Молитвы перестроечного миссионера

      Как-то в начале нулевых годов я с коллегой возвращался из командировки в Минск. Командировка прошла удачно: привезённая нами аппаратура отработала безупречно, испытания прошли без заминок и с отличными результатами, все нужные бумаги были подписаны. В итоге мы закончили на день раньше, чем рассчитывали, и решили поменять наши обратные билеты с пятницы на четверг.
      В кассе Минского вокзала симпатичная девушка молча взяла наши старые билеты, с полминуты пощёлкала музыкальными пальчиками по клавиатуре и объявила:
      - На минский поезд купейных мест уже нет, только на проходящий кишинёвский. Но он идёт на 40 минут позже и приходит на Варшавский вокзал. Вас устроит?
      - Да. Давайте на кишинёвский.
      - Пожалуйста, вот ваши билеты. Счастливого пути!
      - Спасибо большое!
      Времени до поезда оставалось почти три часа – как раз поужинать и попрощаться с вечерним Минском. Когда мы уже закачивали ужин в кафешке, коллега спросил:
      - Мы ведь хорошо поработали, правда?
      - Да, а к чему ты клонишь? – спросил я, хотя уже догадался.
      - Имеем право отметить удачную командировку. Давай, возьмём по паре бутылок пива в поезд, а?
      Я вообще-то не большой любитель пива, но отказывать коллеге после его ударной работы в командировке счёл негуманным и только слабо возразил:
      - Но мы же будем в купе не одни.
      - Правильно! Надо будет угостить попутчиков - возьмём по три!
      - А если будет мама с ребёнком?
      - Не будет – сейчас не сезон. Все дети в школе или в садике.
      И, погуляв по городу и купив полдюжины бутылок местного пива, мы пошли на посадку.
      В нашем купе оказался всего один попутчик – импозантный мужчина лет сорока в идеально сидящем костюме и при галстуке. Этот галстук несколько удивил – неужели он на всём пути от Кишинёва до Минска не догадался снять галстук и расслабить ворот рубашки? 
      - Добрый вечер! Мы – ваши попутчики, - приветствовал я его, входя первым в купе.
      - Добрый вечер, господа! Меня зовут Эдуард, - представился попутчик
      - Саша,- я решил нарушить официоз в преддверие пивной вечеринки.
      - Володя, - представился коллега, - Мы – командировочные из Питера. А вы в Питер - как турист или по делам?
      - Я - миссионер евангельской церкви христиан-баптистов, еду на межцерковную конференцию, которую проводит петербургский Дом молитвы на Поклонной горе.
      - Любопытно, - сказал я, - и в чём же заключается ваша миссия, если не секрет?
      - Вовсе не секрет – наша церковь абсолютно легальна в Молдове, и в России. А миссия заключается в проповедовании Евангелие для спасения людей и возвещения им воли Божией. В создании Церкви из уверовавших, в поддержании их духовно и финансово до времени их самостоятельного служения, в учении по Библии для возрастания в вере, познания Бога и служения Ему.
      Говоря это, Эдуард достал из кармана то, что поначалу показалось похожим на небольшой блокнот, но когда он открыл твёрдую обложку, под ней обнаружился экран, как у современного смартфона. Но в то время смартфонов ещё не было, а это оказалось миниатюрной электронной библией. Причём листать её при таких размерах ему приходилось не пальцем, а специальным стилусом – пластиковой палочкой с заострённым концом. Эдуард ловко оперировал этим гаджетом, моментально находя нужные цитаты.
      - Тут у вас каноническое издание Библии? – заинтересовался Володя.
      - Да. Мы в Кишинёве, как и все евангельские христиане-баптисты России используем синодальный перевод Библии. Он является единственным общепризнанным переводом Священного Писания на русский язык. Этот перевод одобрен РПЦ.
      - А чем в таком случае ваша Церковь отличается от православной? – спросил я.
      - Отличия не так уж велики. Например, православие сохраняет многие древние традиции, а баптисты стараются сохранить только традиции первых веков христианства. Православие высоко чтит иконопись, а баптисты её не признают. Православие имеет строгую иерархию, а баптисты имеют иерархию демократичную, выборную. Православие сохраняет древний сакральный язык, церковно-славянский, а баптисты служат, как и все остальные христиане мира, на родном языке.
      - Насколько я понял, ваша Церковь ближе к протестантству?
