На лавочке у подъезда 2. Нескончаемая повесть

   А время текло. Как было сказано в фильме «Покровские ворота» аналогично, пролетели непонятные из-за череды смен партийных руководителей восьмидесятые, прошлись по стране многолемеховым плугом лихие девяностые и минули многообещающие нулевые наступившего XXI века. Страна стала иной.
  Первомайские праздники уже потеряли своё пролетарское значение и стали обычными выходными. Территориальные профсоюзные объединения, пытаясь сохранить своё влияние на рабочие массы, ещё хранили старые традиции, собирая рабочий класс на первомайские демонстрации. Но трудящиеся, получив «вольную», демонстрации игнорировали, предпочитая им традиционные семейные застолья, дружеские гулянки и домашние посиделки.
   Так в один из майских дней на лавочках у подъезда оказались постоянные «сидельцы» Шураваля, Аннушка и Гореваныч.
   Старушка Шураваля, это Александра Гавриловна. В недавнем прошлом профсоюзная активистка, женщина с бойцовским характером и твердой уверенностью в том, что коммунизм в нашей отдельно взятой стране, несомненно, будет построен. В былые годы она с мужем летом плавали, а зимой жили на барже, которые в народе прозвали «румынками», потому как эти плавсредства были получены после войны по репарации от Румынии. Когда их баржу отправили на металлом, супруги остались в «родном» порту: муж – матросом на катере, она береговым матросом. Вспоминая молодость, рассказывала, как швартовала баржу, стояла за штурвалом, а после шуровала-гоняла местных выпивох с территории пассажирского причала летом и шуровала уголь в портовской кочегарке зимой в межнавигационный период. Случилось так, что еще на барже концом лопнувшего пенькового каната ей порвало губы. Несчастный случай на производстве произошел, значит, все расходы по лечению порт взял на себя. До инвалидности дело не дошло, но сказалось на дикции. И из-за изуродованных губ получалось у нее вместо "штурвал" "шурваль", вместо "шуровала" "шурваляла".   
   Вспоминать свою трудовую нелегкую, как у Павки Корчагина, молодость она любила и при каждом удобном случае рассказывала о былом таким же пенсионерам, как она. Не со зла, конечно, и не обиды ради, а по обычной уличной привычке стали называть старушку бывшие товарки Шураваля.
   Квартиру Шуровале планировали дать на втором этаже в четвертом подъезде. Но она «разнесла» весь портофлот: «Я ветеран водного транспорта! Я что вам, чужая, что вы хотите меня поселить вместе с пришлыми? Не заслужила в первом подъезде жить, да?». И даже на первый этаж согласилась, но чтоб со своими, с портовскими.
   Но, при случае, всегда напоминала: «Я не конторская. С низов ушла на пенсию, вот ниже всех и живу».
   Про мужа рассказывала:
   – Утонул Вася мой. «Мачту рубили»*. С катера на берег по трапу стал спускаться, оступился, в воду упал и захлебнулся. И глубина-то небольшая, а ему хватило. Бывало, с баржи падал, когда тросом буксирным с палубы сшибало посереди реки. И ничто. Ему швартов** кинут, он по нему и поднимался на борт. А тут глубины-то с метр и захлебнулся. Пьяненький был, однако.
   Анна Егоровна, среди «своих» Аннушка, женщина с богатой трудовой биографией. Безотцовщина и серая мышка в школе пришла в порт разнорабочей, безропотно взвалила на себя «почетную» общественную нагрузку освобожденного секретаря комсомольской организации, вошла в курс всех дел управления порта и удостоилась стать секретарем начальника. После первого декретного отпуска перешла в отдел снабжения, а после второго - в отдел кадров. Затем - освобождённый председатель профкома и, успешно вписавшись в реформы, заняла должность начальника коммерческого отдела, который покинула в связи с ликвидацией порта, как юридического лица. Карьера удалась. А личная жизнь не очень. Дети выросли, выучились и разъехались в разные стороны нашей большой страны. Осталась Аннушка одна. Завидная невеста. Но, что-то в её шикарной по тем временам трехкомнатной квартире никто из мужиков надолго не задерживался.
