Положение серьёзно осложняется

                Положение серьёзно осложняется.

      Сентябрь слегка позолотил листья деревьев. В садах оставшихся неразрушенными домов поспели яблоки. На базарах и базарчиках торговки наперебой предлагали купить их, прося за ведро всего лишь десять советских рублей. Изредка набегали тучки, окропляя дождём, уставший от оккупации город, но таких проливных дождей, как в июле и августе уже не было. И Днепр, поднявший уровень воды почти на метр, поспешил войти в прежнее русло.
      Советские войска, пытаясь срезать Ржевско-Сычёвский выступ, из-за летней непогоды завязли в боях и продвигались медленно. На южных фронтах немцы успешно развивали наступление на Сталинград и Северный Кавказ.
      Немецкие газеты кричали победными заголовками, печатали фотографии разрушаемого волжского города, полосок волжской глади с улыбающимися на её фоне солдатами Вермахта, предрекая советам скорую гибель, но не сообщая, что здесь, совсем недалеко от Смоленска, идут кровопролитные бои. Умалчивали о том, что, несмотря на медленное продвижение советских войск, несущих устрашающие потери, девятая и третья танковая армии немцев ценой невероятных усилий и благодаря гению генерал полковника Моделя, удерживали фронт, а несколько раз находились в таком критическом положении, что, казалось бы, ещё одно, малюсенькое усилие, и фронт в группе армий «Центр» рухнет окончательно.
      Но фронт устоял. Не нашлось того малого усилия, или не хватило генеральской прозорливости, чтобы пробить этот фронт и погнать фашистов с нашей земли, подальше от столицы.
      Местные русскоязычные газеты, руководимые городской администрацией, об ожесточённых боях, происходивших в Смоленской области, тоже умалчивали. Они с восторгом писали о том, что немцы начали решительное наступление на лесных бандитов, терроризировавших местное население, мешавших старостам и полицаям проводить в жизнь руководство новой администрации над сельскими территориями. Ещё немного, сообщали они, и отдельные сельские районы области будут окончательно очищены от большевистского гнёта, партизанского влияния и колхозного строя. Эти же газеты восторженно писали о победах германского оружия на юге и о последних днях существования советской власти.

      Юлька больше месяца отработала в ЦТО «Восток». Когда она в последний раз была в кабинете у Шухта, сообщила ему, что дело с поступившими из Германии товарами, оказалось настолько запутанным, и по этой причине она пока точно сообщить не может, в чём сокрыт корень зла.
      И всё же, невзначай как бы, намекнула, что со стороны Алферчика ощущается противодействие поиску ответов на возникшие затруднения.
      Шухт при упоминании Алферчика понимающе закивал, мол, и ему известна некая роль последнего в движении товаров из Германии. А в конце встречи попросил всё же более детально разобраться с вопросом поставки немецких товаров.
      В действительности Юлька, изучив и другие папки по движению товаров из Германии, сделала однозначный вывод, что эти товары, якобы канувшие в неизвестном направлении, с успехом используются городской администрацией в целях личного обогащения.
      Больше того, Юлька нашла магазин, открытый с помощью городской администрации, который с успехом торговал, например, немецкими швейными машинками. Их удалось определить по заводским номерам, сохранившимся в отчётных документах.
      Схема оказалась достаточно проста. Очередной кладовщик по приказу Алферчика отправлял товары в соответствующие магазины, где они реализовывались по завышенным ценам, как товар высокого качества, и приносили, судя по всему, немалый доход. По документам они якобы направлялись в районы области для поощрения сельских тружеников, успешно снабжавших продуктами питания и фуражом части немецкой армии. И вот тут происходило чудо. Товары вдруг оказывались захваченными партизанами или просто лесными бандитами. Кроме того, кладовщик, выдавший товары, неожиданно оказывался русским подпольщиком и был застрелен при попытке ареста, а документы по движению товаров получались случайно утерянными.