      - Да, в какой-то мере. Можно сказать, что баптизм - одно из крупных постпротестантских течений. Вообще баптизм означает крещение, «погружение в воду». Он возник в начале XVII века в Голландии среди английских переселенцев. В Англии баптизм приобрёл свои основные черты и сформировался как религиозное течение. Баптисты, разделяя основные принципы протестантизма, добавили к ним свои особые принципы: крещение только взрослых, которые могут засвидетельствовать свою личную веру во Христа; отделение церкви от государства; полная самостоятельность общин.
      - А как вы стали миссионером? – спросил Володя.
      - В результате перестройки. По образованию я – программист, и работал у себя в Кишинёве в СКТБ - специальном конструкторско технологическом бюро твердотельной электроники...
      - Простите, - перебил я, - а вы не встречали там, в СКТБ человека по фамилии Ланда?
      - Встречал, близко знаком не был, но видел его неоднократно, Если не ошибаюсь, он был начальником отдела САПР.
      - Да, именно так. Я учился с ним в одной группе в институте. Вот ведь как мир тесен!
      - Да, удивительно, что у нас нашёлся общий знакомый! – обрадовался Эдуард.
      - Феноменально! – воскликнул Володя, доставая наши бутылки, - За это надо выпить!
      Володя протянул руку с бутылкой Эдуарду:
      - Возьмите, пожалуйста! За общих знакомых! Все люди – братья!
      - Извините, господа, но я не употребляю спиртного! – Эдуард сделал останавливающий жест рукой.
      - Да это же всего лишь пиво! А Иисус, кажется, был не против вина, и даже превращал воду в вино, если я правильно помню, - настаивал Володя, продолжая предлагать ему бутылку.
      Эдуард порылся в своей Библии и ответил:
      - Да, написано, что превращал воду в вино. Но что сам пил – не написано.
      - Однако, Эдуард, вы выбрали очень достойный пример для подражания, - заметил я, - но не очень адекватный. Ведь Иисус – всё-таки Бог, а вы, насколько я понимаю, - человек. А вот Святые апостолы были людьми, и они точно пили вино на Тайной вечере. А мы с Володей не считаем себя святее апостолов, и потому не брезгуем на досуге пить пиво.
      - Ну, господа, считайте мой отказ просто заботой о своём слабом желудке. А чтобы поддержать вашу компанию, я буду пить свой напиток. - и он достал из сумки бутылку, похожую на импортную колу. – Но сначала я должен произнести молитву.
      И он стал по памяти читать «Отче наш». А мы начали прикладываться к своим бутылкам пива. Когда он закончил, я решил его подкорректировать:
      - А вам известно, что и в этом синодальном переводе «Отче наш», и в английском варианте допущена явная ошибка перевода?
      - Какая? – удивился Эдуард и схватился за свой гаджет.
      - Нет, вы прочитали в точности, как в синодальном переводе. Но именно в нём есть ошибка, которую заметил Пётр Демьянович Успенский больше века назад. Обратившись к более старому тексту Библии на латыни, он выяснил, что вместо «хлеб наш НАсущный» должно быть «хлеб наш НАДсущный» (в латинском варианте используется приставка “super”). То есть, речь идёт, конечно же, о духовной пище, а не о бесплатной кормёжке для сирых и убогих. Ведь в другом месте Библии сказано: «В поте лица своего будешь добывать хлеб...»
      - Я... Я попробую это выяснить у руководства своей Миссии, - стушевался Эдуард.
      - И я даже знаю, что они вам ответят.
      - Что ответят?
      - Что не ваше дело заниматься коррекцией Священного Писания!
      - Вы уверены?
      - Конечно. Просто потому, что психология – очень жестокая штука, и признавать свои ошибки не любит никто. А для людей во власти, особенно во власти духовной, это абсолютно неприемлемо. Знаем – проходили. А вы же – программист, значит, должны понимать, что всегда надо читать исходники, а не результат компиляции.
      - Браво, маэстро! – вставил Володя. – За исходники надо выпить особо!
      Мы прихлёбывали пиво из своих бутылок, и Эдуард машинально отхлебнул своей колы. Потом он продолжил рассказ о том, как попал в миссионеры. В 1991 году его СКТБ накрылось медным тазом, и все сотрудники оказались безработными. В Кишинёве работы по специальности не было, а куда-то уехать он не мог – у него в Кишинёве была жена, маленькая дочь и квартира, а в других городах – совсем никого и ничего. Пришлось перебиваться временными заработками на разных подсобных работах и жить впроголодь. И в самый отчаянный момент, когда помощи ждать было ни от кого, Бог прислал к нему двух миссионеров, которые, побеседовав с ним, предложили ему посвятить себя служению после соответствующей подготовки и обучения. Причём на всё это время предлагалась вполне приличная финансовая помощь и всякие ништяки, типа этой электронной Библии, благотворительных обедов и подарков для семьи, оплаты командировочных и так далее. Он понял, что это – знак свыше, и такую помощь упустить нельзя. И началось обучение: сначала в Кишинёве он штудировал Библию, потом, как способный ученик, был послан в Румынию изучать методы миссионерской работы, а после некоторой практики в Молдове, даже побывал, так сказать, на курсах повышения квалификации в Англии.
