёл к пробитому полу в комнате. Дыра подомной вела в разрушенное помещение без стенки, предназначение которого я не мог определить. Однако точно можно сказать, что именно там снаряд и детонировал, но не похоже, что это был Крот - он бы пробил до подвала и дальше. Скорее всего выписанные снаряды из резерва. От взрыва в том помещении сформировалась груда из бетона, труб и всякого мусора оставленного позже. Не редко в ней встречались маленькие кости. Гадать долго не нужно. И почему их только не убрали? Хотя в то время крематорий всё равно был занят ублюдками Каменева, а мусорщикам всё равно.

В комнате также стояли маленькие шкафчики с именами. Почти каждый из них либо сломан, либо выломан, скорее всего работа всё тех же мусорщиков. Бегло осмотрев шкафчики и убедившись, что Мика сюда бы не пролез, я покинул комнату. В коридоре осталась ещё одна, но та была рядом с обвалом, а потому плохо сохранилась. С другой стороны, будь я Микой, я бы выбрал наиболее труднодоступное место.

Размеряя шаг, я приблизился к комнате, подо мной был обрыв, а сильно треснувшие выпирающие остатки пола над ним не внушали доверия. Хотя в теории, даже если бы я упал, то не получил бы сильный увечий, при условии, что не наехал бы на арматуру или острый угол какого-либо осколка. Мог ли Мика спуститься так? Наверное. Однако почему я не услышал его? Эта мысль не давала мне покоя, создавая ощущение потерянной истины. Как если-бы я забыл что-то важное, но при этом предпочёл бы ограничиваться парой незначительных воспоминаний. Странное явление.

Войдя в комнату, я почти ничего не обнаружил. Она вся была в дырах и лишь чудом бетонный пол не обвалился окончательно. Внизу кажется была спальная комната кровати которой завалены грудами пыли и осколков. Судя по всё тем же костям - спальня превратилась в могильник. Мест, где можно было спрятаться почти нет, за исключением того упавшего комода. Что-бы добраться до него, пришлось бы прыгать по небольшим островкам у стен комнаты, каждый раз рискуя провалиться. Может они и выдержат Мику, но касаемо меня - вряд ли.

Подобрав ближайший камень, я начал закидывать комод, целясь чуть выше, что-бы он упал. Одного писка будет достаточно. Камень ударился об стенку и упал за комод. Раздался глухой звук от падения на что-то твёрдое. Взяв очередной камень, я повторил бросок, получив всё тот же глухой звук. Нет. Мики скорее всего там нет.

Выйдя из комнаты, я обратил внимание на обвал. Возможно по этой горке он и спустился. Остается в таком случае первый, самый худший, вариант. Подбежав к лестнице и быстро поднявшись до последнего этажа, я встретил выломанную дверь на крышу. Повезло, что Мусорщики уже тут были. Однако везение не мой метод. В следующий раз стоит обдумывать всё тщательнее.

Удивительно, но крыша этого крыла здания была очень чистой, за исключением упавшей рядом платформы с потолка уровня. Обзор отсюда был отличным. На Севере видна главная межуровневая платформа, всё ещё функционирующая из-за аварийного питания. На западе даже виделась башня управления...со светом.

Не понимаю. Мы же обесточили давным-давно. Все провода к аварийному и основному давно уничтожены, как и запасное питание внутри башни. Плац и Вите пожертвовали собой, устроив подрыв в генераторных и комнате для персонала. Так почему же? Только если...

Я заметил группу красных огней вдали на Севере. Они шли по главному шоссе, ведущим к башне. Едва заметные огни, что выделялись на фоне погруженного во тьму города. Я насчитал около двадцати. За ними ехал спец транспорт военных техников, я понял это лишь из-за редко работающих дорожных фонарей на их пути. Все они шли к башне.

Значит Союз уже проник на уровень. Скорее всего это разведчики. Хотелось бы сейчас порадоваться, но сердце наполняла жуть. Теперь, когда Союз здесь, у нас два исхода событий: полная зачистка или сдача. Я бы хотел верить в лучшее, но боюсь, что слишком хорошо понимаю своё государство. Всеобщее благо требует крови. Мне это прекрасно известно, ибо я сам руководствовался этой аксиомой.

