Часть первая. Детство и школьные годы 21
1972/1973
XXV. Девятый класс
1. Вступление
Когда я мысленно повторяю "Девятый класс", меня охватывает священный трепет. Это совершенно особый класс. Это завершение школьного детства (если, конечно, уместно употребление такого термина) и одновременно переход к юности. В этом классе меняется всё. И самое главное - это экзамены на получение свидетельства об окончании неполной средней школы. Это последнее обусловило и дальнейшие изменения.
Школа обрела нового директора. У нас появился новый преподаватель математики. С ней мы общались до последних дней её жизни, до самой её смерти, так что с девятого класса и до самого последнего момента она была в курсе всего, что со мной происходит.
У нас появилась новая воспитательница. Её приход имел большое положительное значение, и его я испытал на себе.
К нам вернулась Надежда Николаевна Масленникова. Более того, в этом году она была нашим классным руководителем. Это означало изменение подхода к изучению русского языка и литературы. Оно стало в большей степени приближаться к академическому.
У нас появились новые предметы. По одному из них мы сдавали зачёт.
Ушла Валентина Фёдоровна. Временно преподавать немецкий язык у нас стала Анастасия Георгиевна.
Новое появилось в трудовом обучении. Мы стали заниматься в механической мастерской.
В этом году я освоил плоскопечатную машинопись, которая оказалась частью большой работы, завершившейся освоением компьютера.
В этом году я начал изучать теорию музыки, так как предполагалось, что я буду поступать в музыкальное училище.
В этом году начинается история моей коллекции пластинок с записями опер. К сожалению, до сего времени я не сохранил каталоги этих записей, а поэтому мы будем указывать только основных исполнителей, певших заглавные партии в операх.
В этом году я продолжал писать мемуары. Это происходило в том же ключе, что и начало редакции 29 марта 1972 года.
Сама же эта глава включает в себя две подглавки. Первая подглавка "Учебный год", а вторая - "Подготовка и сдача экзаменов". С учётом вышеуказанных замечаний я и начинаю писать эту главу.
Учебный год
2. Начало
Как всегда, первого сентября мы встали рано. Позавтракали, а затем собрали цветы и пошли в школу.
В школе состоялась торжественная линейка. С приветствиями выступили: Лидия Осиповна, Василий Михайлович, Людмила Константиновна. Они поздравили нас с началом учебного года, пожелали отличной учёбы.
А во второй половине дня мы узнали, что у нас новый директор. Звали его Анатолий Владимирович Маргалик. С ним мы уже встречались в прошлом году, когда отмечали 90-летие основания школы. Оказалось, что он закончил школу в 1953 году. До появления в нашей школе он был директором школы слабовидящих. А сейчас, стало быть, пришёл к нам. Преподавал историю и обществоведение, но не у нас. Долгое время я не встречался с директором, но знал, что он очень требовательный руководитель. Так он требовал разработать, принять и выполнять план комсомольской работы на весь год, в то время как ранее план разрабатывался по четвертям. А встретились мы с директором при следующих обстоятельствах: когда-то было много разговоров о том, что бабушка водит меня до класса. Уже я, вроде бы, освоился с этим нехитрым маршрутом. Но бабушка всё-таки меня провожала. Увидев это, Анатолий Владимирович сказал: "Пусть он идёт сам!" А бабушка сказала: "Но он может опоздать!". А он сказал: "Пусть опаздывает, в другой раз не опоздает!" А когда Нина Фёдоровна сказала, что не видит мою бабушку, я ей рассказал, что директор запретил. А Нина Фёдоровна сказала: "Это что-то новое!"
Начало учебного года в нашем классе отличалось некоторой неорганизованностью. Ведь обычно первым учителем, который нас встречал в первый учебный день, был классный руководитель (исключение составил только шестой класс, когда Варвара Алексеевна, уже не являвшаяся нашим классным руководителем, встретила нас первой). Более того, она сохранила не только наши приборы и грифеля, но и наши тетради, которые ранее, в последний день предыдущего учебного года, велела нам надписать.
Что же произошло сейчас? Своего классного руководителя в первый день мы не увидели. В связи с этим возникает вопрос: кто мы такие? Если мы - дети, то нас по-прежнему нужно опекать. Если же с этого момента мы становимся взрослыми, и, стало быть, должны сами позаботиться о том, чтобы сходить в методический кабинет и получить приборы, то это тоже надо было как-то озвучить. Но никто не дал нам соответствующую установку. Однако мы сами об этом не думали. Более того, в последние дни мы вели себя как расшалившиеся непослушные дети: даже подвывали, демонстрируя явное нежелание слушать учителя. Характерно, что подобное мы проделывали только на уроках литературы. А теперь попытались проделывать подобное и на математике. Видимо, решили, что раз новая учительница математики более либеральна, то, значит, при ней можно вести себя, как нам заблагорассудится. Наиболее показательным в этом отношении был так называемый "математический бунт".
А Надежда Николаевна появилась у нас лишь в понедельник 4 сентября. Однако чисто технические вопросы, такие, как выдача приборов, её не интересовали. Ну хорошо, на первом уроке (физика) нам приборы, вроде бы, не
нужны. А вот математика, в особенности, школьная без письменного выполнения действий не возможна. Поэтому учительница математики сама пошла в методический кабинет и, таким образом, временно эту проблему удалось решить. Мне достался очень хороший цинковый прибор. Правда, через какое-то время по непонятной причине у меня его забрала, как выяснилось, пионервожатая Наталья Николаевна Малозёмова. Мне выдали алюминиевый прибор, но не
такого хорошего качества, как мой. Поэтому тут я вспомнил про старый прибор, который был куплен для дедушки,
чтобы он писал мне письма по Брайлю. Мой самый первый прибор, который мне подарила Анастасия Георгиевна, во нашей самой первой встречи в 1962 году, отдали Андрею Осипову. А дедушкин прибор привезли из Москвы. Вот с ним-то я и ходил в школу на протяжении всего последующего времени.
Фактически весь этот период я писал мемуары.
Что касается Баськи, то сейчас она отошла как бы на второй план. Но образ кошки-ребёнка с момента её появления в прошлом году сопровождал меня постоянно. Но если не припоминается каких-либо ярких эпизодов, связанных с Баськой, то я могу сказать, что её образ стал частью состояний, которые я в дальнейшем назвал видениями. Сейчас же на первый план вышла учёба. Но об этих видениях мы в дальнейшем будем говорить.
3. Нина Андреевна
Я должен был бы рассказывать подробно. Но рамки воспоминаний не позволяют написать исчерпывающий рассказ. Кроме того, здесь нужна документальная точность. При нынешних условиях я не имею возможности такого подробного рассказа. Поэтому мы ограничимся лишь тем периодом, в течение которого мы общались, как я уже сказал, до того последнего момента, пока она была жива.
Можно сказать так: наша первая встреча состоялась в 1968 году. В качестве методиста по математике от кафедры тифлопедагогики дефектологического факультета Педагогического института имени А.И.Герцена она приходила на уроки к Элеоноре Эдуардовне. В тот момент я пришёл с урока физкультуры и переодевался в классе. Именно в тот момент я услышал голос женщины, которую Элеонора Эдуардовна назвала Ниной Андреевной. Не помню, что именно она сказала, но вот как-то тембр её голоса мне запомнился.
Позже я узнал от Элеоноры Эдуардовны, что именно Нина Андреевна является автором методики игры в арифметическое лото.
И вот после этого на протяжении четырёх лет я ничего о ней не слышал. В первый день учебного года я услышал от Саши Кукушкина, что математику у нас будет вести Нина Андреевна. "Говорят, она всех бьёт". Что за чепуха? Верно, сейчас и такое бывает. Но к Нине Андреевне это не имело никакого отношения. Напротив, с ней вполне можно было общаться открыто. Она была одним из немногих, кто мог заниматься с учащимся индивидуально, если в этом возникала необходимость. Это особенно отчётливо проявилось уже в один из первых дней. Я кое-чего не понимал. Нина Андреевна после уроков привела меня в учительскую, и в присутствии моей бабушки занялась со мной. В то же время пришёл ещё один ученик, пятиклассник (он был новеньким). Нина Андреевна занималась и с ним, потому что он ещё не освоил Брайль. Она ему сказала: "Все получили четвёрки и пятёрки, а ты ничего не получил". Меня очень впечатлило, что она разговаривает с ним, как с маленьким ребёнком. А как она сама не знала систему Брайля? Ведь сама она слабовидящая. Но в связи с тем, что она поступила на работу в нашу школу, ей пришлось осваивать Брайль. И она блестяще справилась с этим. Но у неё всё-таки была психологическая проблема, связанная с тем шумом, который возникал в процессе письма по Брайлю, особенно тогда, когда писали все (соглашусь, что это требует известной привычки). Эта же проблема в своё время существовала у меня. Но она проявлялась в пору начала моего освоения системы Брайля. В дальнейшем, когда я пошёл в университет, я попал в среду зрячих. А мне было трудно, поскольку плоское письмо тихое. Характерный для Брайля шум был бы для меня подсказкой, что вот эту часть лекции надо записать.
Обо всём дальнейшем речь впереди.
4. Болезнь в первой четверти
В этот период я был по-прежнему болезненным человеком. И так случилось, что не прошло и двух недель, как я заболел. На этот раз болезнь была простудной. Донимала температура, болело горло, были насморк и кашель.
Вызывали врача. Был определён катар. Лечение было обычным. Но здесь сыграли свою роль дополнительные
факторы, например, слушание радио. Это в какой-то мере смягчало общее состояние.
Но одновременно я понимал, что болезнь не является дополнительным отдыхом. Так я занимался алгеброй, частично геометрией и некоторыми другими предметами.
И всё же производились кое-какие действия, которые могут быть рассмотрены как реализация представления о болезни как об отдыхе. Так я слушал спектакль Ленинградского театра "Драма" имени А.С.Пушкина по пьесе А.Н. Островского "Пучина", а также спектакль театра имени М.Н. Ермоловой "Лейтенант Шмидт".
После того как болезнь закончилась, я стал писать мемуары.
Через две недели я вернулся в школу.
5. Тамара Александровна
Ещё перед началом учебного года мы узнали, что у нас появится новый воспитатель. Предполагалось, что она не совсем новая для нас. Я даже немного знал её. Это была Галина Александровна. С ней мы встретились в 1963 году. Тогда она работала логопедом. Я даже попал на одно её занятие. Но это было, скорее, смех сквозь слёзы. Ведь невозможно допустить, чтобы за одно занятие удалось исправить дефект речи. Значит, его просто не было. Но одно то, что такое занятие состоялось, избавило меня от ненавистной прогулки - катания с горки на санках и связанных с этим неизбежных падений.
Позже я наблюдал, как она работала с другими детьми. Это была достаточно сложная и длительная работа. В некоторых случаях эти дефекты устранить так и не удалось.
В 1970 году я узнал от Ларисы Михайловой о том, что Галина Александровна работает в их группе как воспитатель. Но я так её и не увидел.
Когда я вернулся в школу после болезни, я познакомился с новым воспитателем. Но это не была Галина Александровна. Наверно, по каким-то не известным мне причинам она у нас работать не будет.
Нашего нового воспитателя звали Тамара Александровна Алфёрова. Мне кажется, что лучшего воспитателя и педагога нашей школе невозможно было пожелать. К тому же она по образованию была преподавателем русского языка и литературы. И что бы там ни говорили наши въедливые ребята, она великолепно могла замещать Надежду Николаевну. Так в дальнейшем и произошло.
Надо было записать и выучить наизусть два стихотворных произведения. И вот она начала диктовать. Тут-то и оказалось, что слух меня подводит: я почти ничего не понимаю. А в том, что я всё-таки понимаю, у меня уверенности нет. Тем не менее, я что-то пытаюсь писать.
После того как она закончила диктовать всем, она стала диктовать мне персонально. Так мы переписали оба стихотворения. Я был ей за это очень благодарен. Она поняла, что я плохо слышу, а потому стала мне диктовать. И именно так и нужно работать с людьми, имеющими подобные проблемы. То есть, индивидуально.
Когда же мы начали изучать плоскопечатную машинопись, она вошла в нашу группу. Вместе мы занимались. А однажды в отсутствии преподавателя провела со мной индивидуальное занятие по машинописи. Таков стиль её работы. А потом несколько уроков литературы она провела в разное время. На этих уроках она читала нам некоторые литературные произведения, которых, она точно знала, по Брайлю не было. Кроме того, восприняв некоторые методические приёмы Надежды Николаевны, она и тут вносила свой вклад. И это значительно освежало эти уроки.
Всего два года она работала у нас в классе. А на третий год (для нас самый ответственный, выпускной) она ушла от нас. Но не следует её за это осуждать: с её стилем ей всё-таки ближе были малыши: подготовительная группа, первоклассники. Да, вот здесь её истинное призвание. Но всё-таки совсем она нас не оставила: когда это было необходимо, она приходила к нам, замещала на уроках Надежду Николаевну.
Узнал я также, что она была замужем за москвичом. И получалось, что на субботу и воскресенье она ездила к мужу в Москву. Но, как я в дальнейшем узнал, впоследствии она окончательно переехала в Москву. Я не знаю, продолжила ли она там работу в качестве тифлопедагога, или же применила свои педагогические таланты в другой сфере (ведь и такое в принципе возможно), но я всегда буду вспоминать её с любовью и благодарностью.
6. Вера Степанова и Алёша Несмелов
Эти дети не принимали и не будут принимать никакого участия в событиях, о которых я рассказываю в своих мемуарах. Если я считаю уместным упомянуть о них, то это будет связано с последующими моими состояниями души, которые я в дальнейшем назову видениями или, если более точно, детскими видениями.
Видимо, Вера Степанова пришла к нам в школу в первый класс, не в первые дни учебного года. Только тогда, когда я вернулся в школу после болезни, я впервые её увидел. Как и я, она была приходящей (однажды кто-то из учеников её класса общался со мной, и я сказал, что я приходящий, он как бы уточнил: "Как Вера?". Я это подтвердил).
Она была из частично зрячих. Во всяком случае, носила очки, и при этом своим остаточным зрением могла пользоваться вполне. Во всяком случае, среди присутствующих детей могла выделить девочек и мальчиков, о чём свидетельствует то, что однажды она обратилась вполне конкретно: "Девочки!" Но что-то необычное и даже странное было в её поведении. Почему-то, когда я видел Веру, мне вспоминалась Лола. Но Лоле было тогда три-четыре года, и она почти не говорила. Вера же была уже школьного возраста, и речь у неё сформировалась достаточно членораздельная. Мне кажется, что у неё были белорусские корни, во всяком случае, элементы белорусского акцента присутствовали. При первой же встрече мать в вестибюле говорила кому-то (возможно, воспитателю), что у Веры нет бумаги, на которой она могла бы писать (можно подумать, что она уже освоила Брайль или плоское письмо). В чём же необычность её поведения? Приведём несколько примеров.
Вот мать приходила за ней, чтобы забирать её домой. При этом она говорила ей: "Одевайся! А Вера вместо этого начинала трогать кого-то из детей. Это было тем более удивительно, что у неё было остаточное зрение, и она носила очки (тактильный контакт с человеком если не полностью исключался, то, по крайней мере, не являлся обязательным). Тем не менее, она предпочитала именно тактильный контакт зрительному. Её руки были достаточно цепкими и липкими, но не такими гладкими, как обычно у маленьких детей. Она несколько раз пыталась дёргать меня за волосы. Не могу сказать, что это было как-то противно, но это представлялось, прямо скажем, необычным, нетрадиционным способом общения. Короче, всё это было странным.
Следующая странность: она обнаружила отдельные черты поведения, которые, как оказалось, характерны для младенца. Например, сидя на диване в вестибюле, она ритмично стучала ручкой по поверхности дивана. Последнее мне было особенно интересно. Мать всегда бурно реагировала на её странности. Можно даже было предположить, что и с ней не всё в порядке (конечно, никто об этом говорить не мог). А однажды мать пожаловалась, что накануне Вера устроила истерику. Что тут можно сказать? Безусловно, ребёнок нервный, так что тут и такое возможно.
Следующий случай и вовсе не поддаётся разумному объяснению. Вера не занималась музыкой (видимо, состояние её было таково, что ни о каких музыкальных занятиях не могло быть и речи). Но однажды во время нашего музыкального занятия она ворвалась в класс, увидела у Надежды Семёновны очки, подбежала к ней с громким криком: "Очки хочу" (это при том, что у неё уже есть очки) срывает с неё очки и стремглав выбегает из класса. С большим трудом Надежда Семёновна поймала её и отняла у неё очки (ведь это были её очки), и, таким образом, инцидент был исчерпан.
В дальнейшем мы встречались с ней только в вестибюле. Как я думаю, она ожидала мать. Поначалу она сидела тихо, а затем я что-то с её стороны слышал. Она пыталась прыгать, сидя на диване. Думаю, что брала в руки свой портфель и подбрасывала его (один или два раза, не более) - видимо, пыталась с ним играть. Возможно, ритмически стучала ручкой по дивану (по той его части, на которой она сидела, под попой). Иногда всё это сопровождалось взвизгиваниями или пришёптываниями. Вот опять-таки пыталась схватить меня за волосы. А когда я ей что-то сказал (полагаю, не обидное и даже не нравоучительное), она назвала меня сначала мальчиком, а потом дядей. Вот и всё общение. Но, видимо, уже этого было достаточно для того, чтобы в голове сформировался образ. Что-то было в ней мне интересно. Я воспринял её в своих видениях. Почему-то у меня появляется желание видеть её и вообще интерес к ней. И всё же я предполагал, что учёба даётся ей нелегко. Узнал, что так и есть. На следующий год Вера Степанова покинула школу. Дальнейшая её судьба мне не известна. Но она стала одной из героинь моих видений, о чём мы будем говорить в дальнейшем.
Буквально в то же время в школе появился мальчик Алёша (позже я узнал, что его фамилия была Несмелов). Он тоже необычный, но по-своему. Его фамилия странным образом соответствует его особенностям. В самом деле, Несмелов - несмелый. Это, скорее, его явный инфантилизм, он не просто не берёт на себя ответственность (допускаю, что по возрасту для него это ещё слишком рано), но ещё и не стал собственно школьником, будучи в школе. В чём-то я узнавал здесь и себя, по крайней мере, в первый год обучения в школе.
Самое первое воспоминание о нём: вот сидит мальчик и горько плачет. Моя бабушка спрашивает его: "Почему ты плачешь"? А он отвечает: "К маме хочу". А она ему говорит: "Иди к учительнице, она тоже как мама". А он говорит: "Она - школьная мама". Значит, всё-таки он чувствовал разницу между учительницей и матерью. И такой парадокс: он и первой, и второй говорил "ты". Показательна в этом отношении следующая история: почему-то ему не разрешили выходить из класса во время школьного мероприятия, а он всё-таки вышел. Ирина Васильевна выразила недовольство по этому поводу. А он ей сказал: Прошу тебя, умоляю тебя, прости! Больше не буду".
Не знаем мы всех его семейных обстоятельств. Но знаем, что его отец внезапно умер. До этого Алёша был приходящим. А после смерти отца мать не могла забирать его из школы. И тогда попытались оставить его в интернате. А он стал "делать под себя", так что пришлось вернуться к прежнему положению, то есть, он снова стал приходящим.
Как оказалось, он отказывался осваивать Брайль (тут имеет значение ещё такой нюанс: он начал учиться в школе слабовидящих, но в связи с вышеназванными особенностями поведения был переведён к нам). И своё отрицательное отношение к Брайлю он высказал в традиционной для него манере. Обращаясь к Ирине Васильевне, он говорил: "Умоляю тебя, не заставляй меня учить Брайль".
В течение двух лет он учился в нашей школе. Но ввиду отсутствия каких-либо намёков на успехи в учёбе был выведен из неё. В дальнейшем стал одним из персонажей моих видений.
7. Поездка в Волховстрой
Наша поездка состоялась в ту пору, когда вольная жизнь закончилась даже в субботу. У нас существовал договор, согласно которому я посылал Коле некоторые железнодорожные дистанции из атласа железных дорог СССР. Это были те железнодорожные дистанции, которые встречались в моей жизни: Ленинград-Евпатория, Москва-Новороссийск, Джанкой-Новороссийск, Ленинград-Киев, Ленинград-Кишинёв, Ленинград-Днепропетровск, Симферополь-Рига. Так постепенно я ему их посылал. Это создавало большую нагрузку на почту. В самом деле, получалось, что я посылал в среднем семь-восемь листов в одном письме. Но такое письмо невозможно было посылать как одно письмо. И получалось, что за раз посылалось два-три письма.
Он продолжал заниматься в своей заочной школе, и там, судя по всему, творились чудеса (не в лучшем смысле слова).
14 октября мы выехали в Волховстрой. Интересно, что это происходило в тот же день, что и в 1967 году. Разница заключалась в том, что на сей раз мы выезжали позже.
После уроков прямо поехали на вокзал. Ехали трамваем №48. Теперь он шёл до Перекупного переулка (недалеко от станции "Площадь Александра Невского"). Оттуда пешком дошли до Московского вокзала.
Я знал, что следующий поезд будет в 16.24. Было известно, что этот поезд идёт очень медленно, но иной возможности у нас не было. И я подумал, что не будет большой беды, если мы приедем чуть позже.
Само же путешествие прошло без приключений.
На вокзале Волховстрой-1 нас встретил Коля.
Пока мы ждали автобуса, мы разговаривали. Главным образом, говорили о его учёбе.
Итак, он учился в седьмом классе. Характер учёбы ему нравился. А ещё он рассказал о том, что самостоятельно ездил в Емцу. Был там в течение нескольких дней. Юра катал его на мотоцикле. А ещё они собирали грибы, причём такие, каких мы давно не видели: грузди и рыжики. Ну, не знаю, как там насчёт рыжиков, но в тундре, где народу немного, разные редкие грибы вполне могут расти. Так что поздний сбор грибов для этой местности не является таким уж необычным событием. Так что их лесные трофеи - события вполне естественные.
Наверно, автобуса мы ждали недолго. Но вот он подошёл. Мы сели и поехали. Путешествие проходило без приключений. А когда мы приехали к ним домой, сразу попали в атмосферу праздника.
Праздник прошёл хорошо: вкусно, обильно, шумно. И казалось, что душа радуется, отдыхает. И нахожусь я у своего единственного друга, и так хорошо!
Допоздна продолжался наш праздник. После этого мы стали устраиваться на ночь. Как обычно, спали вдвоём (ну, тут даже и не рассуждали). Но не этим была примечательна наша единственная волховская ночь. Тут надо бы вспомнить о странной привычке Коли, которая проявлялась у него с самого детства. Он всем своим родным давал шутливые прозвища, против которых, судя по всему, они ничего не имели. Так вот своего отца он звал "Котентий" или "Котюня" (однажды таким обращением к отцу он закончил письмо, чем изрядно насмешил одноклассников). Странно то, что это в какой-то мере соответствовало действительности. Порой он пересыпал свою речь мяуканьем. Наверно, делал он это для смеха. Но то, что мы услышали сейчас, превзошло все ожидания. Значительную часть ночи он мяукал. Возможно, принял больше положенного.
Мы проснулись на следующий день. Праздник ещё продолжался. Мы не спеша разговаривали.
А после обеда уже надо было двигаться в обратный путь. Коля нас и проводил. Так на автобусе мы доехали до вокзала. Через некоторое время мы сели в поезд. А ещё через некоторое время отправились.
Путешествие в целом прошло без приключений. Мы благополучно прибыли в Ленинград. На трамвае мы доехали до дома. Так и закончилась наша поездка в Волховстрой.
8. Успеваемость в первой четверти
Когда я впервые приступал к рассказу об успеваемости в девятом классе, я думал, что придётся разделить этот рассказ на отдельные части. Особый вопрос вызывали гуманитарные науки, особенно литература. Но оказалось, что ничего подобного делать необходимости нет. Когда я приступил к его написанию, то обнаружил, что рассказ вполне укладывается в привычные рамки. Так же я намерен поступить и сейчас.
В этой четверти алгебру мы начали с того, что углубились в её геометрическую интерпретацию. Так об уравнениях первой степени мы узнали, что они ещё называются линейными. И тут выяснилось, что существует графический способ их решения (в прошлом году строили графики только систем двух уравнений с двумя неизвестными).
Вспомнили мы также тему "Разложение многочленов на множители", а также об алгебраических дробях.
Но самое главное, мы приступили к решению квадратных уравнений. К ним мы подходили, проходя несколько этапов. На первом этапе говорили о квадратных уравнениях разных видов. И тут обнаружилось, что разные виды квадратных уравнений имеют и разные способы решения. Но каждый из них осуществляется в соответствии с определённым алгоритмом, то есть, правилами. Конечно, наибольший интерес для нас представляли приведённые квадратные уравнения. Мы их решали по формуле: x=-p/2+-sqrt (p*p /4-q)
Я пытался вывести эту формулу, как она звучит на занятиях из общей формулы. Это было нелегко. Я пытался. А после того как мы научились решать приведённые квадратные уравнения, приступили к решению задач. На первых порах это было даже несколько легче, чем в восьмом классе.
Состоялось несколько контрольных и проверочных работ. Они были написаны по-разному. Однако в четверти я получил по алгебре 4.
Уроки геометрии начались с того, что мы вспомнили теорему о свойствах отрезков, отсекаемых параллельными прямыми на сторонах угла. Но теперь, восстановив в памяти прошлогоднее доказательство, мы поставили более общий вопрос о пропорциональных отрезках. Так начал осуществляться подход к первой большой теме - "Пропорциональные отрезки, подобие фигур". Мы получили представление о том, что такое подобные фигуры. Особое внимание уделяли подобным треугольникам. В чём-то здесь было сходство с доказательствами признаков равенства треугольников. Но одновременно были и различия. В данном случае требовалось больше наглядности. А это значит, что значительно большее внимание уделялось черчению. Нина Андреевна предпринимала попытки изменить моё негативное отношение к черчению. Но тут оказалось, что она в большей степени стремилась к тому, чтобы при вычерчивании использовались современные технологии, то есть, применялся бы прибор Семевского, во всяком случае, циркуля, рейсшины, рейсфедера и резца. Возможно, это было правильно. Но слишком глубоко проник в меня яд сомнения, посеянный Варварой Алексеевной, утверждавшей, что я погибну, не умея чертить. Снова в очередной раз вспоминали Крюкова и Синицкого. И слишком велико было моё желание доказать обратное, то есть, что неумение чертить - это ещё не конец света. Вот эти две тенденции и сталкивались со стремлением Нины Андреевны. Она, конечно же, была права. Но всё-таки срок давности при решении некоторых учебных задач всё же имеет значение. Однако в четверти я получил по геометрии 4.
Физика была самой тяжёлой в этом году. Вообще-то к нам вернулся Андрей Алексеевич. причём это было известно в конце прошлого года, о чём нам сообщил Виталий Константинович. Но всё-таки в начале учебного года Андрей Алексеевич заболел. Поэтому Виталий Константинович провёл первые уроки. Эти уроки прошли в традиционном для него ключе. На них нужно было делать много чертежей. Но с этим я по-прежнему не справлялся.
В это время мы изучали механику. Первый раздел курса - "Кинематика". По-прежнему не было учебника по Брайлю (я увижу его только в момент учёбы на втором курсе университета). Мне читали родители. И хотя некоторые разделы механики мы уже изучали в седьмом классе, но много было и нового. Так, например, мы познакомились с понятием "Ускорение". Особенно сложным разделом было "Координаты точки в равноускоренном движении" - вывод формулы пройденного пути. На этот последний вопрос пришлось потратить целый вечер - под диктовку записывать вывод формулы пройденного пути при фактическом непонимании того, что здесь происходит. Но одновременно это и урок для меня: с удовольствием ещё лёжа в постели слушал спектакль, а об уроках, в частности, о физике, вспомнил только к вечеру. Вот и пришлось помаяться. Похоже, на тот момент это был самый сложный вопрос. Последующее, как оказалось, было легче.
В конце октября мы приступили ко второму разделу - "Законы движения" (Динамика). В это время изучили первый закон Ньютона. Было несколько ответов. В четверти я получил 4.
Изучение химии проходило для меня в этот период довольно легко. В самом начале мы изучали тему "Окислы, основания, кислоты и соли". Эту тему мы начали изучать ещё в прошлом году, для чего обратились к учебнику девятого класса. Лично для меня теоретический материал больших затруднений не вызывал.
Ближе к концу четверти мы приступили ко второй теме - "Расчёты по химическим формулам и уравнениям". По существу, это было решение задач. В прошлом году эта тема наводила на меня тоску (по математике задачи, по физике, а зачем ещё и по химии? - недоумевал я). Теперь, судя по всему, надо было отнестись к этому со всей серьёзностью (эту тему я прорабатывал под контролем папы).
Мы познакомились с такими понятиями, как "Грамм-атом, грамм-молекула (моль), "Молярный объём", закон Авогадро, число Авогадро.
Между прочим, решив одну задачу, убедились в том, что Жюль Верн просчитался, когда писал в романе "Из пушки на Луну" (которого я, к сожалению, не читал) о том, как экипаж решал проблему получения кислорода для своей экспедиции. Но одновременно подумалось, что ведь Жюль Верн не создавал методическое пособие о том, как добраться до Луны, он лишь давал приблизительное представление о том, как решить эту проблему. А уж мы, потомки, в том числе, и девятиклассники ленинградской средней школы для слепых детей, должны это изучать и делать выводы для себя. А ещё мне подумалось: вот эта задача была о жизненной ситуации. Мы её решили и пришли к какому-то выводу. В математике как-то больше абстрактного. Не в этом ли кроется причина того, что многим (и мне в том числе), математика не интересна? Конечно, школа не допускает такой постановки вопроса. Но если бы это хотя бы в какой-то мере принималось в расчёт, то, возможно, и результат был бы иной. Но, во всяком случае, я получил в четверти по химии 4.
В этом году поистине глобальное изменение произошло в изучении нами курсов русского языка и литературы. Изучение русского языка этого года началось в начале сентября. Эти уроки вела Надежда Николаевна Масленникова. С ней мы уже встречались в пятом классе. Но позволю взять на себя такую смелость: то, что она взялась преподавать у нас эти предметы в пятом классе, было большой ошибкой. В самом деле, нас она воспринимала как детский сад (правда, поведение некоторых из нас давало ей повод так думать). Систематического изучения произведений не было. Литературные произведения здесь располагались в не вполне понятном порядке. Очевидно, её, как человека творческого, это не устраивало. Вот почему она пыталась в какой-то мере выйти за пределы этой программы и войти в мир иных литературных произведений - английских и германских баллад. Но мы и этого тоже не понимали, так что встречного движения с нашей стороны не было.
Иное дело теперь. С этого момента время экспериментов закончилось. Само изучение литературы стало носить более-менее системный характер. И мы это скоро увидим.
Именно в этот период мы начали фактически основной раздел программы по русскому языку - "Обособление". Именно в этой четверти изучали обособленные определения и приложения. Однако собственно грамматику мы изучали самостоятельно по учебникам (на уроках, в основном, занимались литературой). Было велено вести запись примеров (тетрадь для примеров специально проверялась). А в конце четверти надо было сдавать зачёт по теме "Обособленные определения и приложения". Помнится, сдавать мне его почему-то пришлось в вестибюле в момент ожидания бабушки, чтобы мне идти домой. Тут же она просмотрела мою тетрадь для примеров. Предложения рекомендовалось брать из литературных произведений, которые мы изучали. Я постарался учесть эти рекомендации. Зачёт я сдал. В четверти я получил по русскому языку 4.
А теперь поговорим о литературе. Когда я говорил о том, что размышлял, как вообще рассказывать об успеваемости в этом году, я имел в виду, прежде всего, литературу. Ведь начиная с этого года в изучении литературы произошли прямо-таки радикальные изменения. Ведь до сих пор мы читали произведения, на уроках кое-что обсуждали на основе понимания содержания, а затем писали сочинения, представлявшиеся, собой, по существу, пересказ всего того, что относится к теме сочинения. Но ещё Евфалия Ивановна в отдельные дни намекала нам, что, начиная со следующего года, то есть, с девятого класса, мы будем изучать литературу, имея в виду тот исторический путь, который она прошла, начиная с Древней Руси и до наших дней. Конечно, это, скорее, общая тенденция, нежели последовательное изучение всех литературных произведений "от Ромула до наших дней".
Вот какие произведения мы изучали:
Русская летопись "Повесть временных лет";
"Поучение" Владимира Мономаха";
Героический эпос "Слово о полку Игореве";
М.В. Ломоносов, его жизнь и творчество;
Классицизм западноевропейский:
Ж.Б. Мольер. "Мещанин во дворянстве";
П. Корнель. "Сид", "Горация";
Русский классицизм: Д.И. Фонвизин. "Недоросль";
Г.Р. Державин. Оды: "Филица"; "Властителям и судиям"; "Памятник";
А.Н. Радищев. "Путешествие из Петербурга в Москву" (отдельные главы);
Сентиментализм русский: Н.М. Карамзин. "Бедная Лиза";
Романтизм русский:
В.А. Жуковский. Баллады: "Лесной царь", "Светлана", "Ундина", "Адельстан", "Замок Смальгольм, или Иванов вечер";
Западноевропейский:
Д.-Г. Байрон. Поэмы: "Корсар";
"Паломничество Чайльд-Гарольда";
пьеса "Каин";
А.С. Грибоедов. Комедия "Горе от ума";
А.С. Пушкин. Любовная лирика, философская лирика;
Поэмы: "Руслан и Людмила", "Цыганы", "Полтава", "Бахчисарайский фонтан";
Трагедия "Борис Годунов";
Роман в стихах "Евгений Онегин";
М.Ю. Лермонтов. Лирика, роман "Герой нашего времени";
Н.В. Гоголь. Поэма "Мёртвые души".
Так выглядела наша программа. Теперь будем говорить о том, как последовательно она изучалась. Но прежде следует сказать о методических приёмах, которые практиковала Надежда Николаевна. Речь идёт о так называемом конспектировании на уроках. Уже ранее у нас существовали тетради по литературе. Но они не имели ясного назначения. С одной стороны, в этих тетрадях писались отдельные суждения о произведениях, либо о каких-то частях их, либо в сжатом виде содержались биографические данные о жизни писателей, а то и сочинения по произведениям. Теперь же появилось совершенно чёткое разделение. Обычным делом стал так называемый
литературный конспект. Он не был конспектом в строгом смысле этого слова (не имел ничего общего с конспектом лекции, который студент пишет по ходу чтения и слушания лекции совершенно самостоятельно, по мере своего понимания мыслей, высказываемых преподавателем). Ведь обычно, когда речь идёт о конспекте и конспектировании, то имеется в виду, что читается лекция, причём зачастую так, как если бы это была просто беседа, а студент внимательно слушает лектора и записывает совершенно самостоятельно те наиболее важные и существенные мысли, которые он сумел выделить из всей лекции. Но, как показывает практика, незрячему человеку, имеющему к тому же нарушение слуха с его брайлевским письмом сделать это чрезвычайно трудно ввиду замедленности последнего. Но о том, как конкретно отдельно взятым студентом решалась эта проблема, речь пойдёт в своё время. Здесь же была чистая диктовка. Надежда Николаевна диктовала нам основные мысли или какие-то критические высказывания о произведении. Конечно, эти высказывания казались нам настолько умными и даже заумными, что мы, наверно, чувствовали себя такими идиотами, что нам казалось, что мы никогда не достигнем того уровня понимания, когда они будут для нас понятны. Но чисто интуитивно мы чувствовали, что их следует использовать в сочинениях. Ведь чем были наши сочинения до сих пор? Они были чистым пересказом произведения.
Получалось, что сочинение превращалось в изложение. На самом же деле, сочинение - это анализ произведения с изложением, причём не полным изложением произведения, а лишь той его части или тех частей, которые связаны с характеристикой героя, либо группы героев, либо общественного явления, ставшего объектом осмысления писателем в данном произведении. В сочинении обязательно присутствуют цитаты, которые иллюстрируют мысли автора сочинения. Эти цитаты могут быть не только из самого произведения, но и из критических статей, которые были написаны в связи с выходом в свет данного произведения.
Уже на первом уроке мы получили тему будущего сочинения: "Воин и завоеватель Древности. Историческое и вечное человеческое в "Поучении" Владимира Мономаха". Текст этого "Поучения" должен быть прочитан. По Брайлю его нет. В книге Надежды Николаевны были подчёркнутые места. Но на дом она её мне дать не могла. Но она сказала, что это "Поучение" есть в издании "Изборник". Эту книгу мама взяла в библиотеке у них на работе. Так я ознакомился с "Поучением" Владимира Мономаха.
Наиболее типичный способ оформления:
Дата начала написания работы
Название сочинения
Работа по литературе Маркова Андрея
Далее писали план. Основные части отмечались римскими цифрами. Если внутри пункта (обычно второго) есть подпункты, они обозначаются арабскими цифрами. Если же внутри подпункта есть подпункты более низкого уровня, то они обозначаются буквами (в моих сочинениях таких пунктов не было). Каждый пункт начинался с абзаца (с третьей клетки прибора). Обычно сочинение состояло из трёх частей: вступление, основная часть, заключение.
Первая часть сочинения в данном случае представляет собой краткую характеристику русской летописи "Повесть временных лет". Надежда Николаевна читала нам на уроке некоторый текст. В качестве воина и завоевателя Древности выступал князь Святослав. Что же касается "Поучения" Владимира Мономаха", то здесь надо было обращать внимание на нравственные заповеди князя.
Мне прочитали это произведение (оно сравнительно небольшое). Возможно, оно было переведено на современный русский язык. Произвело на меня впечатление.
Для первого раза вместе с Надеждой Николаевной мы провели разбор сочинения. А дальше нам предстояло его писать. Именно этому я посвятил воскресенье. Это сочинение я написал за один день. Результат - 4, 5.
Далее изучался героический эпос "Слово о полку Игореве". Здесь давался некий план. По этому плану надо было пересказать "Слово" (оно написано, в основном, на церковно-славянском языке, а надо его пересказать по-русски). Если не принимать в расчёт отдельные детали, а ограничиться основным содержанием, то можно сказать, что пересказ особых проблем не составлял. Но уже сейчас пересказывать так, как раньше писали сочинение, было нельзя. Здесь важны были подробности.
В то же время, было предписано выписывать цитаты (не исключаю, что эти цитаты предназначались для будущего сочинения). В этом году Надежда Николаевна давала нам книги из своей домашней библиотеки, в которых те отрывки были подчёркнуты. Но у меня-то этой книги не было. Я переписывал эти цитаты у Саши Кукушкина. Сразу скажу, что полностью эту работу выполнить не удалось (как раз в это время я заболевал). Часть этой работы написали родители (возможно, первоначально плоским шрифтом, чтобы потом мне продиктовать, но этого не произошло). И тут хотелось бы рассказать один забавный эпизод. Одним из значительных мест "Слова" было "Золотое слово Святослава, со слезами смешанное". А начиналось оно словами (да простится мне вольная их передача (текста по Брайлю у меня под рукой, как и тогда, не было): "Милые мои дети, Игорь и Всеволод". Мой отец с этим спорил, так как на самом деле, они не дети его, а племянники (так я прочитал и в хрестоматии). Это было не всё: когда отец стал читать, он прочитал: "Милые мои дети, Игорь и Сева". Тут уж отец и вовсе взбесился. А мама прибавила: "А ты завтра скажи ему: Ну, Сева, как поживаешь?" Но ничего этого не произошло.
Помимо пересказа, надо было выучить наизусть плач Ярославны. И тут обнаружилось разночтение. Дело в том, что "Слово о полку Игореве" представляется сложным ещё и потому, что нет классического русского текста. Существует несколько переводов текста "Слова" на русский язык. Но всё-таки приближающийся к классическому является перевод Жуковского. Всё зависело от того, какими источниками пользовались в процессе издания. Вот только один пример. Я должен был учить: "Омочу багровый (багрян) рукав в Каяле-реке". А в книге, изданной в Вене (именно эту книгу подарили отцу на день рождения Сергей Ананьевич и Ирина Валентиновна) читаем: "Омочу шелковый рукав в Каяле-реке". Как впоследствии оказалось, смыслового различия не было (багрой называли вид шёлка). Но с точки зрения музыки звучащего текста второе было совершенно не допустимо. Но этот отрывок я ответил. И вот выучил я плач Ярославны. А из-за вышеуказанного отрывка была целая дискуссия, конечный вывод из которой заключался в том, что надо естественно подходить к вопросу о подлинности текста.
Дальше надо было писать сочинение. И теперь уже это было надо делать самостоятельно. Предполагалось, что будем писать сочинение на тему "Автор "Слова" - поэт и мыслитель". Но впервые по этой теме сочинение было отменено. К тому же оказалось, что не по каждому произведению мы писали сочинение.
А дальше сделали резкий скачок из века XII в век XVIII - а именно надо было изучать жизнь и творчество Ломоносова. Но как оно происходило, я не знаю, так как именно в это время я болел.
Когда же я вернулся после болезни, оказалось, что класс занимается совсем другими делами. Ведь помимо русской, нам нужно было изучать и зарубежную литературу. Так класс прошёл трагедии Пьера Корнеля "Сид" и "Горация".
