Глава 84, Об опасностях идущих от iPad и iPhone

Многие коллеги автора по писательскому мастерству – Чарльз Диккенс, Лесков, Гоголь, уделили немало внимания святочному, или, если хотите, рождественскому рассказу.
На это Рождество вашего любимого автора тоже беспокоили просьбами написать что-то такое задорное и освежающее.
Композиционно, в таком рассказе непременно должно произойти какое-нибудь небольшое, но симпатичное чудо, - ну вы про это знаете, к примеру, с замерзшим лотерейным билетом, или поездкой по пьяни в Ленинград.
Я уже было принялся за дело, но неожиданно вспомнил, что к Светлому празднику Рождества имею весьма опосредованное отношение, разве что, ни в коем случае не ставя себе это в заслугу, в части, касающейся неких родственных отношений с августейшим младенцем и его мамой.
Будучи от природы весьма осторожным, автор решил, от греха, набросать что-нибудь жизнеутверждающее, привязав события к более понятной и знакомой Хануке, - что-то про дрейдлы (это детские волчки такие, к растерзанию христиан не имеют прямого отношения), сладкие пончики, латкесы (тертая картошка, если ваша мама драники не делала, попробуйте Hash Brown во «Вкусно и Точка», там в него, по слухам, начали добавлять кровь таджикских младенцев и переименовали в «Картофельный оладушек»).
Я, например, не вижу ничего плохого в ханукальном рассказе о спасшемся от еврея-моэля (специалиста по обрезанию) узбекском мальчике, которого спрятали в концертном зале имени Чайковского, а он потом вырос, обложил всю Маяковку осенней коллекцией бордюров и сел за нарушение паспортного режима.
Ну, приступим, однако, не будем больше отвлекаться, а то «Блаватка» прокисает, я о ней чуть позже расскажу.
У женской части семьи Гольдштейнов вторые сутки шло ПДС - постоянно действующее совещание. Прерывалось ПДС только для ответов на физиологические позывы, короткие тревожные сны и телефонные звонки.
На еду участники совещания не отвлекались, поскольку успешно совмещали совещание с фоновым принятием пищи, не без избытка представленной на кухонном столе, за которым совещание и было организовано.
Помогали проведению ПДС горстка теплых гренок, нарезанный тонкими ломтиками лосось, немалого размера баночка с красной икрой, предназначенной для намазывания на теплые гренки, тертые баклажаны, для этих же целей, объемная фарфоровая мисочка намятого с душистым перцем, солью и луком авокадо, сливочное масло с хрустящими хлебцами, холодная индейка, стоящая на льду пузатая бутылка свежевыжатого гранатового сока, несколько видов сыров, выложенных на специальной тарелке.  Украшало стол ассорти жареных орехов и сухофруктов.
Нельзя не упомянуть бутылку некоей загадочной настойки, «Блаватки», ингредиенты которой являлись и являются тайной не только для автора, но и для участниц совещания.
Поставляла настойку некая дама из Ростова-на-Дону, Тая, прославившаяся в Ростове вовсе не изготовлением суррогатных спиртных напитков, как вы могли бы подумать, а тем, что заведовала хорошо раскрученным в тех местах похоронным бюро «Последний приют».
Многие в Ростове считали, что «Приют» оказался чрезвычайно успешным бизнесом, поскольку отвечал требованиям времени.
На самом деле, времена для похоронного бюро менялись только от хороших к прекрасным. Карта не шла, а можно сказать, уж простите, пёрла.
Товарищеские недоразумения между братками, а также сотрудниками бесчисленных ведомств, призванных с братками выяснять отношения, качество и уровень потребления ростовчанами и ростовчанками спиртных напитков, легендарная настойка боярышника, - все было в жилу.
