Следы меня. Краше чем Я. Глава 3. Мысли в слух

Старик кивнул и, не выпуская из виду монитор, начал печатать изображение. Тишина на посту у старика была гнетущей, а я, казалось, слышал только стук собственного сердца, которое бешено колотилось от жажды знать где она и волнения гнетущего. Я оглянулся вокруг, испытывая токи воспоминаний, и меня потянуло в прошлое.
Прогулка на Чертовом Колесе…
Я вспомнил нашу первую совместную поездку на Чертово колесо. Это было в тот день, когда Лана, смеясь, потянула меня за собой, указывая на яркие огни аттракциона. Я помню, как мы сидели в кабинке, и свет вокруг нас искрился, а ночное небо было усыпано звездами. Лана выглядела такой счастливой, её глаза сияли, как два озера, отражающих свет, монотонная её красота пьянила меня. Мы смеялись, делились мечтами, загадывали желания. Она шутливо спросила, какой цвет будет у нашего будущего дома, и я, смеясь, ответил, что надо взять лишь тот, который будет её радовать.
«Если что-то случится...» — её слова резонировали в моей голове, как дразнящий шёпот давно подслушанного разговора. Я вспомнил, как она взяла мою руку, прижимая её к своему сердцу, словно хотела, чтобы это мгновение длилось вечно. Я никогда не предполагал, что эта прогулка станет фоном для таких тёмных событий.
— Вот, держи, — старик выдал мне распечатку, на которой четко было видно Лану и незнакомца. Мы оба склонили головы над фотографией, и я почувствовал, как у меня внутри закипает ярость и непонимание. Почему она встретилась с этим человеком? Кто он, и что произошло между ними?
— Я должен выяснить, кто это, — произнёс я, всматриваясь в лицо незнакомца. Это не следовало оставлять без внимания. Если он был причиной её исчезновения, я не мог просто так оставить всё на самотёк.
— Ты планируешь продолжить расследование? — спросил старик, внимательно присматриваясь к моей реакции.
— Да, — ответил я, и в ответ его глаза наполнились новыми призывами. — Я не могу просто сесть сложа руки. Лана нужна мне, а этот человек... Он будет моим первым шагом к поиску правды.
Я выбежал из сторожки, каждый шаг подгонял меня к мысли о том, что, возможно, я совсем рядом с разгадкой. У меня не было времени.
Как только я вышел на улицу, я достал телефон и набрал номер старого друга, Миши, который работал в полиции. Мы не общались долгое время, но я знал, что в такой ситуации он может стать полезным союзником.
— Да, Миша, привет. Это Богдан. Мне нужна твоя помощь. Я ищу информацию о знакомом моей жены. Увидел её на записи с камеры наблюдения, и рядом с ней был незнакомец...
Миша обещал помочь, и это было моё первое обнадеживающее мгновение после её исчезновения. Я чувствовал, что всё закручивается вокруг единственной идеи: найти Лану, как бы меня ни отвлекали обстоятельства. Из-за любого побочного эффекта, за всем кроме неё и того, что могло её затянуть в эту темную бездну.
С моими чувствами, сосредоточенными на образе Ланы, я знал, что никакие преграды не остановят меня. Я буквально чувствовал её присутствие, словно она шептала мне на ухо: «Не останавливайся. Я здесь, я всё еще рядом с тобой».
Тревога придавала мне ускорение, пока я двигался по улицам, не обращая внимания на привычные лица и шумный поток прохожих. Мишу я знал с университета: мы оба учились на медицинском факультете, но наш путь после диплома разошелся. Я остался работать терапевтом, а он выбрал криминалистику, вдохновленный идеями о справедливости и истине.
Первая встреча с Мишей была довольно незабываемой. В университете как-то раз он пришел на лекцию по патологии в разорванной футболке и с неисправимым оптимизмом. На удивление, его безразличие к академическим стандартам создало чудесную атмосферу дружбы. После первой вечеринки на корпоративе, когда мы соперничали, кто сможет лучше описать осложнения после операции, Богу и миром в один голос определили, что он станет отличным детективом, а я — врачом, призванным облегчать страдания. Мы много смеялись, строя забавные планы о карьере. Однако потом пути разошлись.
Миша всегда оставался близким, даже если мы не виделись — мы обменивались сообщениями в редкие моменты, и его профессиональный подход удивлял и восхищал меня. Когда я позвонил, в его голосе прозвучало что-то большее, чем просто безразличие полицейского. Там было понимание, готовность помочь. Мы оба знали: когда ты оказываешься на другой стороне закона и жизни — все обретает другое значение.