Потом они изучали Комедию Жана-Батиста Мольера "Мещанин во дворянстве". Спектакль театра имени Е.Б.Вахтангова я слышал в начале 1972 года, когда находился на зимних каникулах в Жлобине. В нём была насмешка над попытками отдельных представителей низшего сословия копировать внешнее поведение дворянства. У нас не было произведений Мольера. Случилось так, что Надежды Николаевны сразу после моего возвращения после болезни не было (в очередной раз заболела её дочь Маша, которую для лечения пришлось в очередной раз везти в Кисловодск). Пользуясь этим, Августа Прокофьевна дала нам во временное пользование книгу Мольера от Надежды Николаевны, по которой Августа Прокофьевна читала остальным. Но так случилось, что мы сразу не могли это произведение прочитать (ведь надо было готовить и другие уроки). Да к тому же по наивности полагали, что Надежда Николаевна придёт в понедельник (а сейчас, выходит, это произошло в пятницу). И первый её вопрос был: "Где мой Мольер?" Я честно во всём признался. А она в ответ: "Ну ты соображаешь своей головой?" А я и не знал, что делать: ни побежишь же, в самом деле, домой. К тому же бабушка уже ушла. В общем было неловко. Но, в конце концов, она поняла, что я действовал не умышленно. Договорились о том, что мы прочитаем "Мещанина во дворянстве", и в понедельник я эту книгу принесу. А сейчас ограничились общими рассуждениями.
Дальше мы изучали комедию Д.И.Фонвизина "Недоросль". Я её читал в пятом классе. Не раз слушал сцены из спектакля театра имени В.В.Маяковского по этой комедии. Казалось, тут всё хорошо известно. Но всё равно ещё были вопросы. Я уже не говорю о том, что периодически возвращаться к тому или иному ранее прочитанному литературному произведению никогда не вредно. Тем более, это важно, когда оно является предметом специального изучения, например, в школе. Но так случилось, что больше я брайлевского издания этой комедии не видел. А Евфалия Ивановна как раз в тот момент, когда Надежда Николаевна отсутствовала, читала нам текст комедии. А когда вернулась Надежда Николаевна, происходил её разбор. Тут уже надо было писать развёрнутые цитатные планы - анализы образов. Мне достался Стародум. Это не было сочинением в полном смысле слова. Это, скорее, тезисно-цитатный план. Мама читала мне те места из комедии, где участвовал Стародум. Я написал эту работу. Получил 4.
Затем знакомились с творчеством Гаврилы Романовича Державина. Фактически учили две его оды - "Властителям и судиям" и "Памятник". Но для этого их надо было переписать. Тут-то я как раз и познакомился с Тамарой Александровной. Она продиктовала мне эти тексты. Чтением стихов наизусть дело и ограничилось.
Несколько особняком стояло произведение Александра Николаевича Радищева "Путешествие из Петербурга в Москву". Во-первых, предметом изучения было не всё произведение, а лишь отдельные его главы: "Пешки", "Любань" ("Любани"), "Зайцево", "Медное", "Спасская Полесть"). Это были письменные анализы глав. Они отличались от сочинения. Во-первых, масштабы поменьше. А во-вторых, (и это самое главное): эти наши работы обычно прочитывались на уроке как доклады. Мне досталась глава "Спасская Полесть". Содержание этой главы было довольно-таки сложным. Но, самое главное, надо было обнаружить авторские выводы и представить их (сказанное относится к любому такому письменному анализу). Этот анализ я делал исключительно своими словами. И тут уже стал появляться комплекс неполноценности. Поэтому я сам не читал свою работу. Я показал её Надежде Николаевне. Она её оценила, как "зачёт". В дальнейшем я всё-таки свои работы подобного рода читал сам.
Дальше мы изучали сентиментализм. В качестве произведения этого жанра мы рассмотрели повесть Н.М.Карамзина "Бедная Лиза".
Затем приступили к романтизму. Вначале это было общее представление. И тут Надежда Николаевна предложила, чтобы часть конспекта по романтизму мы переписали с конспекта, который был у Миши Губенка (Лариса Игнатова передала ему свои конспекты по литературе). Так вот, пока он диктовал, я мало, что понимал, постоянно переспрашивал. Впрочем, подобное и на уроках Надежды Николаевны было довольно частым явлением. Но если Надежда Николаевна как-то вынуждена была с этим мириться, то, когда диктовка проводилась во внеурочное время, то им изрядно надоело со мной возиться. Тогда Миша временно дал мне этот конспект, чтобы я диктовал. Правда, девочки опасались, что я буду намеренно медлить, но я быстро развеял их опасения - диктовал в том темпе, который был наиболее приемлем. Попутно обнаружил, что не только у меня проблема с пониманием диктовки Надежды Николаевны. Но тут уж ничего поделать было невозможно. Но я, по крайней мере, понял, что надо было писать.
А затем перешли к изучению творчества Василия Андреевича Жуковского. Его балладу "Лесной царь" пробовал учить наизусть (она была в хрестоматии). Между прочим, Нина Андреевна как бы шутя рекомендовала выучить это стихотворение Гёте на немецком языке (с радостью бы выучил, если бы удалось найти текст). Но довести до конца разучивание русского перевода этого стихотворения не удалось.
Ещё были баллады: "Светлана", а "Адельстан" и "Замок Смальгольм, или Иванов вечер" мне прочитали по старой, ещё дореволюционного издания, книге произведений Жуковского, которая была у нас.
Так в четверти я получил по литературе 4.
Курс истории в этом году у нас состоял из двух частей. Первая часть - "Новая история". Она охватывала период от XVII века (английская буржуазная революция) до середины XIX века (Парижская коммуна). Вторая часть - история СССР (девятнадцатый век). Мы рассмотрели английскую буржуазную революцию, промышленный переворот в Англии, борьбу за независимость американских колоний Великобритании и создание США, французскую буржуазную революцию XVIII века, революции в Мексике и странах Латинской Америки. Всё это был интересный материал. В четверти я получил 5.
На уроках анатомии в центре внимания у нас была тема "Дыхание, система кровообращения". Особенно запомнился мне вопрос о свёртываемости крови. Должен сказать, что в учебнике этот вопрос излагался непонятно. Валентина Петровна сумела объяснить его более доходчиво. Случилось так, что отвечать его пришлось дважды. И оба раза я успешно справился с ним. В четверти я получил 4.
В этом году мы начали изучать экономическую географию зарубежных стран. Большую часть года изучали социалистические страны. В первой четверти рассмотрели Польшу, Чехословакию, ГДР, Румынию. В четверти я получил 4. Но тут я хотел бы рассказать о "другой" географии. Дело в том, что Борис Иванович на уроках читал нам книги, зачастую выходившие за пределы учебного курса. Правда, поначалу это было как бы оправдано, ибо всё-таки книги были по географии. Так, например, довольно долго Борис Иванович читал книгу о добыче колымского золота. Была ещё книга "В поисках Нигера". Эти книги не выходили полностью за пределы географии.
На уроках немецкого языка у нас появился учебник под редакцией Кудрявцевой и Стродт (старенький, несколько потрёпанный). Кроме того, были изменения в методике преподавания, обусловленные особенностями обучения незрячих. Дело в том, что в этот период была предпринята попытка введения некоторых знаков немецкой краткописи. Конечно, мы их неофициально использовали и в русском языке, например, при написании конспектов по литературе, либо по другим школьным предметам. Что же касается текстов, то здесь вспоминается текст о поэте Иоганнесе Бехере и его "Blaue Fahnen Lied" ("Песня голубых флагов"). А ещё мы прочитали текст, посвящённый немецкому спортсмену-антифашисту Вернеру Зеленбиндеру.
Один неприятный эпизод был. Я ведь извлёк урок из той истории, которая произошла со мной в прошлом году. Напомню, что тогда я получил "двойку" потому, что не приготовил урок, точнее, не выучил слова, а именно слова Валентина Фёдоровна спрашивала в тот момент на уроке. После этого я стал выписывать слова вперёд. Так же я начал и нынешний год. Но вот мне попалось слово "Der Schloss". Это слово переводится как "зам'ок" и "з'амок". Ещё никакого текста не было, а новые слова встречались в словосочетаниях. Опрос происходил не фронтально. Каждый отвечал то, что он знал. И вот тогда, когда Валентина Фёдоровна назвала слово "Der Schloss, я бодро ответил: "Замок". А после этого услышал смешки. И не заметил подвоха. Первое словосочетание "Der alte Schloss" я перевёл довольно бодро - "Старый замок". А дальше было "Der schone Schloss" я перевёл, как "Красивый замок". И только тут до меня дошло, почему были эти смешки. А дальше стал отвечать невпопад. Так получил "двойку". К счастью, это произошло в последний раз. А в четверти я получил 4.
Произошли изменения на уроках труда. В этом году мы занимались в механической мастерской. Занятия вёл Геннадий Иосифович Куков. Он сменил Анатолия Абрамовича Вульфа, ушедшего на пенсию в 1971 году.
Фактически к работе я приступил после болезни. Это была работа на станках. До этого у меня было некоторое предубеждение против станков. Дело в том, что они электрические. А это значит, что их надо включать в сеть. Но до этого я имел печальный опыт соприкосновения с электросетями, в результате чего меня ударило током. А ну как это будет происходить сейчас? Бабушка, с которой я поделился своими опасениями, спросила Галину Николаевну. А Галина Николаевна сказала, что нам не придётся непосредственно включать станок в сеть, важно только нажать на кнопку. Если говорить более грамотно: все станки подключены к общему рубильнику. Этот рубильник включает и выключает преподаватель. Ученики к этому прямого отношения не имеют. Как оказалось, куда более сложной проблемой была для меня установка детали в станок. В самом деле, вскрылось, что у меня по-настоящему не сформировалось самое элементарное представление о том, что такое "верх" и что такое "низ". Вроде бы, это совсем нетрудно. Но вот оказывается, что это далеко не так. Когда мне на физкультуре говорят: "Руки наверх", я поднимаю их и тяну так высоко, как это физически возможно. Но когда мне говорят, что деталь в паз станка устанавливается "загнутым концом наверх", я почему-то испытываю затруднения. Во-первых, отличить загнутый от прямого я, оказывается, не всегда могу, вернее, не всегда уверен. Геннадий Иосифович, надо отдать ему должное, немало трудился над тем, чтобы у меня всё получилось. И на первых порах мы добились того, что кое-что стало получаться (речь шла об окончательной гибкой петле для школьной парты). Но на втором уроке (через урок) он снова посадил меня на эту операцию. А тут не получалось. И тогда он пересадил меня на проколку петли. Тут мне было несколько легче. И оказалось, что эта операция стала моим "коронным" номером в этом году. По существу, это были те две операции, которые я осваивал на металлообработке.
В то же время, занимались мы и на электросборке у Валентина Зиновьевича. Здесь я продолжал закручивать планки. В основном, удавалось закрутить за два урока при ужасном качестве деталей от 30 до 40 планок. Тем не менее, в четверти я получил по труду 4.
9. Музыка и теория музыки в первой четверти
Музыкальные занятия начались в начале сентября. Вначале велась отработка полонеза М.Огинского. Были внесены некоторые изменения, которые сделали исполнение более красивым и благородным.
После болезни я приступил к разучиванию нового произведения. Это произведение в нашем кружке ещё никто не играл. Более того, нот этого произведения по Брайлю не было. И тут я хотел бы два слова сказать о том, как формировался нотный фонд нашего кружка. Конечно, основу его составляли сборники (зачастую они были не только для музыкальных школ, но и для музыкальных училищ). Это одна часть. С другой стороны, в отдельных случаях мне попадались ноты, написанные от руки. Эта часть составляла немалую долю в этом фонде. А кто же писал от руки эти ноты? В подавляющем большинстве случаев это были учащиеся нашего кружка разных лет. Вот теперь пришла пора и мне внести свою скромную лепту в это дело. Поэтому Надежда Семёновна диктовала мне по частям это произведение. Это была сонатина До-минор Л. Бетховена. В оригинале она была для мандолины и фортепиано. Мне довелось всего лишь один раз слышать её по радио (в 1976 году). В том переложении вместо мандолины использовалась флейта. Мне кажется, что это ничуть не исказило дух произведения. Тем не менее, нынешнее представление произведения отличалось от того, как я сам его себе представлял. Это говорит о том, что каждый исполнитель имеет право на своё представление и свою трактовку музыкального произведения. Первая и вторая части - я бы назвал это реквиемом, в тех первых тактах кажется, что автор скорбит по ком-то, наверно, очень близком человеке. Гармоническое построение - тройные аккорды, наиболее сложный ход - секунда через октаву (то есть, нона). Вторая часть представляет собой логическое продолжение первой, гармоническое построение аналогично - тройные аккорды, партия левой руки - соло басов. А в мелодии в самом начале этой части я усмотрел отдельные интонации то ли русской, то ли белорусской песни. Совсем иную картину рисует третья и четвёртая части. Во-первых, здесь происходит переход из основной тональности До-минор в тональность До-мажор. Меняется и характер музыки: она становится в большей степени похожей на танцевальную, в отдельных тактах чувствуется ритм вальса. Четвёртая часть представляет собой логическое продолжение третьей. Гармоническое построение - одиночные ноты, двойные аккорды (преимущественно, терции), левая рука - традиционное для баяна построение партии левой руки, основанное на сочетаниях "бас-аккорд". Пятая часть - возврат в первоначальную тональность До-минор. В начале части звучит тема скорби, означающая то, что происходит возврат к тому тяжёлому состоянию, которое было в самом начале (можно сказать в таком случае, что третья и четвёртая части - это своего рода передышка, которая направлена на размышления о том, что делать дальше). И вот произошёл возврат к этой теме скорби. Поначалу она звучит так, как в самом начале. Но в дальнейшем она разрешается самым неожиданным образом: происходит переход из тональности До-минор в тональность Фа-минор при сохранении того же ритмического и гармонического построения. В этой новой тональности произведение исполняется совсем недолго. Происходит возврат в тональность До-минор. Но мы снимаем с себя состояние скорби. Жизнь продолжается, и эта жизнь должна приносить радость. И эта радость выражается посредством появления тех танцевальных интонаций, которые мы видели в третьей и четвёртой частях. Разница заключается только в том, что там понадобился переход в другую тональность, тогда как здесь это звучит в основной тональности. Так я представляю себе это произведение. Моё разучивание его происходило в течение более продолжительного периода. Фактически я разучивал его почти всю четверть. Это говорило о том, что время лёгких весёленьких пьесок закончилось. Начинается серьёзная повседневная работа со всеми её сложностями. Но именно в этом суть всякой работы, а работы музыканта-исполнителя в особенности. Сейчас я практически закончил первые две части.
В этом году я начал изучать теорию музыки. Занятия вёл Евгений Петрович Вишняков, с которым мы уже встречались на занятиях по нотной грамоте. В отличие от нотной грамоты, здесь происходит более углублённое изучение отдельных музыкальных явлений. Соответственно меняется и методика преподавания. Если при изучении нотной грамоты мы лишь запоминали и повторяли, что говорил преподаватель, то при изучении теории музыки акцент делался на выполнении домашних заданий как по теме, которая изучалась в данный момент, так и выполнялись диктанты наоборот: наигрывалась мелодия, а надо было сделать её нотную запись с учётом различных знаков альтерации, теоретических построений и пр.
Самая первая тема, которую мы рассматривали, была "Звук". Выделялись звуки шумовые и музыкальные (разумеется, предметом нашего рассмотрения были последние). Далее изучалась тема "Полутона, тона". Выделялись хроматические и диатонические полутона и тона. При этом надо уметь их различать и уметь строить все возможные варианты. При этом порой появляются знаки альтерации, которых мы никогда раньше не использовали: дубль-диез, дубль-бемоль и т.д. Это был, пожалуй, самый сложный раздел всей программы. Я затруднялся делать построения. Приходилось садиться за инструмент (пианино) и делать соответствующие построения на нём. Но всё же это было даже интересно.
10. Моё чтение в первой четверти
В этот период я прочитал книгу "Брестская крепость". О ней я слышал давно, по крайней мере, с 1966 года (Валерик мне о ней рассказывал). Когда мы читали рассказы по истории СССР под редакцией Голубевой и Геллерштейна, при описании Великой Отечественной войны упоминалась и Брестская крепость, принявшая неравный бой с фашистскими агрессорами в первые же часы войны. Там же упоминались имена героев: Горелов, Петя Клыпа (тогда из тех рассказов можно было понять, что он погиб, но на самом деле, это не соответствовало действительности, во всяком случае, это касалось начала войны). А сама книга - это не просто рассказ об одном из самых драматических эпизодов начала Великой Отечественной войны, но автор прослеживает жизнь наиболее значимых людей из числа знаменитых героев этой борьбы. Здесь делается анализ причин проявления героизма у защитников цитадели. Так начинается история победы в Великой Отечественной войне советского народа. Даётся изложение краткой истории города и крепости. Название "Брест" не имеет ничего общего с французским городом, название которого похоже по звучанию и написанию. В данном же случае "Брест" происходит от "Берестье" (значит, вокруг города росли берёзовые леса). В то же время, до 1918 года город назывался "Брест-Литовск", так как находился на границе Литвы и Польши. И вот этот город одним из первых принял на себя удар от фашистов. Но, конечно, главное, это люди. В книге рассказано не только о том, как они сражались, но и о том, как выжили в условиях войны и в послевоенное время. Так о Петре Клыпе мы узнали, что он был военным музыкантом, трубачом в оркестре гарнизона. В частности, накануне того трагического дня он учил партию трубы увертюры к опере Бизе "Кармен". Другим героем крепости был Александр Филь. После войны был репрессирован по обвинению в участии в армии Власова. И только после разоблачения культа личности Сталина его доброе имя, а также многих других героев крепости было восстановлено.
В этот же период я прочитал книгу Юрия Королькова "Человек, для которого не было тайн". Это книга о Рихарде Зорге, немце по происхождению, советском разведчике, работавшем в Японии. Он передавал в советские компетентные органы сведения, которые могли бы дать возможность ориентировать советское командование на предмет возможностей отразить удары со стороны фашистской Германии и милитаристской Японии. Он погиб в японской тюрьме в 1944 году. И только в более позднее время, точнее, в 1964 году, ему посмертно было присвоено звание героя Советского Союза. Впрочем, в настоящее время и вокруг фигуры Зорге, и его деятельности ведутся споры. Но каких бы позиций ни придерживались авторы соответствующих книг, всё же они вынуждены признать, что морально он одержал победу над своими палачами. Для меня были интересны около политические и около детективные главы этого произведения.
Таковы те книги, которые я читал в этот период.
11. Поездка в Москву на ноябрьские праздники
Наступили осенние каникулы. Из первоначального сообщения Анатолия Владимировича мы поняли, что каникулы заканчиваются 8 ноября. По этой причине билеты были куплены в обратную сторону на этот день.
Итак, 4 ноября мы выехали в Москву. Поездка проходила с приключениями. Эти приключения отчасти напоминают бабушкины рассказы о том, как ей приходилось путешествовать и в 30-е годы из Белоруссии в Ленинград, и в дальнейшем, вплоть до наших дней.
Что же случилось? Мы приехали на вокзал, а нашего поезда нет. А народ уже собрался, люди уже стоят там, где должен был находиться поезд. Но его нет, и никто не знает, когда он будет. Уже все другие поезда, в том числе, скорый поезд №9 Ленинград-Москва, а также пассажирский поезд №93-"Урал" Ленинград-Свердловск ушли. А нашего поезда нет. Более того, мы уже должны ехать, а ехать не на чем. Час прошёл, а поезда нет, стало быть, мы не едем. Но вот, кажется, он идёт. Можно было предположить, что будет давка и прочие "весёленькие" действия. Но этого не произошло. Посадка прошла спокойно. Словом, путешествие началось. И вот мы поехали.
Дальнейшее путешествие проходило без приключений.
Итак, мы ехали скорым поездом №13. По графику он должен делать одну остановку на станции Бологое. И эта остановка у нас была. Но была остановка на Крестовском путепроводе.
И вот мы прибыли в Москву. На метро доехали до станции "Проспект Вернадского". Пришли в дом. Поднялись на пятый этаж. Так началось наше пребывание в Москве.
песни Финляндии другие радиостанции. По радио передавалось много музыки. Это была опера Дзержинского "Тихий Дон" (но от начала до конца я её не слушал, включил ближе к концу. Запомнилась песня "От края и до края" (она звучит в начале и в конце оперы).
А ещё помню, что слушал песню, в которой были такие слова: "Уж не приходит мил неделюшку. Так не горюй, куда он денется". Больше я этой песни не слышал.
Были юмористические передачи (радио альманах "С улыбкой").
Но слушал я и более серьёзную музыку. В Москве я "поймал" четвёртую программу (теперь она называется "Радио "Орфей"). А по третьей программе слушал спектакль по пьесе Саввы Дангулова "Признание" с участием Михаила Царёва в роли Ильи Репнина.
Интересной была передача "Музыкальный глобус". Здесь передавали, в том числе, и песни Финляндии.
В это время много раз приходили дядя Миша и Лена. Однажды мы вместе совершили прогулку в дом мебели. У Лены были ещё детские дефекты речи. Она, например, говорила: "Идём навелх".
А последним днём пребывания в Москве был день седьмого ноября. В этот день к нам приходила Вера Ивановна. Но самое главное, пришли дядя Миша, Ольга Георгиевна и Лена. Мама разговаривала с Ольгой Георгиевной, как с самой дорогой подругой. А ведь известно, что едва ли не с 1967 года между нами не было никаких отношений (последствия тех сообщений, которые исходили от бабушки). Всё это меня очень удивило. И я позже спросил об этом маму. А мама сказала: "Но не могла же я при всех как-то выговаривать ей". Вот что значит искусство дипломатии. Но больше таких откровенных встреч между нами не было.
Как я уже говорил, наше пребывание в Москве было коротким. 8 ноября мы уехали. Мы ехали утром. На метро доехали до станции "Комсомольская". Можно было предположить, что поедем мы таким же поездом, каким ехали в 1968, 1970, 1971 году. Мы ехали скорым поездом №20. Останавливались на станциях: Калинин, Лихославль, Вышний Волочок, Бологое. То было наше последнее путешествие этим поездом. Потом время и характер, а также вид поезда самым радикальным образом поменялись. С этого момента он стал фирменным ночным поездом. А на его место стал поезд №47. На этом поезде нам придётся ездить несколько раз. Ощущения были самые различные: от отвращения до полного равнодушия. Возможно, в дальнейшем и этот поезд был отменён.
Путешествие прошло без приключений. На Московском вокзале нас встретила бабушка. На метро мы доехали до станции "Площадь Александра Невского". А оттуда на трамвае поехали к себе на Малую Охту. Так закончилось наше пребывание в Москве.
12. Мы и дядя Миша во время пребывания в Москве на ноябрьских праздниках
Конечно, встречи с дядей Мишей составляли основное содержание моего пребывания в Москве. С ним и ещё с Леной. Мне мало довелось встречаться с ней в её младенческий период, да, возможно, я ещё и не осознал, насколько мне это интересно.
Но вот сейчас ей было три года. Это значит, что она уже умеет говорить. В её речи были некоторые небольшие дефекты. Она неверно выговаривала букву "р". По этой причине от неё можно было услышать: "Пойдём навелх", "Хочу иклы". Так во время прогулки, которую мы предприняли вместе с дядей Мишей и с Леной, она выражалась во время посещения нами дома мебели. Но, может быть, это был её забавный детский язык? Возможно, это ещё поправимо. Ну, в ту пору об этом я ещё не задумывался.
По-прежнему главным было для меня общение с дядей Мишей. Теперь он занимался не только пластинками. Он рассказывал о своём путешествии в Сухуми. Воображение будоражило море. Мне особенно интересно было то, что железная дорога из Сочи в Сухуми идёт вдоль берега моря. По его словам, он выходил на всех станциях, где поезд стоял достаточно долго и купался. А ещё говорил про обезьянник. Они с Леной туда ходили. Лена проявила к обезьянам интерес. В дальнейшем я кое-что прочитал про этот самый обезьянник. Оказывается, долгое время это был засекреченный объект. Он имел до какой-то степени военный характер. Этих самых обезьян пытались использовать для обучения обнаружению военных целей (нечто подобное тому, что делали с собаками). Но работа с обезьянами была неимоверно сложнее. До конца существования Советского Союза обезьянник в Сухуми существовал как бы в двух качествах: с одной стороны, как военный объект, а, с другой стороны, как развлекательный комплекс (это последнее и позволило разным людям, в том числе, дяде Мише и Лене посетить его). После распада Советского Союза и, в частности, прекращения финансирования, обезьянник фактически прекратил существование. У правителей новоявленных государств было куда больше дел, чем какой-то там обезьянник. Только вот обидно, что столько средств было вложено, а теперь всё погибло. Но у нас всегда так: при одном правителе что-либо затеют, стало быть, и деньги появляются. Но стоит правителю смениться, у нового другие интересы, а потому денег не выделяют.
Конечно, главным была у нас с дядей Мишей музыка. Слушали записи испанского певца Ласаро, своеобразного тенора. Была также пластинка "Теноровые арии из опер Пуччини". Здесь были записи Аурелиано Пертилле, Йозефа Шмидта, Лео Слезака и других. А ещё мы слушали записи Пика Луго. Он, может быть, обладал не очень сильным голосом. У дяди Миши были записи, преимущественно, неаполитанских песен: "Мама Миа", "Летняя луна" и др. Больше записи этого певца я не слышал. Его упоминала Тоти Даль Монте в своей книге "Голос над миром".
Так проходило время. И вот надо было уезжать. Сейчас не было отчаяния. Но была уверенность в том, что мы встретимся ещё не раз. Так в дальнейшем и произошло.
13. Последний день осенних каникул
Итак, вечером 8 ноября мы вернулись в Ленинград. По правде говоря, мы вполне могли находиться в Москве ещё один день. А причиной, почему мы приехали раньше времени, было то, что всё-таки было предположение о том, что наша учёба всё-таки начнётся 9 ноября. Но занятия начались 10 ноября.
Однако этот день не прошёл даром. Помню, что весь 1972 год был юбилейным: отмечалось 50-летие образования СССР. О том, как этот всенародный праздник отмечался в нашей школе, я расскажу в разделе "Культурная жизнь". А сейчас хочу рассказать о том, как в рамках подготовки к этому празднику на радио проходил фестиваль советских республик. Считаю, что доброй традицией, будь то годовщина Октябрьской революции, будь то день рождения Ленина, является фестиваль республик советских на радио. Как раз в тот день (что я тоже считаю глубоко символичным) был радио день Белоруссии. Это, в частности, означало, что в течение дня передавали много музыкальных и литературных передач из Белоруссии. А для меня важным представлялось, что звучала и белорусская речь. Слушали мы стихи белорусских поэтов. Да, а ведь 1972 год - это год юбилеев (90-летие) со дня рождения двух величайших белорусских поэтов - Янки Купалы и Якуба Коласа. Юбилей Янки Купалы был летом, а Якуба Коласа как раз в начале ноября. Интересными были выступления белорусских артистов (например, ансамбля "Хорошки").
Вечером был радиоспектакль по произведению писателя Тараса Хаткевича. Всё это мы слушали сегодня. Звучала и белорусская речь. Я слушал её и радовался. Какая красота и музыкальность. И казалось, что снова побывал в родной Белоруссии, в Жлобине, почувствовал неповторимый аромат дома. И представилось, что мы встретились с тётей Ниной, дядей Павлом, Тамарой, и так хорошо было на душе. И казалось, что родная Белоруссия помогает мне набраться сил, чтобы я приступил к учёбе в новой четверти. Сегодня самым главным событием была моя учёба. Совсем скоро начнётся вторая четверть. А родная Белоруссия благословляет меня в добрый путь. О том, как это всё будет происходить, я теперь и поведу рассказ.
Но перед этим хотел бы упомянуть ещё об одном событии, происшедшем в тот же день. По телевидению показывали спектакль "Димка-невидимка". Это спектакль про мальчика, который не очень хорошо учился, но хотел получать хорошие оценки. Он думал, что если бы он превратился в невидимку, то он и "пятёрок" наставит себе на весь год, да и много чего другого сделает из этой же области. Но эксперимент не получился: учительница, думаю, была предупреждена братом и его подругой о проделках Димки. Но самое главное, полностью невидимкой он быть не мог. Все так или иначе наталкивались на что-то или на кого-то, но не знали, что это был Димка. В конце концов, он и сам осознал, что ничего хорошего от его затеи не получится. В конце этой части он запел: "Конечно, жить неинтересно, если ты - пустое место". Такова первая часть. Была ещё и вторая. Димке надо было написать сочинение. Он ленился. В это же время его сестра тоже писала сочинение. Димка решил у неё списать. И вот он пишет: "Я надела своё платье с оборочками". Мальчик, и вдруг платье с оборочками? Это просто смешно. Но мне этот спектакль был интересен ещё и потому, что в нём прозвучали песенки, которые я слышал по радио ещё задолго до того, как сейчас послушал спектакль. Здесь прозвучали такие песни: "Это песня про лентяя (Запятая)" и "Всегда у всех, кто трудится, мечта любая сбудется". Эти песни напомнили мне о моём собственном детстве, в частности, о первых годах обучения в школе о поездках в Москву, которые происходили в те годы. На радио были записи конца 40-х годов, в которых участвовал Николай Литвинов, спевший, в частности, вторую из двух приведённых мною песен. Здесь же это была более современная театральная постановка. Но то был детский спектакль, просматривая который, я от души веселился.
А вот уж теперь приступаем к описанию второй четверти девятого класса.
14. Начало второй четверти
Итак, 10 ноября началась вторая четверть учебного года. В плане событийном большим обилием она не отличалась. Были учебные и трудовые будни. Впрочем, одно событие всё же произошло. Об этом событии мы в дальнейшем будем говорить.
Уже стало своеобразной традицией то, что в начальном разделе о каждой учебной четверти я рассказываю о поведении Баськи. Но сейчас ничего особенно выдающегося она не сотворила. Зато у меня появилось видение. Теперь видения являлись на уроках, например, на уроках физики.
Итак, первое видение: маленькая девочка сидит за столом. Её недавно покормили. Но она не спешит уходить из-за стола. С другой стороны, ложка ещё лежит на столе. Она берёт эту ложку и принимается стучать ею по тарелке. Она повторяет это действие много раз. Это действие ей нравится. Через много лет я увижу нечто подобное в реальности.
Второе видение связано с поведением кота. Этого кота в природе нет. Я его придумал сам. Итак, этот кот находится в подвале. Скорее всего, хозяева его туда удалили. Но он не пропал, потому что есть ещё много добрых людей. Они его подкармливают. Как раз ему принесли банку сметаны и банку варенья. Он может долго есть эти продукты. А сейчас он просто стучит по каждой из этих банок передними лапами и чмокает губами. Это действие повторяется много раз и складывается в песенку:
"Котя, котя мой родной
Ты почмокай, дорогой
Ты почмокай, дорогой
нежной губочкой".
15. Успеваемость во второй четверти
На уроках алгебры мы продолжали решать задачи, приводящие к квадратным уравнениям. Если в первой четверти мы решали приведённые квадратные уравнения, то теперь начали решать уравнения общего вида. В целом в этой четверти многочисленные контрольные и проверочные работы давались мне всё-таки довольно легко. В четверти я получил по алгебре 4.
На уроках геометрии мы продолжали изучать тему "Пропорциональные отрезки, подобие фигур". Была рассмотрена лемма о подобном треугольнике, полученном в результате проведения прямой, параллельной одной из сторон треугольника. Заметим, что в учебнике И.Н.Никитина, по которому мы в то время занимались, этой леммы, да и некоторого другого материала, важного для нашего курса, не было. Но было выпущено приложение - дополнительный материал к учебнику геометрии. Вот по нему эту лемму я и учил. Но дело не только в лемме. По этой теме писали контрольную работу. Но нет ничего худшего в моей школьной жизни, чем контрольные по геометрии. Надо было решить задачу. Сразу скажу: я её не решил. Но я не сидел без всякого дела, надеясь на какое-то неизвестное чудо. Я пытался рассуждать, пытался найти решение. Но потерпел неудачу. Таким образом, впервые получил по геометрии 2. Был обстоятельный разбор (Нина Андреевна занималась со мной индивидуально). Я объяснял ей свой ход решения. Но оказалось, все мои построения были с самого начала ошибочными.
Далее мы изучили тему "Линейные соотношения в прямоугольном треугольнике", которая прямым образом примыкает к теореме Пифагора. В прошлом году мы уже изучали эту теорему. Но существует множество её доказательств. Мы изучали геометрическое доказательство. А сейчас мы рассмотрели алгебраическое доказательство. Мне представляется, что этот вариант доказательства проще, чем геометрический. Вслед за этим была рассмотрена тема "Пропорциональные линии в круге". Здесь практически всё то же самое, разница только в терминологии, поскольку речь идёт о круге и связанных с ним элементах. Так применительно к прямоугольному треугольнику говорилось: "Квадрат высоты равен произведению отрезков гипотенузы", а в круге речь идёт о перпендикуляре, проведённом из центра окружности на диаметр (апофема) и проекциях. На эту тему тоже состоялась контрольная работа. На этой работе надо было решить задачу, которую я запомнил на всю оставшуюся жизнь. Именно "Сторона прямоугольника равна A. Определить радиус описанной окружности". На самой работе я эту задачу не решил. И закономерно получил 2 (уже вторая "двойка" за четверть). Но снова Нина Андреевна позанималась со мной. Эту задачу мы решили, подробно разобрали едва ли не каждое действие. Это и привело к тому, что задача запомнилась мне, так что при случае я её упоминал и предлагал другим. В целом моя успеваемость по геометрии в этот период была не блестящей. В четверти я получил по геометрии 3.
На уроках физики продолжали изучать раздел "Динамика" ("Законы движения"). Рассмотрели: понятия "Масса", "Сила", второй и третий законы Ньютона, закон Гука. Была контрольная работа. Но всё-таки больше было теории. В результате в четверти я получил по физике 4.
Значительную часть четверти на уроках химии мы занимались решением задач. Из теоретических вопросов здесь был рассмотрен закон Авогадро. В середине четверти мы приступили к изучению главной темы года - "Периодический закон и периодическая система химических элементов Д.И.Менделеева". Именно в этот период рассмотрели основную часть курса химии нынешнего года. Но, в то же время, несмотря на то, что ещё в прошлом году я проявлял интерес к периодическому закону, материал, как это ни странно, оказался для меня сложным. Так случилось, что именно этот вопрос пришлось отвечать. Ответил я средне. В итоге получил за ответ 3. Но общий итог всё-таки был положительный: в четверти я получил по химии 4.
На уроках русского языка продолжали изучать тему "Обособление". Однако в этой четверти мы не так много внимания уделяли русскому языку - больше литературе. Но, тем не менее, программу выполняли добросовестно. Из важных событий, происшедших за этот период, следовало бы упомянуть о необычном диктанте. Оказывается, Надежда Николаевна продиктовала нам начало рассказа А.М.Горького "Челкаш". Сам этот рассказ мы будем изучать через два года. Вот когда этот диктант мог бы пригодиться. Но я ещё не научился хранить информацию (вот уже когда нужен был бы компьютер). Но, увы, компьютеров не было даже в школах, писали на тетрадях. А тетради могли исчезнуть в любой момент. Да и сами ученики отличались нерадивостью (это я могу сказать и о себе). Короче, тогда мы не приготовили требуемый материал. И вот Надежда Николаевна вторично продиктовала нам литературный источник - начало рассказа "Челкаш". В четверти я получил по русскому языку 4.
А первые уроки литературы начались в отсутствии Надежды Николаевны. Дело в том, что в очередной раз нужно было везти её дочь Машу в Кисловодск. В этот период уроки вела Тамара Александровна. Мы начали изучать творчество английского поэта-романтика Джона Гордона Байрона. Нам читали его поэму "Корсар". Когда я пришёл на занятия, поэму уже дочитывали. Но я знал, что некоторые произведения Байрона были изданы по Брайлю ещё в 1966 году. И вот я взял в библиотеке этот сборник и начал читать. Кроме всего прочего, я нашёл, что это даже интересно. "Корсар" - это поэма о Турции. Точнее, героем её был англичанин (Конрад). Он во главе отряда единомышленников (не знаю, можно ли их назвать пиратами) совершил поход в Турцию во имя того, чтобы доказать своей возлюбленной Медоре свою любовь. Но Медора равнодушна к нему. Вот тогда-то он со своим отрядом совершает пиратский поход в Турцию. Но потерпел поражение. Большинство его сотоварищей казнено. Он же остаётся жив. В него влюблена Гюльнара, одна из жён Сеид-паши. Любовь её оказывается настолько сильна, что она готова на всё. Она даже убивает пашу, чтобы вместе с Конрадом бежать. Но Конрад верен своей возлюбленной. И он возвращается в Англию к ней. Но она по-прежнему равнодушна к нему. И вот он, подавленный горем, умирает. Но меня привлекли морские сцены и то, что он находился в Турции. Оказалось, что я люблю море, особенно тёплое (вот и Чёрное море тоже). Но Турция - это, возможно, и Средиземное, и Мраморное море. Словом, и эта страна манила меня. Только в 2009 году довелось побывать там. Но, как ни странно, я ни разу не вспомнил ни Байрона, ни Корсара. Выходит, и такое тоже бывает.
А потом было короткое изучение этого произведения. Впрочем, сочинения не писали.
Далее изучали его поэму "Паломничество Чайльд-Гарольда". Это большое сочинение оставило у меня совсем другое впечатление. Было обозначено, что герой поэмы совершает паломничество (а, по существу, путешествие) из Англии в Испанию и Албанию. И та, и другая страна мне была интересна. Хотя с Испанией мы в ту пору политических контактов не поддерживали (в стране ещё была диктатура Франко), но культурные контакты всё-таки существовали: испанские исполнители эстрадной песни, Рафаэль и Миччел периодически даже приезжали в нашу страну. Записи других испанских певцов передавались в программе "Музыкальный глобус". Словом, несмотря на "железный занавес" отзвуки событий, происходивших в Испании, до нас доходили. И уж совершенно загадочной страной представлялась Албания. Помню, что о существовании этой страны впервые узнал в 1966 году, но не более того. Потом узнал, что руководство албанской партии труда полностью подпало под влияние китайского руководства. А потом вообще стало известно, что с Албанией мы вообще не поддерживаем дипломатические отношения, а поздравления с революционными праздниками посылаются в Москву на Главпочтамт. Но всё же один источник информации об этой стране существовал: это радиостанция, вещавшая и на русском языке. Но эта радиостанция с самого начала ведёт антисоветскую антироссийскую пропагандистскую работу, которая приводит к разрушению нормальных отношений между людьми. И только в последние годы некоторое потепление отношений начинается в 90-е годы, когда открылась реальная возможность ездить в эту страну. Но мы до неё не доехали. Но вернёмся к поэме "Паломничество Чайльд-Гарольда". С содержательной точки зрения, это сложное многоплановое сочинение, которое перемежается лирическими отступлениями и философскими рассуждениями, никак не связанными с содержанием самого произведения. Полагаю, что включение этого произведения в учебный план было ошибкой. Его надо читать не спеша, размышлять, тогда как учебность предполагает чёткость и однозначность суждений. Самым главным мероприятием, связанным с изучением этого произведения, было разучивание наизусть одного весьма значимого фрагмента - прощание Чайльд-Гарольда с родиной. И тут оказалось, что имел значение перевод всего произведения. Дело в том, что поэтический перевод необязательно является дословным. Более того, в 99% случаев он не является таковым. Это и понятно: дословный перевод поэтического произведения может быть не стихотворным. По этой причине поэту-переводчику часто приходится обращать внимание не столько на дословность перевода, сколько на настроение произведения (у немцев такой перевод имеет название "Nachdichtung". Мы уже имели возможность познакомиться с таким переводом. Таким было стихотворение Гёте (Goethe), первая строка которого звучала по-немецки "Uber allen Gipfeln ist Ruh". Дословно это переводится как "Над всеми горными вершинами тишина". Конечно, дословный перевод не будет здесь поэтическим. Один из примеров поэтического перевода показывает здесь Лермонтов: "Горные вершины спят во тьме ночной". Что же касается поэмы Байрона "Паломничество Чайльд-Гарольда", то нам довелось работать с тремя поэтическими переводами. И авторы этих переводов достаточно хорошо известны. Это Шенгели, Фишер, Левик. Разница переводов как раз обнаруживается на примере этого фрагмента. Первая строка во всех трёх переводах звучит одинаково: "Прощай, прощай, мой край родной, исчез в лазури вод". А уже со второй строки чувствуется разница: в первых двух случаях: "…ревёт прибой, и чайка воздух рвёт". А в третьем случае начало этой строки звучит так: "И берег Англии пропал". Возможно, при более детальном исследовании обнаружится и другое различие. И вот случилось так, что в брайлевском издании был перевод Шенгели, у Тамары Александровны - Фишера, а у Надежды Николаевны - Левика. Именно этот последний она и велела использовать. Но воспитатель не стал вдаваться в такие литературные тонкости. Большая часть наших ребят выучила этот отрывок по переводу Фишера, который был у Тамары Александровны. Я попробовал учить с брайлевского варианта, но отрывок достаточно большой, запомнить его было крайне сложно. А Надежда Николаевна была не довольна. И, кажется, не зачла этот ответ. Но для неё это обернулось поражением. Ребята не поняли разницы переводов (для этого нужно быть достаточно зрелым эрудированным читателем, а не шагнувшим из детского сада в школу, как у нас до сих пор изучалась литература. Поражение Надежды Николаевны выразилось в том, что она оттолкнула учеников от большой литературы. Из-за такого вот буквоедского отношения они её воспринимают как занудного начётчика, ставящего букву выше понимания ещё недавним ребёнком литературного произведения. Этим она возбудила ненависть. А большинство и литературу стало считать ненавистной. Но не все. Вот я на этот путь не стал. Но и мне тоже было не по себе.
