Опасные обстоятельства

                Опасные обстоятельства.

      Отлетела неделя, а за ней и ещё неделя. Август закатывался за горизонт времени последними днями.
      Немецкая военная машина успешно развивала наступление на южном направлении. Немцы рвались к Сталинграду, рассчитывая оседлать важнейшую водную артерию – Волгу. В Крыму пал Севастополь. Танковые и моторизованные дивизии Вермахта уверенно продвигались к Северному Кавказу в надежде захватить нефтяные месторождения Грозного и в конечном итоге выйти к Баку.
      Немецкие газеты захлёбывались от восторга, предрекая к зиме окончательное поражение русских.
      Вот и Генрих, приехав, сказал:
      -Недолго быть этой войне. Ещё чуточку усилий, и она закончится. Кавказ и Волга будут наши, и это станет началом конца большевицкой России. Конечно жаль, но мне придётся уволиться из армии. Кому в этой армии будет нужен инвалид без руки? Уже и сейчас мой генерал относится ко мне с иронией, и, если бы не заслуги моего отца, я бы, наверное, давно носил гражданскую одежду и был бюргером. Впрочем, подозреваю, недалеко осталось до этой жизни. И поедем мы с тобой, Юля, в Восточную Пруссию, будем разводить гусей, индюшек, коров и коней!
      Генрих печально улыбнулся.
      -Поедешь ли ты со мной, Юля?
      Юлька удивлённо заморгала глазами.
      -Генрих, это ты мне делаешь предложение?
      -Да, я делаю тебе предложение. К сожалению, я небогат. Как уже говорил, основное имение родителей перейдёт моему брату и его жене. Мне же принадлежит совсем небольшой участок земли, по-вашему, всего около сотни десятин, небольшой дом, который раньше служил отцу охотничьей резиденцией, и ещё несколько десятин леса, рядом с резиденцией Геринга.
      -Но я же не чистокровная немка, - возразила Юлька, - я русская наполовину. Как твоё окружение встретит эту новость, что потомственный граф женился на простолюдинке, да и к тому же наполовину русской.
      -Да, это будет хорошая неприятность для моего братца, - усмехнулся Генрих, - скажу больше, это будет такая заноза в его чистеньком графском измерении. Но это будет моя месть брату и его жене – бывшей моей невесте.
      -А как примут меня твои родители? – усомнилась Юлька. – Ведь это же главное!
      -Скажу тебе по секрету, - посерьёзнел Генрих, - моя муттер тоже не графского разлива. Её родители – торгаши. Они сколотили состояние на колониальной торговле в Африке. За мамой дали очень хорошее приданое, и отец, благодаря женитьбе, очень серьёзно поправил дела в своём имении. И даже после пятнадцатого года, когда имение побывало в руках русских, тесть дал отцу приличные деньги для восстановления урона, произведённого русскими солдатами.
      -Вот я и боюсь, что твои родители тебя не поймут.
      -А если не поймут, это их дело. В конечном итоге мне от них не так уж много и досталось, чтобы упрекать меня в чём-то.
      -Генрих, но ведь это же будет нескоро? – вопросительно глянула Юлька.
      -Сомневаюсь, что это случится до конца года. Но ты мне так и не ответила, готова ли ты разделить со мной мою жизнь?
Юлька улыбнулась и ответила просто:
      -Я готова, Генрих.
      Он осторожно обнял девушку здоровой рукой. Серые глаза его были так близко, что Юльке показалось, в них сверкнули весёлые искорки. Она ещё раз заглянула ему в глаза и вместо искорок разглядела отражение своего лица.
      Ночью Генрих был необычайно ласков и внимателен, а Юлька отдавалась ему искренне и нежно. Когда утром он уехал на службу, Юлька убралась в квартире, навела порядок и задумалась о будущем.
      Ещё вчера она поняла, что Генрих действительно любит её. И вот теперь ей предстояло разобраться в своих чувствах. Странным получалось это разбирательство. Теперь и она осознала, что по-настоящему любит Генриха, что в действительности будет готова поехать с ним. Понимала, что путь этот тернист, сложен и опасен для неё. Нет в этом пути абсолютно верного решения, и что в любой момент этого пути может произойти нечто такое, что серьёзно осложнит её жизнь, и жизнь эта возможно покажется для неё адом.
