Обэша...

     Он решил сегодня подумать о том, что получится в размышлениях, если представить себе, что юмор и смешное - это не одно и то же.

     Юмор - это, скорее всего, то что пришло к нам с западной стороны.

     Когда юмор придумывали на Западе, то думали тогда, что он есть искусство безобидных шутников. Тех, которые просто хотят поднять другим настроение, произнося безобидные, никого не обижающие и никого чрезмерно не осуждающие шутки.

    Но потом, так ему подумалось, когда Запад решил, что проникший к нам его юмор можно использовать в его, Запада, целях, кто-то из западных людей решил заставить местных жителей, туземцев перепутать друг с другом скроенные по западным образцам безобидные юмористические шутки и местное смешное.

     Смешное - это то в "действительностях" всех местных незападных народов, что их некоторые представители хотели бы подвергнуть резкому и даже крайне грубому высмеиванию.

      Таким образом, высмеивать - это совсем не то, что издавать безобидные юмористические шутки.

     Он вспомнил, что люди в его стране давно уже разводят между собой  иронию,  юмористические шутки, сатиру-сарказм.

      И кто-то на Западе понял, как ему выгодно, чтобы местные шутки превращались бы в сарказм-сатиру. А ещё лучше ему было бы, чтобы беззлобные, тактичные  местные шутки  превращались бы в иронию.

     Сатира - это всего лишь проявление раздражения высмеивающих тем, что им в ком-то не нравится.

     Он посмотрел на современных местных комиков-юмористов и заметил среди них не только тех, кто прибегают к сатире и безобидно, то есть юмористически шутят, но и тех, которые иронизируют, порой, - очень грубо, то есть без каких-либо порядочности, приличности, тактичности по отношению к высмеиваемым ими умам-разумам.

      Ирония, по его мнению - это насмешки, осуществляемые высмеивающим с чувством его собственного превосходства над высмеиваемыми.

      И так случилось в последнее время, он себе так представил, что ирония многих современных и местных юмористов является высмеиванием ума-разума вообще.

     А по его личному мнению тот, кто  грубо, резко высмеивает разум вообще, не может быть назван не только юмористом, но даже и сатириком. Он является грубым и резким иронистом.

     Размышляющий снова посмотрел на современную юмористическую эстраду  и обнаружил на ней одного грубого ирониста, у которого жена - известная спортсменка, а сам он в силу того, что ведёт здоровый образ жизни, является очень худым и язвительным человеком.

     Язвительность худого, якобы юмориста, является именно иронией над разумом, над умом вообще.

   То есть, потому что данный "юморист" худой и женат на известной спортсменке, он считает себя  обладающим умом, который очень сильно превосходит, остротой и силой,  все другие высмеиваемые им умы и даже разумы.

      В действительности, худоба и даже "женатость" на известной спортсменке совсем не являются признаками превосходства ума комика над всеми остальными умами и даже разумами.

     И тут он подумал, что наступило время подумать о том, что бизнесмены, организаторы современного "комизма"-юмора в стране заинтересованы в использовании обэша, обиженности иронистов и сатириков, гораздо бо'льшей, чем обиженность беззлобных шутников-юмористов.

     Беззлобный шутник-юморист не  обижен ни на кого и ни на что, он не не обижен даже на высмеиваемых им представителей общества.

      Ему представился опять Запад, который в отношении его родной страны, всегда  был "себе на уме".

      Западу никогда не было выгодно, чтобы среди местных юмористов все были бы беззлобными и порядочными, приличными, тактичными, к высмеиваемым, шутниками.

    У себя, там, на Западе, западные  заказчики шуток накопили значительный опыт того, как беззлобных шутников-юмористов можно превратить в сатириков, а лучше, -  в злобных, нетактичных, резких, по отношению к уму-разуму высмеиваемых, иронистов.

     Очень долго Запад рассматривал и продолжает рассматривать злобных, в отношении местных высмеиваемых умов, иронистов,  как очень ценный товар.

      А технология изготовления такого ценного для Запада товара, как резкие местные иронисты, по мнению размышляющего, очень простая. И состоит из действий:

     Первое действие. Приглядывание или "присматривание" к местным юмористам, то есть к местным беззлобным шутникам.

     Второе действие. Поощрение местных авторов к описанию только тех  составляющих местной действительности, которые могли бы сильно раздражать местных шутников, как возможных сатириков или даже злобных иронистов.

     Третье действие. Сведение а одном месте шутников, как потенциальных грубых иронистов, и авторов, которые наловчились, стали мастерами в описании того в местной действительности, что может сильно раздражать, очень сильно раздразнить даже  самого беззлобного шутника.

     Четвёртое действие. Наблюдение-слежение за шутниками, уже чем-то раздражёнными в местной действительности, уже ставшими сатириками, которые склонны считать свой ум-разум сильно превосходящим, по остроте и силе, умы-разумы людей,  высмеиваемых этими новыми сатириками.

      Пятое действие. Осуществление умелой лести в отношении остроты и силы ума возможного грубого и злобного ирониста и направление данного его ума-разума  на то, что по мнению представителей Запада должно злобно высмеиваться грубыми иронистами.  По-другому это действие можно называть культивированием в возможных грубых иронистах их обэша, бо'льшей обиженности чем-то, чем обиженность шутников и даже сатириков.

     Запад давно научился делать своими союзниками или даже вассалами-слугами обэша, обиженных больше шутников. Чем обиженных? Какими-то составляющими местной, например, российской действительности.

      Таким образом, подумал размышляющий, его классификация всех современных комиков в стране на беззлобных шутников, раздражённых сатириков и бестактных, грубых, злобных иронистов может оказаться полезной, если в обществе появится технология убедительного доказательства злобным иронистам того, что их умы- разумы не так уж и превосходят, остротой и силой, умы-разумы не столько политиков, сколько действующих государственных деятелей.

     P.S. Автор данного текста  напоминает, что обэша означает: "обиженные больше шутников". Он также обязан напомнить  читательницам и читателям, что привёл в данном тексте размышления о людях, более обиженных на существующую действительность, чем обижены на неё  беззлобные шутники-юмористы и даже  сатирики, не свои, а одного своего персонажа. Автор также просит прощения у читательниц и читателей за некоторые очень длинные фразы, не уместные в публицистических текстах, но вполне допустимые в текстах, размещаемых в разделе философии.