ТОТ КОТ Глава 21 Подворотный беспредел

Подворотный беспредел
Это, оказывается, так уютно лежать на сильных, теплых, надежных руках и быть уверенным, что пусть хоть на короткое время, но с тобой ничего
плохого случиться не может. Скорописов нас держал крепко и нежно одновременно. Он шел пошатываясь, но не спотыкаясь. Шел так, как будто, знал точный маршрут своего движения и несколько не сомневался в том куда и зачем он идет. Его уверенность передалась и мне, а правильнее сказать, и  нам.  Кошачье отродье тоже было спокойно.  Вот так вот балдея мы пролежали на руках журналиста покачиваясь и подремывая, наверное, минут  пятнадцать. Иван остановился резко, а затем присел на корточки и опустил нас на землю.  Пришлось проснуться, зевнуть и оглядеться. Местность была незнакомой. Одеяло сумрака сползло с неба, а легкая и прозрачная простыня рассвета сама собой накинулась на бесконечное надземное пространство.  Журналист очень серьезно посмотрел нам в глаза.
Нет ничего забавнее серьезного взгляда пьяных глаз. Никогда точно не угадаешь то ли человек серьезен потому что пьян то ли пьян потому что слишком серьезен. Мы прищурились и продемонстрировали свою  невозмутимость глядя в эти пьяные, путанные омуты. Вроде как, нам все равно куда принес, зачем принес и, вообще, зачем тащил на руках столько времени, хотя, конечно же, это было не правдой. Было очень любопытно узнать где это мы? Следует заметить, что ощущения опасности не было. Было уверенность, что все происходит так как надо и закончится как нельзя лучше. Такой чувак как Скорописов не мог подлянку состроить. Уж больно наивен и доверчив как ребенок был он, хотя и знал цену жизни и людям. В чепуху всякую верит, а в реальность происходящего верить не хочет. Наш вариант! Больной на всю голову!
Итак, мы посмотрели друг другу в глаза. Вдруг журналист зажмурился и отпрянул назад.
- Фу, ты ё! Блин, вот это у тебя взгляд ушастый-пушистый. Прямо как у человека, даже пострашнее будет.  Никогда таких глаз у кошек не видел. Надо прекращать бухло мешать и градусы путать. Дедушка покойный учил светлое  с темным не мешать и калибр выпитого не уменьшать, а я сегодня бесспредельничаю вот и чудиться всякая фигня!   Ну, да ладно! Знаешь куда я тебя принес? Ну, ясное дело не знаешь,  откуда же тебе знать мои сокровенные мысли. Я тебя морда лохматая принес в кошачью страну. Да, да, да! И не смотри на меня так невозмутимо, как будто не понимаешь, что я говорю. Прости, я не могу  тебя забрать к себе. С голоду сдохнешь. Я плохой хозяин. Могу неделями дома не появляться. Работа, брат такая! Но я знаю место, где ты будешь среди своих. Там тебя никто никогда не обидит и свобода есть, и кормить будут и  мозг выносить никто не станет, на манер твоего предыдущего хозяина.  Ты мне еще спасибо скажешь! Я тебя «тамагере»  отдам. Ты не думай это не монстр какой. Это бабушка. Тамара Георгиевна зовут. У нее дом свой частный, двор большой, и там одни кошки живут. Я про нее репортаж делал. Она помешанная на вашем кошачьем брате. Ради вас только и живет и время и пенсию тратит. Так что тебе по-любому к ней надо. Там твой дом!  Мы уже в двух шагах. Если согласен туда идти тогда беги за мной, если не хочешь, тогда ступай на все четыре стороны. Скорописов встал с корточек и уверенным, размашистым шагом пошел в сторону частного сектора.
- Ну и чего ты? - спросил я кота.
- А ты чё?
- Я как ты.
- А я как ты. Тогда чё стоим, кого ждем время, теряем, смотри куда этот «быстродуев» уже вон куда удул, надо бежать за ним, а то потеряемся.   
Через несколько секунд мы догнали нашего друга и благодетеля. У него то две ноги, а у нас как не крути четыре их, в смысле лапы.  Так что «ножа не бойся,  бойся вилки один удар четыре дырки», к лапам между прочим, тоже относится.   
Район новостроек. Район новых строек на территории древних развалин. Район настоящего в центре прошлого, вспышки завтра в путине разлагающегося вчера. 32- этажа высоток, чиркающих небо возникших между полуподвальных, утонувших в земле  развалюх позапрошлого века пугают. Новый дом в окружении покосившихся гнилушек воспринимается как молодое дерево, выросшее посредине навозной кучи.  Именно в такой антураж мы попали. 
Чёрная полуразвалившаяся хибара словно старый дырявый носок брошенный среди белых, высоких сугробов уродливо выделялась на фоне современных каменных евродизайновских высоток. Картина ярким маслом среди серых бетонных стен.
***
     А котам не привыкать! Это только люди пугаются противоречий, а коты вот,  воспринимают реальность  такой какая она есть…  Во вселенском смысле, то есть:  никакой… без конкретного смысла, без начала и без конца. Реальность – это  самая бессмысленная и доступная из всех возможных фантазий! 
Небоскребы напрягали.  Небоскребы пугали.  Небоскребы вопили, безумно и неадекватно стремясь ввысь! Небоскребы манили  туда… где, казалось бы еще,  никто и никогда не был…  А кот или кот с человеком под ручку, под одной шкурой  шли в некуда, незачем и не почему…  Кот и человек просто шли…   Им было уже всё равно… Они знали: идти -  значит, жить…      
Не хотелось бы показаться грубым, но в дерьмо, однозначно, всегда вступаешь внезапно …. Просто раз, не подумав…  наступил и  … лапа уже воняет … А путь дерьма, наверное, равнозначен пути света… И тут и там неожиданные препятствия…! Свет и Тьма, дерьмо и  мокрая дорога – все взаимосвязано и, значит, игра под названием жизнь ещё не незакончена!!!!!!