Процветанию бизнеса весьма способствовала отечественная пищевая промышленность, обеспечивающая широкое употребление южанами в продуктах с милыми сердцу названиями, типа «Сударушка», «Любимый творожок», «Бабушкина баночка», пальмового масла, глутомата натрия, мела, поташа, всяких стабилизаторов, консервантов и других чудесных ингредиентов. 
Оборот похоронного бюро расширяли различные виды кальцинированной соды, используемой вместо стирального порошка, как и самого стирального порошка, ставшего главным ингредиентом почти всех отечественных лекарств, пришедших на смену импортным эликсирам из враждебных юрисдикций.
Большой удачей для «Последнего приюта» стала географическая близость Чечни, Дагестана и маленькой, но гордой Ингушетии. Спустившиеся из горных аулов бизнесмены, стремящиеся к потребительским практикам 21-го века, но имеющие навыки общения века 7-го, генерили похоронному делу устойчивый поток клиентуры. Горцы, заметим, и не без оснований, давно считали Ростов своим городом, окормляясь в нем любовью к родному пепелищу и отеческим гробам, в прямом смысле, без всякого Пушкина.
Большое положительное влияние на бизнес Таи произвела пенсионная реформа, подъем страны с колен и дальнейшее укрепление властной вертикали.
Общий недосягаемый уровень отечественной медицины, и ее местный форпост - ростовские врачи, особенно хирурги, помогали Тае не только жить на широкую ногу, но и откладывать трудовой доллар на черный день.
Однако, хозяйке «Последнего приюта» не удалось дождаться настоящего эльдорадо, – Ковида, на фоне, продвигаемого аж самой Министром Здравоохранения спасительных Арбидола и Кагоцела, изготовляемых, как известно, из тщательно перемешанного мела и куриного помета.
Справедливости ради, скажем, что мешают эти компоненты не хаотично, как многие могли бы подумать, а в разных пропорциях, - зависит от цены на помет, производимый Синявинской птицефабрикой в чудовищных объемах, - есть все же, чем гордиться патриотически настроенным согражданам.
Так вот, еще перед Ковидом с Таей встретился ее покровитель и бывший любовник из организации, где денно и нощно, а главное, давно, трудятся рыцари без страха и упрека. После приема ежемесячной мзды, наследник традиций самого Дзержинского сказал, что лавку придется отдать тем, кто ее процветание и обеспечивает, то есть, собственно, им.
Тут, кстати, следует разъяснить, почему любовник «бывший».
Дело в том, что хотя Тая старательно сохраняла форму и востребованность, но время взяло свое, а для покровителя иметь любовницу в возрастной группе «ягодка» было опасно, - могли обратить внимание коллеги, взять, как это бывало, «на карандаш». А то и заметить при случае, - «что, мол, на спелый изюм потянуло?». Там и до неприятностей недалеко, так и из обоймы можно выпасть. Приходилось соответствовать, 18-23, никуда, как говорится, не денешься, служба…
Тая, конечно, спросила про компенсацию, но покровитель лишь усмехнулся с ленинским прищуром, и предложил не борзеть, - «Дело серьезное, Таисия, готовь документы на переоформление».
Тая, имея по происхождению (как теперь принято говорить, «по Галахе»), еврейскую смекалку, и поколенческую настороженность, со всем мирно согласилась. Накопленный жизненный опыт показывал, что время ее жизни между переоформлением «Последнего приюта» и поступлением в «Последний приют», уже в виде слегка поврежденной тушки, равнялось времени путешествия гроба на загрузочной тележке из зала Скорби к дорогущей венгерской кремационной печи «Крематекс», с дури приобретённой Таисией как раз незадолго до беседы с, назовем его так, куратором.
Поэтому, договорившись о сроках сделки, Тая вывела накопленное непосильным трудом в Дубай, и, бросив квартиру, машину, дачу и последнюю любовь – романтичного и кудрявого студента Андрюшу, свалила в Австралию, в гости к каким-то замшелым родственникам.