      Понимала Юлька и то, что Генрих из стана врагов, и что, самое главное, он совсем из другой социальной группы, намного отличающейся от её предвоенной жизни. Она, росшая в Советском Союзе, воспитывалась совсем иначе, и что все эти графья, дворяне, фабриканты и буржуи где-то и есть, но они есть где-то там, в другой жизни, которая не может её коснуться и не коснётся никогда её – молодую строительницу социализма и коммунизма. Это было там, за той далёкой гранью, называемой границей, где люди жили в ином измерении, и эта граница пролегала словно пропасть, отделявшая прошлое от будущего. И если раньше, до войны, она жила в будущем и желала жить в будущем, то теперь жизнь могла повернуть её к прошлому. Понимала Юлька и то, что никакая сила не сможет развернуть Генриха от той, прошлой, жизни к этой, её довоенной, будущей. Понимала, что это ей придётся смиряться и шагать теперь к этой новой прошлой жизни, шагать без оглядки, шагать, понимая, что именно она сделала свой выбор.
      Шагать в прошлое она не боялась. Смущало то, что придётся предать будущее и нужно будет сообщить Столярову, что предстоит выйти замуж за потенциального врага, и, скорее всего, она это сделает.
      Уверенность Генриха, что война может скоро закончиться, как-то странно на неё подействовала. Конечно, и все эти бравурные марши, и восторженные крики газет, и разговоры на работе тоже на неё подействовали. В какой-то момент и ей показалось, что вот-вот падёт та страна, которую она собиралась строить, за которую она теперь сражается по мере своих сил. Она не могла представить, что может стать со страной, если победят немцы, что будет со Столяровым, Батей, с партизанами, сражающимися в лесах, со всеми теми людьми, находящимися по ту сторону фронта и сейчас бьющимися с врагом и верящими в нашу победу. Наконец, что будет с товарищем Сталиным, вершителем судеб социалистического мира.
      До всего этого оставалось ещё достаточно времени, достаточно времени подумать о будущем.

      На работе у Юльки тоже кое-что изменилось.
      Ещё в начале первой недели Генриетта занесла несколько папок с документами по приходу товаров из Германии. Юлька работу с ними не форсировала, больше занималась документами по закупкам продуктов у населения, а папки убрала в стол, сообщив Генриетте, мол, займётся ими, когда появится свободное время.
      Ближе к вечеру всё-таки не вытерпела и одну папку взялась изучать серьёзно. Интересная получалась ситуация. Из Германии в Смоленск поступали самые разные товары, в основном – бытовые. Приходили верхняя одежда, обувь, нижнее бельё, посуда, бижутерия и парфюмерия, французские коньяки и вина, отдельные виды промышленных товаров, таких, например, как немецкие швейные машинки.
      По некоторым позициям накладные на реализацию присутствовали. Спиртные напитки поставлялись в рестораны и буфеты, организованные для нужд немецкой армии. По части одежды, обуви и белья тоже было несколько документов, говоривших о реализации их среди сотрудников русской гражданской администрации, но большая часть товаров по накладным из папки должна была находиться на складах ЦТО «Восток» и предназначаться для поощрения местного населения, сдающего продукты и зерно.
      Юлька сделала выписки из папки на одежду и обувь и прошла к складским помещениям. Кладовщик, мужчина лет сорока, просмотрев накладные, заявил, что этих товаров на складе нет.
      -Как так нет? – удивилась Юлька, - По документам они находятся на складе.
      -Ничего не знаю, - грубовато ответил кладовщик, - их ещё до меня со склада увезли. Их мой предшественник отправлял.
      -А где сейчас предшественник? У кого могу узнать, куда делись товары?
      -Идите, барышня, в бухгалтерию, с ней разбирайтесь. А предшественник, того, по приказу Алферчика переведён.
      Юлька насторожилась. Опять этот Алферчик появляется, и больше расспрашивать не стала.
      В конце недели, на докладе у Шухта Юлька сообщила, что у неё были украдены документы и деньги. Шухт покачал головой, спросил, где это случилось. Юлька доложила – на рынке возле вокзала рядом толкались беспризорники, потом вырвали сумочку и убежали. Пропуск не украли, она его хранит в лифчике, потому он остался.
      Шухт написал записку в комендатуру и отправил туда Юльку получать новые документы. Про работу в ЦТО спросил только, все ли документы выдали. Юлька утвердительно кивнула и добавила, что с документами она разбирается.
      В начале следующей недели к ней в комнату зашла Генриетта и официальным тоном сообщила:
      -Юля, с вами хочет пообщаться господин Алферчик.