По "Паломничеству Чайльд-Гарольда" мы сочинений не писали. Но было и третье произведение - пьеса "Каин". Чтобы оценить её содержание и её значимость, надо познакомиться с Библией, с "Ветхим заветом", с книгой "Бытие". Но до таких высот нам было ещё очень далеко. Поэтому в данном случае ограничились короткой записью в конспекте. На том изучение творчества Байрона закончилось.
С этого момента мы вернулись в лоно русской литературы и, по крайней мере, до конца года из него не выходили. Именно в это время изучали комедию А.С.Грибоедова "Горе от ума". Думаю, что не будет преувеличением, если я скажу, что знакомиться с ней мы начали едва ли не с раннего детства. Это объясняется тем, что в тексте комедии (стихотворном) немало реплик героев, которые впоследствии стали крылатыми выражениями. Вот, например, с самых детских лет я слышал: "Счастливые часов не наблюдают". Или ещё пример: по крайней мере, с третьего класса я слышал от мамы: "Читай не так, как пономарь, а с чувством, с толком, с расстановкой". Это и менее известные, но не менее значимые другие выражения подобного рода. Так на замечание Фамусова "Я вам скажу, едва такая сыщется столица, как Москва" Скалозуб ответил: "Дистанции огромного размера", и это тоже стало крылатым выражением.
Главный упор был сделан на заучивание наизусть монологов главных героев: Фамусова "Вкус, Батюшка", Чацкого "А судьи кто?", "Французик из Бордо", "Не образумлюсь, виноват". Не довелось услышать спектакля по этому произведению. Это событие для меня произошло лишь в 1974 году. Таким образом, моё знакомство с этой комедией происходило на основании чтения родителей, а также моего чтения соответствующего раздела учебника Громова. Два монолога я ответил. И вот в первых числах декабря Надежда Николаевна дала задание - составить план "Личность Чацкого". Мало того, что это задание было дано в праздник (кстати, это тоже её излюбленный приём). Но тут проявился и такой момент: мы не знали, что такое "личность" литературного героя. Почему Надежда Николаевна отказалась от использования слова "образ" при характеристике героя? Ответ на вопрос так и остался непонятным и неразгаданным. В то же время, не было указаний о том, что разумеется под словом "План". Ведь до сих пор мы понимали под планом лишь заголовки отдельных частей работы. Теперь же выходило, что прежнее представление должно быть пересмотрено: теперь в план могли включиться (но необязательно) более полные характеристики героя, цитаты из произведений. Иными словами, нужно было составить развёрнутый цитатный план. Но тогда такого методического разъяснения не было, а сами мы, выходит, ещё не созрели для принятия самостоятельного решения на сей счёт. Этот план я написал на 3.
Следующим этапом изучения комедии "Горе от ума" была проработка статьи И.А.Гончарова "Мильон терзаний". Эту статью нужно было законспектировать. Это уже первая самостоятельная работа, которая, однако, должна была бы стать предметом учебной деятельности. Это значит, что первый конспект всё-таки должен был быть написан на уроке, чтобы ученики понимали, как нужно подходить к отбору цитат и отдельных положений, которые могут быть зафиксированы в конспекте. Позже много доводилось читать и слышать, о так называемых школярских конспектах, состоящих из одних цитат. Справедливо отмечались их недостатки. Говорилось, что к этому вопросу надо подходить обдуманно. Но дальше разговоров дело так и не продвинулось. Говорили, что этому не учат. Поэтому получалось, что каждому здесь приходилось вариться в собственном соку. Но в том-то и дело, что дальше голого цитирования я ни до чего додуматься не мог. Между тем, подумать следовало: ради чего я пишу конспект этой статьи? Мы даже не могли (или не хотели?) задуматься об этом. Как и ко всякому заданию, к этому мы подходили формально, по-детски, по-школярски: нам задали написать конспект статьи Гончарова "Мильон терзаний", мы и пишем. Между тем, не так трудно было бы сообразить: мы пишем конспект для того чтобы ответить по произведению. А это значит, что одних цитат здесь недостаточно. Надо не спеша почитать, посмотреть, подумать над теми вопросами, которые поставил перед нами учитель и попытаться найти в тексте статьи ответы на эти вопросы. Но эти ответы должны быть сформулированы нами самими, мы их должны выразить своими словами, а цитата может быть рассмотрена лишь как подтверждение наших мыслей или их иллюстрация. Понятно, что для такой работы нужно время, но его-то как раз и не хватало.
Но тут есть ещё один, не менее интересный вопрос: может ли ребёнок (а ученик даже девятого класса - это всё-таки ещё ребёнок) адекватно оценить поступки взрослых (ведь теперь он имеет дело с литературой, в которой главными героями являются уже не его сверстники, а взрослые люди?) С точки зрения авторов методик, может. Каким же образом? Внятного ответа мы не находим. Но я о себе могу сказать: все наши письменные работы до сих пор основывались на пересказе литературного произведения, а потому, скорее, должны были бы называться изложениями, а не сочинениями. Сочинение - это такое литературное произведение, которое от первого до последнего слова придумано автором. При этом и тема тоже должна исходить от самого автора. А если уже тема задана, то произведение уже не является собственно сочинением. А чем же оно является? Изложением? Но мы ведь только что сказали, что изложение - это пересказ. Надо развиваться дальше. Надо добиваться того, чтобы наша письменная работа не просто фиксировала события, либо действия героя, но и анализировала, предпринимала попытку ответить на вопрос, почему герой совершил такое, а не иное действие, каковы мотивы его поступков. Но тут уже чистого пересказа недостаточно. Нужны более конкретные подкрепления. Цитирование в данном случае является важнейшим условием, которое служит доказательством достоверности суждения ученика. Но одновременно необходимо читать критические статьи, раскрывающие различные стороны, грани произведения, помогающие читателю разобраться в психологии героя. Нередко выдержки из критических статей бывают пространными. И может получиться вплетение этих выдержек в текст сочинения. Одновременно у ученика может появиться комплекс. Он стыдится своего "детского лепета", то есть, того самого пересказа, к которому он привык за все предшествующие годы. В результате у него может появиться страх обнаружить свою отсталость. Последнее может выразиться в отказе прочитать на уроке свою работу. Но одновременно он может укрепиться в убеждении в том, что он никогда не достигнет более высокого уровня развития своих литературных творческих способностей. Так это было у меня.
И вот настал день, когда надо было выбрать тему для сочинения. Темы были предложены следующие:
"Фамусовская Москва в комедии";
"Проблема ума в комедии";
"Чацкий как герой комедии и как герой нового времени";
"Чацкий и Софья".
Специально для Вити Ильина Надежда Николаевна дала тему "Один день Чацкого".
И вот тут я замечаю за собой некоторый, как бы мы сказали сейчас, "прагматизм". Ну, конечно же, тогда таких слов мы не знали (разве, что, может быть, Саша Вавилов знал). Ну, а если проще, то могу сказать: всё-таки искал для себя лёгких путей. Так вот, если руководствоваться этим принципом, то вполне понятно, почему я сразу же отбросил тему "Проблема ума в комедии", хотя Надежда Николаевна сказала: "Экзаменационная работа" (заметим, кстати, что экзамен по литературе мы сейчас не сдаём, сейчас сдаём изложение и русский язык (устно), а литературу будем сдавать в одиннадцатом классе).
Дальше тема "Фамусовская Москва в комедии". Казалось бы, лёгкая тема. Однако, по выражению самого Грибоедова, там "двадцать пять глупцов на одного умного". Ну, подсчётами количества героев литературного произведения никогда не занимался (хоть бы содержание понять), но было ясно, что уж этого много. Вообще заметил, что коль скоро речь идёт о сочинении домашнем, то наиболее оптимальный вариант - писать сочинение, когда герой либо один, либо два героя, исповедующие диаметрально противоположные взгляды, принадлежащие к разным поколениям.
Групповая же характеристика слишком объёмна, хотя такое сочинение вполне возможно разделить на микросочинения, в которых рассказывалось бы об отдельно взятом герое. В дальнейшем нам доведётся писать и такого рода сочинения. Но это не нынешний случай. Я мог бы писать либо "Чацкий и Софья" или "Чацкий как герой комедии и герой нового времени". Когда я пришёл из школы, папа прочитал мне своё сочинение "Чацкий - выразитель идей декабристов". Мне показалось это сочинение подлинным шедевром мировой литературы: блестящий стиль, чёткие отточенные формулировки - достойны самых высоких оценок. То, что всё это может быть откуда-то списано, тогда не приходило мне в голову. Однако прямо в тот день я ещё не начинал писать сочинение. Вообще нахожу, что идеальные дни для написания домашних сочинений - это суббота и воскресенье. И вот наступило воскресенье. И тут без каких-либо околичностей папа стал диктовать мне своё сочинение. По ходу дела мне пришлось спрашивать кое-что. Например, я не знал, как пишется название французского города, который упоминается в комедии - Бордо (после буквы "Б" Пишется буква "О" - я этого не знал, так как брайлевского текста комедии не видел, а потому пришлось об этом спрашивать). Так мы написали это сочинение. Разговор о нём у меня произошёл уже в третьей четверти, да не в классе, а в вестибюле вскоре после того как бабушка пришла за мной. Надежда Николаевна всё поняла. Поэтому она спросила меня, у кого я списал это сочинение. А я клялся и божился, что писал его сам. В конце концов, я сумел проявить красноречие (о котором даже не подозревал), и, как будто, Надежда Николаевна мне поверила. В результате за это сочинение я получил 4, 5.
Ближе к концу четверти мы приступили к изучению творчества Пушкина. Но основная работа здесь происходила уже в третьей четверти. Сейчас же я получил по литературе 4.
На уроках истории мы продолжали изучать Новое время. Мы рассмотрели историю чартистского движения и парламентскую реформу в Англии, утопический социализм (Сен-Симон, Фурье, Оуэн), историю Латинской Америки, Индии, Китая, гражданскую войну в США. В то же время, мы начали знакомство с основами марксистско-ленинского учения. Особое внимание уделялось "Манифесту коммунистической партии" Маркса и Энгельса. Этот труд (точнее, две первые его главы) надо было законспектировать. У бабушки было ещё старое издание "Манифеста". По нему мама мне его и читала. Медленно, но верно происходило конспектирование первой главы "Буржуа и пролетарии", а вторую главу конспектировали на уроке (Нина Фёдоровна диктовала).
Было у нас короткое и достаточно схематичное знакомство с главным трудом Маркса - "Капиталом". Здесь писали письменную работу. Так случилось, что я получил 3, потому что не слишком хорошо понял объяснения Нины Фёдоровны. Тем не менее, в четверти я получил по истории 5.
В заключении этой заметки хотел бы сказать о двух последних уроках истории. Поскольку программу четверти мы выполнили, наш народ проявил пытливость. Вера Пакконен вопросила: "Почему мы не изучаем историю Вьетнама?" В самом деле, все эти годы Вьетнам вследствие продолжающейся американской агрессии и той борьбы, которую вёл вьетнамский народ против агрессоров, а, в конечном счёте, за объединение страны, Вьетнам был у всех на устах, а школьная программа фактически никак эту историю не отразила. Нина Фёдоровна пообещала: "На следующем уроке будет вам история Вьетнама". И вот так и произошло. Конечно, сведения могли быть из "Всемирной истории", из различных энциклопедий. Это была именно большая историческая лекция, охватывавшая и глубокую Древность, и Средние века, и период колониального господства Франции над этой страной и над всем Индокитайским полуостровом и, наконец, современную борьбу стран Индокитая против американской агрессии. И остаётся только сожалеть, что не было тогда магнитофона, потому что такой материал всё-таки для большинства из нас был малодоступен. Тем не менее, мы можем сказать о том, что так блестяще завершилась вторая четверть, а вместе с ней первое полугодие этого учебного года. Но продолжим наш рассказ об успеваемости по другим предметам.
На уроках биологии мы продолжали изучать анатомию, физиологию и гигиену человека. Теперь предметом нашего изучения было пищеварение. Но куда больший интерес представляли рассказы о деятельности Павлова, о его знаменитых собаках и прочем, что с этим было связано. Этот материал был созвучен тем вопросам, которые возникали у меня по поводу собак. В какой-то момент представил себя среди них, этакие собачьи ясли или детский сад. И как раз на этой почве возникали видения, героями которых были собаки. В моём воображении они чмокали губами, облизывали любые предметы, находящиеся в поле их зрения, друг друга. В какой-то мере это помогало изучать материал. В четверти я получил 4.
Иначе ситуация сложилась с географией. Изучали экономику социалистических стран: ГДР, Чехословакия, Болгария, Венгрия, Румыния. В четверти я получил по географии 5.
А теперь я хотел бы сказать о "другой" "географии", о "географии", в которой не было ни географических карт, в ней ничего не говорилось ни о географическом положении, ни о рельефе и полезных ископаемых, ни о климате, ни о внутренних водах и природных зонах, ни о странах, ни об экономическом и политико-административном устройстве. Но я здесь перечислил всё, чем занимается география, если иметь в виду учебный курс. В чём же дело? А дело в том, что с некоторых пор Борис Иванович стал читать нам на уроках географии книги, которые прямого отношения к географии не имеют. Вообще-то это началось ещё в первой четверти. И началось, вроде бы, с книги всё-таки на географическую тематику. Так он читал нам некоторые страницы книги, в которой рассказывалось об экспедициях по добыче Колымского золота. Потом была ещё переводная зарубежная книга "В поисках Нигера". Один раз он прочитал выдержки из книги шведского автора, в которой рассказывалось об Антильских островах, той их части, которой, по мандату Лиги Наций, владела Швеция. Это казалось совершенно невероятным. Ведь Швеция находится в Северной Европе (Скандинавский полуостров), а Антильские острова - в Карибском море. Но, видимо, деятельность Лиги Наций, дававшей, судя по всему, мандаты на управление теми территориями, которые ещё не стали колониями более могущественных стран, видимо, допускала и такой расклад сил. Всё это ещё можно было понять, потому что все эти книги имели отношение к географии, причём как к физической, так и к экономической. А во второй четверти он вначале пересказывал книгу эстонского писателя Ахто Леви "Записки Серого Волка". А потом ребята упросили его, чтобы он стал эту книгу читать. Любопытно и достойно внимания, если иметь в виду его характеристику как педагога, то, как началось это чтение. Как оказалось, эта книга была в учительской в столе, который занимал он. Пойти туда сам он не решился, но послал одного из учеников. Тому наказал: "Скажи, если будут спрашивать, что пошёл за картой". То есть, получалось, что он должен обмануть других учителей, что не за посторонней книгой идёт ученик, а за географической картой. Выходит, учитель показывает ученику дурной пример, учит его лгать. Вот уж этого допустить было никак нельзя. А так как никто из учеников этого обмана не огласил (им это было невыгодно), то я чувствовал себя не слишком-то уверенно. Пока я рта не открывал, решил посмотреть, как и что будет. Между тем, книга читалась на каждом уроке. Вместо того чтобы, как положено, рассказывать следующее задание, Борис Иванович читал "Записки Серого волка". Нет, что и говорить, разные книги нужно читать. И "Записки Серого волка", но не на уроках же географии, а в свободное время. Но, видимо, Борис Иванович думал иначе. Так продолжалось всю вторую половину четверти и начало третьей четверти. И это ещё не конец истории. О нём мы расскажем в дальнейшем.
На уроках немецкого языка первостепенное значение имела разговорная тема. Она называлась "Ein TheaTerBesuch" ("Посещение театра"). К самому театральному действию это не имело никакого отношения. Обычно имелось в виду назвать автора пьесы или оперы, место проведения спектакля, где приобретают билеты, где встречаются и т.д. Хотелось бы рассказать ещё об одном эпизоде, связанном с прохождением этой темы. Ведь надо было составить устный рассказ о посещении театра. Я не успел подготовить этот рассказ (много других уроков было). Но не хотелось и лишней "двойки". И вот я пошёл отвечать. Отвечал не слишком уверенно. Валентина Фёдоровна уже решила, что поставит мне "двойку". Но я героически продолжал сражаться. Однако тут меня подвёл слух. Как раз в этот день (пятница) по радиостанции "Ленинград" на волне 266,9 м будут передавать спектакль по пьесе Чехова. Название мне ни о чём не говорило, но я понял его, как "Дядя Валя". Я так и сказал. А Валентина Фёдоровна поправила меня: "Не Валя, а Ваня" (стало быть, пьеса называлась "Дядя Ваня" - как оказалось, это сцены из деревенской жизни, одна из самых популярных пьес Чехова. За тот ответ я получил-таки 4 (с "двойкой" номер не прошёл: я этого не допустил). Кульминацией всей работы было классное сочинение "Ein TheаTerBesuch". Его я написал на 4. В четверти получил по немецкому языку 4.
На уроках труда продолжали работать в механической мастерской. Теперь я осваивал работу на ручных прессах. С одной стороны, это гибка петли под углом (предварительная и окончательная гибка). Не могу сказать, что всё здесь было одинаково хорошо. Всё-таки поставить деталь в станок - это целое искусство. Но разница заключалась в том, что здесь можно было контролировать: если деталь поставлена в станок неправильно, то станок не сработает. Следующая операция - отжимка кольца ножниц. Это работа мало того, что ручная, да ещё и работать надо стоя (всё-таки за электрическими станками мы обычно сидели). Но я лишь приступил к её освоению.
На электросборке у Валентина Зиновьевича продолжал закручивать планки. В среднем удавалось обработать 40- 50 планок. В четверти я получил 4.
17. Культурная жизнь во второй четверти
На занятиях по баяну я продолжил разучивать сонатину До-минор Бетховена. Закончил четвёртую и пятую части. Затем занялся подготовкой к зачёту.
Зачёт состоялся в середине декабря. Я играл следующие произведения:
М. Огинский. Полонез;
Л. Бетховен. Сонатина До-минор.
Зачёт сдал на 5.
На занятиях по теории музыки продолжал изучать тему "Полутона и тона". Снова выполнял задания. Далеко не всегда это было легко. Здесь могут быть несоответствия между теорией и практикой в том смысле, что на практике такой ноты нет, а в теории она существует, и надо понять, с чем на самом деле мы работаем. Не всегда это получалось легко. Случалось, и "двойку" мог получить. Однажды Евгений Петрович сказал моей бабушке: "Он мне надоел". Допускаю, что это он мог сказать, потому что был расстроен таким вот моим поведением. Но ни об одном из учеников он так не говорил. Каждому он пытался уделить внимание. Так что подобного рода высказывания следует понимать как временные и не придавать им особого значения.
Следующая тема, которую мы рассматривали - "Гаммы". На первый взгляд, казалось бы, что о гаммах говорить? Это механические упражнения, которые должны предшествовать серьёзным занятиям. Ан нет, есть, оказывается, и здесь свои нюансы. Так, например, раньше, когда я занимался в кружке рояля (третий класс), мы впервые ввели минорную гамму. Так в мажоре основной базовой гаммой является До-мажор. А в миноре - Ля-минор. Мажорные гаммы мы изучали только натуральные. А вот минорные гаммы мы учили трёх видов: натуральная, гармоническая и мелодическая. И вот уже в этом году, когда я изучал гаммы в рамках курса теории музыки, вдруг оказалось, что вышеуказанные три типа гамм есть и в мажоре, то есть, гаммы натуральная, гармоническая, мелодическая. Впрочем, в мажоре гармонический и мелодический типы гамм никакой новой информации не несут. Новым здесь является сам факт существования в мажоре всех трёх типов гамм. Надо было каждый из них уметь различать. Но не всегда это было легко. И я с переменным успехом выполнял задания. Так медленно, но верно мы эту тему изучали.
5 декабря 1972 года в Театре оперы и балета имени С.М. Кирова мы смотрели балет композитора Червинского "Гамлет". Музыка современная, довольно необычная. Деталей привести не могу. Должен сказать, что-то было моё последнее посещение Театра оперы и балета имени С.М. Кирова. Пройдут годы, и только в 1984 году наши посещения этого замечательного театра будут продолжены.
В конце ноября в Большом зале филармонии мы были на органно-вокальном вечер. В нём приняли участие:
Нина Оксентян (орган);
квартет имени С.И. Танеева;
Ирина Богачёва (меццо-сопрано).
Здесь была достаточно обширная программа. Мы слушали произведения
И.С. Баха (пассакалия и фуга до-минор, из "Страстей по Матфею");
Г.-Ф. Генделя (из оратории "Ксеркс);
Мартини "Восторг любви";
Бетховена ("Гимн песнопению");
Каччини "Ave Mаriа".
На бис была исполнена "Колыбельная" В. Моцарта.
Интересно, что здесь я впервые услышал её в сопровождении органа. Это ещё лишний раз говорит о том, насколько велик и могуч орган. Фактически нет такой музыки, которую нельзя было бы исполнить на нём. Всё звучит на нём великолепно. В целом концерт мне понравился. В дальнейшем мы ещё раз послушаем эту же программу, но и тогда я испытаю большое удовольствие. Об этом речь впереди.
1972 год - юбилейный. Отмечалось 50-летие образования СССР. И что бы сейчас ни говорили, со всей ответственностью заявляю: это был великий праздник. Весь коллектив нашей школы тоже готовился к нему. Наш класс представлял Грузию. Основным нашим номером была знаменитая "Песня о Тбилиси" Ревата Лагидзе на стихи Петра Грузинского. Запев мы пели на русском языке, а припев выучили на грузинском (благо тогда во всех языках народов СССР алфавиты были на основе русского алфавита - кириллица. Должен сказать, что звучит припев на грузинском языке довольно красиво. Я думаю, что грузинский язык так же красив, как и испанский.
На вечере я также должен был прочитать стихотворение Тициана Табидзе. Но так случилось, что на итоговую репетицию я не попал, так как именно в это время неожиданно произошло дополнительное занятие по математике. Должен сказать, что мои одноклассники негодовали по поводу моего отсутствия. Но я думаю, что в данном случае непосещение культурного мероприятия (при том, что я признаю его важность) - всё же меньшее зло, чем если бы я отказался от учебного занятия, тем более, что оно было индивидуальным (а я в такого рода занятиях всё ещё нуждался). Тем более, что, кроме припева, в тот момент я ещё ничего и не подготовил.
Основные же события происходили в середине декабря. Именно в этот момент состоялся большой праздничный концерт. Мы как бы совершили путешествие по всей нашей необъятной стране на самолёте. А по ходу этого "путешествия" каждый класс представлял одну из союзных республик. Особенно хорошее впечатление произвели учащиеся подготовительного класса, певшие молдавскую песню на молдавском языке, узбекская мелодия, белорусская народная песня "Рушники" из репертуара ансамбля "Песняры", стихи Тараса Григорьевича Шевченко на украинском языке. А в заключение все пели песню И.О.Дунаевского "Широка страна моя родная" из кинофильма "Цирк". А один из учащихся (похоже, это был Володя Жимайтис) пытался прямо на ходу сочинить свои стихи к этой песне. Смысл этих стихов заключался в том, что вот и прошёл этот вечер, и какие мы молодцы, что этот вечер провели. И это было радостно. Действительно, вечер прошёл хорошо.
18. День рождения мамы
Наступили зимние каникулы. Они обещали быть весёлыми. Мы увидим, что не во всём наши надежды оправдались. Но всё-таки начало было весёлым.
28 декабря - день рождения мамы. Было настоящее торжество. К нам пришла Людмила Николаевна. Встреча с ней была сердечной. Не так давно Людмила Николаевна купила приёмник "ВЭФ". В те годы он считался одним из самых лучших в нашей стране. Я искал приёмник, который "ловил" бы Минск, так как Белоруссия прочно укоренилась в моём сознании. Я спросил у Людмилы Николаевны, "ловит" ли её приёмник Минск. А она сказала, что так глубоко в это не вникала. Сама же она предпочитает слушать либо "Маяк", либо "Голос Америки", когда его не глушат. Значит, полной уверенности нет. Стало быть, надо думать о приёмнике "Океан". А сейчас мы слушали пластинку "Мировая эстрада". В ней были рок-композиции. Была одна из них, название которой в переводе с английского звучит, как "Дайте власть народу". Как папа сострил, "левацкая песня". Но мне этот призыв "Дайте власть народу" казался вполне естественным.
А ещё я впервые узнал, что напитки пьют со льдом. До этого я только об этом читал, например, в романе Флетчера Нибела и Чарлза Бейли "Семь дней в мае", а теперь я воочию это увидел. Значит, можно сказать и так: мы постепенно движемся в сторону западной цивилизации. И вот мамина мечта в какой-то мере сбылась.
19. Микроболезнь
Прошёл мамин день рождения. Мы очень хорошо повеселись.
Утром следующего дня я почувствовал недомогание. Ломило кости. Когда измерили температуру, оказалось, что она очень высокая - 38,5. Но поначалу никаких других симптомов не было. А через некоторое время случилось расстройство желудка. Так в самом начале стали принимать меры. Бабушка лечила меня всеми подручными средствами.
Сейчас эта микроболезнь была весьма некстати: ведь мы собирались поехать в Москву.
Почти два дня я лежал. За это время, как будто, вылечился. Можно сказать, прямо с постели поднялся, и мы поехали в Москву. Вот теперь об этой поездке и расскажем.
20. Поездка в Москву на зимних каникулах
Я пришёл в норму только к вечеру накануне нашего отъезда в Москву. Поел вместе со всеми. Вещи уже были сложены. И мы пустились в путь.
Ехали на такси. Только выехали, как шофёр объявил, что в баке бензина мало, надо заехать на заправку. Но там уже было закрыто. Все попытки шофёра завести мотор закончились неудачей. На счастье, подошло другое такси. Мы быстро выгрузились, перегрузили вещи и пересели в это такси. И так понеслись. Шофёр на русском языке, то есть, с применением некоторых непечатных слов прокомментировал потуги незадачливого коллеги. Но, как бы там ни было, мы всё-таки благополучно приехали на вокзал.
Поезд уже стоял. Мы сели в вагон. А через некоторое время отправились.
Наш вагон был первый, а потому все сотрясения, связанные с продуванием тормозной системы локомотива, достались, прежде всего, нам. Это до некоторой степени было неприятно. Это особенно отчётливо чувствовалось на остановках.
Итак, мы ехали скорым поездом №39. Поезд шёл 12 часов. В пути делал остановки на станциях Бологое и Калинин.
Утром 30 декабря мы прибыли в Москву. На Ленинградском вокзале нас встречал дедушка. Судьбе было угодно, чтобы это произошло в последний раз. Нам ещё немалое количество раз доведётся приехать в Москву до окончательного переезда, но больше дедушка не встречал нас на вокзале. Но, кажется, этот маршрут нам запомнился достаточно хорошо. На метро мы благополучно доехали до дома.
Мы приехали утром. Весь этот день был впереди. У меня опять с собой был приёмник. Я то и дело его слушал. По третьей программе был спектакль на новогоднюю тему.
По четвёртой программе передавали оперу Жоржа Бизе "Кармен". И тут я вспомнил, как мы с дядей Мишей слушали в 1967 году эту оперу с участием Ирины Архиповой и Марио Дель Монако. Сейчас было другое исполнение - с участием Вероники Борисенко и Георгия Нэллеппа. Тогда я толком ничего не понял.
На следующий день с утра слушал информацию о передачах по четвёртой программе. Там была опера Моцарта "Свадьба Фигаро". Я сказал об этом дедушке. Он включил "Симфонию", так что я имел возможность слушать более качественный звук, чем на моём приёмнике, хотя это была монозапись 1948 года с участием Георгия Абрамова, но на этой радиоле она звучала так, как если бы это была новейшая стереозапись.
К сожалению, это было всё. Вскоре после этого я заболел. И до конца пребывания в Москве я лежал в постели.
Уезжали мы скорым поездом №14. 6 января я, как будто, поправился. Чувствовал себя получше. Но было похоже, что ещё не всё закончилось. Как оказалось, я ещё не совсем поправился. Болел уже дома в течение некоторого времени. Но обо всём этом поговорим в дальнейшем.
21. Болезнь на каникулах
Как я уже сказал, прослушивание оперы Моцарта "Свадьба Фигаро", состоявшееся 31 декабря, было фактически последним событием моей активной московской жизни этого периода. Вскоре после этого у меня появилась сильная боль в горле. Я уже не мог её скрыть. Мама измерила мне температуру. Она оказалась выше 38. Я был отправлен на раскладушку (ведь Софья Васильевна оставалась все эти дни у бабушки с дедушкой и спала на диване). И это был мой Новый год.
Мама говорила со мной, рассказывала о том, что передавали по телевизору (был фильм "Двенадцать стульев" с Юрским). Первую серию я ещё сумел посмотреть, а уже вторую нет - тут уже началась моя болезнь. Именно в этой серии использовались те выражения, которые папа цитировал: и про "Лучшие дома Филадельфии", и "Мусик, готов ли гусик?". От мамы я узнал про "Голубой огонёк". Там выступали "Песняры". Они пели песню Вениамина Баснера "Берёзовый сок". Но, по словам мамы, пели плохо, мол, слабые голоса. Через несколько дней (во время старого Нового года) уже дома слушал запись "Голубого огонька", и там было выступление "Песняров". Действительно, впечатление такое, что пели они слабо. Но когда я слушал радиозапись (или перепись с пластинки), то голоса их звучали вполне нормально. Складывается впечатление, что тут была какая-то интрига.
Дядя Миша ко мне приходил. Говорил, что познакомит меня с человеком, который коллекционирует баяны и гармони. Но если у него и было такое намерение, то осуществить его он не смог.
А у меня единственным развлечением был мой приёмник. Я слушал главу из романа И.А.Гончарова "Обрыв" (к сожалению, так до сих пор его не прочитал). В один из этих дней передавали оперу Бородина "Князь Игорь" с участием Ивана Петрова, Артура Эйзена, Александра Ведерникова, Елены Образцовой, Владимира Атлантова, Татьяны Тугариновой. Но трансляция началась поздно, поэтому после пролога попросили прослушивание прервать. А ещё я слушал литературное произведение, в котором девочка должна была ночью прокрасться в сад и следить, пока мальчишки будут красть яблоки. Неясно, однако, в какое время это происходило: няня, прислуга - всё это говорило о прежнем времени.
22. Дома
Итак, 6 января мы вернулись в Ленинград. И так случилось, что болезнь возобновилась с новой силой. Вернее, болезни уже и не было, но была слабость. Всё-таки я не совсем поправился. Но не припоминаю, чтобы испытывал какие-то особые симптомы. В первый день мы с бабушкой оба проспали до двух часов дня. Папа только головой вынужден был качать.
Наиболее интересным было то, как я писал мемуары. Я пришёл к тому, что для того чтобы писать, лёжа в кровати, надо под прибор подложить какую-нибудь книгу, желательно брайлевскую. Это позволяло писать почти так, как если бы сидел за столом, прибор лежал бы на столе, а процесс письма происходил бы своим классическим способом.
А ведь предполагалось, что пойдём на концерт. Мама купила билеты в Большой зал филармонии на концерт симфонического оркестра под управлением Юрия Темирканова, тогда ещё совсем молодого дирижёра.
С утра у меня было мытьё в ванне. Во время этой процедуры я вдруг почувствовал, что задыхаюсь, что-то вроде тошноты было. Потом выступил холодный пот. Но я подумал, что во всём "виновато" мытьё. А бабушка считала, что это вообще обморок (благо это произошло в тот момент, когда само мытьё уже закончилось). Но тем самым стало ясно, что на концерт я не попадаю: я ещё слишком слаб. Тем самым посещение концертов не происходило, по крайней мере, до конца учебного года.
В эти дни по телевидению показывали детский американский фильм "Лэсси". Это фильм про собаку. Эта собака проявляла удивительно сочувственное отношение к другим животным. А ещё в этом фильме услышал, как кричит ягуар. Что-то у него есть необычное: голос громкий, крикливый, но нестрашный (по крайней мере, если судить по восприятию с телевизора). Но всё равно мне он не нравится.
1973 год объявлен годом величайшего нашего драматурга Александра Николаевича Островского. В этом году исполняется 150 лет со дня его рождения. В рамках празднования этого юбилея телевидение и радио широко стали показывать и передавать спектакли по его пьесам в лучших театральных постановках. Как раз за время каникул по телевидению передали спектакль "Поздняя любовь", а по радио - (третья программа) "Доходное место". Какое-то влияние эти спектакли оказали и на меня.
23. Начало третьей четверти
Весь период в городе была эпидемия гриппа. По этой причине органы народного образования приняли решение отодвинуть начало четверти. Случилось так, что четверть началась на несколько дней позже, 15 января. Но на нашу учёбу это никак не отразилось.
В этот период произошёл ряд важных, я бы даже сказал, судьбоносных событий. Если говорить о школьных делах, то именно в этой четверти начался капитальный ремонт школы. Поскольку это произошло в период учебного года, то происходил он поэтапно: начали с правого крыла. По этой причине классы перемещались, кабинеты перемещались. Наш класс не составлял исключения. Мы оказались на первом этаже левого крыла (теперь уже до конца нашей школьной жизни). И вообще вся учебная и бытовая деятельность школы переместилась в левое крыло.
В этот период наш класс и вообще школу покинул один учащийся - Дудкин. О причинах этого события я расскажу ниже.
В этот период случился "математический бунт", который явился следствием непонимания целей, методов и задач, которые ставила Нина Андреевна в нашем классе. Как и всякий бунт, он был пресечён. К счастью, обошлось без последствий.
А что происходило в моей жизни? Мы с папой съездили на Витебский вокзал. В конце февраля - начале марта папа совершил поездку в Киев. По пути в Москве встретился с дядей Мишей. Купил у него пишущую машинку "Олимпия", и это была моя первая (и я всё равно считаю, что самая лучшая) пишущая машинка.
Таким образом, это имело для меня не менее важное значение, чем даже овладение чтением и письмом по системе Брайля. Таким образом, я приступил к освоению плоскопечатной машинописи.
А что же Баська? Она вела себя, как ребёнок. Снова "пускание самолётиков". Но теперь это сопровождалось некоторыми действиями. Как оказалось, она каталась по полу. С одной стороны, это было как бы продолжением игровой деятельности. Более того, сами голосовые звуки в сочетании с движениями напоминали до какой-то степени музыку и танец, хотя, музыкой её звуки можно было бы назвать лишь постольку, поскольку это не были простыми шумовыми звуками (выходит, звуки голоса любого животного, включая кошачье мяуканье и такие вот звуки, которые сочетали в себе голубиное воркование, мурлыканье и мяуканье на высоких частотах, которые демонстрировала Баська, и которые папа шутки ради назвал "пусканием самолётиков", а также собачьи скулёж и лай относятся к музыкальным звукам - вот это да!). А танец здесь причём? А при том, что она двигалась в такт этим своим "самолётикам". И получалось, что это даже нечто вроде балета. Позже доводилось слышать, что фигуристки говорили, что учатся фигурному катанию на коньках, в том числе, и у кошек. Но для чего Баська разыгрывала эти спектакли? Для того чтобы хозяева выпустили её на улицу. Но выпускать на улицу было нельзя: во-первых, дело происходит зимой (она может замёрзнуть, потеряться, оказаться жертвой разных нехороших людей, как например, в случае Кузьмы). Но самое главное ещё предстоит испытать: в результате таких "прогулочек" могут появиться (и появлялись) котята. В тот момент этого удалось избежать.
Но, как оказалось, параллельно у меня появилось видение. Уже другая кошка (не наша Баська) определена в клетку. А эта клетка чем-то напоминает детскую кроватку. Там у неё есть самые разнообразные игрушки. Она играет с ними. Кроме того, ей также приносят веточки разных растений. Время от времени она грызёт эти веточки. В этом и заключается её игровая деятельность.
24. На Витебском вокзале
Это произошло в одно из воскресений в конце января. Я предложил папе съездить на Витебский вокзал. Он с этим согласился. Мы сели на троллейбус №11 и поехали. Только после того как мы приехали, стала ясна причина, почему папа так легко с этим согласился. Он сказал, что у него может произойти командировка в Киев. Его внимание привлёк поезд, шедший из Ленинграда в Киев (наш знаменитый 87-й поезд). Он хотел посмотреть, как идёт этот поезд. Но оказалось, что он идёт порядка 40 часов. Это не слишком-то рационально для командировки. Отец посмотрел расписание. Там был указан ещё один поезд (он шёл быстрее). Это был как раз тот поезд, которым мы ехали из Могилёва в Жлобин в июне 1971 года. Но этот поезд ходил только по праздникам и в летнее время.
Но о том, как папа поедет в Киев и как он вернётся в Ленинград, я расскажу в дальнейшем.
А мы посмотрели расписание и других поездов. А затем поехали домой. На метро доехали до станции "Площадь Александра Невского". Метродистанция выглядела следующим образом: "Пушкинская", "Технологический институт", "Площадь Мира", "Невский проспект" (переход на станцию "Гостиный двор)", "Маяковская", "Площадь Александра Невского". Здесь мы вышли. Не так уж много мы ходили. Для меня самым замечательным было то, что мы перешли через подземный переход. Тогда это был единственный подземный переход во всём нашем городе Ленинграде. Теперь это кажется немыслимым, но тогда это смотрелось как диковинка. Сколько их сейчас в городе, сказать трудно. Но ясно одно: теперь это уже перестало быть чем-то из ряда вон выходящим. Напротив, подземные переходы стали неотъемлемой частью городской инфраструктуры.
И вот мы вошли в подземный переход. Мне показалось, что это чем-то напоминает метро (во всяком случае, запах был почти такой же, как в метро). И вот мы прошли подземный переход, а затем вышли на улицу. Ещё прогулялись. Потом вернулись к станции метро "Невский проспект". Оттуда мы доехали до станции "Площадь Александра Невского", а оттуда трамваем №13 до Рижской. Так закончилось наше путешествие.
25. "Математический бунт"
Нина Андреевна стремилась к тому, чтобы выработать у нас более серьёзное отношение к математике. В то же время, она понимала, что заходить слишком далеко тут тоже нельзя. На то было много причин. Сама программа по математике не стимулировала у среднего школьника интереса к этой науке. А сами школьники, то есть, мы сами не знали, чего мы хотим. А хотели мы более упрощённой математики, чтобы быстрее решить, не особенно затрудняясь. Конечно, реализовать на практике на тот момент такое наше желание было невозможно. Но если у кого такие мысли и были, то никто не выдавал их открыто. Причиной бунта были некоторые организационные меры, которые Нина Андреевна предпринимала с целью улучшения преподавания у нас математики. Она, например, предлагала отменить домашние задания по математике, но для этого надо проводить "нулевые" уроки. Вот это последнее не понравилось нашим ученикам. Это и породило бунт.
Впрочем, в назначенный день (дело было в субботу) к 8 часам я пришёл в школу. Даже вошёл в класс. Кроме меня, там был ещё Саша Вавилов. Он, как всегда, был со своим приёмником (да, теперь он купил "Ригу-103", считавшуюся тогда самым лучшим советским приёмником). Как раз он включил приёмник, по которому вещало ленинградское радио (городская трансляционная сеть). Но время шло, а никто не появлялся. Нина Андреевна приходила, но никого, кроме нас двоих, в классе не было. Следовательно, мы не принимали участие в бунте, хотя известное недовольство было и у нас. А Нина Андреевна сказала, что теперь разговор будет другой.
Но всё-таки что же явилось непосредственной причиной этого неприятного события? Ещё во второй четверти случилось так, что у нас было подряд четыре урока математики в один день. Дело в том, что в начале второй четверти у сына Нины Андреевны была свадьба. Это потребовало специальной подготовки. Позже Нина Андреевна рассказывала о том, что он, биолог, совершал экспедиции в район реки Ворсклы (на Украине), а также в других местах. Говорила она о нём с большой теплотой и любовью.
В то же время, какие-то проблемы были и у Андрея Алексеевича. Конечно, ученикам такое знать необязательно, но бабушка со мной поделилась кое-чем, о чём она сама слышала. Можно это охарактеризовать, как семейный конфликт. Совершенно случайно я узнал, что женой Андрея Алексеевича является Татьяна Ниловна, которая вообще-то по специальности бухгалтер, но какое-то время работала гардеробщицей: я спрашивал про Андрея Алексеевича, поскольку у нас какое-то время не было уроков физики, выздоровел ли он, а уборщица Вера Алексеевна спросила: "Это кто же, Танин муж?" И среди длинного ряда гардеробщиц она заметно выделялась молодым голосом (обычно на такую работу шли либо пенсионеры, либо лица предпенсионного возраста). А в 1972 году распространились слухи, будто Андрей Алексеевич не доволен тем, что Татьяна Ниловна работает по специальности, настаивает на том, чтобы она по-прежнему была гардеробщицей, либо вообще не работала, а целиком ушла в домашнее хозяйство. Конечно, дело это не моё, но вот такая информация в ту пору распространялась по школе. Возможно, те события, о которых говорил Андрей Алексеевич, каким-то образом связаны с этим. В таком сложном переплетении обстоятельств с математикой вышел явный перебор. Вот против этого наши учащиеся ополчились. Надеемся, что скоро мы вернёмся в нормальное русло.
Но непросто это было вернуться в нормальное русло. Возможно, где-то что-то я упустил. Где-то чего-то не понял. Вызвали меня, а я урок не приготовил (видно, как и раньше, понадеялся на авось). Нина Андреевна всегда с сочувствием относилась ко мне. Но что ей оставалось делать, если ученик не приготовил урок? Совершено заслуженно я получил "двойку". Мне бы извиниться и постараться приготовить урок. Но я изобразил из себя несправедливо обиженного. Короче, какую-то грубость я сказал. Но Нина Андреевна (добрая душа, воистину святой человек) и тут не стала пенять мне по этому поводу. Только сказала: "Встретимся завтра".
