Вторая малая родина

20   апреля   2019   года,   суббота.    Солнечный   прекрасный   день,   16- 18   
градусов   тепла.   Завтра   вербное   воскресение.   Собрались   с   женой   
Антониной    на   малую   родину,   в   село   Никольское,   посетить   
последний   приют   ушедших   в   мир   иной   самых   дорогих,   близких   
и  родных  людей.   Убраться  на  могилках  усопших,   соскрести    
  прошлогоднюю  листву,  пожухлую  увядшую  травку. 
И  просто  посидеть    среди  могил  в  кладбищенской  тишине. 
На   автовокзале   взяли   билеты   на   автобус   Орёл  -   Ливны. 
 Автобус   был   большой,   но   места   были   все   заняты.   
Нам   достались   самые   последние  и  счастливые  два   места.   
И   мы,   были   этому  очень   рады,   что  успели,   и   эти   два   места   в 
самом   конце  солона     видимо,   сам   Господь   Бог  приберёг   для  нас.
Настроение  было  великолепное,  радостное,  и  не  только  от  того,  что  всё 
так  благополучно  сложилось,  а  ещё  и  потому,  что  пришла  наконец-то 
долгожданная  весна,  светит  ласковое  весеннее  солнышко,  и  мы  едем  на 
малую  родину  повидаться  с  младшими  братьями,  с  их  жёнами,  с 
племянниками,  с  племянницами,  со  всеми близкими  родственниками  и 
знакомыми.
Многие   пассажиры  так  же  ехали   с   цветами   и   вербными   ветками.      
Тоже,     видимо,   на   кладбище   убраться,   перед    праздником   Великой   
Пасхи   и   подумать,   может  быть,  тоже  о  чём-то  важном  и  вечном.       
Вырвавшись   из   шумных   и  загазованных   городских   улиц,   автобус   
выехал   на   трассу   и   взял   направление   к   своему   конечному   
населённому  пункту - Ливны. 
 Нам   ехать   до   станции   «Змиёвка»,   а   там   младшие   братья     встретят   
нас  и  на   своих   автомобилях    будут   возить   нас   по   кладбищам.      
Сначала   посетим  Змиёвское   кладбище,   где   похоронена   наша   
сестрёнка   Наталья.
Страшная   болезнь    разрушила    её   ещё   совсем   молодой   организм.
Не  по  своей  воле   в  сорокадвухлетнем  возрасте  она  покинула  эту 
прекрасную  земную  жизнь.
 Там  же  покоятся  родные  близкие  и  родственники  жён  моих  младших
братьёв.
 И  все  достойные  люди:  врачи,  учителя,  поэты,  писатели  и  простые 
люди  труженики,  жившие  в  разные  времена  на  станции  Змиёвка. 
  Целый  день  можно  ходить, чтобы  каждому  отдать  свой  поклон. 
 А   затем   наш  путь    дальше   на   малую    родину,   в  село   Никольское. 
Туда,   где  прошли  самые  лучшие  и  беззаботные  годы  жизни:  детство, 
юность.  Где  протоптаны    нашими  босыми  ногами  тропинки,  может  быть, 
ещё  не  совсем  заросли    травкой-муравкой. Туда,  где   знакомы     леса,  поля,  луга,  сады.    Где  процедили    плетушками  все  ручьи,  пруды  и 
речки,    ради   нескольких  десятков  пескарей,  гольцов,  линей.
Где  постоянно  были  слышны  голоса  самых   дорогих  людей,  любимый  и 
незабываемый  голос   самого  родного  на  земле  человека,  который  звал 
нас  частенько  с  речки  домой  обедать. 
Там  на  малой родине,   и  находится  Никольское  кладбище  рядом  с 
Красным  лесом,  где  и  покоятся  близкие  и  дорогие  люди,  дедушка, 
бабушка,  родители,  брат,  который  был  на  два  года  моложе.   Он был
поражён  током  на  колхозном   зернотоку.   а  так  же  тётка   Анна,  сводная 
сестра  моей  матери,  приземлился  аэроплан  на  лугу  и  все  бросились 
к  нему    чтобы  посмотреть  поближе.   Там  же   тётка  Анна,   сводная  сестра  моей  матери:  приземлился  аэроплан  на  лугу,  и  все  бросились  к  нему,  чтобы  посмотреть  поближе.  Побежала  и  Анна,  она  тогда  была  ещё  подростком,    а  дело  было  весной,   то  ли  в  марте,  толи   в   апреле,  лёд  на  речке  был   уже  хрупким,  и  она  провалилась  в  воду,  сильно  заболела  и  умерла.   Там  же  и   многие     сельские   жители,    умершие 
в  разные  времена,  знакомые   и   не   знакомые.   
Малая  родина    она  тем  и  дорога,   хотя  и   прожил  там  всего - то  восемнадцать  лет,  а  светлая  память  о   том   далёком   незабываемом   остаётся  на  всю  оставшуюся  жизнь  и  постоянно  волнует   уже  постаревшую  и  уставшую  за  долгие    годы   душу.
Ведь  недаром  говорят,  что  для  мыслей  нет  никаких  преград   и  расстояний.  И   поэтому  они  постоянно  уносят  меня   в  то  далёкое,  родное  и  сказочное.
Жаль,  что  жизнь  уже  прошла,  а  так  хочется  побыть  на  этом  белом  свете.