Времени не так много. Нужно скорее отыскать его, однако я не мог ни о чем думать, кроме солдат Союза в городе. Тот разведчик и те трупы. Всё было и так понятно. А ещё тот старик и тот свет. Стоп...свет.

У ворот в детский сад был свет от фонарика. Сами ворота выходили на дорогу в подготовительную школу. Школа...до сих пор её вид вызывает во мне этот странный ужас. Но в любом случае, что-то подсказывает мне идти туда. Мика хорошо знает дорогу в школу, а спустившись с обрыва, он бы непременно побежал в сторону тех ворот. С его точки зрения школа была бы лучшим укрытием. Вряд ли он далеко убежал. Нужно торопиться.

Пробегая лестницу, я спустился на первый этаж. Рядом был заваленный проход в главный коридор до выхода, а около завала разбитое окно. Подойдя к нему, я прикинул расстояние. С учетом моего веса, а также с рюкзаком... нормально. В любом случае ноги я точно не сломаю.

Расчистив подоконник я спрыгнул вниз. Ноги чуток поболели, но в целом ничего серьёзного, разве что рана от пулевого чуть заныла, а ведь получил её год назад. Попались они, а я выжил. Бегал-бегал, пока свистели пули, пока не добежал до шахты. Никто не вернулся, а я выжил.

Ноги... Напрягает факт, что они так слабы в моём возрасте. Наверное из-за отсутствия нормального питания и витаминов. Конечно, в конце-концов я ем всё попало, лишь бы утихомирить голод. Едва-ли белка и жиров много сыщу, а мясная диета человеку необходима. Хотя если подумать, то можно заменить всё это экстренными белковыми порошками и сублиматами. А вот таблетки с витаминами сейчас не найдешь.

Тем временем, я всё ближе подходил к фонарику. Отчетливее становился человеческий силуэт рядом с которым этот фонарик и лежал: человек в сером пальто с рюкзаком, что-то бликовало, когда я светил на тело. Подойдя поближе, я сразу узнал этого гостя, точнее говоря, я уже подозревал, кто это был. Старик однако не долго прожил.

Аккуратно сблизившись, я прислушался... дыхания нет. Я приблизился ещё ближе и теперь мог отчетливо разглядеть медаль: перекрашенная в серебренный медная монета с потёртостями гласила: - "За заслуги перед Мебиусом.". Такую ввели после восстания. Урод был из чекистов Каменева. Наверняка получил за то, что находил остатки наших, а потом расстреливал где-нибудь в яме. И сколько же народу ты положил, гнида? Сколько семей выкосил? Одно жаль - сам не пристрелил. Тебя и внучку, что-б, тварь, перед смертью вспомнил лица тех, кого кидал в труповозки.

Однако всё еще не была ясна причина смерти. Как бы мне не хотелось к нему прикасаться, но узнать было нужно. Тело уже начало коченеть, но ран на нём не было, нигде. Удивительно, но на коже уже начали появляться трупные пятна. Его лицо уже застыло, однако веки были закрыты: из носа вытекали сопли, а изо рта частично перемешенная со слюной кровь. Кажется он лежит уже тут более суток. Более суток? Но ведь недавно...

Уже знакомая тревога вернулась. Ошибки быть не может - он тут более суток. Неужели я уснул? Да, это было бы логично: в конце-концов в полной темноте под крышей понять день сейчас или ночь сложно. Ненароком я мог бы и уснуть от усталости.

А вот ублюдок скорее всего сдох от инфаркта. Наверное его дряхлый организм не выдержал таких условий. Надеюсь перед смертью он вдоволь насладился плодами своего "будущего".

Закончив с осмотром твари, я принялся за его рюкзак. Тот был чуть порван на дне, но я тешил себя надеждой, что внутри могли быть припасы. Однако моя и так слабая надежда не оправдала себя. Рюкзак был пуст, более того - полностью разодран, как если-бы его ножом вскрывали. Такой рюкзак пустили на лоскутки? Кто же этот сверхразум? Впрочем ладно, я ничего не потерял, но и ничего не получил. В наше время это хороший размен.

