Тариэл

Святой Месроп настойчиво рекомендовал мне посетить горные районы Грузии. Этот предприимчивый армянин изучал амхарский язык и на основе его письменности создал армянский и грузинские алфавиты. Именно поэтому на Кавказе появились столь причудливые буквы, отдающие эстетикой эфиопских царей и африканских семитов.

Оказавшись в горных районах Грузии, я решил на рассвете подняться на Шхару вместе со своим проводником Шотой. Этот местный пастух не только знал все тропинки местности, но и всегда имел под рукой бурдюк, полный ароматного красного вина.

Весеннее утро отдавало прохладой и свежестью. Алые маки, словно капли крови, наводнили зелёные луга, покрывавшие склоны сиреневых гор. Вдали стоял монастырь прямо на вершине какой-то высоченной скалы. «Как люди снабжают себя там водой?», – промелькнуло в моей голове.

Шота шел немного впереди и пел во весь голос какую-то песню. Наверное, про любовь. Грудь его высоко вздымалась, карие очи горели живой искрой, а руки, словно у фокусника, показывали то в одну сторону, то в другую.

Неожиданно за можжевельником послышался чей-то плач. Очень громкий, хриплый, полный боли и отчаяния. Я остановился и позвал Шоту, чтобы спросить, кто это может быть. Пастух подошёл ко мне, его большие глаза наполнились печалью и коровьей влагой. Он указал рукой в сторону можжевельника и сказал:

- Это Тариэл. Он уже третий год рыдает здесь от того, что его бросила возлюбленная Кекела. Он был без ума от нее, а она ушла с Сосо, который обещал переехать с ней в Рим. Вот и рыдает несчастный! Он был без ума, когда она была с ним, а когда ее не стало лишился остатка ума.
- И что, Тариэл живёт все время за кустом?
- Там пещера, пойдем заглянем.
- Может, не надо?
- Ничего страшного. Все равно этот бедолага никого не замечает.

Мы вошли в пещеру. На камне сидел физически крепкий атлет в тигровой шкуре и ревел, как юная девица. Глаза его были заплаканы, волосы длинные и лохматые, борода грязная, а от него самого пахло кислым потом.
 
- Видишь шкуру тигра? Этого хищника Тариэл сам убил голыми руками! Сильнейшим воином был, а какая то девка его сломила…
- Любовь, наверное….

Я сел напротив горца и налил ему вина из бурдюка Шоты, достал белый козий сыр, маслины и зелёный лук. Поначалу Тариэл не обращал на меня внимания, но я продолжал сидеть напротив него и рассказывать о своих странствиях. Потом я достал из своей котомки ханаанского белого вина и налил страдальцу со словами:

- Кто же тебя довел до такого отчаянного состояния, дорогой друг! Это вино из Угарита, выпей, ведь, как истинный грузин ты не откажешь гостю?
Наверное что-то зашевелилось в груди у этого благородного витязя, и он взял кубок с белым вином и приветствовал меня дрожащим голосом:

- Добро пожаловать, добрый человек, в наши края! Как тебя зовут?!
- Меня зовут Ашел, я приехал из далёкого древнего Шумерского царства. И по нашим традициям, я принес тебе подарки.

Я достал из котомки ножницы для ногтей, ножницы для волос, бритву, лавровое мыло, помазок и ароматное масло мускуса и подарил их витязю в тигровой шкуре. Он поначалу не хотел брать дары, но потом согласился с условием, что примет гостя, т.е. меня, в своем доме через неделю и угостит лучшим грузинским вином.

Ровно через неделю я в сопровождении пастуха Шоты пришли в гости к Тариэлу домой, а не в пещеру. Он открыл ворота, но мы его не узнали, думали, что это кто-то другой. Перед нами стоял молодой человек с гладким подбородком, острыми причесанными усиками, загеленными назад чистыми постриженными волосами. От него пахло подаренным мною мускусом. Это был витязь, но на этот раз не в тигровой шкуре, а в элегантном костюме с персидской рубашкой.

Три дня и три ночи мы гостили у Тариэла. Он поил нас хванчкарой и кинздмараули, кормил бараниной, долмой, хинкали, хачапури, харчо, сецебели и ещё многими разными вкусностями. А под конец, когда провожал нас, заявил, что решил жениться на прекрасной аджарке Манане.

Так, витязь в тигровой шкуре вылечился от любовного недуга и обзавелся новыми друзьями, приятными хлопотами и семьёй.