Скорописов подошел к покосившемся, серо-черного цвета,  старым, полусгнившим воротам. Некоторое время он постоял напротив, вперяясь в их поверхность своим полупьяным и не выспавшимся взглядом. Мы были за его спиной, как всегда, выбрав самое сухое и негрязное место для своей дислокации на маленьком кусочке асфальта. Длинные же ноги журналиста обутые в модельные ботинки с узкими носами, которые еще несколько минут могли привлечь внимание всякого модника, оказались почти полностью утопленными в мутной луже. Тротуар заканчивался сразу же перед развалюхой к которой мы пришли. Скорописов словно почувствовал что мы рядом и резко обернулся в нашу сторону. Увидев нас он широко, но все же как-то нервно улыбнулся.
- А пришел  все-таки! Умный котик, не дурак. Чуешь халявку - то! Ты знаешь, а домик с историей.
- Похоже,  нашего дружка опять на «болтушку» пробило – хихикнул кошан. – Ну, набираемся терпения. Всегда же приятно поговорить с умным котом особенно за неимением рядом даже самого глупого человека.  Ну, давай, Ваня, жги! Слушаем тебя внимательно!
И Скорописов начал свой рассказ.
***
Представляешь еще каких-нибудь два года назад весь этот массив на триста метров туда и на двести метров сюда был заполнен точно такими же сараями, фиг узнаешь, какого столетия! Тут ведь овраги, бросовые территории, оползни да водичка подземная потому и застройка запрещена была. И правильно не разрешали, ведь вода и земля особенно когда они в единстве это субстанции непредсказуемые. Но теперяча строители умные пошли, ни то, что раньше, им виднее где, когда и какой небоскрёбик лучше угрохать!  Понастроили вон, великанов уродливых! Ну так вот, а давеча тут практически деревня в центре города была. Домики с печками были, во дворах баньки топились, а кое у кого и скотинка мелкая водилась, козочки да курочки с уточками. Хорошо тут было. Любил я это место. Когда сюда приходил как будто на машине времени перемещался далеко в старину, туда где было спокойно, ясно и понятно. Но прогресс, хрен, чем остановишь
докатился он и сюда. Стали братцы строители народ от селе выселять, а домики сносить. За развалюшки за эти людям квартиры давали в новостройках, на а бы как, так что народ не долго думал и на сделку соглашался быстро. Только хозяйка этой вот хижинки не сговорчивой оказалась. За сараюшку свою стала трехкомнатную квартиру в центре города требовать.  Ну, а застройщики не дураки. Их вокруг пальца так легко не обведешь они сами кого угодно облапошат. Посовещались они и решили ничего Тамагере, ну хозяйке, то есть Тамаре Георгиевне ничего не давать, подсчитали они все расходы и убытки и пришли к выводу, что проще и дешевле переделать план-проект застройки и домик Тамагерен обойти при проведении работ. Так и сделали и осталась Тамгера ни с чем, как та старуха у Пушкина « у разбитого корыта» то есть с развалюхой своей и без нового комфортабельного места жительства. Но, на сколько я знаю, она об этом недолго сожалела, позитивная бабка оказалась, ну да сам сейчас, братец все увидишь. Ну, что вылупился? Слушаешь меня так внимательно как будто что-то понимаешь. Хватит уже прохлаждаться, пойдем - ка! 
Скорописов поднялся с корточек, подошел к покосившимся воротам и дернул за ручку калитки. Мы продолжали оставаться на месте. А куда торопиться, успеем! Журналист сделал шаг во двор и снова обернулся и внимательно посмотрел на нас.
- Ну долго тебя еще ждать, передумал что ли? –пробурчал он.
И после этих слов мы все же решились и медленно, нехотя оторвали нашу пушистую задницу от асфальта. Что же, пойдем, поглядим, любопытно же, чего там?
***
В глаза бросилось как-то сразу всё. Двор был древний, грязный, ветхий и на удивление большой. Затруднительно сказать какого века атмосфера там царила, ну, наверное, при каком-то из царей так в деревнях жили.  По всей территории от забора слева до забора справа на земле в непролазной грязи валялось все, что душе угодно, а правильнее сказать, чего неугодно: доски самых разнообразных размеров и качества, с вбитыми гвоздями и без, тазы большие и маленькие, ржавые и дырявые, тряпки гнилые, драные на мелкие и большие кусочки, пакеты целлофановые и бумажные, какие-то верёвки, проволока, обрывки газет и обёрточной бумаги и ещё много чего, что сразу даже глазом не распознавалось. У самого забора стояли покосившиеся верстаки, лавки и столы тоже времён царя Гороха были они косые, гнилые, желто-серого цвета. В глубине двора на самом его краю, если конечно можно предположить что у дворов бывают края стоял кривой, вросший в землю серо-чёрно-коричневый дом. Окна его как два подбитых глаза были полозакрыты полусгнившими ставнями.  И среди всего  этого, с позволения сказать,  арт-хауса подворотного бытия словно слой яркой  краски наложенной на серый фон кипела, бурлила, бегала и прыгала совершенно другая жизнь – кошачья жизнь. Во дворе во всех направлениях назад, вперед и, наоборот, в хаотичном порядке двигалось огромное количество кошек всех расцветок, видов и мастей. 
Скорописов шагнул в глубь двора и кошки с котами словно волны отхлынули к стенам забора будто к противоположным берегам. Мы гордо и спокойно направились за нашим другом. Скорописов наш рулевой! Рулевой, ну во всяком случае на данный момент времени.   Дверь халупы распахнулась ему навстречу, при том, сделала она это как то сама собой словно ее никто и не открывал. И создалось полное впечатление того, что дом-развалюха с подбитыми ставнями глазами взял, да еще и раззявил большой черный как ночь и бездонный как грозовое небо рот.   Журналист остановился, мы тоже замерли. И в этот момент из темноты которую нам только что обозначила распахнутая дверь появилась фигура. Фигура эта оказалась бабулей. Да уж что ни на есть бабулечка-красотулечка по- другому ни скажешь и по- иному не опишешь. Не бабка, а фотомодель из клуба «Кто еще жив,  если вам за девяносто». 