Интересно, а куда внучка его убежала? Она довольно сильная, раз уж смогла бросить своего старика и убежать. Мне даже жаль её немного. Чем-то она мне напоминает Мику - такой же ребёнок войны. Будет забавно, если они пересеклись. С другой стороны лучше поторопиться. Не знаю чему этот старик мог научить десятилетнюю девчонку, но точно не милосердию. Однако будь она такой же как Мика, едва-ли я смогу прокормить их обоих - от этой мысли грудь чуть вжалась.

Почти выйдя за ворота я на секунду остановился у порога. Снова то странное ощущение. Ноги вновь начали подкашиваться, а сердце сильно биться. Что же за симптомы такие? Не понимаю. Может из-за недостатка? И почему сейчас? Может... не хочу верить, но может психосоматика?

Глубоко вдохнув, я перешагнул через желтую линию ворот, наконец покинув детский сад.

Почти целая дорога в школу вызывала одновременно тёплую ностальгию и страх. Много раз мне приходилось по этой дороге ходить. Справа раньше был магазин помню: "Орбита вкуса", не редко ребята из Б10 скупали всю кондитерку. А слева, через узкие щёлки улиц была курилка, где помимо старшеклассников пили местные работники завода. Но вот страх вызывало что-то иное, что-то, что я не мог определить. Странное сочетание.

Однако ностальгия вечно длиться не могла. Более менее чистая и целая часть дороги осталась позади уступая место приевшейся разрухе. Но на этот раз что-то не так. Я уже привык к трупам, всё же почти всю жизнь с ними работаю, но сейчас что-то не так. Трупы гостей... будто смотрели прямо на меня. Двое, заваленные обломками лежали в переулке были из... из моих людей. А там та старушка, что работала в Орбитке. И те ребята около ворот школы, это ведь были старшеклассники, один из них нас информацией снабжал в этом секторе. Я их помню...

Лишь фонарик. Один лишь фонарик был мне источником света. Темнота начала давить на меня, хотя обычно её повсеместному присутствию не придавал значения. Я думал, что уже привык жить как в полусне. Но кажется сейчас эта вечная тьма открылась передо мной с какой-то новой стороны: более гнетущей и неизвестной. Непроизвольно я начал вглядываться в тени и обходить тела. Всё не покидало ощущение, что они следят за мной. Они будто следят за мной. Неужели моя паранойя перешла все границы? Не верю.

Двигаются. Всё чаще я начал помечать странные движение в слепых зонах моего фонарика: там, где его свет рассеивался сильнее. И вот один: у него дёрнулась голова - я видел! Точно дёргалась, сошла вниз, будто поникнув: почти сгнившая голова без нижней челюсти в школьной форме; лежал у заваленного трупами входа в переулок, а рожа его - ужас: без глазниц, нижней челюсти и большей части лицевых мышц. Лежал как смирившийся с судьбой.

Но он не один такой. Другие тела тоже двигались. Рядом с лежащим трупом какого-то бойца, облокотившись о стену, лежала женщина с пистолетом в правой руке и дырой в виске. Мне почудилось, что она двигала указательным пальцем вооруженной руки. Однако подметил я не только это: её лицо... оно удивительно сохранилось, несмотря на то, что её тело представляло из себя побитое нечто, покрытое почерневшей кожей. Её лицо казалось мне удивительно спокойным несмотря на то, что её левая нога была с открытым переломом: из почерневшей кожи, как ножом изнутри, вылазил обломок кости.

Послышался глухой хруст: чёткий, но короткий, как если-бы кто-то ломал человеку кость взяв конечность рычагом. Однако несмотря на это, я не смог определить его источник. Резко развернувшись, я вскинул ИАК и особо не целясь закружился в поисках, двигаясь как можно ближе к стенкам и переулкам. За столько времени этот рефлекс выработался сам по себе, ведь мёртвым незачем шуметь.

Ничего...

Ничего нет. Шум пропал, а я всё продолжаю отчаянно искать объяснение происходящему. Мне чудилось, что я слышал мычание, то мычание, что издают умирающие бойцы. Мычание, которое я очень хорошо знаю. Чёртово мычание гибнущего на столе, или возле тебя за укрытием. Из последних сил удерживающий стоны, дабы никого не отвлекать. Держался за руку, испытывая неимоверную боль и ужас. Под обстрелом, отрезанный от своих. И только одна граната, чеку которой он от отчаяния пытался вырвать зубами, дёргая ногам и вжимаясь телом в стену. Это мычание, казалось оно принадлежит мне.

