Музыканты. Рассказ

    
      Июльские ночи короткие. И хотя в тёмном таёжном лесу мгла начинает наползать раньше, чем на открытых полянах, но и рвущийся сквозь пелену темноты рассвет, уже в четвертом часу протаптывает  дорогу для нового дня. Но всё же ночь, есть ночь. Это   время, когда невидимый глазу  даже днем филин, кричит свое зычное «уау-уау» переходя на энергичный хохот, сообщая о визите ночного гостя.

      Пасека всегда приманивала любителя мёда – медведя. С началом же медосбора, аромат  собранного пчелами  нектара, исходящий от  ульев - разносится далеко по округе. И хотя летом у хозяина тайги много других лакомств, но мёд – есть мёд. Начиная с поры медосбора, медведь приходит, проверяя, хорошо ли работают пчелы и пчеловод, чтобы выждав подходящий момент, полакомиться.  Вот и бродит он, особенно в тёмные безлунные ночи, рядом с поляной, где расположена  пасека. Тихо ступает. Ни одна веточка под его мощной лапой не треснет, не издаст предательского звука, не выдаст. Только огромного размера травы шуршат и сильно колышутся, указывая место его перемещения, да обнаруженные днем протоптанные тропинки, выдают ночного посетителя.

      Дом на пасеке не большой. Кухня и комната с кроватями, где тихо посапывает маленькая дочка, да приехавшие в гости на каникулы младший десятилетний брат и сестры, девяти и тринадцати лет.

      Чуткий нюх собаки уловил чужой запах зверя. Лай, переходящий на хрип, извещал о ночном госте. Хозяева, проснувшись от лая, наскоро оделись, и зажгли керосиновую лампу. Собака всё настойчивее звала на помощь. Сняв со стены вторую лампу «летучая мышь», зажгли и её. Хозяин взял и вышел с ней в темноту ночи. Свет от лампы слабо освещал густой, как настоянный чай, мрак. Тишину ночи нарушал шелест больших листьев борщевика, сообщая о приближении к пасеке хозяина леса.

      - Медведь? – робко спросила, выглядывающая из сеней женщина.

      - Он. Шагает, как к себе домой - ответил муж.

      - Что делать - то?

      - Спугнуть его надо.

      Да только как спугнуть сильного зверя? Ружья - то  нет. Да и не испугаешь его этим. Так, только для успокоения своей собственной души, от страха трепещущей   где-то в горле. И тут приходит мысль о … кастрюлях!

      Она возвращается в дом, тихонько, чтобы не разбудить и не напугать детей, пытается достать кастрюлю и … поварёшку. Но дети, все кроме восьмимесячной дочки подскочили и наперебой обступили с расспросами.

      - Там кто?

      - Почему так Дик сильно лает?

      - Это медведь?

        Молодая, двадцатилетняя женщина, сама первый раз столкнувшаяся с такой ситуацией, пытается успокоить их и убеждает, чтобы не боялись и главное -  сидели дома. Мелкий озноб бил всё её тело, руки тряслись, но, захватив кастрюлю и половник, она выходит и спешит к оставшемуся на поляне, где стоят ульи, мужу.
 
- Не ушёл? – с надеждой  спрашивает она, не узнавая своего голоса.

- Нет. Вон через дорогу стоит, пыхтит. Никуда пока не идёт. На одном месте встал.

Трясущимися руками она  начинает бить   по кастрюле, первый раз робко, а потом все сильнее и сильнее, так что создается впечатление, что летят искры. И тут за спиной в такт с её ударами начинают стучать две девчонки и мальчишка, вооружившись чашками, сковородками и ложками. Она стучит. И они стучат. И льется по глухому лесу музыка необычного оркестра. То в так, то не в такт, но главное – громко! Или им это только кажется, от страха. И от страха же они начинают кричать, отстукивая известный ритм «Спартак – чемпион, Спартак – чемпион!» Сколько они так кричали и стучали?! Им показалось, что целую вечность. Да только небо начинает менять цвет с восточной стороны, высвечивая его в нежные розоватые тона.

Муж показывает фонарем в сторону и кричит новоиспеченным музыкантам:

- Всё! Всё! Уходит! Вон, видите, белая макушка борщевика колышется. К пруду пошёл. Попыхтел недовольно и пошёл. Можно спать ложиться. Эту ночь отстояли.

Кто бы знал, сколько ещё таких музыкальных ночей выпадет на их судьбу…