      Все эти интересные факты Юлька при очередной встрече сообщила Столярову. Он долго молчал, обдумывая полученную информацию. Потом собрался с духом и сказал:
      -Да, девушка! Попала ты в очень непростую ситуацию. Я даже и сам не знаю, как правильно поступить, чтобы вывести тебя из-под опасности. То, что опасность тебе грозит, это и так ясно. Но то, что Алферчик вытворяет с товарами, набивая свои карманы и своих сотоварищей, безусловно, самое опасное для тебя. Понимаю так, что Шухт или догадался, или уже узнал о незаконных действиях Алферчика и теперь с твоей помощью хочет получить документальные подтверждения действий последнего. Понятно, что в твоих руках оказалась мощнейшая бомба, но вот ещё бы понять, как её можно использовать с выгодой для нас, но при этом обеспечить и твою безопасность.
      -Неужели всё так опасно, Василий Петрович? – приуныла Юлька.
      -Опасно, Юля, очень опасно! – крякнул Столяров. – Тут ведь какое дело? Если Шухт решил с помощью этих документов пошантажировать Алферчика, чтобы тоже оторвать лакомые кусочки от сладкого пирога немецких товаров – это одно. Это даже очень хорошо для нас. Ну а вдруг он эсэсовец идейный? Вот тут могут произойти самые разные неприятности.
      -Да какой же он эсэсовец? – удивилась Юлька. – Он – обер-лейтенант Вермахта. Как Генрих. Только Генрих в лётной форме ходит. А эсесовцы все в чёрной.
      -Святая наивность! – усмехнулся Столяров. – Это он свою личину под обычной формой скрывает. На самом-то деле он – офицер тайной полиции СД. Ты же сама об этом говорила мне. И Алферчик тоже из СД, только отделы у них разные. Подумай, Юля, об этом на досуге. Вот бы ещё узнать, чьё начальство главнее, Шухта или Алферчика? По всему получается, что Алферчик поглавней будет, вернее, начальство у него поглавней. Иначе, как понимать ту наглость, с которой Алферчик действует. Да, Юля, чуть не забыл тебя спросить, была ли ты в салоне мадам Либеровской?
      -Нет, ещё пока не получилось, - сконфузилась Юлька, - правда, Генриетта уже два раза подходила и приглашала вместе с ней сходить в салон к мадам Либеровской. Вот, может быть завтра или послезавтра пойду с ней туда. Генриетта говорит, Алферчик её постоянно ругает, что она не может меня с собой привести. А ещё говорит, замучал этот белорус её своими выходками, как клещ в неё вцепился, а при этом и с цыганками, и с актрисульками романы вертит направо и налево и ни чуть при этом её не стесняется.
      -Белорус, говоришь? То-то я смотрю – фамилия у него не немецкая.
      -Так и Околович, и Ганзюк тоже белорусы. Генриетта по секрету сказала - они в какой-то одной разведшколе учились, вроде как в Варшаве.

      Ни завтра, ни послезавтра Юлька в салон мадам Либеровской не попала. На следующий день после встречи со Столяровым неожиданно приехал Генрих. Он сообщил, что срочно уезжает в отпуск в родовое имение, так как его отец и мать погибли во время налёта русской авиации на Гумбольт, город недалеко от их поместья. Родители поехали за покупками и попали под русскую бомбёжку.
      Генриху дали отпуск на десять суток, и Юлька помогала ему собираться в дорогу. Готовила бутерброды, укладывала вещи в кожаный чемодан, а вечером провожала его на вокзал в Смоленске.
      Настроение у обоих было пасмурное. Генрих из-за отсутствия кисти руки и при наличии тяжёлого чемодана раздражался по любому поводу.
      Скоропостижная гибель родителей очень сильно повлияла на его настроение. И если раньше, редко, но мать вставала на защиту младшего, то теперь, оставшись в вдвоём с братом, он понимал, брат сделает всё, чтобы постараться отнять то малое, что ему причиталось в случае смерти родителей.