В этот момент темные, утренние тучи  резко прорвались и сквозь образовавшуюся в них дыру словно из прожектора на сцену направленным, неудержимым пучком  хлынул солнечный свет, осветив  вывалившуюся из темноты в утренний мир бабусю. 
- Тамара Георгиевна, наше вам,  с кисточкой! Моё почтение! – заорал на всю округу Скорописов.
Лицо бабушки расплылось в бесконечно широкой голливудской улыбке, если, конечно, можно так назвать беззубую протяжную ухмылку сморщенной тряпочки с глазами. Тамара Георгиевна была уже не преклонного и даже уже не пенсионного возраста. Она на сто процентов подпадала под немногочисленную социальную группу под названием  «до стольки не живут». Однозначно ей было на много больше восьмидесяти, а может и по боле девяносто годков. Лицо как уже было замечено было сморщенным настолько сильно, что морщины воспринимались как глубокие складки на скомканной, затасканной кухонной тряпке. Маленькие глазки были как-то неровно размещены на этой тканевой основе. Правый глазик был приклеен повыше, а левый размещался уж как-то совсем низко.  Губы были неестественно яркими и резкими. Помады на них было намазано в несколько густых слоев. Они напоминали пластилиновые колбаски пурпурного цвета неровно прилепленные к  детской аппликации. Всё это буйство авангарда венчал криво надетый на голову парик голубого цвета поверх которого как казалось была «прибита» вельветовая шляпка кое-где пожёванная молью.
- Зачем я с вами в этот вечер, зачем кружится голова, зачем все чаще наши встречи  ведь это море шепчет изменчивой волной любви словааааааа – пропела Тамагера фальшивя,  и не совсем попадая в ритм, но с большим чувством.
- Ваня, я ваша на веки – выдерживая уже заданный стиль разговора из ожившего невзначай ретро,  продолжила старушенция. – Чего приехал, чего привез? Давненько не захаживал, а это вишь, аж в такую рань несусветную появился!
Бабушка кокетливо подмигнула Ивану левым  «приклеенным» на тряпочку глазиком и снова одарила очередной заокеанской улыбочкой.
Ваня как-то горделиво приосанился, хлопнул громко в ладоши и потирая руки заговорил в свойственной ему непосредственной манере.
- А я не просто так, да и не с пустыми руками к вам заглянул, уважаемая Тамара Георгиевна, вон презентик, привез,  а точнее  привел. Алмаз, можно сказать, в вашу хвостато-ушастую коллекцию! Не кот, а шедевр кошачьего искусства. Вон он сидит, справа от порожка!
И журналист манерно выбросив руку в указательном жесте ткнул воздушное пространство в нашем направлении.  Мы продемонстрировали полное безразличие и отвернули морду в сторону забора! Надо же сразу правильно расставлять акценты во взаимоотношениях.
- У,  какой миленький котик ко мне пожаловал! А ну-ка, иди сюда, иди, иди! Я тебе за ушком почешу!
Но мы, ясно дело, никуда не пошли и даже физиономию не развернули в сторону  сюсюкающей бабули.
- Ох ты, смотри какой! С характером зверь! Ну да я выпендрёжных  люблю! У меня таких вон, полон двор один другого краше! Ну и этот впишется в ландшафт местный  за милую душу! Ну спасибо Ванюш! Это уж какого по счету ты мне зверька притараниваешь ?
- Третьего или четвертого? Не помню я уже Тамара Георгиевна! Дело то не в количестве, а в качестве! – смеясь ответил Ваня.
- Согласная я с этим утверждением. Этот экземплярчик то качественный будет, вон какой пушистый, крупненький. Хорош!
- Ну, значит, оставите до кучи? Пополнит вашу кошачью коммуну!
Бабушка опять расползлась в сногсшибательной улыбке и громко, противно хихикнула!
- Ну, конечно же! Об чем речь! Денюжков-то подкинешь на содержание? А то жрать они горазды так,  что дай бог каждому такой аппетит иметь.
- Подкину, подкину, уж не без этого! На доброе дело не жалко грошиков то пожертвовать!
 Журналист полез во внутренний карман куртки за  бумажником, а мы решили подойти поближе к новой знакомой.
В момент разглядывания бабушки впервые за долгие минуты активизировался кот.
- Похоже мы опять влипли, слышь примат! Чего-то мне это бабка не нравится. А ты что думаешь?
А не стал медлить с ответом.
- Тоже не в восторге! Старая, дурнопахнущая,  явно нездорового поведения,  карга! Предлагаешь удрать пока не поздно?
- Да, в общем-то да, но…
- Что «но»?
- Мне почему-то кажется, что нам нужно пока здесь задержаться? Не могу пока объяснить откуда это ощущение, но что-то подсказывает, что так надо! Свалить всегда успеем!
- Ну, в принципе,  да.
И тут меня осенило. Я понял,  почему кошачья половина решила выкинуть такой неожиданный фортель  с временной задержкой в этом не самом, как мне казалось месте.
- А, слушай,  почему ты тут тормознуться-то решил. Тут же полный двор соплеменников, а что еще интереснее соплеменниц. Да? Да? Я прав? По общению с себе подобными соскучился или еще почему-нибудь романтическому.
Кот нервно, недовольно фыркнул прямо так мне в душу.
- Такой умный стал, что аж противно. Даааа! Тебе легче будет от моего признания?
Я довольно хихикнул в сторону кошачьей сути.
- Да, ладно, ладно понимаю, что ж я не мужик что ли, да как человек я тебя понимаю, хочется с сородичами помяукать не все же со мной то лясы точить, надоело уж поди до чертиков…
- Ох, не в бровь, а в глаз, истину глаголешь! А может если повезет, я тебя кому -  нибудь тут задарю, сделаю радость товарищу кровному. А? Как ты на это смотришь? Не все же мне одному мучиться, пусть кто-нибудь другой тоже с  тобой на душе помыкается, по тяготиться, так сказать человеческой разумностью, будь она трижды неладна!      
