Четвертое измерение. Глава 1. По ту сторону разума

Анна Глебова, одержимая наукой, словно алхимик в поисках философского камня, сидела в своей лаборатории. Где-то в глубине сознания билась мысль, что сегодня она либо сделает величайший прорыв, либо потеряет всё. Третьи сутки без нормального сна — только короткие перерывы на кофе между калибровками "Вектора" — устройства анализа и визуализации сознания, пятого поколения в своей линейке, использующего мощности соседнего квантового компьютера.

Лаборатория, занимавшая весь третий этаж исследовательского корпуса, жила своей особой жизнью. Россыпь парящих голограмм создавала впечатление, будто находишься внутри гигантского электронного мозга. Анна провела рукой сквозь один из интерфейсов, и тот отозвался на её жест мягким свечением. Кофе уже не помогал — данные перед глазами иногда расплывались.

"Сегодня всё получится", — прошептала она, и слова повисли в воздухе, наэлектризованном от работающей аппаратуры. От недосыпа мысли путались, но она гнала прочь желание отдохнуть. Где-то на краю сознания маячила надежда — этот эксперимент мог стать ключом к спасению Сергея, уже год находящегося в коме после лабораторного инцидента.

За прозрачной перегородкой из прочного стекла, отделявшей основную лабораторию от смежного помещения, виднелась капсула нейропроекции — обтекаемая конструкция из многослойного композита. Внутри неё располагалось специальное кресло с высокочувствительными нейродатчиками, закреплёнными на лёгком обруче, который плавно охватывал голову добровольца. Рядом в отдельной комнате гудел квантовый компьютер, охлаждённый практически до абсолютного нуля — вычислительное сердце всей установки.

Этот первый эксперимент должен был доказать главное — что "Вектор" способен не просто фиксировать работу нейронов человеческого мозга, а создавать объёмную карту сознания, различая в ней те самые многомерные структуры, о которых они с Сергеем столько спорили раньше. Если визуализация покажет хотя бы намёк на существование связей, выходящих за пределы обычной трёхмерной геометрии мозга, это станет первым в истории науки свидетельством того, что человеческий разум способен оперировать в дополнительном измерении. А значит, появится шанс найти путь к сознанию тех, кто оказался заперт в глубинах собственного разума — таких, как Сергей.

Дверь открылась с тихим шелестом, и в лабораторию, словно рассвет в ненастный день, ворвалась Соня Власова — молодая аспирантка, чья копна ярко-рыжих волос, казалось, одним своим появлением осветила всё вокруг, заставляя тусклые огоньки приборов меркнуть на её фоне.

— Игорь застрял в пробке, — выпалила она, пытаясь отдышаться. — Звонил, просил начинать без него.

— Уверена? — Анна подняла бровь, пряча лукавую улыбку.

Игорь Климов, её заместитель и бессменный соавтор всех работ, был главным скептиком в их команде. Его осторожность и вечное брюзжание часто раздражали Анну, хотя она понимала их ценность — именно Игорь не давал ей делать поспешных решений. Сейчас она втайне радовалась возможности начать без его сдерживающего присутствия.

— Ну... — Соня замялась, теребя прядь волос. — Связь была не очень. Но, кажется, он так сказал.

В комнату вошёл Максим Гребнев — высокий и нескладный, с вечно сползающими на нос очками. За внешней неуклюжестью скрывался инженерный гений — Максим чувствовал технику как живой организм. Он мог по одному звуку определить неисправность в сложнейшем механизме, а его руки творили чудеса с самым капризным оборудованием. Именно Максим превратил теоретические расчёты Анны и Сергея в работающий прототип "Вектора", создавая на ходу уникальные технические решения там, где другие инженеры только разводили руками.

— Доброволец подключен к системе, — отрапортовал он, сверяясь с данными нейромониторинга. — Все показатели в норме, хотя пульс немного повышен. Но это объяснимо, учитывая обстоятельства. Квантовая синхронизация на уровне 99.7%.

Анна кивнула и склонилась над голографической панелью управления. Пальцы привычно очертили в воздухе последовательность команд, активируя протокол сканирования. "Вектор" отозвался низким гулом, и главный проекционный модуль засветился ярче. Квантовый компьютер принял исходные параметры и начал обработку нейроданных, передавая первые результаты на визуализацию.

В трёхмерном пространстве над проекционным модулем вспыхнула россыпь разноцветных точек — словно кто-то рассыпал горсть неоновых конфетти. По мере обработки записанных данных точки начали складываться в объёмную картину, парящую в воздухе, как застывшее северное сияние. Квантовый компьютер преобразовывал полученные при сканировании нейронные сигналы в визуальную карту сознания, раскрывая всю сложность зафиксированных мыслительных процессов.

— Удивительно, что даже записанные сигналы сохраняют такую пространственную сложность, — пробормотала Соня, глядя на голографические проекции. — Как будто часть сознания существует за пределами обычной геометрии...

— Потому что так и есть, — ответила Анна, не отрывая взгляда от данных. — Нейронные связи не ограничены тремя измерениями. "Вектор" просто помогает нам увидеть то, что всегда было скрыто от наших глаз.

