99. 9, или 13 подвигов инженера Петровкина-4

Глава 4.

:Мускатное пойло “Big John“ и неотвратимость наказания.


Когда светлы очи нашего героя стали закрываться, а тело мякнуть подобно вате, прозвучал спасительный голос или даже клич: “Выводят!“

Руки, хватавшие и душившие Петровкина, отпрянули — и он, получив долгожданную свободу, рухнул на землю.

Народ ринулся к воротам.

Из ближайшего к проходной подъезда, сохраняя траурный строй, стали выходить знакомые нам лица. Первым волочился Игорь Амбалович. Руки его были обмотаны белым плащом, поэтому собравшиеся не могли понять: защёлкнуты ли на его запястьях полицейские браслеты или нет? Это всех волновало. Игорь Амбалович шумно нюхал воздух и виновато прятал глаза. А там, надо сказать, было что прятать. На его лице, и справа, и слева, светились два огромных фингала, которые очень мешали руководителю производства ориентироваться в пространстве. Все понимали, что его только что справедливо наказали. И это всем нравилось.

Следом за ним громыхала тачка, употребляемая дачниками для перемещения по садовым участкам почвы и саженцев, на которой распласталась — заслуженный конструктор и специалист по 3Д-проектированию, Тамара Ивановна. В правой руке, до белизны ногтей, она сжимала вырванную “с мясом“ древнюю мышь с колёсиком, а левой придерживала парик, съехавший набок. Лицо её горело пунцовым огнём так, будто её только что душили, били по щекам и топили в ванне. И это тоже всем нравилось.

Замыкал шествие Гришка Гриберман, который, собственно, и катил тачку. Если бы не торчавшие во все стороны волосы, напоминавшие неухоженную львиную гриву, и распухший на пол-лица нос, можно было бы сказать, что он вообще никак не пострадал. Подумаешь: схватили один раз за волосы и врезали в носовые хрящи коленом — с кем не бывает. Держался он молодцом. И это всех немного раздражало.

— Вот они… голубчики, — наконец выкрикнул первый зритель, а другие голоса радостно подхватили: “Да, попались!“, “Допрыгались“, “Теперь узнают… ответят за всё, негодяи!“, ну и прочие фразочки на тот же манер.

В это самое время к воротам завода шатающейся походкой подтянулся наш герой, потрёпанный, но не покорённый, и застыл от увиденного. Ему было тяжело и больно видеть своих коллег, подвергнутых физическому насилию. Но он, как и все остальные зрители, ожидал продолжения. Какого? Да какого угодно. Травли собаками. Подвешивания на колючей проволоке. В конце концов — внесудебной расправы автоматчиков, прямо здесь, за выгребной ямой. Но к величайшему его удивлению, и ещё большему удивлению собравшихся, которые сами только что показательно перевоспитали технолога предприятия, произошло следующее…

Гришка подкатил тачку с Тамарой Ивановной к будке охраны, затем вывалил её как почву или саженцы на грязный снег и как ни в чём не бывало пролез под шлагбаум проходной. Увидев в толпе Петровкина, он радостно поприветствовал своего друга, попытался разжиться на ходу сигареткой, но, получив отказ, не смутился и, обмотав вокруг худой шеи платок, уверенно зашагал в сторону метро, насвистывая что-то из итальянских арий.

Толпа ахнула в первый раз.

Тамара Ивановна тоже не осталась у зрителей в долгу и сыграла не менее ярко. Грязно выругавшись по матери, она свободной рукой привела в порядок парик (в другой руке она по-прежнему сжимала вырванную мышь), ловко открыла дверцу своего спортивного “Aston Martin’а“, завела его, и, просигналив, чтобы быстрее открывали, стрелой вылетела за ворота.

Толпа ахнула во второй раз.

Игорь Амбалович проводил коллег взглядом, расправил и надел белый плащ, который до сих пор притягивал внимание толпы (никаких наручников под ним, конечно же, не оказалось), и с грустным производственным лицом поплёлся к стоявшим неподалёку пакгаузам, на ходу вступая в перепалку с праздными работягами.

Толпа хотела было ахнуть в третий раз. И возможно даже совершить тот самый самосуд, которого больше всего боялся Петровкин. Как вдруг уже знакомый голос из толпы снова объявил: “САМ!“

Люди оцепенели: “Неужели САМ?“ Ведь одно дело телевизор, а совсем другое — вот так вот. Тут любой потеряет самообладание.

На ступенях подъезда появилась чья-то внушительная фигура. Охрана выскочила из будки проходной и стала демонстративно теснить массы.

— Это он? — истошно орала дама в берете, напирая под тяжестью тел на вооруженную охрану.

— Нет, это кто-то другой, — отвечал ей мужчина в начищенных до блеска ботинках, которого толпа тоже несла к воротам.

— А кто это тогда? — заволновались тела.

— Это Раков! — спасительно определил кто-то.

