Жизнь прожить гл. 61 Веселовку ждут большие дела

Стр. 159
Гл. 61.                ВЕСЕЛОВКУ ЖДУТ БОЛЬШИЕ ДЕЛА
Все последние дни Иван Пантелеевич находился под впечатлением его освобождения из лагеря. Осматривал, оставленное им год назад, хозяйство, общался с колхозниками, ходил по серым, грязным, но уже слегка обжитым улицам его Веселовки, и в какой- то момент снова возвращался к недавним событиям. Он отлично понимал, что в лагерь он попал не случайно. Просто он был очередным- тем, кто нужен там, в лесу, на выработке. Стране нужен бесплатный, безропотный труд- его ли, другого ли
такого же гражданина страны, для постройки светлого будущего. И не важно что у тех же тружеников настоящее теперь будет беспросветно- темным. Они будут стелить дорогу, в это самое будущее, своими жизнями. И потом, когда это будущее построят, их уже не будет. Они уйдут, как сломанный, истертый, исковерканный инструмент, о них просто не вспомнят, ведь они оказались отсевом, худшей частью своего общества. Хотя, здесь нашли им достойное занятие- приспособили для нужного и важного дела, как безымянный человеческий материал, дали возможность искупить,
якобы, сотворенный грех перед своим обществом- стать  цементом, скрепляющим кирпичи светлого будущего.
От этого коробило. Интересненькое дело- прекрасное светлое будущее детей на трупах безымянных родителей. Но, его, случайно или нет, освободили от такого труда, а значит дали возможность строить это прекрасное будущее под своим именем, не пряча его, а наоборот давая опору и веру соратникам, другим строителям, веру в то, что их труд не будет забыт их потомками, и каждый положенный и скрепленный кирпич в здании прекрасного будущего будет напоминать детям о том бескорыстном, безропотном подвиге их предков, что положили себя, свои жизни на алтарь этого самого будущего, лишая себя настоящего.
Иван Пантелеевич видел, где бы теперь он не появлялся среди своих земляков- колхозников, он всем был нужен, его все ждали, как родного, близкого, необходимого человека. И у него  все больше рождалась уверенность, что он пришел в родную Веселовку, из тех, уральских лесов, не зря, на нем лежит обязанность- возродить жизнь на этой земле.
Присев с Таей в избушке за скромный ужин, Иван Пантелеевич, решился выложить жене свои мысли.
-Походил я эти дни по колхозу, и думаю, это правильно, что мне надо было посидеть в лагере.
Тая удивленно посмотрела на него.
-Что- о?
Иван Пантелеевич лукаво ухмыльнулся:
-Я теперь вижу все другими глазами. Тогда, до лагеря, я б так и не мог подумать. А сейчас я почувствовал себя победителем. Солдаты с фронта, и народ, что обеспечивал им тыл, вы бабы и детишки, конечно, в первую очередь победители. Но, я победитель еще невежества, хамства, что видел там, и не понимания, потому что теперь нужно делать все по иному.
Тая уставилась откровенно- удивленным взглядом в чашку с печеной картошкой.
-Вань, о чем ты, я не пойму.
-А вот о чем. Теперь нужно строить жизнь в деревне, что б она не отличалась от городской. И нужно, и можно.
Тая испуганно, сверху вниз оглядела мужа, хотела что- то сказать, но смолчала.
-Ты хотела спросить- все ли у меня в порядке с головой - Иван Пантелеевич улыбнулся.- Теперь нам, милушка, главная работа- строить. Всё- фермы, тока, конторы, школы, жилье, МТСы, дороги, электростанции, заводы. И не только в городе. Деревня, все это, тоже должна иметь. Ведь так?
-Вань, ты умный человек, да и постарше меня, но не пойму, все это собираешься строить ты? Ну жилье, ферму, ток – понятно, а эти… электростанции, заводы… Нам бы хоть поля не заросли, да коров, может к осени пригонят, куда- то деть.
-Тая, дорогуша- Иван Пантелеевич сам удивлялся таким, впервые сказанным в адрес жены словам, и своему откровению. Но было приятно, что она, близкий ему человек, слушает его и пытается
с ним вместе разобраться во всем этом.- Послушай. С нас ни кто не снимет обязанности растить хлеб. Понятно, он не в городе на клумбах, растет. Да, мы, деревенский народ, двужильные. Нам

