Как аукнется, так и откликнется

                Нам не дано предугадать,
                Как слово наше отзовется...

                Ф. И. ТЮТЧЕВ


       История эта случилась давным-давно, в июле 1991 года — тогда я сдавала вступительные экзамены на исторический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. Два экзамена — литература (сочинение) и английский язык (устный) — были сданы успешно; оставался третий и последний — по истории России. Конкурс на истфак всегда был большим; в том далеком 1991 он составлял, помнится, 11 или 12 человек на место. Экзамен по истории ужесточили: к двум вопросам в билете добавили третий. Никакого блата у меня не было, поступала я второй раз, весь год работала и готовилась, как готовятся к генеральному сражению. Нервное напряжение достигло наивысшего предела, поскольку для меня решался вопрос жизни. Даже теперь, несколько десятков лет спустя, сдача вступительных экзаменов в Университет вспоминается как одна из самых стрессовых ситуаций в моей судьбе.
       В день экзамена я проснулась очень рано — раньше всех в доме, умылась и пошла на кухню ставить чайник. И вот захожу я в кухню, беру чайник, подхожу к раковине, чтобы налить в него воды, и вдруг с ужасом вижу, что на дне раковины сидит живая мышь! Раковина у нас тогда ещё была старая — массивная и глубокая, установленная в год строительства нашей пятиэтажки (1961). То ли от страха, то ли от растерянности, то ли от всего вместе я машинально врубила кран на всю катушку, вода стала очень быстро наполнять раковину, и мышь начала отчаянно барахтаться и тонуть. Тут мне стало её жалко, и я закрыла воду, которая ушла также быстро, как и пришла.
       Глазам моим явилась картина: на дне раковины остался лежать маленький мокрый мышонок. Он довольно быстро очухался, уселся, поглядел на меня своими маленькими черными глазками-бусинками и начал передними лапками стряхивать с мордочки капли воды. Мышонок был такой умильный и жалкий, что я, улыбнувшись, тихо сказала ему: «Ну, ладно, живи»! Затем положила в раковину какую-то старую хозяйственную доску, соорудив своего рода пандус, чтобы мышонок сумел выбраться из плена и убежать на все четыре стороны, а сама, не желая смущать его, ушла с кухни к себе в комнату. Вернувшись на кухню минут через 15, я обнаружила, что мышонок благополучно покинул свою ловушку.
       Я собралась, поехала в Университет и очень быстро забыла об этой неожиданной утренней встрече, полностью отдавшись мыслям и чувствам о предстоящем экзамене. Нас — абитуриентов тогда разбивали на группы, и каждую группу препоручали определенному экзаменатору. Я узнала, что попала в группу некой чрезвычайно строгой и беспощадной экзаменаторши. В первый же час экзамена по коридорам истфака стали распространяться сведения, что она уже нескольким экзаменующимся поставила низкие оценки, а кое-кого и завалила, в том числе одного молодого человека — отличника по двум предыдущим экзаменам. Говорили также, что этот парень — сын родителей со связями и каналами, отправляясь сдавать историю, хвастался перед другими абитуриентами, что сдаст запросто, поскольку у него и так уже две пятерки и получить третью ему будет нетрудно, но даже, если он и не получит отличную оценку, то ему будет достаточно и тройки, чтобы получить проходной балл. Однако случилось так, что на этом дерзком молодом человеке оправдалась народная мудрость: человек предполагает, а Господь располагает. В уповании на легкую пятерку парень зашел в экзаменационную аудиторию веселым, беспечным и самоуверенным, а вышел весь в слезах и в панике — принципиальная экзаменаторша влепила ему двойку, нисколько не посчитавшись с его предыдущими успехами. Как ни странно, эта история дала мне некоторую надежду — значит, суровая экзаменаторша, по-видимому, не взирает на какие бы то ни было заслуги,  связи и каналы, а ставит оценку на основании знаний человека.
       Наконец, пришла и моя очередь идти на эту решающую в моей судьбе экзаменационную битву. Подготовлена я была очень хорошо и знала много больше того, что требовалось знать по школьной программе. Но любой экзамен — всегда проверка не только, а иногда, увы, и не столько истинных знаний экзаменуемого, сколько и проверка самого экзаменатора на человечность. Думаю, что каждый, имеющий опыт сдачи письменных и особенно устных экзаменов знает, сколь многое зависит от того, к какому преподавателю попадешь...
       Спустя много лет я совершенно не помню ни имени, ни лица, ни внешнего облика той строгой женщины — экзаменатора, не помню своих трех вопросов, на которые отвечала, как мне тогда показалось, более часа, а затем ещё примерно столько же времени отвечала на её многочисленные вопросы, называла даты, показывала что-то на карте, и все мои ответы были правильными; вроде бы она была довольна, но всё сомневалась и задала ещё два дополнительных вопроса, на которые я больше не смогла дать верных ответов. Внутри меня уже давно всё заледенело, я стала чувствовать, что силы мои на исходе, а нервное напряжение на пределе возможного — я слышала, как стучит мое сердце, и этот стук откликается эхом в моей голове.
       Тогда она, наконец, сама остановила меня и сказала: «Ну что ж, довольно. На все вопросы по билету Вы ответили очень хорошо и на дополнительные вопросы также, хотя некоторые из них выходят за пределы экзаменационной программы. А последние мои вопросы и вовсе на уровне первого курса, и Вы можете не знать на них ответы». Она сделала короткую паузу и заключила: «Ну, ладно, живите»! Затем молча взяла мой экзаменационный лист и написала: Отлично.
       Не было больше в моей жизни дня равноценного и равнозначного по степени счастья и радости, чем тот летний день моего знаменательного поступления в Московский государственный университет
имени М. В. Ломоносова.


P. S. В числе наших любимых преподавателей был знаменитый профессор А. Ч. Козаржевский, который любил повторять, что «в Москве был, есть и будет только один-единственный Университет — Московский государственный университет имени
М. В. Ломоносова».


                19 января 2025 г.

На «обложке» — моя фотография: зримый образ эхо.
(Ближнее озеро близ деревни Топорково. 9.09.2024)