Как  сказал  герой  великого  Анатолия  Дмитриевича  Папанова  в  фильме  «Холодное  лето  53 - года»  - как  хочется  ещё  пожить  и  поработать.  И  с  этим  нельзя  не  согласиться. 
Когда  родители  были  живы,  мы  постоянно  держали  с  ними  связь, 
приезжали  в  гости,  частенько  проводили  свои  отпуска  в  селе,  ходили 
по  своей  любимой  земле,  дышали  ароматным,  родным  сельским  воздухом. 
Но  вот  когда  их  не  стало,    приезжаем  только  для  того,  чтобы  посетить 
их  последний  приют,  побыть  в  кладбищенской  тишине  и  подумать 
  о  чём-то    важном,   вечном,  вспомнить  что-то  такое  родное  и  далёкое.    Иногда,   кажется,  что  вроде  всё  это  было  и  не  было  с  нами. 
Буд-то  бы  книгу  интересную  прочитал,  все  вроде  были  рядом,  а  книгу 
захлопнул  -  и  никого  не  стало.   И  ведь  от  этого  никто  не  застрахован,  рано  или  поздно  все  мы   покинем  это  земное  счастье,  всех  нас  примет  и  помирит   земля  -  матушка,  кормилица  наша  щедрая. 
  Побывав  на  малой  родине  в  селе  Никольское,   посетив  последний 
приют   близких  и  родных   и  попросив   у  всех  прощенья,  мы   снова 
возвращаемся  в  посёлок  Змиёвка,  где  теперь  проживают  наши  младшие 
братья  с  любимыми  своими  жёнами  и  детьми.   
Там  же  организовывается  большое  застолье,  собирается  вся  родня.    
Поминаем  всех  ушедших  в  то  загадочное  и  вечное.
    Автобус,   набирая   скорость,   двигался   по   трассе,   шурша  колёсами,   
окна   были   зашторены   тёмно- фиолетовыми   занавесками.       Монотонность  работающего  двигателя   и  оконное  затенение  многих  клонила  ко  сну.  Кто-то  спал,  а  может  просто  дремал,   кто-то  перешёптывался   о  чём-то  своём  личном.   Жена  тоже  прикрыла  глаза  и  прижалась  к  моему  плечу. 
И  только  я   сдвинул   в  сторону  штору,     закрывающую  окно,   стал   
смотреть,   как   за   окном   мелькает  родная,  любимая  природа.
  Куда  бы  я   не  ездил,  на  любом  транспорте,  всегда  люблю  смотреть, 
как  за  окнами  мелькает  родная  природа,  станции,  полустанки,  деревни, 
хутора  и  никакой  сон  меня  не  может  одолеть.   Сколько   за   свою   жизнь   пришлось   проехать   по   этой   дороге,   а   всё   кажется,   будто   бы   в  первый  раз,   с   какой-то   особенной   чуткой   любовью,  с  какой-то  болью  в  груди   смотришь   на   эти   чудные   места   любимой   Орловщины,  и  хочется  верить,  что  не   последний  раз  проезжаешь  по  этим  родным  местам.   
   Земля   только  -  только   пробуждается   от   долгожданной   зимней    спячки.   
Весна  начинает   наводить   свои   законные   порядки.   Кругом   земля  покрывается    изумрудной    шелковистой   и   нежной   травкой.    На   полях  уже   показались   густые   и   дружные    озимые.   И  поэтому, когда   смотришь   вдаль,   то   кажется, что   она  вся   в   заплатках:  овальных,   прямоугольных,   квадратных,   зелёных,   чёрных,   рыжих.    Зелёные - это  дружные  всходы  озимых,  пройдёт  какое-то  время  и  заколосится,  зашумит  золотистыми  ершистыми  колосьями   земля  родная.    Чёрные  -  это  вспаханные  земли,  ещё  только  -  только   подготовленные  к  посевной  поре.    А  рыжие,  - это  луговины  с  пожухлой  прошлогодней  травкой,  не  успевшие   полностью  покрыться  весенним   изумрудным  покрывалом.    И   будут   снова,   как   и  год,   и  два,   и  десять  лет  назад   радовать  глаз   человека    своим  золотистым  видом  и   обильным  урожаем,  заполняя  при  этом  закрома  необъятной   Родины,    пахучим,  ароматным  зерном.   Незабываемый  запах  хлеба,  от  которого  кружится  голова,   «Когда  хлеб  на  столе,  мир  и  счастье  в  семье».
Запах  далёкого  снежного  полуголодного  детства,    первых  весенних 
цветов,    свежескошенной  травы  и  аромат  душистого  сена.   А   пока   над   полем  гуляет   на   просторе   вольный   ветер,   сияет   ласковое   весеннее   солнце,   летают  неугомонные   и  шумные   грачи.   А   с  неба    уже  доносится   переливчатая, звонкая  песня  невидимого   солиста - жаворонка.    И   в   какую   бы   сторону   ни   кинул   взгляда,   кругом   эти   необъятные   родные  просторы.      От   такой   необъятной   и   вечной   красоты   дух   захватывает.   На   многих  деревьях  уже  появились  первые  листочки.   Первыми   всегда   распускаются   верба,  ракита,  ольха,  тополь.   Издали  видно, как  над  кронами  этих   деревьев   светится  светло  - зеленоватый  ореол.      Приятно  наблюдать,   
как  весна  с  неимоверной  скоростью  уверенно  входит  в  свои  законные  права.
