Багульник

— Ты видела? Багульник расцвёл. На закате кажется, будто стволы берёз тонут в розовом море и, страшась неизбежного, цепляются и цепляются корявыми ветвями друг за друга. У людей всё иначе.

До того, как я нашёл тебя, на днях, мне исполнилось сорок три, и это, возможно, моя последняя цифра. Сколько тебе? Не больше тридцати? Сейчас каждый задумывается над своей последней цифрой и в ужасе хватается за жизнь, спеша испытать упущенное. Так ведь? А я не вижу в этом никакого смысла.

О, Пеструшка. Как она пробралась сюда? Ну-ка, кыш в курятник к остальным! Подожди немного, пойду загоню её. Видишь метлу? Я научился их делать, когда пришлось пасти этих мохноножек - если провороню, кто-нибудь проезжий заметит, поймает и съест. Дело в том, что в последнее время в нашей местности туго с едой. Всё стоит, никто не хочет тратить оставшееся время на работу. У вас тоже так? Ну, кивни ты или покачай головой, в самом деле, если не можешь сказать!

Знаешь, я всё больше убеждаюсь в том, что власти верно делали, замалчивая реальное положение дел на планете. Никогда нельзя быть уверенным, что катастрофа точно произойдёт, а сказав об этой угрозе, неминуемо загоняешь весь мир в другую масштабную проблему - панический идиотизм. Люди тупые, малыш, это истина. А ещё они эгоистичны и жестоки.

Месяц назад ко мне забрела пара влюблённых. Они, как воробьи, бесстыдно любили друг друга под каждым кустом, издавая столько же шума и серьёзно полагая, что, как и этим птахам, им ничего не будет за кражу моих запасов. Глупые недалёкие твари. Представляешь, шли по тропинке меж берёз, ломали не успевшие окрепнуть побеги багульника и тыкались в букет носами! Ну не идиоты?

Ещё однажды наблюдал, как некая мать ради своего отпрыска избила чужого. Просто начала лупить его тем, что было в руках. Резиновая подошва кеда звонко шлёпала по тонким конечностям в прыщах: мошкары-то у меня на болоте хватает. Оба ребёнка, оба, орали так, что у коровы молоко чуть было не пропало.

Но это всё не суть. Лучше скажи мне, во что веришь конкретно ты? Я, к примеру, всё больше убеждаюсь, что тот конец света, что нам обещают, окажется локальным. Динозавры, может, и вымерли, но потомки-то их каким-то образом дожили до нашего времени. Вон, на ту же Пеструшку взгляни - думаешь, просто курица? Куда там, дочь самого тираннозавра! Вот увидишь, где-то что-то да останется, и я могу оказаться среди счастливчиков, потому что думаю не о том, что не успел сделать за бестолково прожитые годы, а о том, как вскоре не упустить самую главную возможность - выжить и размножиться на Новой Земле, постапокалиптической. 

Слышишь, шумит? Закипает. Сейчас будем пить с тобой отварчик, у меня и мёд есть редкий, из багульника. Сам ульи расставил по болоту, оно сразу за березняком, полчаса добираться. Может, на днях тебя свожу, как из города вернусь. Сходишь со мной на свидание? Ах, как не хочется уходить от тебя, но надо.  Представляешь, крышки закончились, а запасы тушёнки ещё пополнять и пополнять. Это раньше я один был, теперь же у меня есть ты, а там, глядишь, ребёночка мне родишь, тоже кормить чем-то нужно будет. Ты же дождёшься?

Смотри, воды я накипятил много, на пару дней точно хватит. Есть тебе пока нельзя, лихорадка прошла, но лучше поголодать. Пей через трубочку, маленькими глотками. Если вдруг выронишь, запасные стоят в стакане на столе, привстанешь и дотянешься, но лучше пей аккуратнее, чтоб не обронить. Давай потренируемся. Вот, молодец! Теперь точно до утра проспишь, багульник тот ещё кудесник, дурманит и расслабляет.

А я пойду.

Когда колыбельные леса сменяет шум города, невольно начинаешь озираться по сторонам, предчувствуя беду. Что-то горит, и дым расползается чёрной хмарой вдоль высоких заборов.

- Дядь, закурить есть? - трое нетрезвых подростков заходят с разных сторон. Будут бить. Что делать? Молча открыть рюкзак и высыпать на тротуар содержимое? Так и поступаю. Мыло, спички и надкусанное яблоко летят в пыль.

- Карманы выверни. - кривятся они, понимая, что ничего в них не найдут, и я демонстрирую им дырки. Уходят, но всё равно бьют под дых. Гадёныши.

Если меня не подводит память, то здесь нужно повернуть налево. Магазин давно разграблен, но крышки в городе не пользуются спросом, так и лежат на складе. Ну, точно! Вот они, золотистые, сверкают в лучах фонарика. Настоящее сокровище. Сколько их? Восемь упаковок, неплохо. Жаль, закаточных машинок здесь не продавали, я б парочку прихватил на всякий случай. Теперь в хозяйственный за топором, и можно возвращаться.

Идти домой тяжело и опасно. Это кажется, что до тебя никому нет дела, пока не встретишь пьяных обосрышей или поехавших крышей. Вторых, кстати сказать, намного больше. Я всегда удивляюсь, зачем воспринимать неминуемую смерть так болезненно? До конца света еще дожить надо, умирают же и по другим причинам?

А вот и моя хатка. Специально строил её неприглядной, чтобы скрыть наличие бункера, который успею оборудовать по полной. Малышка спит. Дыхание ровное, щёчки розовенькие - аппетитная такая. Не зря выбрал её из всех и оставил себе.

Надо пойти проверить заросли багульника и болото.

— Помогите...

Как удачно! Будет, из чего сегодня варить тушенку. Кто тут у нас? Пухленькая... Это хорошо. Жирок помогает увеличить срок хранения баночек, не давая доступа кислороду.

— Тих-тих, я здесь, я помогу, лежите спокойно. Отравление багульником пройдёт само через несколько часов, если будете слушаться.

Нет ничего проще, чем собирать их распластанные тушки по болоту. Они так верят в моё благородство, будто я обязан их спасать. Вот только какой смысл от этого спасения, если через пару месяцев всё равно помирать? Они все мучаются в плену своих желаний и страстей.

— Малыш, я на кухню. Очень скоро накормлю тебя сочным стейком.

Взгляд затуманен поволокой, но уже не такой отстранённый. Приходит в себя. К вечеру можно будет устроить прогулку, совсем засиделась ведь, а женщинам нужен свежий воздух и положительные эмоции. О своей детке надо заботиться.

Всегда, подходя к сараю, который называю кухней, испытываю странное томление. Подсчитываю предполагаемое количество банок тушенки на выходе и возбуждаюсь. Со средней тушки получается месячный запас. Я не убиваю их, нет, они уже трупы, я просто присваиваю их оставшееся время себе. Совсем немного, около месяца с каждого.

Стоп, а где она? Я же оставил её здесь. Неужели пришла в себя и сбежала? Что за звук?

— Малыш? Как ты здесь оказалась? Тебе нельзя поднимать тяжести, а ты с бревном.

— В следующий раз освежёвывай на месте, чтобы мне не приходилось тяжести поднимать.

Стоит шатается, а в ногах лежит без чувств чуть было не сбежавшая жертва. Хочу её прямо сейчас, но сначала нужно накормить. Вечереет. Запах багульника проникает сквозь щели в окнах. Пора приниматься за работу.