   Гореваныч не работник порта. По паспорту он Игорь Иванович, но жизнь сложилась так, что куда ни кинь, всё горе. Вот и горюет мужик. И не старый ещё, на пенсию не вышел.
   В шестидесятые прибыл Игорь Иванович на новую ГЭС молодым специалистом. Койкоместо в общежитии и должность инженера в отделе по эксплуатации гидроагрегатов. Обустроился, вжился, приосанился, женился. Квартиру получили. В лихие девяностые не бедствовали, потому как электричество – вещь незаменимая, всем необходимая. А жена вот под оптимизацию, то бишь, сокращение кадров попала. Женщина прозорливая, активная, пробивная. Подавшись в «челноки», в масть попала. Попёрло, как тогда говорили. И пошло: фарт, маржа, междусобойчики. А где весёлые компании, там и всё остальное. Распалась образцовая советская семья. Квартиру продали. Жена новую трехкомнатную купила для себя и детей. Маму к себе перевезла. Игорю Ивановичу – комната в коммуналке. Всё по справедливости, в соответствии с вкладом в существующее семейное благосостояние. Игоря Ивановича в коллективе уважали. Ему уже и в должность начальника смены время заступать. Видный был мужик, крепкий, но нутром слаб оказался. Погулять любил, покуражится... Догулялся. Не то, что на повышение, с этой должности слетел. Дальше-больше, и в дежурных электриках не удержался. Уволили. Вторая жена сама ушла, третью он выгнал, куда четвертая делась – до сих пор и сам не знает. Пригрела вот одна в четвёртом подъезде, тоже неприкаянная. Живут пока.
   Разговор начала неугомонная Шураваля. 
   - Первомай ноне уже не тот.  Раньше то, помню, с вечера пирогов напечешь, а утром принарядишься и в центр на демонстрацию. Там тебе поднесут грамм по сто, так и напоёшься, и пройдешься весело с песнями. Потом, по договоренности, к кому ни то в гости. Опять же напоёмся, напляшемся и домой. Дома – пироги на стол и опять гулянье до вечера. Вот были праздники. А сейчас что? Обычный выходной.
   - Так об чём речь, соседка, - всколыхнулся Гореваныч. – Поднеси. Я тебе спою.
   А после второй-третьей так и спляшу даже.
   - Так уж куда тебе? Ты вон с утра уже, гляжу, наугощался. Или с вечера еще не просох?
   - Истина твоя, с вечера. Сват в гости заходил. Хорошо посидели, первомай отметили.
   - То-то я смотрю, сватья твоя Наталья Юрьевна утром злющая из подъезда  выскочила. Чего опять не так?
   - Так утром звонит в дверь мою, будит меня спящего. Кто, спрашиваю. А оттуда галиматья, галиматья открывай, давай. Женщина, отвечаю, какая галиматья? Вы пьяная что ли? А она опять кричит: «Галиматья, Галиматья. Галя к вам ушла отца искать». Ну, был сват вчера. Праздник отметили. Ушёл. Куда этот старый хрыч делся, откуда мне знать. И Галя невестка к тому часу уже в магазин ушла.
   - Ой, Игорь Иванович, эту байку про «Гали мать я», то бишь Галину мать, кто уж и не рассказывал. Только что из каждой консервной банки не звучит.
   В разговор вступает Аннушка:
   - Игорь Иванович, Вам бы в синоптики идти.
   - Зачем?
   - Там врать можно не за «так», а за деньги.

   *«Рубить мачту» – традиционное застолье по поводу закрытия навигации.
   **Швартов – трос (обычно пеньковый) для крепления судна у причалу.