Сантехник Иванов и балет

   Как - то раз, то ли поздней осенью, то ли ранней зимой, в этом Городе,  раскинувшем свои просторы по обоим берегам могучей сибирской реки, однозначно нельзя было сказать осень это ещё или уже зима, но снег уже лежал, сантехник Иванов вприпрыжку скакал, как тот тыгыдымский конь, домой, держа в заскорузлых своих руках пачку билетов. И не каких - нибудь там билетов банка России, то бишь денежек в простонародии, а билетов в Театр! Именно с большой буквы и с восклицательным знаком.

   Потому что в нашей стране всё искусство с большой буквы. Всем работникам искусства почёт и уважение, всенародная любовь, звания заслуженных и народных артистов, огромные гонорары, досрочный выход на пенсию.
 
   Вон танцоры балета и различных иных танцевальных ансамблей попрыгают по сцене и в 35 годов отроду, бац и на пенсию по выслуге лет. Также и какой-нибудь выпускник театрального училища - прокривляется на сцене или на телеэкране пару тройку десятков лет, на тебе соответствующее звание за твои кривляния. Не успеешь оглянуться, а он уже весь такой заслуженный, но правда в очень узких кругах, уже спешит в пенсионный фонд с требованием, подать ему повышенную пенсию. Ну да, ну да! Он же нёс культуру в массы, вот так прямо и нёс на своем горбу, прямо надорвался весь. Он же не какой - нибудь там сантехник или простой рабочий, он служитель Мельпомены, он не может до старости работать, а потом еще проживать как все граждане на обычную пенсию.
 
   Вот сантехнику Иванову никак не светил досрочный выход на пенсию, он был простым сантехником Ивановым и пыхтеть ему среди овна и прочих прелестей отходов человека до самой старости, до 65 годочков как минимум.
 
   Поэтому сантехник Иванов, как и все граждане нашей страны, заражённый рабским поклонением перед божественными небожителями, сиречь служителями Искусства, радостно тыгыдмкал по мостовой, спеша обрадовать домочадцев новым культурным мероприятием.
 
   Надо отметить, что билеты были не просто в театр, а театр оперы и балета, который является одной из достопримечательностей Города.

   Достались билеты в театр сантехнику Иванову от одного субтильного интеллигента, который не смог победить взбесившийся в ванной кран с горячей водой. Когда масштабы бедствия в виде затопления горячей водой стали угрожать не только квартире интеллигента, но и всему дому, а в доме, на минуточку на проспекте бородатого теоретика капитализма, социализма и коммунизма, проживали уважаемые и авторитетные граждане Города, включая теперь уже бывших братков, то возникла опасность получения интеллигентом, как минимум, удара в голову, от которого последний мог и не выжить. Субтильное тельце интеллигента об этом знало, предвидело это и очень этого не хотело. Поэтому им был осуществлен звонок в управляющую компанию, где вышеуказанное тельце было так облаяно суровой тетенькой – диспетчером, что его очки сначала запотели, потом и вовсе треснули. И запотев, они треснули не от горячего пара, заполнившего всю квартиру и добрую половину дома, а от новых слов, доселе ему неизвестных, самым приличным из которых было этимологическое обозначение подобия человека, сделанного из соломы, старой одежды или глины, служащее для отпугивания птиц на огородах. Однако суровая тетенька-диспетчер сжалилась и направила все-таки на вызов нашего героя, сантехника Иванова, который распахнув полы своего коричневого, как и его вся работа, пальто полетел спасать очередную жертву реформы жилищно-коммунального хозяйства.
 
   После спасательной или спасительной, ну для интеллигента это было одно и то же, операции сантехник Иванов получил в награду пачку контрамарок в театр, на балетный спектакль с громким названием «Спартак». Сантехник Иванов, конечно же, не знал что такое балетный спектакль, да и кто такой Спартак, ему в принципе было все равно. Главное, что это было бесплатно, а халяву, как мы помним, сантехник Иванов обожал.  Кроме того, семейка сантехника Иванова дома, скажем так, засиделась. Просто их всех, после последнего культурно-массового мероприятия в виде похода в зоопарк, никуда больше не пускали. Боялись. При этом в Городе остались не охваченными вниманием семьи сантехника Иванова такие культурно-массовые объекты как городской цирк, аквапарк, правда он еще не достроен,  торговый центр планетарных масштабов, ледовая арена, бассейн, центральный парк с колесом обозрения, в общем, было ещё где разгуляться. Но предусмотрительные отцы Города издали распоряжение во избежание эксцессов и иных разрушительных последствий сантехника Иванова с его семейством в общественные и развлекательные места Города не пускать. Табу, понимаешь, сплошная дискриминация и социальная несправедливость. Ленина на них нет, с его октябрьской революцией.
При этом, театр каким - то мифическим образом, из запрета выпал, или наоборот не попал. Да и в самом деле, кто же в здравом уме подумает, что сантехник Иванов пойдет в театр?

   Как бы то ни было, но контрамарки были у сантехника Иванова на руках, в  дирекции театра оперы и балета запрета на посещение  заведения семейкой сантехника Иванова не было, так что окультуривание пролетарских масс надвигалось с неизбежной силой.

