Будни

               

(цикл небольших зарисовок. Можно сказать, картин, написанных в терапевтических целях. Это когда реальность сводит тебя с ума, а ты еще к сумасшествию не готов).

Написано в соавторстве с Питером Брейгелем Старшим.


Война меняет не только людей, но и планировку квартиры. Особенно, когда внезапно пропадает свет. Тогда квартира становится лабиринтом. В котором можно, как заблудиться между кухней и ванной, так и резко прозреть, наткнувшись на коридорный комод. От неожиданности ты сразу находишь правильный путь, осветив пространство словом. Причем словом такой силы, что путь найдут даже соседи. Настоящим словом, без графоманских завитушек. Тем самым словом, которое часто вспоминают писатели, очнувшись с похмелья неизвестно где. Оно как светоч в темном царстве. Как путеводная звезда для «русского корабля». Как маяк в руках, заплывшего за буйки автора. Ведет далеко, но особо не уводит. Зато светит в минуты тьмы и душевного мрака настолько сильно, что вся мебель на твоем пути разбегается, как похожие на тараканов моралисты. 

Темнота, конечно, быстро вернется на место. На правах безграмотного вандала и равнодушного к словам упыря. Но ты уже знаешь куда идти. Да и главный ориентир последних лет никогда не подводит. Он всегда на месте. Журчит где-то рядом унитазным бачком, словно родник нового мира. Что обещает людям хрустальные дворцы и фарфоровые улицы, но отводит при этом в канализационную систему.

Впрочем, у темноты есть множество достоинств. Она лечит язвы на обоях, выводит пятна с ковров и прячет страшные шрамы от рухнувших надежд на мир. Но главное, она дает чувство одиночества. Когда ты не ощущаешь себя, словно на футбольном поле. Где упорно бегаешь между воротами, а зрители ждут от тебя победы. Хотя бы судьбоносный гол, не важно в какие ворота. Но ты давно вспорол свой мяч ножом и выпустил из него со свистом прежние убеждения. С которыми победить нельзя. Можно только оттянуть капитуляцию перед осознанием, что мир уже не играет по человеческим правилам. Миру, похоже, все безразлично, кроме собственного стремления к самоубийству. Хотя его тяга к могиле и не лишает тебя желания остаться живым. По человечески живым. Даже на руинах рухнувших гуманистических ценностей. Пожалуй, это и будет твоя главная победа.