Как я уже сказал, "Нулевого урока" не состоялось: никто не пришёл, кроме меня и Вавилова. Нина Андреевна была не довольна. Это не предвещало ничего хорошего. После двух уроков труда была математика. Опять контрольная. Да, забыл сказать, что Нина Андреевна в этом году частично восстановила ту практику, которую проводила Варвара Алексеевна в шестом классе: по субботам писали контрольные то по алгебре, то по геометрии. Но разница заключалась в том, что если у Варвары Алексеевны это превратилось в систему, против которой мы выступали с разной степенью активности, то у Нины Андреевны до сих пор никаких недовольств мы не высказывали. Вот даже сейчас сама контрольная работа прошла без каких бы то ни было проблем. Но Нина Андреевна сказала, что раз мы отказались прийти утром, значит, она придёт к нам на шестой урок. А мы сказали, что у нас право (надо было по-русски грамотно сказать: урок по основам советского права). А Нина Андреевна сказала: "Чтобы было право, надо, прежде всего, выполнять свои обязанности".
И вот наступил шестой урок. Нина Фёдоровна пришла (она была не в курсе того, что происходило у нас с Ниной Андреевной). А вслед за ней пришла чуть ли не вся администрация. Во всяком случае, пришла Людмила Константиновна, пришёл Валерий Алексеевич, и начался разговор. Нам в очередной раз было сказано, что мы учимся в девятом классе, а этот класс ответственный, экзаменационный. Впереди сдача экзаменов. И мы своей учёбой должны двигаться к этому. А мы не делаем этого, срываем уроки, оскорбляем учителя. Людмила Константиновна сказала, что раз мы так поступаем, то к нам будут применены санкции. Будут и седьмые, и "нулевые", и прочие уроки. А если и это не поможет, то и другие административные меры будут приняты, вплоть до исключения из школы. И вот сейчас я думаю, что то, что говорила нам Людмила Константиновна, было слишком сурово.
Так закончился наш "математический бунт". Так для нас стало ясно, что Нину Андреевну трогать нельзя. И с этого момента наши взаимоотношения с Ниной Андреевной приняли свой обычный вид и уже не выходили за рамки отношений учителя и ученика.
26. Владимир Дудкин
Его родители учились в нашей школе. Точной информации о степени нарушения у них зрения я не располагаю. Знаю только, что оба они овладели системой Брайля и пользовались ей. Отец Виктор Дудкин свою деятельность связал с музыкой (но, похоже, был не музыкантом, а настройщиком клавишных инструментов). Мать Нина Фёдоровна Богданова работала на УПП. Однако к моменту совершения описываемых событий они развелись - мать вторично вышла замуж, и от этого брака родились ещё дети, так что Володя уже вовсю учился в школе, когда у него появились маленькие брат и сестра.
Он пришёл в школу в один день со мной. Ребёнок с гладкой кожей на руках, и это сбивало с толку: именно от этих рук он производил впечатление ребёнка даже в самом конце своей досрочно закончившейся школьной жизни. Сила у него была вполне достаточная, чтобы драться и наносить удары, не просто чувствительные, но достаточно болезненные, а то и такие, которые могли иметь весьма большие последствия. Вот только силу эту он употреблял во зло. Но и это тоже обнаружилось не сразу.
Первое время он меня не трогал. Более того, даже как бы помогал. Но так случилось, что с того момента, как я перешёл в класс "Б", мы встречались мало. Я даже подумал, что так всё у нас с ним и будет. А после того, как мы (класс "Б"), остались на повторное обучение, мы с ним как бы расстались, так что это казалось вполне естественным, если принять во внимание, что мы не только в разных классах, но и в разных группах. В момент, когда я узнал о своём переходе во второй класс, узнал я также и то, что Дудкин остался во втором классе на второй год. Мысленно я обрадовался, сам не зная, почему. Каким-то образом в моём сознании это было связано с песней братьев Покрасс о трёх танкистах, которую наш доморощенный поэт Владимир Баличев шутки ради переделал, лишив её боевого духа такими вот строчками: "В эту ночь решили поварята отобрать похлёбку у котят». (он её иногда напевал, но у него не было ни голоса, ни музыкального слуха). И ещё почему-то именно он мне представлялся в качестве одного из участников события, когда я читал книгу Л.Савельева "Штурм Зимнего". Но уж причина такого восприятия была не понятна.
Когда же он пришёл в наш класс, его словно подменили. Видимо, дома ему позволялось всё. Он участвовал во внутриклассных и групповых разборках, драках, нередко выступая и их организатором. В то же время, он умело спекулировал своей болезнью (у него был порок сердца), его освобождали от физкультуры. Сам он определённо придумал существование какой-то мифической справки, по которой ему будто бы запрещалось покидать территорию школы (может ли реально существовать такой запрет?) Мне он сказал, что, когда ему выгодно, он пользуется этим якобы запретом. На этом фоне его агрессивность возрастала. В пятом классе, например, он искалечил Сашу Овсянникова. А вместо извинения заявил, что и других будет калечить. Это был какой-то садистский фашистский взгляд.
И всё-таки некоторый положительный потенциал у него был. Он интересовался радиотехникой (с третьего класса посещал радиокружок Валентина Зиновьевича). Правда, заметных успехов мы не видели, зато высокоумных разговоров, в которых непременно присутствовали различные названия радиодеталей, было в избытке. Он говорил, что собрал детекторный приёмник (я так и не понял до сих пор, чем детекторный приёмник отличается от транзисторного). Ещё он собрал пульсатор (генератор звуковой частоты - по-моему, просто пищалка). Пытался (по схеме моего экземпляра журнала "Советский школьник") собрать простейший радиопередатчик. Но потом признался мне, что потерял к нему интерес, так как связь можно было поддерживать с его помощью на расстоянии не более 5 м, а ему непременно хотелось настоящей радиосвязи. А на вопрос о том, что он собирался передавать, он заявлял, что намерен посылать в эфир матерную брань - ничего более умного в его голову не приходило. Много говорил про сборку коротковолновых приёмников (про какую-то "Забаву"). Но в чём он преуспел, так это в работе с магнитофоном - записью на магнитофон. Именно у него я впервые увидел портативный кассетный магнитофон "Весна", на который он записывал музыку (Высоцкого), а также уроки (немецкий язык), а также некоторые разговоры на посторонние темы во время уроков черчения у Анжелики Каранатовны. А Элеонора Эдуардовна увидела у него какие-то педагогические способности. Иначе вряд ли бы она привлекла его к обучению меня рисованию (это было во втором классе: вместе с Верой Тереньтевой он пытался учить меня рисовать простейшие геометрические фигуры, ёлку, домик и что-то ещё, но, как у тех лодырей, про которых писал Маршак, "Учат нас и грамоте, и письму, а не могут выучить ничему" - таковы результаты наших уроков. Но Дудкин использовался в качестве полицейского, чтобы следил за тем, как бы я ни сбежал - вот как весело мы тогда учились. Но я был плохим учеником, лентяем. Нина Михайловна в третьем и четвёртом классах привлекала его к тому, чтобы он как бы обуздывал меня, не давал мне окончательно выйти из-под контроля - словом, выполнял функции Держи-Морды. Ещё он пробовал заниматься на баяне. И, вроде бы, неплохо у него могло получиться (не могу забыть в его исполнении "Тирольского вальса"). Но лень одолела. Два года позанимался, а потом ушёл. Можно, конечно, посчитать это результатом лени. Но можно и проявлением здравого смысла. Заниматься двумя делами одновременно, причём одним в ущерб другому вряд ли полезно. Получилось, как у той Лиды из стихотворения Агнии Барто: "Драмкружок, кружок по фото - это слишком много что-то. Выбирай себе, дружок, один какой-нибудь кружок". Вот почему, очевидно, он предпочёл радиокружок музыке. Что ж, значит, такова его дорога.
Учился не блестяще. Хотя и трагического положения не было. Читать не любил (сколько я помню, читал разве что не по слогам). С математикой особо не дружил. На замечание Варвары Алексеевны о нерешённой задаче заявил, что она глупая. А Варвара Алексеевна сказала ему, что глупых задач не бывает. Но, пожалуй, самое "выдающееся открытие" он "совершил" на уроке немецкого языка. Он сказал Валентине Фёдоровне: "Вы отклонили меня от книги" (напомню, что Валентина Фёдоровна частенько задавала вопросы по тексту не напрямую, а так, что ученику надо было хотя бы капельку подумать, прежде чем отвечать). Её такая его реакция очень удивила. В дальнейшем Валентина Фёдоровна не раз напоминала ему его высказывание. А он на это отвечал: "Старо".
Похоже, любил уроки труда. В начальной школе был одним из первых любимцев Анжелики Каранатовны. Несколько странным в этом отношении выглядит его положение в щёточной мастерской. С самой работой он справлялся, но вёл себя с Галиной Николаевной не лучшим образом (однажды во всеуслышание заявил: "Вредная тётка эта Галина Николаевна", чем погрешил против истины: в отличие от многих, она была довольно мягким человеком).
Более успешно шла у него электросборка. А когда мы начали заниматься в механической мастерской, Геннадий Иосифович сказал про него: "Он не работает, а вкалывает". Как это понимать, сказать трудно.
Следует сказать о Дудкине как об общественнике. В ту пору, когда мы были октябрятами и пионерами, он, как будто, особой общественной активности не проявлял. А в восьмом классе, после того как Ильин, Кукушкин и Филиппов напились (Кукушкин, напомню, был комсоргом класса) Дудкин вдруг становится комсоргом.
Не знаю, чем он проявил себя в этом качестве. Любимой его присказкой в это время было: "Ты что, советской властью не доволен? Так свергни её". Неясно, от кого он это слышал, а слова-то явно не его. И что он этим хотел сказать? Уж не отождествлял ли он себя со всей советской властью? Пытался ли он таким образом внушить всем, что спорить с ним бесполезно, жаловаться на него бесполезно, что он неприкосновенный. Но бодро улыбался злобной улыбкой. Но если это было так, то он глубоко ошибся: на следующий год комсоргом избрали Вавилова, а Кукушкина - вообще секретарём комитета комсомола нашей школьной организации. Но Дудкин без дела не оставался, однако, как бы отошёл в тень.
Учёбой он не блистал. Но опять-таки трагедии не было. Как раз в девятом классе у него были две "двойки" - по алгебре и русскому языку. Тем не менее, две четверти девятого класса он закончил вместе со всеми. И вот в начале февраля Валентина Фёдоровна сообщила сенсационную новость: мать Дудкина объявила, что в школу он больше не вернётся. Он будет заниматься радиотехникой. Это, судя по всему, и произошло. Так он и выбыл из нашего класса, а, по существу, из школы. Может быть, какой-то смысл в этом и был: не выдержал бы он экзамены девятого класса при такой успеваемости.
Позже я узнал, что он работал на четвёртом УПП. У него образовалась своя семья: он женился, появились дети. В свободное время ремонтировал бытовую радиотехнику. Нина Андреевна хорошо отзывалась о его работе (он не раз ремонтировал её "Дайну").
В 1986 году в возрасте 30 лет он умер. Так закончилась его жизнь.
27. Успеваемость в третьей четверти
После длительного перерыва вновь поговорим об успеваемости.
Весьма необычно проходили у нас уроки алгебры. Это выражалось в том, что мы получали задания на всю неделю. Это означало, что в течение недели (от понедельника до субботы) мы выполняли эти задания. Обычно эти задания включали в себя несколько задач и несколько примеров. Задачи были, преимущественно, приводящие к квадратным уравнениям. Именно тогда мы научились решать квадратные уравнения общего вида. Были несколько контрольных работ. В основном, они были написаны положительно. В четверти я получил по алгебре 4.
Кое-что новое изучили мы и на уроках геометрии. Мы рассматривали дополнительный материал, которого не было в учебнике геометрии. В наше время тригонометрия уже не составляла отдельного раздела школьного курса математики. Если раньше (кстати говоря, не так уж и давно) существовал учебник по тригонометрии, то в наше время его не было, а те разделы, которые раньше составляли курс тригонометрии, вошли в алгебру и геометрию. В этом году мы изучали тему "Тригонометрические функции острого угла в прямоугольном треугольнике". А именно предметом нашего рассмотрения были четыре функции: синус, косинус, тангенс, котангенс. А потом к ним добавились ещё две функции - секанс и косеканс. Четыре функции рассматривались для углов в 30, 45, 60, 90 градусов. Значения этих функций относительно этих углов запоминались примерно так, как таблица умножения в младших классах. Но, конечно, решались многочисленные задачи с применением тригонометрических функций. Потом повторялись и предыдущие темы. В общем мои ответы и результаты контрольных работ в целом были ровными. Даже косвенное моё участие в "математическом бунте" не препятствовало успешному движению. В четверти я получил по геометрии 4.
Главную проблему составляло изучение физики. Сейчас особенно большое значение имело изучение раздела "Статика" ("Равновесие тел") и связанные с ним вопросы. При этом, однако, не теоретическая часть представляла собой особо сложную проблему, а теоретико-практическая, то есть, решение задач. Сложность заключалась в том, что здесь на практике приходилось применять геометрию. Можно сказать, и так: этот раздел находится как бы на стыке физики и геометрии. В нашем случае преобладали задачи на кронштейны. При этом во многом математические выкладки совпадали. Так что при желании (но плохом понимании) можно выучить эти выкладки, а числовые значения лишь подставлять. Конечно, Андрей Алексеевич был против такого подхода и предупреждал: "Не пользуйтесь теми выкладками, которые вам передавали на уроке. Думайте сами". Но почему-то именно так и получалось: раз это кронштейн, значит, тут поперечина и укосина, подобные треугольники и пр. В общем всё это можно было рассматривать как месячный кошмар. Хорошо ещё, что не было у нас контрольных. Возможно, в данном случае Андрей Алексеевич, так любивший контрольные работы и частенько припугивающий нас ими, всё же решил не рисковать: одна такая задача требовала решения в течение всего урока. Ведь то, что я только что перечислил, это даже не схема, а лишь названия отдельных элементов схемы. Словом, так вот мы решали эти задачи. Я отвечал на теоретические вопросы. В четверти я получил по физике 4.
На уроках химии продолжали изучать периодический закон и периодическую систему химических элементов Д.И.Менделеева. Этот материал казался не слишком сложным. Но я раньше кое-что читал по учебнику вперёд, так что задания (теоретические) ложились на подготовленную почву. А самое интересное заключалось в том, что химические формулы можно было составлять самому. Дело в том, что в большинстве случаев валентность элементов определялась группой, в которой они находились. Впрочем, здесь тоже не всё так однозначно. Но поскольку никто от нас не требовал написать формулы любого соединения, а всё-таки ограничивались вполне определёнными, постольку в случае ошибки Александра Александровна поправляла (например, когда я попытался составить формулу окиси брома, и, поскольку он находится в седьмой группе - подгруппа галогенов - решил, что эта формула будет Br2O7, Александра Александровна сказала, что семивалентного брома не существует, а максимально шестивалентный, то я исправил). Но так было с формулами, которые в учебнике назывались молекулярными, а Александра Александровна называла их эмпирическими, то есть, описательными.
Но есть ещё электронные формулы и структурные. В первом случае опять-таки без геометрии было не обойтись: надо определять, какие электроны неспаренные, а какие спаренные. Тут мы все усваивали плохо. Некоторых вопросов в наших учебниках не было, так что Александра Александровна давала нам какую-то дополнительную литературу, которую нельзя было выносить из класса (в библиотеке, стало быть, её не было). И вот помнится, как-то раз даже сидя в вестибюле, бабушка мне прочитала требуемый фрагмент. Он был много сложнее, чем наш учебник. Но, как это ни странно, я очень быстро его усвоил. А затем на уроке его ответил и даже получил 5. А в четверти я получил по химии 4.
На уроках русского языка мы очень быстро прошли тему "Обособленные обстоятельства". Основное же внимание мы уделили теме "Вводные слова и предложения". Фактически это была наша последняя тема по грамматике. С моей точки зрения, здесь не было никаких сложностей. Более того, я очень полюбил эту тему. Часто в своих работах пользуюсь вводными словами и предложениями. Считаю, что они многое уточняют.
Что касается успеваемости, то здесь каких-либо проблем не было. В четверти я получил по русскому языку 4.
На уроках литературы всю четверть изучали творчество Александра Сергеевича Пушкина. Большое внимание уделяли его лирике. И стихи учили. Но стихов было очень много. Далеко не все из них запоминались без проблем. Возможно, это было связано с протяжённостью, с темой и с тем, насколько эта тема понятна. Но ведь никто этого не учитывал. Между тем, Надежда Николаевна пришла к такой практике: надо было выучить и прочитать сразу несколько стихотворений, и за эти несколько стихотворений выставлялась одна оценка (раньше за каждое стихотворение ставилась отдельная оценка. Это казалось более естественным). А эта новая практика представлялась нам слишком суровой. Полной программы по стихотворениям я не выполнил. Сомневаюсь, что все её выполнили в полном объёме - уж слишком много было другой работы.
Следующий этап - поэмы. Их было несколько: "Руслан и Людмила", "Бахчисарайский фонтан", "Цыганы", "Полтава".
К сожалению, поэму "Руслан и Людмила" я тогда ещё не прочитал. Но вступление к ней ("У Лукоморья дуб зелёный") знакомо мне с раннего детства.
Эту поэму мы разбирали в классе, была сделана короткая запись в конспекте, и при этом никаких письменных работ не было.
Точно так же мы прошли и "Бахчисарайский фонтан". Прослушал эту поэму только тогда, когда закончил школу и даже университет, но понял в ней только то, что крымские татары напали на Польшу, и что крымский хан пленил Марию.
Поэму "Цыганы" я читал сам (в хрестоматии она была приведена, возможно, полностью). Но меня в этой поэме интересовала драма героев - Алеко и Земфиры. Когда я её читал, мне явственно представлялись молодой актёр и молодая актриса, играющие роли этих героев (и я, читая поэму, подражал их голосам, как я сам себе их представлял). Поскольку я по-прежнему с удовольствием читал вслух, даже в этом случае изображал их в лицах. Мысленно представлялась Молдавия, тепло, цыгане (во времена Пушкина, и это видно из названия поэмы, бытовала форма "Цыганы"). Кто занимается с дрессированным медведем, кто варит пшённую кашу, либо жарит или тушит мясо - все эти кулинарные подробности представлялись очень живо, тем более, что указания на них были и в тексте поэмы. А то, что Алеко убил молодого цыгана, для меня прошло почти незамеченным. Кстати, есть вопрос, правильно ли он поступил. С точки зрения цыганского табора, он поступил неправильно: они считали себя свободными, а потому для них брак был не столь обязывающим действием, но в большей степени основывался на совести (к тому же Земфира, как явствует из рассказа Старого Цыгана, лишь повторила поступок своей матери Мариулы). А Алеко для них чужак, а потому не может насильно культивировать те моральные ценности, которые исповедует народ, к которому он принадлежит (кстати говоря, много позже я слышал такую версию, согласно которой в образе Алеко Пушкин изобразил самого себя - мол, и имя Алеко сродни имени Александр).
Можно сказать, что первое моё знакомство с поэмой Пушкина "Полтава" произошло в период обучения в третьем классе. Именно тогда мы читали фрагмент из этой поэмы - "Полтавский бой". Описание расположения российской и шведской армий, ход самой битвы, закономерный итог её - победа русской армии - всё это впечатляло. Но рядом с этим что-то другое выглядело неубедительно. Тем не менее, в хрестоматии для шестого класса этот фрагмент был представлен более подробно. Но тогда на нём мы внимания не заостряли. А вот теперь нам предстояло познакомиться и проанализировать эту поэму целиком. В предыдущие годы о поэме "Полтава" мы фактически ничего не говорили, а в сочинениях Пушкина, которые были у нас, тоже было мало сведений, которые позволяли бы пролить свет на некоторые исторические события, относящиеся к этому периоду. Совсем недавно я узнал, что кроме пушкинской поэмы, на этот исторический сюжет поэтическое произведение написал Байрон, тот самый Байрон, который писал "Корсара" и "Паломничество Чайльд-Гарольда". Но у Байрона акценты расставлены совсем по-другому. Поэма, оказывается, называлась у него "Мазепа". Стало быть, Байрон видел в нём героя. Есть мнение, что пушкинская "Полтава" была антиподом байроновской. Но оставим этот вопрос литературоведам, скажем только, что Пушкин видел в Мазепе антигероя, а, по большому счёту, предателя. И это не его субъективный взгляд. Историки, в том числе, девятнадцатого века (например, Костомаров) придерживаются точно такой же точки зрения. А Байрон, при всём уважении к его авторитету поэта, "певца свободы" мог этого всего и не знать. Так что имеем две литературные версии одного и того же события. Но мы, ученики девятого класса школы слепых в Ленинграде в 1973 году изучали пушкинскую.
По этой поэме мы писали небольшие сочинения. Я писал "Полтавская битва и образ Петра". Мама прочитала мне текст поэмы. Читали мы также справочные сведения, которые я тоже использовал в своём сочинении. Надежда Николаевна прочитала его на уроке и сказала, что с трудом разбирает моё письмо (всё-таки бывали у меня переколы, недоколы, а грифель порой накалывает точки, которые порой получались рваные).
Дальше мы изучали трагедию Пушкина "Борис Годунов", писали анализы сцен. У меня была общая тема "Лукавые царедворцы". Тут надо было говорить о Шуйском, Воротынском, Пушкине.
Но главное внимание уделялось роману в стихах "Евгений Онегин". Прежде всего, учили отдельные строфы. Как впоследствии оказалось, большинство из них было нам уже знакомо - в младших классах школы мы их учили как отдельные стихи. Проблема, однако, заключалась в том, что учить надо было много и сдавать точно так же, как и стихотворения, то есть, по несколько строф за один раз. Увы, и тут я полной программы не выполнил.
По этому роману надо было писать несколько сочинений разной степени сложности. Первое из них называлось "Один день "философа в осьмнадцать лет". Это, пожалуй, самое простое сочинение. Здесь надо было описать типичный день из жизни Онегина, как он её вёл в Петербурге - буквально по одной-двум строфам первой главы. Это первое сочинение я писал, будучи полубольным (простудился, был насморк без температуры, тем не менее, сочинение написал). На следующий день (в субботу), однако, в школу не пошёл. Сдал свою работу в понедельник. Но какова была оценка моей работы, так до сих пор покрыто тайной.
Сложнее было со второй работой - "Юность Онегина, юность поэта". Здесь требовалось уже некоторое самостоятельное суждение, подкреплённое цитатами из самого текста романа и других знакомых стихов Пушкина. Сказать, что я легко и успешно справился с ней было бы преувеличением. Эту работу разбирали на уроке, кое-кто читал своё сочинение. Надежда Николаевна сказала, что с этой работой мы ещё не прощаемся. Предстоит общая тема для сочинения "Онегин и Пушкин в романе". Однако этого сочинения у нас не было.
В дальнейшем образы других героев были разобраны в классе. О Ленском нам было предложено написать конспект, который был у Миши Губенка (а он вместе с другими конспектами девятого класса получил его от Ларисы Игнатовой). Когда я переписывал этот конспект, меня не покидало такое чувство, что я читаю и пишу чьё-то сочинение. Это ощущение усиливалось от того, что в нём то и дело появлялись обороты типа "Я думаю", "Мне кажется". Похоже, что это не из учебника, не из чужого конспекта списано, а идёт от самых глубин души.
В то же время, Надежда Николаевна советовала нам отдельный конспект вести, где было бы сказано только об Онегине, а отдельно - о Татьяне. Но объективности ради должен сказать, что о Татьяне говорили мы не так уж и много. Быть может, Надежда Николаевна считала, что мы сами здесь всё разберём? Очень может быть.
Но вот настало время, когда надо было писать итоговое сочинение по "Евгению Онегину". Темы сочинений были следующие:
"Русское общество в романе "Евгений Онегин"; "Онегин и Татьяна как герои романа"; "Татьяна, русская душою"; "Жизнь и судьба Онегина".
"Русское общество" надо было писать всем, а остальные - на выбор. У папы тоже было два сочинения по "Евгению Онегину". Он мне их прочитал. Но мы хорошо помнили историю с сочинением о Чацком - не стали искушать судьбу. На сей раз решили, что всё-таки я буду писать сам. Как мне кажется, лучшее, что было в сочинениях папы, я воспринял.
Разбор моего сочинения состоялся много позже, уже тогда, когда на первый план выходили совсем другие проблемы. Главный недостаток моей работы заключался в том, что я злоупотребляю некоторыми литературно-школярскими штампами. Например, я писал: "Представителем передовой части поместного дворянства в романе был Ленский". Сама по себе эта фраза не была неправильной. Но словечко "представитель" повторялось у меня едва ли не каждый раз, когда я характеризовал ту или иную группу. Надежда Николаевна даже спросила меня: "Ты что же, их в местком или профком избрал?" Это значит, что такая фраза здесь прямо-таки примелькалась, надо думать о том, как не допустить подобных повторений. Во всяком случае, на какое-то время я стал более тщательно продумывать построение фраз в своих сочинениях.
Вторым сочинением я выбрал "Жизнь и судьба Онегина". Опять-таки папа прочитал мне своё сочинение. Но, как и в прошлый раз, своё я писал сам. Только заключение (всего две-три фразы) были взяты мною из его сочинения. В основном, я опирался исключительно на текст романа. Однако результат моей работы был более, чем отрицательный. Я написал свою работу на результат 2, 4. Это значит: 2 - за русский язык, 4 - за литературу. Всему виной переколы и недоколы. Надежда Николаевна призывала к тому, чтобы мы вместе с бабушкой проверяли мои работы. Сейчас бы я точно знал, что мне нужно: мне нужен компьютер с "редактором" и брайлевским дисплеем. Но тогда компьютеров не было, так что приходилось стирать ошибки, а это не приветствовалось.
После завершения изучения романа "Евгений Онегин" мы вновь вернулись к лирике Пушкина, а также к связи её с политической обстановкой в России после подавления восстания декабристов. И вновь надо было учить, и декламировать стихи. Теперь это были: "Анчар", "Пророк" и некоторые другие. Но у меня уже совсем не получалось разучивать стихи наизусть. Это могло создать серьёзную проблему. Но, к счастью, обошлось. В четверти я получил по литературе 4.
В самом начале четверти на уроках истории занялись общесоциологическими вопросами. Мы подходили к первоначальному представлению о "Капитале" Маркса. Но я считаю, что эта задача для нас ещё была преждевременной. Из всего объяснения Нины Фёдоровны я усвоил только то, что там упоминается какая-то формула. Как оказалось, по существу, на уровне девятого класса, я не усвоил. И вот Нина Фёдоровна устроила контрольную работу. Как раз нужно было написать о "Капитале". Я долго думал, что и как я напишу. В итоге написал на 3. Как оказалось, и у остальных было ненамного лучше.
После этого мы завершили изучение первой части Новой истории (вторую её часть мы будем изучать в начале следующего года). А сейчас приступили к изучению истории СССР (XIX век). Это была традиционная история, в которой первыми и определяющими составляющими были события и факты. Сейчас обратили особое внимание на внутреннюю и внешнюю политику русского правительства в начале девятнадцатого века, Отечественную войну 1812 года, восстание декабристов, деятельность Белинского и Герцена, национально-освободительное движение (первое польское восстание). Этот материал хорошо усваивался. В четверти я получил по истории 5.
На уроках анатомии мы большое внимание уделили теме "Пищеварение". Наиболее сложной здесь была тема "Рацион" (нормы питания). Мало того, что было непонимание по существу (зачем это нужно?), так эта цифирь наводила тоску. Короче, с заданием я не справился. Валентина Петровна оценила мои знания на 1 ("Единицу"- её любимая оценка). Как потом выяснилось, в журнале "красовалась" "двойка". Но, пожалуй, это был единственный досадный эпизод. Весь последующий материал был более понятным и простым. В итоге я получил по анатомии 4.
В начале четверти Борис Иванович отсутствовал. Он сдавал сессию (так мы узнали, что учитель может продолжать учиться, как в стихотворении Агнии Барто "У папы экзамен": "Даже учитель не кончил учиться"). В это время уроки географии вёл у нас Дмитрий Степанович Мищенков. Мы завершили изучение экономической географии социалистических стран. Конкретно изучили Монголию.
Затем уже после возвращения Бориса Ивановича приступили к экономической географии капиталистических стран. Рассмотрели страны Средней Европы (общий обзор), а затем изучили страны: Великобритания, ФРГ, Франция, Италия. В четверти я получил по географии 4.
А теперь о другой "географии". Об этом я уже начал рассказывать в разделах об успеваемости во второй четверти. Сейчас этот процесс углубился. Мы завершили читать книгу Ахто Леви "Записки "Серого Волка". А затем начали читать роман Жорж Санд "Консуэло". Что и говорить, интересно, (узнаём кое-что об Австро-Венгрии, знакомимся с жизнью и бытом австрийской и чешской знати, а также с началом творческого пути композитора Йозефа Гайдна), хотя в школьную программу этот роман и вообще творчество Жорж Санд не входит. Надо сказать, что поначалу Борис Иванович слабо сопротивлялся напору наших девочек (это именно они были инициаторами чтения этой книги в урочное время), но потом проделывал это уже без всякого сопротивления.
Предполагалось, что в этой четверти Валентина Фёдоровна завершит свою работу. Но всё-таки до конца четверти она вела уроки немецкого языка. Здесь наиболее интересным событием было чтение фрагментов из книги Вилли Бределя. Во всяком случае, мы приближались к осмыслению германской литературы периода первой половины двадцатого века.
Но самой важной темой была "Karl Marx" ("Карл Маркс"). Мы прочитали короткие тексты, раскрывающие некоторые факты из его жизни. А потом мы писали классное сочинение. Я написал его на 4.
Однако в конце четверти мы углубились в Древность. Именно читали текст "der Kampf um Troja" ("Борьба за Трою"). Здесь кратко познакомились с историей археологических раскопок Трои (Шлиман), но главное - это изложение истории противостояния Древней Греции и Трои, изложенное в поэмах Гомера "Илиада" и "Одиссея", узнали о героях-греках и троянцах: Гекторе, Одиссее, Ахилле. В четверти я получил по немецкому языку 4.
На уроках труда мы продолжали работать в механической мастерской. Здесь доводилось заниматься отжимкой кольца ножниц, предварительной гибкой петли, проколкой петли. В четверти я получил по труду 4.
Надо в завершение сказать о черчении. Я до сих пор ничего о нём не говорил потому, что никаких успехов не было. Не было их и сейчас. А вопрос был поднят в связи с тем, что Анжелика Каранатовна собралась поставить мне в этой четверти "двойку". Однако дело дошло до директора. Он это решение оспорил, так как в журнале отсутствовали текущие оценки. В таком случае ученик не аттестовывается. Так в данном случае было у меня.
Такова картина моей успеваемости в третьей четверти.
28. Первая поездка папы в Киев
Напомню, что в самом начале третьей четверти мы с папой ходили на Витебский вокзал. Он собирался ехать в Киев. Оказывается, совместно с киевским институтом завод устанавливал новое оборудование. И вот его командировали в этот институт. Наш визит на Витебский вокзал имел целью узнать о движении поезда на Киев. Но ввиду того, что поезд №87 идёт 40 часов, для командировки это оказалось невыгодным. Поэтому было решено, что имеет смысл лететь в Киев самолётом.
Итак, папа улетел после 23 февраля. В Киеве он находился в течение нескольких дней. Он говорил, что они готовят макет значка в честь 1500-летия Киева. И вот именно поэтому они решили кооперироваться с заводом "Северный пресс". Ведь Киев - это столица Украины, да и Украина при всём том, что входила в состав Советского Союза, тем не менее, всячески подчёркивала свою самостоятельность. В отличие от Белоруссии, на Украине всячески подчёркивалось значение национального языка. Вроде бы, похож на наш, но всё-таки другой язык. Даже по приёмнику "Алмаз" в вечернее время на средних волнах пробивается радио Киева (Минска почему-то нет), так что передачи радиостанции "Промынь" время от времени можно было "поймать". Я обычно ограничивался только информационными выпусками (всё-таки вещание нечёткое, другие радиостанции вмешиваются, происходит как бы взаимное глушение). Но парадокс в том, что их музыка достаточно красива и местами приближается не к российской, а, скорее, к европейской. Уж не этим ли всем объясняется противоречивый характер украинской государственности и неоднозначное отношение к России? Но не будем дальше углубляться в эти вопросы, тем более, что тогда, в 1973 году, обо всём этом я не мог даже помыслить.
Однако папа говорил, что с трудом понимал эту речь и при необходимости просил повторить по-русски.
Там приёмник на коротких волнах свободно "ловит" Париж. (Париж тогда и у нас "ловился", тем более, что эту радиостанцию не глушили). Папа уже знал о моих мечтах о новом приёмнике. Но в ту пору такой возможности ещё не было.
Обратно папа ехал через Москву. Ехал скорым поездом №2 Киев-Москва. Этот поезд напоминал нашу "Красную Стрелу". До Москвы идёт всего 12 часов. Ехал через Брянск.
Утром папа прибыл в Москву. Во время пребывания в Москве у него была короткая встреча с дядей Мишей. А у дяди Миши есть пишущая машинка "Олимпия". Уже давно велись разговоры о том, чтобы эту машинку отдать мне. А дядя Миша сказал, что эта машинка не портативная (так и было). Тем не менее, сейчас папа уговорил его, и он продал нам её за 80 рублей. Так я стал обладателем своей первой пишущей машинки. И эта машинка мне нравится. И с неё я начал свои первые домашние шаги в изучении машинописи. Это имело важное значение, так как, освоив клавиатуру пишущей машинки, можно легче перейти к освоению компьютера. Но об этом речь впереди.
Вечером папа выехал в Ленинград. Уже в непосредственной близости от Ленинграда произошла задержка. Пришлось даже прибегнуть к помощи маневрового тепловоза. Но, в конце концов, всё обошлось благополучно.
Сейчас же мы начинаем рассказ о том, как начиналось освоение машинописи.
29. Машинопись в третьей четверти
Сколько времени я учусь в школе, столько времени слышу про кружок плоскопечатной машинописи. Согласно первой информации, обучение машинописи должно было начаться чуть ли не с шестого класса. Но когда мы подошли к шестому классу, оказалось, что время для плоскопечатной машинописи ещё не пришло. Мы займёмся ею только в девятом классе. В шестом же, как мы помним, изучали брайлевскую машинопись. Замечу, что после завершения курса брайлевской машинописи (шестой и восьмой классы) я к ней охладел. Считал, что такой клавиатурой мне никогда не придётся пользоваться. Но вот сейчас я уже работаю на компьютере (на ноутбуке и брайлевском органайзере) с брайлевским дисплеем и брайлевской клавиатурой. Но до этого пройдёт целая эпоха. Вот к рассказу об этой эпохе мы сейчас и приступаем.
Тогда казалось, что наиболее простой, не требующий особых затрат способ взаимодействия с миром зрячих посредством плоского шрифта является плоскопечатная машинопись. Но оказалось, что освоить её довольно трудно. Пока я говорю о собственных проблемах. Бабушка ещё летом 1972 года, после того как у нас не получилась моя печать на подаренной Элеонорой Эдуардовной мне брайлевской машинке "Picht", принадлежавшей ранее Ивану Кирилловичу, говорила мне, что клавиатура обычной машинки содержит много клавиш, и расположены они не подряд, а вперемешку. А для того чтобы набрать заглавную букву, надо нажать регистр, держать его и только после этого нажимать самоё букву, которую мы хотели напечатать большой. Но, как впоследствии оказалось, это не самая трудная часть машинописи.
Так случилось, что класс прошёл этот курс в первом полугодии. Я в эту группу не попал. Возможно, это было связано с тем, что группа занималась машинописью не только после выполнения домашних заданий, но и после ужина. Я же после восьмого класса окончательно перешёл на домашнее питание и выполнение уроков (исключение составит лишь один случай в десятом классе). Поэтому я не мог заниматься вместе со всеми. Но однажды уже в третьей четверти, во время урока биологии (а машинопись на время ремонта переехала в кабинет биологии) я наблюдал, как кто-то из наших учащихся печатал на пишущей машинке. Печатал так же быстро, как обычно делает секретарь-машинистка. Потом узнал, что Дудкин с помощью цифр рисовал на машинке автобус.
А я приступил к занятиям по машинописи с 6 февраля. При этом, однако, индивидуальных занятий не было (об этом, как говорится, даже не мечталось). Я занимался в группе. Эта группа носила смешанный характер. В неё входили ученики разных классов. Был среди них Сергей Началов, который в то время учился в седьмом классе (для него это был выпускной класс). Любопытно, что преподаватель Милица Михайловна сделала его кем-то вроде своего помощника. Во время выполнения упражнений он голосом задавал ритм, с каким мы должны были нажимать на клавиши в процессе выполнения упражнения. Остаётся только сожалеть, что это полезное дело было в дальнейшем утрачено. Мне доводилось трижды пройти курс машинописи (дважды в Волоколамске в школе восстановления трудоспособности слепых, а один раз, правда, в усечённом виде, в Санкт-Петербурге), но ничего подобного там не применялось. Зато использовали магнитофонную запись. А уж при освоении компьютера использовали синтезатор речи и брайлевский дисплей, так что считалось, что в такой диктовке нет никакого смысла. И всё-таки я думаю, что она дисциплинирует, делает действие в большей степени осознанным.
Из этого класса была также Надя Смирнова (ей преподаватель Милица Михайловна доверила ключ, вследствие чего Надя корчила из себя важную особу и даже недотрогу). Вообще замечаю, что если у детей имеется нарушение интеллекта, то они всё равно стараются быть полезными в своём коллективе. Но получается это у них по-разному. Вот Сергей Началов оказался незаменимым как диктор, сопровождающий наши занятия. Надя Смирнова была при ключах. А ещё одна девочка, Вера Васильева (она не занималась при мне машинописью), была готова всем помочь, услужить, проводить, куда ему надо. Словом, и такие дети, понимая сложность их положения в учебном плане, демонстрировали то, что они - не последние в этом коллективе, и это позволяло им поддерживать определённый социальный статус.
Из десятого класса были Алёша Дроздов и Юра Лексютин. Но самое интересное заключалось в том, что в группу на равных вошли: наша воспитательница Тамара Александровна Алфёрова (однажды в отсутствии Милицы Михайловны провела индивидуальный урок со мной) и директор Анатолий Владимирович Маргалик. Хотел присоединиться Василий Михайлович, но Милица Михайловна ему отказала. Моя бабушка высказала предположение, почему это произошло. По её мнению, Милица Михайловна - сестра Василия Михайловича. Она знала, каково состояние его здоровья (немногим более, чем через год он умер). Поэтому она поставила на Маргалика, а Василию Михайловичу отказала. Но не знаю, так ли это на самом деле. Теперь уже этот вопрос никто не прояснит.
И вот наступило 6 февраля. Первый урок прошёл ещё в кабинете машинописи. А в школе э этот момент уже начался ремонт. Как раз в этот момент наш класс переселился на первый этаж левого крыла, в ту самую классную комнату, где в первом полугодии находился класс "Б".
Итак, машинопись вела преподаватель Милица Михайловна (про себя мы её звали Милиция или даже Полиция). Она сама говорила, что ведёт этот курс в нашей школе начиная с 1937 года. Как специалист, она, безусловно, высококвалифицированная. Но как человек очень властная, строгая и требовательная. И я могу отметить, что благодарен ей за то, что с её помощью освоил азы машинописи. Потом она требовала неукоснительного выполнения всех рекомендованных ею условий.
Но начнём рассказ по порядку. На первом уроке Милица Михайловна рассказала нам кратко историю машинописи. Из неё мы узнали, что знаменитый "слепой" метод, который лежит в основе классической машинописи, в Россию из США привёз Менделеев. Следовательно, он и здесь внёс свой вклад.
У нас в классе используются машинки двух типов - "Прогресс" и "Башкирия". Это не портативные машинки довольно внушительного размера. Конечно, начали мы с освоения закладки бумаги. Сразу скажу: эту операцию я так и не освоил - здесь требовался догляд, контроль и помощь со стороны педагога или человека, хорошо освоившего это действие. Правда, через много лет, в 1999 году, когда я в течение короткого времени побывал в центре медико-социальной реабилитации инвалидов по зрению в Санкт-Петербурге, оказалось, что в принципе я мог бы его освоить. Но для этого, в частности, потребовались индивидуальные занятия. Но тогда само изучение машинописи имело для меня чисто символическое значение: я уже работал на компьютере, а это давало возможность первоначально обрабатывать информацию без бумаги. Но всё это будет в дальнейшем. Сейчас же мы занимаемся именно машинописью.
И вот с самого начала оказалось, что освоение клавиатуры даётся мне значительно легче, чем даже закладка бумаги. Но, конечно, полностью отойти от закладки бумаги было невозможно (ведь для того чтобы печатать, надо, чтобы в валике машинки находился материал, на котором происходил бы процесс печати). Конечно, при моём активном участии, с помощью Милицы Михайловны этот процесс происходил.
Итак, основное внимание мы уделяли освоению клавиатуры. И тут оказалось, что мы осваиваем клавиши не подряд. Обычная стандартная машинописная (а в дальнейшем и компьютерная) клавиатура состоит из нескольких рядов клавиш. Обыкновенно её освоение начинается с клавиш второго ряда снизу. Изучили следующие последовательности клавиш: пролдж, аъвыф, нгозх, екуцй, мсёчя, цэ. Занятия проходили три раза в неделю: по вторникам, средам, четвергам с 18 до 19 часов.
