Дневник. Сентябрь 1978

2.09.1978 Суббота.

Занималась йогой. Вернулся со сборов Саша - массажист. Он мне очень нравится.
Яркий темперамент. Вчера первый день плавала в бассейне "Сетунь", одна  на
дорожке - красота!

7.09.1978 Суббота.

Угол 55 градусов. Ура! Радоваться рано, тем более храбриться. Теперь уже знаю,
что не ко времени спешить только нечистого смешить. Но мне очень радостно,
так радостно, что хочется прыгать. Еле сдерживаюсь. Я так старательно и
регулярно делаю все специальные упражнения, что на стенке гимнастической
спокойно держу угол, так разработала пресс.

Может со страху сяду на пятки в конце недели, ведь в понедельник идти
к Зое Сергеевне на приём. Страх немного отступает из-за того, что коленочка
поддаётся тренировкам. Жаль, что пропустила целых два занятия в бассейне по
техническим причинам.

Смотрела две игры с чемпионата мира по волейболу: игру кубинок с нашими
и с японками. Да, эти стройняшки с Острова Свободы вызывают восхищение.

8.09.1978 Пятница.

Случилось то, что должно было случиться. Мы дошутились с Амбалом. И во всём
виновата одна только я. Все эти выступления относительно его ласковых рук, эти
дружеские пожатия, разговоры о том, что без его массажа я уже не могу
существовать и не сяду на пятки, привели к тому, что сначала исчезла Тоня и
её причиндалы в виде трусиков на балконной верёвке, невзначай брошенного
халатика. И ещё то, что вместо того, чтобы уйти, я ещё чего-то ждала, и когда он
уже обнял меня и притянул к себе, было поздно что-либо сделать.

Я ждала этого момента уже со дня исчезновения Тони, и на этот случай
заготовила фразу: "Валерий Михайлович, Вы забываетесь", но в этот момент язык
почему-то присох к нёбу, и когда я начала лепетать "не надо", мы уже лежали
голые на софе. И он вдруг стал каким-то наивно-трогательным, здесь уже поздно
было отталкивать его, и я снова поплыла по течению.

Он что-то говорил о том, что я хорошенькая, и никак не хотел верить, что у меня
нет любовников. "Я думал: у вас с Лёвой всё нормально. "
Эх, Лёва, Лёва...  Никто меня так не поцелует.
Валерка целует, как ни странно, плохо, но зато целует груди, и его руки...
Я чувствовала себя в таком дурацком положении, лёжа под ним. Он даже не
лежал на мне, а держался на руках. Я попыталась спросить о Тоне, но он оборвал
меня: "Наташ, давай договоримся о ней не вспоминать". Мне сразу ударила в
голову мысль, что они из-за меня поссорились. Этого ещё недоставало.

Правда, у меня бывали грустные мысли, например, в первый раз, когда я увидела
её, и с ними ужинала, я почувствовала себя совсем лишней. И когда я уходила,
мне было очень тяжело чувствовать себя такой одинокой. В этот момент я
кинулась бы к кому угодно искать утешения. А сейчас, не ведая, и не желая этого,
я сделала что-то нехорошее. Тем более, что мне он совсем не нужен.

Конечно, он не мог сдержаться, видя меня такой беспомощной, решил меня
утешить. И я сама чувствую, что прекрасно выгляжу из-за своей бесконечной
гимнастики. Вчера уголок на стенке делала совершенно спокойно, постройнела
малость. Я чувствую, что расцвела последним ярким цветом своей молодости, и
дальше мне уже надо будет привлекать не этим, а опыта нет.

Всё это проносилось в моей голове, когда Валера мял и целовал меня, и просил
не каменеть, а обнять его. Я обнимала, гладила его, и думала, как же мне выйти
из этого положения. Его член под моими руками постепенно креп и напрягался,
и я ужаснулась его толщине. Как будто в ответ на мои мысли он сказал, что
писька у меня маленькая, вернее, вход во влагалище, и ему туда не пройти, будет
очень больно.
"Ну и что ты хочешь?" - с испугом спросила я, - "Миронову срочно вызывать?"
Он засмеялся, смягчаясь: "Нет, Наташка, мне надо её сначала тихонечко
разработать, она же должна растянуться".
- О, нет, Валерочка, зачем тебе мучиться. Я вон ногу два месяца разрабатываю,
а тут нужны годы, у тебя же времени нет. Найди лучше разработанную.
Я это так по-деловому произнесла, что сама не могла удержаться от смеха.
- Ну надо же, рядом такая хорошенькая женщина, ласковая и страстная, а я не
могу сделать то, чего хочу.
- Валерочка, ты ошибаешься, я не страстная.