  Хорошее  время  года.    Весна  порой   холодная,  дождливая, капризная, со
всеми    ненужными  болезнями,  но  такая,   приятная,  долгожданная.      Ждёшь,   её   ждёшь,   кажется,   целую   вечность,   а  она  приходит  временами  так  неожиданно, делает  свои  сказочные   дела,  переворачивает  всё  с  ног  на голову  и   тут  же  мгновенно   исчезает.   
Неподалёку   от   шоссе   белеется   молодая,   с  высокими  глянцевыми 
деревцами  берёзовая  рощица   с  едва  распустившими    ещё  маленькими,  нежными,  бархатистыми  резными  листочками.  А  позади  этой   роще   выбросив   вверх   свои   конические   верхушки,   плотной   стеной   стоят  вечнозелёные   ели,  пропуская   берёзовую   рощу   
на   первый   план,  как  на   показ,  чтобы   все,   кто   бы   не  проезжал   по   
этой  трассе   в   любые   времена   года,   любовались    красивыми   стройными белесыми   сказочными  деревцами.   Как  там, у  Великого  поэта  С.  А.  Есенина:   

И  тепло  и  светло, как  зимой   у   печки.
И   берёзки   стоят,   как   большие   свечки. 
 
 Действительно,   как  свечки  стоят.  Да,  прекрасное   дерево   берёза.   
Недаром   влюблены   в   неё   писатели,  поэты, художники  и  все 
живущие  на  земле  люди.   
Хороша   земля   Российская   неисчерпаемыми    своими   богатствами   и   
красотами.    Пройдёт   ещё  день  -  два,   включится   вакуумный   насос,   
поднимая   соки   по   стволам  деревьев,  заполняя   все   ветки,  прутики,   
поднимаясь   до  самой   верхней  точки,   до  самой   маковки,   и   заслезится,   
заплачет   не  только  берёза,  но  и  все  деревья  и  кустарники,  радостно   и   
счастливо.   Начнётся  обильное   сока  движение  по  всем  кронам  деревьев 
и  кустарников.    И  через  какое-то  время   невозможно   будет   узнать   
родные  места  любимого  Орловского  края,  оденется  природа  в  свой 
необыкновенный,  сказочный,  весенний  изумрудный  наряд.   
    Зацветут  весенние  красавицы:  черёмухи,  сирени,  заблагоухают   в   садах  в  розоватом   кипении  фруктовые  деревья:   яблони,  груши,  вишни,  черешни.   
 Закружатся  над  ними    насекомые:  пчёлки,  бархатистые  шмели,  различных   расцветок   бабочки,  принося  при  этом  природе,  в  том  числе  и  человеку,  огромную  пользу.   Приятно   смотреть   на   необъятные   и  любимые  земли     великой  России.   
Занятый  своими  мыслями,  я  так  и  не  заметил,  как  проскочили  несколько  десятков  километров.    Впереди  с  правой  стороны  уже   завиднелся   Змиёвский   элеватор.    
Автобус    снизил  скорость -      впереди    дорожный   знак      40   километров -  и   въехал   на   разбегаевскую   трассу. 
 А   вот   и   знакомый   с  детства  автовокзал.   Водитель    остановил   машину,   распахнул   двери   и   направился   в   помещение   автовокзала.   
Поблагодарив   водителя,   мы   тоже   ступили   на   давно  знакомую   и 
древнюю  землю.   Сердце   воробышком   забилось   в   груди.   
Змиёвка   нас   встречала   хорошей   солнечной   погодой.  На  огромном  светло - голубоватом  небосводе  ни  одного  облачка.
Змиёвка!   Как  она    дорога  мне!  Она  для  меня  теперь,  как  вторая  малая  родина.   Здесь  живут  мои  близкие    и  родные  люди,  друзья,  знакомые. 
  Змиёвская  земля  богата  достойными  людьми.    Тут  жили  и  трудились 
Алексей   Васильевич  Пахомов,  ветеран  Великой  Отечественной  войны, 
поэт,  выпустил  в  свет  несколько  поэтических  сборников, 
Василий  Иванович  Кулагин,  журналист,  поэт,  заслуженные  работники  культуры  России  Виталий  Владимирович  и  Александра  Павловна  Зиновкины,   Валентин  Дмитриевич  Сопов,  директор  Змиёвской  музыкальной  школы,  почётный  гражданин  Свердловского  района.
В  Змиёвке    поставлен  памятник  земляку,  рождённому  в  селе 
Никольское   генералу  армии,  Герою  Советского  Союза   Алексею  Семёновичу   Жадову,  полководцу,  ветерану  Великой  Отечественной  войны.
И  мне  припомнились  далёкие  детские  годы,  когда  я  впервые 
побывал  в  Змиёвке.   Она  тогда  была  не  такой    ухоженной,  как  сейчас.
 Я   впервые  тогда  увидел  железную  дорогу  и  бегущие   по ней  куда-то 
вдаль,  извивающиеся  змейкой  длиннющие  составы,  оставляя  после  себя 
клубы  серой  пыли  и  дыма.    Это  меня  так  удивило  тогда,  что  я  на  всю  жизнь  полюбил  этот  вид  транспорта.   И  до  сих  пор,  когда  бегут  по  рельсам  грузовые  составы,  пассажирские,  скорые  и  литерные  поезда,  у  меня  в  душе  появляется  какая-то  гордость  за  такую  мощь  моей  Великой  необъятной  Родины.