- Но, но! Надеюсь ты шутишь. Никуда я из тебя не уйду! Ты мой, а я твой! Пока! Время рассудит. Судьба даст знак, когда нам расставаться!
Уже по сложившейся традиции мы шибко заговорились и много чего пропустили. 
Скорописов (эх добрая душа) отдал бабке три или четыре зеленоватые бумажки похоже номиналом в тысячу рублей. Бабуля от вида «бабла» похоже аж помолодела годков так на пяток. Заулыбалась словно помесь Мальвины с Буратино,  а заголосила, а правильнее сказать затявкала, будто Артемон перед случкой.  Затруднительно сказать откуда в нашей двумозгой и двудушной голове взялись такие экзотические сказочные сравнения, ну уж, как говорится, какие есть из мозга слов не выкинешь. 
Не будем передавать всех высокопарных титулов и званий которыми наградила бабушка скромного журналиста, но от ее словесного душа он явно погрузился в состояние бессознательной эйфории и от такого обилия неприкрытой лести женщины предгробового периода залился розовой жизнеутверждающей краской. Лесть, как известно, приятно и людям, и кошкам, и журналистам и даже тараканам!  На том в общем-то официальная часть визита и закончилась. Умудренная жизненным опытом и судя по всему обладающая незаурядным обонянием Тамара Георгиевна быстро смекнула, что ее юный друг Скорописов пребывает, так сказать в состояние начинающегося и бурно развивающегося похмелья и потому, не заставляя страждущего долго ждать предложила «отпробывать деревенского самогончика от дальних родственничков». Естественно, Ваня сопротивляться столь изысканному предложению не стал. Одарив хозяйку кошачьего приюта лучезарной и обворожительной улыбкой мастер  обличительного пера и оригинальной метафоры, рванул в дом с места как новый «Порш кайен» даже не дослушав рассказа о замечательной родне хозяйки.  Про нас к этому моменту пишущий друг окончательно и бесповоротно забыл, что в общем-то и неудивительно, но досадно. Но мы тоже не валенком деланные и по тому успели забежать в распахнутую дверь до того как она захлопнулась. Нашему взору предстала картина внутреннего убранства вековой развалюхи.
Ну, во первых, про деревенских родственников занимающихся незаконным производством алкоголя бабуля зря, даже слепому котенку стало бы ясно дружелюбная хозяйка сама не промах в народном искусстве виноделия и, скорее всего,  никаких родичей в сельской местности у нее и вовсе нет, а «огненную» воду она сама гнала, гонит и будет гнать, пока жива и способна стакан удержать в руках.  Об этом безоговорочном факте нам сообщил соответствующий характерный для данного производства запах, который трудно с чем - либо спутать. Кроме того все, так называемые сени были заставлены стеклотарой самых разных объемов и размеров. Зачем это интересно одинокой бабуле столько всяких бутылочек?
Во-вторых, особо хотелось бы отметить особый колорит общего дизайна квартирки пенсионерки. Если кто помнит детские впечатления от русских народных, украинских народных и таких же белорусских сказок то описания домов Баба Яг, ведьм, колдуний и другой престарелой нечисти женского пола, приводившиеся там к данному случаю очень даже подходили. Сени все в бутылках об этом уже упоминалось. Правда, кроме бутылок по углам там было наставлено какое-то невообразимое количество метел, веников, швабр и щеток, а также совков для мусора, ведер, тазов, на полу огромной бесформенной горой красовалась куча грязных тряпок. Комната была одна, но большая. Весь ее внешний антураж говорил о пристрастиях и увлечениях хозяйки. А правильнее сказать об одном увлечении. Им являлись мы, в смысле коты.  На стенах в рамах разного размера, в хаотичном порядке без всякого намека на логику и симметрию висели фотографии котов, кошечек и котят. На изображениях, судя по всему, были представлены все существующие в мире породы семейства кошачьих. Старый покосившийся сервант, напоминающий гнилой разваливающийся пень был уставлен статуэтками изображающим кошек. Скатерть на столе была расписана черными котятами. Даже рядом со старым, грязным чайником  стояла сшитая из кусков ткани «чайная баба» в форме кота в цветочках и завитушках. Рядом с холодильником в углу в том месте где наверное стояло мусорной ведро в глаза бросалась огромная куча упаковок и банок использованного кошачьего корма. Одним словом кошачий рай открыл на свои двери и предстал во всей красе.
Тамагера томить ожиданием гостя не стала молча быстрым точным движением она поставила на стол два граненых стакана и извлекла из холодильника бутылку с мутной голубоватого оттенка жидкостью. Глаза Ивана загорелись нездоровым огнем и он выразительно облизнул губы. Старушка разлила жидкость по стаканам при этом ее количество в обоих посудах было поразительно одинаковым.  Набитая рука и глаз алмаз бабулю не подвели. Опыт и годы тренировок – непобедимая сила в искусстве застолья!   
Скорописов молниеносным движением руки схватил стакан со стола и не дожидаясь ни призыва к излиянию, не высказав и не выслушав тоста влил в себя горячительное.
- Видать, сынок сильно у тебя буксы то горят, бедненький, где ж ты так нажрался то и какую дрянь изволил выпивать – с искреннем участием поинтересовалась бабушка.
Во мгновение ока порозовевший от принятого лекарства и разулыбавшийся от нахлынувшего облегчения  журналист  откинулся на спинку старого кресла и несколько помедлив с ответом молвил:
-  Был тут в гостях у недоделанных. Думал люди интересные, материальчик хотел оригинальненький  накалякать, а не вышло. Только вот одно утешение это хитрую, пушистую морду с собой прихватил. Ну, да нет худа без добра. Котику хоть хорошо теперь будет. Да, Тамара Георгиевна?
Лицо собеседницы, которое еще более стало напоминать половую тряпку, растянулось  в сморщенной улыбке.