Уже в Сиднее, долгими летними ночами, Таино воображение рисовало ей, помимо плачущего от избытка страсти студента Андрюши, картины пульсирующей радости новых хозяев «Последнего приюта» от последствий Ковида-19, вереницы гробов с жертвами разработок института Гамалеи, «Чумаковской» вакцины и других потрясающих достижений российских ученых.
Не говоря уже о настоящем золотом дожде, можно сказать, апофеозе подъема с колен, - территориальных приобретениях Великого Геостратега, когда «Приют» заработал, как дизель в Заполярье, провожая в последний путь отдавших жизни на полях сражений сыновей Отчизны, с которыми по недоразумению до этого не смогли справиться его величество Арбидол, пальмовое масло, реформа ЖКХ и Ковид с боярышником.
В Сиднее бывшая помощница Анубиса приобрела себе большую квартиру, на чем, надо сказать, деньги и закончились. А жить стала тем, что пускала к себе студентов близлежащего университета. Злые языки поговаривали, что фраза «пускала к себе» в этом случае могла восприниматься вполне буквально, но уж мы то с вами не из тех, кто верит всяким слухам, особенно нелепым.
В русской комьюнити Тая прославилась своей настойкой. Она утверждала, что рецепт настойки шел от чародейки из 19-го века Елены Блаватской, та подпаивала этим напитком клиентов перед спиритическими сеансами.
Да, да, знаю, я упомянул, что рецепт «Блаватки» является тайной за семью печатями, но уж ладно, автор лукавил, гулять, так гулять, секрет только для вас, вы уж не рассказывайте никому.
Бодяжила Тая волшебный эликсир из самой дешевой водки, сахара, польских замороженных ягод из пластиковых пакетиков, с добавлением неких «дополнительных» ингредиентов.
Ваш любимый автор, потерявший, кстати, какое-то время на чтение трудов Блаватской, сообщает, что несмотря на теоретическую подоплеку и индийский флер, девушка была аферистка с мотором, - каталась по миру, как ртутный шарик по стеклу, прихватив стандартный походный набор – черную ширму, складной стол для спиритических откровений, хрустальный шар, статуэтки Шивы, пару пыльных книг на Санскрите, черный веер с многорукой богиней Ганапати, ящик фокусника с зеркалами (из таких обычно достают кроликов) и шкатулку с самовоспламеняющимся белым фосфором, им до сих пор развлекают на пасху любителей схождения благодатного огня.
Многие источники полагают, что в качестве секретной добавки Блаватская, основательница «Белого Лотоса», растущего, как известно, из пупка Вишну, использовала тертые мухоморы, - сами понимаете, 19-й век, романтика.
А вот наша современница Тая старинный рецептик, судя по всему, освежила, и натирала просто амфетоминчик, - дешево и сердито. Как говаривали в добрые времена алхимики, «в мире компонентов, нет эквивалентов», - короче, что натирала, то и натирала, не будем по этому поводу разводить антимонии.
В общем, подытоживаем. Таисина настойка, приготовленная по тайному и старинному рецепту Елены Блаватской, пользовалась большой популярностью, и была известна в узких кругах русскоязычной общественности Сиднея, как «Блаватка».

Мы, однако, несколько отвлеклись на происхождение настойки «Блаватка» от постоянно действующего совещания (ПДС).
В совещании участвовала, как указал автор, исключительно женская часть Гольдштейнов – дочь Лара и ее мама, она же, по совместительству, теща – Фира.
Фира приехала в Австралию еще молодой, а Лара уже родилась в Сиднее, так что разговор шел на английском языке с густыми вкраплениями русского мата и идиша. Мама-Фира происходила из одесской эмиграции, а Лара была уже замужем за укоренившимся австралийским евреем, Джеком, не имеющим к советским и российским просторам никакого отношения.
Джек и его с Ларой два сына на совещании отсутствовали. Сыновей сдали родне, а Джек был в командировке.
