12. Как только, так сразу

   Илья открыл глаза. Почему так трудно дышать? Словно кто-то положил ему на грудь тяжелую плиту. Он опустил глаза вниз. Нет, никакой плиты не было.  Во рту пересохло…   Чувство дискомфорта с каждым мгновением  нарастало. Ватные руки, еще более ватные ноги, живот прилип к спине…  Ощущение чужого тела, в которое его зачем-то упаковали…  А кто и зачем?
 
   Он окинул взглядом странную комнату,  с кучей мигающих огоньков,  затем увидел окно, за которым  плавало  молочно-белое марево…   Похоже,  он  все-таки умер. И в смерти, действительно, нет ничего хорошего.
 
   В комнату вошел мужчина в светло-зеленой  одежде. Следом за ним – женщина. Потом еще две. Они все окружили то, на чем лежал Илья,  быстро  заговорили, перебивая друг друга.  Он прикрыл глаза. Устал…

   - Илья Сергеевич, вы слышите меня?  - Спросил мужчина, низко наклоняясь к изголовью кровати.

   - Да, - ответил Илья.

Собственный голос показался ему чужим и хриплым.
 
   - Очень хорошо. Отдыхайте.
 
Они опять застрекотали, перебивая друг друга.  Силы у Ильи закончились и он снова ушел в сон…

    Сколько времени протекло с тех пор, как он очнулся, Илья не знал. Вокруг него постоянно  сновали  люди. Они что-то делали с его телом, он им не мешал. Какое, в сущности, теперь  дело до всех этих опытов? В  редкие минуты, когда его никто не беспокоил, в голове  появлялись обрывки воспоминаний:  отвратительный вкус бульона  и протертая слизь, которую называли кашей. Кажется, его и здесь пытались накормить   подобным. Только однажды он вдруг вспомнил запах, очень приятный. А вот что могло так пахнуть, он забыл.

    Наконец, ему объяснили, что он не умер. Что вот это называется – жизнь и он обязательно все вспомнит, здоровье вернется, все будет, как прежде. Эта фраза напрягла. Он не помнил, что ценного было в  «прежде», но точно знал, что ему нельзя вспоминать прошлое.  Врачи убеждали, как необходимо  вернуться  в ту точку, откуда началась болезнь. А потом оттуда пойти другой дорогой навстречу здоровью и счастью.  Но Илье почему-то  страшно было не только  туда возвращаться, но даже мысленно смотреть в ту сторону. А почему? Что за мрак жил в лабиринтах его прошлого?  Он забыл.
 
   Со временем его научили сидеть в кровати, самостоятельно есть и даже смотреть телевизор. Тело потихоньку входило в силу, но Илья все еще не ощущал его своим.
 
   Через некоторое время его перевели в другую комнату (палату) и какой-то интересный человек в светлом костюме стал приходить каждый день и разговаривать  с ним про погоду, про фильмы, про то, что он любит есть.  Человек  читал ему сказки по Емелю и щуку, про колобка и про морскую царевну.  С ним было интересно и спокойно, как с другом. Илья  вспомнил слово «друг». Это был человек, рядом с которым не страшно.

   Время шло. Однажды нянечка Нина Петровна мыла пол и сказала:

   - Все будет хорошо, Илья Сергеевич. Время лечит.

   От чего? От чего оно должно было его вылечить? Зачем его каждый день  мучили, заставляя  вспоминать?  Он сопротивлялся  такому странному лечению и пребывал в состоянии хронического неудовольствия.
 
   А потом к нему стали приходить разные люди. Они рассказывали Илье про то, как вместе с ним ловили рыбу в Карелии, как путешествовали по Тянь-Шаню, как вместе писали очерки и рассказы, как он однажды кого-то там спас…  Он кивал, улыбался, но никого из них не узнавал…

   - Знаете, Илья Сергеевич, - сказал ему лечащий врач Павел Егорович, - вы большой хитрец. Сдается мне, что вы ведете с нами какую-то игру. А вот зачем  -  не понимаю.

   - Не с вами, с собой, - неожиданно для себя  ответил ему  Илья.  -  И я не знаю, как мне перестать в нее играть.
 
Внимательные глаза доктора сочувственно смотрели сквозь дымчатые стекла очков. У кого еще был когда-то такой же теплый и добрый взгляд? Стена…
 
   И вот в один прекрасный день навестить Илью пришли три мужика весьма странной наружности. Кто они такие?
 
   - Ну, ты, болезный, хватит хандрить, сказал один с хрипотцой в голосе, - без тебя и песен не поется и сосиски стали безвкусными. Не дрейфь, мужик, мы с тобой еще попоем, бабам косточки промоем, солнышко на гармонь натянем и…

   - Колек, ты не очень наседай. Вишь, человек тебя не помнит.

   - Ща вспомнит, - засмеялся толстяк-оптимист и тихонько запел: «Водил тебя в баню, там вениками парил, тройным одеколоном поливал…»...

   В голове у Ильи словно взорвалась маленькая граната.

   - Мужики… Это вы – мужики, где же вы были так долго?

Он так был рад  встретиться с людьми из своего  прошлого, что в этот момент забыл думать о нем, как о чем-то запретно-ужасном.
 
   - А что я говорил?

   - Ох, музыкант, тебе бы в доктора, - засмеялся повар. - Сообразим по маленькой?
 
   - Ему же нельзя, - сказал третий.

   - А я про сосиски, а ты про что?
 
И в этот момент Илья понял, как сильно он хочет домой, как надоела ему больница. Как тепло рядом с этими простыми и добрыми мужиками, которые  прятались в беседке  от жен-аспидов…

    - Заберите меня отсюда, мужики.

    - Как только, так сразу, - засмеялся музыкант. – Ты не куксись. Мы будем к тебе приходить. Как отдадут, так сразу и заберем.





Рисунок автора