— Да, это Раков! Раков! Ура! — и толпу захлестнула неудержимая радость.

Раков сделал несколько шагов по направлению к “Аурусу“, стоявшему между джипов сопровождения, и свысока посмотрел на народ. О да, нас не обманывали: это был необыкновенный человек.

Лицом и причёской он напоминал бывшего английского премьер-министра Бориса Джонсона, только нос казался крупнее, а подбородок — массивнее, а вот фигурой это был, конечно, Арнольд, кулачищи — во: Тайсоновские! Но что самое значимое — это взгляд. Ум и философская грусть в глазах, тут уж точно — прямое наследие Льва Николаевича или, чего уж там, Фёдора Михайловича. Глыба!

Не зря о нём так много говорили, и даже если говорили что-то плохое, то говорили это особым образом, понимая масштаб личности.

Толпа не спускала глаз со своего кумира: “Сейчас скажет!“

Раков постоял немного, обдуваемый ветрами, принюхался, тоскливо посмотрел на столб дыма, поднимавшийся над заводом, ещё раз окинул взглядом сирый московский люд, улыбнулся и выразительно, с чувством, произнёс: “Духи, вешайтесь“.

После чего ловко запрыгнул в лакированный “Аурус“, который в ту же секунду сорвался с места.

Автоматчики, кажется, немного замешкались, но, молодцы: быстро пришли в себя и энергично заработали прикладами, оттесняя толпу от ворот. Джипы охраны врубили проблесковые маячки и крякалки:   

“Пропустите колонну! Пропустите колонну!“

Можно подумать, колонну кто-то рискнул бы не пропустить.

Люди у проходной заволновались: “Упустили. Кто же теперь правду скажет?“

Но на их счастье из того же подъезда выскочил потерявшийся референт или мелкий помощник и рысью помчался к поджидавшей его служебной машине.

“Уходит!“

Но дама в берете и тут не подвела и срезала его, как из засады:

— Юноша, а куда это вы так спешите, а? Тут, кажется, взрыв произошёл, а нам ничего не говорят.

— Как воды в рот набрали. Бегают, бегают. Один, вон, уже отбегался! — вторил ей мужчина в начищенных до блеска ботинках.

— Не злите народ! — погрозил голос, который, как мы знаем, был в курсе всего, но до сих пор сохранял инкогнито. — Мало не покажется.

Референт оценил накал ситуации и остановился. Его тренированное годами лицо подёрнула елейная пелена.

— Граждане, — промолвил он самым доброжелательным тоном. — Никто ничего не скрывает. Это не взрыв. Это просто утечка из труб отопления. Скоро всё устранят — и тепло вернётся в ваши дома. Не волнуйтесь и расходитесь.

— Какое ещё тепло?!! — заорала дама в берете. — Утечка. Ты сам, смотри, не утеки.

— А то один вон уже утёк, — подтвердил мужчина в начищенных до блеска ботинках.

Толпа стала надвигаться. Автоматчики опять замешкались.

Референт ещё раз оценил ситуацию, потом расстояние до машины и профессионально принял решение. Он подбросил вверх свою шляпу — толпа отвлеклась на её красивый гипнотический полёт — а слуга народа, воспользовавшись этим, быстро заскочил внутрь автотранспортного средства, которое сорвалось с места не хуже премиального “Ауруса“.

Около ворот он вынужденно притормозил. Выгадав мгновение, пока поднимали шлагбаум, референт открыл окно и прокричал маячившему неподалёку начальнику производства:

— Игорь! Слышь! Короче… это… камеры не забудь снять. И сложи в коробку. Я потом ребят пришлю — заберут. Нам их на другом объекте ещё монтировать. И шляпу мою найди. Что ты там болтаешься без дела? Работай!

Игорь Амбалович послушно покивал.

— Только провода не перепутайте! — крикнул в уже закрытое окно референт, и его машина понеслась догонять колонну.

Петровкин понял, что нужно уходить.

— Во что район превратили, сволочи! — продолжала возмущаться дама в берете, но было видно, что она растратила свой бойцовский запал и собиралась двигать по направлению к дому.

— Как преступность выросла! — подтвердил мужчина в начищенных до блеска ботинках, но и он, судя по тональности и тембру, выдохся и отчаливал.

Вслед за ними остальные жильцы тоже потянулись к своим уютным домикам.

Петровкин огляделся по сторонам. Под деревом лежало окровавленное тело главного технолога, которое начал покрывать нежный пушок предновогоднего снега.

И тут Илья Никодимович увидел Гарри!

Самец шимпанзе стоял в нескольких шагах от него и слюнявил языком свои желтые зубы. Из боковых карманов его пижонских бриджей торчали две бутылки мускатного пойла “Big John“, которым так любят разогреваться гламурные московские бомжи с научными степенями.

“Вот же пронырливый примат!“

И они молча побрели к метро.   


Продолжение здесь: http://proza.ru/2025/01/21/1716