Наряду с освоением букв мы писали отдельные слова, а также отдельные фразы. Не все из них носили осмысленный характер, например, "Жена хладнокровно везла воз дров". Но даже такие внешне бессмысленные фразы способствовали упражнениям, которые позволяли закрепить те знания, которые были получены нами на занятиях.
В марте у меня появилась машинка "Олимпия-восьмая модель", которую мы фактически купили у дяди Миши. В основном, за редким исключением, клавиатура этой машинки соответствовала той, которую мы использовали в классе. И вот помимо моих собственных фраз, призванных приблизить меня к написанию мемуаров, мы в качестве домашних упражнений писали фразы из учебника машинописи, который был у папы. Но уже тогда стремление свои мемуары перенести на машинку обнаружились достаточно отчётливо. В дальнейшем это приведёт к тому, что я буду свои мемуары переводить в компьютер. А сейчас на этом мы закончим рассказ о машинописи в третьей четверти.
30. Культурная жизнь в третьей четверти
На занятиях по баяну я продолжил осваивать свою программу. Теперь это было "Пиццикато" из балета Делиба "Сильвия". Это достаточно популярное произведение, которое можно услышать по радио, по телевидению, на концерте. Доводилось слышать его в исполнении на различных музыкальных инструментах. Чаще всего оно исполняется на арфах (дуэт или терцет арф), а также смычковых (скрипка, виолончель), камерного оркестра с солирующей флейтой. Эта "сильная часть" - возможно, одна из центральных в этом балете. При разучивании этого произведения я впервые столкнулся со сменой размера. Вступление написано в размере 6/8. Гармоническое его построение - аккорды, двухголосия на часть такта. Само же произведение написано в размере 2/4. Так что же это за произведение такое? А что такое "пиццикато" (или "пиччикато")? При игре на скрипке или виолончели — это щипковая игра, то есть, пальцами. В качестве основного штриха используется stаccаto. Основная тональность - ми-бемоль-мажор, а затем происходит модуляция в тональность ля-бемоль-мажор. Гармоническое построение - одиночные ноты, двойные и тройные аккорды. Вторая часть - продолжение темы, изложенной в первой части в тональности соль-минор. Третья часть - развитие основной темы в тональности ля-бемоль-мажор. Четвёртая часть - повторение первой.
Разучивал я это произведение в течение месяца.
1973 год - год юбилеев. Одним из них является 100-летие со дня рождения Сергея Васильевича Рахманинова. Мне помнится лишь один случай, когда член нашего кружка играл произведение Рахманинова. Это была "Тихая мелодия". Исполнял её Гена Шаров. Это было тем более удивительно, что само это произведение достаточно сложно. Оно всё целиком построено на аккордах разного характера и даже исполняется без поддержки левой руки (такое обычно практикуется тогда, когда играют ансамблем). Честно говоря, я подумал, что Надежда Семёновна задаст мне именно это произведение. Но случилось иначе. И вот я разучивал "Итальянскую польку" в гармонизации С.В.Рахманинова. Достаточно известное произведение. В данном переложении три части. Первая часть написана в тональности ре-минор, смешанное гармоническое построение: одиночные ноты, двойные и тройные аккорды. А в партии левой руки в конце этой части появляется двухголосие, которое, однако, мы благополучно обошли. Дело в том, что в моей практике двухголосия в левой руке ещё не было, хотя я при разучивании попытался понять, как это происходит: один бас нужно держать, а на фоне этого баса нажимать другие - аккорды. Но, мы в итоге решили, что аналогичный эффект можно получить и без двухголосия. Вместо двухголосия мы использовали соло басов. Вторая часть - модуляция в тональность ре-мажор, вариация на свободную тему. Метроритмическое построение - шестнадцатые, гармоническое - одиночные ноты. Третья часть является логическим продолжением второй. В ней смешанное гармоническое построение - одиночные ноты, двойные аккорды. В музыке усиливается танцевальный ритм, свидетельствующий о том, что это именно полька. Это произведение я начал учить в начале февраля, а закончил ближе к концу четверти.
На занятиях по теории музыки мы продолжили тему "Гаммы". Здесь особое внимание уделялось гармоническому и мелодическому мажору (до этого мажор я воспринимал только как натуральный, а минор в трёх видах: натуральный, гармонический и мелодический). Но почему введение гармонического и мелодического мажора вызывало у меня недоумение? Просто потому, что на практике мы не заостряли на них внимания. Более того, обращение к ним показало, что никакой дополнительной информации они не несут, так что представляют лишь чисто теоретический интерес. Или я ошибаюсь? Во всяком случае, Евгению Петровичу я этих своих откровений не высказывал, но в душе всё-таки смута была.
Затем мы приступили к изучению большой темы "Интервалы". Оказывается, то, что мы узнали об интервалах в курсе нотной грамоты, представляет собой лишь общие сведения. Казалось бы, для нашей обычной практики этого вполне достаточно. Но если мы собираемся заниматься музыкой профессионально (а такое намерение тогда еще не исключалось), то в таком случае мы бы изучали гармонию, решали бы сверхсложные задачи, наподобие математических. А для этого требовалось овладеть спецификой записи аккордов. А это значит, что надо более глубоко изучать интервалы. Вот это мы и делали в рамках изучения теории музыки. При выполнении заданий по теории музыки строили интервалы снизу-вверх и сверху вниз (опять-таки отличие от того, как мы это делали раньше: ведь раньше мы строили интервалы от верхнего звука вниз, а теперь они строились в обоих направлениях).
Кроме того, мы сейчас выделяли подвиды интервалов: чистая, большая, малая, увеличенная, уменьшённая. В некоторых случаях различение производилось по звукоряду, но в основном же различение производится по построению. За это время разучили: секунду, терцию, кварту. При выполнении одного задания я сделал десять ошибок. Евгений Петрович констатировал: "Чистая "двойка". Но, в отличие от первого класса, сейчас он не стал этого комментировать, ограничился лишь констатацией. А однажды наше занятие пришлось проводить в вестибюле, так как оркестровая, где обычно проходили наши занятия, тоже была на ремонте. На этом фоне распространялся слух, о том, что Евгений Петрович может уйти из нашей школы, с должности преподавателя нотной грамоты. Разумеется, не было и мысли о том, чтобы задать ему вопросы по этому поводу. Однако можно было догадаться, от кого этот слух исходит. Тайным недоброжелателем Евгения Петровича была Нина Алексеевна. Было ясно, что она ведёт какую-то свою интригу. Тем не менее, мы продолжали занятия, несмотря на все эти слухи. Мы были верны Евгению Петровичу.
Когда я впервые писал этот материал (1975), я на этом заканчивал его, а потому раздел назывался "Музыка и теория музыки". Но на самом деле, одно мероприятие культурного характера произошло у нас в школе. Это была встреча с незрячим ленинградским краеведом и очеркистом Вячеславом Владимировичем Нестеровым.
Ещё в 1969 году в одном из выпусков радиопередачи "Пёстрая шкала" известный ленинградский радиожурналист Лазарь Маграчёв рассказал об этом человеке. Запомнил я тогда только то, что он незрячий (но не от рождения, правда, на этой стороне его жизни Маграчёв особенно не останавливался), но говорил о том, что Нестеров хорошо знает многие памятные места Ленинграда, а ещё о том, что он пишет очерки исторического содержания, связанные с нашим городом.
В том же 1969 году по радио передавали цикл передач, где он встречался с учащимися школ. Во время этих встреч он рассказывал об основных достопримечательностях города.
В начале 1973 года очерк о Нестерове был опубликован в журнале "Наша жизнь". В этом очерке моё внимание привлекло то, что он, оказывается, является автором учебного пособия по машинописи (обучение машинописи для незрячих). У нас на одном из уроков зашёл разговор о Нестерове. Я сказал тогда, что он написал учебное пособие. А Милица Михайловна сказала: "Ну лучше моего он не создал". Меня это очень удивило. И ещё подумалось, что самолюбие у неё через край. Конкуренции не терпит. Но "хорош" был и я: кто меня за язык тянул? Но я ещё не знал двусмысленности мира людей: меня учили (все: родители, учителя, литература, жизнь), что людям надо говорить только правду. Но вот, оказывается, правда не всем по вкусу. И, дабы не наживать себе врагов, надо иногда эту самую правду попридержать. Но пройдут годы, прежде чем это до меня дойдёт. Но от осознания этого факта жить становится не так уютно, как до этого осознания. Впрочем, это произойдёт нескоро. Пока же мы ещё остаёмся в мире прямолинейности: в мире существует ложь, а существует правда. Только правды мы придерживаемся, а ложь мы однозначно отвергаем.
И вот в марте 1973 года мы узнали, что Нестеров придёт к нам в школу. И он пришёл, и состоялась наша встреча. К сожалению, я мало, что слышал (а ведь по радио всё так было прекрасно: великолепный оратор Нестеров, чудные ребятки-школьники. А тут впечатление было такое, будто говорит больной человек. Говорил он очень тихо. Мы же сидели, затаив дыхание, пытаясь хоть что-то понять из того, что он говорит. А примерно через два месяца я узнал, что он умер. Возможно, это было его последнее выступление. И очень может быть, что он тогда был тяжело болен, но, превозмогая боль, пришёл к нам в школу, чтобы проститься с нами. И вот это означало, что он совершил великий подвиг. За это мы благодарим его и низко склоняем головы перед ним.
31. Моё чтение в третьей четверти
В этот период я читал драматургию А.М.Горького.
В феврале 1973 года читал его пьесу "Мещане". Впрочем, первоначальное знакомство с ней я начал ещё в последний день прошлого учебного года. Кто-то из наших читал эту пьесу. Правда, в программе по литературе именно эта пьеса не значилась. Ведь мы читаем не только то, что положено по программе (давно пора это понять).
И всё же хотелось бы о ней сказать. Но рассказ о ней неотделим от постановки БДТ имени А.М.Горького, которую все мы единодушно считаем классической. Это запись 1966 года. В ней приняли участие: Лебедев, Призван-Соколова, Рецептер, Лавров, Панков, Трофимов и другие ведущие артисты театра. С отдельными фрагментами из этой пьесы я стал знакомиться, по крайней мере, ещё в 1971 году. Так, например, когда по телевидению была передача, посвящённая творчеству Трофимова, эпизод из первого акта, где принял участие его герой, птицелов Перчихин, был передан. На поверхности это выглядело смешным, но в глубине души очень грустным. Сословные предрассудки разрушают даже родственные связи и дружбу. Судьба Перчихина как раз и свидетельствует об этом.
Сейчас же я прочитал эту пьесу более основательно. О чём она? Об условности и относительности жизни значительной части общества. Это и к каждому герою относится, и ко всему произведению. Вот Пётр, сын Бессеменова. Он участвовал в студенческих волнениях. Но, исключённый из университета, он в этом раскаивается. Но и сейчас он как бы ничего не делает, а только рассуждает, критикует. Ему узка правда отца, и он говорит о каких-то двух правдах. И всё же он, по словам А.М.Горького, умнее своего отца, но и одновременно опасней.
Но есть там совсем особенный герой, Нил, приёмный сын Бессеменова, машинист. Это потенциальный революционер. Его слова о том, что нет такого расписания, которое не изменяется, нужно именно так и понимать, что всё в мире меняется, ничего неизменного нет.
В марте я читал пьесу А.М.Горького "Егор Булычёв и другие". Действие происходит в 1916 году. Всем уже становится ясно, что революция неизбежна. Егор Булычёв - фигура неоднозначная. Он тяжело болен, уже даже умирает. С одной стороны, он понимает, что катастрофа неизбежна, но предотвратить её невозможно. И это, прежде всего, распад в семье. Многие жадные руки тянутся к его деньгам. Пользуясь его нездоровьем, они уже и при его жизни ведут себя так, как будто его нет. Есть немало нелепых сцен, которые никак не вписываются в реальную обстановку (это сцена с блаженным Прокопием ("Пропотеем", как его называют даже местные мальчишки), со знахаркой Зобуновой, с трубачом Гаврилой (оказывается, это оттуда звучит известная фраза, которую я не раз слышал от Сергея Ананьевича и Ирины Валентиновны: "Глуши, Гаврила"). Но есть и более симпатичные герои: это его дочь Шура, Тятин, лесник Донат - эти люди примут революцию и пойдут служить ей.
К таким мыслям я пришёл в тот период при прочтении этой пьесы.
32. Начало каникул
23 марта начались наши каникулы. Надо сказать, что это было необычайно тёплое время. Весна началась как единовременный акт. В тот день с утра было -3:0, а в дальнейшем температура поднялась до +5:0. По крайней мере, до начала апреля погода теплела с каждым днём, и это радовало. И хотя потом похолодало и даже снег снова пошёл, но мы уже почувствовали весну, так что мы твёрдо верили, что она будет сопровождать нас до конца и плавно перейдёт в лето. Так в принципе и произошло.
Большую часть каникул мы провели на даче. Тогда, при всём том, что погода была тёплая, на земле всё-таки было много снега. Вообще-то у меня негативное отношение к снегу: в самом деле, нападал, закрыл землю, бывает, что закрывает дорогу, так что невозможно ходить. Но тут до поры, до времени готов был его терпеть. Точно маленький ребёнок, резвился, играл с этим снегом, раскапывал его рукой, защищённой рукавицей. Для меня в чём-то он был даже желательным. Возле самого крыльца был сугроб. Я с удовольствием погружал руку в перчатке в этот сугроб и раскапывал его. Казалось бы, к девятому классу можно уже и повзрослеть, не заниматься такими детскими играми. Но когда недостаточно было тактильных впечатлений в детстве, то, возможно, требуется восполнение. Оно могло бы быть получено, в том числе, и в результате таких вот действий.
Но самое удивительное, что мы стали свидетелями того, как в одночасье этот сугроб растаял - в буквальном смысле исчез с лица земли, словно его там никогда не было. Вот только вчера вечером он был, а сегодня утром его уже нет. Но я приехал на дачу не только для того чтобы отдыхать. Бабушка читала мне поэму Н.В.Гоголя "Мёртвые души", и по-прежнему особый интерес для меня представляло, чем питаются эти Маниловы, Собакевичи, Ноздрёвы. Но, конечно, я не дерзал высказывать свои предположения на сей счёт - надо было слушать, запоминать и понимать то, что написано в произведении. Но кое-какие наложения на реальность у меня были. В тот момент мы часто ели перловую кашу со свининой. Мне вспоминается, что во время одного из наших обедов того времени мы слушали по приёмнику записи Эдит Пиаф (вполне конкретную мелодию - кстати, с того момента я больше никогда эту мелодию не слышал). И я представил себе эту картинку: все эти три момента каким-то чудесным образом соединились: и пребывание Чичикова у Ноздрёва, и перловая каша со свининой, и французская мелодия, которая, на самом деле, написана более, чем через сто лет после того как Гоголь написал свою поэму. Но вот каким-то немыслимым образом эти три эпизода объединились в моём сознании.
У нас был с собой приёмник "Алмаз". И мы слушали по нему различные передачи. Припоминается рассказ об опере "Один шаг до любви". Здесь речь идёт о том, что женщина разочаровалась в своём возлюбленном: ей он представлялся не таким, каким он оказался на самом деле. Это её разочаровало. А другой человек, который ей сочувствует, находится в шаге от любви к ней. Но подлинной любви почему-то не произошло. Такими были радиопередачи, которые доводилось слышать во время каникул. Видимо, не слишком хорошо вещал приёмник: постоянно надо было думать о зарядке аккумулятора.
Неполную неделю мы находились на даче. Затем вернулись в город.
33. Встреча с тётей Пашей и Людой, их отъезд
В то самое время, как я начал свои весенние каникулы, в Ленинград приехали тётя Паша и Люда. Это был их второй приезд на моей памяти (первый происходил в 1968 году). Остановились они, как и в тот раз, у тёти Ксени. В первый день как раз бабушка туда и поехала. А когда приехала на дачу, то сообщила сенсационную новость. Она заключалась в том, что тётя Света выходит замуж. Ну, само по себе это сообщение могло бы и не рассматриваться, как сенсационное. Но таковым делал его тот факт, за кого именно она выходила замуж. Она выходит замуж за французского гражданина русского происхождения, дипломата, в то время работавшего во французском посольстве в Москве. Звали его Виктор Очкасов. Впрочем, вскоре его перевели в Италию, а тётя Света последовала за ним. В начале мая 1973 года, когда мы ездили в Москву, у нас была короткая встреча с тётей Зиной и тётей Светой. К ноябрю 1973 года она уехала в Италию. Больше я её не видел. Таким образом, в жизни тёти Зины и её окружения произошли большие изменения. Но я в ту пору их практически никак не воспринимал. Да и сами они были для меня не понятны. Я по всем статьям был ещё ребёнком, а потому судить о поступках взрослого человека не мог. Происходило нечто такое, что было бы сродни оценке поведения разных литературных героев. Эти герои, как правило, были вполне взрослыми людьми. Детей как таковых в школьном курсе литературы не было, так что брать пример с кого-либо было невозможно. Отсюда приходилось принимать свершившееся как факт, на который воздействовать уже каким-либо образом крайне сложно. Его надо просто принять.
А, возможно, и сами события воспринимаются неправильно.
Однако мы не встречались с тётей Пашей и Людой в эти дни. Я даже не знал, чем они занимались. И мне, конечно, хотелось с ними встретиться. И вот 30 марта мы поехали в Ленинград. И, приехав в Ленинград, сразу же поехали к тёте Ксене. Именно здесь мы с ними и встретились. Я общался, главным образом, с Людой. Она училась в шестом классе. Сейчас ей не повезло: именно в это время у неё было воспаление среднего уха. По этой причине большую часть времени она оставалась дома. Но, по её словам, читала книги. Она сказала, что у них дома есть большая библиотека. Есть, в частности, сочинения Артура Конан-Дойля. Значительную часть этих сочинений она уже прочитала. А я поделился с ней впечатлениями о тех произведениях, которые доводилось слышать по радио, либо мне их прочитали. Это "Пляшущие человечки" и "Баскервильская собака". Она сказала: "Это в третьем томе".
Поговорили мы также о музыке. Я сказал, что вместе с мамой бываю в филармонии. Потом я сказал, что мне очень нравится белорусский ансамбль "Песняры". А Люда сказала: "Симпатичный ансамбль". В целом для себя я сделал вывод: Люда - очаровательный интеллигентный ребёнок. Я, скорее, тоже отчасти был таким. Но у неё больше возможностей для её самостоятельного развития. И это было очень хорошо.
Но времени было очень мало. В этот же день тётя Паша и Люда уезжали. Мы решили проводить их на вокзале.
Приехали на вокзал. Там уже находился поезд, шедший в город Горький. А ещё в это время готовился к отправлению пассажирский поезд №93-"Урал" Ленинград-Свердловск. Тётя Паша и Люда ехали скорым поездом №9. Мы проводили их до вагона. Поезд отправился. А мы вышли с вокзала.
34. Встреча с Надеждой Сергеевной и Николаем Степановичем
Это произошло 1 апреля. Когда я проснулся, бабушка встретила меня словами: "А на улице -10:0 и метель". Я был в ужасе: ведь ещё совсем недавно температура поднималась до +12:0. Было такое впечатление, что снег растаял, и весна началась. А тут такое. Когда я рассказал об этом маме, она сказала: "1 апреля - никому не веря". Так вот в чём дело! А я поверил. Но, к счастью, ничего подобного не произошло. Тут я приободрился.
Сегодня мы встречались с Надеждой Сергеевной. После мая 1972 года в жизни её семьи произошли изменения. Сейчас мы встретились с ней в Приморском парке победы. Там мы вместе с ней погуляли. Мне вспомнилось, как мы вместе с моей мамой, с ней и Серёжей ходили в этот парк в октябре 1964 года. У Серёжи тогда был игрушечный трактор. Этот трактор он вёз на верёвочке по земле. Он достаточно сильно шумел, так что напоминал настоящий. А я испытывал такое чувство, точно это я сам играю с этим трактором - я, ученик первого класса, всё ещё нуждался в игрушках. Ведь именно среди своих игрушек я чувствовал себя в большей безопасности, и в большей степени комфортно, чем общаясь с людьми.
А затем пришли к ней домой. Здесь всё было связано с обучением Серёжи. Оказывается, Серёжа до сих пор играл, причём ещё пользовался игрушками.
А с Николаем Степановичем мы обсудили приёмник "Океан". Он его одобрил, сказал, что приёмник хороший. Но коронным его номером была формулировка закона Архимеда на украинском языке. Звучал он в стихах, но сейчас я бы затруднился воспроизвести эту формулировку в его интерпретации. Много позже я прочитал в книге Владимира Войновича "Замысел" о том, как он, учась в училище в Запорожье (Украина) вспоминал урок физики. Учитель как раз рассказывал про Архимеда. Значительную часть рассказа он произнёс на украинском языке, а формулировку самого закона Архимеда он всё-таки произнёс по-русски. Но, видимо, тут разные системы обучения.
Так проходила наша беседа.
35. Начало четвёртой четверти
Четверть началась 3 апреля. Если говорить об учёбе, то это был завершающий период обучения в девятом классе. Фактически мы приступили к подготовке к экзаменам. Уроки русского языка представляли собой проработку билетов. То же самое происходило на уроках геометрии. Но именно тут у меня произошло некоторое снижение успеваемости.
Я имел возможность продолжить развитие культурной жизни. Началась история моей коллекции. У меня появилась в записи на пластинке первая опера.
На майские праздники мы ездили в Москву. Здесь довелось не только слушать пластинки из коллекции дяди Миши, но и довольно много гулять и путешествовать по Москве.
Приезжал дядя Павел, а в середине мая - дядя Миша.
Я по-прежнему продолжал писать мемуары.
А что можно сказать о поведении Баськи? У неё фактически весь этот период было "пускание самолётиков". В эти моменты вела себя, как совсем маленький ребёнок: много лежала на диване, а то, укладываясь спать (нередко на кровать) как бы приглашала с собой и бабушку. Почти постоянно она каталась по полу, и это её катание сопровождалось вот этими самыми "самолётиками", которые полностью соответствовали темпу и ритму её движений.
Случалось, что возили её на дачу. Для перевозки использовался пионерский рюкзак, тот самый, который мне подарили ещё при поступлении в третий класс, но который, однако, я тогда отверг по причине своей физической слабости. Однажды мне пришлось тащить этот самый рюкзак с Баськой всего лишь от школы до автобусной остановки. И тут, казалось бы, почти рядом, почти тактильно, мог бы наблюдать за её поведением. Она ритмично прыгала, пытаясь освободиться из плена в этом рюкзаке. А я в ту пору ненавидел кошек (словно забыл, что это по моей инициативе Баська попала к нам), я даже пытался бросить этот рюкзак (вот дурак какой)! Когда мы с отцом пришли на остановку, он забрал у меня этот рюкзак (подозреваю, что я всерьёз собирался её бросить).
А на даче она очень быстро пришла в себя и занялась привычным для себя делом - охотилась на птичек. У неё не получалось. И она с досады щёлкала зубами и громко мяукала. Дальнейшая последовательность событий, связанных с её поведением именно в тот момент, теряется в памяти. К тому же именно в то самое время мне нужно было писать важное сочинение по литературе. Зато хорошо помню, как она себя вела уже после того как мы вернулись с дачи (ведь мы же не могли её там оставить). Так вот после непродолжительного времени вслед за тем, как её выпустили из рюкзака, она пришла ко мне в комнату, села на стул (стоял у меня в комнате старый стул, который был ещё у прадедушки). Баська сидела на этом стуле и играла с ним. Она царапала спинку стула. Как я считаю, это была красивая игра, она выполняла действия не спеша, обстоятельно. А потом через какое-то время она встала на этом стуле на лапы и стала прыгать. При этом она сопровождала свои прыжки (кстати говоря, одиночные) криком, который был похож на некое выражение восторженного состояния. А мне ещё мыслился другой вариант её поведения, с моей точки зрения, более естественный: она сидела на этом стуле и прыгала сидя ("Попочкой попрыгаем"). При этом она произносила голосовые звуки в духе своих "самолётиков", которые она проделывала в предыдущие дни, но более весело, бодро что ли? Вот эти звуки и наводили на мысль, что и в этой обстановке она продолжает играть.
А потом через какое-то (более продолжительное) время бабушка искала резинку. А Баська любила играть с такими резинками, как маленькая, по выражению моей мамы. Бабушка спрашивает Баську: "Ага, это ты унесла резинку в свою коробку?" С некоторых пор она ложилась и помещалась в картонной коробке (микрокроватке). Это и навело меня на мысль, что она, как маленький ребёнок, играет с такими предметами. Всё это было мне очень интересно.
Ну, а мы начнём рассказ о событиях четвёртой четверти девятого класса.
36. Приезд дяди Павла
Четверть началась с примечательного события: приехал дядя Павел. Об этом я узнал 4 апреля, когда бабушка пришла за мной после уроков. Надо сказать, что именно в этот день погода ухудшилась: пошёл снег, да и вообще впечатление было такое, будто снова вернулась зима. Правда, как всегда в таких случаях, подобного рода аномалия была непродолжительной. Примерно дня через два вновь потеплело, и вновь мы почувствовали дыхание весны.
Но в первый день мне не довелось пообщаться с дядей Павлом. Надо было быстро делать уроки. А затем идти на машинопись.
Как и в прошлом году, сейчас встреча прошла в тёплой дружеской обстановке, когда само присутствие человека настолько явно положительно влияет на других людей, что сразу же складывается впечатление праздника. Мне пожелали хорошей учёбы.
Конечно, дядя Павел встречался с Тамарой и с Олегом.
Я тоже продемонстрировал свои достижения - я играл на баяне лучшие произведения из своего репертуара. Дядя Павел согласился с тем, что музыка - это та сфера, в которой у меня могут быть наилучшие достижения.
А уже на следующий день дядя Павел уезжал. На этот раз мы провожать его не могли. Его проводила Тамара. А наша следующая встреча состоялась в 1974 году в Жлобине.
37. Дни рождения
Несомненно, самым замечательным событием, относящимся к этому периоду, был день моего рождения. 21 апреля ко мне приехал Коля. Встреча с ним уже сама по себе была праздником. Вместе мы ходили на праздник к бабушке.
22 апреля мы отметили день рождения моей бабушки. Здесь, кроме нас, была семья Артамоновых. В центре было поведение Лены. Ей уже исполнилось четыре года (уже приближалась к пятилетию). И всё бы ничего, но вела она себя не слишком хорошо, капризничала, выходила из комнаты. Сейчас такое поведение было бы очень легко объяснить. Лена всю свою, тогда ещё совсем маленькую, жизнь, прожила в отдельной квартире, где она имела возможность беспрепятственно перемещаться по всем комнатам. А тут она попала в общежитие. Самостоятельно в таком возрасте ребёнок перестроиться не может. А взрослые ей не растолковали, как нужно было себя вести в этих условиях. Она же пыталась делать так, как она делала дома. И последствия не замедлили сказаться: один из подвыпивших работяг к ней как-то приставал. И только благодаря вмешательству взрослых из этой истории Лену вызволили.
А мы с Колей вели свою игру. Мы изображали грузинов. Конечно, ни он, ни я никогда не были в Грузии (а теперь я скажу точно: никогда там не будем, равно и где-либо в другом месте, кроме своего города, своей квартиры, да, может быть, пансионата для пожилых людей). Но мы слышали различные радиоспектакли, в которых действующими лицами были грузины (например, спектакль по произведению Думбадзе и Лорткипанидзе "Я, бабушка, Илико и Илларион"), мы слышали, как они с характерным акцентом и интонациями говорят по-русски. И вот на фоне того, что происходило за праздничным столом у бабушки, мы с ним вот так играли. И нам казалось, что мы разыгрываем театральную пьесу, комедию, в которой, быть может, и особого сюжета-то не было, но было веселье, смех, желание утвердить человеческую жизнь, ещё по-своему свободную и беззаботную, в условиях суровой реальной действительности.
Я обращался к Коле, как мне казалось, с грузинским акцентом и называл его "Генацвале". Короче, нам было весело.
Примерно к 19 часам мы разъезжались по домам. Мы проводили Колю до Московского вокзала. Он уезжал в 20 часов с минутами.
Итак, 23 апреля был мой день рождения. Я получил самый ценный подарок. Но об этом я расскажу в специальном разделе.
38. Из моей коллекции - опера "Травиата" (номер один)
Я начинаю рассказ о своей коллекции. Моя коллекция - это пластинки и магнитофонные записи полных опер, монтажей опер, записей отдельных исполнителей (преимущественно, фрагментов из опер, а также камерных произведений). Частично мне их дарил дядя Миша. Конечно, мама и отец тоже дарили мне их. В то же время, мы делали записи с радио или телевидения. По мере появления этих пластинок и магнитофонных записей мы и будем о них говорить.
Мы также будем говорить о некоторых других пластинках и магнитофонных записях.
Вечером 23 апреля, когда мама и отец пришли с работы, поставили пластинку, но сразу не сказали, что это за пластинка. Было понятно, что это серьёзная музыка: с самого начала звучал симфонический оркестр, а потом хор - так, значит, это была опера. По увертюре я её не узнал, но по хоровому фрагменту узнал. Значит, я слушаю оперу Джузеппе Верди "Травиата". Я слышал её в 1971 году. Но тут была другая запись. Исполнителями оперы были: Лючия Альбанезе, Жан Пирс, Роберт Мерилл, Джордж Чехановски, хор и оркестр "NBC", дирижёр - Артуро Тосканини.
Артуро Тосканини - выдающийся оперный и симфонический дирижёр, значительную часть своей музыкальной карьеры провёл в Италии и США. Отчасти это последнее было связано с тем, что он был против фашистского режима и отказался сотрудничать с ним.
Одной из героинь этой записи была итальянская певица Лючия Альбанезе. Она продемонстрировала не только великолепный вокал, но и такую драматическую игру (особенно во втором, в третьем и четвёртом актах), которая никого не могла оставить равнодушным.
Американский певец Жан Пирс (его называли "тосканиниевским тенором") сделал ряд записей полных опер с оркестром под управлением этого великого мастера. В "Травиате" (партия Альфреда), на первый взгляд, он поёт спокойно, без излишнего надрыва и драматизма. Но по мере развития сюжета, голос менялся, становился более эмоциональным, что как раз и связано с нарастанием драматизма ситуации. А в финале мы слышим почти по-итальянски темпераментную игру. А отец Альфреда, Жорж Жермон, поначалу кажущийся чёрствым человеком, пытающимся убедить Виолетту оставить Альфреда, после беседы с сыном (во время которой он поёт знаменитый романс "Ты забыл Прованс родной"), поняв страдания Виолетты, в конце концов, понимает их большую любовь, но уже поздно: Виолетта умирает, будучи смертельно больной. Американский певец (баритон) Роберт Мерилл как раз и показывает сложный и противоречивый характер своего героя.
39. Поездка в Москву на первое мая
28 апреля мы выехали в Москву. Ехали скорым поездом №9. На этот раз никаких приключений у нас не было.
Без каких-либо опозданий поезд прибыл в Москву. На метро мы доехали до станции "Проспект Вернадского". От метро на автобусе доехали до дома.
Встреча была сердечной. Нас очень хорошо приняли. Я рассказывал о своих достижениях, мне казалось, что бабушка рада моим успехам. Но было очевидно, что ей было нелегко. Состояние здоровья ухудшалось, но для своего возраста держалась она хорошо.
Софья Васильевна по-прежнему находилась здесь. Какая-то польза от неё всё-таки была. Но было очевидно, что отношения носят натянутый характер. Впрочем, скорее всего, это не так серьёзно. Впрочем, мы не так уж часто и общались.
Наше пребывание в Москве было коротким. 2 мая мы уезжали. На этот раз ехали самостоятельно. На автобусе доехали до станции "Проспект Вернадского", а на метро - до станции "Комсомольская". Пришли на вокзал. Сели в поезд. Поехали. Мы ехали скорым поездом №10. На Московском вокзале нас встречала бабушка. На трамвае мы поехали домой.
А теперь поговорим о событиях, происшедших во время этой поездки.
40. Прогулки по Москве
Нам очень повезло с погодой. Нет, особой жары не было. Но было тепло, и это позволяло большую часть времени проводить на воздухе.
В это время папа встречался с людьми, которые могли иметь отношение к его профессиональным занятиям фотографией.
А мы с мамой совершали свои прогулки.
Мы вышли из дома, на автобусе доехали до станции метро "Проспект Вернадского", а от "Проспекта Вернадского" доехали до станции "Проспект Маркса". Вышли из метро и пошли пешком. Оказывается, именно в этом районе расположены самые значимые места Москвы: Красная Площадь, Кремль. Но не это было конечной целью нашей прогулки. Нас интересовал ГУМ (Государственный универсальный магазин). По ГУМу можно гулять в самом прямом смысле слова. Он очень большой. Наверно, целого дня не хватит для того, чтобы обойти все его отделы. Мы решали проблему колбасы. Оказалось, что её можно купить в любом количестве, и эта колбаса была такого высокого качества, какого мы давно не видели.
Другой нашей проблемой было сгущённое молоко. Сей продукт в нашем городе давно уже был дефицитным, а потому приходилось возить его из Москвы. И вот приобретением сгущённого молока мы и занялись. Прямо в тот день мы приобрели несколько банок сгущённого молока. Но со временем наш интерес к сгущённому молоку начал как бы угасать. Это очень грустно. Но тогда был пик нашего интереса к этому продукту. Собственно говоря, сгущённое молоко мы употребляли в двух случаях: с одной стороны, добавляли его в кофе или какао, а, с другой, использовали его для приготовления шарлотта к крему при выпечке торта "Прага" домашнего изготовления. Добавление сгущённого молока в кофе, как мне представляется, облагораживало напиток, делало его как бы более интеллектуальным и, в то же время, создавало даже иллюзию, будто находишься где-то в Европе или в США (ну, допустим, кое-где в Европе нам доведётся побывать, а вот в США уж точно не придётся). Но вот парадокс: вот уже двадцать лет, как мы вернулись в Санкт-Петербург. Кофе, хотя бы один раз пьём практически каждый день. Однако ни разу не пользовались сгущённым молоком. Почему? Мама полагает, что сейчас оно ненатуральное, с добавлением сомнительных продуктов, полезность которых ставится под сомнение. А некоторые из них вовсе вредны. Однако сгущённое молоко имеет то преимущество, что от него нет пенок. А молочная пенка - это совершенно бесполезный и отвратительный продукт, который образуется при кипячении молока. Сырое же молоко употреблять не рекомендуется, так как нет гарантии, что в нём нет болезнетворных бактерий. Именно поэтому его употребляют, главным образом, в кипячёном виде. Я кипячёное молоко не люблю. А сгущённое часто бывает сладким (вернее, его подслащают). Это придаёт ему особенно приятный вкус. Но это же является причиной проявления различных заболеваний пищеварительного тракта. Поэтому мы не рискуем его есть. Раньше я относился к этому с недоверием, а теперь, скорее, предпочёл бы пить кофе без молока - считаю, что от отсутствия молока кофе ничего не теряет.
Ходили по ГУМу. А потом ещё дошли до Красной площади. Оттуда дошли до станции "Проспект Маркса", на метро доехали до "Проспекта Вернадского", а оттуда приехали домой.
И после этого у нас ещё были подобного рода прогулки. Но тогда они носили менее масштабный характер.
Но самым замечательным событием этого короткого пребывания в Москве была ещё более молниеносная встреча с тётей Зиной. Вот о ней я и хотел бы теперь рассказать.
42. У тёти Зины
В последний день пребывания в Москве мы побывали у тёти Зины. Но это событие было обставлено таким образом, что напоминало детективный роман. А всё дело в том, как нам добираться до тёти Зины. Уже давно привычным является путь от станции "Проспект Вернадского". Ведь оттуда мы доезжали до станции "Библиотека имени Ленина", там переходили на станцию "Площадь Свердлова", откуда попадали на станцию "Новокузнецкая". Но папа, который тоже в эти дни много путешествовал по Москве, повёз нас совсем другим путём.
Итак, мы вышли из дома. Сели на автобус. Но поехали мы не на "Проспект Вернадского", а на "Калужскую", а оттуда поехали на метро. Надо заметить, что этот путь более короткий, но одновременно менее впечатляющий. Метродистанция выглядела следующим образом: "Калужская", "Новые Черёмушки", "Профсоюзная", "Академическая", "Ленинский проспект", " "Октябрьская", "Новокузнецкая".
Идти недалеко (мне показалось, что мы совсем немного прошли от метро).
Оказывается, тётя Зина с семьёй жили совсем недалеко. Не стали мы особенно располагаться тогда у тёти Зины. Зато тётя Света здесь солировала (и ведь и тут была актрисой: было такое ощущение, будто попал на спектакль, где она играла роль гостеприимной хозяйки). Но времени у нас было очень мало. Тут же в коридоре мы и встретились. Совсем немного мы разговаривали. И это несмотря на то, что и тётя Зина, и тётя Света нас очень упрашивали, а из комнаты чувствовались воистину волшебные запахи, пьянящие ароматы еды. Все эти запахи приходилось пропускать через себя и с тоской думать: "Не для нас, не для тебя".
Уже всё было известно про тётю Свету. Но думали, что время ещё есть. Но оказалось, что с тётей Светой мы виделись в последний раз.
Итак, мы вышли от тёти Зины. Дошли до станции метро ""Новокузнецкая", на метро доехали до станции "Калужская", а оттуда на автобусе №108 доехали до остановки "38-й квартал". Пришли к бабушке. У нас оставались последние часы пребывания в Москве.
43. Мы и дядя Миша во время пребывания в Москве в майские праздники
Сейчас в центре нашего внимания будет музыка. Как и в прошлый раз, я взял с собой приёмник. И так случилось, что поначалу я по четвёртой программе слушал музыкальные записи как бы независимо от дяди Миши. Самая замечательная передача была посвящена творчеству Марио Дель Монако. Он покорил меня своим вокалом. Это была панорама записей певца, прозвучавших в одной передаче. Я вспоминаю следующие произведения:
Капуа. "O Sole mio";
Куртис. "Ты не плачь";
Верди. Ария Радамеса, "Аида";
Пуччини. Ария Каварадосси, "Тоска";
Ария Рудольфа, "Богема";
Леонкавалло. Ариозо Канио, "Паяцы";
Бизе. Второе действие, "Кармен (запись по трансляции из Большого театра Союза ССР 13 июня 1959 года);
Верди. Монолог Отелло, "Отелло".
Конечно, более полной панорамы записей Марио Дель Монако я больше не слышал. Но этот певец с того момента стал моим любимым и желанным. Голос его был феноменальным, красивым. А в наиболее напряжённые моменты он демонстрировал и незаурядную актёрскую игру, особенно характерной чертой которой был только ему присущий плач (как например, в конце ариозо Канио из "Паяцев"). До нас дошла полная запись оперы Леонкавалло "Паяцы" с участием Марио Дель Монако. Но там в ариозо Канио столь характерного для него плача мы не слышим. Он там лишь намечается. А героем этой записи оказался Пьеро Де Пальма, тенор, исполняющий эпизодические роли, который, однако, снискал аплодисменты, явление, достаточно редкое для студийной записи. Впоследствии я слышал трансляционную запись этой оперы из Кремлёвского дворца съездов 20 июня 1959 года. Там Марио Дель Монако ещё ближе подходит к этому плачу. Но в полную силу он звучит в записи пластинки с фрагментами из опер, которая была сделана во время гастролей певца в том же 1959 году. Именно эту запись мы и услышали. И я подумал, что вот это и была единственно правильная интерпретация данной роли. А мой папа считал, что в этом случае Монако переигрывает. Я думаю, правильно было бы сказать: "Сверхэмоционально трактует образ". Но я думаю, что ничего плохого здесь нет. А дядя Миша познакомил меня с творчеством современного певца. Его звали Лучано Паваротти, тенор, последний из итальянцев, который вызывал противоречивые чувства - от негодования до восхищения. Мы неоднократно ставили пластинку певца, на которой были записаны популярные арии из итальянских опер:
Беллини. Ария Артура, "Пуритане";
Доницетти. Ария Эрнесто, "Дон Паскуале";
Верди. Стрето Манрико, "Трубадур";
Пуччини. Ария Рудольфа, "Богема".
Когда я слушал эти записи, мне казалось, что голос у него не слишком сильный, но приятный, по-своему обаятельный. Однако в дальнейшем от дяди Миши слышал по адресу этого певца не слишком-то хорошие суждения.
У меня он тоже вызывал неоднозначное отношение. Во всяком случае, с самого начала я понял, что его голос не такой, как у Монако. Оказывается, он был вместе с труппой миланского театра "La Scala" в 1964 и 1974 годах. Но особую популярность певец приобрёл в 90-е годы. Таким образом, он неоднократно приезжал в нашу страну. И здесь очень тепло его принимали. И с каждым его выступлением эта теплота и благодарность возрастала.
До последнего момента мы общались с дядей Мишей. Как и раньше, моё расставание с ним было грустным. Но в этом году повезло: как оказалось, мы встретимся с дядей Мишей. Это произойдёт уже в мае.
44. Гена Шаров
Он пришёл в школу в один день со мной. Был первым, кого Анастасия Георгиевна выявила как ученика нашего класса. Она сказала тогда, после того как он назвал себя: "Вот теперь я буду знать, что у меня есть ученик Гена Шаров". Вначале он был приходящим (его семья жила на улице Замшина). Это всё-таки не так далеко. в течение месяца он был приходящим. А потом всё-таки перешёл в интернат.