Предметом совещания был, собственно, Джек. Этот благообразный и совершенно лысый господин трудился в каком-то вполне убыточном банке, что не мешало ему в виде зарплаты, премий и бонусов, выписываемых, видимо, за убыточность, выносить из этого достойного финансового учреждения в год тысяч триста, что по австралийским масштабам было более чем неплохо.
Банковский служащий как-то близко к сердцу принял широко разрекламированные преимущества единой экосистемы Apple, и, купив очередной iPad, неосторожно зарегистрировал его на свой apple id.
Уехав в командировку, растяпа оставил устройство без надлежащего присмотра, а главное, без пароля. Ну, или с каким-то известным жене паролем, кто же его теперь знает.
А подлая яблочная штуковина, тонкая, изящная, с ярким экраном и прочими достоинствами, взяла, и всё, что нашла на своих поганых серверах, в себя и загрузила.
Таким образом, его телефонная переписка, мессенджеры, соцсети, почта, сайты знакомств, ну, короче, буквально все, оказалось в руках Лары.
Мало того, переписку Джека в его дальней командировке, которая, как выяснилось, проходила в десяти минутах от дома, у одной очень миловидной общей знакомой, можно было читать в онлайн, а при желании, даже в ней поучаствовать.
Тут нельзя даже сказать, как выразился бы разведчик Макс Штирлиц, что Джек был близок к провалу. Это и был классический провал.
Ларе и Джеку недавно справили сорок пять, - ровесники, сыновья еще школьники, - зрелая австралийская семья.
Вскрытие обнаружило основное хобби Джека - секс по телефону, - весьма дорогостоящее, заметим, удовольствие в Австралии, что подтверждали безумные телефонные счета.
С этим еще можно было бы смириться, но главным предметом обсуждения ПДС стал факт, что секс у Джека был не только по телефону, но и без всякого телефона. То есть телефон, возможно, во время секса у Джека и присутствовал, но, к примеру, просто лежал рядом. Или даже вообще оставался в кармане.
Мало того, оказалось, что личная жизнь Джека не страдала монотонностью и однообразием, а включала в себя различные повороты, постоянные и вполне сложившиеся отношения, легкие ненавязчивые флирты, забавные случаи и томления. В переписках обсуждалась и сама Лара, давно не радовавшая любимого супруга ничем, кроме счастья человеческого общения со своей мамой, находящейся, будем уж откровенны, в какой-то вполне зрелой стадии деменции, когда важные вехи собственной биографии еще помнят, а текст, сказанный десять минут назад, уже не особенно.
Так вот, дамы пили маленькими рюмочками «Блаватку», и размышляли, как разобраться с изменником и негодяем Джеком.
Полная эмоций теща – Фира, с детской непосредственностью предлагала отправить его с барабаном, то есть отсудить дом, вообще, все имущество, оставив один барабан (виртуальный, разумеется), для торжественного и последнего сексуального путешествия.
В итоге, ПДС пришло к тому, что две головы хорошо, а три – лучше, девушки решили кооптировать в совещание поставщицу «Блаватки» Таю, слывшую в еврейских кругах Восточного Сиднея человеком многоопытным и умелым. К тому же Тая страдала избытком свободного времени, и минорным настроением, находясь в процессе замены какого-то очередного приближенного студента на другого, кудрями напоминавшего оставленного в Ростове студента Андрюшу.
Войдя в курс проблемы, и угостившись в достаточной степени гренками с икрой, Таисия для начала, выпростав вперед довольно толстые руки, весьма убедительно покрыла Джека насыщенным матом, перемежавшимся с понятными всем собравшимся инвективами в отношении этого заблудшего сына еврейского народа.
Отразив, однако, свойственную древнему народу рациональность, Тая подсказала, что не все так просто.