      Правда, мать успела нотариально заверить его право на участок земли, купленный в своё время для Генриха. Но вот поместье, драгоценности матери, деньги, хранившиеся в банке, всё это переходило к старшему брату, и надеяться на то, что тот проявит милосердие и выделит хотя бы малую толику младшему, надеяться не приходилось.
      Генрих получил место в офицерском вагоне поезда, направлявшегося в Минск, Гродно и Кенигсберг. Поезд тронулся. Юлька на прощание помахала рукой и отправилась на квартиру.
      В субботу позднего сентября на работе к ней пристала Генриетта. Жеманно улыбаясь, она проговорила скороговоркой:
      -Юлечка, ты как хочешь, но сегодня я обещала Алферчику, что приведу тебя в салон мадам Либеровской.
      -Может быть, в другой раз, - попробовала откреститься Юлька. – Сегодня совсем нет настроения.
      -Нет, нет, нет! – затараторила Генриетта. – Возражения не принимаются! Тем более, Алферчик сказал, что твой немецкий друг укатил на родину, и придти в салон ничего тебе не мешает.
      По правде сказать – идти совсем не хотелось. Предчувствие неприятностей томило душу. И лишь обещание Столярову – побывать в салоне - смогло подвигнуть её к этому действию.
      -Ладно, скажи адрес, куда и к которому часу подойти.
      -Нет, Юлечка, пойдём сразу после работы, - усмехнулась Генриетта, - а то ещё сбежишь или не явишься! Как я перед Алферчиком отчитаюсь?
      -Да что же, Алферчик такой страшный? – улыбнувшись, спросила Юлька. – Ты его боишься что ли?
      -Страшный, не страшный – ещё узнаешь, - осклабилась она, - а мне с ним ссориться не с руки.
      По окончании рабочего дня Генриетта забежала за Юлькой и, демонстративно взяв её под руку, повела на улицу Декабристов.
      Дом, в который они вошли, Юлька видела раньше. Столяров показывал и пояснил, что тут теперь живут семьи членов НТС НП.
      Квартира была огромная, состояла из нескольких комнат и большой гостиной.
      В гостиной за круглыми столиками на стульях, в углах, в креслах, на массивных диванах располагалось приличное число людей, по большей части женщин возрастом пятьдесят и более лет, старомодно одетых в длинные платья, в шляпках с вуалью. Некоторые даже в перчатках длиною до локтя. Кое-где в кругу среди дам присутствовали и мужчины, и тоже почтенного возраста.
      На столиках стояли откупоренные бутылки с вином и бокалы; иногда со стороны кухни появлялся моложавый мужчина, исполнявший роль официанта и разносивший по столикам, креслам и диванам вино и закуски.
      Гости говорили негромко, но в гостиной от множества голосов стоял тихий гул, нарушаемый порой смехом или чуть более громкими высказываниями.
      В одной из компаний Юлька разглядела мадам Либеровскую. В тёмно зелёном гипюровом платье, с копной волос, ниспадающих на слегка оголённые плечи, чуть полноватая, она показалась Юльке немного старше, чем тогда, в театре, где Юлька увидела её впервые.
      -Ну как вам тут, милочка? – поинтересовалась, подходя с бокалом в руке, Генриетта. – Скажите, что неплохо, и вы не зря согласились пойти со мной.
      -Да, здесь вполне себе уютно, - отозвалась Юлька. – Только что-то я Алферчика не вижу среди гостей.
      -Не волнуйтесь, Юленька. Всему своё время, - ухмыльнулась Генриетта. – Он обычно появляется ближе к позднему вечеру.
      В этот момент мадам Либеровская, видимо почувствовав пристальный Юлькин взгляд, повернулась и встретилась глазами с девушкой. Тень напряжённости промчалась по её лицу, но она мгновенно овладела собой, несколько жеманно улыбнулась, постучала ложечкой по бокалу, привлекая всеобщее внимание.