У него какой-то необычный голос. Вспоминая радиоспектакль по книге Николая Носова "Приключения Незнайки", мне его голос напомнил голос артистки, игравшей роль художника Тюбика. Какая-то спокойная интонация чувствовалась в его голосе, намёк на то, что в будущем это может быть добрый покладистый человек. В принципе так и было. Но учебные дела сводили на нет то положительное, что могло произойти из этой доброты и покладистости. Во всяком случае, это не был голос шалуна-хулигана. Да и вёл он себя неплохо, то есть, ни в чём осудительном замешан не был. Правда, были с ним два случая во втором и в четвёртом классах. В обоих случаях он ударялся лбом. И в обоих случаях студентка Людмила Алексеевна, работавшая на практике в том классе, а затем и у нас, отводила его к врачу. А когда Элеонора Эдуардовна опрашивала его о том, что произошло, он сказал как-то подчёркнуто весело: "А мы камни друг в друга бросали". Элеонора Эдуардовна сказала: "Не думала, что в моём классе растут такие дикари".
Учился всяко. В конце первого класса признался мне: "Меня, наверно, на второй год оставят". У меня "двойки". Говорил он об этом как-то уж очень весело, словно это какое-то выдающееся событие. Во второй класс он перешёл. Перед тем, как мы начали учиться в третьем классе, Анастасия Георгиевна сказала мне, что его основная проблема с русским языком. Он довольно прилично (на том уровне) знал правила грамматики, но не умел их применять на практике. В дальнейшем я имел возможность в этом убедиться. Но никакого объяснения это явление не находило. А вот в четвёртом классе Анастасия Георгиевна оставила его на второй год. Причиной был русский язык. По существу, от этой проблемы он так и не избавился. Стало быть, он перешёл в наш класс.
Так мы с ним встретились вторично. Поначалу были у него неплохие успехи по арифметике. Но у меня сложилось впечатление, что его проблемы не от лени, а от чего-то другого. В чём именно, сказать не могу. о проблемах интеллекта говорить не приходится (всё, что связано с практическими расчётами, с арифметикой у него получалось, если не на самом высоком, то, по крайней мере, на уровне обычного ученика). Самыми впечатляющими были его успехи в четвёртом классе (в третьей четверти он получил по арифметике 5, что для нашего класса всё-таки было редкостью). Можно подумать, что такой положительный результат - следствие того, что материал изучается как бы повторно. Но это только внешняя кажимость. Это было бы справедливо, если бы мы, скажем, занимались бы строго по учебнику. Но Элеонора Эдуардовна занялась с нами экспериментами, вплоть до того, что некоторые примеры и задачи мы решали по учебникам для массовой школы. Повторение здесь если и было, то не по конкретному ходу решения задач. Скорее всего, просто он в большей степени соображал, а потому и получил не просто положительный, но "отличный" результат. Читал он не слишком бойко, но и нельзя сказать, что чтение ему совсем не нравилось. Но, судя по всему, больший интерес он проявлял к подвижным играм. Особенно явно он обнаружил интерес к игре в "хандбол" (специальная игра для незрячих учащихся, которую разработал наш учитель физического воспитания Николай Николаевич Шаповальников, представляющая собой разновидность игры, которую называли "гандбол").
Одно время он занимался в кружке баяна, и я в течение некоторого времени имел возможность наблюдать за его успехами. Он мог бы многого достичь. Но, видимо, не захотел.
Потом он занимался в духовом оркестре, играл на трубе, но и оттуда ушёл.
Нелегко давалась ему и география, особенно в шестом классе. Дважды в этом классе он получал по географии 2. Это тоже было не свойственно для учеников нашего класса. Не знаю, была ли у него переэкзаменовка по географии (как у Вольки Костылькова из повести-сказки Л.Лагина "Старик Хоттабыч". Но, судя по всему, тут проблем не было, так что на какой-то момент он пришёл к тому состоянию, при котором получил по географии 2.
С русским языком его положение не претерпело существенных изменений. Так же было в пятом и в шестом классах. Но ещё одним камнем преткновения был для него немецкий язык. Ещё при Вере Николаевне он как-то умудрялся держаться наплаву, но Валентина Фёдоровна его не щадила, как не щадила никого из нас.
Успехи у него были по физкультуре и по черчению.
До восьмого класса кое-что у него получалось. Но в девятом произошло полнейшее падение. Без "двоек" его успеваемость не могла бы существовать. Вопрос был только в том, какое количество "двоек" может считаться "нормальным", а какое - нет. А во второй четверти их было две. В третьей четверти их было пять: по алгебре, геометрии, физике, химии, литературе. При такой учёбе было ясно, что его могут не допустить до экзаменов.
В начале четвёртой четверти он ещё появлялся на занятиях. А в мае уже не появлялся на уроках. Вскоре стало известно, что он ушёл из школы. Работал на пятом УПП.
Сейчас он - семейный человек. Женился на Вере Терентьевой. Судя по всему, создалась крепкая семья. Есть (или были) не только дети, но и внуки. Словом, в жизни он устроился, и достаточно успешно. Пожелаем же ему дальнейших успехов.
45. Встреча с дядей Мишей в мае
В последние дни мая начало стремительно теплеть. У нас были первые выезды на дачу. Во время одного из таких выездов пришлось основательно поработать.
И вот после нашего приезда был звонок из Москвы. Выяснилось, что дядя Миша приехал в Ленинград. И находился в Ленинграде уже несколько дней. Но живёт он, как оказалось, у своего друга Сергея Глебовича Жилина. Папа туда позвонил (не без труда, так как телефон изменился, так что специально пришлось выяснять его телефон в справочном). Дядя Миша отозвался. Папа просил его приехать к нам хотя бы на один день. Так и произошло. Вспоминается, что в это время по телевидению показывали авторский вечер композитора Никиты Богословского (отмечалось 60-летие со дня его рождения). В концерте прозвучали его песни в исполнении современных певцов - как эстрадных, так и оперных. Дядя Миша слушал этот концерт вместе с нами. Он довольно критически относился к современным интерпретациям этих песен. Так солист Большого театра (тенор) пел песню "Алёнушка". Дядя Миша сказал, что исполнитель явно переигрывает: "Он что, арию Каварадосси поёт? Или "Алёнушку?" Это можно было понять так: с одной стороны, дядя Миша говорит, что певец демонстрирует излишнее напряжение, совершенно не соответствующее ни духу, ни содержанию песни. Одновременно он осуждает этого певца за то, что тот явно не понимает разницу между лирической песней и оперной арией, а, с другой стороны, он пытается перенести на эту песню весь драматизм арии Каварадосси. Я всё это слушал, но не проронил ни слова.
На следующий день мы слушали оперу Верди "Травиата" (уже во второй раз). Дядя Миша в некоторых случаях разъяснял мне происходящее и, в частности, трактовку партии Альфреда американским певцом (тенор) Жаном Пирсом. Он спросил нас, знаем ли мы про румынскую запись этой оперы. И ещё он сказал, что та же фирма выпустила пластинки с записью оперы Пуччини "Турандот". Эту оперу мы купили в 1976 году. Как раз это и было румынское исполнение.
Рассказывал я дяде Мише и о своих делах. Показывал свои достижения.
Всего три дня находился дядя Миша в Ленинграде. После этого он вернулся в Москву. Теперь мы встретимся с ним уже в Москве.
46. Успеваемость в четвёртой четверти
После длительного перерыва поговорим об успеваемости. Надо заметить, что четверть прошла под знаком подготовки к экзаменам. Но всё же по алгебре новый материал ещё изучался. Впрочем, здесь мы продолжали решение задач, приводящих к квадратным уравнениям. На этот раз была предэкзаменационная работа. Она состоялась 12 мая. Она включала в себя уравнения, а также другие примеры. Эту работу мы писали практически весь учебный день. Был устроен небольшой перерыв. Во время этого перерыва в класс приносили "подкрепление" - чай или какао. У нас было два таких перерыва. Во время одного из них пили чай, а во втором - какао. За работу я получил 3. Это заставляло о многом задуматься. Ведь три четверти у меня была оценка 4. Теперь я получил 3. Предугадать, каким будет результат экзамена, было невозможно.
Уроки геометрии проходили, в основном, в обычном ключе. Однако я опять совершил грубейшую ошибку. Я не готовился по билетам. На первых порах их у меня и не было. Потом так случилось, что много внимания уделил русскому языку (а там, действительно, быть может, была не такая уж и сложная подготовка, но там много чего надо было писать. На всё это нужно было время. К счастью, по геометрии не было никаких предэкзаменационных работ. Это только, я считаю, меня и спасло. А каков будет результат, покажет экзамен.
На уроках физики завершили тему "Равновесие тел". Здесь изучали теоретический материал и решали задачи, преимущественно, на кронштейны. Здесь помимо физики было много геометрии. И это была геометрия на практике: треугольники, подобие треугольников, вычисление площади треугольников.
Нашей следующей темой была "Законы сохранения в механике". Фактически изучили два закона - закон сохранения импульса и закон сохранения энергии. В рамках первого рассмотрели реактивное движение, реактивный двигатель (двигатель внутреннего сгорания), работа и мощность. В четверти я получил по физике 4.
На уроках химии завершили тему "Периодический закон и периодическая система химических элементов Д.И.Менделеева. Затем рассмотрели тему "Подгруппа кислорода". А последней темой программы нашего девятого класса была "Производство серной кислоты". Но должен сказать, что, когда речь идёт о каком-то производстве, где нужно последовательно уметь описывать отдельные элементы, оборудование, на котором это производство происходит, я испытывал затруднения. Но именно это и составляло особую сложность. Тем не менее, в четверти я получил по химии 4.
Курс грамматики русского языка мы завершили. Последний раздел программы был "Вводные слова и предложения, слова-предложения "Да" и "Нет". Но основное внимание мы уделяли подготовке по экзаменационным билетам. Вот именно это и было моим основным занятием по русскому языку. На первый взгляд, здесь, вроде бы, не было каких-либо особенно сложных проблем. Надежда Николаевна рекомендовала нам брать предложения из произведений русской классики: А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, других писателей-классиков. Здесь особенно интересно было вести своего рода исследовательскую работу, в ходе которой я отслеживал предложения, отвечавшие заданным грамматическим требованиям.
Но одновременно я испытывал такие ощущения, которые, может быть, мало, кто и поймёт. Вот говорят о человеке, который правильно угадывает, какие литературные произведения соответствуют настроению окружающего общества, говорят, что у него хороший вкус. Но, конечно, к кулинарии это не имело никакого отношения: речь идёт об эстетическом вкусе, то есть, тех чувствах, которые читатель испытывает в процессе чтения литературного произведения, выражающиеся в его отношении к описываемым в нём событиям, к действиям и поступкам героев. Так вот я во время этой своей подготовки испытал приятные вкусовые ощущения, которые были сродни получающимся от вкусной пищи. Так вот я утверждаю, что многие стихи Пушкина (прежде всего, это относится к лирическим стихам) так же приятны, как южные фрукты, обладающие приятным ароматом и сладким вкусом. Это слива, это курага, это вишня, да ещё многие растения, которые поражают воображение человека: манго, ананасы, другие растения южных широт. Так вот всю эту гамму вкусовых ощущений и ароматов я испытал, читая произведения, а, точнее, стихотворные отрывки из произведений русских классиков и составляя списки предложений из этих шедевров. Вот что такое подготовка к экзамену по русскому языку. Но подобно тому, как у нас по алгебре была предэкзаменационная работа, такая же работа была и по русскому языку. В девятом классе нам надо было писать изложение. Мы писали его по рассказу А.Кононова "Субботник". Написал это изложение на результат 4,5. После того как я сдал свою работу, Надежда Николаевна провела разбор моего сочинения "Русское общество в романе А.С. Пушкина "Евгений Онегин".
На уроках литературы завершали изучение творчества Пушкина. Предметом рассмотрения были наиболее интересные и даже в чём-то загадочные его произведения. Это "Анчар", "Пророк". Но то, что надо было учить наизусть, портило всю картину. Мало того, что некогда было учить наизусть. Кажется, в школе такая постановка вопроса исключается. Но такова объективная реальность. Между тем, когда читаешь эти стихи, явственно представляешь себе это дерево, напоённое ядовитым соком. Мне он почему-то кажется похожим на сок алоэ, который мне в детстве давали пить как лекарство. И хотя его подслащали, чтобы он был не так горек, но всё-таки ощущение ужасной отравы не уходило. Наверно, этот анчар ещё более горький, возможно, даже смертельный яд. Но вот человек послал другого человека к анчару для сбора этого смертельного яда. Это страшно. Но одновременно это как-то завораживает.
А впереди ещё непочатый край работы. Это творчество М.Ю.Лермонтова. В частности, его знаменитая "Дума", "Выхожу один я на дорогу", "Смерть поэта". Только это последнее, чудом запомнившееся ещё с восьмого класса, представилось мне особенно важным. Так случилось, что Надежды Николаевны в очередной раз не было, тот урок вела Тамара Александровна. И вот как раз я ответил это стихотворение. Полагаю, тем себя и реабилитировал.
Далее надо было изучать роман М.Ю.Лермонтова "Герой нашего времени". Однако времени на него практически не оставалось. Я не видел его изданным по Брайлю полностью. Новеллы "Бела" и Максим Максимыч" я частично слышал в исполнении дедушки ещё тогда, когда учился в третьем классе, а потом бабушка мне их прочитала. "Тамань" и "Княжну Мэри" я читал по хрестоматии. А новеллу "Фаталист" папа прочитал мне отдельно. Надежда Николаевна велела выписывать цитаты по теме "Личность Печорина". Эти цитаты подбирались по специально подготовленному плану. Мне удалось написать этот конспект по работе Саши Кукушкина. Я написал свой план (такого рода работа получила название "Развёрнутый цитатный план"). В данном случае это был план "Личность Печорина". При этом создаётся пункт плана, а его подтверждает соответствующая цитата. Именно такими выкладками я и воспользовался, и, таким образом, был составлен развёрнутый цитатный план.
Дальше надо было бы писать сочинение "Личность Печорина". Но я, а также Саша Кукушкин, были освобождены от этого сочинения. И это уже имело значение.
Далее перешли к Гоголю. Точнее, надо было говорить о его поэме "Мёртвые души". Здесь ради краткости изучение строилось на основе анализа образов. Мне достался Плюшкин. И так случилось, что эту работу мне пришлось писать на даче. Моя работа была оценена на 4. Фактически на этом закончилось наше изучение литературы в этом учебном году (а ведь были здесь ещё В.Г.Белинский, А.И.Герцен). Однако с самого начала Надежда Николаевна сказала, что Белинский нам не по зубам. Одну из основных статей Белинского мы рассмотрим в начале следующего года. Но сейчас в четверти я получил по литературе 4.
На уроках истории мы завершали изучение истории СССР девятнадцатого века. Особое внимание сосредоточили на "крестьянской" реформе 1861 года, а также народническом движении 70-90-х годов девятнадцатого века. Здесь особое внимание обращалось на факты. И это уже не было серией занимательных рассказов по истории, какой она представлялась ещё совсем недавно, теперь мы уже переходили к началу социологического анализа происходивших в обществе процессов. Правда, далеко не сразу это стало очевидным. А сейчас в четверти я получил 5.
Продолжалось изучение анатомии, физиологии и гигиены человека. Сейчас основное внимание уделялось теме "Физиология высшей нервной деятельности". Особое внимание уделялось опытам И.П.Павлова, но из всего этого я понимал только то, что проводил он эти опыты на собаках, у этих собак постоянно текла слюна (фистульные собаки), им, как детям, рассказывали сказки, показывали разные фигуры (рисунки), играли на музыкальных инструментах (на балалайках), а собаки демонстрировали ожидаемую реакцию - вот это было интересно. Отсюда понятен мой интерес к подобного рода поведению собак, других животных, маленьких детей. Так был закончен этот курс. Должен сказать, что, кроме названных тем, он становится для меня всё менее и менее понятным и интересным. И всё же в четверти я получил 4.
По-прежнему у нас странно проходили уроки географии. Примерно половину урока мы занимались географией, а вторую половину читали роман Жорж Санд "Консуэло". Если же говорить о географической части, то мы закончили изучение стран Европы: Франция, Италия, Испания, Португалия. В четверти я получил 4.
Большие изменения у нас произошли на уроках немецкого языка. Уходила Валентина Фёдоровна, но первые уроки она всё-таки провела. Возникал вопрос, кто придёт на её место. Где-то в воздухе носился слух, что это может быть выпускница 1970 года Галина Алексеевна Матюшкина. Но очень скоро эти слухи были пресечены (позже мы узнаем про постановление, которое можно было бы назвать "запретом на профессию" для незрячих учителей). Судя по всему, время постоянных преподавателей немецкого языка ушло в прошлое, как и монополии в нашей школе немецкого языка. Теперь наступила эпоха временных. И вот первым из них была Анастасия Георгиевна. Мы знаем, что она была учительницей начальной школы, но ещё с прошлого года она перестала быть таковой. И с этого момента она стала преподавать английский (а теперь, оказывается, что и немецкий) язык в некоторых классах. Особо сложных тем по грамматике в это время не было. Да и текстов было не так много. Из текстов, которые мы прочитали, был "Der Kampf um Trоja" ("Борьба за Трою") и "Drei Sohne" ("Три сына").
Был ещё один текст, который требовалось читать и переводить со словарём ("Mit Hilfe Der WorterBuch"). Без всякого хвастовства сообщаю, что этот текст фактически подготовил я один. Мама мне помогла, так как у нас был немецко-русский словарь, где проблемные слова были найдены. Казалось, что я ещё могу восстановить себе "пятёрку". Но сейчас всё-таки в четверти я получил по немецкому языку 4.
На уроках труда в механической мастерской я продолжал работать на проколке петли. Но таких занятий было немного.
В это время на электросборке появились большие планки. Эти планки, помимо того, что отличались огромным размером, довольно легко закручивались. Но здесь всё было специальное: планка, винт, шайба-гравёр, плоская шайба. Другой была и отвёртка и, конечно же, специальный трафарет. Но, несмотря на внушительные размеры деталей, закручивание происходило очень легко. Но по-прежнему у меня сохранялась проблема распознавания верха и низа планки. Тут помог Валентин Зиновьевич. Однако эти планки довелось закручивать лишь один раз. В четверти я получил 4.
Такова картина моей успеваемости в этой четверти
47. Машинопись в четвёртой четверти
Мы продолжали заниматься машинописью. Наш первый урок был неудачным. Впрочем, я и сейчас утверждаю, что мы в этом были не виноваты. Милица Михайловна дала нам писать текст, в котором уже были знаки препинания. Но мы их ещё не изучали. Она удивлялась нашим вопросам, пыталась на ходу подсказывать. Но, как оказалось, её подсказки были не вполне корректны. После того как текст был напечатан, она проверила работу каждого. Все ошибки она прочитывала очень громко. И тут я ещё раз хотел бы сказать по поводу буквы "ё". В то время эта буква имела непонятный статус: то ли она существовала, то ли не существовала. Я с самого начала положительно относился к букве "ё", я её любил. Надо сказать, что на клавиатуре пишущей машинки "Прогресс" эта буква расположена в третьем (нижнем) ряду слева, но таким образом, что набирать её неудобно - её надо набирать средним пальцем левой руки, но на этом уровне находится буква "ч". В таком случае удобнее напечатать "е". Так я и поступил. И вот Милица Михайловна громко, раздельно, чуть ли не по слогам читает: "Леня". Вот это уже не просто неприятно, но даже противно. И уж тут я решил всё-таки, преодолевая неудобство, пользоваться буквой "ё".
В дальнейшем наши занятия стабилизировались. Мы изучили знаки препинания, научились использовать два вида регистров: с одной стороны, нажимаем букву с нижним регистром, и это делает её большой, а, с другой, нажимаем клавишу, расположенную левее буквы "ф" (так называемый замок регистра), а затем букву уже без регистра. Это удобнее, но имеются некоторые проблемы с эстетикой текста - получается, что при использовании замка регистра буквы располагаются как бы над текстом, а это некрасиво. Такой способ чаще всего используется при печати цифр арабских и римских, а также математических знаков. При печати цифр можно пользоваться и нижним регистром, но это всё-таки менее удобно и может существенно замедлить процесс печати текста.
Мы писали небольшие связные литературные тексты под диктовку. В целом такие виды работы у меня получались.
Кроме того, я пытался писать кое-что из своих мемуаров или, по крайней мере, вариации на темы мемуаров, которые касались материала, бывшего в то время предметом изложения. Однако папа, контролировавший эти мои занятия, хотя и не отрицал моё право на такого рода деятельность, всё же всячески давал понять, что она преждевременна, что надо ещё много упражняться. Он купил учебник по машинописи и диктовал мне некоторые тексты оттуда.
Из событий, связанных с машинописью, относящихся к этому периоду, хотелось бы вспомнить ещё и о следующем: как-то в самом начале четверти к нам на урок явился молодой человек, отрекомендовавшийся психологом. Он занимается исследованием возможности обучения машинописи маленьких детей (скорее всего, речь шла об учащихся младших классов). При этом, по его мнению, эти дети могли бы печатать одним пальцем. Милица Михайловна была категорически против этого. Тем не менее, этот самый психолог не унимался. Тогда она ему предложила использовать для его "научных экспериментов" машинки "Москва" (оказывается, были у нас в школе и такие). Он же настаивал на использовании наших машинок "Прогресс" и "Башкирия". Похоже, так они ни к чему и не пришли (во всяком случае, в этом году). Позже Милица Михайловна сказала, что такой метод обучения - это издевательство над машинописью и над этими детьми. Я тоже так думаю. Ведь то, что мы осваивали "слепой" метод, при котором каждый палец занимает определённое место, а рука устанавливается на определённой позиции, дисциплинирует. А если печатать одним пальцем - это примитивно, может иметь только то оправдание, что надо что-то срочно напечатать, а человек, от которого это потребовали, машинкой не владеет. Но культивировать этот метод - я полагаю, нелепо, бессмысленно, антинаучно. Впрочем, при переходе на компьютер придётся во многих случаях отступать от этого метода. В нашем же случае мы придём в дальнейшем к использованию шестиклавишной брайлевской клавиатуры. Но и это тоже потребует длительного действия, психологического осознания важности его. Обо всём этом, как и о многом другом, речь впереди.
Сейчас же по окончании курса надо сдать экзамен, чтобы получить удостоверение о том, что прошёл курс обучения печатанию на пишущей машинке. Но времени для этого не было.
В дальнейшем я дважды соприкоснулся с машинописью в волоколамской ШВТС. Будет и третий микрокурс, который я пройду в центре медико-социальной реабилитации инвалидов по зрению в Санкт-Петербурге, но принципиального значения он уже иметь не будет, так как я уже активно пользовался компьютером. Обо всём этом речь впереди.
48. Культурная жизнь в четвёртой четверти
В начале четверти я завершил разучивание "Итальянской польки" в гармонизации С.В.Рахманинова. И тогда Надежда Семёновна предложила дать мне для разучивания русскую народную песню "Гусачок". Не помню, чтобы эту песню кто-нибудь играл в нашем кружке. Я лишь начинал её учить. Не слышал я её и по радио. Переложение было очень сложным. Было сложно даже выделить общий мелодический материал. Было много вариаций, которые имели сложное гармоническое и мелодическое построение. Да и времени для разучивания фактически не было, а потому я разучил лишь некоторые части. К тому же их слишком много (десять), так что даже при более благоприятных условиях я вряд ли мог бы завершить разучивание этой композиции. Короче, оно не пошло. Три или четыре части я разучил. Наверно, разучивание этой песни нужно было бы перенести на лето. Но я так с ней и не справился. И это целиком лежит на моей совести.
В середине мая состоялся зачёт. На нём я исполнил следующие произведения: Л. Делиб. "Пиццикато" из балета "Сильвия", "Итальянская полька" в гармонизации С.В.Рахманинова. Зачёт я сдал на 4.
На занятиях по теории музыки мы продолжали изучать тему "Интервалы". Сейчас это были: секста, септима, октава. Было несколько заданий. В целом я с ними справлялся. Но в целом это тоже была подготовка к зачёту. Зачёт по музыке и по теории музыки состоялся в один день. Как и музыку, так и теорию музыки я сдал на 4.
Хотел бы рассказать ещё об одном мероприятии, состоявшемся в середине апреля. Оно было связано с молодёжным фестивальным движением. Дело в том, что в 1973 году в Берлине состоится десятый Всемирный фестиваль молодёжи и студентов. Как раз в этой связи вспомнили историю мирового фестивального молодёжного движения. Мой доклад был о четвёртом фестивале в Бухаресте.
В этот же день к нам в школу пришла женщина (я так и не знаю, кто она такая). Эта женщина рассказала о своём путешествии в ГДР. В ту пору туда ехали по варшавской железной дороге. В Ленинграде существовал Варшавский вокзал. А с лета 1972 года стал ходить поезд сообщения Ленинград-Варшава-Берлин. И вот женщина рассказывала, как она ехала этим поездом. Движение происходило через Псковскую область, Латвию, Литву, Белоруссию (Брестская и Гродненская области), Польшу и ГДР. А наши девочки спрашивали: "А как там насчёт тряпок?" Больше их, судя по всему, ничто не интересовало. В ту пору поездка за рубеж, даже в социалистические страны, была сопряжена с различными трудностями. Сейчас совершить такую поездку значительно легче (это писалось в 2018 году, сейчас бы этого не сказал). Мне довелось, по крайней мере, трижды побывать в Германии. И об этом речь впереди. Сейчас же скажу, что сам рассказ был интересен.
49. Моё чтение в четвёртой четверти
В этот период я прочитал пьесу А.М.Горького "На дне". Возможно, мне это было ещё рановато. Эта пьеса изучается в рамках школьной программы по литературе в одиннадцатом классе. Но меня интересовали пьесы А.М.Горького. Мне кажется, что пьеса "На дне" выделяется из ряда его драматических произведений. Это люди "дна", то есть, все, живущие в подвале. Почти все они - жалкие люди. Но и их жизнь тоже была мне интересна. То, что Костылёв, хозяин ночлежки, эксплуататор её обитателей, был убит, я считал, это было правильно. Но дальше этого, видимо, моё понимание тогда ещё не шло. Но был один герой, который привлёк моё внимание. Это был странник Лука, которого я считал положительным. Но пройдёт время, и до меня дойдёт, что это совсем не так. Осознание этого факта придёт уже тогда, когда мы будем изучать эту пьесу на уроках литературы в одиннадцатом классе, я пойму его иначе.
В этот же период я прочитал книгу Юрия Коваля "Рассказы о разведчиках". Действие происходит во время Великой Отечественной войны. Местом действия является Львов и Львовская область Украины. Смелые разведчики совершают рейды в тыл врага и тем самым способствуют нашей победе. В то же время, чувствуешь как бы собственное присутствие в той местности в процессе чтения этих рассказов. Всё это повышает интерес к ним. В дальнейшем доведётся познакомиться с некоторыми другими произведениями этого писателя, но, к сожалению, не через чтение, а через прослушивание по радио инсценировок по его произведениям. Однако это исключает возможность нашего их обсуждения. Допускается только, что они могут быть упомянуты на страничках дневника.
50. Последний звонок
25 мая был последний звонок для учащихся девятого и одиннадцатого классов. Это имело самое прямое отношение к нам. Мы тоже заканчивали учёбу, а затем следовали наши первые экзамены. Нас напутствовали учителя, приветствовали учащиеся младших классов. Мы заканчивали обучение в неполной средней школе.
Слова напутствия произнесли Анатолий Владимирович и Людмила Константиновна. Они пожелали нам успешно сдать экзамены и закончить обучение в неполной средней школе, а одиннадцатиклассникам - успешно сдать выпускные экзамены и успешно получить аттестаты зрелости. Наиболее интересным было выступление Владимира Киселёва. Он поздравлял Валентину Фёдоровну, причём на немецком языке. Как потом рассказывала мне бабушка, Валентина Фёдоровна очень внимательно прислушивалась к тому, как он говорит. Конечно, ей было это приятно. До момента выступления Киселёва Валентина Фёдоровна в сердцах сказала (я сам это слышал): "Ну, меня-то никто не поздравит". Но вот Киселёв поздравил. А ведь он, как говорили, был в немецком языке далеко не ас. Но, судя по всему, ему в дальнейшем пришлось, что называется, подналечь. По роду своей деятельности он бывал в Германии, привозил оттуда для работы брайлевские дисплеи. Стало быть, знаком с менеджером одной из тамошних фирм, занимающихся этой проблематикой. Мне однажды довелось оценить по достоинству владение им немецким языком. Я читал пересланное мне его письмо к этому менеджеру. И должен сказать, знание у него среднее. Но они друг друга понимают, так что ни у того, ни у другого претензий нет.
Я сейчас оценил его смелость, которую он проявил, прочитав своё приветствие. А наш учебный год завершился не так бойко. Но всё-таки тут всё было нормально: учебный год официально завершился, начиналась подготовка и сдача экзаменов. Но факт уже совершился: Киселёв вошёл в историю нашей школы, как ученик, поздравивший преподавателя немецкого языка на немецком языке.
А поступил он не на филологический факультет, а на факультет прикладной математики и процессов управления (среди студентов этого факультета, а также наших старшеклассников больше известный под именем "Примат"), деканом которого в то время был наш известный профессор Владимир Иванович Зубов. Поступить туда ему удалось. Но при этом он забрал все конспекты ответов к билетам по физике, что затруднило подготовку к экзамену для следующего класса. Что ж, он молодец! Не знаю, кто бы у нас в истории был способен на такое.
После того как это мероприятие закончилось, мы отправились домой. Начиналось самое ответственное дело - подготовка и сдача экзаменов.
Подготовка и сдача экзаменов
51. Консультации и подготовка по алгебре
Итак, сама подготовка началась буквально на следующий день после того, как прозвенел последний звонок. Это значит, что ты не имеешь никакого права думать о чём-либо постороннем, кроме экзамена. Забудь о мемуарах. Теперь и любимых радиопередач для тебя больше не существует. Теперь ты - совсем другой человек. Ты ученик, который сдаёт экзамены, и это теперь твоя основная задача. Но вот парадокс: ты не можешь готовиться к экзамену по алгебре, потому что он письменный. Но я так жить не могу. Я занимаюсь не алгеброй, а геометрией. Непосредственно алгеброй, а, точнее, решением задач, мы занимаемся на консультациях. А дома мне нужно что-то более конкретное. Что именно тогда происходило, за 45 лет многое подзабылось. Но знаю точно: не мог я все 24 часа посвятить подготовке только к одному экзамену. Конечно, как всякий прилежный ученик, я приходил в школу (если говорить более точно, меня приводили) к 9 часам (именно в это время начинались консультации). А что именно происходило на этих консультациях? Решали задачи, решали уравнения. А то, что должно было за этим последовать, Нина Андреевна называла даже не экзаменом, а всего лишь годовой контрольной. Но, ни к одной годовой контрольной не приходилось готовиться с такой тщательностью, как теперь. Какой именно вопрос достанется, этого не знал никто. Знали только, что работу мы будем писать на бумаге с печатью. Это значит, что никаких чистых тетрадей заранее заготовить было нельзя. Конечно, это создавало некоторые неудобства для таких малоповоротливых, как я, но никто ради одного-двух учеников не будет менять технологию. Нельзя с собой приносить шпаргалки (ну, насчёт шпаргалок всё понятно). Но шпаргалкой почему-то считается даже собственная таблица квадратов.
Обыкновенно консультация проходит до 14 часов. А после этого все уходят на улицу. Именно в это время стояла сильная жара, кажется, лето в самом разгаре (тут и Жлобин в лучшие первые дни июня 1971 года вспоминался). Про себя негодовал: какие же всё-таки садисты эти чиновники от министерства просвещения (про себя называл его "министерством затемнения"): тут лето на дворе, а они нас, точно стадо баранов, загнали в душные стойла и издеваются над нами. Ну, конечно, ни словом об этом не обмолвился.
Но были здесь и некоторые забавные эпизоды. Вот, например, выходишь на улицу и ловишь… комара. Естественно, давишь его. А потом гордо заявляешь: "А я комара убил". А Миша Губенок говорит: "А ты знаешь, за каждого убитого комара дают пятнадцать лет". Конечно, это шутка, но тем самым происходит разрядка, да и настроение улучшается. Можно было немного отдохнуть. Но и этого мало оказывается.
Через некоторое время приходит бабушка, и мы идём домой.
А чем заниматься дома? Ведь билетов как таковых нет. Что же тогда было? Ведь во время консультаций не всё хорошо записывал, а значения этому не придавал. Вот в этом была ошибка. И понадеялся я на авось. Видимо, это могло иметь свои последствия. Но об этом я узнаю позже.
Так и проходило время, по окончании которого был экзамен. Но о нём мы расскажем в следующем разделе.
52. Первый экзамен - алгебра
И вот наступило 1 июня. Для кого-то это первый день лета (ну, с одной стороны, так и есть). Для кого-то это фактическое начало каникул (до прошлого года это было и для нас). А для кого-то день первого экзамена. Вот такой парадокс. Кажется, впервые мама пожелала мне: "Ни пуха, ни пера". Но, как это ни странно, ответом на такое пожелание является - "К чёрту". Но я сконфузился от такого ответа и говорю: "Спасибо". А мама говорит мне: "Вались к чёрту!". после этого уходит на работу. Мы с бабушкой завтракаем, после чего я беру портфель и складываю в него разрешённые материалы. А затем мы выходим из дома и идём в школу.
Сейчас на улице прохладно (+13:0, правда, во второй половине дня температура воздуха поднялась до +23:0).
Мне представляется, что форма проведения экзамена по алгебре совершенно не приемлема для незрячих. Почему? Ну хотя бы потому, что работа пишется на бумаге с печатью. А какое значение имеет это для незрячих? Ровным счётом никакого. Он только не может пользоваться своей бумагой. А откуда известно, сколько бумаги ему может понадобиться для того чтобы написать эту работу? Ведь никто же этого не считал. Так какой же смысл весь этот огород городить? Никакого. Но мысль об этом приходит через 45 лет после совершившегося события.
Но вот мы пришли в школу. Прошли в класс. Но оказалось, что сам экзамен будет происходить не в классе, а в кабинете географии. Теперь он находится на втором этаже левого крыла. Мы поднялись на второй этаж, пришли в кабинет. Вскоре пришла комиссия. В неё, кроме Нины Андреевны, вошли также Людмила Константиновна и Виталий Константинович. Раздали каждому по несколько листов бумаги с печатью (конечно, этой самой печати мы ни увидеть, ни, тем более, прощупать не могли). Много говорилось об оформлении работы (не просто ученика девятого "а" класса, а ещё и добавить "Ленинградской средней школы слепых"). (спрашивается, зачем это добавлять? Разве где-нибудь, кроме школы слепых, пишут по Брайлю? Бюрократическая чушь). Но приходится выполнять её.
Произошли изменения в содержании работы. Мы в течение всего года настраивались на работу, состоящую из следующих разделов:
задача;
график функции или системы уравнений;
арифметический пример;
пропорция;
алгебраический пример.
Но сейчас работа как бы несколько упростилась. "Ушли" график (к моей великой радости, так как я бы с ним точно не справился), арифметический пример (это хуже: тут как раз и можно и нужно было бы показать искусство решения), пропорция (по-моему, правильно, ибо на практике мы их нигде не применяли, так что фактически после седьмого класса закрепления не произошло). Значит, осталась задача и арифметико-алгебраический пример (так его можно назвать, потому что он включал в себя как элементы арифметики, так и элементы алгебры. Я решал задачу. Казалось бы, поначалу всё шло хорошо. Я даже сумел составить уравнение (правда, как потом оказалось, слишком сложное). Тем не менее, я стал пытаться его решать. Я даже его решил, но результат, который я получил, меня озадачил: не может быть такого результата - надо думать ещё. А в это время Нина Андреевна задавала каждому какие-то вопросы (расслышать, что она спрашивает, я не мог, так как, помимо того, что не слышал, я был всё-таки поглощён задачей, так что даже весь мир для меня в этот момент прекратил существование). Когда очередь дошла до меня, я, наверно, плохо соображая, что делаю, ляпнул: "А у меня задача не получается". Весь класс прямо-таки заржал. Но мне даже обижаться было некогда. Нина Андреевна всё поняла, что-то мне сказала (но, конечно же, не подсказку для решения задачи). В какой-то мере это меня воодушевило. Я попробовал ещё. Но нет, точно что-то упёрлось, и никакой надежды на то, что будет хоть какой-то сдвиг. Кажется, что нет вообще смысла что-либо делать: ведь если задача не решена, то это "двойка" (именно это нам постоянно внушала Варвара Алексеевна). А "двойка" на экзамене - это переэкзаменовка. Тем не менее, все пишут, никто не размышляет о бессмысленности действий. Все пытаются решать. Ну, не решается задача. Но есть ещё и пример. Попробуем его решить. Как я уже говорил, пример попался смешанный: элементы арифметики сочетаются с элементами алгебры. Арифметическую часть я решаю довольно легко. И о необходимости применения элементов алгебры (возведение в степень) вполне очевидно. Оба выражения складываются. Ответ получается. Стало быть, эта часть решена. Так, может быть, ещё раз попробовать решить задачу? Пробую. Но прихожу к тому же результату. Стало ясно, что мой результат отрицательный. Тут и какао не помогло. Короче, когда бабушка пришла, я сдал свою работу. В том, что я написал её на "двойку", я был уверен практически на все сто процентов. С таким отрицательным результатом мы пошли домой.
И вот я закончил свой день. Конечно, когда пришли с работы мама и папа, пришлось им сообщить, как мне казалось, печальный результат. Папа, конечно, был очень огорчён. Но после того как эмоциональный удар прошёл, мы взялись за домашнее решение этой работы. Оказалось, что не все преобразования уравнения я выполнил правильно. В итоге задача была решена (в домашних условиях). Проверили решение примера. Так пример был решён мною правильно. Да, но ведь никто ещё не объявил мне, что я получил "двойку". Так что, может быть, я паникую преждевременно? Поживём, увидим, тем более, что ждать совсем недолго.
53. Консультации и подготовка по геометрии
Итак, экзамен по алгебре худо-бедно был сдан. Теперь надо готовиться по геометрии.
В течение четверти готовиться по геометрии было трудно. Ведь учебный процесс не прерывается. Но подготовка по геометрии проходит по билетам. Билеты - это уже определённые вопросы. Но эти вопросы охватывают фактически весь курс планиметрии, начиная с седьмого класса. Наибольшую сложность для меня представляла теорема Пифагора, точнее, её геометрическое доказательство. Нина Андреевна уделяла этому вопросу пристальное внимание. Она сделала модель, которая должна была бы наглядно продемонстрировать это доказательство. Однако так случилось, что по какой-то причине я не смог присутствовать на этом уроке. Но я понимал, что моим методом (зубрёжкой) эту теорему доказать невозможно. С другой стороны, существовало и алгебраическое доказательство, которое мы изучили как раз в этом году. Но ценность ответа в данном случае заключалась в том, что ученик должен был привести оба способа доказательства, тем более, что раз этот вопрос рассматривается в курсе геометрии, то это означает, что геометрическое доказательство теоремы Пифагора было приоритетным. И вот я сам обратился к Нине Андреевне за помощью. И вот в мае, возможно, даже на переменке, Нина Андреевна достала атлас по геометрии (приложение к учебнику И.Н.Никитина) и на чертеже в этом атласе с комментарием показала мне, как нужно вести это доказательство, то есть, в прямом смысле моей рукой водила.
В большинстве же случаев теория вопросов не вызывала. Надо только её повторить. С этой целью я прибег, как мне казалось, к оригинальному способу: я стал выписывать доказательства теорем из учебника. Мама не находила объяснений для моих действий. Папа же их одобрил. Другое дело, когда я успею всё это прочитать по своим тетрадям? А я не успел. Конечно, рисковал. Но, как оказалось, кое-что в моей голове осталось, в отличие от алгебры. Вот на этом основании я и пошёл сдавать.
А на консультациях мы, в основном, занимались решением задач. И тут, как это ни странно, даже появился некоторый интерес. Правда, сейчас я понимаю, что этот интерес был вызван нежеланием осмыслить что-то геометрическое, а, скорее, заинтересованностью педагога в том, чтобы ученик понял материал правильно и сумел сделать для себя надлежащие выводы. Вот, чего мне не хватало (да я могу с уверенностью сказать это и обо всех): мы не видели у педагогов-математиков желания заинтересовать, нацелить на достижение результата. А ведь в математике это очень важно. Вот Нина Андреевна хорошо это понимала. Но, к сожалению, наша с ней встреча произошла слишком поздно, когда создалась противоположная установка, направленная на разрушение, на утверждение о гибели (к счастью, ещё не физической, но психологической) и на доказательство, что этой гибели не будет. Надо же было с самого начала заинтересовать, увлечь, строить взаимоотношения с учениками на основе созидания. Увы, этого фактически не было. И, тем не менее, я благодарен Нине Андреевне за то, что она помогла это понять. Таким образом, ко второму экзамену - геометрии - я подошёл более подготовленным психологически. Это и позволило мне почувствовать себя более уверенно. О том, как это произошло, наш дальнейший рассказ.
54. Второй экзамен - геометрия
Наступило 4 июня. Как водится, мы встали рано. Позавтракали. А потом пошли в школу.
По дороге купили букет сирени. Всё-таки от запаха сирени было веселее. Но когда мы, будучи предупреждёнными, что экзамен, как и предыдущий, будет проходить в кабинете географии, туда пришли, то увидели, что там находятся ученики класса "Б". Галя Макарова сказала мне: "Иди в свой класс, ваши сдают экзамен там" (сказала без какой-либо враждебности, без попытки разыграть или обмануть).