При том, что доказательства чудовищных и подлых измен на руках, ловкому и дорогому адвокату Джека в будущем процессе тоже будет о чем поговорить. Поставщица «Блаватки» напомнила, что некоторые скелетики в шкафчике у Ларочки, чего уж греха таить, присутствовали, - хоть история и давняя, но ее бурный роман с жестянщиком Гарри обсуждал весь Бондай, - в молодости Ларочка была симпатяга, не говоря уже о зубном технике Володе из Харькова, на которого, как говорится, без слез не взглянешь, впрочем это отношения к делу не имеет.
Кроме того, участники совещания прекрасно знали источник вечного наслаждения, можно сказать, бхагават гиту семейного благополучия. Живительным родником было, разумеется, все то, что сластолюбивый Джек притаскивал из своего банчка.
Домик в приличном районе – это, конечно, чудесно, но каждый день надо с чего-то жить, покупать селедочку в русском магазине, платить за электричество и иметь возможность выпить рюмочку-другую «Блаватки».
Можно было еще давить рабочим компроматом – Ларочка с мамашкой за годы трудового подвига про супруга и отца знали немало, но это было уже, как в анекдоте про снежного шамана, не рекомендовавшего чукче пилить сук, на котором сидишь, и исчезнувшим, как известно, в морозной пыли от упавшего чукчи.
Еще одним обстоятельством, имевшимся на столе, как говаривали отцы-основатели дальних Британских колоний, была знаменитая на весь мир сиднейская еврейская комьюнити. В этой чудесной среде, напоминавшей смесь азотной и соляной кислоты («царская водка»), выносить из избы сор не рекомендовалось.
Кстати, изба, располагавшаяся в прекрасном месте на Вуларе – старом и дорогущем районе, стоила миллионов восемь. Последствия выноса из этой избенки предполагаемого объема сора могли ударить не столько по негодяю Джеку, сколько по остальным участникам, точнее, участницам движения.
Еврейской комьюнити такое очень даже нравится. Вот это вот все, с воплями, гетом (еврейским разводом), и выяснением кто, с кем, у кого, когда и как. Это конечно же уж куда лучше и вкуснее, чем ханукальные пончики с арахисовой помадкой и гоменташи на Пурим.
Совещание с разбором полетов начало на вторых сутках стачиваться и ломаться, как карандаш «Искусство» фабрики Красина.
В целом, кроме порицаний и предупреждений, в голову ничего не приходило.
Но и с этим, в смысле, порицаниями и предупреждениями, было не все так хорошо. Дело в том, что они и так выносились, в рабочем режиме, по всем поводам и без поводов. Увеличить их амплитуду, громкость и частоту было технически не очень возможно – на это в сутках попросту не было предусмотрено дополнительных часов, - Джека и так воспитывали практически все время, пока он не забывался для короткого и беспокойного сна, хотя бывало, что и во сне на него тоже почему-то кричали.
Автор тут сделает шаг в сторону, поскольку не может исключить, что увлечение мужа и отца сексом по телефону, и без телефона, то есть обычным, старинным, я бы сказал, традиционным сексом, было как-то связано с этими воспитательными сеансами.
Но утверждать это автор не возьмется – чужая жизнь, как известно, потемки, или, кажется, сумерки, я забыл присказку, чорт, - возраст, эмиграция…
В общем, Тая довольно четко сформулировала Ларе и Фире, что ситуация патовая, и в общих интересах все оставить, как есть.
Избавиться от изменника и предателя было нельзя, поскольку он плодоносил, наказать так, чтобы неповадно было, тоже не очень получалось – отсутствовали рычаги, да и мог сам уйти, что являлось наихудшим сценарием.
Перестать кормить и радовать плотскими утехами тоже представлялось невозможным – Джека уже давно дома не кормили, а что касается плотских утех, то происходившее два раза в год, на Пурим и в день взятия Бастилии Парижскими коммунарами, назвать таким образом можно было с большими натяжками, разве что, злоупотребив «Блаваткой».