Он вдруг выпрямился и приблизил свой огромный член к моему лицу. Сначала
я отвернулась, потом всё же обхватила губами головку, делая сосательные
движения. Он даже застонал. Но я вытолкнула член, и отвернула лицо. Он сразу
же наклонился ко мне.
- Ну, Наташ, почему, показала игрушку ребёнку и убрала.
- Нет, Валера, такая ласка должна быть взаимной.
Я сказала это, зная, что месячные у меня ещё не кончились, и было там так много
слизи у меня, что он отложил эту ласку до вторника, наверное, побрезговал после
еды-то. Во вторник, говорит, помоемся и...

Он спросил не кончила ли я. А я, выскользнув, убежала в ванную и, кажется,
вовремя. Когда я вошла, он был уже в брюках. Горела настольная лампа, при
свете которой он жадно разглядывал меня.
- Голенькая...
Краснея и прячась от его взгляда, я прижалась к нему. Его руки заскользили
по моему телу.
- Ты так хорошо смеёшься, Наташка, так морщишь носик.
- Валерочка, уходи пожалуйста в другую комнату, я оденусь.
- Нет. Во-первых, я хочу смотреть на тебя голую, а потом, я слушаю новости,
я же не видел, как сыграли наши хоккеисты, ты меня отвлекла.

10.09.1978 Воскресенье.

Сегодня весь день посвятила разработке ноги. С утра занималась  йогой. Вчера
профилонила. Вчера вообще Амбал увёл нас с Галочкой на костёр к Генералу, и
ухаживал за нами из двух рук. Меня он приглашал к себе, но я качала головой.
"Ну, Наташ, я соскучился по твоему носику. Мы просто полежим и всё..."
Нет, лежать с  Амбалом, да ещё на глазах у Генерала. Генерал мне и так уже
сказал: "Ты только моей бабой ещё не была." Конечно, и со Славой, и с Лёвой.
И всё это на глазах у Генерала.

Уговаривать и настаивать он не стал, то бишь Амбал, ушёл покурить, и вернулся
только после "Рабочего", когда я успела выйти в другую дверь. Вся эта компания
поехала к нему. Я думала, он обидится. Но сегодня играл со мной в волейбол,
даже вдвоём в кружочек.

Прошёл мимо Лёва Паровоз и что-то буркнул. "Ревнует", - заметил Валера.
Вот хорошо бы, если это так, но я сомневаюсь. Правда уже к вечеру я стояла,
разговаривала с Любой. Кто-то подошёл сзади,  обнял меня и спросил: "Не
замёрзла?" Я оглянулась, он тотчас отпустил меня. Это был Лёва. Странный, ей
богу. То не видит, то мимо не пройдёт. В этот день Амбал нас к костру не
пригласил. Во вторник не знаю, идти к нему или нет, пора заканчивать массаж.

11.09.1978 Понедельник.

Историческая дата. Была у З.С. Мироновой. Кажется, она стала добрее от моего
желания вернуться на площадку. Связка, кажется, на месте. Бог есть. Или
Миронова — бог. Я боюсь верить. Меня все настраивали на операцию. Но самая
лучшая операция - та, которая не сделана.

14.09.1978 Четверг.

Судьба женщины окружена ореолом страдания. Ещё во вторник всё было
прекрасно. Во время массажа Амбал заговорил о том, что  неплохо было бы
пойти в семейную баню, там он меня отмассировал бы первоклассно. Я пришла
к нему во вторник с тем, чтобы поделиться своей радостью после визита к Зое
Сергеевне Мироновой, чтобы поблагодарить, как-то дружески расстаться. Но
вышло иначе...

Уже собираясь уходить, я с ним в чём-то там поспорила, и начала читать о
массаже в бане из Галкиной книжечки. Он стоял позади меня, его лицо было
около моих волос,  и говорил почти мне в ухо.
- Наташ, ты паришься в шляпе с большими полями?
- Да, конечно, здесь же сказано...
- Хотел бы я увидеть тебя голенькую, и в шляпе. А на ноги одеваешь что-нибудь?
- Да, и на грудь.
- Что? Обжигает соски паром?
- Да, кончики пальцев и соски.