Мне  тогда  было  толи    восемь,  толи  девять  лет,  а  может,   и  того  больше,  я  и  не  помню,     это  было  так  давно.  Родители   пустили  в  зиму  свиноматку,  чтобы  как-то  подтянуть    хотя  бы 
на  самую  малость,    семейный  бюджет.    И  когда  хрюшка  принесла 
потомство -   это  был    март  месяц,  их  было  восемь  маленьких, 
рябеньких,  красивых  поросят -   родители  пообещали,  что  через  три  недели,   когда   они  их  повезут  продавать  на  базар  на  станцию  Змиёвка,    возьмут  меня  с  собой.   Я   был  очень  счастлив   и,  помню,  очень  ждал,  когда  же  наступит  тот  долгожданный  день.   И  вот  он  наступил,  наконец,   это  был  конец   марта,  а  возможно,    начало  апреля.    Было  ещё  по - зимнему  очень  холодно.   
Меня  разбудили  рано  утром.  Возле  дома  уже  стояла   вороная,    лошадь,  запряжённая  в   сани  - розвальни,  видимо  отец   встал  ещё  раньше,   и  уже  сбегал  на  конюшню  за  лошадью.   На  наброшено  несколько  охапок  пшеничной  соломы,  охапка  сена  для  лошади  и  в  мешке   полтора  пуда  овса.   
Мы  быстро  собрались,  позавтракали,   одевшись   как  можно  теплее,  я 
вышел  на  улицу.   Мне  так  хотелось  как  можно  быстрее  отправиться 
в  путь.  Отец  вынес  большую  плетушку  с  поросятами,   
установил   на  сани и  стал  её   утеплять   вокруг  соломой,  накрыл 
сверху  брезентом,  обвязал  верёвкой    и  с  боков   ещё  плотно  утеплил 
соломой.   Усевшись  по  удобнее  на  санях,  мы  тронулись  в  путь.  А 
путь  был  не  близким,  километров  двадцать  с  гаком.   Мы  едем 
обыдёнкой,  поделать  свои  дела  и  этим  же  днём  вернуться  домой.   
Отец  был  впереди  за  кучера,  а  мы  с  мамкой  позади  саней 
пристроились    на  соломе,  прикрыв   ноги  старым полушубком.
 Было  очень  ветрено  и  холодно,  ещё  кругом  было  много  снега    по 
обочинам  дороги  огромные  сугробы   видимо  образовались  вовремя 
чистки  дороги.   Зябкий,  колючий  ветер   дул  нам  навстречу  и  пронизывал 
насквозь,  проникал  сквозь  вязаные  рукавицы  и  цеплял  за  пальцы. 
Но  нам  с  мамкой  было  проще,  мы  поставили  ветру  свои  спины. 
Я  просунул  руки  между  своих  ног,  чтобы  они  не  очень  сильно 
продувались  ветром.    Отцу  было  намного  хуже,  он  всё     время 
смотрел  вперёд  и  периодически  покрикивал  на   вороного,  чтобы  тот  не  замедлял   бег:
- Ну,   мальчик,  давай,  давай    шевели  ногами.   
А  меринок  и  не думал  переходить  на  шаг,  трусил  себе  равномерно,  помахивая  туда  - сюда  головой.  Ему,   видимо,  тоже  было  комфортно  и  не  так  холодно   вовремя  бега.   Мамка  опустила  клапана  моей  шапки –
ушанки  из  искусственного меха    и  подвязала  их  под  подбородком, 
чтобы  мне  было  ещё  теплее.
А  я  всё  вертел  головой  и  смотрел  по  сторонам  в  белоснежную 
бесконечную  даль,    мне  было  так  интересно  видеть  эти  места,   
где   я  проезжал  первый  раз  за  свою  короткую   жизнь. 
      Деревья  все  нарядились  в  сказочный  зимний  наряд,  были  покрыты 
мохнатым  искристым  инеем.   Как  будто   каждый  кустик,  каждая 
ветка  были  обсыпаны   искристой,  серебристой  пудрой.    Мы  проехали 
первый  лес  - Дубки,  он  относился    к  нашему  селу,  он  также  бал 
сказочно  убран   морозным  инеем.   
А  следующий   лес -  Козминский     Проезжая   его,  мы  спустились  в  низ, 
в  село  Козминское.    По  обе  стороны  дороги,   и  в  низине,    и  на 
бугорках  виднелись   из  за  огромных  снежных  сугробов    жилые  дома,
из  труб  многих  курчавился  сизоватый  дымок. Дальше  дорога  поднималась  вверх,  поворачивая  в  право. 
Справой  стороны  от  дороги  виднелась  деревня  Кошелёво,  так  мне 
объясняла   мамка.  А  нам  ещё  ехать  и  ехать  дальше.  Мы   не 
проехали  и  половины  пути.   Ноги  у  меня  стали  зябнуть.   Мамка  говорила,  чтобы  я  шевелил  пальцами  на  ногах.  Но  чтобы  я  не  делал,  как бы  я  не  вращал   пальцами,  ног,  ничего  не  помогало.  И  тогда  отец  скомандовал,  чтобы  я   слез  с  саней  и  немного  пробежался.   Я  бежал  за  санями,  и  меня  одолевал  страх,  боялся,  что  не  смогу  догнать  сани,  они  от  меня  всё  удалялись,  и  удалялись,  и  мне  становилось  немного  жутковато.   