Стр.160
сносу не будет. Войну, вон какую тяжесть, одолели. А что ж, теперь, нам не надо хорошей жизни, хорошие
условия только для города? Рабочий люд будет электричеством пользоваться и в ваннах купаться, а мы, как ходили по навозной жиже и спали на соломе, так и дальше будем? А заводы. Нам нужны тракторы? Нужны. А ремонтировать их где? Теперь, тот же маслозавод, хлебозавод, кирпичный, да мало ли- ведь не все и в райцентре будут работать в магазине, школе, на почте, ну, там, на железной дороге. А остальным куда? И потом, мы райцентру свое- молоко, зерно, он нам свое- технику, стройматериалы. А может даже и строителей. Так все и построим.
Тая недоверчиво посмотрела на мужа:
-Ты колхоз только начал строить и махом угодил на Урал- не за стройматериалом же тебя послали. А начни, все это,- на северном полюсе окажешься. А у тебя дочка растет, и про меня не забывай- она прикусила губу и осторожно, прищурившись в полуулыбке посмотрела на мужа. Ей нравилась его рассудительность, и брала  чуть- чуть гордость, что он- ее муж. Но уже пришлось
перестрадать, за то, что б он сидел вот так, напротив её. Не хотелось бы всего этого повторить.
Где то под сердцем ёкнуло, не так больно…Коля… Тут же заворочалась и закряхтела в колыбельке дочка. Тая поднялась и мысли занялись обыденным, сегодняшним.
Иван Пантелеевич, пока Тая занималась с дочкой, вышел из избушки во двор, хотелось подумать на просторе, в вечерней тишине. Уставшее за день солнце, упало за горизонт, захватив с собой зной,  в воздухе повисла приятная прохлада, к тому же, снизу, от речки, тянуло сыростью. Пахло сеном, полынью. Там, где то в подросших кустиках ракит, разливалась грустная песня иволги. Иван Пантелеевич улыбнулся- теперь не только воробьи, да сороки тут будут вновь селиться- все вернутся домой, как только речка обзаведется собственными кустами да деревьями. Но вот, когда обзаведется, пока неизвестно-  к зиме опять все подчистят на растопку печек. И речка будет высыхать и для их печек эти хворостинки- не дрова. А лучше б, к зиме, уголек, да не в эти холупки. А, обо всем, этом, не только он должен думать, а и там, с самого верху и до него.
А Тая, конечно, была по- своему права, Иван Пантелеевич это хорошо понимал. Назад, в тайгу или куда в другое, похожее место, конечно, не хотелось. Только, как прочно он будет «приклеен» к своей Веселовке, зависит, как показало время, не всегда от него. Опять, могут без него его судьбу  решить- и поехал. Но и сидеть,  ждать с неба манну небесную, тоже было не для него, он способен на большее. Для чего тогда воевали, для чего такие потери, в конце концов, для чего же революцию в семнадцатом делали?
В чем она особенно права- не надо давать повода,  что б опять загреметь на лесоповал. Тогда, надо быть осторожнее, прятаться, лебезить перед начальством? А свои, настоящие цели, забыть? Получается и нашим, и вашим. Только это мерзко, не по его. Вот найти б в районе единомышленников, взять бы таких же с пяток- это уже сила, но пока, сколько он работал, таких не присмотрел. Хотя может не все откровенничают, они ведь тоже правы. Пошушукай с кем на глазах у кого-то, в момент контрреволюционный заговор пришпандорят.
А с секретарем райкома уже пришлось поговорить- тот вместо лошадей котяток предложил,  вместо тракторов- соху с телегой подарит. Сваришь с таким кашу? Он сам, шаг ступает и оглядывается, ждет указаний сверху, надеется, мол, там народ умнее, не под стать им, деревенщине. Будут правительственные программы, партийные съезды- все, что надо скажут и разработают, а они- на подхвате. А может он не все в нем понял?
Ехать в область, прыгать через район,  вряд ли кому понравится- опять будут копать, и накопают снова. Но делать что- то надо. Послать всех к черту, или притвориться дурачком- ворочать свое, а делать вид, будто чего- то не понимаешь? И это тоже не жизнь- народ на смех подымет. Вот вопрос.
И опять Иван Пантелеевич вспомнил Сергея. Он хоть и мальчишка, а умом сущий дед, толковый, с ним бы посоветоваться, какие- то варианты вместе все равно б придумали. С Антониной, кажется, тоже не о чем говорить- баба, вроде Таи, ей семья ближе, Володька- еще от пьянки не просох, если вообще сумеет бросить это дело, одна надежда на Сергея, когда оттуда прибудут, или на мужиков, какие с фронта вернутся. Эти, может еще что- то в Германии, в Европе подглядели, у себя захотят

Стр. 161
повторить, да и пока не разленились, строить не откажутся. Дело за тем, когда и какие они вернутся- калеки, да израненные, и сколько их будет? Еще в одном Тая права, что начинать строительство надо незамедлительно с фермы, хорошей, добротной, не как этот сарай, а просторной, с проездом меж рядами, что б корм не в плетушках, на себе скотники таскали, а проехал на санях хоть раз, хоть другой и раздал. Придумать можно и как навоз вывозить, и отдельно чистое помещение рядом, где хранить, мыть подойники, дояркам руки помыть перед дойкой. Только где взять материал на все. На этот сарай из эвакуации дали, а теперь для фермы просить ехать на Урал, в лагерь, по старой дружбе к Семенычу, или к замначлагу? Вот полковник бы точно помог, но где теперь он, жаль, не узнал, может когда б в жизни еще пригодился- стоящий человек, с большой буквы. И опять же, этот сарай они построили из леса, но недалеко от Ельца есть же каменные карьеры, другие председатели там на стройки известняк брали- чем не стройматериал? А можно попробовать и свой Каменный лог распотрошить, может что- то дельное и из него получится.. Песок- своего хватит, известь гасить- тот же камень, а как- можно придумать, у стариков поинтересоваться, в старину церкви, да барские дома строили- от взрывов не рассыпались.
Конечно, война закончена, не считая того, что будет на Дальнем Востоке, а так, через годок-другой с военной на мирную продукцию перейдем, только вот ждать- не резон. Народ натерпелся, изголодался по хорошей жизни. Надо, по всей видимости, идти опять в район, что скажет Хоркин, а нет- попытаться убедить, должен понять, а там видно будет.