Мистика или потеха?

         


       Время было позднее, но Акулина с мужем Михаилом и не думали ложиться спать. Сна не было, вот и вспоминались разные эпизоды из молодости, а также смешные и необъяснимые случаи, которые происходили на их жизненном пути.
— Теперь ты рассказывай свои страшилки, - обратилась к деду бабушка, добавляя в стаканы с горячим чаем кусочки рафинада.
— Опять будешь смеяться, — заулыбался дед.
— Ты собрался мистику рассказывать или очередную потеху? — попивая горячий чай из кружки, спросила Акулина Акимовна.
— Для кого-то это чистая мистика, а с другой стороны всё объяснимо.
— Не пойму я тебя. То ли шуточно говоришь, то ли сурьёзно.
— Ну тогда слушай и сама поймёшь, какая бывает мистика.
       Михаил Васильевич не спеша выпил свой чай и вздохнул.
— Начинай уже.
— Ты помнишь, что в нашей деревне по вечерам зимой в избах были вечёрки?
— Как не помнить? Сами ходили с подружками. Самое весёлое время было: играли в игры со смехом, танцевали, пели песни.
— Ну так вот. Я был тогда пацаном десяти годов али чуток поболе.
 
       Закончились, значит, танцы. Гости постепенно начали расходиться. Мы с моим товарищем Юркой были на улице, где сильно намёрзлись. Поначалу нас внутрь дома не пускали. Но позже нам разрешили погреться на печке. Мы быстро залезли на перекрышу и спрятались за занавески, отогреваясь от холода.
       Сквозь щели в занавесках мы рассмотрели сверху оставшиеся парочки молодых парубков и дивчин, которые мило щебетали друг с другом, не замечая нас.
       Рядом с печкой обнимал свою девушку соседский парень по имени Николай. Это был рослый хлопец, отслуживший срочную службу в армии. Мы слышали, как он говорил своей милушке: 
— Погодь, Маша, не торопись. Хочется мне ешо раз тебя обнять. Красивая ты у меня.
— А чаво нам ждать? Все ужо с кавалерами пошли по домам.
— Успеем до хаты дойти. Давай посидим где-нибудь?
— Поздно уже. Да и на улице холодно сидеть. Чай не лето, мороз самый крященский.
       Но Николай продолжал стоять у печи, рукой приобнимая свою девушку. Они помолчали немного, потом он вновь говорит ей, думая, что его никто не слышит:
— А мы с тобой в нашей баньке посидим. Соседи намедни печь растопили, там тепло и глаз лишних нет.
— Не пойду я, — ответила ему Маша, — хитренький, опять приставать будешь.
— Мы ужо год почти вместя, а толком и обнять тебя не могу. Везде глаза и уши.
— Ну потерпи, милый. Договорились же, что осенью сыграем свадьбу.
— Не можно, совсем мочи нет. Пойдём? Долго не будем. Посидим, а потом я тебя до дома провожу.
— Ладно, — не сразу согласилась Мария.
       Они направились к выходу вместе с другой парочкой, весело переговариваясь друг с другом.
       Внезапно мой друг Юрка подскочил на колени и зашептал мне в ухо:
— Это же наша баня! Дед давеча растопил и парился. Кости у него болят, вот и греется он через раз.
— А чаво они в вашу баню пойдуть? Разе можна?
— Мамка с тятей разрешають. Вот и ходют опосля всех.
— У нас тожа одна баня с соседями, — вспомнил я.
— А знаешь чаво? — радостно спросил меня Юрка.
— Чаво?
— Побежали с тобой напрямки в баню? Спрячемся там и посмотрим, как Колька с Машкой миловаться будут?
— А ежели поймають?
— Не боись! — уверенно заявил мой друг, — баня наша. Вот и греемся, где хотим. Побежали!
       Мы слезли с печки, надели свою одежонку и валенки. Затем быстро побежали через огороды, опередив молодую парочку, шедшую по улице в сторону бани.
       В предбаннике было довольно прохладно, зато в самой бане, как мы и ожидали, было хоть и темно, но тепло. Припёк от ещё не остывшей печки был довольно жаркий. Мы быстро прошмыгнули под широкие полати и спрятались, прикрывшись пустой деревянной кадушкой.
— Ежели он спички зажгёт, то они могут нас увидеть, — предположил я.
— Скажем, что грелись и сами испугались. Потому и спрятались, — хитро улыбнулся Юрка.
   