      -Господа! Господа позвольте представить вам Юлию Прозер. Это подруга Генриха фон Лютке, адъютанта генерала фон Шенкендорфа, командующего тылом группы армий «Центр», - проговорила низковатым, хорошо поставленным голосом Либеровская, показывая рукой с бокалом в сторону Юльки.
      «Ничего себе, выход! – подумала Юлька. - Да тут, оказывается, про неё достаточно знают, если уж сама Либеровская ей организовала токую эскападу».
      -Юлия работает в ЦТО «Восток» вместе с фрау Генриеттой Любчиновой. И это благодаря их стараниям мы можем позволить прекрасно проводить время с замечательными французскими винами, шампанским и закусками.
      В гостиной раздались негромкие и недружные аплодисменты. Юлька была вынуждена слегка поклониться, приложив руку к груди.
      Гости снова занялись делами по интересам, зашуршали негромкими разговорами, а мадам Либеровская подошла к Юльке. Она взяла Юльку под локоток и медленно направилась к одному из окон, где никого не было.
      -Наслышана, наслышана о вас, - негромко начала разговор она, - поговаривают, что вы, возможно, станете графиней фон Лютке?
      -Кто мог сказать такую глупость? – смутилась Юлька. - Какой графиней?
      -Ну как же? Как же, - теперь смутилась сама Либеровская, - здесь только и говорят о том, что вы близки с Генрихом фон Лютке. А он – потомственный граф. Из старинной прусской военной династии. Его предки были генералами и полковниками ещё в армии короля Фридриха второго. Или вам об этом неизвестно? – мадам Либеровская пристально взглянула в лицо Юльке.
      Юльке стоило большого труда удержать себя в руках и окончательно не смутиться. Немного замешкавшись, она ответила:
      -Уважаемая Вера Владимировна! Наши отношения с Генрихом не настолько публичны, чтобы обсуждать их в каком-либо обществе!
      -Да вы, милочка, достаточно умны! – Либеровская глянула на неё удивлённо. – Это делает вам честь.
      Она чуточку помолчала и продолжила с пренебрежением:
      -Эта вертихвостка Генриетта прожужжала всем уши, что вы – без пяти минут графиня. Я видела вашего молодого человека. Красавец. Истинный ариец. Настоящий, подлинный, немецкий военный. Конечно жаль, что у него из-за ранения возник серьёзный недостаток. Это вряд ли позволит ему достичь высокого офицерского звания. Кстати, милочка, а где вы с ним познакомились?
      -Я работала медсестрой в госпитале капитана Кригера, - ответила, слегка покраснев, Юлька, - туда доставили раненого Генриха, и я помогала ему в реабилитации после ранения.
      -И что, он сразу влюбился в вас? – спросила Либеровская.
      -Конечно же нет, - честно ответила Юлька, - он очень сильно переживал потерю кисти руки, к тому же его девушка сообщила ему о том, что выходит замуж за его старшего брата – полковника фон Лютке. Генрих после этого даже не хотел жить. Едва его удалось отговорить от совершения страшной ошибки…
      -Не могу себе представить, - перебила Юлю Либеровская, - это же настоящая драма, а вы – её участница. Хоть сейчас пиши сценарий и готовь постановку в театре.
      -Я дважды была в вашем театре, - Юлька перевела разговор на другую тему. – «Голубое небо» мне очень понравилось, а вот «Волк» меньше, не совсем естественно как-то получилось
      -Браво, Юля, браво! – слегка похлопала ладонями Либеровская. – Вы не просто умны, вы ещё обладаете вкусом, пониманием театра и театральной жизни. Приятно удивлена вашим появлением в нашем салоне. К сожалению, у нас здесь собираются далеко не все такие тонкие ценители театрального искусства. Тем более приятно услышать ваше мнение. А Генрих посещал с вами театр? Или вы предпочитаете предаваться театральному искусству в одиночестве?
      -Генрих – занятой человек, - улыбнулась Юлька, - когда он приезжает навестить меня, мы по большей части проводим время вдвоём. Лишь изредка посещаем немецкое кино. Я и пришла сюда только потому, что он в отпуске. Его родители погибли в бомбёжке, в Гумбольте.