Нет, оно принадлежало всем нам. Всем, кто умирал. Да, я помню. Я помню их. Нельзя это забывать. Это омерзительно - забыть. Это ведь мои руки были, точнее слова. И они смотрят на меня. Они хотят сказать, но не могут. Они пытаются прикоснуться, вцепиться в моё горло, забрать в яму. У меня нет права... Нет. Это какой-то бред. О чем я думаю?

Я остановился вдохнуть воздуха. Этот омерзительный воздух. Как мы можем называть это, пропитанное гнилью и порохом, воздухом? Каждый глубокий вдох изнутри сжирал мои лёгкие, но я дышал. Раз... Два...Раз...Два. Вдох...Выдох...Вдох. Спокойствие разрушил позыв - я сильно закашлял, каждый раз чуть-ли не выплевывая остатки лёгких. Я кашлял до тех пор, пока глаза не залились солёной жидкостью. Наконец придя в себя, в попытке отдышаться, я обнаружил два плохих симптома - хрип и свист. Кажется у меня жар. Возможно мне кажется, но если температура тела и правда поднялась... времени может не хватить.

Страх. Этот страх, что с каждый шагом к школе становился всё более невыносимым. Раньше, когда я попадал под обстрел предателей, когда кричащие и бьющиеся в конвульсиях товарищи выкрикивали моё имя, когда под моими ногами, на знакомых улицах, образовывались могильники, раньше всё это не вызывало такого же эффекта. Это точно не был звериных страх, нечто другое, но столь же пугающее.

Может к чёрту это? Зачем идти? Что я там найду? Мика мог убежать куда угодно - так чего мне подходить ближе? Эта проклятая, разрушенная тяжелыми дронами школа. Она бросает мне вызов, зовёт меня, а эти трупы лишь подогревают. Мне незачем подходить ближе. Нет причины заставлять себя. Я могу вернуться назад, начать всё сначала. Могу, но...

Один из тяжелых дронов влетел на второй этаж школы, полностью обрушив, обломки завалили главный вход. Всю эту груду камней освещала одинокая лампа, удерживающееся от падения за счет изодранных маленьких проводков. Небольшого вмешательства было бы достаточно, что-бы она упала, разбившись и забрав последний источник света на улице с собой.

Не успев сделать шаг, свет фонаря открыл мне кое-что: иссушенное тело в чуть порванном сером комбинезоне и покрытом давно высохшей кровью противогазе с разбитыми линзами. Он лежал полупогруженным в завал, его руки неестественно разошлись по сторонам, как если-бы были переломаны.

Последние силы я потратил что-бы подойти ближе. Ноги спотыкались, будто пытались зацепиться за рядом лежавший труп. Тело в поддержку тяжелело, испытывая моё равновесие. Шаг за шагом. Шаг за Шагом.

Наверное Мика убежал помогать тому дураку в крематории. Дурак. Надо бы найти способ привлечь его внимание. Идиот. Мальчишка ещё не понимает как работает мир, но и ничего страшного. В конце концов ему не стоит знать. Я сам взвалил на себя эту ношу - мне её и нести. Противогаз. Да...

Я не смог его забрать. Я. Не смог. Забрать.

- "Думаешь он продолжить отрицать?" - обращаясь к кому-то, донёсся откуда-то сзади женский голос. Он был язвительным, словно издевающимся надо мной. Я медленно повернул голову, по телу прошёлся холодный пот. Этот голос не был человеческим, я знал это - я чувствовал. Страх сковал руки и ноги, я мог лишь наблюдать.

Источником звука был труп женщины с пистолетом и дырой в виске. Её искажённое лицо смотрело на меня, но теперь как-то иначе... она улыбалась мне. Это гнилое лицо без глазниц и улыбка. Чёртова улыбка...

- "Нет, в этот раз я ставлю на иной исход" - как-то по-деловому ответило гниющее тело мужчины возле неё. Чуть приглядевшись я узнал его форму. Он был из ряда тех, кто во время мобилизации продолжал бороться против Каменева. Эта форма... эти наспех присобаченные пластины... это был мой боец.