       Сидели мы прямо на полу под дальней лежанкой напротив входа. Уже наскучило нам, да и страшно стало. Юрка мне и шепчет:
— Не пошла Машка. Обманула.
— Или испугалась Банника.
— А ты не боишься? — спросил меня мой друг.
— Боюсь, — честно ответил я, — а ты?
— Дед всегда говорит, что над пужливыми нечисть изгаляется, а храбрых стороной обходит.
— А зачем злые силы пугают? — шепчу я.
— Не знаю. Для забавы.
       В это время заскрипела входная дверь в предбанник. У нас от страха сердце оборвалось. Мы оба вжались в дальний угол.
       Неожиданно раздался голос:
— Темно как!
— Не бойсь, — ответил мужской голос, — зато тепло и никого нет.
       Затем послышались шаги и отворилась дверь в баню, где слева вдоль стены был настил. Справа от входа находилась массивная печь, на плите которой стоял небольшой тазик с остывшей водой на дне.
— Здесь точно никого нет? — усомнилась девушка, посмотрев в темноту.
       Показалось, что Мария смотрит прямо на нас, отчего стало до ужаса страшно. Но её глаза ещё не привыкли к темноте, и она нас не разглядела.
       Николай подошёл вплотную и протянул в темноту руки, которые наткнулись на кадушку, заблаговременно поставленную нами перед собой.
       Совсем рядом от нас раздался его голос:
— Кого ты боишься?
— Знамо кого. Банник или Банница греются ночью в бане. И бесы собираются.
— Брехня это поповская. Я же говорю, что здесь никого нет.
— А что там виднеется?
— Кадушка пустая.
       Он выпрямился и повернулся к Марии.
— Иди ко мне, — притянув к себе подругу, шепнул Николай.
       Молодые люди сели на полати у входа, поэтому нам с Юркой были видны только их колени и ноги.
       Влюблённые обнимались в горячем поцелуе, а мы, затаив дыхание, боялись пошевелиться.
— Коля, хватит, — раздался в тишине громкий голос девушки, — нельзя нам!
— Неужто ты меня не любишь, Маша? — возразил Николай.
— Люблю. Ну потерпи немного. До осени.
— Я тебя ещё сильнее любить буду!
       Николай вновь обнял свою подругу и прижал к себе. В полумраке и снизу плохо было видно, что происходит наверху. Любопытство пересилило страх, и мы чуток поддались вперёд. Юрка немного приподнял голову, выглянув поверх кадушки.
       Мария сидела совсем рядом. Вряд ли она что-то услышала. Скорее, почувствовала какое-то шевеление. Возможно, её глаза привыкли к темени, и она на секунду увидела силуэт лица моего товарища.
       В полной тишине раздался страшный вопль. Он был настолько сильный, что у меня резко зазвенело в ушах. От страха я чуть не рванул бежать впереди этой парочки. Меня удержал Юрка.
       Николай отпрянул в испуге от неожиданного крика и сбил спиной таз с водой. Тот с грохотом упал на пол. Разлитая вода вылилась на ещё горячую плиту, отчего с громким шипением пошёл пар.
       Подобно молнии, первой из бани выскочила Мария, а за ней пустился бежать и Николай.
— Аааа! Бесы вылезли!
       Николай тоже кричал, придерживая руками спадавшие портки.
— Маша, погоди!
— Я видела нечисть!
       Девушка большими скачками бежала в страшном ужасе по сугробам, на бегу подтягивая наполовину стянутую юбку. Бежали они по полю с быстротой загнанного вепря.

       Бабка Акулина беззвучно засмеялась, прикрыв лицо ладонями:
— Вот ведь какие дурни!
— Мы не меньше молодых трухнули тогда.
— А вы кого испужались?
— Крика внезапного, грохота упавшего чана и громкого шипения пара.
— Задал бы вам тот парень, если бы догадался проверить дальний угол.
— Да уж. Попало бы нам за подглядки. Хоть Николай был уже крепким молодым парнем, но и его страх обуял.
— Страх рождает привидения.
— Верно. Вот такая у влюблённых была мистика. На всю жизнь запомнили!
— Так они вас не увидели?
— Не знаю. Мы сами от страха пустились наутёк, — тоже засмеялся дед Михаил, — только в другую сторону.