Учительница первая моя

К школе нас ещё в детском саду готовить начали: яблоки, помнится, с грушами складывали, буквы учили. Мне эти занятия совсем не интересны были, а потому я больше на галёрке отсиживался, да о своём думал. Но запомнилось мне, что не раз воспитатели говорили нам про радость от школы, мол, здесь – это всё цветочки, а самое интересное именно там будет, вот где настоящий праздник! Почему-то именно это, последнее, крепко мне в голову засело, а потому в школу я пошёл именно, как на праздник, прямо позитивный настрой был. Но школа как-то его очень быстро не оправдала: не то, что праздник, тут просто диаметрально противоположный случай! Моя детская несформировавшаяся психика вскоре построила защитную параллельную вселенную, где я и пребывал большую часть учебного процесса. Но, вот, порталы в реальность были очень скорыми и весьма болезненными. Учительница первая моя – Анастасия Александровна, - человеком была пожилым, старой закалки, а потому обходилась с нами весьма жёстко. Ко всему прочему, была она ярой мужененавистницей, ибо била преимущественно ребят почём зря, но врать не буду, и девчонкам тоже иногда доставалось. Родители те, что с активной гражданской позицией, не раз директору на неё жаловались. Но, видя всю бесперспективность (Кобылинская на всё глаза закрывала), переводили своих детей в другие школы. Так у нас к концу начального обучения где-то треть класса рассосалась.
За волосы таскала так, что клок у неё обычно в руках оставался. В августе после второго класса попросил я родителей покороче меня постричь, чтобы хватать за вихры несподручно ей было – не помогло: она меня так за ухо дёргать стала, что хрящи хрустели и в глазах темнело. Помню, Серёжку Воробьёва вытащила перед всем классом и стала над ним измываться, типа, вы поглядите на него! Ну и всё в том же духе. Он ревел, вырывался как мог, но она его цепко держала и встряхивала периодически не слабо. Тогда он извернулся и её за кисть укусил. Она руку одёрнула, но быстро перехватила и такую оплеуху ему отвесила, что даже нам, уже видавшим с ней всякое, не по себе стало. Когда мы начальную школу закончили, она на пенсию вышла – мы её последним классом были. В последующие пять лет нет-нет, да и говорил нам учитель какой, что, вот, приходила в школу ваша Анастасия Александровна, спрашивала, мол, как там мой «А» класс? Но холодная тишина была ему ответом. Мы все её, как абсолютное зло вспоминали. Меня так просто от одного упоминания ещё долго передёргивало, и не меня одного.
В пятом-шестом классе у нас ещё учительница истории среди других выделялась: любила по рукам полуметровой деревянной линейкой лупить, а когда видела, что кто жевачку жуёт, то подходила, пальцами через щёки челюсть быстро разжимала и резинку эту в волосы влепляла. Особенно девчонки страдали, у которых косы, там, чёлки: клок по-любому выстригать приходилось. Я раз был объектом её подобных экзекуций. Это, кто не знает, весьма болезненная процедура: у жевачки и волос шансов не было. Но, в принципе, тётка была не злобливая, до Анастасии Александровны ей было ой как далеко! Да и мы уже, считай, не зря первый этап школы прошли, жизненной школы.
Курсе на втором-третьем зашёл я как-то в булочную, что на углу тогда ещё Кировского проспекта была и улицы профессора Попова. Стою в очереди, глядь – а Анастасия Александровна передо мной за пару человек стоит. Совсем не изменилась, как законсервировали, хотя больше десяти лет прошло. Много тогда на меня воспоминаний нахлынуло. И отнюдь не тех, где она нас читать- считать учила. Не очень удивлюсь, если выяснится, что она и сейчас себе живёт потихоньку. Наверняка ветеран какой, заслуженный учитель РСФСР и Беглов её с днём рождения каждый год поздравляет, как старейшего жителя Петроградского района…