   И вот наступил тот день. День выхода в театр. Супруга сантехника Иванова по этому случаю купила новое платье, дети были также приодеты, включая грудного. Сантехник Иванов надел новые трусы, носки и, внимание, чистые, отглаженные брюки с пиджаком. При этом брюки были красного бордового цвета, а пиджак черный с пуговицами под золото. Вот это поворот! По классической моде 90-х, должно было быть наоборот, красный малиновый пиджак и черные брюки. Но нашего рабочего человека голыми руками не возьмешь! Мы вам не лагерфельды там всякие, ивсенлораны, версаче и юдашины с зайцевыми, мы сами создаем свои образы! Так он и сказал жене, натягивая красное на черное.

   Такими вот торжественными и нарядными Ивановы подошли к театру. Впереди, важно, как Шаляпин по Арбату вышагивал сантехник Иванов, только что трости не хватало, да шубы из бобра. Сзади не спеша двигалась дородных размеров жена сантехника Иванова, возглавляя колонну детишек сантехника Иванова, с грудничком на руках.

   Пройдя через билетёров и вручив им контрамарки, чем немало удивил видавших виды профессиональных работников храма искусства, сантехник Иванов вальяжно прошёл в зал, заняв целый ряд кресел в партере.

   Началось действо. Искусство балета поначалу ничем не удивило сантехника Иванова. Декорации, музыка, сцена, наконец. Он даже не обратил особого внимания, когда на сцене появились, очень надо сказать худосочные,  балерины в пачках, исполнявшие роли Фригии и Эгины.
 
   - Тюуу, - только лишь разочарованно протянул сантехник Иванов, - не кормят вас что ли?

   Скосив глаза на свою супругу, полезная площадь груди которой составляла чуть ли не половину сцены, сантехник Иванов горделиво приосанился в кресле, пробормотав про себя, что у артисток отсутствует и рожа, и кожа.

   Когда же на сцену вылетели артисты в трико, характерной особенностью которых являлось очень явное выделение мужского детородного органа. Хозяйство ну прям выпирало, что бросалось в глаза и не только сантехнику Иванову.  Невдомёк сантехнику Иванову было, что это был специальный пояс для танцев – «данс-белт», симбиоз плотного бондажного пояса, стрингов и защитного чехла. Тем не менее, сантехник Иванов с некоторой завистью смотрел на танцоров, он то не знал что это всего на всего бондаж и артисты балета не актёры всем известных немецких фильмов с незамысловатым сюжетом про домохозяйку и сантехника. С некоторым подозрением сантехник Иванов посмотрел на свою жену. Лучше бы не смотрел. Супруга сантехника Иванова во все глаза смотрела на танцоров балета, умиляясь размерам причиндалов прыгающих по сцене мужиков.  Сантехник Иванов приревновал и прорычал вполголоса, так что изречение сантехника Иванова было слышно и на бельэтаже театра.

   - Куда вылупилась, твар? – рычал сантехник Иванов.
 
   Именно в такой транскрипции, без мягкого знака на конце слова. Конечно, можно рассудить, что он оскорбил свою жену, обозвав тварью, но это не так. В этой припадочной семейке так и было заведено, он её ласково называл тварью. Так и говорил порою: «Люблю тебя, тварь!». На что она ему не менее ласково отзывалась, что он животное рода полорогих, а попросту козёл и что она тоже его любит. Высокие отношения!

   - Отстань от меня, козёл! - отвечала жена сантехника Иванова и подкрепила свои слова мощным локтевым тычком в правое подреберье, отчего сантехник Иванов утратил способность дышать и сконфуженно замолчал.

   Эти любовные игрища в семействе сантехника Иванова, когда супруга очень аккуратно, можно сказать профессионально, била сантехника Иванова, были также очень распространены. Сантехник Иванов жаловался, плакал, заявлял в полицию, но жена следов умело не оставляла, предъявить было нечего.  Кроме того, она очень любила с разбегу навалиться на тщедушное тельце сантехника Иванова и так возлежать. Сантехник Иванов от этого даже начал заниматься физкультурой, чтобы укрепить свои физические возможности, однако при общей массы тела супруги более 150 кг. шансов к сопротивлению у сантехника Иванова не было никаких. Так и лежал под ней, дрыгал тоненькими ножками и визжал. Мол, придушу тебя, стерву, безжалостно изобью, но после затихал и терял сознание.
 
   И в этот раз история повторилась. Сантехник Иванов, после получения тычка под ребра, молча пучил глаза на сцену, где мужики вовсю танцевали, и пытался продохнуть.
 
   Артист балета, играющий главную роль Спартака, с маленьким мечом, но бессовестно выпуклым мужским органом, самозабвенно выдавал на сцене глиссад, жете, батманы и асамбле, накручивая сумасшедшие пируэты. Его танец символизировал борьбу рабов, повествовал о бессмертном подвиге Спартака дерзнувшего поднять на восстание всех униженных и оскорбленных Римской империи и его героической гибели. Но сантехник Иванов ничего этого не видел, он пытался выжить в извечной борьбе полов. Наконец у него получилось вдохнуть, и сантехник Иванов осознал, что опять остался жив. Эта новость его порадовала, не радовало его только одно, что жена продолжала рассматривать богатый мужской мир танцоров, но замечание он ей сделать побоялся, очень сильно ещё болел бок.

