Как жить мне дальше?! мамочка!!! глава шестая

                6

        Прошло два месяца. Всё это время Алёна с Сергеем встречалась почти каждый вечер. Парк их больше не удовлетворял, в кино ходили редко. Несколько раз было, что родители куда-то уходили то её, а то его, и они эти вечера проводили дома. Но чаще всего ходили к реке, любовались природой и не плохо, как им казалось, проводили время. А то нехорошее чувство и жгучий стыд, что они испытали сразу быстро прошёл. А если что-то подобное, когда и возникало, то это было так мелко, незначительно, что через мгновение или два просто забывалось. Сильно изменились их отношения за это время. Алёна любила Сергея страстно, безгранично и не стеснялась выказывать свои чувства и при людях. Алёна позволяла Сергею себя целовать среди бела дня и отвечала ему тем же, абсолютно не стесняясь прохожих. При Сергее глаза её всегда блестели счастьем, Алёна суетилась вокруг него, заботилась, желая, как можно больше делать ему приятного, старалась предупредить малейшее, его желание. Была очень внимательно к нему, боялась обидеть его не только словом, но и взглядом. Любовь её казалась не имела границ и Алёна, чуть ли не на руках готова была его носить. И чем больше она заботилась о нём, чем сильней она его любила, чем больше выказывала ему своё внимание, чем доступнее она становилась, тем быстрее охлаждался к ней Сергей. Тем пристальней в неё всматривался и каждый раз находил в ней что-то такое, что ему не очень-то и нравилось. Алёна, правда, замечала, что Сергей иногда был рассеян, невнимателен к ней, иной раз подмечала, что он засматривается на какую-нибудь симпатичную девушку, проходившую мимо них, но часто звучащие клятвы Сергея о верной и вечной любви, успокаивали её, она ему верила.

        Прошло уже два месяца, а о свадьбе и разговора даже не было. Алёна ждала, что Сергей заговорит, но он молчал. Правда, Сергей сразу несколько раз собирался объявить родителям о намечающейся свадьбе и, собравшись с духом, выходил к ним, но увидев их серьёзные лица и представив, что сейчас произойдёт, решимость сразу покидала его. И он не проронив ни слова возвращался к себе, мучаясь и успокаивая себя тем, что вот завтра обязательно скажет. Но так же проходило и "завтра" и послезавтра, а решимости в нём так и не прибавилось. К тому же Алёна не заводила о свадьбе разговоров, даже не намекала. Казалось, совершенно не думала о ней и это, в некоторой степени, успокаивало его.

        – "Вот придёт время и скажу!" – решил Сергей себе и постепенно оставил всякие попытки объявить родителям. А какое время? И когда оно должно прийти? Об этом он старался не думать. Правда, ему было несколько неловко перед Алёной и иногда ему казалось, что сейчас, в эту минуту Алёна заговорит о свадьбе, ему становилось страшно. Но Алёна молчала и Сергей быстро успокаивался. Иногда Алёна становилась грустной, задумчивой, какие-то мысли упорно занимали её. Сергея это настораживало и он, всеми силами, старался отвлечь от посетивших её неприятных мыслей и развеселить.

        Вот так и сегодня, почти всё время Алёна была задумчива, печальна, казалось, она его не слушает, а всё время о чём-то мучительно думает. Какие-то мысли не дают спокойствия, не дают ей отвлечься, а упорно лезут в её голову и настойчиво занимают всё её внимание. Несколько раз за вечер, вдруг, она делалась раздражительной, вспыхивала гневом, но сразу же спохватывалась, нежно заглядывала ему в глаза, проверяя, не обиделся ли, и старалась сразу же загладить это, и становилась всего на минутку необычайно нежной и внимательной, а затем снова те мысли всплывали и полонили её. Сергей видел, что здесь, что-то не так, что её что-то неотступно мучает, но боялся спросить, понимая, что это «что-то» очень неприятное и скорее всего для него тоже. Поэтому упорно старался делать вид, что не замечает её состояния. Но, проводив её домой, Сергей всё же не выдержал, и спросил:
        – Что с тобой?

