Место рождения - лес

Рожать зимой, в небольшом посёлке в области, да ещё и повторно - то еще удовольствие.
Начать с того, что рожать вообще не удовольствие. Вернее, радость –то есть, что родился ребёнок. Девочка или мальчик – не так важно. Но с каким трудом и болью это происходит, заставляет задуматься и больше так не делать.


Да! О чём это я? Однажды на «скорой помощи» небольшого посёлка пришлось везти беременную женщину, уже рожавшую. Поздно вечером нам с Серёгой дали карточку вызова и там стояло безобидное – «перевозка». Ну, не велика работа – прокатимся из глубины района в районную больницу. Зима не особо злая – всего 25 минуса и мелкая позёмка. Луна строго наблюдала за нашими действиями и посвёркивала на снежном насте мелкими звёздочками. На нас обоих деревенские дохи мехом внутрь, чернёные по коже снаружи. Водила, «Абрамыч»(от отчества Абрамович), тоже укутан хорошо, УАЗик после капремонта, заправлен под горлышко, печка дует отлично. Ехать до деревушки, откуда везти роженицу около 30 минут. Срочности, вроде нет. Заурчал движок, дверки махнули на прощание и хлопнули, заскрипели шины по утрамбованному снегу, я вывалился из перегородки между салоном и кабиной чуть не по пояс в кабину и выдавал анекдоты.


Красиво посыпанные снегом ёлки и сосны сбоку дороги, чуть освещённые фарами, как будто убегая от света, прятались за нашими спинами. Встречных и обгоняющих почти не было. Вот и поворот на деревушку. Тут глубокая колея. Машину немного кидает, но УАЗик на то и вездеход – справляется со всеми неприятностями дороги. Уже видны горящие окна деревушки. Находим нужный дом. Выходим с Серёгой с сумкой. Надо узнать давление. Вдруг, какая-нибудь преэклампсия?


Женщина уже одетая сидит на лавочке у двери кухни. – Сергей начинает опрос, я беру карту роженицы и читаю последние записи деревенского фельдшера. Перевозка связана с повышением давления (вот тебе и преэклампсия). Беременность вторая. Первая прошла без осложнений. 36 лет. Последние анализы плюс-минус не страшные, гемоглобин низкий, протеинурии нет. Трогаю за руку – отёки небольшие. Серёга измеряет давление – 140/90. Отёки на ногах. Ну, это и без преэклампсии обычно всегда. Тяжесть внизу живота. – Воды не отходили? Серёга серъёзен. Он и старше меня и опытнее. - Всё, нечего ждать, поехали. Я хватаю ящик и бегу открывать все двери. Серёга под ручку ведёт женщину.


Сидеть в УАЗике, конечно, неудобно. Боковое сидение узкое, но зато можно откинуться и сверху и снизу ручки - держаться можно надёжно. Кладём стерильную укладку для родов, упакованную в прорезиненную клеёнку, на капот в кабине, чтоб была тёплой. На всякий случай… Тронулись. Выползли на трассу. Серёга Абрамычу втолковал, чтоб шёл быстро, но не опасно.


Под размеренное завывание машины продвигались к районной больнице. Тихо переговаривались. Я периодически измерял давление у женщины. Всё шло гладко. Мы чуть расслабились и я вспомнил случай в моей работе на «скорой» в небольшом городе, где я познавал профессию перед армией. Только-только после училища. Поставили вторым фельдшером в бригаду к пенсионеру. Он на «скорой» - «всю жизнь». Машина была «Волга». Тогда в 1981-м еще была пара таких в гараже «скорой». Низкая, тесная, неудобная. С моим ростом приходилось складываться как циркуль. Короче… Вызов – отошли воды.


На адресе муж уже одел женщину и они на низком старте у дверей. Пенс заставил её сесть и я измерил давление. Муж нервно семенит рядом и ворчит – Давайте уже поедем! Пенс прав – не зная состояния женщины ехать в роддом опасно. Проверил пульс, промял голени на отёки, расспросил про воды когда, какие, сколько. Тронулись в машину. Водитель вынул носилки, уложили, муж еле всунулся рядом через боковую дверь. Поехали. Уже виден роддом. Заезжаем на пандус у «приёмника»… Женщина говорит головка пошла. Я ничего не могу увидеть, муж тут еще мешается. Говорю пенсу – Головка пошла. А он мне – Держи ноги вместе, мы уже приехали!