Я продолжала читать о том, что париться лучше лёжа, и вдвоём. Но его ласковые
и большие руки уже обнимали меня, уже расстегивали пуговицы на батнике.
- Ну, Валера, подожди, давай дочитаем.
- Читай, я очень хочу поцеловать твои сосочки. Какая у тебя грудка. Я раньше
думал, что они у тебя больше. Ты всегда такая подтянутая, - и он показал мне, как
я вхожу на Поляну, всем киваю и улыбаюсь.

Потом мы лежали валетом, и я умирала от ласки. Или его язык глубоко проникал
во влагалище, сосал мне клитор, или он умел это делать, - не знаю, но я не могла
пошевельнуться. Правда, мне тоже пришлось сосать его член, но это была
ответная ласка. И чем больше я его буду ублажать, тем большее наслаждение
доставит он мне. Не знаю, если это извращение, или онанизм, то я за это
извращение.

Я томилась, словно каша в духовке. И когда он попытался ввести свой член,
то он уже не показался мне таким огромным. Он говорил, что головка - самое
утолщённое место, уже входит. Я как-то слабее чувствовала боль, но страх
оставался прежним, я вся была напряжена, как струнка. И хотя он выбирал очень
удобные положения, я всё равно не могла расслабиться, и расслаблялась только
тогда, когда он освобождал меня от своего члена.

Но он, видимо, испытывал нечто большее, в каком-то забвении шептал:
"Ой, Наташенька, какая пиписочка!... Ой, как хочется ввести туда весь членик!..."
Он не понимал моего страха, моей боли. Если головка входила в полость
влагалища, значит плева была нарушена.
- Кто же тебе тебе сломал плеву? Пальцем или каким-то маленьким членом.
Ты говоришь, что ты не жила?
- Нет.
- Но ты же не целочка?
- Валера, я не знаю, что там у меня.
- Дурёшка ты. Ты же ласковая, нежная, неужели тебе не нужна мужская ласка?
- Нужна. Я без неё подыхаю, иногда нападёт...

В этот вечер я еле ушла от него, уже около полуночи. На следующий день он
совсем не выходил из моей головы, и я решила, что я опять затягиваю узел на
своей шее.

Сегодня я не пошла к нему. Я чувствовала, что он позвонит, но не думала, что
так обидится.
- В чем дело? - послышался его твёрдый, сердитый голос.
- Ни в чём...
- Почему не пришла?
- А ты меня ждал? Я ещё вторником живу, - говорила я, чувствуя, что говорю
совсем не то и не так. Получается ирония какая-то.
- А если вторником живёшь, то могла бы позвонить. А то как мышь в нору
забилась.
- Да...
- Я между прочим отложил кое-какие дела.
- Извини...
- Могла бы позвонить всё-таки.
- А что я тебе скажу?
- Сказала бы, что дело пошло на поправку, и в моём массаже ты больше не
нуждаешься. И что ты больше никогда ко мне не придёшь. Так?
- Да, наверное так, - произнесла я.
- Ну, пока...
- Пока...

Он сказал слова, которые я должна была сказать ему, но не смела. И сказал это
так, что сердце у меня заколотилось. Я положила трубку, и просидела у телефона
несколько минут, может быть даже час, уставившись в одну точку. Вспомнились
Галкины слова: "Не думай, Наташ, что обидишь его. Он тебя обижает больше."
Он всё твердит мне, что мы-взрослые люди и соответственно должны вести себя.
Вспомнила, как он бросился ко мне 14 мая после моего падения, как вправил
ногу, как предложил свои услуги, как хорошо нам было во вторник.

Я резко сняла трубку, набрала номер.
- Валера, ты извини, что я опять отрываю тебя от дел.
- О, как вежливо, Наташенька.
- Улыбаешься. Слава богу. Ты не обиделся?
- Нет. Я думал, я тебя чем-то обидел. Завтра придешь?
- Завтра? Да, приду. Приду, и всё тебе объясню, хорошо?
- Договорились. Жду после шести.
Настроение у меня изменилось. Завтра ему всё объясню. Правда, завтра мне в
бассейн. Ну не могу я снова ему звонить.

