Почтовый станец в Новогодних Тальцах 2

Первый снимок ямщицкого станца в Тальцах я вынужден был сделать против солнца. Это не лучший вариант для фотосъёмок. Погода в этом месте Прибайкалья меняется, как ей вздумается. За четыре часа, солнечная погода, при полном безветрии сменялась внезапно сгустившимися тучами и лёгкой метелью. И так несколько раз, без всякой системности и расписания. И каждый раз оказывалось, что освещения объектов небесным светилом либо вообще не было, либо оно было ярким, но не там, где надо. Это вам не театральный софит, чтобы его вертеть как вам вздумается. Да и мои снимки не для всероссийской фотовыставки - это информация для путешественников странствующих по историческим местам. А в Тальцах, компактно собраны деревянные постройки со всей бывшей Иркутской губернии. Это равноценно нескольким десяткам поездок в разные города и веси. Да и природа здесь заповедная. А прокомментирую я эту фотографию со въезда в ворота ямщицкой станции Малиновской так - это что-то вроде комнаты отдыха машинистов электровозов. Только здание бревенчатое, быт внутри спартанский и железной дороги поблизости нет. И нет тут ни ямщиков, ни лошадей, ни кибиток. Вместо сеней, как положено в сибирских избах, хомутарка с парой хомутов, уздечками, висящими на гвозде, и парой мешков с символическим овсом. По другую сторону ворот дом станционного смотрителя, быт в котором не значительно лучше ямщицкого. В дальнем углу двора, изгородь, обозначающая границы дворовой территории крыта навесом, и там - стойло для лошадей, сеновал, стоянка для транспорта. Есть несколько деревянных саней и телег, но ямщицкой кибитки для экспозиции не сыскали. И, если, в церкви и купеческом доме я восхищался, то на старинной почте мне стало тоскливо от убогой провинциальности и безжизненной тишины. А ещё сто пятьдесят лет назад, без ямщицкой почты, жизнеспособность государства Расейского была немыслима. Даже в семидесятых годах двадцатого века, сельский почтальон разъезжал по русской деревне на телеге, или в санях. Его уже никто не воспринимал, как ямщика, хотя он им и оставался. С центральной городской почты - прессу, посылки, письма, поздравительные открытки и прочую почту везли в спецмашинах, а по сельским улицам разъезжал гордый почтальон, которого часами ждали на лавочках за воротами местные старики. Для них, не было на селе более уважаемого человека - он вёз им весточки от городских детей и внуков-студентов, писали домой и солдаты срочной службы, а так же родственники из дальних уголков страны. А с 17 октября 1964 года на сельских стариков стала падать "манна небесная" - всем колхозникам стали платить пенсию по достижению шестидесяти лет. Вы представляете, кем был для них почтальон? Он стал кормильцем! Хотя, пенсию повелел им платить Брежнев, почтальон, всё-таки, был роднее - это он давал пенсионерам деньги в руки (за автограф).