      - Ага, и тут, значит, англичанка... – начал Володя популярную фразу, но, заметив мой суровый взгляд, осёкся.
      А меня во всём этом деле интересовал один прозаический вопрос – за чей счёт был весь этот банкет? Ведь Молдова – страна очень маленькая и очень бедная; баптистов там – кот наплакал, и с их мизерных десятин невозможно содержать так капитально снабжаемых миссионеров. Одна его электронная Библия стоила по тем временам бешеных денег. Деньги были явно иностранного происхождения. Но я не задал этот вопрос Эдуарду – зачем зря тревожить человека, который никому ничего плохого не сделал. Я задал совсем другой, нейтральный вопрос:   
      - Вы произносили молитву «Отче наш», которая, так сказать общехристианская. Скажите, пожалуйста, а вообще молитвы, типичные для вашей Церкви, чем отличаются от православных молитв?
      - Затрудняюсь ответить – я не знаток православных молитв. Но, полагаю, тут не может быть существенных отличий, ведь мы все исходим из одной Библии.
      - Это понятно. А можете привести пример какой-нибудь вашей типовой молитвы?
      - Да, конечно. Ну, например, такая, - он молитвенно сложил ладони и произнёс:
       - Гocпoдь Ииcyc, я верю в Тебя, я нуждаюсь в Тебе. Прости меня. Благодарю Тебя за смерть на кресте за мои грехи. Я открываю дверь моей жизни и принимаю Тебя как моего Спасителя и Господа. Благодарю Тебя за прощение моих грехов и за дар вечной жизни. Возьми мою жизнь в Свои руки. Сделай из меня такого человека, каким Ты хочешь меня видеть. Благодарю Тебя, Великого Бога: Отца, Сына и Святого Духа. Аминь.
      Я слушал внимательно и пытался найти какие-то различия в сакральных смыслах по сравнению с тем, что доводилось слышать ранее. И неожиданно я вспомнил, что уже видел текст этой молитвы именно в таких словах. И, помнится, тогда текст мне интуитивно не понравился, но чем именно, я тогда не стал разбираться. А теперь, с позиции знания истории этого миссионера, я вдруг понял, что именно не так в этой молитве – в ней отрицание дара свободы воли человека. Ведь оборот «Сделай из меня такого человека, каким Ты хочешь меня видеть» - это просьба к Богу типа: «Ты там за меня думай и делай, а я тут пока покурю»... А  отрицание свободы воли автоматически означает и отрицание ответственности за любые свои деяния, поскольку это – две стороны одной медали. И ещё. Ведь молитва – это не только просьба или благодарность Богу, но и самовнушение, самопрограммирование своего подсознания. В данном случае – самопрограммирование перехода на внешнее управление личностью. Причём это внушение составлено очень грамотно с точки зрения нейролингвистического программирования...
      - А можно вас спросить? – прервал мои размышления Эдуард.
      - Да, конечно, - ответил я, прихлёбывая пиво.
      - У вас, в Санкт-Петербурге в перестройку, наверное, было полегче и с работой, и вообще?
      - Да, по-разному было. Многие предприятия и НИИ рухнули, и вузовская наука, и проектные институты. Но в большом городе, конечно, было больше возможности найти работу. Вот мы с Володей сейчас трудимся в крупном ООО, которое образовалось из осколка большого НИИ.
      Мы ещё долго потом беседовали под стук колёс про жизнь в России и в Молдове. А когда далеко за полночь начали укладываться спать, Эдуард, наконец, снял галстук и произнёс свою третью молитву – самую короткую и прагматичную:
      - Господи! Благодарю Тебя за то, что я вхожу в число тех двадцати процентов жителей Земли, которые могут себе позволить спать на чистых простынях. Аминь!
      По-моему, эта откровенная молитва означала его непонимание, что для получения  чистых простыней, как и хлеба насущного, он, как мужчина, должен сам трудиться. И тогда не будет нужды обращаться к Богу ни с подобными просьбами, ни с подобными благодарностями. Но этому миссионеру нужен Бог, как гарант его инфантильного существования.