Бежать  по  снежной  накатанной  дороге  было  скользко  и  неудобно.
 Я  частенько  падал.  И  тогда  я  стал  кричать,  но  отец  сделал  вид,  что 
не  слышит.    
И  только  когда  я  упал  в  снег  и  долго  не  поднимался,   сани 
остановились,  видимо,  мамка  попросила  его  остановиться.     Я 
подбежал  и  сразу  же  забрался    на  сани,    прикрывая    ноги  соломой.    То  ли  от  того,  что  пробежал  по  снежной  дороге,    то  ли   просто   от  страха   из-за  боязни  отстать  от  саней,   я  так  разогрелся,  что  до  самой  Змиёвке    чувствовал  себя  комфортно.   А  если  бы  даже  и  промёрз,    никакая  сила  меня  бы  уже  не  заставила  слезть  с  саней. 
Мы  проехали  очередной  населённый  пункт - Степное.   
Впереди  Марьевка,  последний  населённый  пункт  перед  Змиёвкой.   Последние   три  километра  -  и    станция  Змиёвка.   Уже  были  видны  дома.    Из  огромных  стационарных     труб  так  же  валил   чёрными   клубами  дым,  поднимаясь  вверх,  образуя  небольшое,  тёмное  облако. 
 И  в  этот  самый  момент  я  впервые    за   короткую   жизнь,   увидел,   как  с  грохотом  пронёсся    по  рельсам, 
предупреждая  своим  гудком  всех  живущих  на  станции  Змиёвка,  железнодорожный  состав  и,  извиваясь,  змейкой,  скрылся  за  поворотом,   оставляя  после  себя  едковатый  запах  дыма.   
До  этого  поезда  я    видел   только  в  книгах  на  картинках,  а  теперь  я  его   увидел,  как  он  выглядел  на  самом  деле. 
Когда  мы  подъехали  к  базару,  народу  было    уже  много,  торговля  шла 
уже  полным  ходом.         
Множество  подвод   с  живым  товаром,    утками,  кроликами,   гусями.   
Многие   так  же,   как  и  мы,   привезли  поросят,  занимали  огромную 
площадь.  У  иных   поросята  были   уже  большие,  им  было    по  пять, 
шесть  месяцев,  а  может,  и  того  больше.    Помню,   было  очень  шумно, 
крик  гусей,  петухов  и  поросячий   визг  заглушали  всё  кругом,  так,  что  не- 
возможно   было  услышать,  кто  что  говорил.
В  воздухе  пахло  конским  навозом,    душистым  сеном  и  ещё  чем-то  особенным.   Отец  нашёл  свободное  местечко,  где    можно   было  поставить   
нашего  меринка,  разнуздал  его,  подал  небольшую  охапку  сена, 
что  прихватил  из  дома,    в  ведро   насыпал  овса.    Когда  мамка 
приоткрыла   плетушку  и  заглянула  во  внутрь  она  просто  ужаснулась. 
Поросята  были  перемазаны  рвотными  массами.   Их  мутило  то  ли  от 
длительной  поездки,  то  ли    у  них  всегда  бывает  в  этом  возрасте.   Она  достала  из  сумки  тряпки,   сняла  с  себя  передник  и    стала  очень  быстро  и  тщательно  их  протирать.   Подсыпала  свежей  соломы.    
Таких  поросят  всегда  брали  не  охотно,  люди  боялись  впустую  потратить  деньги.   
Покупателей  было  много,  они  подходили  к  каждым    саням, 
чтобы  посмотреть  на  привезённую  живность.    Им  хочется  купить  дешевле,  а  хозяин  старался  продать  дороже.
 Базар  есть  базар,  одни  предлагают,  а  другие  покупают.
Но  наши   поросятки  были  рябенькие  и  очень  красивые,  полненькие,  и  их  быстро  расхватали  даже  по  приличной  цене.  Мамка  была  очень  рада.
 Она    накупила  различных  гостинцев    домой,  а   мне  -  большую 
  плюшку,  посыпанную  сверху  сахарной  пудрой.   В  то  время  для  меня  это  был  отменный  гостинец.   
Я  не  помню,   сразу     проглотил  эту  булку  или  отщипывал  маленькими 
кусочками,  чтобы  продлить  удовольствие  как  можно  дольше.
А  затем  во  рту  долго  сосал  этот  кусочек  булки  как  конфету,  пока  он  не  превращался  в  кашицу,  и  только  тогда  с  большим  наслаждением  проглатывал.         
Когда  стал  взрослым,  эта  слабость  - продлить  удовольствие  - так  и  осталась.  Я  никогда  не  набрасывался  на  еду,  даже  если  был  сильно  голоден.
 Родители  пошли  по  магазинам  кое - что  посмотреть,  а  может, 
приобрести,    а  меня  оставили  с  лошадью.   И  я  с  таким  нетерпением  ждал,  когда  же  они  вернутся,  волновался  и  всё  время  посматривал  в  ту  сторону,  куда  они  ушли.     Смотрел  и  на  железную  дорогу  - и  с  нетерпением  ждал,  когда  же  прогрохочет,  пронесётся  по  рельсам  очередной  состав.  Я  ведь  первый  раз  находился  в  таком  многочисленном  чужом  населённом  пункте,  и  мне  было  как-то  не  по  себе.    Родители  появились  неожиданно  и  совсем  с  другой  стороны.   