Максим начал процедуру отключения добровольца от системы, аккуратно снимая нейродатчики один за другим. Когда молодой ассистент из соседней лаборатории был освобождён от последнего обруча и поднялся с кресла, он выглядел немного дезориентированным, но быстро пришёл в себя.

— Всё в порядке, — заверил он команду, потирая виски. — Странное ощущение, конечно, но терпимо.

Анна сделала пометку в протоколе об успешном завершении фазы сканирования — первого полномасштабного считывания данных человеческого мозга. Голографическая проекция продолжала разворачиваться в воздухе, демонстрируя результаты обработки полученных сигналов — потоки нейронных импульсов сплетались в удивительные узоры, требующие дальнейшего тщательного анализа. Самая важная часть эксперимента, расшифровка этих данных, только начиналась.

Соня, не отрывая взгляда от переливающейся картины, покачивалась в такт невидимому ритму: — Похоже на джазовую импровизацию, — прошептала она, её рыжие волосы отражали переливы голограммы. — Только вместо нот — всполохи мыслей.

— Ты ещё скажи — квантово-мозговой импрессионизм, — усмехнулся Максим, но в его голосе слышалось плохо скрываемое восхищение. — Хотя... смотрите на записи синхронизации височных долей. Чистота сигнала превосходит все расчётные показатели.

— А почему бы и нет? — Соня повернулась к нему. — Разве это не прекрасно? Мы первые, кто видит мысль... по-настоящему видит!

Анна молча наблюдала за этой перепалкой, позволяя коллегам выплеснуть нервное возбуждение. В голографическом пространстве перед ней всё ещё разворачивалась симфония нейронных связей — результат трёх лет работы и бессонных ночей.

— Все показания стабильны, — произнёс Максим, анализируя записанные данные на панели управления. — Хотя... странно.

— Что такое? — Анна встрепенулась, борясь с накатывающей усталостью.

— В записях есть какие-то фоновые колебания, — Максим нахмурился, жестами перелистывая сохранённую информацию. — Смотрите, квантовый процессор работал на предельной производительности. Квантовая когерентность данных превысила критический порог на 0.3%. Такие паттерны мы видели только при экстремальных нагрузках на систему.

В этот момент дверь распахнулась, и на пороге возник разъярённый Игорь Климов. Его обычно аккуратный галстук был перекошен, а в глазах читалось плохо скрываемое бешенство.

— Я же чётко сказал — ждать меня! — выпалил он с порога. — Что за самоуправство?

Соня вжала голову в плечи, старательно избегая взглядов коллег. Анна бросила на неё короткий взгляд, но промолчала — сейчас было не до выяснений.

Игорь осёкся, увидев результаты визуализации на экранах. Анна заметила, как дрогнули его руки — типичный жест, когда научное любопытство боролось с его вечной осторожностью. Несколько секунд он молча изучал графики и диаграммы, и гнев на его лице постепенно сменялся профессиональным интересом.

— Превышение когерентности данных от квантового компьютера, нестабильность охлаждения... — пробормотал он, быстро окинув взглядом показатели на ближайшем голографическом экране. — И вы продолжали эксперимент?

— Все параметры "Вектора" были в допустимых пределах, — ответила Анна, подавляя зевок. — Наша система работала стабильно.

— Стабильно — не значит безопасно, — проворчал Игорь, но уже без прежнего запала.

— Мы всё ещё играем с огнём, Анна. С очень опасным огнём.

Она хотела ответить, но в этот момент на одном из экранов что-то изменилось. При анализе записанных данных обнаружилась странная аномалия — в потоке информации появились новые, более глубокие паттерны, которых не заметили во время эксперимента.

— Смотрите! — прошептала Соня. — Как оно... растёт?

— Эти паттерны... они не похожи ни на что, с чем мы сталкивались раньше, — Максим уже вызывал новые диагностические окна, анализируя сохранённые данные.

— Выключайте систему, — резко скомандовал Игорь. — На сегодня хватит.

— Нет, — Анна подняла руку. — Дайте мне ещё минуту.

В пространстве между голографическими слоями записанных данных что-то мелькнуло — словно тёмная рыба проплыла сквозь светящийся океан информации. След этой аномалии оставил после себя едва заметную рябь в квантовой структуре записи.

— Анна, — голос Игоря звучал уже почти умоляюще. — Мы не готовы к такому результату. Нужно всё проверить, просчитать...

— Иногда надо просто сделать шаг в неизвестность, — тихо ответила она, с трудом фокусируя взгляд. — Иначе мы никогда не узнаем, что там, за гранью...

Тень в глубине голографической записи становилась всё отчётливее, обретая почти осязаемую форму. Казалось, ещё немного — и можно будет разглядеть её истинную природу. Понять, что скрывается за завесой привычной реальности...

В своей погоне за разгадкой никто из них не заметил, как на панели "Вектора" мигнул и погас индикатор стабильности кубитной матрицы квантового компьютера. Система зафиксировала критическое превышение порога нейронного резонанса, но предупреждающий сигнал затерялся в море других данных. Этот крошечный сбой, который Анна, измотанная бессонными ночами, посчитала незначительным, станет первым предвестником грядущих событий.

Продолжение - http://proza.ru/2025/01/21/297