- "Ч-то в-вы..." - ища в себе силы, заикаясь, пытался сказать я. Однако стоило мне попытаться набраться смелости, как со стороны послышался ещё один голос: - "А ты что?" - рассмеявшись произнесло убедительно детским голосом что-то, что выдавало себя за ребёнка. Голос доносился откуда-то из завала. Выдержав небольшую паузу, оно продолжило говорить: - "Так и будешь сочинять себе новый мир? Даже я за столько времени достаточно повзрослел, что-бы избавиться от глупых мечтаний."

Схватившись за голову, я ринулся к телу, каждый шаг чуть не вырывая волосы руками. Всё таки вырвав с головы клочок волос я вскрикнул: - " Это не он!"

- " А кто?" - в унисон сказали мертвецы, что не собирались останавливаться: - "Ты ведь и сам знаешь. Где-то со времен мобилизации, верно? Прямо как мы. Ты не успел, а может и не пытался. В любом случае ничего не изменилось, включая тебя. Хотя некоторые метаморфозы ты всё-же претерпел -интересно было строить из себя героя-мученика?"

Невозможно. Это всё какой-то бред. Мёртвые не говорят. Да и не их дело - судить живых. Я сошёл с ума? Нет. Точно нет. Этого не могло произойти. Может я умираю и прямо сейчас мои умирающие нейроны выдают мне предсмертное представление? Нет. Они не правы. Всё было иначе.

- " Вы лишь плод воображения - иллюзия умирающего сознания. Вы лжете. - с нарастающим гневом прорычал я.

Мёртвые замолчали, ни единого звука. Холод окутавший моё тело резко пропал. Когда я понадеялся, что это был лишь кошмар - галлюцинация, тишину резко прервал голос женщины: - " Ты чувствуешь вину. Почему?". Её вопрос поставил меня в тупик. С одной стороны он был столь же глупым, сколько и правдивым. Вина, но за что? Перед кем я по вашему провинился?

- " Я не бросал его умирать и вину не чувствую, ибо ни перед кем не провинился. Мика жив - я спас его. Ваша ложь неуместна. Ваши слова не имеют веса. Вы лишь мертвецы, что пытаются затащить живую душу к себе. Завидно, что я живу, а вы нет, да?"

Все они затихли, но через секунду залились громким, калечащим разум, смехом. Они смеялись и смеялись, словно всё это было ироничной шуткой побитого клоуна. Вскоре, каждый из них по очереди начал говорить, начиная с мужчины: К сожалению, Колис. - начал мужчина: - "Боюсь ты был занят в тот час." - продолжил ребёнок: - "И подоспел лишь когда времени у тебя не осталось" - закончила женщина: - "А твоя душа..." - издав ядовитый смешок, начал говорить мужчина: - "Разве она имеет ценность..." - насмешливо продолжил мальчишка: - "Пока прячется в своей скорлупе?" - с сожалением в голосе закончила женщина.

Всё резко затихло. Так неожиданно. Так неестественно. Они замолчали, оставив меня наедине с моим разумом, с тем, что он пытался скрыть от меня всё это время. Это словно какой-то сон.

Сколько времени на самом деле прошло с восстания? Тридцать пятый год трехтысячного, вроде именно тогда Каменев пришёл к власти. Я тогда даже и не задумывался о карьере военного. Всё словно было покрыто пеленой. Жизнь только начала показывать мне свои дороги. Признаться честно, я даже был сторонником Каменева. Мебиус никогда не славился высоким уровнем жизни или производство. Был лишь выбор между солдатом и рабочим на производствах. Задумываясь сейчас - этого вполне хватало. Жадность людей привела нас к разрухе. Идиотам всё было мало.

Седьмой год был началом кризиса зоны сближения. Компании галактические монополисты попытались перебросить свои активы за зону сближения на территорию Союза в обход Мавродова договора, что привело к эскалации старого конфликта "тридцать восьмой дуги". Мебиус не славился своим высоким уровнем жизни и производством.

На восьмой год началось восстание: агенты и лояльные Каменеву силы планетарной обороны инициировали военный переворот. Тогда я находился в составе пятнадцатой роты Мебиуса, где ранее служил Ник, до того, как его перевели и ликвидировали. Нас задавили, а люди ничего и не пытались сделать, что-бы помочь нам. Более чем уверен, что большая часть из них пошла добровольцами против нас. Водоочистительная станция стала для моей роты склепом. Если-бы Лейтенант не вывел остатки нашей группы, скорее всего меня бы уже тут не было.