        Алёна внимательно, с глубокой грустью и невысказанной болью посмотрела в глаза Сергею. Он не смог выдержать этого взгляда, отвернулся и жалость к ней пронизала его сердце.
        – Поделись – легче станет, – ласково попросил он, предчувствуя, что сейчас произойдёт что-то очень и очень нехорошее.
        – Знаешь, Серёжа, – с печалью в голосе произнесла Алёна, – мать сегодня ругалась. Кто-то из знакомых выдел как мы целовались на улице.
        – Да? А ты что? – спросил он, не зная, что сказать и от души его отлегло.
        – «Подумаешь целовались», – подумал он.
        – А я… А я… А я сказала, что мы очень любим друг друга и…
        – Да, да, правильно, – быстро подхватил он.
        – ...и собираемся пожениться, – вдруг выпалила она и прямо впилась пытливым в него взглядом.

        На лице Сергея мгновенно отразилась сильная растерянность, глаза быстро забегали из стороны в сторону. Казаркин до глубины души был поражён её словами, губы его вздрагивали, но он молчал, старательно избегая встретиться с ней взглядом.
        – Я правильно сказала? – спросила Алёна, взяв Сергея за подбородок и повернув его голову к себе и снизу пыталась заглянуть в глаза, но он упорно смотрел то в небо, то поверх её головы.
        – Я правильно сказала, что мы любим друг друга и собираемся пожениться? – повторила она приблизив своё лицо к его подбородку и взяв Сергея за нос, потянула книзу, пыталась заглянуть в его глаза.
        – Да-да, правильно, – прошептал отяжелевшим языком Казаркин, слегка побледнев и на долю секунды глянув ей в глаза и, сразу же, отвёл взгляд в сторону.

        – Я понимаю, Серёжа, тебе надо в армию, – тихо говорила Алёна, прижавшись к его груди. – Но знаешь – нужно пожениться.
        – Почему это «нужно»? – серьёзно спросил он, немного справившись со своим волнением и лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации.
        – Я беременна, – тихо произнесла Алёна и виновато опустила голову.
        – Что? – громко переспросил Сергей, подумав, что ослышался.
        – Я беременна, – чётко и внятно произнесла Алёна глядя в его глаза твёрдым открытым взглядом.
        Сергея как будто кто-то чем-то тяжёлым по голове ударил, даже ноги слегка подкосились. Это для него настолько было неожиданно, что он на некоторое время потерял даже способность соображать. Широко вытаращил глаза, Сергей беззвучно пожевал губами. – "Беременна, беременна, – стучало у него в голове. – Что же теперь?… Доигрались!… Как же я предкам скажу?! Да меня же они убьют! Господи, что же делать?».

        Алёна увидела его испуг, полную потерянность во взгляде, и обнимая его за шею, что-то тихо и нежно забормотала, желая его успокоить. Но Сергей не понимал её слов, да и не слушал их. Минуты две он боролся с нахлынувшими мыслями и чувствами, наконец собрался с духом, пришёл в себя, опомнился, встряхнулся и оправдываясь, несвязно заговорил:
        – Да-да, Алёна, жениться надо…. В любом случае… Я давно хотел своим предкам сказать. Но прихожу, они уже спят, утром – на работу спешат – вроде и некогда. То они заняты, то я. То их нет дома, то меня, так и не сказал. Так, пойду я – скажу… Сегодня суббота?! Хорошо! Ты поговори со своими и с понедельника подадим заявление в ЗАГС.
        – Я думаю мои не будут против, – уверенно сказал Алёна. – Да разве родители смогут нам помешать, если мы так сильно любим друг друга?
        – Да, да, конечно не смогут, – говорил взволнованный Сергей, не замечая её сияющего лица. – Я своим скажу и распишемся. Вот ты и дома. Так я пошёл?! Счастливо тебе!

