Песни странствующего. Песнь Тридцать Третья

Прошедшие несколько дней я не странствовал. Но странствовала моя мысль и я много думал о пагубности всяческих всемирных паутин и тому подобной шняги, о её развращающем, отупляющем, растлевающем, разлагающем воздействии на доверчивого обывателя.
Безусловно, обмельчавшее ныне общество – этнос в фазе глубоко обскурации (по Льву Гумилёву), за которой полный распад, развал и, в лучшем случае, фаза мемориальная, то есть затхлое стоячее болото, – не в состоянии взрастить таких титанов, коими были Лев Толстой, Фёдор Достоевский, Михаил Салтыков-Щедрин, Николай Бердяев. Даже Леонидов Андреевых и Александров Блоков не видно в ближайшей перспективе, а уж далее – и подавно.
Вот и появляются в интернете всяческие уроды, с жаром доказывающие, что «А» – это «Б». и доверчивый обыватель понуро внимает этой галиматье. А назавтра разродится не менее урод, с неменьшим жаром доказывая, что «А» – это «В» и ничто иначе. И скудными остатками своего ума доверчивый обыватель станет столь же понуро верить этой ахинее. Тут –галиматья, там – ахинея… если слову «развитие» можно противопоставить слово «свитие», то слову «воспитание»… я задумался и решил, что антонимом ему может быт, например, «оболванивание» или «отупление», «растление».
Но ведь и книги нынче не в почёте. Какие-то бессмысленные выставки, ярмарки, комиссии, жюри, во й и визг, награждение «победителей», премии, цацки блестящие… а приглядитесь к сегодняшней литературе – несусветная дрянь, именно что оболванивающая, отупляющая, растлевающая читателя.
Остаётся плотно закрыть дверь комнаты и читать книги, изданные во времена убитого шайкой Советского Союза.
Гляжу на свои полки: Чехов, Гоголь, Толстой, Герцен, Достоевский, Салтыков-Щедрин, Бердяев, кант, Стриндберг, Ибсен, Горький…есть другие авторы, столь же достойные встать в ряду этих гениев.
Вспомнил, как в конце 79-го года ездил с друзьями в какой-то полуразвалившийся клуб в глухой деревне на концерт весьма популярного тогда музыкального коллектива. Полный зал, предвкушение замечательного вечера, знакомых любимых песен, возможно и новых, но уже любимых заранее, авансом.
И вдруг… выскакивает на сцену дёргающийся паяц и начинает на скверном английском орать всякую белиберду. В перерывах между этим ором он пафосно заявляет, что будет принимать участие в культурной программе московской Олимпиады.
Я обплевался и, вернувшись домой, до утра – даже опоздал в институт – отпаивал свой организм доброй музыкой ливерпульской четвёрки. Чтобы вывести токсины вечера в деревенском клубе.
Сейчас здоровье уже не то – годы – подобная интоксикация пятисортной литературой и позорное слушание всяких уродов в интернете может закончиться нежелательными последствияями. Да и времени жалко. Поэтому я не читаю современную «литературу» и не пользуюсь всемирной паутиной. Но одурачивание населения продолжается бешеными темпами, всё больше и больше тупоголовых обывателей подписываются под пропагандируемой и насаждаемой в обществе теорией «козлов отпущения», разработанной Куртом Манхеймом. Ну что ж, хрен с ним, с этим обществом. Не устану повторять вслед за доктором Стокманом: «Пусть всё исчезнет, нежели процветает во лжи!»
Сейчас это деревенская история встала передо мной в ряду назойливых, нахрапистых и наглых вторжений из тёмных высот и мутных глубин тырнета в слабые умы и души обывателей. И ведь не у каждого найдутся силы и желание после такого скотского натиска принять противоядие, дабы вывести токсины из расстроенного организма.
Уж сколько лет прошло с того дня. Зло крепло, множилось, пыжилось. Всё новые и новые способы овладения умами, душами и телами обывателей превратили их в тупое стадо.
И теперь зычный рык так называемого «лидера» звонко отзывается истошным рёвом одураченной толпы.
Теория «козлов отпущения» – в действии.
И «козлом» можно сделать как одного неугодного власти человека ил группу людей, ток и целый народ, прикрывая свою алчность и жестокость чрезвычайно вредным для психики понятием «патриотизм». И послушное быдло будет восторженно орать «Здравицу» тирану и дружно опускать большой палец вниз, требуя немедленной смерти восставшим против «генеральной линии партии» или даже людям, просто живущим по своим законам в своей стране.
Как тут не вспомнить «Скотный Двор» Оруэлла или… Сергея Есенина, но не разворачивающего тальянку, а озарённого уже в тени надвигающейся катастрофы:
«В этом мире немытом
Душу человеческую охорашивают рублём.
И если преступно здесь быть бандитом,
То не менее преступно, чем быть королём.
…
Гамлет восстал против лжи,
В которой варился королевский двор.
Но если б теперь он жил,
То был бы жулик и вор.
Потому что человеческая жизнь
Это тоже двор,
Если не королевский, то Скотный…»