В автобусе

   Константин Тимофеевич, проснувшись, подошёл к окну. Лицо его имело вид чёткого овала. В свои восемьдесят пять лет, оно не потеряло мужества и привлекательности. Глаза с легким прищуром, пухлые губы, ямка на подбородке, прямой нос, подчеркивали его прошлую мужскую красоту.

   Солнце не просвечивало сквозь серые, однотонные облака.  Ветер подметал опавшие листья. До костей продувал холодом одежду пешеходов. Они шли сгорбившись, укрываясь от ветра поднятыми капюшонами и воротниками.
— Холода пришли, — Размышлял Константин Тимофеевич, глядя на пешеходов. — Нужно купить зимние сапоги.

   Осеннюю, грустную картину утра южного маленького города дополнял автобус. Он был серым. Краска давно на нем выцвела, потеряв от времени яркость. Выпуская периодически клубы чёрного, пахучего, дыма, он медленно поднимался в гору. Попадая в ямы разрушенного дорожного асфальта, раскачивался. Казалось, что может остановиться, не преодолеть подъём.
 
   Автобус был заполнен не полностью. На нескольких сиденьях пассажиры располагались по - одному. На переднем, за кабиной водителя, завешенной блеклой тканью, потерявшей цвет, сидела молодая женщина с ребенком. Она была привлекательна, с большими глазами, красоту которых подчеркивали узкие, чёрные брови. Белый платок из тонкой шерсти был акцентом в завершении прекрасного портрета.
 
   Ее малыш, лет двух - трех, не хотел сидеть на месте. Ему было не видно ни водителя, ни дороги. Он, капризничал, стремился покинуть свое место. Мать тихо разговаривала с ним, пытаясь его угомонить. 
За ней сидели две дамы, примерно, лет пятидесяти пяти - шестидесяти. Одна из них, в куртке – пуховике зеленого цвета. С бледностью в лице, что могло свидетельствовать о ее нездоровье.

   Другая, в сером драповом пальто, в голубой шляпке. Это придавало ей солидность. Можно было предположить, что она учительница. Едет на работу в школу. Лицо ее было сосредоточено, будто она обдумывала урок.

   В автобусе ехали разные люди. У каждого из них были свои проблемы, которые потребовали поездку в этот ветряный, холодный, осенний день.
 На месте, посреди автобуса, у прохода, сидел мужчина в синей кепке, обычной черной куртке, каких можно увидеть много. Это был Константин Тимофеевич.
Рядом с ним сидел гражданин, одетый во что – то коричневое, не запоминающееся. Лицо его было обыкновенным, не выделяющимся из многих мужских лиц. В его глазах была глубокая печаль.
 
   Двое старых мужчин беседовали. Больше говорил тот, который был чем - то огорчён. — Лежит жена в онкологии больше месяца. Прооперирована. Но, улучшения нет... —  Он замолчал. Было заметно его волнение.
 
   — Представляю, как Вам трудно, — посочувствовал собеседник.
 Их разговор продолжался. Один рассказывал о своих переживаниях, другой воспринимал их сердцем и сочувствовал горемыке. Он знал, что значит потерять родного человека, с которым прожил жизнь. В его памяти всплыли трудные дни жизни с больной женой. Ее нет давно. Боль в душе осталась навечно.

   — Еду к ней, — продолжил мужчина, — везу еду. В больнице плохое питание. По пути зайду в аптеку. Она единственная в городе, где продается нужное ей лекарство. Коробочка, восемь таблеток. Четыре тысячи! Пенсии разве хватит? Работаю дворником в трех местах! —  Сокрушался несчастный.

   Константин Тимофеевич, молча, расстегнул молнию куртки. Нащупал внутренний карман пиджака, и вытащил из него свернутые деньги. Повернулся к собеседнику. Было заметно его волнение. — Я хочу помочь Вам. Возьмите это!

   — Деньги? Ой! Что Вы? Я не могу их взять.
   —  Возьмите! — Настаивал попутчик. — Я хочу помочь Вам. — Тихо, но убедительно, произнёс он.
  Спутник, помолчав несколько секунд, нерешительно, правой рукой их взял.  Его лаза заблестели от невольных слёз. Он пытался скрыть охватившее волнение, но не смог.
    
   Отдав деньги, опираясь на поручень спинки переднего сидения, Константин Тимофеевич, встал. Не оглядываясь, медленно направился к выходу из автобуса.
На остановке он вышел.  Сильный осенний ветер заставил его съёжиться. Он перешел на другую сторону улицы. Направился в сторону автобусной остановки для возвращения домой. Посмотрев на удаляющийся автобус, тихо сказал, — накоплю ещё на зимние сапоги. Морозы придут не скоро.
                Б. Аверин
                17.01.25.