- Да, конечно хорошо, чего же не хорошо- то, сынок разве у меня кому тут плохо бывает. Курорт просто, санаторий отель пятизвездочный онклюзив яти его мадрит.
- Да уж точно все, все включено!
- Ну еще по рюмашке, Ванюш а? Чего время то терять. Полегчало ж маленько надо закрепить.
- А и мертвого уговорить живым стать, Тамара Георгиевна, наливай!- весело воскликнул Скорописов.
И они хлопнули еще по стаканчику.
Мы же все это время тихонько сидели , поджав под себя хвост под старой лавкой рядышком с чистой миской в искренней надежде на то, что про нас вспомнят и дадут чуточку перекусить. Но что-то этот благословенный момент никак не наступал. И тогда мы решили напомнить о своем существовании и подать голос.  Судя по всему, голос у нас на тот момент получился сильный и противный. Это стало ясно по не заставившей себя ждать реакции собутыльников.  Скорописов от неожиданности подпрыгнул и матюгнулся , а Тамагера натренированным, точным движением запустила в нашу сторону свой грязный, вонючий тапок. Ну, конечно, не попала, промазала, карга старая, увернулись мы бдительности не потеряли. И тут же бабка уверенным шагом направилась в нашу сторону, осыпая нас проклятиями и обзывая обидными словами на каждом шагу. Мы сделали вид что испугались и  прыгнули в сторону приоткрытой входной двери и через секунду оказались снова во дворе.
На улице заметно посветлело и потеплело. Хорошо освященный двор с обратной стороны ( смысле со стороны входа в дом) воспринимался несколько иначе. Выглядел он как то еще более коряво и не очень дружелюбно. Покосившийся забор  смотрелся несколько отталкивающим сколько забавным. Этакое ограждение под градусом. Похоже, тут все вокруг прибухивало помаленьку, ну что поделаешь, какой поп такой приход. Мы осмотрелись по сторонам и поняли, что находимся в центре внимания. Со всех сторон на нас были устремлены несколько десятков кошачьих глаз. Мы шкурой почувствовали целую гамму эмоций. Удивление, недоверие, любопытство, агрессия и симпатия были перемешены словно ингредиенты коктейля в одном фужере. Похоже мы произвели впечатление и зацепили за живое кошачье нутро. Массовое сознание семейства кошачьих попало под наше неотразимое  обаяние. Ну, что тут скажешь, харизму никуда не денешь. Уж что есть, то есть. Помесь кота с человеком это мощь привлекающая, завораживающая, пугающая и отталкивающая одновременно.  Соплеменники плавно и грациозно, уверенно и с нескрываемой наглостью подходили к нам. Кольцо из ушей, глаз, носов и хвостов сжималось.
- Тебе не кажется, брателло, что такое поведение несколько нехарактерно для кошек. Вам же обычно в большинстве случаев до лампочки до окружающих, а?
- Ну, не всегда. Трудно сказать, что для кошек характерно, а что не характерно. У кошек все оригинально, а что оригинально, то непредсказуемо.   
- Что-то оригинальности никакой  сейчас особо не вижу. Толпу вот лицезрею. Массовость обозреваю во всей ее красе. Слушай, а они нас  часом не бить  нас  собираются? А за что?
- Нет. Проверка на вшивость будет. Ну, держись гомосапиенс!  В принципе, когда начинают бить,  повод  уже серьезного значения не имеет! Отмахивайся, давай, и все будет хорошо!
Коты подошли впритык, но бить не собирались. Странное дело!  Они просто пришли, окружили  и  внимательно  стали смотреть.  Мы сидели, он сидел, я сидел - тупо молча, почти не дыша! А чего зазря дышать? Каждый вздох может оказаться последним… Нужно же экономить  вздохи, нужно же экономить жизнь,  заложенную во вздохе…   Жизнь человека равна вздоху Бога в масштабах Вселенной! Глупая мысль, но все- таки она тоже родилась в масштабах Вселенной и значит уже, не так глупа, как кажется! 
Коты одновременно стал группироваться в кучи. Кучи были большие.
 И со всех сторон шли коты… Шли коты и кошки… Сколько их?  Ох, если бы кто мог сказать…  Может быть сотня, а может быть две, а может быть тысяча и более!  На тот момент разницы не было!
В принципе мне и «пушистому другу» было все равно… И он и я, мы вместе настолько умотались от такой ненормальной, мега - реактивной, фантастически - бездумной и на первый взгляд бессмысленной жизни, что нам просто хотелось уйти, убежать, скрыться, «уколоться и забыться», как говаривал бывало классик. Мы уже давно находились не в себе, и сил, мочи нашей  не было!
Коты стали группироваться в кучи. Кучи были большие и маленькие! Кучи были упорядоченные и хаотичные, кучи были абсолютно такими же как окружающий мир - непредсказуемыми! Логика испугавшись убежала,  энергетика, доставшаяся  от папы и мамы  испарилась, а, якобы, врожденная смелость старалась быть не при делах… Смелость прикинулась шлангом…  В мозгу всплыла идиотская  мысль: при любой непонятной ситуации ложитесь спать. Вот чего, чего, а спать сейчас никак не получалось да и чего-то уже и не хотелось.
Из этой массы выделился здоровый серый с белым пушистый кот. Он молча обнюхал нас. Мяуканье,  которое в сознании сразу же преобразовалось в связные предложения мы услышали через несколько минут. Мы понимали о чем говорит наш новый знакомый на человеческом языке и более того слышали человеческие интонации с присущими ей оттенками и особенностями.   
- Ну, кто это  к нам пожаловал? Откуда такой подарочек к нам пришел? Ты кто, что и зачем ты? А, пришелец?
Пришло время отвечать. И в этом деле  я полностью положился на партнера по шкуре и жизни, все-таки кто из нас кот, вот пусть и разбирается со своими…
Партнер понял, что настал его черед отдуваться и безропотно воспринял свою долю  как должное.