17.09.1978 Воскресенье.

В пятницу утром на работе я поделилась с Таней. Говорю, не ожидала, что он
так на всё это среагирует.
- Наташ, да ты что, не понимаешь, что ты сделала "финт ушами".

В пятницу я отправилась к нему. Одета была в брюках и в белой кофточке. Всё
это мне очень идёт, и я была собой довольна. Дома я его не застала, и не знала,
что делать. Шмотки у меня были с собой в бассейн, и решив написать ему
записку, я села на лавочку возле его подъезда, доставая бумагу и ручку.

В этот момент он и появился, в костюме, расцвёл, увидев меня. "Она как всегда
читает. На вот ключи, я сбегаю в магазин, куплю бутылочку вина." Вернулся он
с бутылкой "Свадебного". И это была моя вторая брачная ночь (первая с Лёвой у
Генки дома).

Я ему пыталась сказать, что мне нужно в бассейн.
- Да, сейчас мы с тобой помоемся, - он сразу начал меня раздевать.
- Валера, я пришла на массаж.
- Массаж мы отложим до вторника, хорошо, Наташ?

Мылись мы под душем вдвоём, тёрли друг другу спинки. Вместо халата я одела
его рубашку, ожидая его, прикорнула в уголке софы. Я чувствовала усталость,
может быть после бешеного дня. Я вечером оставалась доделывать фосфор после
работы, и если бы не девчонки (Надя сказала в ответ на мою благодарность за
помощь: "Ну что ты, Наташ, свою работу мы не сделаем, а другому всегда
поможем") я не знаю, когда и ушла бы с работы. Меня знобило и немного
першило в горле.

"Наташ, ну ты накройся. Что ты так сидишь?" Он подошёл ко мне, укрыл
покрывалом. Мы выпили вина. Мороженое я есть не стала. Что-то никак не
могла согреться.

Мы сразу легли валетиком. Я никак не могла себя настроить на сосание члена, и
когда выпустила его, он зло и грубо сказал: "Ну что ты! Ну поцелуй ж*пу, я*ца.
Ну что ты, не знаешь, или не можешь?"

Кровь ударила мне в голову. Я медленно начала высвобождать своё тело
из-под его рук и губ.
- Начинается, - тем же тоном сказал он, - "фокусы выкидывать будешь?"
К горлу подкатил комок. Я готова была разрыдаться.
- Наташенька, ну что ты? - Он попытался обнять меня, но я отодвигалась от
его рук.
- Валера, ты извини меня, я хочу домой.
- Перестань, Наташ, ну грубо сказал что-то, не так, может быть, но ты тоже
должна меня понять. Я же тоже человек, я — мужчина.

В это время зазвонил телефон. Он подошёл. По разговору я поняла, что это
Тоня. Она в больнице. Оперировали колено. Вот, оказывается, что случилось.
Она в больнице, а я в это время... Мне вдруг я опротивела, всё мое существо
мне опротивело. Я уже не могла сдержаться. Прижав кулачки к глазам, и вся
сжавшись в комок, я беззвучно плакала. Мне было очень плохо. Мне было так
плохо, что я не могла даже одеться и уйти отсюда, мне необходимо было слезами
немного себя успокоить.

Он тут же бросился ко мне, схватил меня, прижал к себе, начал целовать.
"Ну, Наташенька, ну что ты, ну что ты, глупенькая." Если бы он этого не сделал,
или ушёл хоть на немножечко,  я успела бы одеться, я была готова к этому. Но его
реакция на мои слёзы обезоружила меня, и когда он сказал мне:
- Да сними ты эту рубашку. Я не чувствую твоего тела, - я не могла пошевелить
пальцами, поднять руку, прошептала только:
- Нет, ты сам. Я не могу шевельнуться.
- Ты останешься сегодня?
- Нет.
- Ну хорошо. Я провожу тебя сегодня до "Молодёжной", если ты хочешь. Но
только, прошу тебя, Наташка, давай это время, которое у нас сейчас есть, не
ссориться, пусть это будет только наше время, сколько бы его ни было, только
наше.