      -А кто такой господин Алферчик? – вопросом на вопрос ответила Юлька.
      -Господин Алферчик – куратор от городской администрации нашего торгового общества, - чуть стушевавшись и потупив взгляд, проворковала Генриетта. – Он будет ждать вас после работы возле проходной.
      -Извините, Генриетта, но Алферчик не мой начальник, - нагло заявила Юлька. – Зачем мне с ним встречаться?
      -Ну, видите ли Юля, - заметно смутилась Генриетта, - он, конечно же, не начальник для вас, но так как он курирует нашу организацию, то познакомиться с новым работником в нашем торговом обществе он очень хочет.
      -Хорошо, я спрошу разрешения у Шухта по телефону. Если он разрешит, то, пожалуйста, - возразила Юлька.
      -Ой, не нужно сообщать Шухту, - забеспокоилась Генриетта, - это ведь так, просто разговор с новым сотрудником.
      -Хорошо, я подумаю над вашим предложением, - строго ответила Юлька.
      -Очень хорошо, очень хорошо, - затараторила бухгалтерша, - я позднее ещё к вам зайду, узнаю ваши намерения.
      -Скажите, Генриетта, а куда делся кладовщик, который выдавал со склада полученные из Германии товары?
      Генриетта приложила палец к губам, словно сообщая какую-то особую тайну.
      -Его, милочка, забрали в спецшколу, в Красном Бору. Будут учить бороться с партизанами!
      «Ох, ничего себе заход, - подумала Юлька, - что-то совсем новенькое, похоже, Генриетта взболтнула лишнего, то ли от глупости, то ли от желания порисоваться своей осведомлённостью. Хорошо бы её разговорить на более подробную информацию» - мелькнула мысль.
      Генриетта уже и сама поняла, что сказанула лишнего.
      -Ой, вы только Алферчику ничего не говорите, что я про спецшколу проболталась, - заторопилась она, - если узнает, убьёт меня! Ведь это он кладовщика туда сосватал. А я, дура, язык-то и распустила!
      -Генриетта, во-первых, я ещё не решила, буду ли вообще встречаться с Алферчиком, тем более говорить про какую-то школу; во-вторых, кто мне теперь объяснит вместо этого кладовщика, куда делись со склада немецкие товары?
      -Вот-вот, я и говорю, что вам нужно поговорить с Алферчиком, он-то вам всё и объяснит. И только пока Шухту ничего не говорите.
      -Хорошо, я подумаю, - ещё раз ответила Юлька.
      Генриетта выскользнула из комнаты, а Юлька основательно задумалась.
      Получалось, что Алферчик совсем не хочет, чтобы об их встрече узнал Шухт. Но вот встретиться с Юлькой он настоятельно хочет. Для чего это? Интересно совсем другое – именно Алферчик отправил в какую-то спецшколу кладовщика. Для какой цели? Чтобы там его подготовили к заброске к партизанам. А может этой спецшколой хочет прикрыть какие-то нарушения с товарами из Германии. Генриетта ушла от прямого ответа, мол, встретитесь с Алферчиком, он всё и объяснит.
      «А Столяров серьёзно предостерегал в отношении Алферчика, - мелькнула мысль, - может быть, пока обождать с этой встречей. Спросить мнения у Столярова, стоит ли встречаться с ним. Одни вопросы, и совсем мало времени. И со Столяровым почему-то на прошлой неделе встречи не получилось».
      Думала Юлька, прикидывала разные варианты, но всё равно получалось, что с Алферчиком встречаться придётся.
      В конце рабочего дня зашла ещё раз Генриетта, поинтересовалась:
      -Что, Юля, надумали? Что мне передать Алферчику, будете ли вы с ним встречаться?
      -Ладно, если он так настаивает, встречусь. Только передайте, если приставать будет, уйду сразу!
      -Хорошо-хорошо, - заулыбалась Генриетта, - так всё и передам. Я же всё понимаю – у вас роман.

      На выходе из проходной, чуть в отдалении, ждал мужчина. В шляпе, в немного помятом костюме, он не производил впечатления того страшного негодяя, каким его охарактеризовал Столяров.
      Подойдя к ней, он слегка приподнял шляпу, подбородком коснулся груди, что показалось Юльке немного старомодным жестом.
      -Здравствуйте, Юля, - произнёс он вкрадчивым, приятным баритоном, - да вы на самом деле ещё красивей, чем сообщала Генриетта.