Спустя год, с прибытием сил Союза, началась всеобщая мобилизация Мебиуса и зачистка. Не знаю как продвигалась война на поверхности. Каменев точно не стал бы рассказывать народу правду. Однако через пару месяцев, через беженцев с подземных туннелей, стало ясно, что первый купол пал. Он не продержался и полугода, что значит: Союз настроен серьёзно. В то время мне было плевать на исход войны на поверхности. Какое-то время я скрывался, прячась то у родителей, то у знакомых. Однако вскоре решил сыграть в героя. Чувство долга перед Лейтенантом не давало покоя. Много ребят, кто выбрался со станции остались передо мной в долгу. Конечно, ведь я их зашивал. Их зубы были ещё остры, а глаза полны ненависти. Мы начали подготовку. Каменев должен умереть.

С началом девятого года началось отключение, большая часть систем биокупола отключилась, производство остановилось, еда начала кончатся, органы правопорядка перестали функционировать. В тому времени ни осталось никого из моих людей. Каменев не считался ни с чем. Тогда я и потерял Мику. Этот ублюдок убил его, пока я пытался вывести своих ребят. Он убил его, не считаясь ни с чем. Убил его. За это он и должен умереть. За это, и всех тех, кого он забрал у народа Мебиуса.

Но даже так, я не могу отрицать тот факт, что уже сошёл с ума. Память подводит меня, я действительно сошёл с ума. Может мир вокруг и вовсе лишь мой бред. Может моя жизнь - это лишь мгновение, растянутое умирающим сознанием, догорающим в расстрельной яме. Может голос моего разума - это шум. Но не я виноват в этом - Каменев.

Мертвецы ждали от меня ответа. Те мёртвые, что ровно также повинны в смерти Мики, как и Каменев. К голове приливала кровь, внутри всё пылало: - А разве у меня был выбор? - прорычал я, поворачивая голову в их сторону. - Мои люди. Моя клятва. Мой долг. Это не мой просчёт: если-бы не восстание Каменева, если-бы не эти дегенераты, что заняли школу, если-бы та учительница думала головой и эвакуировала детей. Я не виноват в случившемся.

Вновь злосчастный смех, мертвецы вновь начали говорить: - "Утырки?" - рявкнул мужчина: - "Думала Головой?" - с удивлением, обижено сказала женщина: - "Каменев?" - насмехаясь сказал мальчишка. После этих слов они начали шептаться. Их голоса вдруг преобразились во что-то единое. Это не было похоже на человеческий голос: будто какой-то механизм, что издавал ультразвук. Как только они затихли, послышался голос мужчины: - "А ты точно ничего не забыл, наследный лейтенант Колис?"

Его слова прошлись отзвуком в моей голове. От былого гнева ничего не осталось. Подсознательно я знал о чем он собирается сказать. Я не хочу вспоминать. Не хочу снова видеть эти кошмары. Я ведь только отбросил прошлое. Ведь только начал думать о будущем. Мой главный просчёт. Моя ошибка. Мой грех.

- Помните, лейтенант, когда мы были в главном штабе? Мы хотели сбежать, ровным счетом как и вы, однако когда вы спросили - " Кто готов отдать свою жизнь" - нам хватило смелости пожертвовать собой. Какой же там был план: занять школу, выигрывать время до тех пор, пока остальная часть несогласных сбежит через нижние уровни, уходя через тоннели. Вы ведь знаете, чем закончилась эта история? Это ваша вина. Это ваш план.

- "Да, это мой план!" - отчаянно вскрикнул я. - "Но не я виноват в его провале. Вы должны были уйти, когда стало ясно, что Каменев не остановится. Вы же знали его методы. Вы знали. Я доверил вам это дело, веря, что вы справитесь. Именно вы ответственны за свои жизни. Вы должны были выйти оттуда, а не рисковать всеми." - выдыхая остатки воздуха, закончил я.