Мамка  протянула  мне  большой  кулёк  с  конфетами.
-  Ешь,  сынок,  - проговорила  она.    
- И  ребятам  немного  оставь, -  добавил  отец,  - они  ведь  дома  ждут  нас. 
 Я  развернул   пакет  из  плотной  коричневатой   бумаги,   в  нём  были  конфеты - подушечки  с  сахарной  посыпкой  сверху  и  с  коричневой  начинкой  внутри,  обсосёшь   конфетку  сверху,  она  становится  очень  мягкой  и  неимоверно  вкусной,  просто  чудо.  Не  забываемый  вкус  детства.
Родители  уложили  вещи,    уселись  на  санях  по  удобнее,  отец  как  всегда 
занял  место  кучера  впереди,  а  мы  с  мамкой  сели  позади.  Меренок,   отдохнувший  и  плотно  наевшийся,  трусил,  не  переходя  на  шаг,  видимо  тоже  спешил  на  свою  конюшню,  где  было  тепло,  уютно   и  сытно,  хотя  погода  стала  более – менее,  комфортней,  ветер  утих,   дул  нам  в  спину  и  немного  потеплело.
Так  я  впервые  познакомился   со  станцией  Змиёвка.
Повзрослев,   я  часто  стал  бывать  на  станции    вместе  со  своими
братьями   и  сельскими  ребятами,   чтобы  подзаработать  немного  денег. 
Приходилось  частенько  разгружать  вагоны  на  железнодорожной  станции - 
с  углём,  с  пиломатериалом  и  с  кругляком.  Молодость,  силёнка  была,  а 
главное  -  без  воровства,  хоть  и  маленькие  деньги,  но  всё  же  деньги,   
  заработанные   честным  трудом  и  сразу.   За  разгрузку  одного  вагона  мы  получали  семьдесят  рублей,  по  семнадцать  с  половиной   на   каждого,   если      
разгружали  вагон  четыре  человека.  Получив  деньги,  тут  же  шли  в  столовую,  она  находилась  не  далеко  от  железнодорожной  станции   и  вкусно  обедали.  Змиёвка  помогала  нам  и  подкармливала,  вот  поэтому  она  всегда  вспоминается     с    приятными   чувствами.
После  восьмилетки  поступил  в  Змиёвскую  музыкальную  школу  по 
классу  баяна.  Да  какая  это  была  учёба  - пока  доберёшься  до  станции  в 
зимнее  время,   можно  сказать,   к  концу  рабочего  дня…   Изредка,   
удавалось  подъехать,   особенно  в  осеннее - зимний  период,  частенько 
приходилось  шагать  пешком,  а  это  не  ближний  свет,  около  двадцати 
пяти  километров. 
Уроки  по  музыке  мне  давал  Валентин  Дмитриевич  Сопов,   в  будущем, 
почётный   гражданин  Свердловского  района.
Он  всегда   ждал  меня  у  входа,   и,   когда  я  появлялся,  он  улыбался  и 
Спрашивал: 
- Неужели  пешком? 
- А  что  мне    остаётся  делать, -  отвечал  я,  - если  нет  ни  какого  транспорта?    Он   тяжело  вздыхал    и   удивлённо  смотрел  на  меня,  покачивая  головой.   
-  А  я  уже  думал,  что  ты  не  придёшь  сегодня, - говорил  он  и  приглашал  меня  в  свой  кабинет,  где   занимался  со  мной  в  неурочное  время,   проверял,  как   я  усвоил  урок,  который  был  дан    на  предыдущем  занятии   и   давал  новое  задание,    говорил  мне    много  приятных  слов,  и  после  всего  этого,  я  снова  отправлялся  в  обратный  путь,   а  он  был  не  близким  и  не  всегда  приятным.    
 И  Валентин  Дмитриевич   снова  спрашивал:
-  Неужели  снова  пешком  пойдёшь  такую  даль? 
-  А  вдруг  судьба  улыбнётся  и  удастся  подъехать,  -  отвечал  я.   
Он   подавал  мне  руку,    и  говорил:
-  Тогда  иди,  пока  светло,  может,  ещё  успеешь  на  какой  -  нибудь    транспорт.
   Помню,  там  же  учился  по  классу  баяна  парень  Миша,   он  и  жил 
в  Змиёвке.  У  него  отец,   кажется,  работал  в  пожарной  части.   
Миша  частенько  меня  приводил  к  себе  домой  и  подкармливал,  иногда 
даже  наливал  супчику  горячего.   Добрейшей  души  был  парень.
Я  помню,  он  был  такой  ухоженный,  светловолосый  с   ухоженными  белыми  руками  и  длинными  музыкальными  тонкими  пальцами.   Он  уже  тогда  очень  хорошо  играл  на  баяне.   Я  ему,   конечно  немного  завидовал. 