      -Если вы будете продолжать отпускать комплименты, то я сейчас же уйду! – строго ответила Юлька.
      -Всё! Всё. Никаких комплиментов, - заторопился Алферчик и даже ладошку на груди обозначил. – Я сразу, сразу перейду к существу дела. Юля, вы же русская девушка. К-хм, - он запнулся и тут же поправился, - женщина. Вам должна быть не безразлична судьба родины. Большевикам, евреям и коммунистам, может быть, остались считанные месяцы или недели. Военная машина Вермахта разогналась так, что ещё одно небольшое усилие, и большевицкая Россия окончательно рухнет. И на этих руинах возникнет новое, Российское государство.
      -А как же Германия? Куда денутся победители? – возразила Юлька.
      -Очень точный вопрос, - заметил Алферчик, - только суть в том, что Германия – не самое большое государство, а Россия – огромная страна. И если Германия попробует проглотить Россию, то она поперхнётся и подавится, и будет вынуждена выплюнуть Россию, или тогда ей самой смерть.
      -Вы как-то очень своеобразно рисуете будущее, - усмехнулась Юлька, - боюсь, то, что вы только что сказали, очень бы не понравилось немцам.
      -Да, я, может быть, излишне разоткровенничался с вами, - шагая рядом, он скосил глаза в Юлькину сторону, - но в любом случае, немцам не обойтись без русской администрации. Германия – семьдесят миллионов населения, Россия в два с половиной раза больше. К тому же огромная территория с плохими дорогами, плохой связью, разноплемённым населением. Нет! Не обойтись им без русской администрации! Посмотрите, даже здесь, в Смоленске, немецкое командование было вынуждено создать русскую администрацию для управления городом. А что тогда говорить про Москву, Петербург, Нижний Новгород, Казань, Самару – города миллионники. Что говорить про сельское население, раскиданное по огромным территориям. Нет, не обойдутся немцы без нас. Но и нам без них плохо. Постепенно они подтянут нас к своей культуре, помогут наладить промышленность, поднимут сельское хозяйство на новый уровень. Совсем другая жизнь начнётся в новой России.
      Юлька шла и думала, с чего это так распаляется Алферчик. Чего он от неё хочет?
      -Юля, - между тем продолжал Алферчик, - у нас в городе как раз и создаётся та будущая русская администрация, которая, скорее всего, и будет управлять новой Россией в скором времени. Вы, наверное, не знаете, что Георгий Янович Ганзюк планируется в генерал-губернаторы Москвы. Да-да, именно он может стать верховным правителем города. Он и сейчас в Народно-Трудовом Союзе нового поколения пользуется непререкаемым авторитетом, а в городской администрации занимает должность заместителя бургомистра Мельгашина. Юля, к чему всё это я веду? У вас есть прекрасная возможность вступить в нашу организацию Народно- Трудовой Союз нового поколения – Нового порядка. Я ничуть не сомневаюсь, что вы сможете стать украшением нашей организации. Для начала я приглашаю вас посетить салон фрау Либеровской. Мне неизвестно, знаете ли вы эту женщину?
      -Веру Владимировну? Знаю! – перебила Юлька. – Она – главный режиссёр местного драматического театра. Я была на спектаклях театра. «Волк» - запоминающаяся драма.
      -Вот, видите! Вы уже кое-что знаете. У фрау Либеровской сейчас собирается весь цвет Смоленской интеллигенции, так называемые «берлинцы» - бывшие граждане дореволюционной России, осевшие в Германии, и вернувшиеся на родину вместе с немецкими войсками, чтобы на руинах большевицкого государства создать новую Россию.
      -Кажется, вы уже говорили об этом, - напомнила Юлька.
      -Да, да, да, - заторопился Алферчик, - простите, начал повторяться. Я думаю, мы с вами договорились, Юля, и вы обязательно посетите салон мадам Либеровской.
      Он в поклоне приподнял шляпу, намекая, что разговор окончен, и уже сделал несколько шагов в сторону, но вдруг остановился, словно что-то вспомнил.
      -Да, Юля, совсем чуть не забыл, -  будто опомнившись, заспешил он, - вы пока ничего не сообщайте Шухту по движению немецких товаров. Мы с Вильгельмом в одной организации служим, СД, но взгляды у нас по некоторым вопросам разные. Может возникнуть, скажем так, некоторое непонимание.
