Год 1995-й, ноябрь

Область договорилась о проведении презентации её потенциала в российском центре науки и культуры в Хельсинки. Поскольку мероприятие относительно затратное, то, кроме чисто технического персонала, ответственного за оформление экспозиции, делегация была весьма малочисленной: первые лица области, директора крупных заводов и двое представителей муниципалитетов: главы администраций Пскова и Пыталовского района. Чтобы не ехать с пустыми руками, я взял с собой образцы торфа, который наше предприятие через Литву успешно поставляло в Германию, но в итоге привёз его обратно: Ленинградская область через свои порты, да и автотранспортом обеспечила Финляндию торфом на годы вперёд. Впрочем, как и следовало ожидать, интерес к таким районам как наш, у финской стороны был свой. Он состоял в открытии магазинов беспошлинной торговли на таможенных переходах. В ходе встреч стало понятно, что финский частный бизнес быстро прощупывал ситуацию, а отсюда появилось предложение нашему городу об открытии магазина дорогой бижутерии известной финской фирмы. Предложение выглядело интересным, но я боялся, что в итоге оно осядет в Пскове. На памяти была история, случившаяся год назад. Какое-то время назад наши таможенники, а, особенно, их жёны, стали постоянными клиентами дорогого заведения в Пскове, и его хозяева приехали ко мне с предложением создать филиал у нас. Так сказать, всё для клиента. Конечно, я дал добро. Но открытие не состоялось. Категорически против выступили те, кому это предназначалось. Им было удобнее ездить в Псков, нежели получать подобные услуги здесь. Провинциальные нравы, однако сказывались, как и желание скрыть, по возможности, тот факт, что явно не все работают за одну зарплату.
***
Вернувшись ночью в Псков, позвонил Марковой, чтобы попросить утром прислать за мной машину, и она тут же огорошила меня печальной вестью: умер Воробьёв и в 11 часов его отпевают и хоронят в Вышгородке. По счастью я успевал к этому времени, а по дороге передумал и ещё раз пережил личные впечатления, связанные с покойным, которые станут моим ему прощальным словом. Николай Николаевич был иногородним молодым специалистом, приехавшим в район и выросшим в итоге ревностным его патриотом. Воробьёв в короткий срок сделал, по сути, головокружительную карьеру, пройдя путь от инженера до первого секретаря райкома партии и Народного депутата СССР. Но август 91-го года придавил своей тяжестью, ведь новая власть в качестве руководителя района его не видела. Он вынужденно ушёл в бизнес и мог бы с прежними связями и здесь занять устойчивое положение, ведь ему просто по звонку отпускали товары чуть ли не товарными вагонами без предоплаты. Но это было не его, не по нутру ему и сломало психологически. Николай Николаевич, к сожалению, стал искать душевного равновесия в алкоголе. И вместо того, чтобы стать звездой, промелькнул яркой кометой.
После поминок, едва заглянув домой и на работу, я тем же вечером уже ехал в московском поезде на заседание правительственной комиссии по местному самоуправлению под председательством Травкина, с которым мы близко сошлись во время его приезда в Псковскую область, когда мне поручили сопровождать его. Исходя из рекомендаций комиссии, одобрившей информацию Миннаца о трёх моделях организации местного самоуправления, по возвращении из Москвы мы опубликовали в районной газете проект Устава Пыталовского района для ознакомления и обсуждения. Этому же вопросу в основном посвятили и трёхчасовую встречу в редакции районки. Впрочем, на встрече никак не возможно было обойти вниманием, так сказать, «чёрные ноябрьские дни».

***
Как и полагается, «чёрный» день пришёлся на понедельник, когда утром поступило известие, что «Псковакобанк», который обслуживал наши счета и где хранились деньги внебюджетного фонда, рухнул. Как снег на голову свалилась новая реальность и к ней надо было привыкать – 90-е годы учили многому и горе тому, кто не хотел усваивать их науку. Правда, лично мне обиднее всего было то, как это обставили. Ещё в пятницу, правда, уже под вечер приехали, чтобы встретиться и, как обычно, поговорить о делах и перспективах руководитель банка, а с ним директор Островского, головного для нас филиала. Причём, с последней мы были знакомы ещё по областному Совету, как депутаты. И вот эта ширма делового разговора, нацеленного на будущее, была обиднее, чем крах банка. Так и хотелось спросить во сколько оценили они своё собственное лицемерие?!
Быстренько скомкав планёрку и превратив её в оперативку, я ринулся в Псков. Требовалось что-то предпринять не просто срочно, а моментально, ведь, если всё упростить до предела, то завтра-послезавтра встанет «скорая» и диабетики не получат инсулина. В финуправлении всё уже знали в ещё большем объёме, потому что пострадавшими были не только мы, но и ещё ряд районов, а также те областные организации, что обслуживались здесь. Звонков находился на совещании у Туманова, и я решил, не тратя время зря, зайти к председателю областного Собрания Шматову, а вот тут вышло всё совсем наоборот: экономическая мысль Юрия Анисимовича застряла на уровне директора Стругокрасненского кирпичного завода в пору планового хозяйства. Сочувствие, дежурно высказанное лишь подтверждало, что, кроме разведения руками, нечего больше ждать от областного Собрания.