И вот пришли. Вскоре пришла и Нина Андреевна. Принесла билеты. Надо было подойти к столу и вытащить билет (как всегда в таких случаях, билеты лежат вперемешку, "кверху ногами", так что сразу не "подглядишь", какой билет берёшь). К счастью, вопросы билета написаны по Брайлю (позже в университете, когда я буду сдавать экзамены, мне будут диктовать вопросы и, как окажется, не всегда правильно).
По совету Нины Андреевны, я пошёл отвечать в числе первых.
После того как я получил билет, и он был отмечен, меня посадили на задний ряд, чтобы я не мешал. И вот начинается подготовка уже на самом экзамене. И первая проблема: вопрос сформулирован не вполне чётко: "Доказать теорему о свойствах сторон и углов параллелограмма". Это как понимать? Дело в том, что здесь возможны два варианта. Первый из них: о свойствах углов, прилежащих к одной стороне параллелограмма (сумма углов, прилежащих к одной стороне параллелограмма, равна 2*d). Но доказательства этой теоремы в учебнике не было. Было помечено: "Доказать самостоятельно"). А второй вариант: "О свойствах противоположных сторон и углов параллелограмма". Но и этот вариант тоже не является теоремой как таковой. Это математическое предложение является следствием из теоремы о свойстве диагонали параллелограмма. Эту теорему я как раз помнил. И я рискнул: в конспективной форме написал доказательство этой теоремы. Но сейчас я надеялся на то, что отвечать буду устно.
Второй вопрос - задача. В этой задаче нужно было использовать теорему Пифагора. И ещё здесь применялась теорема о линейных соотношениях в прямоугольном треугольнике.
Третий вопрос - вычислить площадь кольца. Тут нужно было измерять. Выдали это самое кольцо (наверно, вырезанное из бумаги) и линейку. А измерять-то я так и не научился. Приложил линейку к разным частям этого самого кольца, посчитал (провёл рукой по делениям над каждой из этих частей).
И вот я пошёл отвечать. Ответ на первый вопрос каких-либо возражений не вызвал.
Общаться мне непосредственно пришлось с Виталием Константиновичем. Я отвечал решение задачи. Сама-то по себе задача была несложной. Я даже получил результат. Но результат оказался не вполне корректным. И оказалось, что я всё ещё не представляю, из каких элементов состоит треугольник, образовавшийся в результате проведения диагонали параллелограмма. Сейчас-то, после многочисленных толкований (но лишь теоретически) я знаю, что элементами этого треугольника являются: высота, половина стороны, противоположная сторона). Именно по этой причине и надо было применить теорему Пифагора, и именно поэтому результатом вычисления было иррациональное число 18(sqrt3). А я сказал "18".
И, наконец, третий вопрос - вычислить площадь кольца. Образец этой задачи мы решили ещё в четвёртой четверти. Как я уже говорил, я не умею измерять. Но как-то вот сделал и провёл вычисления в соответствии со своими "замерами". Так я сдал этот экзамен. И странно: меня особенно уже не интересовал результат. Ясно было одно: "двойки" не было, и это уже хорошо.
Но мы с бабушкой пошли домой. А через некоторое время позвонила Нина Андреевна и сообщила, что я получил по геометрии 4. Таким образом, второй экзамен был сдан. И теперь надо готовиться по русскому языку. Но об этом мы поговорим в следующих разделах.
55. Консультация по русскому языку
Итак, два математических экзамена сданы. И теперь нужно сосредоточиться на подготовке к изложению и к экзамену по русскому языку.
На следующий день состоялась консультация по русскому языку. У меня основная часть билетов уже была подготовлена. Но оставалась одна группа вопросов, которую надо было разрешить (так и не разрешил, а потом уже при сдаче вступительного экзамена в университет пришлось отвечать экспромтом). А сейчас основные вопросы были у меня подготовлены. Тем не менее, мне было интересно, с одной стороны, проверить, всё ли правильно я подготовил, а, с другой стороны, проверить собственные силы при ответе на вопросы билетов. Но "моей" проблемы в тот момент не было. Надежда Николаевна лечилась, а потому консультацию вела Евфалия Ивановна. И тут приходится вспомнить эпизод, не имеющий отношения ни к русскому языку, ни к литературе. Дело в том, что некоторые из наших мальчиков опоздали к началу консультации. А Лена Лапина обозвала их поросятами. А я попытался вступиться за них и сказал, что не следует так уж рьяно обобщать. Этот разговор происходил в присутствии моей бабушки. Она высказала тоже своё замечание. А Евфалия Ивановна, когда бабушка уже вышла из класса, прокомментировала это следующим образом: "Ну, бабушка всегда покрывает внука". Потом мы рассказали эту историю Элеоноре Эдуардовне. Она была возмущена таким отношением.
А дальше началась сама консультация. Для начала посмотрели несколько рассказов на предмет, как надо было бы писать по ним изложение. Но потом решили, что ведь точно невозможно заранее знать, какой будет рассказ. Некую общую схему мы уловили, поэтому дальше дело нашего ума вскрывать то, как конкретно писать изложение. Потом занимались исключительно грамматикой русского языка. Так получалось, что я фактически на все вопросы отвечал, и на каждый вопрос у меня были подготовлены примеры. Евфалия Ивановна высказала такое предположение, что, может быть, мне не надо присутствовать на всех консультациях. Но я продолжал отвечать. Евфалия Ивановна констатировала, что я знаю весь материал. Так и закончилась консультация. В дальнейшем это имело свои последствия. Какие, покажет ближайшее будущее.
56. Третий экзамен - изложение
Наступило 6 июня. В этот день мы писали изложение. Это был наш третий экзамен.
В тот самый день, когда мы сдавали геометрию, с утра ещё было тепло. А вскоре после того как мы встретились с мамой, началась гроза. Это была первая гроза летом 1973 года. Гроза в наших широтах означала неустойчивую погоду. Но всё в данный момент продолжалось в течение нескольких минут. Но какой бы ни была погода, это никак не могло отразиться на экзамене: он состоится при любой погоде. Впрочем, в воздухе появился берёзовый аромат, и он стал более влажным - только и всего.
А, в основном, это был тёплый день. 6 июня ещё в большей степени потеплело.
Пришли в школу. Вошли в класс. Вскоре пришла комиссия. Она состояла из Надежды Николаевны, Евфалии Ивановны и Тамары Сергееевны. Надежда Николаевна сказала, что ещё не поправилась, а потому рассказ нам прочтёт Евфалия Ивановна. Так и произошло. Рассказ назывался "Возвращённое счастье". Действие этого рассказа происходит во время Великой Отечественной войны в районе Львова.
Как и экзамен по алгебре, мы писали изложение на бумаге с печатью. Можно было писать черновик, а основную работу на "чистовике". Тамара Сергеевна сшила мне тетрадь, так что я мог не беспокоиться по поводу того, что растеряю свои листочки. На черновике я написал план. И всё, вроде бы, было отлично. Но я постоянно делал ошибку в имени героя. Происходило это не из-за безграмотности, а потому, что забыл, как оно пишется ("Никифор" или "Некифор"). Я думал, что надо писать "е", а оказывается, всё-таки "и". Это могло бы иметь неприятные последствия. Но Евфалия Ивановна всё поняла. Однако мои переколы никуда не исчезли. Я всё же попытался их исправлять. Но Евфалия Ивановна сокрушалась: "Зачем же ты их стирал?" Но иначе я никак их исправить не мог. Как оказалось, для того чтобы все такие ошибки были бы исправлены, а сам текст оставался бы в чистом виде, нужен компьютер с текстовым редактором. Но тогда никто об этом даже и не помышлял. Так этот экзамен я сдал на 4.
После того как мы закончили, встал вопрос о том, что делать дальше. Евфалия Мвановна сообщила, что я хорошо отвечал. Но было неясно, что делать с фонетикой. Надежда Николаевна задала вопрос, как у меня с фонетикой. Я поначалу отвечал невпопад. Мне предложили произвести фонетический разбор слова "Змея". Я определил буквы" з, м, е, я. Дальше нужно было определить звуки. И тут оказалось, что буквы и звуки не всегда совпадают. Если писать состав этого слова, то получается: з, м, й, э, й, а.
Почему? Оказывается, потому, что звука "е" не существует. Буква "е" образуется от слияния звуков "й" +"Э, ё- й+о, я- й+а. Но, наверно, за пять минут такое усвоить невозможно. И всё-таки решили, что это не самый сложный для меня вопрос. Но сейчас я уже почти подготовился, так что этим вопросом можно если не пренебречь, то, по крайней мере, это не самый главный вопрос. Во всяком случае, я был отпущен. После того как все организационные вопросы, связанные с завершением подготовки, были решены, мы пошли домой. Таким образом, появилась возможность поехать на дачу.
57. На даче
Итак, хотя оставалось ещё несколько дней до сдачи последнего экзамена, у меня образовались маленькие "каникулы". Путешествие прошло без приключений. Когда мы приехали в Горьковское, было ещё довольно тепло. Мы пришли домой. Поужинали.
Но я ещё должен был подготовить несколько вопросов. Этим я занимался на следующий день. И так каждый последующий день. Так оказалось, что все вопросы удалось решить.
Вечером приехали мама и папа. Ведь это был уже первый по-настоящему летний день.
Самым замечательным событием этого дня была наша прогулка. Всё время было тепло, и казалось, что лето только начинается, и оно обязательно будет тёплым. И так, и будет. Но сейчас время от времени слышались раскаты грома. Это означало, что где-то происходит гроза. Но до нас она не дошла. В дальнейшем она всё-таки произошла, и это имело свои последствия. Мы же были недалеко от дома, так что можно было не беспокоиться. Летом такое бывает, и это может происходить какое-то время.
У меня был взят с собой приёмник. Из наиболее интересных передач припоминаю спектакль по пьесе Фридриха Шиллера "Мария Стюарт" в исполнении артистов МХАТ СССР имени А.М.Горького. В главной роли была Алла Тарасова. Её игра соответствовала трагическому характеру её роли.
Значительную часть дня я гулял. Но всё-таки кое-что я повторял для экзамена.
Итак, мы были на даче четыре дня. 10 июня мы уехали. Мы с бабушкой уехали раньше. Мама и папа ещё какое-то время оставались на даче.
При возвращении попали мы в полосу, когда народ штурмует поезда. Но всё же нам удалось попасть на поезд, следовавший из Лейпесуо, и мы даже сидели. Этот поезд шёл со всеми остановками. Я в ту пору относился к таким поездам свысока, а вот сейчас нам приходится искать именно такие, потому что именно в них ещё можно сидеть. Так вот на каждой остановке машинист говорил: "Через четыре минуты следующий поезд". Делалось это для того, чтобы люди не скапливались в одном поезде, не создавали заторы для остальных. Мы-то не производили пересадки, но и самим выходить тоже было трудно. И всё-таки, как ни трудно, мы доехали до Финляндского вокзала. А дальше ехали на трамвае. Сейчас мы благополучно доехали до дома. И теперь остался последний экзамен. Об этом мы сейчас и поговорим.
58. Приезд Клавдии Иосифовны
В предыдущей главе я рассказал о Клавдии Иосифовне. Практически весь предыдущий период бабушка общалась с ней по телефону. Стало известно, что по каким-то причинам жить у лесника она уже не могла. И вот было решено, что именно летом она со своей Тюкой приедет к нам. Я об этом не знал. Но про её Тюку я знал. И мне совсем не улыбалось, что собака будет у нас на участке.
Итак, оказалось, что я неосторожно высказался: "Вот приехала к нам какая-то дворняжка". Я не знал, что как раз в этот момент Клавдия Иосифовна заходила в дом. И первые её слова были: "Андрюша, ты оскорбляешь мою личность. Это не дворняжка, а японская собака". Ну я, что называется, прикусил язык. Тем более, что она называла её не иначе, как "королева", очевидно, имея в виду то, что за ней нужен был постоянный уход, если не как за королевой, то, по крайней мере, как за ребёнком в соответствии с такой иерархией, наша кошка Баська, по классификации Клавдии Иосифовны, попадала в придворные статс-дамы. Но вот это уж точно королева. Но тут, оказывается, всё зависит от того, где она находится. На даче она существует, как травинка в поле, впрочем, "домашняя": если и "гуляет", то недолго в течение дня, но всегда возвращается домой. Иногда и на даче дома играет, например, со стулом (методично и сосредоточенно царапает его). Всё коренным образом меняется в городе: ей, конечно же, хочется продолжать привычный вольный образ жизни, который она вела на даче. И тут она требует, чтобы её выпустили на улицу (вот молодая королева приказывает, чтобы её прихоть выполнили). А ведёт себя как капризный ребёнок. Ведь её "самолётики" - это не что иное, как завуалированный каприз. У людей (то есть, у нас) хватает терпения, чтобы делать вид, что мы этого её детского капризного поведения не замечаем. А она распаляется и ведёт себя ещё более вызывающе. На следующий год мы убедимся в том, что Баська не только не выказывает намерения подчиняться Тюке, но сама на неё набросилась, так что Тюка жалобно пищала, а Клавдия Иосифовна быстро её забрала во времянку, оставив "поле боя" за Баськой, а та чувствовала себя победителем. Но всё это будет на следующий год. Сейчас же они, видимо, друг к другу присматривались. Впрочем, Тюка отвечала тем же: её голос иногда всё-таки слышался. Но голос этот, если разобраться, производил впечатление щенячьего. А я всё-таки в её присутствии чувствовал себя неуверенно. И я даже говорил, что, может быть, мне следует уехать в лагерь (наверно, это было сказано сгоряча и ни в коей мере не могло быть осуществлено). Но в дальнейшем мы с Клавдией Иосифовной объяснились, и наши отношения были вполне нормальными. Вообще-то Тюка мне не мешала. Нет, я с ней не подружился, и я ещё не осознал, что мне может быть интересно наблюдать, в том числе, и за ней, но мы вполне нормально чувствовали себя вместе. И всё-таки остатки опасения были. Я даже вспомнил про Джульбарса, который все две недели, пока мы ходили к бабушке с дедушкой, меня облаивал. На самом деле, сейчас же чего-либо подобного не было. Быть может, пару раз она пыталась обнюхать мою руку, но мне был неприятен её мокрый нос. Но, помнится, самое большее, что я в таком случае делал, я говорил: "Ой". Она же на этом прекращала это своё действие.
В тот первый день мы совершили совместную прогулку. Как и всякую собаку, Тюку вели на поводке. Но когда мы приблизились к лесу, её спустили с поводка. Как и следовало ожидать, почувствовав свободу, она с радостным визгом и лаем носилась по лесной дорожке. Но, конечно, долго это продолжаться не могло.
В этом году Клавдия Иосифовна жила у нас до конца лета. Приезжала она и в сентябре. Её внук Саша вместе с матерью дважды приезжали к нам. Уже в начале сентября мы вместе с ним и Димой играли в домино. Его мать Нина в следующий раз приветствовала меня: "Андрюшенька, здрасьте!". Это была наша последняя встреча с Сашей. Все последующие события мы узнавали либо по телефону, либо бабушка ездила к Клавдии Иосифовне.
Сейчас же возвращаемся к моей учёбе в девятом классе. Я сдаю последний экзамен. Об этом я сейчас и поведу рассказ.
59. Четвёртый экзамен - русский язык
В ночь на 11 июня была гроза. Она оказалась настолько сильной, что раскаты грома слышались даже при закрытой форточке. И слышен был шум дождя. Судя по всему, дождь был продолжительный. Похоже, тогда вслед за этой грозой последовало продолжительное похолодание.
А я несколько раз просыпался. Мы позавтракали. Затем пошли в школу. По установившейся традиции, купили цветы.
Пришли в класс. Здесь уже была комиссия. Помню точно, что пришли Надежда Николаевна и Евфалия Ивановна. Мы хотели подарить Надежде Николаевне цветы. Но она категорически отказалась. Вероятно, она подумала, что мы попытались таким образом дать ей взятку. Но у нас не было таких намерений. Я вообще ни о чём таком даже и не подумал.
Итак, я взял билет. В нём были написаны вопросы, на которые нужно отвечать. Эти вопросы для меня были не сложны, так что я довольно быстро с ними справился. Вообще всё происходило очень быстро.
Потом я пошёл отвечать. Никаких дополнительных вопросов не было. Позже узнал, что получил 5.
Итак, все экзамены сданы. В целом их можно считать довольно успешными. Конечно, досадно, что получил "тройку" по алгебре. Но тут, видимо, был тяжёлый момент. К тому же "тройка" - не "двойка". Главное всё-таки достигнуто: я перешёл в десятый класс. А вот у Губенка и Филиппова была переэкзаменовка. Губенок её сдал и перешёл в десятый класс. А Филиппов на переэкзаменовку не приехал. Так он выбыл из нашей школы.
А я со спокойной душой могу отдыхать. Начинаются летние каникулы.
1973
XXVI Летом
1. Вступление
Настало лето. Оно было, в основном, таким же тёплым и засушливым, как и в 1972 году. На какое-то время был введён запрет на посещение лесов. Но всё равно и в этих условиях мы продолжали искать грибы и ягоды. Не так уж много их было. Но всё же мы наслаждались дарами леса. Но вот концовка лета была не очень-то благоприятной. В конце августа было похолодание, вплоть до заморозков.
В это лето я никуда не уезжал. Нас звали в Жлобин. Наверное, следовало бы это сделать. Там было такое же тёплое лето, как и в прошлом году. Был хороший урожай яблок. Приезжали также Лёня и Лиля. Но мы не поехали в Жлобин. Мы сделали это в 1974 году. Но тогда условия были другие.
А бабушка поехала в деревню Чушаи. Тётя Паша пригласила её туда. И она поехала. Мы же остались на территории Ленинградской области. Но и в этих условиях событий было много. Так оказалось, что Нина Андреевна жила на даче в Горьковском. Дача была не её, а родителей жены её сына. В этом году у неё родился внук Максим. Но в тот год я его не видел: всецело отдался занятиям математикой. А с Максимом я познакомился в 1975 году. Но до этого мне довелось встретиться с её первым внуком Сашей, который, как сказала Нина Андреевна, едва стал на ноги, – только второй день, как научился ходить.
И вот Нина Андреевна была на даче. А я получил некоторую возможность ознакомиться с новым материалом, который мы будем изучать на следующий год. В какой-то мере это меня озадачило, ведь я перешёл в десятый класс, так о чём же разговор? Но, видимо, я ещё до конца не понимал, что мне предоставляется редкая возможность познакомиться с новым материалом по алгебре и геометрии, который мы будем изучать в десятом и одиннадцатом классах.
У нас состоялось несколько таких встреч. После этого они уехали отдыхать на Каховское море, в район Никополя. Об этом Нина Андреевна рассказала в письме, в котором просила прощение за измену.
Самое замечательное событие произошло в это лето: мы приобрели приёмник "Океан-203". Как оказалось, этот приёмник послужил мне 26 лет. Вместе с ним мы переедем в Москву, а через 20 лет вернёмся в Санкт-Петербург. Однако условия изменились, теперь уже работают другие каналы.
Так как не удалось поехать в Жлобин, то мы ездили в Волхов к Коле. У нас были встречи с Надеждой Сергеевной. Она приезжала в Горьковское, и мы вместе ходили в лес за черникой.
Продолжали мы встречаться с Дилларой Милиевной и с Лолой. Однажды так случилось, что во время встречи с ними бабушка как раз диктовала мне железнодорожную дистанцию Москва-Ташкент, а Диллара Милиевна кое-что из этого комментировала. Кое-какой прогресс у Лолы всё-таки происходил. Она более внимательно и сосредоточенно "осматривала" предметы, которые ей давали в руки.
Интересной была поездка в Комарово к Элеоноре Эдуардовне. Похолодание в конце лета приводило к некоторому унынию. Как оказалось, с этого момента начался фактический переход к осени. Баська теперь вела вольную жизнь. И мы поэтому с ней не встречались. Но один эпизод всё же произошёл. Он свидетельствует о том, что она, что называется, с характером. Итак, однажды на нашем мостике между участками Баська встретилась с большой собакой. Та громко грозно лаяла (возможно, были здесь попытки совершения каких-то иных действий). А Баська не растерялась. Она бросилась на эту собаку, и хозяйка на весь посёлок закричала: "Уберите кошку"! А мой папа ей в тон: "Уберите собаку!" А собака лаяла не переставая. Но всё-таки их разняли, после чего женщина с собакой ушла. Трудно было бы даже предположить, что бы могло произойти, если бы люди вовремя не вмешались. Но стало ясно, что Баська способна бросаться на собак.
2. Начало
Итак, 11 июня я сдал последний экзамен. В тот же день мы поехали на дачу. После вчерашней грозы было прохладно, но приемлемо, так что вопроса о том, стоит ли ехать, даже и не возникало. Мы выехали в 15.05. Проехали нормально.
Через некоторое время Евгений Львович привёз наши вещи. Среди них была и книга – роман Флетчера Нибела и Чарльза Бейли "Семь дней в мае". Это позволило мне ещё раз прочитать эту книгу самому, потом папе. А вообще эта книга благополучно просуществовала у нас до 1986 года, то есть, до того времени, когда по телевидению показали фильм по этому роману в сильно усечённом и в какой-то степени искажённом виде.
Привёз он и пишущую машинку. Я возобновил свои занятия машинописью. Частично я печатал выдержки из своих мемуаров. Теперь, как будто, и сами мемуары писались иначе. Что-то здесь случилось. В порядке упражнений я печатал слова, обозначающие названия железнодорожных станций, а также полные железнодорожные дистанции.
Я вспоминаю такой забавный эпизод. Напечатал очередную страницу. После этого, ничего не подозревая, машинально произнёс: "Вот и всё", а в ответ услышал: "Молодец!". Голосок детский. Оказывается, это был Серёжа Фрадков. Он пришёл к нам. Я знал, что его уже научили читать. Я предложил ему прочесть то, что я напечатал. А он сказал: "Нет, я только книги могу читать". Тут у меня вопрос возник (правда, не к Серёже, который, будучи пятилетним ребёнком, мог и не знать), действительно ли, машинописный шрифт отличается от книжного? Очень может быть. Ведь и компьютерный шрифт может быть различным. Но речь идёт в данном случае о размере. Однако размер может играть свою роль тогда, когда у человека имеют место проблемы со зрением. Насколько мне известно, у Серёжи таких проблем не было. Разумнее было бы предположить другое: просто ему, возможно, мои писания не интересны. Пятилетнему ребёнку надо что-нибудь весёлое, сказочное или, по крайне мере, что-то такое, что вписывалось бы в его повседневную жизнь и понималось бы на основании имеющегося у него опыта. Мои же мемуары такому ребёнку ещё слишком сложны для восприятия. Возможно, в этом и заключается причина. А, может быть, и что-то другое? Не знаю. Но высказал предположение, которое, по моему мнению, тоже имеет право на существование.
Между тем, мы совершали небольшие прогулки. Во время одной из таких прогулок нам повстречался молодой пёс. Он увидел другую собаку и попытался ринуться за ней. Думаю, что он хотел с этой собакой поиграть. Но он был на поводке, возможно, его привязали к дереву, как если бы посадили на цепь. Ему это не нравилось. Он громко лаял, возможно, пытался прыгать, стучал по ней, грыз этот поводок, громко скулил. Словом, демонстрировал повышенную активность и нервозность. Но ничего не помогало: хозяева были равнодушны. К тому же его свобода не входила в их планы. А второй пёс какое-то время постоял, подождал, увидел, что первый к нему не идёт и сам убежал.
Это время благоприятно для чтения. Ещё в прошлом году, после того, как по телевидению показали спектакль Ленинградского театра имени Ленинского комсомола (ныне "Балтийский дом") по роману Александра Дюма "Три мушкетёра", мы начали читать сам роман. К слову, спектакль испортили, даже в чём-то вульгаризировали. Как оказалось, это не первый и не последний подобный случай. В дальнейшем некоторые постановки этого театра, в том числе, и по классическим русским литературным произведениям, приобретут скандальный характер. У них это называется "современная интерпретация классики". А мне кажется, что никакой современной интерпретации, выходящей за пределы содержания произведения, быть не должно. Классика неприкосновенна. Как задумал автор, так и нужно исполнять. Ничего за автора не решать, уж, во всяком случае, не пытаться вставлять дополнительные реплики и высказывания, которых не было в оригинале, чем нет-нет, да и грешат современные постановки. Ведь вряд ли граф Де Вард мог сказать Д'Артаньяну: "Отвали". А в спектакле такое происходит. К тому же там основной акцент делался на теме любви Д'Артаньяна и госпожи Бонасье, тогда как остальное осталось как бы за границей спектакля. Да к тому же, так случилось, что от начала до конца спектакль досмотреть не удалось. Поэтому решили, что будем читать, тем более, что у бабушки оказались все пять книг этой трилогии. Именно в тот момент мы начали читать первую часть этой трилогии – роман "Три мушкетёра". В прошлом году мы прочитали только несколько глав. В этом году прочитали ещё несколько. Но на следующий год нам предстоит пройти ряд больших по объёму литературных произведений. Главным из них является роман-эпопея Л.Н. Толстого "Война и мир". И вот в начале июля мы приступили к его чтению. Но об этом мы ещё поговорим.
3. Первая встреча с Ниной Андреевной
Все последующие дни я мирно жил на даче. Отдыхал, слушал радио. Интересно, что именно в один из этих дней я слушал оперу Бедржиха Сметаны "Проданная невеста" с участием Георгия Нэлеппа. Про эту оперу я впервые услышал ещё в 1965 году. Тогда мне запомнились лишь имена главных героев: Еник и Маженка. А запомнились они мне тогда потому, что так звали сказочных героев (видимо, была чешская народная сказка о пряничном домике, а девочку и мальчика звали Маженка и Еник). Но дальше сходство заканчивалось. Однако между первым и вторым классами особенности сюжета были не понятны, а, возможно, даже не представляли для меня интереса. В 1972 году в одной из передач "В рабочий полдень" прозвучал один фрагмент из этой оперы – дуэт Еника и Свата Кецала (поразил плясовой темп и ритм музыки, а в пении скороговорка Свата). Когда я спросил у дяди Миши, нет ли у него этой оперы, он сказал, что нет (и всё-таки мне казалось, что я именно от него впервые о ней услышал). Но впоследствии выяснилось, что в его коллекции была другая популярная опера Сметаны – "Далибор". Однако так до сих пор я её и не слышал. Что же касается "Проданной невесты", то здесь очень красивая увертюра, написанная в народном стиле. Как это ни странно, очень красивой, почти по-итальянски темпераментной была ария второго жениха – Вашека (в данной записи эту партию пел Анатолий Арфёнов). Затем уже упоминавшийся дуэт Еника и Свата. Наконец, темпераментный и зажигательный танец – фуриант. К сожалению, больше ни разу не слышал эту оперу целиком.
Но не менее интересным для меня был футбол. В то время чемпионат СССР по футболу был в самом разгаре. По "Маяку" передавали отдельные фрагменты матчей, а иногда и переклички со всех матчей тура. И вот во время одной из таких радиотрансляций Нина Андреевна и пришла. От неожиданности я потерял дар речи. То есть, я знал, что Нина Андреевна вместе со своим мужем Дмитрием Макаровичем находятся в Горьковском. Но именно то, что мы встретились в этот день, для меня было полнейшей неожиданностью. Тем более, что это был совершенно непредвиденный случай.
Но сегодня о математике не было сказано ни полслова. Нина Андреевна хотела со мной поближе познакомиться. Это было очень важно, так как надо было для последующей работы найти подход к ученику. Только мне самому это стало понятным значительно позже. И в этом тоже весьма примечательная особенность. Тем самым Нина Андреевна показывала, что имеет дело не с учеником, который должен пройти переэкзаменовку, а с учеником, которому требуется некоторая психологическая помощь, чтобы он обрёл уверенность, которая помогла бы ему двигаться дальше. Забегая вперёд, могу сказать, что частично эта задача была решена как при прохождении курса алгебры, так и при прохождении курса геометрии.
Короче, получалось, что Нину Андреевну интересовала не только чисто учебная деятельность, но и вся жизнь ученика, попавшего в поле её зрения. Она задавала мне самые простые вопросы: о музыке, о литературе, о моих мемуарах, говорили мы и про животных. Оказывается, у них была собака, по кличке Жужа (не видел). А Нина Андреевна видела Тюку Клавдии Иосифовны. Она сказала, впрочем, без всякого ехидства: "А наша Жужа лучше". Во-первых, она была тихой, голос напрасно не подавала. А, во-вторых, жила она у них недолго. Позже появился кот, которого звали Себастьян.
И только после того, как это всё было обсуждено, Нина Андреевна задала мне давно ожидаемый, но всё не появлявшийся вопрос: "А ты бы хотел заняться чем-нибудь интересным математическим?" Нет, я не хотел бы. По крайней мере, летом. Но я этого не сказал. Не сказал, что душа моя к математике не лежала.
Но я понимал, что Нина Андреевна во многом ради этого ко мне и пришла. Сама Нина Андреевна – очень интересный человек, очень широко образованный, эрудированный. И хотя бы из уважения к ней надо ответить утвердительно. Ведь после того как Нина Андреевна стала вести у нас математику, сама эта казавшаяся сухой и бездушной наука, всё-таки обрела нечто такое, что, помимо сугубо прагматических вопросов, как например, написание контрольных работ и сдача экзаменов, роднит её с искусством или чем-то ещё гуманитарным. К тому же Нина Андреевна исповедует принципиально иные взгляды на обучение, видит в каждом ученике личность с её индивидуальными специфическими особенностями. Казалось бы, мне сама судьба подарила редкую возможность встретиться со своим педагогом во внеучебное время, обдумать, обсудить, найти подход к проблемам и, наконец, найти решение. Так надо же этим воспользоваться по максимуму, ведь в учебное время таких возможностей будет значительно меньше. И всё-таки я не сказал ни "да", ни "нет". Это говорило о том, что я колеблюсь. Но, как мы увидим в дальнейшем, в очень осторожной форме несколько занятий Нина Андреевна со мной всё-таки проведёт. А сейчас мы проводили Нину Андреевну до дома. Их дача находилась на Совхозной улице. В дальнейшем мы не раз придём сюда.
4. Приобретаем приёмник "Океан-203"
Начало этой истории относится ещё к 1971 году. Именно тогда, в мартовском номере журнала "Советский школьник" была информация о товарах, которые продаются в магазине "Рассвет". Среди них были указаны и некоторые радиоприёмники. В подавляющем большинстве случаев названия мне ничего не говорили. Но два из них запомнились – "Рига-103" и "Океан". Но отпугивала их стоимость. Так приёмник "Океан" стоил 133 рубля. Я понимал, что для нас это дорого. Нам такие деньги, что называется, и не снились. Понимал я также и то, что вот то, что мы купили баян, кстати говоря, самый дешёвый, стало возможным лишь благодаря помощи бабушки и дедушки. Но у меня бы язык не повернулся попросить о том, чтобы помогли нам приобрести такой приёмник. К тому же, у кого бы из знакомых я ни спрашивал, никто о таком приёмнике не слышал. Так продолжалось до марта 1972 года.
В марте 1972 года Саша Вавилов купил приёмник "Океан". Должен сказать, что только за те годы, пока он был с нами, у него были, по крайней мере, два приёмника (разумеется, в разное время) – "Селга" и "Гиала". Эти приёмники недорогие ("Гиала", например, стоила 31 рубль), но и тот, и другой имели репутацию довольно качественных, особенно последний. И вдруг такой резкий скачок! Уже на следующий день он практически всё свободное время не расставался со своим приёмником "Океан". Да, звук у него был достаточно объёмный, мощный. Казалось, что слушаешь какую-то хорошую, может быть, даже зарубежную аппаратуру. А стоит всё это удовольствие 133 рубля. Но и тогда у меня не было и близких намерений приобретать такой приёмник. Но то, что приемник надо менять, было ясно. Ведь "Альпинист" не работал начиная с 1969 года. "Нева" периодически выходила из строя из-за того, что при попытке настроиться на интересуемую меня волну я перекручивал ручку настройки, из-за чего лопался тросик. Помню, что именно в том же 1969 году получил от папы нагоняй за это.
Но против "Океана" неожиданно выступила бабушка. И это тоже понятно: оказалось, что приёмник этот тяжёлый (пять килограммов). Возить на дачу продукты и меня, да ещё и приёмник – дело не слишком-то весёлое. Это если бы была машина, дело другое. Во всяком случае, 5 мая 1972 года папа купил приёмник "Алмаз-401". Год мы с ним жили. Верно, он был с аккумулятором, его можно было заряжать от сети, но на это время зарядки аккумулятор из приёмника вынимался, вставлялся в зарядное устройство, которое подключалось к сети. А потом после отключения он вставлялся обратно в приёмник, и на протяжении 12 часов аккумулятор работал (а зарядка продолжалась 15 часов). Всё это было неудобно. Приходилось признать, что батарейки в этом случае выгодно отличаются, так как могут работать несколько больше, чем аккумулятор без подзарядки.
В том же мае 1972 года произошло событие, которое заставило меня подумать об "Океане". Как-то во время нашей работы в мастерских Саша Вавилов, по своему обыкновению, "ползал" по приёмнику и вдруг "поймал" Минск. А я с момента нашей поездки в Жлобин в буквальном смысле влюбился в Белоруссию. Мне нравился белорусский язык, нравились мелодичные голоса дикторов белорусского радио. Я с удовольствием слушал радио Минска. Но то, что в Ленинграде можно "поймать" это радио, не приходило мне в голову. И вот я задумался об "Океане". А как же дорогая его стоимость? Я подумал, что раз с 16 лет я буду получать пенсию по инвалидности в размере 16 рублей, я смогу начать копить деньги. Я рассчитал, что за 10 месяцев удастся накопить 160 рублей. А приемник стоит 133 рубля. Значит, 27 рублей останется, и их можно потратить на что-то другое или как начало накопления на что-нибудь другое. Конечно, я делился своими мыслями с родителями. Они не отрицали и не подтверждали готовность оказать помощь. Мама говорила, что в универмаге "Гостиный двор" продаётся этот приёмник. Папа во время командировки в Киев видел, по его словам, "пропасть" этих "Океанов". А в марте 1973 года в Москве побывал и в магазине "Рассвет". Тамара Михайловна сказала ему, что и в "Рассвете" этот приёмник продаётся по той же цене (откуда-то я взял, что в "Рассвете" он продаётся за 101 рубль). Летом 1973 года в Ленинграде в разных магазинах проходили выставки-продажи отечественной радиоаппаратуры. В одном случае в объявлениях по радио был указан и приёмник "Океан". Я радостно сообщил об этом папе.
В июле у папы наступил отпуск. Накануне он приехал на дачу и сказал, что видел приёмник "Океан" в нашем радиомагазине на Заневском проспекте. Но, по его словам, по этому приёмнику было невозможно "поймать" даже "Маяк". Попутно он разговорился с одним человеком, который тоже присматривал аппаратуру. Он не советовал покупать "Океан". Советовал купить приёмник рижского производства. Но на "Ригу-103", которую Саша Вавилов купил через три месяца после "Океана", нам средств явно не хватало – 164 рубля. Папа же готов был потратить почти все свои отпускные – 150 рублей. Значит, после моего приёмника у него оставалось бы всего 19 рублей. Сейчас бы мы сказали, – безумие. И вот 2 июля мы поехали в город. Примечательной была эта поездка. Евгений Львович и Ирина Петровна нас везли на автомобиле. Но до дома они нас не довезли, а довезли до площади Льва Толстого. Оттуда мы дошли до станции метро "Петроградская", на метро доехали до "Площади Александра Невского", а оттуда на трамвае доехали до Рижской улицы.
У нас дома делали очередной ремонт и морили клопов. При этом использовали отвратительный ядохимикат – карбофос, имеющий запах гнилой мочи. И вот под таким ароматом пришлось провести ночь. На следующий день, 3 июля, папа пошёл в "Дом музыки и радио" на Большеохтинском проспекте. Примерно через час он вернулся. И принёс приёмник "Океан-203". Мы сразу же его опробовали.
Этот приёмник работает в диапазонах средних, длинных, коротких и ультракоротких волн (УКВ). Минска не нашли (это произойдёт в дальнейшем). А коротковолновых диапазонов целых пять: первый – 25 м; второй – 31м; третий – 40- 45м; четвертый – 45-50м; пятый – 50-70м.
Все эти диапазоны активно работают в вечернее время. Но кое-что, например, "BBC" (на английском языке), Прагу (на чешском языке) можно было "поймать" и днём.
Я был вполне доволен. Во всяком случае, я получил возможность слушать более современное звучание по радио. Мы также записывали на магнитофон с этого приёмника различные музыкальные программы. Этот приёмник переехал вместе с нами в Москву. Всё время пребывания в Москве он служил верой и правдой. Когда в 1997 году мы вернулись в Санкт-Петербург, вместе с нами вернулся и "Океан". Но потом ему не повезло. Лишь один раз купили батарейки. А питающее устройство было самодельным (помог Сергей Ананьевич). Оно было очень неудобным, и я не мог пользоваться им самостоятельно. Короче, после того как ресурс батареек иссяк, приёмник перестал работать. Сейчас я пользуюсь другим приёмником, но с тоской и сожалением вспоминаю об "Океане". Всё-таки он был лучше.
Ну, а сейчас продолжим рассказ о лете 1973 года.
5. Возвращение на дачу
В тот же день мы с папой, мамой и бабушкой поехали на дачу. Само путешествие прошло без приключений. Приехав в Горьковское, мы почувствовали тепло. Это было уже нечто, напоминавшее прошлое лето. Папа наладил приёмник. По "Маяку" мы слушали записи Марио Ланца. Потом папа уехал, а мы остались. Я с удовольствием слушал различные передачи по приёмнику, в том числе, "ловил" "Немецкую волну", радио Канады. А потом меня снова заинтересовали мемуары.
"Поймал" радиостанцию "BBC". Слушал о положении в Камбодже. Там американская агрессия потерпела крах. К власти вновь вернулся Нородом Сианук. Однако, как оказалось, на этом мытарства народа Камбоджи не закончились. К власти пришла группа Пол-Пота – Янг-Сари, которая развернула настоящий геноцид собственного народа. Говорили, что из восьмимиллионного населения этой маленькой страны они уничтожили три миллиона. Поэтому совершенно закономерно камбоджийский народ поднялся на борьбу и сверг эту клику. Казалось бы, произошла народная революция, приведшая к власти просоветский режим (Хенг Сон-рин Хун Сен). Но всё равно внутренняя борьба там продолжалась. Нородому Сиануку тоже не повезло: он так и остался принцем до последних дней жизни (так развеян сказочный миф о молодом и прекрасном принце, оказывается, в этом качестве может выступать семидесятилетний старец). В Камбодже он практически не появлялся, постоянно лечился в Пекине. В итоге он умер. А стабильности, похоже, так и не наступило.
А сейчас "поймал" "Голос Америки". Тут я впервые услышал про академика Сахарова. А бабушка сказала, чтобы я прекратил это слушать. Я согласился. Но я с удовольствием слушал передачи по приёмнику "Океан".
6. Приезд Надежды Сергеевны
В последующие дни погода была жаркая. Поэтому значительную часть дня я проводил на улице: либо у нас перед домом, либо на полянке у Александры Павловны. В последнем случае было особенно приятно представлять себя маленьким ребёнком, лежащим в коляске, либо в манеже, либо даже в кроватке. Казалось, что так мог бы лежать сколь угодно долго. И, в то же время, понимал, что на самом деле возможностей для такого бесконечного лежания чисто физически быть не могло. Но желание так проводить время уже стало появляться. Дело в том, что именно в таком состоянии у меня появлялись мечты. А мечтал я о том, что поеду куда-нибудь на юг, возможно, к тёплому морю, где можно было бы снять ненавистную одежду, чтобы тело напрямую соприкасалось бы с морской водой, и чтобы волны шли бы одна за одной, накрывая меня, и чтобы я при этом постоянно чувствовал бы тепло. В мечтах это происходило круглый год, так что зимы как таковой не было, а было почти вечное лето. И хотя я понимал, что нигде, даже в Африке, ничего подобного не бывает, но мечты о вечном тепле, о рае, если это можно так назвать, были у меня постоянно. А к этому примыкали мечты о детстве, которое никогда не кончается. Это даже не столько детство, сколько младенчество. Сейчас эта мечта ещё не оформилась. Однако оформилось это желание годом позже. Тогда и стали появляться разного рода фантазии, видения. И о них мы тоже в дальнейшем будем говорить.
И конечно, продолжалась эйфория по поводу приёмника. В пятницу вечером приехали мама и папа. А утром в субботу приехала Надежда Сергеевна. Это был её первый приезд в Горьковское. Кульминацией её пребывания у нас на даче был наш лесной поход. Конечно, трудно было себе представить, чтобы мы совершали бы дальний поход – уж слишком было жарко в то время. Но вечером, в самый раз. Искали чернику. Нельзя сказать, что её было много, но всё-таки можно было набрать некоторое количество этой черники, так что оставалось приятное чувство, что ты ешь эту ягоду, ощущаешь лето, и всё хорошо.
Но, конечно, на первом месте был приёмник "Океан". Надежда Сергеевна интересовалась тем, слушаю ли я "Голос Америки". Я сказал, что тут всё сложно: с одной стороны, интересно, а, с другой, ведь это пропаганда, и поддаваться ей нельзя. А она резюмировала: "Совесть не позволяет". Ну, про совесть в таком случае ещё не говорят. Но всё-таки было нечто такое, что настораживало, не позволяло верить тому, что там говорят.