        Холодно поцеловав её, Сергей неуверенными шагами пошёл домой.
        – "Беременна, беременна…. Как сказать об этом предкам? Доигрались! И угораздило ж её… Скандала теперь не оберёшься", – думал он, и от этих мыслей его бросало то в жар, то в холод.
        – "Ай, будь что будет, приду и скажу! А что делать? Сказать то всё равно нужно! Вот приду и сразу выпалю. А там что будет," – решил он и бодро зашагал домой. Решительно вошёл в квартиру, быстро разулся. На кухне было темно, а дверь в залу была немного приоткрыта и, в узкую щель, проходил тонкий луч света. – "Ага, там они", - подумал Сергей и направился в залу.
        Вошёл. В кресле сидела мать Марина. Это была ещё сравнительно молодая, сухощавая, вспыльчивая и решительная женщина. Она спокойно сидела в кресле и вязала что-то на спицах. Отец его, Пётр Иванович, развалившись на диване, спокойно читал газету. Пётр Иванович, был высокий солидный мужчина, с посидевшими висками, с изрядным брюшком, и с двойным подбородком. Заметив появление сына, они на секунду оторвались от своих занятий, глянули на него и спокойно продолжили заниматься своими делами. Сергей, увидев их, сделал два шага в комнату, сердце его замерло в предчувствии скандала и только лишь раскрыл рот, чтобы сказать приготовленное по дороге предложение, как раздался недовольный голос матери.

        – Явился?! – произнесла Марина, не отрываясь от своего вязания и не поднимая на сына глаз. – Быстро иди в кухню. Там картошка мятая и котлеты. Поешь, пока всё не остыло.
        Увидев эту мирную, спокойную картину, отдыха своих родителей и представив на секунду, что сейчас произойдёт, если он объявит о своём решении, то мужество сразу же его покинуло, и без единого слова он послушно и даже поспешно вышел назад в коридор, направился в кухню.
        – Эй! Сергей! А ну быстро иди сюда, – вдруг громко крикнула командным голосом мать, очевидно, что-то вспомнив.
        По тону окрика, Сергей догадался, что сейчас она точно будет ругаться. – "Интересно, что я такого сделал? За что она собирается орать?" – подумал Казаркин и не без робости вошёл к ним в залу.

        Отец отодвинул слегка газету и с любопытством смотрел на жену. Он явно не знал, о чём хочет сказать супруга и, наставив ухо, с нетерпением ожидал озвучивания причины, что послужила, столь внезапной переменны её настроения.
        – Да ты, что это творишь? – со злостью в голосе сразу закричала Марина, увидев на пороге комнаты Сергея. – Ты что, совсем дурак? Просто стыд и срам слушать, что люди говорят!
        – А, что такое? – удивлённо, испуганно и негромко спросил Сергей, растерявшись в конец от такой резкой перемены, в настроении матери.
        – Паршивец такой! У тебя что? совсем в голове ничего нет? Ты представляешь? – обратилась она к мужу, - Бегу сегодня на работу с соседкой, тётей Надей, а она и говорит мне, что не раз уже видела, как наш Сергей с Алёной среди бела дня, прямо на ходу целуются, не обращая никакого внимания на прохожих. Я как услышала, то чуть со стыда не сгорела. Срам то какой! Представляешь? Среди белого дня, при людях, на ходу… Ужас!
        Пётр Иванович выслушав это внимательно, глянул на Сергея, слегка прищурив правый глаз и лукаво улыбнулся.

        – Ты то чего улыбаешься? Сын такое вытворяет, а ему смешно, видите-ли, – зло, сверкнув глазами на мужа, кричала она. – Сам, небось, не лучше! Смешно ему!
        – Да не кричи, чего сразу скандалишь? Сейчас всё уладим, – сказал он и повернувшись к Сергею заговорил очень серьёзным наставительным тоном: – Сергей, ты ведь уже немаленький и сам должен понимать, что это нехорошо… среди бела дня… на людях… да ещё на ходу… Ведь это же никуда не годится! Ты только посмотри, до чего ты мать доводишь этим "на ходу". Вы что не можете остановиться, стать где-то в сторонке, чтобы никому не мешать и не шокировать соседку тётю Надю? – и быстро с недоумевающим видом добавил: – Да и вообще я не понимаю, что вам вечеров мало для поцелуев или укромных уголков на районе больше нет?