      -Что вы говорите! – всплеснула руками Либеровская, - Русские самолёты разбомбили Гумбольт?
      -К сожалению, да! Ему пришлось срочно уехать. Я толком проводить его не смогла…
      В этот момент в гостиную вошли Алферчик и незнакомый Юльке мужчина. Вера Владимировна поспешила им навстречу.
      Алферчик, прижав подбородок к груди, обозначил глубокий кивок. Несмотря на гражданское платье, по манерам и выправке было понятно, что он имеет к армии непосредственное отношение.
      Его спутник, наоборот, ускорил шаги навстречу Либеровской, подхватил обеими руками её правую руку, принялся её целовать, через перчатку, рассыпаясь в комплиментах негромкой скороговоркой со слегка выраженным белорусским акцентом.
      Юлька отошла в угол подальше от Алферчика, в надежде, что он не заметит её среди гостей. Но не вышло.
      Алферчик окинул взглядом присутствующих и остановился на Юльке. Сказав что-то шёпотом Либерийской, он направился в сторону девушки.
      Подойдя, он так же глубоко кивнул и, усмехнувшись, произнёс:
      -Рад вас видеть Юля! На этот раз Генриетта не обманула, и я имею честь лицезреть вас – будущую графиню фон Лютке.
      Юлька почувствовала в голосе Алферчика чуть прикрытые нотки сарказма или даже издёвки. Видимо, тень неприязни промелькнула по лицу девушки, и Алферчик это почувствовал. Он тут же поспешил скрасить последнюю фразу комплиментом:
      -Ну, не все же красавицы должны доставаться немецким офицерам и истинным арийцам. Кто-то и наш взор обязан радовать.
      В эту секунду из другой комнаты выбежала Генриетта. Она была пьяна и потому заявила несколько громче привычного разговора и слегка развязно:
      -Юля! Мы с вами не договаривались, что вы будете злоупотреблять вниманием моего кавалера. Оставьте внимание Генриху!
      Разговоры в гостиной как по команде притихли, и все взоры обратились к этой троице.
      -Да ради Бога! – рассмеялась Юлька, - Заберите вашего Алферчика себе. Я и без его общества прекрасно провожу время.
      Алферчику выходка Генриетты явно не понравилась. Он сердито глянул на неё и проговорил в полголоса:
      -Геня, ты выпила лишку. Веди себя прилично и не привлекай лишнего внимания.
Генриетту его слова ещё больше подстегнули:
      -Да знаю я тебя! – громко продолжила она. - Только свободная юбка обозначилась, как ты тут же мечтаешь под неё залезть!
      Лицо Алферчика покраснело. Он схватил Генриетту за руку выше локтя и силой увёл в одну из комнат. В роли предмета скандала Юльке оставаться не захотелось, и она, было, двинулась из гостиной на выход, чтобы уйти отсюда, но выбежавший из комнаты Алферчик перехватил её на пороге.
      -Юля, куда вы так торопитесь? Оставайтесь с нами! – заявил он.
      -Вашей даме неприятно моё присутствие, - парировала Юлька. - Зачем мне её раздражение?
      -Ну что вы, Юля! Это так, выходка пьяной женщины. Не обращайте на неё внимание. Тем более, поговорить с вами я собирался по другому поводу. Пройдёмте к окну. Надеюсь, там нам никто не помешает.
      Юлька нехотя последовала за Алферчиком к тому самому окну, у которого несколько ранее беседовала с Либерийской.
      У окна Алферчик повернулся к Юльке лицом и словно надел на это лицо маску суровой решительности.
      -Начну прямо и без обиняков! - произнёс он. - Позвольте узнать, как вам наше общество?
      -Вообще-то, больше похоже на сборище заплесневевших дам и изрядно потасканных мужчин, - улыбнулась Юлька. – Этих людей вы называете будущим новой России?
      Она хитровато глянула на Алферчика.