А ещё я продолжал писать мемуары. Прочитал Надежде Сергеевне некоторые свои записки. Она высказала критические замечания, во многом справедливые, по поводу моих писаний. У меня получалось, что я пишу так, как если бы я просто рассказывал обычным разговорным языком. Имелась в виду логика изложения. А как должно быть? Возможно ли писать как-то иначе? Тут, конечно, есть, о чём подумать. Но, может быть, ученику десятого класса это ещё непонятно. Да, он читает литературу, добросовестно (впрочем, иногда и не очень добросовестно) её изучает. И… не может самостоятельно написать ни одной мысли. Он стыдится своих мыслей. Отсюда начинаются списывания, "сдувания", как выражаются даже некоторые учителя, а в последнее время обозначается словечком "плагиат". И это приобретает болезненный, прямо-таки эпидемический характер. Так вот всё это начинается со школьной скамьи. Вместо того чтобы пробудить самостоятельность мысли, делают всё для того, чтобы ученик укрепился в представлении о своей никчёмности, тупости, глупости (два последних понятия различаются: тупость – это неумение думать и мыслить при решении конкретных вопросов, а глупость – это неспособность понять ничего, обусловленная нарушением интеллекта). А я с такой постановкой вопроса не согласен. И свои мемуары, во всяком случае, относящиеся к тому периоду, я расцениваю как протест против такого взгляда. Конечно, в глубине души понимаешь, что написал далеко не шедевр мировой литературы, но всё-таки сам, ниоткуда не списал, сам пережил, выстрадал и победил. С другой стороны, самостоятельное творчество обладает такой замечательной особенностью, что к нему можно (и нужно) возвращаться неоднократно. Ведь это только кажется, что изначально создал нечто великое (об этом, конечно, нельзя кричать на всех перекрёстках, но внутри себя иметь кто запретит?
Так вот вначале кажется, что пишешь нечто великое, вечное. А вот представим себе ситуацию, при которой проходит некоторое количество лет, по окончании которого мы возвращаемся к ранее написанному. Кажется, что смотришь на это написанное другими глазами, есть новые мысли, либо прежняя мысль развивается. Но проходит ещё несколько лет, возвращаешься к этим же мыслям и обнаруживаешь, что тогда написал либо ерунду, либо нечто совершенно незрелое. Какие-то новые мысли появляются, фиксируешь их (а уж если есть компьютер, то для этого существуют все возможности). Но это не относится к школьнику. Школьнику нужно написать сочинение по "Горю от ума", "Евгению Онегину", "Грозе", "Войне и миру". И боже его упаси попытаться выразиться самостоятельно. Либо будет неуклюже, либо выйдет за рамки существующих правил и канонов. Так что, признавая справедливость критика, надо понимать, где ты находишься, на каком уровне. Если ты школьник, ты соглашаешься с мнением опытного и авторитетного товарища, если же взрослый – попробуй придумать нечто лучшее, чем ты до сих пор писал. Но для этого нужно пройти большую школу жизни, накопить больший жизненный опыт, и только в этом случае ты можешь рассчитывать на что-то ещё.
Так прошла наша нынешняя встреча с Надеждой Сергеевной. В дальнейшем таких встреч будет несколько. Они оставят разные следы в моей жизни. Но, несомненно, они позволят задуматься о многом и, может быть, прийти к другим выводам.
А сейчас продолжим рассказ о событиях лета.
7. Бабушка уезжает на Смоленщину
Напомню, что в конце марта тётя Паша приезжала в Ленинград. В день отъезда мы встретились с ней у тёти Ксени. Уже тогда, когда мы провожали её на вокзале, тетя Ксеня пригласила её в деревню на Смоленщине, в районе станции Рудня. Но очень скоро стало ясно, что на этот раз бабушка едет одна, меня она в эту поездку не берёт. И было решено, что единственно возможный вариант бабушкиной поездки был – ехать в июле. Чем ближе подходило время этой поездки, тем яснее становилось, что билет купить будет сложно.
Когда мы приехали в Ленинград, я попытался заказать ей билет по телефону, подобно тому, как я делал это в мае 1971 года, когда ценой героических усилий удалось заказать билет в Москву, и в конце того же 1971 года, когда мы собирались ехать в Жлобин. Но сейчас такой номер проделать не удалось. Не удалось даже дозвониться. Всё время было "занято", причём гудок звучал как-то басовито. Когда я сказал об этом бабушке, она заметила, что это специально делается для того чтобы их не беспокоили – всё равно билетов нет. Так что пришлось бабушке самой ехать на Пискарёвский проспект и там брать билет.
И так получилось, что бабушка выезжала 9 июля. А накануне папа поехал с ней в город. Потом он вернулся и рассказал о последних событиях. Оказалось, что поезд, на котором они ехали из Горьковского, стоял там 40 минут, а ведь это был выборгский поезд. Но дальнейшее путешествие прошло без приключений. Вскоре папа вернулся в Горьковское. А бабушка уехала 9 июля. На Смоленщине она находилась две недели. Через две недели она вернулась и рассказала нам о том, что с ней произошло в это время. Но об этом речь впереди.
8. Поездка в Волховстрой
Наша переписка с Колей продолжалась. В своих письмах он сообщал о том, как проходит его учёба и работа. Ведь с этого года он начал работать на УПП. Как и ранее, приглашал к себе.
Итак, бабушка уезжала 9 июля. Об этом я ему и написал. А письмо мы отправили с одной женщиной, которая ехала из Горьковского в город. Она обещала опустить его в почтовый ящик на Финляндском вокзале.
Утром 9 июля мне не спалось. Оказалось, что я проснулся в 7 часов утра и, по своему обыкновению, писал мемуары. Это вызвало недовольство мамы и папы. Но папа вскоре смягчился и сказал: "Включи-ка приёмник". Слушали новости из Москвы, в том числе, сообщения о погоде. А утром-то в Москве и Подмосковье было холодно. Так, в Наро-Фоминске было утром +7, а днём обещали до +30. К счастью, у нас было не так холодно. Слушали и другую информацию. После завтрака мы пошли на станцию. Прошло некоторое время, и мы сели в поезд. Оказалось, что нашим соседом по вагону был Геннадий Валентинович Давыдов, который жил в нашей комнате на Васильевском острове.
И вот мы прибыли в Ленинград. С Финляндского вокзала приехали домой. Здесь мы перекусили, а затем поехали на Московский вокзал. Путешествие прошло без приключений. На вокзале Волховстрой-1 нас встретил Коля. На автобусе мы поехали к ним домой. Встреча была сердечной, настроение хорошее.
Итак, Коля теперь – рабочий человек. Но складывалось впечатление, что свою работу он не любит (он работал на зачистке деталей для пакетно-кулачкового выключателя). Эту его работу мы в дальнейшем увидим. Он же показал мне мои письма. Всё это были письма с железнодорожным уклоном.
Но вот так случилось, что с атласа 1973 года издания мы написали железнодорожную дистанцию Москва – Иркутск. Почему именно её? Дело в том, что ещё в 1970 году Вера Ивановна рассказывала мне о путешествии из Москвы в Иркутск, на её родину. Было два варианта маршрута: северный – через Ярославль, и южный – через Казань. Пересекались они в Свердловске. Как впоследствии оказалось, существует и третий вариант – через Челябинск. В этом случае точкой пересечения всех вариантов является Омск. Как раз вариант через Казань мы и написали.
Но самым главным событием этого дня была магнитофонная запись нашего разговора. Она проходила в духе той магнитофонной записи, которая была сделана в 1971 году. Но здесь, помимо рассказа о пребывании в Жлобине и восторгов по поводу этого события, я прочитал наизусть стихотворение М.Ю. Лермонтова "На смерть поэта" (просто удивительно, как я ещё его не забыл), а также чтение с листа вот того варианта железнодорожной дистанции Москва – Иркутск, которую мы тогда написали. Всё это было самым внимательным образом выслушано. Коле, во всяком случае, вся эта запись понравилась, даже понравились всякого рода дурацкие высказывания. А вообще это была вторая и последняя публичная магнитофонная запись. Больше я таких записей не делал. Если я что-то и записывал, то это были либо лекции, либо подготовка к написанию научных работ, статей для журналов "Наша жизнь", "Ваш собеседник", либо мемуаров, либо окончательный вариант для данной редакции мемуаров. Но ни разу, повторяю, это не был наш семейный "спектакль". К тому же, как оказалось, оба микрофона, которыми доводилось пользоваться, были не очень высокого качества. Поэтому каждая запись имела определённую долю риска. Встроенный микрофон был только у кассетных магнитофонов и диктофонов. Но и он не всегда работал качественно. Словом, здесь уже в самом начале могут возникнуть технические проблемы. Решить их удавалось не всегда.
Но главным событием во время этой поездки был поход на УПП. Для меня он уже второй (первый состоялся в 1968 году). Я посмотрел работу Коли – зачистка. Это подготовительная работа, которая предшествует основному производству. В какой-то мере эта операция сродни некоторым нашим, таким, например, как предварительная и окончательная гибка петли. Но мне в деталях не удалось проследить, что делает Коля. Для этого нужно всё-таки проделать некоторое учебное действие. Но мы пришли в разгар рабочей смены, так что, как говорится, могли только смотреть. Но смотреть мог только зрячий или слабовидящий. Незрячий должен знать действие от начала до конца, пропустив его, так сказать, через себя. Но это в тот момент и в той обстановке было совершенно невозможно. Однако Коля в дальнейшем сетовал, что его работа, как впрочем, и любая станочная работа, не является творческой и сводится лишь к тому, чтобы правильно поставить деталь в станок. Дальше надо либо нажать на педаль, либо один раз повернуть рукоятку. Никакого творчества. Но что понимать под творчеством? Вот лично я думаю, что любое изменение – это творчество. Деталь была одна, а после того, как над ней произведено действие, деталь стала другой. Пусть даже не сам работник непосредственно произвёл это действие, а оно произведено на станке. Чем не творчество? А что касается того, что надо поставить деталь в станок, то это специфика работы незрячего. Тут никуда не денешься. Вот у меня эта проблема существовала до самого конца моей работы на станках в наших мастерских. Тут нет ничего такого, за что следует осуждать и приуменьшать значение этой работы.
Были мы на рабочем месте Владимира Сергеевича. Он собирает штепсельные вилки. Но у него это получается медленней, несмотря на то, что работает он на этой операции уже не первый год. И это вполне понятно. У него руки музыканта, а здесь сборочная работа, при которой приходится иметь дело с большим количеством деталей, далеко не всегда легко соединяющихся в блок. А вообще вопрос о том, кому какая работа подходит больше, а какая меньше, не так прост, как это кажется на первый взгляд. Это, в частности, касается ручной работы. В итоге оказалось, что, например, для меня закручивание планок для клеемных блоков – это предел, это мечта, это самая лучшая работа. Но при переезде в другой регион я навсегда её потерял. Ну, а если копать глубже, то окажется, что для меня оптимальной окажется работа на компьютере. Но это не профессия, а лишь способ выполнения работы, предполагающей использование инструмента, который позволяет осуществлять конкретный вид работы. На свете существует лишь один вид работы, которая специально обозначена как работа на компьютере – это программирование. Но такой вид работы возможен лишь при условии солидной математической подготовки и досконального знания английского языка (в дальнейшем мы это поясним). В моей жизни ни того, ни другого быть не могло. Но использование компьютера вполне возможно. Значит, это могут быть те виды работ, которые связаны с обработкой текстов. Это мы в дальнейшем тоже разъясним.
Довелось мне встретиться с двумя моими школьными знакомыми – с двумя девушками – с Таней Сергеевой и Зиной Михайловой. Но, в отличие от школы, сейчас они держались робко, насторожённо. Возможно, что они только ещё приступили к работе на УПП, а потому ещё не освоились в достаточной степени. А я напомнил им о себе. Таня Сергеева помогала мне в учёбе в начале первого класса, а Зина была нашей вожатой в первый год нашего обучения в школе.
Вечером ходили в сад. Начало этой дороги Коля назвал тундрой. Сейчас было сухо, а потому каких-либо проблем с прохождением этой дороги не проявлялось. Мы даже прошли этот участок пути необычайно легко. Более того, о том, что когда-то были проблемы с прохождением, сейчас как-то даже и не вспоминалось. А в домике встретились с Юрием Николаевичем, Надеждой Александровной и Игорем. Затем вернулись домой. Был ужин. А потом отошли ко сну.
На следующий день (это был наш последний день) мы поговорили с Колей. Потом был обед. А после обеда мы на автобусе поехали на вокзал. Там мы сели на электричку, которая повезла нас в город. Так мы вернулись в Ленинград. А на следующий день поехали на дачу.
Но ещё перед этим утром я слушал по радио фрагмент из романа М.Е. Салтыкова-Щедрина "Господа Головлёвы". Так началось моё знакомство с этим произведением. А затем мы поехали на Финляндский вокзал. До места доехали без каких-либо проблем. И дальше каких-либо приключений не было.
И вот сели на электричку. Но по сравнению с волховской электричкой мне казалось, что мы едем слишком медленно. Участок Удельная-Белоостров, который наш поезд прошёл без остановок, мы проехали так медленно, что мне даже подумалось, что если бы я ехал из Москвы во Владивосток, то доехал бы быстрее. Между тем, незадолго перед тем, как мы поехали, отправился поезд Ленинград-Выборг, следовавший через Приморск. С тех пор, как я узнал про этот поезд, у меня было желание проехать на нём. Это было бы воспоминанием о тепловозе, о тех временах, когда мы ездили на наших "подкидышах". Но, к сожалению, этот поезд к нам не шёл – от Ушково он сворачивал в сторону. Теоретически можно было бы доехать на нём до Зеленогорска, а там пересесть на электричку. Но, хотя до Зеленогорска этот поезд шёл без остановок, путешествие проходило медленно: два часа (а это время, которое электричка идёт до Выборга). К тому же влезать-вылезать приходилось по старинке, поезд отправлялся и прибывал на низкую платформу, что для Ленинграда представлялось неудобным и даже в какой-то мере отсталым. Словом, здравый смысл моих родителей сумел без особых проблем обуздать мои эмоции и жажду новых впечатлений. Короче, мы не совершили роковой ошибки, ехали без каких-либо отклонений. Так мы приехали в Горьковское.
9. Приезд Екатерины Андреевны
Итак, 11 июля мы вернулись в город. 12 июля приехали на дачу. А 14 июля во второй половине дня приехала Екатерина Андреевна. По её рассказам, ехала она с приключениями: до Рощино ехала поездом, следовавшим через Сестрорецк, а от Рощино до Горьковского проделала пеший переход, подобный тому, что осуществили мы с мамой в конце апреля 1963 года. Несколько дней в то лето она находилась у нас на даче. Один раз они с мамой ходили в лес за черникой. Эту чернику сварили, получилось варенье. И вот однажды Екатерина Андреевна сделала "ленивые" вареники. Вареники – это, в общем-то, пельмени, но в качестве начинки используется не мясо, как в наших традиционных пельменях, а творог или варенье. Заметил, что с вареньем они вкуснее, чем с творогом. Вот именно сейчас так и было.
10. Вторая встреча с Ниной Андреевной
Эта встреча была ещё в большей степени неожиданной, чем первая. Произошла она в момент, когда Екатерина Андреевна ещё находилась у нас на даче. Как раз в этот день на ужин она приготовила вареники. И вот начался ужин. Я с удовольствием поедаю эти вареники, и в тот самый момент, когда я наслаждался ими, я вдруг услышал голос Нины Андреевны. От волнения я едва не подавился вареником. Но потом, успокоившись, "взял себя в руки".
Напомню, что наша первая встреча носила разведывательный характер. Теперь Нина Андреевна пришла к нам, и мы стали заниматься математикой. Точнее, мы занялись геометрией. Предметом нашего рассмотрения был цилиндр. Уже конкретно выводилась формула для вычисления площади осевого сечения цилиндра. Теперь мы занимались экспериментированием. В качестве наглядного пособия использовали банку из-под кофе. В результате наших действий мы вывели эту формулу. Я до сих пор помню, что площадь осевого сечения цилиндра равна произведению диаметра основания на высоту.
Далее мы углубились в область алгебры. А именно: Нина Андреевна предложила мне решить линейное уравнение. Причём решить его надо было аналитическим, то есть, традиционным алгебраическим путём, то есть, путём вычислений, а затем графически. При этом само уравнение разбивается на две функции (подобного у нас ещё не было, не было и графического решения уравнения: ведь график строился лишь тогда, когда мы решали систему двух линейных уравнений с двумя неизвестными). Дело это было для меня новое. Ну, что же, придётся заняться и этим. Да, но ведь были ещё и другие геометрические проблемы. И этим, как оказалось, мы займёмся лишь один раз на нашей последней встрече. А сейчас мы, в основном, занимались алгеброй.
11. Поездки в Зеленогорск. Встречи с Ниной Андреевной
В течение всего этого периода погода была жаркая. А что делать в жаркую погоду? Конечно же, ехать в Зеленогорск на Финский залив. И вот мы с мамой сели на электричку и поехали в Зеленогорск. Основным местом нашего пребывания был пляж. Здесь мы загорали. Благо, солнца было много, так что можно было лежать, сколько угодно, наслаждаться тёплым летом и почти морским воздухом.
На пляже мы находились часа два. Затем уходили в город. Ведь в Зеленогорск мы ездили не только для того чтобы отдыхать, но и для того чтобы покупать некоторые продукты. И вот мы покупали продукты: хлеб, булку, некоторые овощи, сосиски и что-то ещё. Наконец, мы шли в сторону вокзала и ждали свою электричку. Мы садились и ехали к себе в Горьковское.
То же самое мы проделали и на следующий день. Но тут обстановка была несколько иной: ветер был более сильный, так что находиться на пляже на одном месте было не вполне комфортно. Я думал, как же мы будем загорать. Но оказалось, что при ветре загар становится ещё сильнее. Ведь это здорово, что при ветре солнце даёт больше возможностей для загара.
Точно так же мы покупали продукты. Погода по-прежнему была тёплой. Мы ещё некоторое время погуляли. А затем пошли на вокзал. Некоторое время ещё подождали и благополучно сели в поезд и поехали в Горьковское. А вскоре после нашего приезда состоялась наша очередная встреча с Ниной Андреевной.
Как оказалось, эти встречи с Ниной Андреевной были последними. Я показал ей своё задание, которое я выполнял. Очередная встреча состоялась вечером того же дня, она проходила точно так же, как и предыдущая. Только на сей раз она полностью была алгебраической. Во время этого занятия Нина Андреевна предложила мне решить новое уравнение. Во время встречи я его решил аналитическим способом (теперь мне предстояло сделать графическое решение). И это было моё задание. Но в следующий раз нам совсем немного придётся вернуться к геометрии.
Речь шла о том, что я получал представление о пространственных чертежах. Лишь в конце занятия мы занялись ими. Сразу скажем: это было лишь ознакомительное занятие. Задание заключалось в том, чтобы надписать эти чертежи. При некотором участии папы я это задание выполнил.
Во время нашей второй встречи Нина Андреевна дала мне следующее задание такого же рода, как и предыдущее. Оно было выполнено прямо в тот же день, сразу после ухода Нины Андреевны. В течение нескольких последующих дней Нина Андреевна к нам не приходила. Мы уже стали беспокоиться, но ни разу не пытались её разыскать. А в начале августа мы получили от неё письмо. В нём Нина Андреевна просила прощения за измену. Она также сообщала, что вместе с мужем Дмитрием Макаровичем поехала в Никополь, на Каховское море. А наша следующая встреча состоится уже в начале следующего учебного года. В последующие годы встречались мы и в Горьковском, но это были уже чисто человеческие контакты, математики в них уже не было. Но об этих встречах разговор будет впереди.
12. Поход в Лендуловскую рощу
Это событие произошло в субботу 21 июля. Мы выехали в Рощино. Пришли на станцию. Вскоре подошла электричка, мы сели и поехали. Доехали до Рощино, а дальше пошли пешком.
О Лендуловской роще я слышал ещё с того момента, как мы снимали дачу в Рощино, то есть, с трёхлетнего возраста. Возможно, мы даже туда ездили. Но ничего, кроме названия, я не помнил. Сейчас у папы были запланированы съёмки. В ту пору их надо было производить на Карельском перешейке, и вот теперь мы все втроём совершили эту поездку.
От станции идти недалеко. По-прежнему воздух был теплым и мягким, и было такое ощущение, что ты находишься где-нибудь на юге. А свежий лесной воздух (даже у нас такого не было) наполнял окружающую местность какой-то необычайной энергией, так что местами ноги словно несли меня сами, и всё это поднимало настроение.
Так что же такое Лендуловская роща? Лендуловская роща – это заповедник. Здесь растут разные деревья и, прежде всего, сосны разных сортов. Это необычные сосны. Некоторые из них сохранились едва ли не со времён Петра Великого. И едва ли не на каждом дереве помечено его название. Особый аромат здесь имеет сосновая смола. Мы прочитали латинское название нашего знакомого хвойного дерева – "Pinus Silwestrus», что означает в переводе на русский язык "Сосна обыкновенная". Но это латинское название звучит как-то особенно таинственно. Да и само это окружение воспринималось как нечто совершенно особенное, ни с чем не сравнимое. И кажется, что из двадцатого века ты попал в седую древность, и в этой обстановке чувствуешь себя, как дома. Это, конечно, временное состояние.
Часа три мы бродили по этим местам. А по окончании этого времени мы так же, не спеша, пошли в сторону станции. Мы сели в поезд и благополучно вернулись в Горьковское. Так закончилось это наше путешествие.
13. Возвращение бабушки, её рассказ
23 июля бабушка вернулась в Ленинград. В тот же день она приехала в Горьковское. Это было блестящим завершением её путешествия. И теперь, по крайней мере, до 1976 года мы не расставались. Что же увидела бабушка на Смоленщине?
Итак, 9 июля бабушка выехала пассажирским поездом №83 Ленинград- Жданов. Надо сказать, что поезд этот необычный. Ещё в 1970 году я узнал, что есть такой поезд, который идёт из Ленинграда в Жданов, а Жданов находится на Донбассе, на побережье Азовского моря, тогда это была Украина. Сам город Жданов знаменит своим металлургическим заводом "Азовсталь". В то же время, то обстоятельство, что город находится на морском побережье, давало основание говорить о нём как о курортном (трудно, однако, представить себе, как сочетается промышленный центр с курортным городом, но факт остаётся фактом). Так вот в 1970 году объявили, что этот поезд идёт с Московского вокзала через Москву, Тулу, Орёл, Курск, Белгород, Харьков, Донецк. Оказывается, Лена Лапина родом из тех краёв – со станции Соль Артёмовского района Донецкой области. Каждое лето она ездит на свою историческую родину. И она рассказывала, что этот поезд идёт совсем по-другому. Во-первых, отправляется он не с Московского, а с Витебского вокзала. И идёт он совсем уж замысловатым путём: по России, затем по Белоруссии, затем снова возвращаемся в Россию, и только миновав ряд знаменитых мест, попадаем на Украину. Более полный его маршрут – Ленинград-(Витебский вокзал), Невель, Витебск, Смоленск, Брянск, Льгов, Харьков, Донецк. Бабушка ехала до станции Рудня, которая находится на границе Витебской области, Белоруссии и Смоленской области РСФСР. Но от станции нужно ехать либо автобусом, либо идти пешком.
У тёти Паши своего дома нет. Дом в деревне Чушаи, куда она ездит, это дом родителей Фёдора Стефановича. Дом хороший. Но обстановка в целом типичная для сельского дома. В это время там было так же тепло, как и везде. В лесу поспели ягоды – черника. Но идти до леса довольно далеко и не всегда безопасно. Лес в большей степени девственный, и здесь водятся дикие звери, например, кабаны.
Интересным является местный говор. Он вобрал в себя черты русского и белорусского языков. Например, говорят: "Здравствий". Бабушка даже специально выписала несколько примеров этого говора. Несмотря на то, что Рудня находится как бы в стороне от основной дороги, через этот населённый пункт проходит ряд поездов с громкими названиями, например, Рига-Орёл.
Итак, бабушка ехала туда поездом Ленинград–Жданов, а обратно – поездом Смоленск–Ленинград. Путь смоленского поезда – это часть пути ждановского.
Вскоре после возвращения бабушки дом в деревне Чушуи продали. Фёдор Стефанович прислал бабушке письмо, в котором посетовал в том духе, что, мол, "Кошки скребут кишки, что продали хату в Чушуях". Но что жалеть – у Фёдора Стефановича здоровье уже было ослаблено. Тётя Паша тоже уже не могла сама заниматься огородом, хотя любила ходить в лес, собирать ягоды. Но она нашла для себя возможность заниматься этим в Подмосковье, недалеко от Волоколамска.
14. Встречи с Дилларой Милиевной и Лолой
После того как я рассказал о нашем знакомстве с Дилларой Милиевной и Лолой, я практически ничего больше об этом не писал. А между тем, мы встречались и в 1972 году. Эти встречи происходили как раз в то время, когда у нас находились тётя Зина и Агата. В тот момент они к нам приходили, и мы встречались у нас дома. Трудно было понять, что происходит с Лолой. Впервые пришлось увидеть её плачущей. Но дело даже не в этом, а в том, что она при этом произносила. А произносила она при этом: "Хочу к Андрюше". Это значит, она обо мне говорила. Что это означало? Видно, нутром почувствовала родственную душу. Но это происходило тогда, когда они уже собирались идти домой. И вот, чтобы как-то её отвлечь, мы вместе шли к ним домой: это я, моя мама, моя бабушка, Диллара Милиевна, их родственница и Лола, причём Лолу везли на детской игрушечной машине.
Во время такой встречи Диллара Милиевна рассказала, что они всё-таки встретились с Элеонорой Эдуардовной. Но как проходила эта встреча, и к чему она привела, понять было невозможно. Похоже, ни к чему, потому что была неготовность к этой встрече.
Летом 1973 года мы снова встречались у нас на даче. Диллара Милиевна сказала, что ввиду сложностей с Лолой ей пришлось уволиться с работы (она была редактором в научном журнале), а потом добавила: "Но нам весело. У нас есть магнитофон за 500 рублей и японский приёмник". В то время японские приёмники и магнитофоны были для среднестатистического россиянина предметом роскоши, показателем богатства, высокого вкуса. А у меня в этой связи были свои интересы. Я спросил: "А Минск он ловит?" Диллара Милиевна не могла дать точный ответ, но заметила, что приёмник обладает высокой чувствительностью. Мне не довелось послушать этот приёмник (возможно, он вообще был у них в городе). А вот пластинки послушать удалось. Это были пластинки с записью различной эстрадной музыки. Однако, как мне представляется, такая музыка действовала на Лолу возбуждающе: она не могла сосредоточиться на слушании, но произносила какие-то нечленораздельные звуки, прыгала, сидя на диване. А Диллара Милиевна говорила, что для Лолы слушание музыки было основным занятием. Но можно ли говорить о положительном моменте в таком слушании, сказать трудно.
Поразительным было другое. Мама рассказывала мне о том, как они вместе с Дилларой Милиевной и Лолой ходили в лес за черникой. Диллара Милиевна давала ей ветку растения, а она с явным интересом и сосредоточенно "осматривала" её посредством осязания. Это было тем более удивительно, что ничего подобного не было у меня, Что это означает? Можно ли предположить, что у незрячих девочек всё-таки развитие осязания находится под более жёстким контролем сознания, чем у незрячих мальчиков? Или пол тут совершенно ни при чём? А насколько правомерно говорить о нарушении интеллекта у таких детей? Ведь обследование предметов – акт не только физический, но и интеллектуальный. Так о какой умственной отсталости мы говорим? А, может быть, то, что мы принимаем за обследование предмета, в данном случае представляет собой просто испытание тактильного удовольствия от соприкосновения с предметом? Словом, одни вопросы.
А когда они приходили вместе с Еленой Ивановной, разговор у нас касался и моей машинописи. Ведь Елена Ивановна в пору, когда она с мужем жила в Бельгии, работала машинисткой. В том же качестве она работала и после возвращения в СССР. Но Елена Ивановна работала на французском языке, а потому ей была больше известна иностранная машинопись. Тем не менее, она посмотрела, как я печатаю, и дала мне некоторые разъяснений. Таким образом, полученные во время этой консультации советы имели для меня положительное значение.
Так проходили наши встречи с Дилларой Милиевной, Еленой Ивановной и Лолой в 1972 и 1973 годах.
15. Встреча с Элеонорой Эдуардовной
Человеческая память не сопоставима с памятью компьютера. Порой невозможно представить события в хронологической последовательности.
Вот те события, о которых я только что рассказал, произошли в июле. И почти через месяц после этих событий было то событие, о котором я собираюсь сейчас рассказать. В это же время, не удаётся рассказать о событиях "от Ромула до наших дней", (для этого потребовался бы подробный дневник, к чему я был тогда не готов), а потому приходится выделять наиболее важные, наиболее значимые события.
Мы решили навестить Элеонору Эдуардовну в конце августа. В это время жара уже прошла, погода стала более прохладной, начались дожди. Как раз особенно сильный дождь был накануне. Он лил почти всю ночь. И, как нарочно, не спалось. Тем не менее, другой возможности совершить эту поездку не было. К счастью, к утру дождь прекратился. Небо прояснилось. Погода стала более спокойной. Именно поэтому стало ясно, что мы едем.
И вот мы пришли на станцию, дождались поезда и поехали. Когда приехали в Комарово, первым делом пошли в парикмахерскую, подстриглись. Потом пошли в магазин, где купили конфеты "Грильяж". По моим прежним наблюдениям, это были любимые конфеты Элеоноры Эдуардовны, тогда как я поначалу их не любил за их казавшуюся мне чрезмерную твёрдость и горьковатый привкус. Но как раз в это время и я стал относиться к этим конфетам с большей терпимостью, а потом и с удовольствием.
И вот пришли. Я был доволен, что мы встретились. Там была собака, но скорее всего соседская. Она довольно часто тут "паслась". Элеонора Эдуардовна сказала: "Трошка, иди к Николаю Николаевичу". Во всяком случае, мы этого Трошку больше не видели.
Мы пришли в дом. Впрочем, в дом – это очень громко сказано – сейчас это была маленькая комнатушка. Помнится, когда мы приезжали туда в 1961 году, помещение было просторнее. Элеонора Эдуардовна угостила нас чаем, вот как раз этот самый "Грильяж" пригодился. Был включён приёмник "Спидола". В частности, слушали записи ансамбля "Самоцветы" (песню Марка Фрадкина "Там, за облаками").
Но кульминацией нашей встречи была прогулка. И вот во время этой прогулки мы разговаривали. Говорили обо всём: о времени нашей первой встречи, когда мне было пять лет, о первом классе, когда выяснилось, что Элеонора Эдуардовна меня знает (неужели я уже тогда плохо слышал, потому что когда мне было пять лет, я совершенно отчётливо слышал, как её назвали "Флора Эдуардовна". А оказалось, что не "Флора", а "Элеонора").
Не могли не вспомнить мою историю с Лидой Локтевой. Она назвала её довольно умной девочкой. А я её спросил, почему же она мне говорила, что Лида мне не пара. И я задал вопрос, чем вызвано такое отношение Элеоноры Эдуардовны. Но так и не понял, чем оно объясняется. До этого мне придётся додуматься самому.
Вспоминали мы разные годы моей школьной жизни. Но здесь всё получалось по-разному. Предстояло начать новый учебный год. Остаётся несколько дней. Надо хорошо к нему подготовиться. И надо закрепить своё положение. Потом мы вернулись. Вспоминали события, относящиеся к 1965 году.
За обедом разговоры несколько отошли от нашей школьной тематики. Вспоминали недавние события: странную смерть спортивного комментатора Виктора Набутова, (а умер он от того, что подавился шашлыком после посещения сауны), а также о начале показа по телевидению фильма "Семнадцать мгновений весны". Всё это делало нашу беседу спокойной, дружеской. Так проходила наша встреча. В заключение Элеонора Эдуардовна поблагодарила нас за этот приезд и сказала, что мы подарили ей десять лет жизни. Наша следующая встреча произойдёт в конце мая 1975 года, когда будет последний звонок для учащихся выпускного класса.
16. Музыкальные занятия
На лето мне были заданы два произведения. Первым из них был "Турецкий марш" Моцарта. На самом деле, это рондо в турецком стиле из фортепианной сонаты ля-мажор. Произведение настолько популярное, что, казалось бы, здесь вообще не о чем говорить. Я слышал его с раннего детства то по радио, то на пластинке, а то и в школе. Да и исполнения были различные: то на фортепиано, то на баяне, а то и в исполнении духового оркестра. Надо сказать, что наш духовой оркестр, исполняя во время занятия это произведение, выдавал таких "петухов", что Моцарт, если бы это услышал, точно сошёл бы с ума. На баяне его играла Галя Носкова. И вот теперь Надежда Семёновна доверила исполнять его мне. Однако я столкнулся с такой проблемой: давать характеристику этого произведения в таком виде, как я привык это делать до сих пор, оказалось крайне сложно. Во-первых, представляет большую сложность понять, сколько здесь частей. Во всяком случае, никак не меньше десяти. Во-вторых, рондо – это значит, произведение состоит из основной (повторяющейся) части и эпизодов. Основная часть повторяется либо полностью и одинаково, либо содержатся лишь намёки на повторение. В "Марше" есть и то, и другое. На первый взгляд, всё это несложно. Да и разучивание происходит бодро и весело. По крайней мере, начальные части до октавной. Потом происходит переход из основной тональности ля-минор в фа-диез-минор. Это вариационная часть. Потом на этой же вариационной основе происходит переход в тональность ля-мажор. А потом – возврат к началу. Но тут автор переложения посчитал полезным и целесообразным изменить гармоническое построение. Вместо октав он применил так называемые ломаные октавы, где ноты исполняются отдельно. Наибольшую сложность представляет заключительная часть. Здесь применяются форшлаги на аккордах, тридцать вторые ноты. А заканчивается пьеса призывно, точно предполагается продолжение. Примерно три недели я разучивал эту пьесу.
Затем я должен был разучивать второе произведение. Это была прелюдия ля-мажор Шопена. Это произведение в меньшей степени известно (быть может, я его не слышал, во всяком случае, ни по радио, ни в концертах слышать его не доводилось). Произведение сравнительно небольшое – две части, но гармоническое построение – в основном, аккорды (преимущественно, тройные). Но оказалось, что исполнять эти аккорды было довольно сложно. Во всяком случае, для этого требовалась особая тренировка пальцев, чего мы никогда не делали, потому что ничего подобного в моей игровой практике не встречалось. Поэтому надо было бы уделить этому разучиванию повышенное внимание. Но, видимо, анализировать я был ещё не способен. А потому поспешно решил, что раз сходу не получается, значит, и не получится. Во всяком случае, я попытался подойти к разучиванию этой пьесы, но подлинное разучивание началось уже в начале учебного года.
Надо сказать, что моя музыкальная деятельность не ограничивалась только теми произведениями, которые мне были даны в качестве задания. Я повторял старый репертуар, вспоминал некоторые произведения, которые я мог исполнять. В то же время, кое-что я подбирал и по слуху. Так, например, в то время мне особенно нравилась опера Верди "Травиата". Нет, конечно, полностью её музыку я воспроизвести не мог (кстати говоря, никогда не слышал, чтобы кто-нибудь пытался сделать переложение всего клавираусцуга любого оперного произведения на баяне). Но, например, мелодию дуэта Альфреда и Виолетты из первого акта, а также арию Жоржа Жермона из второго акта я исполнял охотно.
17. Моё чтение летом
Приступая к этому разделу, я долго думал, о чём же рассказывать. Ведь обычно в этих разделах я говорил о книгах, которые читал в описываемый период. А тут получалось, что и книг-то, вроде бы, и не было. Вспоминается одна публикация в журнале "Наша жизнь". Это фантастический рассказ "Невидимый свет". Герой этого рассказа – незрячий человек. Он встречает врача, который берётся восстановить его зрение. Но это не просто врач, он работает над созданием прибора, который позволил бы человеку видеть некий невидимый свет. И получается, что лучше всего это удается человеку совершенно слепому. Но по прошествии некоторого времени врач сделал ему операцию. В результате произошло чудо: зрение было восстановлено. После этого пациент покидает клинику врача.
И вот проходит какое-то время. На улице сильный дождь. Пациент приходит в клинику врача и просит его… ослепить, чтобы он опять мог видеть тот невидимый свет, который он видел до восстановления зрения. Но врач ему говорит, что уже усовершенствовал аппарат, так что помощь пациента ему уже не нужна. Пациент вынужден покинуть клинику. И получается, что он, обретя зрение, теряет возможность спокойной стабильной жизни. Выходит, не всякое восстановление зрения может сослужить службу человеку. В каких-то случаях наличие зрения не гарантирует сохранение работы или условий жизни, которые человек имел до потери зрения. Конечно, этот рассказ – фантастический. К тому же действие происходит в капиталистической стране (видимо, в Германии: пациента зовут Доббель, а врача – Крусс).
В том же номере журнала "Наша жизнь" помещена статья Н. Гапеева "Мифическая психология". В этой статье Гапеев покусился на тифлопсихологию. Отрицая какое-либо значение психологии слепых, он риторически вопрошает: "Если существует психология слепых, то почему же нет психологии хромых, горбатых и т.д.?"
Тут же помещён ответ на эту статью со стороны психолога. Он говорит, что автор горячится совершенно напрасно. Далее следует конкретный разбор основных положений статьи. Суть его заключается в том, что приведённые автором дефекты не соизмеримы. Поэтому хромота или горбатость не оказывают влияния на весь цикл психического развития человека, а слепота может существенно повлиять на характер его развития. Конкретно ощущения, восприятия, представления у незрячих формируются иначе, чем у зрячих. Доказывается необходимость исследований по психологии незрячих. Стало быть, психология из мифической переходит в реальную. Такова суть спора о том, существует или не существует психология незрячих, Так или иначе цели автор в содержательном плане не достигает. Однако столь громкая статья и большая дискуссия по ней имела значение для последующей карьеры автора. В конечном счёте, он был председателем московского городского правления ВОС. Но я не сталкивался с ним лично. Тем не менее, имел возможность наблюдать его влияние на нашу жизнь.
В этот же период бабушка начала читать мне роман Александра Дюма "Три мушкетёра". Но об этом произведении сейчас я говорить не предполагаю. Самому мне прочитать его не довелось.
Главным литературным произведением, предназначенным для изучения в этот период, будет для меня роман-эпопея Л.Н. Толстого "Война и мир". Именно по этой причине мне читали его. Но говорить о нём мы будем много позже.
В 1982 году я прочитал его самостоятельно. Вот тогда мы о нём и поговорим.
18. Последние дни
Вспоминаю концовку дня, когда мы с бабушкой ездили к Элеоноре Эдуардовне. Когда мы вернулись в Горьковское, погода резко изменилась. Стало холодно, пошёл дождь, была гроза. Я слушал передачу, посвящённую жизни и творчеству драматурга Виктора Розова. Тогда ему исполнилось 60 лет. Но, не дослушав эту передачу, я заснул прямо за столом. Бабушка выключила приёмник, раздела и уложила меня в постель. Но это не было связано с болезнью, а, скорее, с усталостью.
Со следующего дня похолодало. По ночам были заморозки до 0. Днём температура поднималась не более, чем до +13. Всё это наводило тоску. Правда, к этому времени относится приятное для меня событие. Я уже говорил, что приобрел приёмник ради того, чтобы слушать Минск. Наверно, это похоже на ребячество, но именно такое желание у меня было. И к этому я стремился. На коротких волнах в вечернее время я "ловил" радиостанцию "Советская Белоруссия". На коротких волнах уже в августе "поймал" белорусское радио в привычном формате. Но, на коротких волнах устойчивый приём не получается, а потому звук периодически "уходит". Поэтому от такого прослушивания мало толку. В то же время, на длинных волнах я нашёл радио, про которое я поначалу не знал, было ли оно белорусским, либо украинским (ведь довольно многие слова на белорусском языке похоже звучат и на украинском). Но украинское радио, которое тоже вещало по этому приёмнику, не передавало московских передач. Значит, что же, это белорусское радио?
И вот я слушал всё подряд: информационные выпуски, детские передачи (радиостанцию "Орляняты"), музыкальные передачи – словом, возникала полная иллюзия того, что находился в Жлобине.
Правда, приём был неважный. Особенно он ухудшался в вечернее время. Тем не менее, я упорно не хотел уходить с этой радиостанции. Бабушку это возмущало, и она спрашивала меня: "Что это за галдеж?". Но я упрямо стоял на своём и не хотел уходить с радио Минска. Это был финал лета 1973 года .
Как уже говорилось, концовка лета была холодная. По всему было видно, что надо возвращаться в город. Вскоре начинался новый учебный год.
19. Перед учебным годом
29 августа мы возвратились в город. А 31 августа мы с бабушкой пошли в школу. Я прошёл медосмотр. Он показал, что мой вес 55 кг, рост – 164, объём груди- 91. Мы прошли в класс. Теперь он находился на первом этаже левого крыла, но не в той классной комнате, где мы были в течение второй половины прошлого года, а в том классе, где находился одиннадцатый. Здесь нам предстояло завершить нашу школьную жизнь.
Ближайший учебный год стартует уже на следующий день. К рассказу о нём мы теперь и приступим.
(Продолжение следует)
© Copyright: Андрей Андреевич Марков, 2025
Свидетельство о публикации №225012200973
Свидетельство о публикации №225012200973
Рецензии