Миниатюра 4 Мстя

 

- Виктор Тимофеевич, нет, пожалуйста! У меня диплом! Я боюсь! А если травма? – рыдала ОНА, хватая тренера за руки и преданно заглядывая мужчине в глаза.
   Мужчина молча взирал на ЕЁ истерику, сложив руки на груди.
- Аргументы закончились?  - прогрохотал он. – В субботу в девять! Без опозданий!
   Похмыкав ещё минут пять, ОНА смирилась со своей участью.
   В пятницу ОНА не стала заводить будильник:
- Просплю! Ведь не убьёт же он меня?
   Но организм поднял её, сову, в 7-00 и отказался продолжать спать. Покрутившись с боку на бок двадцать минут, ОНА тяжело вздохнула и отправилась собираться.
ОНА понимала, что на соревнованиях будет трудно и больно. Но ЕЙ было так ТРУДНО и БОЛЬНО, что бедный Виктор Тимофеевич должен был уже скончаться от икоты. Но этот нехороший человек продолжал подтрунивать над своими подопечными, лишь изредка  подбадривая.
   Из четырёх боёв ОНА выиграла целый один, слив предыдущие три. На пятом ЕЁ порвали, как Тузик грелку, но ОНА была счастлива, что хотя бы осталась жива.
   Неделю спустя, когда синяки на теле зажили и мышцы после тренировок наконец-то  перестали доставлять дискомфорт, ОНА осознала, насколько правильным было ЕЁ решение заняться единоборствами.  И без того красивая фигура с тонкой талией и упругой выдающейся грудью стала по-настоящему подтянутой и спортивной, взгляд уже не приходилось играть – внутренняя уверенность отражалась в каждом движении головы, повороте плеч, взмахе ресниц, в снисходительной улыбке. ОНА вновь ощутила себя  ЛЬВИЦЕЙ – хозяйкой своего положения, своих поступков, своей судьбы.



   Маленькой серенькой мышкой протискивалась девушка между людьми, извиняясь и кланяясь. Создавалось впечатление, что она чувствовала себя недостойной  даже дышать одним воздухом с этой толпой шныряющих от прилавка к прилавку посетителей ярмарки. Они, все такие важные, деловые, точно знали, что им нужно, а это забитое существо мешало им приобретать товары по скидкам, акциям,  распродажам, раздражая всем своим существом.
- Куда прёшь, кобыла? – прорычало над её головой.
   Девушка обернулась и … замерла. Восторг и благоговение выражал не только её взгляд: она всем своей ничтожной сущностью смотрела на него как на божество.
Аполлон снисходительно улыбнулся.
- Нравлюсь? – самовлюблённо пророкотал он и похабно подмигнул.
- Ух, - только и смогла ответить девушка, заливаясь румянцем.
   Неделю она готовила завтраки,  обеды и ужины для своего  Аполлона и влюблёнными глазами провожала каждую ложку съеденного им. Слушала его бахвальства по вечерам, разгребала залежи грязи в его квартире, стирала и гладила его одежду. И томно вздыхала, вздыхала, вздыхала.
 


- Что там твоя кухарка? Ещё девственница? – хохотала Илона. – Или вы уже зажгли?
- Ты её зубы видела? Когда она первый раз улыбнулась…
- Ты чуть не кончил? – издевалась любовница.
- Дура, меня чуть не вывернуло, - гоготал Данил.
- Как ты есть под её лыбу можешь? – продолжала насмехаться Илона.
- Я сказал, что  она божественна и пленительна в своей строгой задумчивости? Она теперь рот закрывает… иногда, - не сдерживал своего сарказма собеседник.
- Ты где такие сопли вычитал? – повизгивая, ржала девица.
- Братан написал, я выучил, - тиская любовницу, рычал мужчина.
- Хочу с ней познакомиться.
- А чё, прикольно! В троячка  я бы не отказался, - пошло подмигнул любовник.

 

- Чем это у тебя пахнет, - изумилась Илона и повела носом.
- Опять что-нибудь отбеливает, дезинфуцирует.
- ДезинфИцирует, бестолочь, - хихикнула зазноба.
- Не борзей, - набычился Данил.
- Да чем воняет, где твоя кухарка? – возмущалась девИца.
- Дома, куда ей деться, у неё даже ключей нет. Слышь, вон в спальне она.
   Парочка подошла к двери и открыла двери. Оттуда на них ринулось море голодных кошек, учуявших валерьянку. С душераздирающим «мяу» они разбежались по всей квартире. В самой спальне валериана не была разлита, а вот диван в зале, кресла, кухонные стулья , одежда и обувь в коридоре были щедро политы настойкой. А главное – тапочки, которые обули Илона и Данил. Кошки с остервенение царапали, рвали, кусали всё, что манило их любимыми ароматами. Илона визжала, пытаясь сбросить с себя озверевших животных. Данил матерился, махал руками. Но сдержать толпу вышедших из-под контроля животин никто был не в состоянии.
   Любовники с трудом вырвались из плена квартиры, прихватив всё же  с собой по одной визжащей особи. Когда до Илоны дошло, что кошкам нужны её тапки, она сбросила их с себя. Данил последовал её примеру. Но зимой, в неотапливаемом подъезде, на бетонном полу было явно дискомфортно. Поджимая замерзающие ступни, бедолаги продолжали на чём свет поносить кухарку, даже имени которой, как выяснилось, Данила не знал.


   В это время в доме напротив ОНА и Катя заливались слезами от смеха. Вся квартира «возлюбленного» была утыкана видеокамерами, одна была даже в подъезде, так что всё шоу шло в прямом эфире и транслировалось на интернет-ресурсе. Правда, ЕЙ пришлось потратиться на  серую аппаратуру, используя тот же образ кухарки и расплачиваясь наличкой, но это представление того стоило.
- А ты не боишься, что он тебя узнает? – отсмеявшись спросила Катя.
- Меня даже мать родная не узнает, и никакие программы не вычислят, а ты говоришь, что этот самовлюблённый  подлюк, который, кроме себя, никого не видит, может меня узнать, - хмыкнула ОНА.
- Я бы так изящно отомстить не смогла, - вздохнула Катя.
- Людям обида глаза застит, поэтому обидчик  начинает выглядеть в глазах окружающих жертвой – такая месть удовлетворения не приносит. Мстить надо  с ЮМОРКОМ, с огоньком – чтобы больно стало за БЕСЦЕЛЬНО НАГАЖЕННОЕ людям, -  подытожила ОНА, и Катя почувствовала, как пружина обиды и ненависти распрямилась, и девушка наконец смогла легко  и беззаботно вздохнуть…