Поржали с Серым и Абрамычем. Тут стук по спине мне со стороны беременной. Вылезаю из проёма перегородки обратно из кабины в салон. Женщина, так, смиренно и ожидая чуда, произносит – Головка пошла! Я транслирую Серёге в кабину вводную и хватаю с капота укладку. Серый, еле сдерживая хохот, вполголоса сообщает – Ноги будешь держать? Или будем рожать? Ещё минут пять ехать до роддома. Мне не до смеха. Вскрываю укладку, беру стерильную простынь. Раскладывать носилки уже поздно. Женщина легла спиной на боковую скамейку. Согнутые ноги кверху, между ног творожная головка уже вся вышла. Успеваю только подставить простынь и ребёночек приземляется мне в руки – прирукается. –Ой, какой он грязненький… Только и вырвалось у меня. Творожная смазка местами была сплошная. Сзади слышу пыхтение Сержа и скрип тормозов. Как он в дохе пролез через форточку между кабиной и салоном я не понял. Надо видеть Серёгу – не худой, нифига, крепыш в дохе. Потом он пробовал пролезть – не получилось. Но тогда это спасло нас от открывания боковой двери в эдакий-то мороз.


Завернул ребёнка в простынь, взял из укладки зажим и на пуповину. Второй рядом. Даже не пришлось шлёпать по попке – заорал. Такой, скрипучий сначала, и чистое «Ля» в конце. Ножницы завершили переход из оттуда, где тепло и сытно, сюда, где холодно и голодно. Серый снял доху и мы упаковали младенца в простыни так, что только лицо кричало нам о том, что, типа, я тут, мне холодно в этой, блин, машине и жрать нечего… Абрамыч нажимал на газ и перевёл всё тепло в салон. Серёга следил за пуповиной и измерял давление. Послед не выходил. Говорю Серёге, что в таких условиях ручное отделение плаценты – не вариант. Серый кричит Абрамычу – Гони!


При нажатии на низ живота женщины поток крови толщиной с три моих пальца вырывается из родовых путей. Серёга в ужасе! Давление 70 на 40. Я тяну пуповину за зажим и молю всех святых. Дорога заставляла держать женщину на лавочке. Уже у роддома послед вышел, и я сложил его в мешочек из укладки. Пока думал, делать ли тампонаду полости матки, Абрамыч тормознул у роддома. Я с ребёнком на руках выскакиваю и к двери. Серёга с Абрамычем развернули носилки и уже несли женщину. Звонок орал сильно, но никто не открывал. Я повернулся спиной и молотил ногой в дверь. Морозец входил в свои права… На нервах я отошёл на пару шагов и всей спиной прыгнул на дверь. Против лома – нет приёма… Дверь упала внутрь и мы ворвались в приёмник как матросы в «Зимний». Носилки ребята поставили на кушетку у батареи. Я с ребёнком на руках, замотанным в доху погнал в одну дверь – никого, вторую – никого… Третья дверь мне показалась очень похожей на дверь операционной. Двинул ногой – точно! Две сестры заорали – Куда?!!! Я им – Где люди? У нас тут кровотечение сильное и вот! Вытянув руки, показываю куль из дохи с лицом, мякающим что-то типа «ну, наконец-то хоть, тепло»!


Переполох у акушерок был основательным – только вскрыли «кесаря», и я тут со «стерильной» дохой. Хорошо, хоть не ворвался. Понял, что операционная. Санитарка вырвалась вперёд и погнала меня в предродовую, где доху, наконец-то отдали Серёге и начали обрабатывать ребёнка. Дежурного хирурга Серый вызвал по телефону в приёмнике, и он уже протискивался через разрушенную дверь с небольшой хирургической укладкой. Женщину переложили на каталку и повезли в малую операционную. Нас отпустили, и мы вернулись в машину. На капоте Серёга писал карточку и на графе «кто родился» прочитал вслух и вопросительно посмотрел на меня…
-Откуда я знаю, Серега? До этого было, что ли?, - Хм, иди узнавай…

Сёстры и санитарка долго смеялись… Успокоившись, сообщили, что малец. Серёга с гордостью внёс инфу в карточку. После приезда звонили в роддом – всё норм. Женщина спрашивала, как меня зовут – вроде, хотела назвать пацана моим именем. Но не узнали. Жизнь гнала и пёрла как паровоз. Было не до этого.


Кстати о паровозе! Была в этом посёлке история и с паровозом. Но, это уже, как говорится – другая история…