1925 год. 100 лет назад. Украина

1925 год. 100 лет назад моей бабушке-украинке исполнилось 10 лет. Девочка была милая, добрая, послушная, весёлая... Я знаю, где и как жила семья Фенько в небольшом селе, 85 км от Днепропетровска.

Бедность сельских жителей Украины в первые годы после окончания Гражданской войны просто ужасает. Церковно-приходские школы были ликвидированы Советами, а новых школ коммуняки на селе так и не создали. Дети в школу не ходили. Моя бабушка до конца своих дней писала как ей слышится, с ошибками, девочка так нигде и не училась.

У моего прадеда Якова было 5 дочек: Ольга, Сима (Серафима), Мария, Киля (Акулина) и Дуся (Евдокия). Только недавно (1924 год) родился 6-й ребёнок, мальчик, кажется назвали Иван — он умер в Голодомор в 1932 году.
Я полностью знаю быт моих родственников: что ели, что пили, во что были одеты, что садили на огороде, какие праздники отмечали (в церквах) и это меня повергает в шок — я буквально вижу, что происходило на селе, в хате, где росла моя 10-летняя бабушка, СТО ЛЕТ назад!

Электричества не было, батько Яков научил жену запаливать "каганець" — тусклый, коптящий светильник, сделанный из блюдечка, в которое налито немного подсолнечного масла (олия) и фитиля из скрученных ниток. Керосиновую лампу отобрали в сельсовет вместе с запасом керосина. Свечи были безумно дорогие. В хате находилась 1 книга, которую берегли как зеницу ока — Святое письмо. Мама Катерина снежными зимними вечерами читала детям книгу, часто нэнька (укр. мама) начинала сама сочинять девочкам сказки, фантазируя прямо на ходу, используя церковные сюжеты из книжки.
Слава богу, в 1925 году наша семья не голодала. Идиот из сельсовета, пидор с наганом — староста — заставил сдать всех коров в колхозное стадо. Наша коровка ждала отёла. Детишки ожидали молозиво как самую большую вкусноту. Сахара на селе не было. Отец Яков выменял на картошку банку мёда, детишки облизывали ложку — всем доставалось понемногу сладкого. Из еды — борщ и каша. Хлеб не пекли — коммуняки в шинелях с винтовками уже шастали по амбарам сельчан и выметали муку и зерно. На просо никто пока не зарился. Всю еду на столе делили поровну на детей, батько Яков ел больше сала, девочкам тоже доставалось понемногу с кашей. Никаких чаев, кофе или канпота — водички попили и спать...

Книжку "Святе письмо" муж Катерины, мой прадед Яков Фенько, купил на ярмарке в ... (локации я все знаю, но не сообщаю, чтоб не бомбили путиноиды). Книжка была напечатана украинскою мовою, старорусским шрифтом, дореволюционным, там были евангельские рассказы.
... Я описываю то, что мне рассказывала моя бабушка, а я ещё ходил в школу в младшие классы. Когда я потом делился с мамой и расспрашивал подробности, она изумлялись: "А мне мама такого не рассказывала". То есть бабушка Киля делилась со мной очень давними воспоминаниями, из своего детства и кроме меня об этом никто не знает в семье. Впервые я печатаю об этом прямо по памяти...

Итак, 1925 год. В 1922 году Советы "заявили" про СССР и на сходке села всем об этом объявили. Для сельчан это было ни холодно, ни жарко. Для украинцев Левобережья, которые 200 лет были крепостными, смена волостных управляющих на наглых тварей в шинелях с красными лентами и револьверами, означало новых гнобителей с новыми порядками. Поэтому левобережье Днепра достаточно быстро подчинилось "колхозному строю". Правобережье же, — откуда мой род по мужской линии — там было Козачество, а потом в тех же родах — "служивые люди", которые привыкли к свободе и пользовались оружием постоянно. Поэтому на Правобережной Украине в связи с насильственной коллективизацией начался полный писец: коммуняк отстреливали, сжигали им сельсоветы, закалывали вилами и резали как свиней...

Ладно. Левый берег, Семья недавних крепостных Фенько... В батькивской хате жили: муж Яков, жена Катерина, которая ещё кормила грудью годовалого Ивана и 5 дочек, младшей из которых Дусе (Евдокии) было 6 лет. В дальнем углу, самом холодном, умирал на лавке дед Антон Фенько, отец Якова (мой прапрадед). Антон уже давно ничего не ел и не пил, старик тихо умирал, ему было за 60. Все дети знали, что дед Антон умирает и каждое утро прибегали посмотреть, не умер ли? В хате зимой 1925 года стоял жуткий смрад от умирающего старика, закаканного младенца, от пятерых девок-записюх и мышей, которые шастали то и дело по углам. Кот не справлялся. Мышеловки не помогали...

Каждая вещь в бедной украинской хате представляла большую ценность, даже тряпку, в которую Катерина заворачивала купанного младенца Ивана, была ценной. Все вещи приходилось выменивать на продукты или покупать. Купали Ивана в ваганах (укр. "корыто") в кухне возле печки. Девчата собирались и все дружно помогали маме, им было интересно посмотреть на голенького мальчика. Понятно, никаких трусов девки не носили. Ходили в сукнях (укр. платья, от "сукно"), простых холщовых по сути робах. Катерина научила старших девочек Ольгу, Симу и Марию вышивке крестиком, они понемногу украшали вышивкой платья младшеньких сестёр (я помню бабу Марию, она очень болела глазами, от постоянной работы на селе у нее появился горб, Царствие небесное всем нашим!).

Катерина сперва сама подмывала малых "записюх" в ваганах, потом девочки научились сами. Если не мыться, в хате можно было угореть от запаха мочи, а тут ещё и дед Антон умирающий и младенец...

Дальше будет.