      -Господин Алферчик, - возразила Юлька, - обер-лейтенант Шухт мой наниматель и непосредственный начальник. Поэтому я с ним должна быть честна и откровенна. А вы просите о том, чтобы я с моим начальником была не до конца откровенна. Как это понимать?
      -Юля, я не прошу вас быть не до конца откровенной с вашим начальником, - слегка смутился Алферчик, - я прошу ПОКА не сообщать ему о движении товаров. Пока, - ещё раз подчеркнул он, - мне нужно совсем немного времени, чтобы утрясти этот вопрос у нашего общего с Шухтом начальника.
      -Я подумаю, - ответила Юлька.
      -Подумайте, подумайте, но всё же пока не сообщайте. Как говорится у нас, русских, целей будете.
      Он ещё раз поклонился и заспешил в противоположную сторону.
      Юлька прошла метров двести в сторону дома, когда её обогнал мужчина в дождевике с накинутым на голову капюшоном. Погода стояла пасмурная, но дождя не было, и накинутый капюшон показался немного странным. Обгоняя, он негромко проговорил:
      -Иди за мной на отдалении шагов сто.
      Юлька узнала голос Столярова и очень обрадовалась. Встретиться с ним срочно требовалось. Какое-то время она шла следом. Столяров свернул за угол, а немного погодя повернула и девушка. Но Столярова впереди не оказалось. Она растеряно оглянулась по сторонам. В окне недавно открывшейся чайной заметила знакомую фигуру и вошла следом.
      Столяров молча указал на столик в углу за ширмой, а сам так и остался стоять у окна, скрываясь за портьерой.
      Юлька устроилась за столиком, минут через десять подошёл и Столяров.
      -Должен сказать, Юля, всю неделю следили за тобой, - сообщил он, нахмурившись. – Сейчас вроде бы слежки не было, но пришлось серьёзно остерегаться.
      В этот момент подошёл половой, поинтересовался:
      -Чой-то закажете, али как?
      -Принесика, милейший, два чайника с китайским чаем, пирогов с белорыбицей с полдюжины, вареньица в розетке и большой пряник для дамы.
      -Сей минут будет исполнено, - улыбнулся половой и скрылся за буфетной дверью.
      -Так вот, Юля, уже неделю опасаюсь к тебе подойти. Следят за тобой пристально, я бы сказал – профессионально. Ты сама-то слежку почувствовала?
      -Нет, - смутилась Юлька.
      -Вот и я говорю – профессионально следят. Похоже, от немецкой тайной канцелярии слежка. Кстати, что это за мужчина с тобой шёл немного ранее?
      -Так это же и есть Алферчик!
      -Кто? Кто это был? – изумился Василий Петрович.
      -Это был тот самый Алферчик, которым вы меня пугали, - заулыбалась Юлька, - и вовсе он не такой страшный.
      -Юля, если это действительно тот Алферчик, про которого я говорил, то это плохо, очень для тебя плохо. Теперь понимаю, почему за тобой слежка. И чего хотел от тебя Алферчик?
      -Он уговаривал меня вступить в ихний НТС Нового порядка, говорил, что война скоро закончится победой Германии, и именно они, именно их союз начнёт формирование нового правительства России, а Ганзюка они поставят генерал-губернатором Москвы.
      -Эк же куда хватили! – усмехнулся Столяров. – Уже победили нас, уже генерал-губернаторов назначают. Боюсь, поторопились господа НТСовцы!
      В этот момент половой принёс чайники, пироги, варенье и пряник. Столяров расплатился за заказ.
      -Вообще-то, немецкие газеты каждый день кричат, что захватили очередной большой город на Юге или Северном Кавказе,- заметила Юлька.
      - Ну и пусть себе кричат, Юля! Согласен, положение тяжёлое, даже очень тяжёлое. Но это далеко ещё не конец. Историю, наверное, в школе учила?
      -Учила, - согласилась Юлька.
      -Тогда знаешь, в восемьсот двенадцатом году Кутузов Наполеону Москву сдал, но что в конечном итоге получилось? Правильно! Улепётывали французишки, только пятки сверкали! Думаю, немцам ещё хуже будет! Ладно, Юля, отвлеклись мы. Расскажи подробнее, чего хотел Алферчик?
      -Так я и говорю, в НТС вступить уговаривал, в салон к мадам Либеровской прийти предлагал. Вы же, Василий Петрович, сами недавно говорили, что попасть в этот самый НТС чуть ли не главная задача.