— Может, встретимся где-нибудь, — предложил он, когда я упомянул о записи. — Я сейчас на службе, но через час смогу выбраться. Как насчет «Кофейни у Маяковского»? Она всегда открыта.
Я согласился, и, как оказалось, «Кофейня у Маяковского» была идеальным местом для общения с людьми, разбирающимися в разных аспектах жизни города. Интерьер был простым, но уютным: деревянные столики, стены, обсаженные книгами и картинами местных художников. Максим, владелец, всегда встречал клиентов с широкой улыбкой и ароматом свежезаваренного кофе, что делало это заведение своего рода убежищем для всех, кто искал короткие моменты спокойствия в повседневной суете.
Когда я вошел, то увидел его уже за столиком в углу. Миша сильно изменился с тех пор, как я его видел. Строгий формационный мужик с короткой стрижкой и с несколько изношенной натренированной фигуры. Он выглядел крепче, чем был в студенческие годы, и, кажется, нес на себе груз тяжелых расследований. Но в его глазах всё еще оставался тот же огонек, что и раньше.
— Привет, Богдан! — улыбнулся он и предложил мне сесть. — Сколько лет, сколько зим!
— Да, давно не виделись. Как поживаешь? — приподнял я брови и почувствовал легкое напряжение. Это был не лучший момент для разговоров о мелочах.
— Понимаешь, работа не отпускает. У нас тут с недавних пор активность преступности повысилась, — он на секунду нахмурился. Его взгляд стал более серьезным. — Но сейчас не об этом. Ты сказал, что нужно найти кого и помочь, я всегда подставлю плечо.
Я быстро изложил ему все, что произошло: исчезновение Ланы, загадочную запись и незнакомца, который появился рядом с ней. Каждый раз, когда я произносил её имя, в душе поднималась волна надежды и страха одновременно.
— Ладно, — сказал он, усаживаясь поудобнее и записывая что-то в блокнот. — Давай начнем с этой записи. Ты упомянул, что она была в библиотеке до момента исчезновения?
Я кивнул, и мы продолжили разговор, вспоминая случайные моменты из нашей жизни, которые, казалось, навсегда оставались позади. Но в этот раз с каждой новой историей угадывалась тень тревоги — она накрывала обыденность, как дождь забытое лето.
— Я сделаю все, что в моих силах, — произнёс Миша с решимостью, и я почувствовал, как давление на сердце немного ослабло.
Но пойми Миша, мне нужна только информация о нем и больше ничего, дальше я сам, с уверенным тоном ответив ему.  — А именно, — продолжал я, — мне нужно выяснить, кто этот человек. Он может быть ключом к разгадке.  Даже не знаю, как он повлиял на Лану или что произошло, но у меня есть чувство, что я не могу просто свести всё к случайности. Выбор таких слов, как "если что-то случится", имеет значение…
Миша внимательно выслушал, время от времени кивая головой.
Мы обсудили детали, и я вновь попытался собрать в голове все воспоминания о Лане. Я знал, как она сердечно относилась к своей работе и как её волновали проблемы, которые в итоге стали её собственными демонами. Несмотря на уверенность в своих наблюдениях, я не мог отделаться от ощущения, что мог упустить что-то важное.
— Скажи, ты уверен, что на твоих глазах она не изменилась? — спросил Миша, его голос стал более тихим и серьезным. — Может быть, она что-то скрывала?
— Я.… — начал было, но слова застряли в горле. Появлялись образы: Лана с улыбкой, с нейтральным выражением лица. Лана, которая порой приходила из своего мира душевных тревог с печатью усталости на лице. — Я не замечал ничего странного, если это тебя интересует...
Миша кивнул. У него был опыт распознавать модели поведения, которые могли укрывать более глубокие проблемы.
— Окей, — произнес он, надеясь, что его объективная оценка быстро прорежет этот туман. — Я узнаю кто это, только не натвори дел потом.
Я оценил его решимость и почувствовал волну благодарности.
— Спасибо, Миша. Ты — настоящий друг, — произнес я, смотря ему в глаза. — Без тебя я бы точно не справился.
— Не стоит, — он улыбнулся, поднялся и потянулся к карману, проверяя часы. — Может, лучше мне пойти? Чем дольше я здесь, тем менее непредсказуемым будет моё поведение. Я не хочу, чтобы коллеги начали задавать вопросы.
— Да, это разумно, — согласился я. Мы оба знали, как важно поддерживать тонкую грань между личной жизнью и служебной обязанностью.
Миша подошел ко мне ближе и крепко обнял.