Он сказал, что с удовольствием целует мою писоньку. "А тебе хорошо, когда я
её целую?" Боже! Он ещё спрашивает... Он лёг рядом, укрыл меня покрывалом.
"Наташка, мне очень хорошо быть с тобой, спокойно. Я отдыхаю, отдыхаю всеми
членами, могу говорить с тобой обо всём. Есть женщины, которым не терпится
поскорее "бросить палочку". И не знаешь, что они ещё отколют. Мне так же
хорошо с тобой, как с Лапой (он имел в виду Тоню).
- А как Лапа относится к твоим меняющимся любовным связям?
- Я стараюсь, чтобы она не знала.

Странно, почему он оберегает её от этих познаний, а мне столько поведал
интимных вещей, что я не смогла скрыть того, как я ошарашена была. Начал он
рассказывать что-то о Генерале. Он сидел голый на краю софы, я полулежала.
Времени уже было много, стрелка приближалась к полуночи. Я должна была
что-то решать.

Он очень просил меня остаться. Может, ему хотелось выговориться. Иногда в
такие минуты может получиться очень интересный для души разговор. И я
решилась. Наплела маме всякой всячины, и осталась до утра. Горло у меня уже
здорово болело, я чувствовала, что не сегодня-завтра потеряю голос. Он
предложил мне перейти в его комнату, т.к. там есть одеяло, напоил меня горячим
чаем с лимоном, уложил в постель. Я знала, что мне предстоит пережить
бессонную ночь, т.к. я не смогу здесь заснуть. Но в эту ночь я кое-что для себя
прояснила.

Он рассказал мне, что после армии он долгое время жил с Надей. Но она
ревностно следила за ним, нельзя было ни с кем поговорить. И после этой связи
он пошёл вразнос, что называется. Женщина за женщиной.

Меня удивило то, что Ольга Молодая так по-чёрному живёт. У него в постели
она стонала, говорила, что кончает не скоро всегда, но у него она кончала раз
по пять-шесть за одну ночь. Генерал даже в стенку стучал им от этого стона.
И что Пицунда спокойно разрешает кончать в себя, потому что у неё не может
быть детей. Он с ней был раза два. Ещё Лёва говорил мне, что Пицунду уважают
все как женщину, и переспала она почти со всеми на Поляне. Порой женщин
привозит к нему Генерал. Однажды легли они с одной, он думал, что не сможет
встать у него член, опозорится перед бабой. Но потом ничего, встал, всё было
нормально: "вы*б бабу".

Всё рассказывалось так откровенно, своими словами. Я лежала, удивляясь
и одновременно внимательно слушая. О Любке я узнала такую вещь, что у меня
чуть волосы дыбом не встали. Кто-то с ней переспал, и у этого парня появилась
какая-то болезнь, от которой чешется член, но её можно вывести, сбрив волосы
и чем-то помазав. После того, как этот слух прошёл по Поляне, мужики
шарахнулись от неё, и  Амбал в первую голову.

Я начала уверять его, что это бред. Оказалось, что этот бред распространил вроде
бы Голиков, мой драгоценный Славочка. Чтобы женщине было плохо, он мстит
за себя вот таким путём. Ведь на Лёву он когда-то тоже наговорил. Меня он ещё
до такого позора не довёл. До этого слуха Амбал непрочь был бы переспать и с
Любкой и с Галкой. Галка ему очень нравится, а в постели она была бы просто
обворожительна. Но она спит не с полянскими, у неё свои кадры есть.

Он высмеял мои уверения, что она ни с кем не спит. Он не хочет хвалиться, но
стоит ему сейчас позвонить, и сейчас же прилетит к нему в любое время дня и
ночи. Но он спит не со всеми подряд, а всё таки отбирает. Вот я ему тоже чем-то
нравлюсь, например своей писонькой, такой маленькой, своим смехом,
характером. И что пока он меня не собирается бросать. Но жену он себе выберет
по любви.

Он не волнуется, что ему откажут. Вот даже я, к примеру: не пришла сегодня,
приду завтра. И что меня он среди этой бесконечной массы женщин всё же
запомнит. Меня поразила даже не то число женщин, которые здесь спали до
меня, и будут спать после, а его откровенность, от которой я никак не приду
в себя.