      -Так-то оно так. Да вот только если бы ты к ним сама, как бы случайно, попала, а теперь получается, что сам Алферчик уговаривает тебя в этот союз вступить. Очень мне это непонятно! С чего это вдруг?
      - Так, наоборот, понятно, - спохватилась Юля. – Я просто всего ещё не успела рассказать.
      -Давай, давай рассказывай подробно!
      -Ну, если сначала начать, то ко мне, наконец, Генриетта занесла папки по движению немецких товаров, полученных из Германии. Я не хотела сразу за них браться, но не вытерпела и за одну взялась. Если коротко, то часть немецких товаров со складов ЦТО исчезла. По документам – они есть на складе, а в действительности их нет!
      -Интересно получается.
      -Да, кстати, кладовщик, который их выдавал, был переведён в какую-то секретную школу в Красном Бору, там вроде бы диверсантов готовят для засылки в партизанские отряды.
      -Ой, молодец, ой молодец! – восхитился Столяров.
      -Так вот, его туда спровадил сам Алферчик. Это Генриетта проболталась, а потом поняла, что лишнего сказала, и давай меня уговаривать, чтобы только я об этом Алферчику не сообщала.
      -Не понимаю, а Алферчик-то у вас каким боком?
      -А вот таким боком, - улыбнулась Юлька, - он от городской администрации ЦТО курирует. Я у Генриетты спросила про товары, а она, мол, Алферчик-то мне всё и объяснит при встрече. А встречи со мной он сегодня усиленно добивался, но при встрече всё больше про этот самый НТС говорил, и уж в конце, когда уходить собрался, вроде как вспомнил про немецкие товары, и мимоходом заметил, что не нужно про них сообщать Шухту. И даже как-то со скрытой угрозой прозвучало, не сообщайте, мол, целей будете.
      -Ага- ага! Не сообщать, говоришь? – рассмеялся Столяров. – Вот ведь стервец! Точно, они с этими товарами что-то вытворяют! Сообщать, Юля, не спеши. Мне пока тоже непонятно, каким боком всё это для тебя повернуться может. А то, что Алферчик один из самых опасных для тебя, про это ещё раз напоминаю. Хорошо, если поподробнее узнаешь, что там, в этом ЦТО, происходит, ну и про секретную школу в Красном Бору, если что-то случайно узнаешь, это очень и очень интересно. Про школу почему очень интересно – партизаны в одной из Батиных бригад поймали вражину. Он ещё в начале войны в плен попал. Его в Борисовской разведшколе «Сатурн» готовили. Смертью припугнули – во всём сознался, а теперь получается – такая же школа и в Смоленске есть, считай, у нас под боком. Да, очень бы заманчиво про неё узнать, - он задумчиво почесал правой рукой левую щёку и добавил: - Ох, как заманчиво! В общем так, Юля! Шухту пока ничего не говори про товары. Вдруг ещё что-то интересное всплывёт. Что у тебя, кстати, с документами?
      -Новые документы получила в комендатуре. Прямо там меня сфотографировали, а через день уже и выдали. Вот посмотрите, Василий Петрович, - она вынула из сумочки серый картонный исходник с немецким орлом со свастикой в когтях, тиснёный на лицевой части аусвайса. Внутри записи были сделаны по-немецки. Фотографию закрепляла печать комендатуры.
      -Отлично, Юля. К документам теперь вообще не придерёшься. Расскажи ещё, как обстоят дела с Генрихом?
      -Рассказать пока нечего. Он звонил недавно мне на работу, сказал, что очень занят и приехать пока не может. В Рудню прибывают войска СС для борьбы с партизанами, он контролирует их прибытие и размещение.
      -Хорошо, Юля, учту. Вот, вроде бы обо всём поговорили. Если будут приглашать в салон к Либеровской – сходи, может быть, узнаешь, что от тебя хочет Алферчик. Если пригласят, поменьше говори, побольше слушай. Такое моё пожелание. Что касаемо слежки, изредка проверяйся. Заметишь – хорошо. Не заметишь – не переживай. Я за тобой присматриваю. А головой вправо –лево не верти, не показывай, что чего-то опасаешься. Встречи со мной не ищи, сам на связь выйду, когда будет безопасно. В самом крайнем случае сходишь в храм к батюшке Сергию, и ни каких записок, только кратко и устно. Всё, Юля. Из чайной выходи первой, а я ещё раз присмотрю за тобой.

      И всё это происходило до приезда Генриха.