Конечно, Собрание как таковое, что-то делало, готовило и принимало необходимые для выстраивания новой реальности законы области. Правда и то, что состав Собрания был весьма разношёрстным, что являлось отражением той же реальности. Но мне, да и не только мне, не хватало главного. Если глава Администрации области строго вписан в вертикаль исполнительной власти, то председатель областного Собрания олицетворял собою избирателей области и мог, и должен был, больше времени проводить в Москве, в Госдуме, в правительственных структурах. Правда, для этого требовалось обладать ещё и достаточным весом, быть политической фигурой соответствующего масштаба. Увы, но это был не наш случай и области в этом отношении опять крупно не повезло. Мне, к примеру, абсолютно не понятен тот факт, что с момента избрания областного Собрания до моей отставки, то есть почти за три года, Шматов не счёл нужным даже на пять минут заехать в наш район, хотя по своей проблематике он находился на виду и на слуху чуть ли не у всей России.
 Разговор со Звонковым шёл проще: Виктор Артемьевич пообещал миллионов двести на текущую жизнь при первой возможности, которая, конечно же, появится не сегодня и даже не завтра, и отправил меня бегом в управление Центробанка. Там работали по этому случаю оперативно и нам быстро оформили текущие корреспондентские счета в РКЦ города Пскова на тот случай, если будут какие-то поступления налогов или платежей. Наша попытка придержать эти деньги удалась лишь частично, плательщики тоже быстренько сориентировались и стали срочно гасить свои долги перед бюджетом, хорошо просчитав, что в итоге мы эти деньги можем не получить, но самое главное и у них они фактически не пропадут – просто будет бумажная возня на счетах умирающего банка.
Покончив дела в Центробанке, ни минуты не задерживаясь, вернулся в Пыталово, потому что лихорадочно пульсировавший мозг нашел единственный способ, как спасти ситуацию в районе на ближайшие дни. Для того, чтобы реализовать свою идею первым делом пошёл к прокурору района Наталье Мацкевич, которую знал ещё с комсомольских времён. Для задуманного мною старая комсомольская закваска подходила как нельзя кстати. Всё, проговорив и заручившись её согласием, пригласил к себе на совещание её и начальника налоговой инспекции района.  То, что мы с Натальей выступаем в роли заговорщиков, ему было не известно. Налоговик, бывший по жизни перестраховщиком, не сиди напротив прокурор, никогда не рискнул сделать что-то подобное.
- Уважаемые коллеги, передо мною на столе лежит проект распоряжения, согласно которому на ближайшие дни на территории района вводится особый порядок. Он заключается в том, что все организации и граждане станут вносить все платежи наличными деньгами в финансовое управление района, о чём ежедневно будет поступать информация в налоговую службу. Я знаю, что это не законно, но другого выхода у меня нет, а чтобы это не выглядело лично моим самоуправством, прошу вас завизировать этот документ. После я подпишу распоряжение, и мы опубликуем его в районной газете в среду. Начнём с «государева ока».
И, после того как прокурор, не раздумывая, поставила свою подпись, начальнику налоговой инспекции, хотя ему было боязно и он не скрывал этого, не оставалось ничего другого. Такой шаг не сулил огромных денег, но и впрямь спас ситуацию на первом этапе: самые неотложные нужды мы закрывали таким же зеркальным образом, выдавая наличные деньги кассирам прямо в финуправлении.
Но на жизнь району требовалось куда как больше, и я стал обзванивать псковские банки с целью получения кредита. Хорошо обо всём осведомленные, словно сговорившись, отказывали один за другим. Мне подобная осторожность была непонятной, а отказы тем более странными: бюджет района – это не какая-то шарашка. И тут, слава Богу, я вспомнил о ещё одном человеке в Пскове, с которым был шапочно знаком. Пару лет назад, анализируя свои немногочисленные тогда ещё поездки по прибалтийским республикам и европейским странам, и, видя как там в гостиницах расчёт идёт с зарубежными гостями не в местных валютах, а в долларах, и представив ситуацию, что в Пыталово окажутся такие же люди, я поехал в Центробанк. К слову сказать, в отделе валютного контроля меня встретили с пониманием, и наша гостиница получила соответствующую лицензию. А возглавлявшая в ту пору отдел Валентина Огурцова недавно стала руководителем Псковского отделения Экси-банка. Вот ей я и позвонил, и уловил в голосе что-то, сулящее надежду.
 - Я готова кредитовать район, но в условиях, когда у вас ещё даже нет постоянного банковского обслуживания, какие дадите гарантии?
- Только моё честное слово.
- Тогда приезжайте завтра с начальником финуправления и подпишем договор.
Вместе с договором я увозил с собою искреннюю признательность, внезапно найденную родственную душу – да всё, что можно охарактеризовать словами: такие отношения дорого стоят.
***
Район, привыкший за последнее время к разным гостям, в этом случае принимал не совсем обычных: несколько дней у нас работала съёмочная группа ВГТРК. Повод был вполне ожидаемый: не без нашего участия, но больше по вине наших латвийских возбудителей спокойствия упоминания о районе в том или ином контексте не уходили насовсем из новостных лент. Вместе с журналистами я снова проехал по столь знакомым местам: всё та же станция Пундури, храм Рождества Богородицы в Коровске, таможенный переход на Убылинке, база пограничников в Кострецах, и, уже порядком подзаросший бурьяном и шустрой ракитовой молодью, железнодорожный путь на Ригу, ставший, по вине соседей, тупиковым. А скоро на российском телеэкране вышел документальный фильм, ясно и не двусмысленно расставлявший точки над «и».