      -Возможно, отчасти вы правы, - смутился он. – Большинство из них просто приспособленцы, и им всё равно, с чьей руки получать корм. Скажу больше, если бы коммунисты кормили лучше, они бы сразу перешли на их сторону. Но, должен заметить, даже среди них есть талантливые управленцы, которые, надеюсь, в скором будущем станут во главе новой российской власти. Юля, я всё это к тому, что даже приспособленцев нужно кормить, - он сделал паузу, - и поить! Часть денег из Центрального Торгового Общества идёт именно на эти цели. Вы меня поняли?
      -Идёт, так и пусть идёт, - улыбнулась Юлька, - а я здесь причём?
      -Вы, Юля, и пытаетесь узнать про эти деньги. Проверяете бухгалтерию, опрашиваете служащих. Я понимаю, вы работаете на Шухта. Но у нас с ним разные цели. Шухт – идеалист. Он считает, что Германия выделяет на новое русское правительство достаточно денег, и поэтому стоит на страже денег Германии. Но мы-то с вами русские люди, и мы должны заботиться в первую очередь о будущем нашей страны. Разве не так?
      -Так вы предлагаете не доносить Шухту о ваших делах? – перебила Юлька, - Правильно я вас поняла?
      -Ну зачем вы так грубо! – смутился Алферчик, - Просто Вилли можно не сообщать всю правду. Германия – страна богатая. Покорила практически всю Европу. От неё не убудет. А нам эти малые крохи очень помогут. Ну так как? Надеюсь, вы готовы помочь нам?
      -А если я не соглашусь? – нахмурилась Юлька.
      -Предвидел, - кривовато улыбнулся Алферчик, - предвидел и такой вариант. Посмотрите, Юля, в окно. Видите, там, чуть подальше, овраг? В этом овраге я лично расстрелял больше десяти евреев и подпольщиков большевицких. Наши гости смотрели на эту сцену в это окно и дружно аплодировали. Не верите, спросите у мадам Либеровской. Вы такого конца хотите? На дне оврага, слегка присыпанной песочком?
      Кровь отхлынула от Юлькиного лица. Она сильно побледнела, и это не осталось не замеченным Алферчиком.
      -Вот видите, Юля, - ухмыльнулся он, - вы уже испугались. А это всего лишь простой и лёгкий уход из жизни. Это всего лишь выстрел из пистолета, дырка в голове, и вы - просто тлен. Бедный, безутешный Генрих. Но может быть гораздо более интересная прелюдия. Да-да, именно прелюдия. Вы же в довоенную пору комсомолкой были?
      Алферчик пристально глянул на Юльку, пытаясь понять её реакцию. Юлька невольно от него отодвинулась.
      -Были-были. По вашей реакции понятно. А если мы копнём про вас немного глубже, думаю, найдётся много интересного в вашей жизни. И тогда вам прямой путь в гестапо. Слышали, надеюсь, про такую организацию. А там ребята простые. Уговаривать и убеждать не будут. Просто сорвут с вас одежду, изнасилуют несколько раз ваше прекрасное тело, а потом начнут издеваться, тушить окурки о вашу восхитительную грудь, выламывать зубы, и тогда просто смерть с пулей в голову покажется вам райским избавлением. Юля, и как вам такое предложение? Внятно ли я излагаю?
      -И как по-вашему я должна поступить? – спросила Юлька. – Это я, а не вы, подписывала бумагу о сотрудничестве. Получается, если я не донесу на вас Шухту, то он, если узнает о моём сотрудничестве с вами, даст приказ расстрелять меня! А если донесу, то вы скормите меня гестапо? Правильно я понимаю?