Когда я сказала ему, что не могу быть одновременно с двумя любовниками,
он возразил: "Как же не можешь, а Лёву приглашала на шашлык."
- Это я делала шаг к примирению. Ничего у меня не получилось. Больше
попыток не буду предпринимать. Он правильно делает, молодец.
А почему я на это пошла. Мне показалось... В больнице я вспоминала вас...
- Кого это?
- Ну, тебя, Генерала и Лёву. Он же меня тащил всё же до машины... И потом,
когда я появилась на Поляне на костылях, мне показалось, что мы помирились.
Теперь я вижу, что это не так.
- Что Лёва за мужик, если он не оставил после себя бабу.
- Он не хотел обидеть меня.
- Наташенька, Наточка, я хочу, чтобы ты была моей любовницей... До
Олимпиады мы с тобой, я думаю, разработаем твою писоньку, и я введу всё-таки
его до конца.

Потом были ласки. И я не выдержала, кончила под его язычком. Ему себе в рот
кончать не разрешала.
- В писоньку нельзя, в ротик тоже, куда же тогда?  В попочку?
- Нет.
- Ну, Наташ, ты думаешь только о себе.
Только под утро мы выбрали, наконец, куда ему кончить.

Утром ко мне пришёл сон, вставать не хотелось. Горло не очень болело.
Уходя за газетами, он попросил помочь ему убрать со стола, где они
с Генералом оставили бардак ещё утром, перед моим приходом.
Я ещё повалялась в чужой постели, потом встала, оделась, начала
убирать и мыть посуду. В это время он вошёл.
- Ой, Наташенька, я так редко вижу тебя одетой... По радио передавали
музыкальную программу "Товарищ", очень хорошую мелодию.
Мы с ним даже потанцевали немножко. Но так хорошо, он прелестно танцует.
Потом он проводил меня до остановки.
- Приезжай на Поляну.
- Приеду, конечно, куда я денусь.

Приехала я уже во второй половине дня. Накрапывал дождик. Валера играл на
дальней площадке. С женщинами играл Сашенька. Какая он прелесть всё же.
Я влюблена в него. Может, стать женщиной и приударить за ним. Вот он и
улыбается мне:
- Как дела, Наташа?
- Всё в порядке, Саша, всё очень хорошо.
Подошла страстная женщина, Оля Молодая. Одно время она худела, сейчас
что-то снова поправилась.

Генерал с Амбалом опять намылились в магазин, я собралась на электричку
с Федей и Витей, прошла мимо Голикова, и я впервые за последнее время не
кивнула ему. К вечеру мне совсем похужело, а сегодня голос покинул меня,
и я перешла исключительно на шёпот. В Раздоры не поехала. Может, Галочка
к вечеру забежит, расскажет, как и что. А погода улучшилась. Небо очистилось,
проглянуло солнышко, потеплело. В Раздорах воздух, наверное, обалдительный.
Мне все звонят, а я не могу разговаривать.

18.09.1978 Понедельник.

Наделала на ночь компрессов, вроде полегчало. Бассейн снова пропускаю.
Но будет повод не пойти к Амбалу. Вчера мне звонил мужчина (может быть, он)
разговаривала мама, а я спала сном праведника. В прошлый раз он сказал мне:
"Я тебя массажировал, а ты меня соблазнила." Тоже мне, шутник.

Вчера посмотрела фильм "Странная женщина". Молодая женщина, у которой муж
и сын, увлеклась учёным. И вот они бродят по лесу, он ей говорит: "Ну, сколько
можно бродить. Мы же взрослые люди. Пойдём ко мне, наконец" Амбал тоже
уговаривал меня быть взрослой.

20.09.1978 Среда.

Ножка сгибается на 50 градусов. И когда я сяду на пятки? Хрустальная мечта.
Плодотворно занимаюсь только днём, в помещении лечебной гимнастики.
Из-за ангины нет возможности поплавать в бассейне. Болею беспрерывно.
На работе сейчас спокойно. Орешкина, Надежда - девчонки хорошие, Вику
пока заводить некому, старпёры все в отпуске.

Вчера звонил мой любовничек. В воскресенье у него в гостях была Галочка.
Говорили об искусстве, о природе, немного обо мне. Он предложил массировать
ей плечо, она отказалась. В 11 часов вечера он её проводил домой. Но об этом
рассказала мне Галочка, конечно, не он. А он осведомился о здоровье...
- Ты придёшь ко мне?
- Валера, нога пошла на поправку. Наверное, хватит массажа.
- Массаж никогда не вреден.
- Как Тонечка, ты у неё был?
В трубке молчание. Видно не ожидал, что спрошу о ней.
- Выписали. Жидкость у неё в коленке накапливается. Мы с ней немного
поссорились, она мне не всё говорит. Ну так, в четверг придёшь?
- Валер, в четверг я, наверное, не выздоровлю.
- Ну тогда во вторник?