- Что за обращение такое «пришелец»! Ни здрасьте, ни до свидания, ни как дела! Гуляю я где хочу и где вздумается, надеюсь, помнишь чьи слова? Сам то чьих будешь? Ты бугор, что ли местный? А?
А кошачье отродье оказалось не из робкого десятка, а я в этом и не сомневался!
Вожак поднял хвост и отступил на пол лапы назад. Его морда выражала некоторое недоумение, но агрессивной мимики не наблюдалось.
- Ну типа того, руковожу помаленьку. Но ты не ответил на вопрос откуда ты взялся, чего пришел?
В «хриплом» и несколько скрипучем голосе  «руководителя» уже не слышалось не вызова, ни сарказма, да постановка вопроса уже не носила издевательского оттенка. На этот раз «коллега» тоже ответил более вежливо.
- Я путешественник! Держу путь с окраины города. Осматриваю  пристанища братьев и сестер, познаю мир во всем его многообразии и великолепии! Судьба привела меня в ваш дом. Прошу принять  на время мою скромную персону в качестве гостя. 
«Руководитель» вновь сделал шаг вперед. И улыбнулся. Конечно же сделал он это исключительно по кошачьи, но очень искренне.
- Милости просим, в нашу обитель. Извините за резковатый прием. Но у нас здесь так принято. Всех новоявленных гостей проверяем так сказать на вшивость – уже совсем ласково промяукал он.
- Ничего, ничего. Не извольте беспокоиться! Все можно понять. Я сам, случается, бываю излишне недоверчив к новым знакомым. Прошу и меня извинить за возможную грубость выражений,  допущенную в беседе с вами.
- Эй, ты князь Орлов блохастый,  это что за высокопарный стиль позапрошлого столетия. Где это видано чтобы в наши дни так общались? – я не выдержал и подал свой голос, потому что был поражен до глубины души формой беседы двух дворовых котов.
Кот, конечно же, с ответом не промедлил.
- Если ты вырос на помойке и разговорный стиль портовых грузчиков тебе наиболее близок это еще не значит, что два интеллигентных, воспитанных кота должны ради тебя плебея вести беседу в простонародной нецензурной манере, хотя, конечно же для твоего слуха это было бы более комфортно!
- Ни, …. Че сказал?
Довести мысль до конца я не успел потому что «руководитель» все так же вежливо пригласил нас проследовать в зал переговоров, то есть близлежащему мусорному баку. Толпа котов расступилась и мы сквозь нее проследовали за хозяином двора к указанному месту.
Руководитель изящно запрыгнул на металлическую крышку мусорного бочка. Мы не менее изящно проделали тот же акробатический пируэт.  Последовав примеру хозяина мы,  на восточный манер, прилегли напротив него и в таком доверительном, расслабленном положении продолжили нашу «аристократическую» беседу. 
- Так вы, милейший говорите, что путешествуете так сказать по местам обитания рода кошачьего?  Правильно ли я изволил понять вас?
- Вы абсолютно правильно поняли меня, о почтейнийший хозяин прекрасной обители.
Кошачий руководитель на лесть оказался падок как, впрочем,  и все руководители других биологических  видов. 
- Ну, что вы, что вы! Какой же я хозяин, я, так сказать, выражаясь человеческим языком топ-менеджер. Организую мирное существование особей на локальной территории внутри обширной среды обитания.
Услышав такое я опять не сдержался.
- Господи, откуда он слов таких понабрался! Он что Гарвард закончил или в Сорбонну к бабушке на кухню погостить ездил и там понахватался словечек мудреных! С ума можно сойти!
- Заткнись! – зашипел на меня кот. И я заткнулся.
- Это весьма благородное занятие, милостивый государь! Ваша миссия не будет забыта потомками и останется жить в веках в назидание лучшим представителям рода нашего.  Но, позвольте, немного более подробно поведать вам о себе.
- Позволяю!
И руководитель величественно и в тоже время снисходительно чуть наклонился вперед  демонстрирую тем самым всю силу своего интереса и внимания.   
- Целью моих странствий являются наблюдения. А точнее сказать созерцание мироздания через призму восприятия и жизнедеятельности котов.
- Ааааааа!  Час от часу не легче! – возопил я. Но кот проигнорировал мою истерику и даже ухом не повел. Он слишком упивался собой, чтобы обращать в это время внимание на голос  разумности. 
- Какая интересная и  необычная цель научного изыскания. Как актуальна эта проблема именно сегодня в наше хаотичное время. Позвольте пожать вашу лапу, коллега!
И «руководитель» пожал нашу лапу.
- И каковы же итоги ваших наблюдений, так сказать, к каким эмпирическим заключениям вы пришли? – искренне и восторженно поинтересовался собеседник.
- Вывод однозначен и закономерен – со всей присущей ему серьезностью ответил кот.
- Ну, не томите какой же он? В чем его суть? – дрожащим от волнения голосом промяукал «руководитель»
Сожитель мой привстал на лапы и не торопясь прошелся по краю крышки мусорного бака пару раз туда и обратно.  В воздухе повисла гнетущая тишина. «Руководитель» и все сотни котов, которые стояли на земле вокруг места для переговоров не отрывали взгляда от великого путешественника и нюёепревзойденного ученого, то есть от нас.
Наконец, кот остановился, окинул всех присутствующих гордым, независимым  и уверенным взглядом и громко провозгласил:
- Первоосновой всего разумного  земного существования, смыслом цивилизационного развития планеты   и первопричиной вселенского поступательного движения  являются коты!
В это мгновение тишина стала еще более оглушительной, но продлилась она недолго, ее разорвал дикий, дружный, первобытный, кошачий визг. Я же в этот момент крепко выругался, кот, конечно же, меня не услышал. Стоя по центру  мусорного бака он ощущал себя на вершине славы!