После мужчины начала говорить женщина: - "Тот день был совсем обычным, несмотря на то, что творилось на уровне. Дети видели весь этот кошмар войны. Видели, как вчерашние, верные и гордые солдаты Союза, стоят на коленях перед расстрельными ямами. Они видели, как одни солдаты, ведут других на смерть. Возможно в их числе были братья, отцы, дедушки. Я боялась даже представить, что они испытывали в тот момент. И как они радовались, что вернутся в школу, где нету ничего из этого. Где можно быть ребенком. Их счастливые глаза от привычной жизни, которую они когда-то называли скучной." - женщина сделала небольшую паузу, то-ли вдыхая воздух, то-ли собираясь с силами: - "Тогда они пришли, забаррикадировав всё и убедив нас, что никто ничего не сделает. Я поверила. Я ошиблась. В тот же день первые прилёты." - женщина вновь выдержала паузу. Послышалось тихое всхлипывание: - "Я видела их маленькие бездыханные тела. Как они звали своих матерей, а когда понимали, что их нет рядом, кричали моё имя. Стоя на руинах этого кошмара, среди тел моих учеников, я обдумывала всё это. Рядом оказался труп солдата. Я была бы рада кричать на него. Была бы рада ненавидеть вас. Но именно я виновата в этом. Он помог мне взять ответственность за содеянное."

- Это не моя ответственность! - язвительно закричал я. - Каждый из вас мог предположить о том, что может случится. Почему же я стал для вас козлом отпущения? Хотя-бы заранее иметь запасной план. Но никто. Ничего. Не сделал. Ты смирилась с тем, что Каменев отнял у тебя. Что отнял у всех нас. Он должен был понести ответственность.

Женщина замолкла, за ним начал говорить ребенок: - "А не много ли Каменев забрал у тебя? Твой личный враг? Твоя вендетта? Почему ты считаешь, что нам было дело до твоей войны? Нам было всё равно. Мирный Мебиус - вот, что на самом было важно. Неужели твоя борьба за мир стоила стольких жертв? Или подлинная суть победы по твоему - "жертва"?

- "Каменев был центром: сильный лидер, способный сплотить возле себя людей. Его методы были жестокими, но действенными. Я не хотел жертвовать своими людьми, но это было нужно, что-бы вывести остатки. Мы не могли удержать Мебиус, но всё еще могли держать подполье. Это рациональный расчёт. Размена монеты. Нам нужно было лишь устранить Каменева. Спасти Мебиус."

- "И у тебя получилось?" - спросил мужчина.

- "Нет." - ответил я, выдыхая остатки воздуха из лёгких. - "Никто не выжил."

- "И что ты сделал?" - спросила женщина.

- "Скрылся." - ответил я.

- "А Мебиус?" - спросил мальчик

- "Пал." - ответил я, закрывая лицо ладонями.

Что-то впереди меня с звонким хрустом зашевелилось, через шипение и мычание, послышался заглушенный голос из противогаза: -" А меня... ты спас?" - сказало тело в сером комбинезоне на груде камней, смотрящее мне в глаза. - "Почему-же, брат, ты оставил меня?" - сказало оно, протягивая маленькую холодную руку к моему лицу. Я прикоснулся: она была твёрдая как камень, холоднее снега, но как бы-то то ни было парадоксально - её прикосновение обжигало.

- "Боялся." - ответил я, схватив руку Мики и отводя её от своего лица. - "Когда узнал, что ты был там, то не смог заставить себя прийти. Все время был занят подготовкой людей. Бремя лидера пришлось мне по горло. Я хотел справиться, выполнить последний приказ лейтенанта. Прости меня, Мика." - я поднял его тело из камней. Мертвецы замолчали, как и мой брат.

- "Пора мне отдать и тебе долг" - прошептал я, смотря через линзы противогаза на глазные впадины Мики.

Всю обратную дорогу до детского сада меня не покидала некая пустота, противоречиво играющая с чувством свободы. Когда Мики нет, открывается множество возможностей. Больше не нужно бояться, что он увидит. Нет смысла брать на себя бремя и играть в героя. Теперь у моих действий нет причины.

Помню как вернулся домой после котла на станции. Помню как мать рыдала от счастья, а отец впервые меня обнял, даже он пустил слезу. А ещё как Мика пытался повторять за мамой, то плача, то улыбаясь. Он ещё не понимал, почему они испытывают эти эмоции, но он всё равно был искренне рад меня видеть. То и дело расспрашивал меня вместе с отцом: - "А как там было на самом деле?". Я всё время отпирался. Жалею, что не рассказал.