— Держись, Богдан. Не теряй надежду. Верь в себя и в Лану, что бы ни случилось.
Я кивнул, чувствуя, как во мне поднимается решимость, смешанная с болью потери.
Как только он вышел из кофейни, я остался наедине со своими мыслями, а вокруг меня всё ещё раздавались звуки оживленного города. Я смотрел в окно на прохожих, на их будничные лица, что в контексте моей личной драмы казалось странным и неуместным. Эти люди, чьи жизни шли своим чередом, не могли знать, что моя жизнь была перевернута с ног на голову.
С каждым шагом я намеревался распутывать этот клубок тайн, осознавая, что каждое мгновение может стать поворотным в поисках Ланы. В глубине души я понимал: если не я, то кто? Я был единственным, кто мог вернуть её обратно.
Я вышел из кофейни, и холодный воздух ударил в лицо, словно напоминание о том, что жизнь продолжается, даже когда твоя собственная трещит по швам. Действительно, как бы ужасно это ни звучало, моя жизнь начала напоминать мне старую книгу, страницы которой жались к сердцу, полные незаписанных глав, собирающих пыль в библиотеке забытых эмоций.
Шаги звучали глухо на мостовой, и я вспомнил, что мы должны были уехать в отпуск. У меня были планы: провести время с Ланой, забыть про суету работы и погрузиться в её мир – в истории, о которых она так страстно рассказывала. Первый отпуск, который должен был стать отдушиной, обернулся рядом неприятностей и тревожных вечеров в ожидании. Я не ждал, что он станет самым неудачным за всю мою практику.
Прошло уже несколько часов, но возвратно направляясь к дому, мне казалось, будто время затянуто, словно его держал в своих цепких объятиях сам дьявол. Каждая минута тянулась, как старая муза для анекдота — капля дождя, падающая с крыши; громкий удар на мгновение заставлял замирать сердце. Сколько таких капель мне ещё предстоит пережить? Сколько раз я еще должен буду пытаться убедить себя, что ждать — это нормально, что, возможно, что-то хорошее свершится, и всё разрешится?
Я стиснул зубы, представляя, как телефонный звонок вдохнёт в меня надежду, а каждая его минута тянет меня всё ниже в пропасть, где мрак и тревога искажает моё сознание. Вернуться к работе в этом эмоциональном состоянии значит, в какой-то степени, потерять себя. Я знал, что мои пациенты это заметят. Им не нужны врачи с отравленным сердцем. Они нуждаются в надежде.
Когда я наконец пришёл к своему дому, поразительно стало, что его атмосфера изменилась. Этот теплый уголок, где когда-то царила гармония, теперь давил на меня, будто начал тяжело дышать, как бы намекая, что у меня нет права на счастье, пока Лана не вернется. Обстановка внутри уже не была тем словом, которое можно было бы произнести с нежностью. Это стало просто пустое пространство, обитое холодом без её смеха и её слов.
Я прошел в нашу спальню и сел на край кровати, уставившись в стену, словно там были ответы на все вопросы. Как же сложно осознавать, что есть какие-то вещи, которые мы просто не можем контролировать. Как часто я говорил своим пациентам: "Некоторые вещи происходят по причинам, которые мы не всегда понимаем". Теперь, сидя в тишине своего дома, я осознал, что всю свою жизнь стремился помочь другим вернуть контроль в их жизни. А теперь, когда дело дошло до самой их сути, мне самому требовалась помощь.
Я погрузился в размышления. Когда ты сталкиваешься с потерей близкого человека, как будто все жизненные ориентиры подменяются. В такие моменты становится ясно, что каждый из нас живёт в своём собственном, достаточно замкнутом пузыре, и вдруг его шипящая оболочка лопается. Остатки твоей уверенности и комфорта разбиваются о каменные реалии. Какие бы силуэты не всплывали в моем сознании, они всегда возвращались к ней — к Лане.
    Я прикрыл глаза и, не замечая, как время летит, попытался сосредоточиться на дыхании. Надеялся, что звоночек на моем телефоне все-таки раздастся, тогда он вновь соберёт в себе все крохи надежды… Его отсутствие лишь усиливало пустоту, оставшуюся в моем сердце.
Моя надежда была намотана на невидимую спираль, и в этом замкнутом пространстве мне предстояло найти ключ, чтобы её разомкнуть. Вряд ли кто-то понимал, как сложно бывает оставаться на плаву, когда, казалось бы, весь мир против тебя; когда каждый момент ожидания становится пыткой времени, и ты остаёшься один на один с собственной тенью.