Тем не менее, клокочущая в Ларочке жажда мести требовала выхода, и опытная Тая предложила весьма сложную комбинацию, включающую интернет-знакомство изменщика Джека с ее молодой родственницей из Ростова. По плану Таи, Джека на живца выманивали в Ростов, а там местные специалисты объясняли ему основы нравственности и семейного кодекса.
В этом месте нам следует расстаться с нашими героями и некоторое время, отдохнуть от этих замечательных людей, тем более, у автора начала заканчиваться «Блаватка» и он, как и любой другой человек, имеет полное право взять небольшой перерыв, хотя бы даже и на пополнение запасов бодрящего напитка.
Кроме того, очевидно, что читатели, привыкшие к невероятным поворотам сюжетов вашего любимого автора, находятся в томительном ожидании, - ох, что будет! 
Ведь Джека в Ростове вместо очаровательной юной наяды поджидали бандиты с заданием внушить ему семейные ценности.
Нет, не так. Джек договорился с бандитами, бросил опостылевший банчок, женился на юной родственнице Таи, та родила ему двойню, и он нашел, наконец, свое семейное счастье.
Или, нет – что это я… Джек подцепил дурную болезнь, долго лечился, многое пережил, осознал всю порочность своих ужасных измен, повинился перед женой и тещей, увлекся аквариумистикой, и все свободное время проводит в любавичевской синагоге, что на углу Пенкевил стрит.
Подождите, давайте иначе – Джек безо всякого Ростова встретил свою большую любовь, бросил благополучную жизнь, поменял Теслу Плайд на одиннадцатилетний фордик, разъезжает со своей веселой и молодой девчонкой и абсолютно счастлив.
А как вам такой вариант: пристрастился к «Блаватке», понаделал ошибок, вскрылся весь схематоз в банчке, и он сел в чистенькую сиднейскую тюрьму в Ла-Перузе?
Ладно, автора, в конце концов, уважают за правду. Ту самую правду, что так стала столь дефицитным товаром в наши нелегкие времена.
Докладываю. В жизни наших героев не произошло ничего особенного. Отгремела бар-мицва старшего сына, Джек продолжает ездить в командировки, да и на работе частенько задерживается допоздна.
На интернет-знакомство с юной красавицей и умницей из Ростова, он не только не клюнул, даже не отреагировал, - наивные банкиры встречаются исключительно в воображении работниц провинциальных похоронных бюро, типа нашей Таи.
Да, кстати, о Тае – она продолжает поставлять волшебный эликсир страждущим представителям русской комьюнити, меняя время от времени кудрявых студентов в своих уже несколько ушатавшихся за годы эксплуатации апартаментах, да и сама она, сказать по правде, несколько ушаталась, годы, знаете ли, "Блаватка", чтоб ее...
Лара Гольдштейн, как и следовало ожидать, карантин не выдержала, прооралась по-взрослому, швыряя в мужа различные электронные устройства, включая злополучный ipad.
Подождите, подождите… А ханукальное чудо?!
Ладно, чудо, так чудо. Я что – против?
Джек в очередной раз торжественно обещал прекратить все порочные связи и контакты, успокоил свою красавицу и отправил ее с мамой-Фирой на Бали.
Ларочка вернулась с Бали, где вусмерть разругалась со своей мамой – Фирой и поняла, наконец, что Джек – прекрасный муж. И что для того, чтобы уважать его, надо начать уважать себя.
Она сократила до исторического минимума контакты с Фирой, стала готовить фаршмак и гефилте фиш на праздники, начала любить мужа по ночам, а в свободное от любви время, читать рассказы «В Рабочий полдень» вашего любимого автора.
Нам с вами, однако, пора выпить рюмочку «Блаватки» и баиньки, поскольку небольшая экскурсия в мир сиднейско-одесской русской комьюнити второго поколения подошла к концу и требует вашего глубокого и всестороннего осмысления. С Ханукой вас, мои дорогие!

19.01.2025