С этого момента ход развития событий принял совершенно иное направление. В одно мгновение из незваных гостей – оборванцев мы превратились  в знатных и почетных особ, великих философов и знаменитых путешественников. Всего лишь одно предложение произнесенное котом с нужной интонацией и верным пафосом в корне  изменило наш статус . Видно любые даже самые умные существа объединяясь в толпу превращаются в тупоголовое , бездумное стадо, которое находится в ожидании того кто способен изречь мудрую мысль и повести толпу за собой. То есть кошачье стадо мусорного двора в доме древней старухи находилось в ожидании своего вожака, то есть  нас. 
Овации котов то есть их душераздирающие , восторженные вопли затихли только тогда когда из дома выскочила разъярённая Тамагера, которая видно после посиделок со Скорописовым решила немного покемарить, но триумф нового кошачьего идеолога не дал осуществиться её мечтам.
В толпу орущих котов полетело целое ведро гнилой, вонючей картошки. Артобстрел был удачным. Снаряды  мгновенно достигли цели. Судя по качеству  огневой подготовки, бабуля проводила подобную боевую операцию не в первый раз.  С недовольным мяуканьем коты разбежались в  разные стороны, но мы с «руководителем» с места даже не сдвинулись, делая вид  что ничего не произошло. Но надо отдать должное дрессировочному таланту старухи она на достигнутом не остановилась. Уверенным шаркающим шагом ,скрепя костями словно несмазанная телега Тамагера приблизилась к нам.  Гневно-уродливая гримаса старой алкоголички на её физиономии ничего хорошего нам не предвещала. Она отпустила крепкую затрещину  «  руководителю», который  после этого слетел с бака словно деревянная чушка,  и растворился в пространстве двора будто Коперфильд. А нас старая грымза больно взяла химок,  и потащила с собой в дом.
-Ах ты, змееныш облезлый, павиан бесхвостый  я чувствовала, что от тебя ничего хорошего ждать не придется. Уж, больно морда у тебя наглая прямо как у Скорописова, ети его. Одно лицо. Два брата акробата. Ну, конечно, разве этот недоделанный может нормального кота притащить? Конечно, нет. Рыбак рыбака видит из далека!
Так ведя задушевную  беседу сама с собою и попутно оповещая нас об уродливых изъянах наших со Скорописовым личностей Тамагера дотащила нас сеней. Пинком распахнув дверь в комнату она забросила нас внутрь.
- Сиди здесь, абориген вшивый! Только попробуй чего-нибудь натворить пока меня нет вернусь уши оборву.
Дверь звонко захлопнулась, создав в комнате угнетающий полумрак. Мы остались в полном одиночестве во враждебной обстановке и в состоянии обреченной неизвестности. Короче, как обычно вляпались.
Кот был подозрительно тих.  Я подал голос первый.
- Ну, что скажешь Гебельс  драный! Чего тебе не молчалось-то. Выпендрелся! Теперь опять в состоянии праздничного коня по твоей милости находимся. Башка в  цветах, а жопа в мыле!
- Не гунди! Без тебя тошно! Чего делать то будем, умник?
-
Ну, ты же у нас специалист по  первоосновам разумного  земного существования, смыслу цивилизационного развития планеты про  первопричину вселенского поступательного движения я уже молчу, в этом ты просто ас!  Так что не тебе такие вопросы задавать!
- Ну, ладно согласен переборщил я маленько! Но за то ты видел какой был успех! Триумф! Никогда и ничего подобного не испытывал. Я бы дал отгрызть себе хвост ради того, чтобы еще раз испытать нечто подобное.
- Да вы, батенька тщеславны и амбициозны! Не будь ты простым котом далеко бы пошел!
- А благодаря тебе я уже и не простой кот! И пойти далеко у меня есть все шансы. Ты ж меня не бросишь?
- Что, значит, не бросишь? Опять двадцать пять. Ты что забыл я человек я тут в тебе временно, понял. Как только я смогу вернуть свое тело и человеческую жизнь, то всё адьиос!
Я снова завелся! Кот задал вопрос таким образом что в интонациях его мысли не было сомнения о том что мы когда-нибудь расстанемся. Казалось, что он был абсолютно уверен в том, что я теперь в нем навсегда.  Назревал скандал! Я решил выяснить отношения до конца и провести, наконец-то полный и бесповоротный «облом» амбициозных мечтаний обнаглевшего котосапиенса! Но! Вдруг раздался звук.  В темноте кто-то закашлял! Звук шел из отдаленной части комнаты. От неожиданности мы вздрогнули и взъерошились! Ведь насколько мы видели в доме кроме старухи никто не живёт. Да в этой халупе просто напросто негде жить. Не уместиться в этой конуре больше никто. Возможно что это был наш друг незадачливый журналист, но он пьяный в дупель давно уже ушел. Кашель повторился.
-Ты слышал? – спросил я.
- Не глухой. Это ктой-то? Я чего-то не вижу никого.
- А ты приглядись. У кого глаза кошачьи?
- У нас. Не вижу никого, хоть тресни.
- О я бы треснул, если бы я мог, не сомневайся, треснул бы и еще как треснул!
- Чего-то мне не по себе – после недолго молчания неожиданно изрек кот, даже нисколько не обратив внимания на мое ядовитое замечание.
- Кхе, кхе, кхе! Раздалось уже совсем рядом ! К нам кто-то приближался. Раздались шаркающие, медленные шаги. Наш нос учуял неприятный запах.  Он представлял собой гремучую смесь вони немытого тела, каких-то противных, тошнотворных лекарств и запаха глубокой старости. Последний компонент был наиболее отвратителен. Запах старости - это запах приближающейся смерти, запах тлена и разложения, он противоположен и чужд жизни и особенно чётко и ярко ощущается в молодости. Мы с котом были молоды поэтому восприняли это амбре очень эмоционально.
- Что за вонь? Ужас! – заорал кот во всю глотку.
- Кузьмич, это ты?