В один момент Мика сдал моё прикрытие, конечно в этом и я виноват. В конце-концов я всё же сам избрал этот путь. Нет, Мика не виноват. Своей рукой я разменял их жизни. И тем обиднее, что даже не добился своей цели. Всё впустую. Будь я расчетливее, может и не пришлось бы жертвовать столькими людьми. Победа требует жертв, но жертвы должны быть оправданы.

Наконец я дошел до двери в крематорий. Свет ещё был, остается надеется, что ячейки всё ещё работают. Войдя в холл, послышался хрип. Я развернулся в сторону звука. Если-бы человек хотел меня убить, он бы застал меня в тяжелом положении. Впрочем, мне было всё равно.

Я подошёл к источнику звука. На полу валялось тело. Я узнаю его - Георгий. Он явно без сознания. Кажется времени у него почти не осталось. Я закинул тело Мики на плечо, оно было удивительно легким. Вытащив револьвер, я подошел поближе. Под Георгием уже образовалась большая лужа крови, а кожа побледнела. Не знаю, что он сейчас испытывает - больно ли ему, страшно? Может во сне он и не почувствует приближение смерти. Впрочем, я хочу и ему отдать должное.

- "Убитым собственной пулей." - улыбнувшись сказал я приставляя дуло к виску Георгия. - "Надеюсь ты был прав. Удачи.". По комнате прошелся почти оглушительный хлопок. По инерции голова Георгия один раз ударилась об пол, от выстрела его левая половина превратилась в фарш, что брызгами запачкала меня. Пистолет оказался мощнее, чем я думал.

Подобрав Мику, я зашёл в, как мы её называли: "шашлычную". Какими же мы были ублюдками в те времена. Хотя официальное название этой комнате "отдел переработки".

Из пяти ячеек, интерфейс работал лишь у одной. Подойдя к ней, резким движением я вытянул люк - заедает как обычно. Механизм плавно вытянул навстречу стальную койку. Положив на него Мику, я в последний раз глянул в его глаза, точнее в то, что осталось от них. На его лице был тот самый заветный противогаз, что прилип к его коже. Если его срезать, промыть, а потом прочи... что я несу.

- "Прощай, Мика." - шёпотом сказал я, после чего засунул койку в печь, закрывая люком. Обратив внимание на интерфейс, я по машинальной памяти выставил стандартные параметры, пока красным не высветилась надпись: "Подтверждение утилизации". Я долго смотрел то на неё, то на стекло в люке. В голове проносились разные мысли: о прошлом, о будущем, о настоящем. Сколько я должен осмыслить, но боюсь, что сил мне уже не хватит.

- "Инициация" - механическим женским голосом раздалось из динамика. Внутри ячейки что-то затрещало, раздался непродолжительный писк. Что-то завывало, после чего начало еле слышимо визжать. Ячейку резко начало заполняло пламя. Со временем стало слышно потрескивание, в комнате становилось душно.

Похоже, что шумоизоляция ячейки, как и термозащита нагнулась. Не важно. Всё, что мне осталось: смотреть через стекло, как тело моего брата потихоньку обращается в прах.

- "Взять ответственность?" - обратился я к пламени, почти полностью поглотившему тело Мики. - "Что думаешь?"

Револьвер самовольно начал подниматься к моему виску. Не знаю, как я мог так долго обманывать себя. Может это была защитная реакция организма? Удивительно, что вытянуть меня из самообмана взялись мертвецы. И как только моё сознание такое породила? Может трупный яд так меня начал душить? Или утечка газа?

Револьвер достиг цели. Но даже так, я почему-то чувствую себя счастливым. Пусть мне и не суждено покинуть этот мир гером - наконец моя жизнь приходит к логическому завершению. Разве не это счастье для человека? Знать как и за что ты умрешь? Я хочу верить, что в этом и был смысл. В конце концов, что меня терять, кроме души?

Закрывая глаза, я хочу представить себе поле, как в книжках. Зеленое поле и солнце с облаками. Может это и есть рай?

Щелчок - до смерти надоевший мне звук.