 А  когда    я   не  бывал  у  Миши,  покупал  пряников    несколько  грамм.       В  основном  это  были  фигурные  пряники.   Это  и  был  мой  обед.   Родители  давали  мне  один  рубль,  на  проезд  на  автобусе,  он  стоил  тридцать  пять  копеек  в  один  конец  и  чтобы  перекусить  по  возможности  на  оставшуюся  мелочь.   Но  когда  было  перекусывать?  Старался  найти,  какой - либо  транспорт,  чтобы     отправится  в  обратный  путь.   Чтобы  доехать,  пусть  даже  не  до  своего   села,  -  хотя  бы  до  половины  пути.  Это  зависело,  до  какого  населённого  пункта   идёт  машина  или  лошадь.  Какая  разница,  на  каком  транспорте  ехать,  как  говориться,  лучше  плохо  ехать,  чем  хорошо  идти. 
Темнело  очень  быстро,  и  самое  главное  для  меня    было    пройти  два 
леса,  это  -  Козминский  лес  и    Никольский  Дубки.
Хорошо,  когда  попадался  попутчик,  было  намного  веселей  и  не  так 
страшно.   И   поэтому  в  обратный  путь  пешком  ходил  редко,  но  приходилось  и  пешком.    Правда  Бог  миловал,  хотя  в  наших  лесах  водились  и  волки,  и   кабаны,  и  лоси.  С  сохатыми   приходилось,  конечно,  встречаться,  но  они  меня  не  трогали  никогда.  Хотя    было  жутковато  и  очень  опасно.  Лось - это  мощное  и  очень  грозное  дикое  животное.  И  он  не  тронет,  если  ему  ничего  не  угрожает.  А  так  в   действительности  он  очень  опасный  зверь.   А  мне  шёл  только  семнадцатый  год.
 Временами    добирался  и  на  тракторных  санях -  эти    сани   
тащил  гусеничный  трактор.  Ребята   трактористы,  их  всегда  было  двое, 
видимо,   в  целях  безопасности,  мало  ли  какая  поломка  произойдёт  в 
дороге,   везли   какой - либо  товар  в  село,  а  возможно,   и  в  училище,   со 
станции,  иногда  -  уголь.    В  нашем  селе  было  училище  С.П.Т.У -20, 
где  учили  и  на  шоферов,   и  на  электриков,  на  комбайнёров,   и  на 
трактористов.  Поэтому  они  и  постоянно  ездили  на  станцию   за  каким  либо  товаром.   Они  никогда  не  возражали  против  того,  чтобы  я  поехал  с  ними,  тем  более   что    хорошо   меня  знали,  кто  я  и  чей.   Пристроившись,  как  мог,    на  тракторных  санях,  я  добирался  до  своего  села. 
   Иногда  ещё  кто - нибудь  подсаживался  по  пути,  и  тогда   ехать  было
гораздо  веселей.  Трактор  ехал,   как  говорится  воробьиным 
шагом,  обдавая  нас  едким  чёрным  дымком.    Как  только  трактористы  отъезжали  от  станции,  так  принимали   прилично  горячительных  напитков. 
И  если  вдруг,  какая – то   непредвиденная  ситуация,    например,   поломка,  ну,  скажем,  палец  выскочил  из  трака  или  ещё  что,  они  возились   очень 
долго.  Смотреть  было  больно  на  них,  особенно  в  осеннюю  распутицу. 
Они  были  такими  грязными,  просто  ужас.   Недаром  говорили  в  народе  - «грязный,  как  тракторист»  и  это  было   действительно  так.  Поэтому  быстрее  было  дойти  пешком.  И    частенько,  когда  леса  оставались  позади,  я  спрыгивал  с  саней,  хотя  до  дома  оставалось  ещё  километра  три – четыре,   и  бежал  в  сторону  своего  села,  наискосок,  мановью,  через  колхозный  сад.   
Иногда  приходил  только  к  утру. 
Родители  уже  просыпались,  чтобы  управиться  по  хозяйству,  накормить    скотину    и  идти  на  работу,  на  колхозную  ферму.   Отец,  Роман  Андреевич,  заведовал  крупным   животноводческим  комплексом  и  поэтому  уходил  очень  рано.  Там  тоже  его  ждало  голодное   поголовье,  работа  ответственная,  не 
бросишь,  это  дело  государственной  важности,   и  идти  приходилось  в 
любую  погоду  - и  в  дождь,   и  в  пургу,  и  в  слякоть,  и  в  лютый  холод. 
Ничего  не  поделаешь,  скотину  надо  кормить,  доить   и  всегда  вовремя. 
За  всем  нужен  глаз  да  глаз,  чтобы  вовремя  подвезли  корм -  силос,   сено, 
мучную  посыпку.   Доярки  должны  убрать  возле  своих  подопечных, 
раздать  корм.  Они  старались  подгадать,  чтобы  всегда    в  одно  и  то  же   
время,   тогда  и  надои  бывают  хорошие,   и  коровы  ухоженные. 
А  затем  и  начинается    дойка.  Всегда  велась  запись  в  журнале,  сколько  молока  надоила   каждая  доярка.  Ведь  заработная  плата  зависела  от  количества  молока,  проверялась   жирность  молока.   А  затем  всё  молоко  необходимо  слить  в  специальные  молочные  фляги  и  немедленно  отправить  на  молокозавод,  который  находился  в  деревне  Философово,   пока  оно  не  скисло,   а  с  завода  этим  же  рейсом   привозили  обрат  для  телят.