        Сергей стоял с поникшей головой, рассеяно приготовился слушать нотации, но слова под конец его явно поразили, он быстро глянул на отца и ясно видел, что глаза его искрились смехом. А по окончании последнего предложения, он понял, что отец на него не только не сердится, но и вообще эта ситуация ему кажется несерьёзной и воспринимается им больше как забавной. От души у него немного отлегло. Он глянул на мать, глаза её по мере того как говорил отец всё более и более округлялись и через две секунды, как только он закончил она вдруг взорвалась:
        – Да ты что это ему такое говоришь? – вскричала, вскочила с места, аж побелела от бешенства Марина и напала на мужа, брызгая слюной и обзывая его чёрными словами.
        Сергей перевёл глаза на отца, тот несколько минут молчал, плотно сжав губы и нахмурив брови, терпеливо ожидал, когда жена выкричится и появится возможность вставить хоть слово. Наконец она замолчала судорожно хватая воздух.

        – Чего ты орёшь? Чего ты пенишься? – крикнул Пётр, наконец, не выдержав.
        – Подумаешь – целовался! Тоже мне преступление нашли с тётей Надей! А на меня чего ты орёшь? Я-то здесь причём?
        – Как это "причём"? – снова закричала она, уставившись на мужа злыми глазами. – Вот так ты его воспитываешь! Вот чему ты его учишь! Вот и полюбуйся теперь на него!
        – Да успокойся же, чего даром орать? Вот сама подумай: не давала бы та Алёна целоваться не вешался бы он на ней.
        Такой поворот дела на минуту сбил Казаркину с толку. Она постояла немного молча, шаря глазами по комнате, неожиданно взглянула на эту ситуацию с другой стороны и уже собиралась с новыми мыслями, и через минуту новый поток брани обрушился, только уже на Алёну. С ног и до головы поносила девушку, затем её родителей с их никуда негодным воспитанием.

        Сергей полностью ободрился поддержкою отца и, слушая, как несправедливо и незаслуженно грязными словами клеймит мать Алёну, обида зашевелилась в его груди, разрасталась, он явно начал злиться.
        – Да не кричи ты!… Успокойся! – заорал Сергей, силясь перекричать мать. – Не смей так говорить! Алёна не такая! Она хорошая и порядочная девушка. К тому же мы решили пожениться!
        После его слов резко, как по мановению волшебной палочки, воцарилась гробовая тишина. Мать, в запале вскочившая было на ноги, так и села с тупым выражением лица, уставившись выпученными глазами на сына. У отца лицо сильно вытянулось, глаза неожиданно округлились и казалось ещё мгновение и выкатятся из орбит.
        – Постой, постой, – тихо заговорила мать, потирая себе виски. – Я что-то не совсем поняла. Ты о ком это сейчас говорил? Кто это решил пожениться?

        – Как кто? Да я с Алёной, – сказал Сергей, с несмелой напряжённой улыбкой и с удивлением переводил глаза с одного родителя на другого от души удивляясь столь резкой перемене их настроения и совсем уже робко добавил: – У нас скоро будет ребёнок.
        Мать глухо охнула и вязание выпало у неё из рук.
        – А, что вас, впрочем, так удивляет? – негромко спросил Сергей, глупо улыбаясь и почувствовал, как в душу его повеял холодок.

        Родители, без единого звука, как в ступоре, плотно сжав губы, непомерно выпучив глаза, растерянно смотрели на него. Сергей почувствовал, как сильный страх холодной змейкой вполз и заполонил его душу, сердце замерло в предчувствии того, что эта тишина, предвестник чего-то очень бурного и зловещего для него. И он не ошибся. Через пару минут в комнате поднялось такое, что право очень трудно описать. Родители в момент и разом точно взбесились. Грянул такой шум, крик, что прямо потряс всю квартиру. Родители с перекошенными от ярости лицами, с неестественно вытаращенными глазами, брызгая слюной, во всю мощь своих глоток что-то кричали Сергею. Мать, выставив вперёд худые руки с растопыренными и скрюченными пальцами, пошла на Сергея с явным намерением поколотить. Отец остановил её, и они с остервенением поорали друг на друга, и снова сплотив ряды, набросились на сына.
        Сергей выскочил из залы, вбежал в свою комнату, запер дверь и бросившись ничком на диван-кровать зарыдал в бессильном гневе. Он слышал, как за ним побежала мать, дёргала и стучала в дверь, и что-то очень громко кричала. Сергей заливаясь слезами с остервенением мял в руках покрывало, рыдая кусал его зубами и уже сам не рад был тому, что сказал. –"Лучше бы тихо расписались, а там было бы, что было!" – думал Сергей.