28.09.1978 Пятница.

Болезнь прогрессирует. Прямо задыхаюсь от кашля. Давно такого не было.
Иногда по вечерам бывает так плохо, что однажды я сказала маме: "Ох, помру,
наверное, сегодня. Будешь меня в гроб класть, не распрямляй мне, пожалуйста,
левую ногу."

В прошлое воскресенье народ играл на Филиале. Лёва Галкин подарил мне
фотографию, где мы с Амбалом сидим на травке и мило беседуем. Я ему показала
эту фотографию, он сказал: "Ох, какой я толстый." Показала ему некоторые
карпатские виды, и он снова замечтал, что на следующий год мы с ним едем на
юг, а уж потом - в горы. Я как подумала, что он любит голый  купаться в море,
меня всю охватывает блаженство, но в то же время с ним надо будет спать-этот
факт меня отрезвляет.

Завтра хочу пойти попариться и полечиться в баньке. Хватит болеть. Очень
тяжело заниматься делами, ЛФК и болеть. Слабость, нет даже настроения.
И очень хочется бегать. Без движения я не человек.

29.09.1978  Пятница.

Безумно плодотворный день. Взяла на свой страх и риск (т.е. без ведома
начальства, ибо все на свёкле) ученический день, чтобы культурно поболеть.
Но утром вдруг почувствовала облегчение некоторое. Сделала гимнастику для
больной ноги полтора часа, затем взялась мыть окна. Привела в порядок цветы,
выкопала гладиолусы и накопала земли из-под деревьев. Внесла кактусы в
комнату, чтобы дать им возможность распуститься. Бутоны они набрали давно, а
вот расцвести из-за этакой холодрыги...-  бабье лето называется!

К 14 часам я съездила на ЛФК, добросовестно погнула ногу, а после ЛФК
отправилась с мамой в баню. Народу немного, парок отличный, получила
сказочное, вымечтанное с самого мая, удовольствие, поделала компрессы из
веника на колено, и сейчас лягу в чистенькую постельку. Люблю блаженствовать
после бани в пахнущих свежестью простынях.

В тепле кактусы мои расцвели. Раскрыли все шесть бутонов, пока мы нежились
в бане. Это последние бутоны лета, скоро уйдут на покой и будут стоять на окне
скучными колючками. Мне их будет очень жалко, но поливать их я не буду. Но
до чего же они дороги мне, мои колючки. Всякие там герани и алоэ я выбрасываю
тоже не без жалости, но эти мои ёжики потрясают меня своей особенной жизнью,
и тем, как они преподносят свою красоту. Я неоднократно пыталась проследить,
как раскрывается этот удивительный цветок. И всякий раз он хитро надувает меня,
стоит мне отвлечься на мгновение, он уже и раскрыл свои лепестки. И аромат у
них появляется не сразу почему-то, столько загадок таят в себе эти суккуленты.

Завтра суббота. Во мне вспыхнуло огромное желание побродить по лесу.
Позвонила Лёве Галкину, у него завтра субботник. Валюха на даче. День
сегодняшний закончился завершением контрольной по хранению
сельхозпродуктов. Ещё две. Могу опять не успеть на сессию, надо налечь.

30.09.1978 Суббота.

"Почему же ты не приходишь
В ярком свете весёлого дня?
Может быть где-то рядом ты бродишь
Может быть, может быть
В трёх шагах от меня..."

С утра дождик зарядил, монотонный и тёплый. Прошлись с Лёвой Галкиным
от Ромашково пешком до Поляны. Народу было немного, все успели уже
промокнуть. А когда мы появились на Поляне, дождь закончился. Навстречу нам
вышел Федя, спросил: "О чём вы думали, когда шли сюда?" Лёва ему ответил:
"Мы думали, что нас здесь ждёт Федя, и мы должны дойти." Поиграли в кружочек
неплохо, даже Лёва Паровоз к нам пришёл и играл, пока его не позвали на костёр.
Меня совсем разморило. Было хорошо и покойно на душе, ни о чём не думалось.