      -Вы, Юля, совсем-то уж в крайности не впадайте! – заулыбался Алферчик. – никто пока вас никуда сдавать не собирается. Гестапо, это я уж так, для страху наобещал. Вы же понимаете, что вы своей деятельностью, скажем так, несколько припёрли нас к стенке, вот и приходится вас покусать, чтобы вы близко к нам не подходили. Но всё, что сказал, это на тот случай, если вы совсем уж откажетесь помогать нам. Поймите, Юля, ЦТО– это бездонная бочка, из которой при желании можно черпать и черпать. И если умело поставить дело, то и вам, и нам будет хватать. Это Вилли, я повторяю, идеалист. Для него Великая Германия превыше всего. А у нас люди простые, хотят вкусно кушать и пить французские коньяки и вина. И им, собственно, наплевать, откуда берутся деньги на всё это благополучие.
      -Я могу хотя бы некоторое время подумать? – поинтересовалась Юлька. – Всё-таки придётся принимать очень важное решение.
      -Думайте, Юля, думайте! Но не очень долго, - он пристально посмотрел на Юльку, - я понимаю, что вы хотите дождаться возвращения Генриха и посоветоваться с ним? Я угадал? – снисходительно улыбнулся Алферчик и, сделав строгое лицо, добавил: - Не советую! Генрих может заставить принять вас неправильное решение. И тогда в окошко вашей уютной квартиры может прилететь партизанская граната, и ваш прекрасный, замечательный мирок разом закончится. Кстати о партизанах. Знаете, как я практически уничтожил большевицкое подполье в городе этим летом? А всё очень просто. Эти бандиты, что в лесах под Вязьмой, захватили денежную кассу танковой дивизии. Её везли по дороге на Ржев и Белый, заплатить жалование доблестным солдатам фюрера, но попали в партизанскую засаду. Партизаны передали деньги городским подпольщикам, а те начали их неразумно тратить. Мы получили данные о номерах денежных купюр, захваченных партизанами. Оставалось установить контроль за оборотом рейхсмарок. Уже через неделю появились первые купюры из той партии денег. Нет, мы не стали хватать тех первых поставщиков купюр. Наоборот, дали им возможность спокойно их реализовать, но установили за ними пристальное наблюдение. Всего месяц, Юля, потребовался, чтобы выявить главарей подполья, и как результат, нам удалось одним махом уничтожить практически всех подпольщиков в городе. И теперь город, можно сказать, чист от большевистских бандитов. Вы думаете, Юля, кто-то из немецкого начальства оценил мои заслуги? Нет! Даже небольшого денежного вознаграждения не вручили. И как после этого прикажете сражаться за немецкие идеалы? Вместо наших, российских, отечественных?
      По лицу его промелькнула тень обиды.
      -Всё, Юля, не смею вас больше задерживать. Подумайте, очень хорошо подумайте, прежде чем принять решение. С нами лучше дружить. И помните, если что-то не так, то и в ваш прекрасный мир прилетит большевистская граната.
      От Либеровской Юлька вышла одна. Уже начало темнеть, и нудный осенний дождик стал накрапывать, попадая в лицо с порывами ветра. Всё, что узнала Юлька от Алферчика, заставляло учащённо колотиться сердце. От разных мыслей бросало то в жар, то в холод. Волна страха накатывала, вызывая дрожь во всём теле, становилось зябко на ветру, а руки леденели.
      Но вдруг в голову пришла другая мысль, что Алферчик, в общем-то, ничего толком не знает, больше пытается действовать нахрапом и использовать её, Юльку, в своих корыстных целях, именно, в своих корыстных. Поняла это Юлька из последних фраз Алферчика.
      И тогда жаром обдало лицо, и прохладный дождь, наоборот, приятно охлаждал разгорячённую кожу.
      Уже наступил комендантский час, и недалеко от дома её остановил немецкий патруль. Юлька показала аусвайс. Старший патруля, высокий немец в очках, укрытый от дождя плащём с капюшоном, долго рассматривал удостоверение и пропуск, просил товарища посветить фонариком несколько раз, но, наконец, разглядев штампик полевой жандармерии и возвращая документы, даже козырнул Юльке.
      Добравшись до квартиры, Юлька заварила чай, выпила два стакана и устроилась на кровати под тёплым одеялом. Согрелась и уснула с мыслью о том, что необходимо срочно повидаться со Столяровым.