   Так через боль и унижения сантехник Иванов проникся было искусством, но вдруг объявили антракт. Народ ринулся в буфет, сантехник Иванов не отставал от общей массы зрителей. В театральном буфете подавали кофе, сухое вино, шампанское и коньячок с бутербродами. Сантехник Иванов несмело замер, думая что из этой, по его мнению, ерунды он мог бы употребить. Тут, как бы невзначай, ему на глаза попался интеллигент, давеча им спасенный от справедливого соседского суда Линча. Нежно приобняв спасённого им, сантехник Иванов ненавязчиво подтолкнул последнего к барной стойке и потребовал угостить.

   - Ты чё, плешивый, давай-ка угости меня коньячком, да тары не жалей, - нашёптывал сантехник Иванову в ухо интеллигенту.
 
   Получив вожделенную бутылку армянского коньяка и парочку бутербродов с красной икрой, сантехник Иванов уединился в углу буфета, чтобы его благоверная не обнаружила. Там он и употребил всю бутылку.

   Довольный сантехник Иванов прошёл в зал, смотреть второй акт театрального представления. Удобно расположившись в кресле, он приготовился к просмотру.
Надо сказать, что зал был как никогда полный, яблоку было негде упасть. 
   Система отопления после ремонта театра работала очень хорошо, а вот система кондиционирования, аккурат после ремонта как раз наоборот отказалась работать вовсе, да как отказалась, она просто пропала и всё. Вся система, как будто и не было её при строительстве. При этом как раз ремонт и затевали, чтобы отладить систему кондиционирования. Загадки российского ремонта.
 
   Так вот, сидит наш герой млеет, пол литра коньяка начала оказывать своё действие, сантехник Иванов начал быстро пьянеть, а в отсутствие хоть малейшей капельки свежего воздуха, реакция организма оказалась предсказуемой. Сантехник Иванов отключился и упал в обморок, тельце его упало на пол, как тело Спартака на землю в его последнем бою с превосходящими силами римлян.

   Увидев эту картину, Спартак передумал погибать, прервал спектакль и попросил оказать помощь проигравшему битву коньяку сантехнику Иванову.
 
   Охрана и несколько зрителей схватили тельце сантехника Иванова и потащили прочь из зала, где воздух посвежее. Не поверите! Самое прохладное и более менее проветриваемое помещение в театре оказалась туалетом. Туалетом! Место так любимое сантехником Ивановым. Туда его и отнесли. Следом из зрительского зала выползла вся пунцовая от стыда супруга сантехника Иванова и ничего не понимающие дети.
 
   Сантехник Иванов лежал на кафельном полу театрального туалета без сознания и не двигался. Хотя его голова почему-то периодически отклонялась то вправо, то влево, как будто он уворачивался от кого-то или от чего-то.

   Жена сантехника Иванова, склонившись над ним, со всего маху лупила его по щекам, пытаясь привести в чувство. Бесполезно! Потому что, когда она его лупила по щекам слева направо и справа налево, в голове сантехника Иванова беспрестанно бзымкало, как выключатель света в квартире, то «вкл», то «выкл».
 
   Пока был «выкл» сантехник Иванов, находясь без сознания, парил над сценой, вокруг него также в воздухе выписывали свои пируэты артисты балета. Балерины в пачках, сучили своими тощенькими ножками возле лица сантехника Иванова. Балеруны периодически тоже крутились возле сантехника Иванова, как будто специально пытаясь задеть его по лицу своими вызывающе торчащими данс - белтами. Сантехник Иванов мужественно уворачивался от этих похабных танцоров. Когда на секунду выключатель переводился в положение «вкл», сантехник Иванов начинал приходить в сознание, но потом опять прилетала тяжёлая рука его собственной супруги и он опять начинал уворачиваться от этих летающих бондажей кричащих размеров.
   
    Наконец супруга сантехника Иванова устала его лупить и переключатель остановился в положении «вкл», лампочка сантехника Иванова включилась, он пришёл в сознание и открыл глаза.
 
   - Бегом домой, скотина, - любя сказала жена, схватила его за шкирку и потащила через фойе театра на улицу.
 
   Сантехник Иванов, находясь в положении перетаскиваемого груза, причём способом волочения, тащился домой, молчал, рассматривал звёздное небо над головой и напрочь окультуренный вспоминал о геройском поступке Спартака.
 
   - Эх, а не махнуть ли мне на Байкал, - неторопливо думал сантехник Иванов, пока его жена тащила за шиворот по свежевыпавшему снегу.

   На улице было немного морозно, но свежо, балеруны отступили и больше не тыкали в лицо сантехника Иванова данс-белтами, Спартак проиграл свою последнюю битву, но прославил своё имя в веках, сантехник Иванов понял - искусство вечно.
 
    Продолжение следует.