Незнакомый голос словно скрежет несмазанных, ржавых петель был нежданным ответом на возмущение кота. Мы вгляделись в ту сторону откуда исходил звук и увидели нечто.  Оно стояло в нескольких метрах от нас. Сгорбленное и кривое с нестриженной, седой и немытой головой, с небритым, заросшим редкой щетиной лицом, в грязной заштопанной рубашке на выпуск и в рваных не по размеру больших штанах. Если бы мы верили в привидения, то существо было бы прямым и конкретным фактом их существования. Но это был человек. Потому что так дьявольски вонять может только человекообразное существо.
-  Кузьмич, дружище я знаю, что это ты. Я узнал твой голос. Подойди ко мне.  Я дал себе клятву,  что не умру пока напоследок не увижу твою наглую морду.
Старик почти вплотную приблизился к нам. Он вытянул вперёд правую руку и начал нервно сжимать и разжимать пальцы, словно хотел поймать что-то ускользающее от него в темноте. Мы не двигались с места. Бояться было нечего. Этот немощный, больной, жалкий и беспомощный человек не представлял опасности даже для муравья. Нам с котом стало жаль его и не сговариваясь друг с другом мы открыли рот. От неожиданности мое нутро подпрыгнуло внутри тела кота. Я вновь ясно и чётко услышал свой собственный голос.
- Дедушка, я не Кузьмич. Кузьмича тут нет. Но если ты хочешь поговорить то можешь это сделать со мной. Меня зовут Мурзик! А тебя как зовут!
Старик отпрянул назад и задрожал всем телом. Его глаза часто-часто заморгали, а губы начали судорожно причмокивать.
- Святые угодники! Ангелы небесные! Господь Вседержитель! Кто бы мог поверить! Встретить двух говорящих котов за одну жизнь этого мало кому удавалось! Так ты точно не Кузьмич? Разговариваешь ты точно так же как и он. Кузьмич ты меня разыгрываешь!
- Тьфу, ты! Етит твою мать!  Ну сказано же тебе мешок ты с трухой не Кузьмич мы! А Мурзик!
Это уже, используя мой голос, в разговор включился Кот.
Старик стал отпячиваться вправо,  вытянув вперёд руку. Когда он своей пятерней уперся в стену он начал суетно ощупывать поверхность, явно пытаясь найти выключатель. Через несколько секунд ему это сделать удалось, раздался щелчок и комнату залил яркий свет от трех стоваттовых лампочек ввернутых в допотопную люстру на потолке. Мир приобрел цвет, краски и объем, а старик полную выразительность своего уродства и беспомощности.
Его глаза привыкали к свету минуты три или четыре. Он часто моргал, жмурился, тер костлявыми пальцами глаза и бил себя по щекам. Наконец, он стал различать очертания предметов. Его бесцветные, беззрачковые словно окутанные полиэтиленовыми пакетами глаза выкатились в нашу сторону и замерли будто два слизняка. Он увидел нас. Если, конечно, увидел. 
- Надо же и взаправду не Кузьмич! – воскликнул незнакомец. – Тот был красненький, а этот голубенький.
- Это в каком это смысле голубенький. Мы, вообще то, серенький с беленьким! Это где это ты голубого тут в нас разглядел? Разуй глаза, проморгайся получше!
- Да я, понимаешь ли, слепой. Не вижу не шиша, уж, почитай лет пять как – как бы извиняясь за свой недуг пробормотал старик.
- А что за неожиданные цветовые решения? Красненький, голубенький?  Значит чего-то да видишь или думаешь что видишь? –на этот раз уже полюбопытствовал я.
Незнакомец немного помолчал, и грустно даже обреченно улыбнулся.
- С того момента как я ослеп я стал видеть окружающий в цветовых пятнах. Особенно людей. Тома говорит, что воспринимаю тонкую энергию, ауру, космические излучения. Я не знаю что это на самом деле, но факт остается фактом ,живу вразноцветии. Но я только так недолго могу. Если продолжительное время нахожусь на свету, эта способность исчезает. Поэтому Тома меня в темноте и держит. 
Старик снова начал шарить рукой по воздуху и искать что-то рядом с  собой.  Он нащупал стол сделал от него два шага в сторону схватился за спинку стула отодвинул его и медленно, коряво и как-то неестественно скрючившись присел.  Мы почему-то испытали сильное желание запрыгнуть к нему на колени. Сопротивляться не стали и себя удовлетворили. Свернувшись клубочком мы задрали морду, и увидели что-то старик улыбается и одновременно плачет. Из его бесцветных, ничего не выражающих не моргающих глаз вытекали такие же бесцветные слезы. Одна из них капнула нам на ухо. Она оказалась горячей. Морщинистые щеки нашего нового знакомого дрожали. Губы он нервно покусывал немногочисленными верхними зубами.  Его сухая костлявая рука, скрюченная артритом или еще каким-то выматывающим недугом начала гладить нас по голове. Это было не очень приятно, казалось, что по шерсти водят высохшей сучковатой палкой,  но мы терпели. Нам хотелось сделать хоть что-то приятное этому глубоко несчастному  человеку.
- А Кузьмич никогда не ласкался ко мне! И на колени не запрыгивал. Только разговаривал. Много разговаривал. А ты вот добрый! Мууурзик!
И старик снова прошелся своей костяшкой нам по темечку. Мы фыркнули, но не зашипели.  Нам было интересно и мы продолжили беседу. Вопросов было много, а любопытство беспредельно.
- Расскажи о себе, ты кто? И почему ты живешь с Тамагерой? Откуда взялся Кузьмич и почему он был говорящим? Хотим знать все. В этом доме много непонятного и странного. Выкладывай давай, и  тебе не скучно, и нам приятно. 
В ответ на наше предложение старик то ли застонал, то ли вздохнул звук который он издал был странный, неестественный и несколько удручающий. Затем последовало продолжительное молчание. Мы уже начали думать, что он ушел в себя больше ничего и никогда вслух не произнесет.  Но незнакомец все-таки заговорил. Голос его приобрел глубокую внутреннюю уверенность, тембр стал более твердым, слова чётки, а мысли выразительны и последовательны. Старик начал свой рассказ.