За  этим  всегда  следил  заведующий   фермой  мой  отец.  Ответственность  была  огромная,  поэтому  уходил  рано  утром  и   возвращался   поздно  вечером,  когда  опускались    вечерние  сумерки  и  окна  в  домах  светились  огнями,  уставший  и  голодный.   За  свой  добросовестный  труд  и  был  удостоен  звания,  кавалера  ордена  Октябрьской  революции  и  золотой  медали  ВДНХ.
Доярки  тоже  ходили  на  ферму  очень  рано  с  фонарями   «летучая  мышь», 
осенние  ночи  были  длинными  и  очень  тёмными,  особенно  когда  не 
было  ещё  снега. 
Ведь  партию  коров  в  двенадцать-  восемнадцать,  а  иногда  и  больше 
Голов   надо   покормить,  убрать  навоз   и  всех  подоить. 
Бывает,  кто-то  из  доярок   не  смогла  придти,  её  партию  тоже  надо 
привести  в  порядок.
Поэтому  за  свой  не  лёгкий,  но  благородный  труд  тоже  награждались 
почётными  грамотами,  получали  премии  и  также  высокие  награды.
Одна  из  них  Анна  Александровна  Ракитченкова -  ветеран  труда, 
награждена  орденом  Ленина.
А  мамка  моя  Любовь  Николаевна  на  какое-то  время  задерживалась  дома, 
чтобы  растопить  русскую  печь,   чтобы  приготовить   еду  на  целый  день 
и  не  только  для  всей  своей  огромной  семьи,  но  и  для   домашних 
животных,  и  тоже  спешила  на  ферму,  она  работала  там  телятницей.
Тоже  ведь  надо  попоить  всех  обратом,  а  маленьких,   только  появившихся 
на  свет, -  свежим  парным  молочком,  раздать  корм  и  убрать  за  ними 
навоз  и  вывести  за  пределы  фермы.   А  в  летний  период  их  ещё  и  выгоняли  из  варка   и  несколько  часов  пасли  на  лугу,  а  к  обеду  загоняли,  поили  обратом  и  шли  домой   обедать,  а  после  обеда  снова  пасли  до  вечера. 
Помню,  однажды  помогал  мамке  пасти  телят,  обрат  привозили  всегда  к  обеду  и  закрывали  тяжёлым  деревянным  кругом. 
Возраст  телят  был  разным,  мартовским  было  уже  по  четыре  -  пять  месяцев,  они  были  уже  крупные  бугаи  - хвосты  трубой  и  бегом  на  ферму.  Мамка  мне:
-  Беги,  сынок,  а  то  обопьются  обрату. 
Да  разве  можно  догнать  такого  резвого  молодого  бычка?   Пока  я  прибегал,  они  уже  сдвинули  круг  с  бочки,  один  бык,  помню,  уже  кувыркался  по  земле,  опился  обрату,  а  другой  засунул  голову  в  бочку  и  пьёт,   и  я  ничего  не  смог  с  ним  сделать.   Его  хоть  убей,  а  он  присосался  к  тёпленькому  обрату  и  не  какая  сила его  не  сможет  оттащить  от   бочки.
Потом  приходил  конюх  дядя  Алексей,   прокалывал  в  боку   опившихся  телят  дырку,  из  которой,  пузырилась  пена   вместе  с  зелёной   переваренной  травкой.   Они  потом  долго  ещё  бегали  с  этой  дырой,  но  со  временем  всё 
проходило,  ещё   какие  быки  были  - что    богатыри.
И  это  было  так  давно,  а  теперь  мы  едем  на  малую  родину,  чтобы 
посетить  последний  приют  родителей,   великих  тружеников,  близких 
дорогих  родственников  и  знакомых. 
 Ступить  на  землю  моих  героических  земляков -  Григория 
Яковлевича  Цунина,  председателя  первой  партийной  ячейки,
Ивана  Никитовича  Ченёнова,  организатора  первой  партийной  ячейки,
С. А.  Чеснокова,  первого  секретаря  комсомольской  ячейки.
Алексея  Семёновича  Жадова,  организатора  первой  комсомольской 
ячейки,  полководца,  Героя  Советского  Союза,  С.К. Илюхина,  председателя  коммуны  «3  Интернационал»,   Моего  деда  Андрея  Филипповича   Поповичева,  участника  первой  партийной  организации,  активиста  партийной  ячейки,    расстрелянного    немецкими  захватчиками  в  1942  году. 
Отдать  поклон  своей  малой  родине   и  всем   землякам,  проживавшим  в 
родном  селе,  где   когда - то  появился  на  свет,  увидел  небо,  первый 
утренний  восход  и  вечерний   румяный  закат,  бегал  в  школу,  валялся  на 
пахучей  траве  под  разлапистыми  ракитами   и  впервые  произнёс   
незабываемое  и   самое  любимое  слово  «мама».   
А  затем  снова  в  обратный  путь   до  станции  Змиёвка.
Там  мы    сидим  за  общим  столом  с  братьями   Владимиром;  Сергеем, 
  Василием    и  с  их  жёнами  и  детьми,   со  всеми  близкими и 
дорогими  родственниками  и  знакомыми,  помянуть  всех  ушедших.   
А  потом  электричкой  или  автобусом -  до  любимого  города.
     Брат   Владимир,     провожая   нас   в   родной   город,  всегда  говорит:   
 - До  следующей  и  скорой  встречи.
                ***